CC BY
94
комплектование белогвардеиских армии на юге россии офицерским составом в период гражданской войны
АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ ШУВАЛОВ,
кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права Московского областного филиала Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя
E-mail: [email protected] Научная специальность 07.00.02 — отечественная история
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В период революционных событий 1917 г. в России происходил процесс развала русской императорской армии, а с началом Гражданской войны на ее «обломках» началось формирование новых вооруженных сил революции и внутренней контрреволюции. Данная статья рассматривает на основе анализа архивных и мемуарных источников принципы комплектования и источники пополнения белогвардейских армий на юге России офицерским составом в период Гражданской войны.
Ключевые слова: гражданская война, офицеры, белогвардейские армии, комплектование, добровольцы, мобилизация.
Annotation. The revolutionary events of 1917 in Russia started towards dissolution of the Russian imperial army to allow new revolutionary armed forces and domestic counter-intelligence services to burgeon on its ruins when the Civil War began. Based on the analysis of archive records and memoirs, this article dwells on recruitment concepts and officer commissioning sources in the White Guard armies in southern Russia during the Civil War.
Keywords: Civil War, officers, White Guard armies, recruitment, volunteers, mobilization.
Комплектование — одна из основ строительства вооруженных сил; оно подразумевает комплекс мероприятий государства по удовлетворению потребностей армии и флота в личном составе в военное и в мирное время. Цементирующей основой армии всегда являлся офицерский корпус, от выучки и профессиональной подготовки которого зависел в, определенной степени, уровень дисциплины и боеспособность воинских соединений. В период революционных событий 1917 г. в России происходил процесс развала русской императорской армии, а с началом Гражданской войны на ее «обломках» началось формирование новых вооруженных сил революции и внутренней контрреволюции. Противоборствующим сторонам приходилось «с нуля» заниматься комплектованием вооруженных сил и искать источники пополнения личным и командным составом. Данная статья рассматривает на основе анализа архивных и мемуарных источников принципы комплектования и источники пополнения белогвардейских армий на Юге России офицерским составом в период Гражданской войны.
В условиях войны основная задача комплектования вооруженных сил заключается в восполнении потерь действующей армии, а также в обеспечении личным составом новых формирований. Так, в период Гражданской войны вооруженными силами внутренней контрреволюции на юге России использовались два принципа комплектования личным составом: первоначально добровольческий, затем мобилизационный. Соответственно, пополнение белых армий личным составом и офицерами происходило за счет добровольцев и мобилизованных, плененных и добровольно перешедших от красных на сторону белых.
Изначально с лета по осень 1918 г. основным принципом комплектования офицерскими кадрами белогвардейских армий был добровольческий. Потоки добровольцев наблюдались зимой 1917— 1918 гг. и весной 1918 г., причем проход по подконтрольной территории большевиков являлся рискованным мероприятием.
Военно-политический отдел Добровольческой армии вел переговоры с управляющими отделами
правительства Всевеликого Войска Донского о свободном пропуске через территорию войска лиц, направляющихся в Добрармию1. «Все были молодые офицеры, все фронтовики, почти всем пришлось пробиваться сквозь большевистские заставы, в пути терять своих товарищей. И все неделями и месяцами бродили по Югу России с одной мыслью — вступить в состав Добровольческой армии»2.
Набор офицеров и добровольцев осуществлялся посредством работы вербовочных центров Добровольческой армии. К середине 1918 г. они действовали в Киеве, Чернигове, на Волыни, в Подолии, Елиса-ветграде, Таганроге, Екатеринославе, Одессе, Николаеве, Тифлисе, Сухуме, Харькове, Полтаве, Крыму, Могилеве, Кисловодске, Москве, Саратове и других городах центральной России3. Обычно в местных газетах размещалось объявление о собрании офицеров, где представитель армии агитировал за вступление в ряды воинских формирований и затем проводил запись добровольцев. Украинские власти, ориентировавшиеся на немецких интервентов, препятствовали деятельности вербовочных центров Добровольческой армии. Так, во многих городах Украины проведение собраний наталкивалось на определенные трудности. Немецкое командование арестовывало офицеров, слишком откровенно ведших вербовку в Добровольческую армию, впоследствии, спустя время, они освобождались4. Таким образом, отправка офицеров и добровольцев на Дон и Кубань встречала определенного рода затруднения и происходила нелегально5. Таганрогский центр за май 1918 — апрель 1919 г. переправил на Кубань свыше 400 офицеров6. Из Харькова и Киева было переправлено около 4 000 офицеров7. В сравнении с общей численностью офицеров, проживавших в этих городах (к лету 1918 г. в Киеве до 50 тыс. офицеров, в Одессе — 20 тыс., в Харькове — 12 тыс., Екатеринославе — 8 тыс.)8, такие пополнения нельзя считать значительными.
Подобные вербовочные центры с февраля 1919 г. действовали и за границей среди русских военнопленных. Так, генерал Потоцкий, руководитель центра по набору добровольцев в Германии, сообщал в письме генералу Драгомирову в феврале 1919 г. об открытии отделения в Польше. Он планировал отправить в Добровольческую армию до 1 000 офицеров и 12—25 тыс. солдат9, но результат работы центра, к сожалению, неизвестен.
Таким образом, на протяжении лета и осени 1918 г. организованный вербовочными центрами
приток офицерского пополнения позволял поддерживать численность командного состава в Добрар-мии на стабильном уровне.
С 1919 г. добровольческий принцип комплектования сохранялся, но уже не являлся основным. Летом 1919 г. большое пополнение поступало с освобожденных от красных территорий. Каждая воинская часть образовывала свое вербовочное бюро, которое принимало всех желающих без лишних формальностей. Но процент добровольцев, по сравнению с предыдущим годом, значительно снизился. Как отмечал А.И. Деникин: «Занятие нами новых территорий (Крым, Одесса, Терек) дали приток офицерских пополнений. Многие шли по убеждению, но еще больше — по принуждению»10.
Для устройства в армию офицеров, находившихся на занятой красными территории и служивших в гетманской армии, создавались специальные комиссии с целью реабилитации в государственной изме-не11. Необходимость прохождения данных комиссий вызывала огромное недовольство офицеров. Многие из них, служившие в украинской армии, жаловались на несправедливое отношение к ним командования Добровольческой армии12. Генерал Б.А. Штейфон высказывал следующие впечатления о работе регистрационных комиссий в Харькове: «На регистраци-ях офицерам надо было, прежде всего, оправдываться. Если вопросы «оправдания» затрагивали бы только тех, кто вольно или невольно служили в Красной Армии, это имело известный смысл. К сожалению, «обвинялись» все, кто по тем или иным причинам проживал на территории, занятой советской властью, хотя и был в подавляющей массе внутренне непримиримым ее врагом. Офицеры, простояв много дней в очередях, переставали туда являться, а стали сами поступать в те или иные части. Каждый полк частными путями быстро выяснял прошлое этих офицеров и их идеологические убеждения»13.
С осени 1918 г. и на протяжении всей Гражданской войны главным источником пополнения офицерскими кадрами становятся их мобилизации. 25 октября 1918 г. командованием был издан приказ № 64 о призыве в вооруженные силы комсостава до сорока лет. Освобождавшимся из вооруженных сил офицерам, добровольцам по контракту, предлагалось либо продолжить службу, либо покинуть армию в семидневный срок. К чести добровольческого офицерства, приказы эти не встретили какого-либо протеста и даже не привлекли к себе вни-
мания, что говорило о твердо сложившимся убеждении в необходимости и обязательности службы среди добровольцев. С середины ноября 1918 г. (после взятия Ставрополя) была проведена мобилизация офицеров, не желавших в свое время поступать в ряды армии. «Неловко чувствовали себя эти офицеры, хорошо обмундированные, одетые по-зимнему, прибывшие с полными чемоданами»14. В конце ноября 1918 г. мобилизация была назначена и в Крыму. Но проходила она вяло, из большого числа офицеров, находившихся на данной территории, явилось сравнительно мало. После освобождения от красных Малороссии и Центральной России мобилизации стали планомерно проводиться в новых уездах и губерниях. При занятии Харькова, Курска, Киева, Полтавы и других губернских центров на них распространялись изданные ранее приказы о мобилизации штаб-офицеров до 50 лет, обер-офицеров, юнкеров, подпрапорщиков, унтер-офицеров, также всех военнообязанных с 20 до 30 лет15. Мобилизации территориально затронули и Таврию, и Северный Кавказ, и к началу 1920 г. практически все людские ресурсы там были мобилизованы. В указанный период мобилизации проводились двух видов: централизованные через штаб дивизии и самостоятельные, проводившиеся непосредственно войсковыми частями (властью командиров полков и даже рот)16.
В период зимы 1919 г. во время отступления Вооруженных сил Юга России от Орла происходило резкое снижение офицерского состава боевых частей в результате потерь убитыми, раненными, больными, попавшими в плен и отставшими от своих частей. Ни частая проверка документов, ни облавы, ни регистрации и серии переосвидетельствований не помогали привлечению офицеров в части. На переосвидетельствования являлись те офицеры, которые потеряли боеспособность в силу тяжелых ранений, и им они были не страшны. Те же, кого переосвидетельствования могли отправить на передовую, прочно сидели по тыловым учреждениям или скрывались в неизвестном направлении. Тогда же «цветными» частями (Корниловскими, Марковскими, Дроздовскими, Алексеевскими) проводились «добровольческие мобилизации» — насильственные присоединения офицеров других полков к своим частям. При мобилизации дроздовцами такие «офицеры подвергались незаслуженным оскорблениям и даже побоям»17. В Новороссийске военный прокурор Войска Донского И.М. Калинин, отбивший-
ся от штаба своей армии, был мобилизован таким же образом, но только марковцами. «Офицерская рота марковцев наполовину состояла из подобного элемента»18.
Офицеры, не поступившие в армию до лета 1919 г., в большинстве своем не имели желания поступать в нее. К ним, соответственно, со стороны командования и сослуживцев было настороженное отношение. Эти офицеры, по свидетельствам начальствующего состава, были гораздо менее надежным элементом. Таким образом, стояла определенного рода проблема адаптации вновь поступивших офицеров в вооруженные силы. Вливание в воинские части младшего офицерства из новых призывов и их ассимиляция в основном происходили быстро и безболезненно. Но со старшими чинами, поступившими на службу, было труднее. Для их приема на службу была учреждена особая комиссия (генеральская чрезвычайка). Данная комиссия выясняла возможность приема на службу или необходимость возбуждения следствия над данным лицом.
Еще одним источником пополнения офицерского состава являлись пленные и добровольно перешедшие на сторону белых. С развитием наступления с июня 1919 г. на Москву необходимость пополнять командный состав увеличивалась, и отношение к пленным, соответственно, менялось; расстрелы становились редкими и распространялись лишь на командиров-коммунистов. Особой комиссии (генеральской чрезвычайке) было указано не ставить в вину службу в вооруженных силах Советской России, если данное лицо не имело возможности вступить в противобольшевистские армии или если направляло свою деятельность во вред Советской власти. Осенью 1919 г. из штаба Главнокомандующего был разослан циркулярный запрос в штабы армий по поводу отношения к офицерам, перешедшим из Красной армии, и указывалось на существующую ненормальность сурового к ним отношения. Еще в начале 1919 г. командованием Донской армии распространялось мнение, что офицеры белых армий должны считаться с принудительной системой службы офицеров в Советской России, террором, системой заложников и системой поруки и не должны оценивать своих собратий с точки зрения «непогрешимых судей»19. В боевой обстановке поступление в полки младших офицеров, ранее служивших в Красной армии, никакими особыми формальностями не сопрово-
ждалось. Многие сразу отправлялись в воинские соединения без отзывов специальных комиссий по реабилитации20. Кроме случаев, когда на офицеров поступали сведения компрометирующего характера. Офицеры высших чинов проходили через учрежденные следственные (судебные) комиссии. В 1919 г. офицерские роты в основном формировались из мобилизованных и пленных офицеров. Отношение к ним было довольно ровное. Многие из них быстро выделялись из массы и назначались на командные должности. «Офицеры, перешедшие от большевиков или взятые в плен, если они не были коммунистами, решительно никаким репрессиям не подвергались. Все они назначались рядовыми в строй, а затем уравнивались в правах с остальными офицерами полка. В своей массе они доблестно воевали, а когда приходилось и умирали»21.
С сентября 1918 по март 1920 г. было предано суду 25 генералов, из которых 1 был приговорен к смерти (приговор не утвержден), 4 — к аресту на гауптвахте и 10 — оправдано. Наказание заменялось арестом на гауптвахте и в важных случаях разжалованием в рядовые. Так, генералы Л.М. Бол-ховитинов, И.П. Сытин и другие, перешедшие из Красной армии, были судимы и разжалованы в рядовые. К декабрю 1919 г. все разжалованные были восстановлены в чинах22. 29 апреля 1920 г. барон П.Н. Врангель своим приказом освобождал от наказаний и ограничений по службе офицеров, не только перешедших из Красной армии, но и тех, кто при взятии в плен не оказывал сопротивления.
Формирование новых частей Добровольческой армии происходило по одному стандарту. Когда офицерская ячейка в своем составе имела 15— 20 человек, она обращалась к командиру полка с разрешением на формирование офицерской роты. Обычно командиры полков поддерживали такое начинание. И на усиление новой роты придавалось 15—20 солдат. Параллельно с этим разыскивался прежний командир или другой старший командир, который возглавил бы роту. Он устраивался в ближайшем тылу и формировал строевую канцелярию, хозяйственную часть и обоз. В итоге, в зависимости от энергии и возможностей, к командиру полка прибывала новая офицерская рота. Таким порядком создавался батальон, который записывался на довольствие и которому давался самостоятельный участок на фронте. Если часть была сильна духом, она, несмотря на потери в боях, уси-
ливалась и развертывалась в полк, который затем и утверждался Главнокомандующим23.
В связи с тем, что Добровольческая армия с самого момента формирования приобрела «офицерский» характер, и в последующем в составе Вооруженных сил Юга России дефицит в офицерских кадрах остро не ощущался, на юге России в должной мере не использовался еще один источник пополнения — выпуски офицеров военно-учебных заведений. Так, в белых армиях юга России некоторые из военных училищ на базе сохранившихся преподава-тельско-административного кадров были восстановлены (8 военных училищ и 7 кадетских корпусов) и продолжали существовать до конца гражданской войны и в эмиграции. Но выпуск офицеров из военно-учебных заведений (в количестве 2 тыс. человек) был осуществлен лишь в эмиграции24.
Производство в первый офицерский чин в Вооруженных силах Юга России практиковалось редко, это было связано, прежде всего, с обилием офицерских кадров. С учетом небольших ускоренных выпусков и производств за отличие число произведенных в офицеры составило около тысячи человек. В Донской армии в связи с исчерпанием запаса офицеров производство из урядников было основным каналом пополнения офицерского состава. Всего в Вооруженных силах Юга России число произведенных в офицеры не превысило трех тысяч человек25.
В Донской армии полки первоначально формировались по станичному принципу. Сила полков отличалась в зависимости от величины станицы и от господствующих в ней настроений. Поэтому полки могли насчитывать от трех сот и до нескольких тысяч казаков. Офицерами в полках, в основном, были уроженцы тех же станиц. Если офицеров не хватало, то их запрашивали из других станиц, в случае острой нехватки брали офицеров не казаков. Отношение к офицерам-неказакам было сдержанное, им первое время не доверяли, присматривались. Если офицер оправдывал доверие, его зачисляли к себе в станицу. Более того, и сами офицеры неказачьего происхождения, недоверчиво относились к казачьему движению и первое время прятались по станицам и городам26. С февраля по апрель 1918 г. большевиками было расстреляно более 500 офицеров, из них 14 генералов, 23 полковника, 292 кадровых офицера. В результате расстрелов Дон потерял свыше 30% кадрового состава офицеров, причем большой процент пришелся
на долю старшего командного состава27. Вследствие этого армия остро нуждалась в старших командных кадрах. Поэтому командованием Донской армией были предприняты следующие меры: 1) создание особой врачебной комиссии для проверки заявлений о непригодности к службе; 2) без исключений проведение в жизнь распоряжения (приказ № 213) о командировании на фронт всех годных к строю по здоровью; 3) открытие приема в армию неказачьих офицеров (приказ № 24) (но командование Добрармии весьма неохотно направляло туда своих офицеров); 4) казачьим офицерам запрещался переход в Добровольческую армию, а служившие там отзывались; 5) запрещался уход в отставку ранее 31 года, а ушедшие в отставку возвращались28. Таким образом, Донская армия практически всегда ощущала недостаток в офицерах. И одним из источников пополнения, как уже упоминалось, было производство в офицерский чин отличившихся в бою урядников29.
Таким образом, источниками пополнения белогвардейских армий на Юге России офицерским составом являлись: во-первых, добровольцы, которые были основным источником на протяжении всей Гражданской войны, но их процент значительно снизился, начиная с 1919 г.; во-вторых, мобилизованные, которые являлись основным источником пополнения с осени 1918 г.; в-третьих, пленные и добровольно перешедшие на сторону белых (но отношение к ним было неоднозначным, и им требовалось прохождение специальных и следственных (судебных) комиссий по реабилитации); в-четвертых, производство в офицеры отличившихся в боях рядовых и унтер-офицеров, что практиковалось в основном в Донской армии в связи с недостатком в офицерских кадрах. Выпуски офицеров из военно-учебных заведений на Юге России осуществлены не были, первый офицерский чин обучающимся был присвоен лишь в эмиграции.
В целом военный аппарат внутренней контрреволюции на Юге России с комплектованием командного состава справился, что во многом объяснялось их дислокацией на юге страны к началу Гражданской войны. Так, к началу зимы 1918 г. на юге страны находилось около 135 тыс. офицеров30. Недостаток в офицерах из состава Вооруженных сил Юга России ощущался только в Донской армии.
1 ГАРФ, ф. 1255, оп. 1, д. 99, л. 1-2.
2 Павлов В.Е. Второй поход на Кубань. Марков и Марков-цы. М., 2001. С. 202.
3 РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 128, л. 259.
4 Герцог Г. Лейхтенбергский. Как началась «Южная армия». Архив русской революции. Т. 7—8. М., 1991. С. 168.
5 Слезкин Ю. Летопись пережитых годов. Возрожденные полки русской армии в Белой борьбе на Юге России. Россия забытая и неизвестная. Белое движение. М., 2002. С. 136.
6 Деятельность Таганрогского центра Добровольческой армии. Белый архив: Сборники материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения. Т. 2—3. Париж, 1928. С. 135.
7 В зоне немецкой оккупации весной 1918 года. 1918 год на Украине. Россия забытая и неизвестная. Белое движение. - М., 2001. С. 114; Доклад о деятельности Киевского центра Добровольческой армии. Белый архив: Сборники материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения. Т. 2—3. Париж, 1928. С. 120.
8 Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 2002. С. 65.
9 Слободин В.П. Белое движение в годы гражданской войны в России. (1917—1922 гг.). М., 1996. С. 48.
10 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Вооруженные силы Юга России. Т. 4. Белое движение: История русской революции. М., 2000.
11 Головин Н.Н. Российская контрреволюция. Ч. 5. К. 12. California, 1937. С. 16.
12 К истории французской интервенции на юге России (декабрь 1918 — апрель 1919) // Красный архив. 1926. Т. 19. С. 9.
13 Штейфон Б.А. Кризис добровольчества. Белое дело. Добровольцы и партизаны. Кн. 6. М., 1996. С. 291, 292.
14 Павлов В.Е. Марковцы под Армавиром и в Ставрополье. Второй Кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Россия забытая и неизвестная. Белое движение. М., 2002. С. 353.
15 ЦветковВ.Ж. Белые армии юга России. 1917—1920. М., 2000. С. 25.
16 Гагкуев Р.Г. Источники комплектования и социальный состав. Марков и Марковцы. М., 2001. С. 438.
17 Попов К. Воспоминания кавказского гренадера. Возрожденные полки Русской армии в Белой борьбе на Юге России. Россия забытая и неизвестная. Белое движение. М., 2002. С. 376.
18 Калинин И.М. Под знаменем Врангеля. Заметки бывшего военного прокурора. Ростов-на-Дону, 1991. С. 113.
19 Оболенский В.А. Крым при Деникине. Белое дело. Белый Крым. Кн. 11. М., 2003. С. 19.
20 Левитов М. Корниловцы в боях летом — осенью 1919 г. Поход на Москву. Россия забытая и неизвестная. Белое движение. М., 2004. С. 24.
21 Штейфон Б.А. Кризис добровольчества. Белое дело. Добровольцы и партизаны. Кн. 6. М., 1996. С. 319.
22 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Вооруженные силы Юга России. Т. 4. Белое движение: История русской революции. М., 2000.
23 Штейфон Б.А. Кризис добровольчества. Белое дело. Добровольцы и партизаны. Кн. 6. М., 1996. С. 260, 261.
24 Домнин И. Грехи и достоинства офицерства в самосознании русской военной эмиграции. Офицерский корпус русской армии. Опыт самопознания. М., 2000. С. 489.
25 Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 2002. С. 185.
26 Краснов П.Н. Всевеликое войско Донское. Белое движение: История русской революции. М., 2000.
27 Венков А. Донская армия // Родина. 2004. № 5. С. 93.
28 Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 2002. С. 134.
29 Елисеев Ф.И. С Хоперцами. Дневники казачьих офицеров. На великом переломе. Россия забытая и неизвестная. М., 2004. С. 392.
30 Шувалов А.А. Командный состав Белого движения и Красной Армии «добровольческого» периода формирования (осень 1917 — лето 1918 гг.). Брянск, 2011. С. 61.
