CC BY
35
2011 Филология №1(13)
ЛИНГВИСТИКА
УДК 808.2
О.И. Блинова
КОМПЛЕКСНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ПАРАМЕТРИЗАЦИЯ СИБИРСКОГО ГОВОРА: ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Подводятся краткие итоги уникального проекта лексикографической параметризации вершининского говора - одного из говоров среднеобской диалектной группировки. Анализируются информативные возможности шести словарей говора: полного толкового словаря, инверсария и аспектных словарей - вариантной лексики, антонимического и мотивационного, составляющих 15 томов.
Ключевые слова: лексикографическая параметризация говора, полный толковый словарь, аспектные словари, источниковедческий анализ.
Начало реализации авторского проекта комплексной лексикографической параметризации одного говора относится к середине 80-х гг. XX в. [1. С. 1119]. Выбор пал на один из русских старожильческих говоров Сибири - говор села Вершинино и прилегающих к нему двух сёл с тем же говором: Батурино и Ярское Томского района Томской области [далее - вершининский говор].
Первые наблюдения над говором осуществлены в 1947 г. Е.П. Молчановой и в 1955-1958 гг. О.И. Блиновой. Лексика, фонетика, морфология говора стали объектом анализа в кандидатской диссертации О.И. Блиновой (1962 г.). Первая попытка составления фрагмента полного словаря вершининского говора осуществлена в 1975 г. З.М. Богословской, положившей начало серии дипломных сочинений на эту же тему. С 1985 г. началась коллективная работа под руководством автора статьи по составлению «Полного словаря сибирского говора» (ПССГ) [2. Т. 1-4] диалектологами Томского и Кемеровского университетов, Томского и Омского пединститутов. ПССГ в 4 томах вышел в свет в 1992-1995 гг., став первым в отечественной и мировой диалектной лексикографии словарём одного говора полного типа. В серии других среднеобских словарей он был удостоен Государственной премии РФ в 1997 г.
ПССГ охватил свыше 32 тыс. лексико-фразеологических единиц (ЛФЕ) вершининского говора. Жанр словаря предопределил включение в него ЛФЕ всех категорий: а) общерусских (О), диалектно-просторечных (ДП) и собственно диалектных (Д); б) нейтральных и стилистически приуроченных (высок., разг., снисх. и др.); в) эмоцианольно-экспрессивных (эмоц., экспр.) и не экспрессивных и др.
В итоге впервые создалась возможность выявить «удельный вес» и соотношение в говоре ЛФЕ различных категорий. Так, анализ данных 1-го тома (отрезок А-З содержит 8547 ЛФЕ) позволил определить соотношение ЛФЕ говора в сопоставлении с литературным языком; оно таково: общерусские ЛФЕ составляют 58,2 % словника, диалектные варианты общерусских ЛФЕ -
21,4 %, просторечные варианты общерусских ЛФЕ - 0,9 %, диалектнопросторечные ЛФЕ - 4,7%, собственно-диалектные - 14, 6%. Таким образом, общерусское и локальное в словарном составе современного сибирского говора (к локальному относятся и диалектные варианты общерусских и просторечных слов) представлено соотношением 58,2: 41,8 %, что едва ли даёт основания считать диалект категорией уходящей, нивелируемой воздействием литературного языка, а также квалифицировать диалект как полудиалект: слишком значительна в нём доля локальных словарных элементов.
ПССГ представил результаты глубинного лексикографического исследования основных параметров ЛФЕ: их звуковой формы, ударения, лексического значения, моно- и полисемии, вариантности слова, социально-речевой сферы употребления и др., а также предоставил данные для изучения системно-структурной организации говора - явлений мотивации слов, варьирования лексических единиц, синонимии, антонимии, омонимии. Подробнее см. в кн.: [2. Т. 4. С. 270-274].
Основной итог: ПССГ открыл широкие возможности для исследования диалекта в различных аспектах: описательном - лексикологическом, семасиологическом, лексикографическом, лингвокультурологическом; сопоставительном; сопоставительно-типологическом.
В 1998-2002 гг. был опубликован «Вершининский словарь» (ВС) [3. Т. 17], включивший 34 170 ЛФЕ говора, и «Вершининский инверсарий» [4]. ВС от ПССГ отличается следующим: а) все словарные статьи, включая статьи с общерусским заглавным словом, без диалектной специфики, представлены в «развёрнутом» виде, со всеми компонентами словарной статьи (в ПССГ они даны в виде словника); это позволило увеличить объём полных словарных статей на 40 %; б) пополнен состав словарных статей (более 2000) за счёт новых ЛФЕ; в) расширена грамматическая характеристика заглавного слова;
г) уточнены толкования ЛФЕ, стилистические, семантические или иные пометы; д) обновлён иллюстративный материал словарных статей; е) пополнены статистические данные о количестве фиксаций заглавного слова в текстах.
Закономерно увеличились источниковедческие возможности словаря, отмеченные выше, с опорой на данные ПССГ. Пока неиспользуемыми остаются данные «Вершининского инверсария», помещённого в последнем томе ВС [4. С. 361-516], который включает 22 346 лексических единиц. В состав словаря вошла вся лексика вершининского говора, представляющая отдельные, фразеологически не связанные слова, а также формальные и лексикосемантические варианты слова. Подробнее о составе словаря см. в кн.: [4. С. 363-364].
Как известно, обратные словари обладают большими информативными возможностями, выполняя роль источников исследования разных областей лингвистического знания - акцентологии, фонетики, морфологии, морфонологии, словообразования. Определена их роль и для анализа лексики языка или диалекта с точки зрения её происхождения, в аспекте её эмоциональноэкспрессивной и стилистической дифференциации, при исследовании явлений формального варьирования и мотивированности слова и в других аспектах [5. С. 22-29; 6; 7]. В тех редких случаях, когда обратный и прямой слова-
ри «соседствуют» друг с другом, их источниковедческие возможности возрастают.
Оба полных словаря вершининского говора послужили основной базой для создания аспектных словарей, посвященных лексикографическому исследованию лексических явлений говора.
Явление формального варьирования вершининского говора отражено в словаре З.М. Богословской «Словарь вариантной лексики сибирского говора» (СВЛ) [8]. Он содержит 1247 словарных статей, объединяющих 3179 лексических единиц. Это, по существу, близкий к полному охват вариантной лексики говора, поскольку в словарные статьи отрезка А-К включены лексические единицы и на другие буквы алфавита (например, велосипед <...> ли-сопед, видеться - свидеться, истоптать - протоптать, колок - околок).
Словарная статья СВЛ включает: заглавную зону, в которой перечисляются формальные варианты лексем от двух до десяти и более, сопровождаемые различными пометами (грамматическими, стилистическими, функциональными, социально-речевой характеристикой), указывающими на системную принадлежность варианта (общерусские, диалектно-просторечные, собственно-диалектные), на статистические данные), и иллюстративную зону, содержащую тексты и метатексты.
По той же схеме строится словарная статья лексико-семантических вариантных рядов.
СВЛ послужил одним из источников для создания З.М. Богословской многоаспектного исследования формального варьирования слов Вершинин-ского говора и обоснования нового научного направления - диалектной вари-антологии [9]. Основные положения теории варьирования слова, которые имеют общетеоретический характер, освещены в работе [10. С. 7-11]. Назовём некоторые из них: 1) развиты и подкреплены данными СВЛ идеи а) о наличии в языке формально-семантического типа варьирования слова; б) о связи формальной вариантности слова с другими формально-смысловыми единицами языка: мотивированными словами, однокоренными синонимами, паронимами, мотивационными парадигмами; 2) проведена типология вариантных рядов с учётом их структуры, семантики, мотивированности / немотиви-рованности; 3) выявлено наложение мотивационных связей лексических единиц на вариантные; 4) прослежена связь варьирования слова с лексическими процессами, обслуживающими тенденции к мотивированности языкового знака; 5) сделаны наблюдения об особенностях текстовой и метатекстовой реализации вариантов слов [10. С. 9-10]. Следует подчеркнуть, что типология вариантных единиц в аспекте их структуры и семантики уже реализована в СВЛ: вариантные ряды представлены двумя типами - собственно вариантами, обладающими идентичной семантикой, и вариантоидами, различающимися элементами смысла.
Лексическое явление антонимии впервые лексикографическое воплощение получило в «Словаре антонимов сибирского говора» (СА) [11]. Словарь включает около 2000 антонимов, объединённых в антонимический блок, содержащий 851 антонимическую пару. Компоненты антонимических пар могут сопровождаться их формальными вариантами (акцентными, грамматическими, лексико-морфологическими), однокорневыми словами, грамматиче-
скими словоформами, что обусловлено спецификой диалекта как речевого феномена, существующего только в устной форме, с чертами, присущими устно-речевой стихии.
Данные СА отразили как существенную долю общности с явлением антонимии литературного языка, так и специфику.
Как и в литературном языке, диалектные антонимы представлены разными типами.
I. По структуре: 1) однокорневые (безграмотный, грамотный); 2) разнокорневые (дневать - ночевать).
II. По типу противоположности: 1) квалитативы и координативы (толстый - тонкий; днём - ночью); 2) контративы (жениться - разойтись; возняться - спуститься); 3) комплементативы (можно - нельзя); 4) конвер-сивы (выиграть - проиграть).
III. По степени сходства смысловой структуры противочленов пары: 1) полные (вёдро - ненастье); 2) семантические квазиантонимы (замухрыш-чатый - статный, изо всей силы - маленько).
IV. По частеречной принадлежности: 1) грамматически полные, точные антонимы: а) прилагательные (лонской - нонешний); б) существительные (будни - праздник, белыш - желтыш); в) предлоги, частицы (в - из, да -нет); 2) грамматические квазиантонимы (болван - умный, в людях - дома, бесплатно - за плату).
Специфику диалектной антонимии составляют антонимы разной частеречной принадлежности: существительные и прилагательные (грязнуля -чистоплотный), существительные и наречия (ветер - тихо), наречия и фразеологизмы или свободные словосочетания (теперь - в наши годы), прилагательное и сравнительный оборот (страшный - как кукла ‘красивый’).
Наряду с антонимами одинаковой стилевой принадлежности или эмоционально-оценочной окраски (таких антонимов большая часть) выявлены пары с разной стилевой отнесённостью и эмоциональностью: чаще встречаются пары с нейтральным и эмоционально-оценочным компонентом (гладкий -лохматенький, болеть - раскочегариваться ‘выздоравливать’, путный -трепач).
СА продемонстрировал тесную связь двух лексических явлений - явления антонимии и явления мотивации слов в системе говора. Эта связь проявилась в следующем.
1. Преобладающее большинство антонимов вершининского говора (79 %) характеризуется свойством мотивированности (журавлиха, ключевой, иззно-биться).
2. Высокий процент мотивированных антонимов обусловливает значительное количество антонимических пар с мотивированными или полумоти-вированными компонентами (аржаной - пшеничный, кореновик - пристяжка, заболеть - оздороветь).
3. Противочлены пар на уровне слова и на уровне текста реализуют мотивационные связи - отношения лексической и структурной мотивации: Пар-тейные сразу вступили в колхоз, а беспартейные боялись в колхоз идти. // Бабушка наша померла вперёд дедушки.
4. Преобладающее большинство антонимических пар характеризуется соотношением их компонентов, как мотивированный - мотивированный (65 %), меньшая часть антонимов соотносится как мотивированный - немотивированный (22 %), соотношение немотивированный - немотивированный занимает последнее место (17 %).
5. СА послужил исчерпывающим источником для анализа одного из специфических проявлений эксплицирующей функции внутренней формы антонимов, семантическая структура которых характеризуется как общностью, так и предельной противопоставленностью, что приводит к разнообразию способов выражения внутренней формой интегральных и дифференциальных сем противочленов антонимических пар [11. С. 74-78].
6. СА последовательно и многократно проявил связь явления омонимии и явления варьирования слова, что нашло наглядное подтверждение в заглавной зоне словарной статьи и отразилось в иллюстративной зоне.
Во многих словарных статьях СА заголовочное слово сопровождается различными формальными вариантами: фонематическими: аржаной (иржа-ной) - пшеничный (пашеничный), никогда (никойда), забывать (забувать), вчера (вчерась) - завтра (завтре), ребята (робята); акцентными комель (комель), голодный (голодной), далеко (далёко) - недалеко (недалёко); грамматическими: болезнь (болезня), будни (будня), верхний (верхный) - нижний (ниж-ный), вчерашний (вчерашный) - сегодняшний (сёдняшний), привезти (при-везть); лексико-морфологическими: мозговитый (мозговатый), болтуша (болтушка), вечёрошный (вечёрный), впереде (впередях) - взади (взадях), внутри (внутрях), выздороветь (оздороветь), гусак (гусь, гусарь) - гусиха (гусыня, гусачка).
Как видно из приведённых примеров, формальные варианты сопровождают либо один компонент антонимической пары, либо оба компонента. В иллюстративной части словарных статей актуализацию антонимической связи находят как заголовочные компоненты пары, так и их варианты. Пример вариантной пары антонимов в тексте: женщина (женчина) - мужчина (мужик). - У мужчинов сердце слабже, чем у женшшинов. // «Станинка» - называли так: у женщины - «станинка», а у мужика - «штаны».
7. Достаточно широко, по данным СА, в говоре представлена связь антонимии и с лексико-семантическими вариантами противочленов. Примеры: белый ‘цвета снега’ - чёрный ‘цвета сажи’ (Из шёлку свадебно платье шили. Жених [надевал] чёрный костюм, белу рубаху), белый ‘светлый’ - чёрный ‘тёмный’ (Я могу в день скатать пимы. Всякие катал - белы, чёрны...), белый ‘светловолосый, седой’ - чёрный ‘черноволосый’ (Я не люблю таки белы волосы. - Мне дак ничё даже. - Дак сама чёрна, как головёшка, конечно «ни-чё»), а также: баба ‘женщина’ - мужик ‘мужчина’, баба ‘особь женского пола’ - мужик ‘особь мужского пола’; бойкий ‘избалованный’ - смирённый ‘послушный’, бойкий ‘расторопный’, активный - смирный ‘тихий, пассивный’, большой ‘значительный по величине’ - маленький ‘незначительный по величине’, большой ‘подросший (о ребёнке)’ - маленький ‘малолетний’, большой ‘продолжительный’ - маленький ‘непродолжительный’ и многие другие.
8. СА широко отражает связь антонимии с ещё одним лексическим явлением - синонимией, иллюстрируя в текстах актуализацию антонимических и
синонимических связей в рамках одного высказывания: У нас говорят «нена-стливо лето» - всё ненастье, а «слетьё», когда хороша погода, вёдренна погода, как сечас ешо всё вёдро и вёдро. В приведённом контексте употреблены наряду с антонимами ненастливый - вёдренный, ненастье - вёдро, синонимические пары хороший, вёдренный (о погоде) и слетьё, вёдро (ясная погода). Подобных контекстов на страницах СА очень много, что заслуживает специального исследования.
Своеобразное переплетение антонимии и синонимии демонстрируют заголовочные статьи: жениться - развестись и разойтись, вёдренный - дождливый и ненастливый, горбатый - стройный и становитый ‘хорошего телосложения’, далеко - недалеко и рядом, деревенский ‘местный, постоянно живущий в деревне’ - приезжий и чужой, женатый - молодежь и холостёжь, жить ‘существовать, быть живым’ - помереть и скопытиться, забыть -помнить, знать, запамятовать и др.
9. Иллюстративная зона словарной статьи СА продемонстрировала разнообразие функций антонимических пар вершининского говора. В их числе:
а) функция контрастного сопоставления: ад - рай (Вот ешь, пей, кури -это в ад попадёшь, а терпишь - в рай);
б) функция оценочного противопоставления: изживать - скопытиться (Много ли житья осталось? Чё изживать? Зачем так жить? Недолго ведь старому скопытиться);
в) дифференцирующая функция: горбатый - стройный (Мать у их горбата, шибко горбата. Така была хороша, стройна);
г) функция перечисления: ранний - поздной (Раннее сено было, поздное было);
д) функция пояснения: замрачать - выяснеть (Замрачало - это тоже пасмурна погода, дожди, а наоборот - говорили «выяснело»);
е) описательная функция: заплетать - расплетать (Старухи поют песни невесте, заплетают ей косу <. . .> потом девки поют песни и расплетают ей косы) и др.
Последнее лексическое явление говора, подвергшееся лексикографической параметризации, - явление мотивации слов. Ему посвящен «Мотивационный словарь сибирского говора» (МССГ) [12]. Два его тома включают 4891 словарную статью, которые охватывают практически все лексические единицы говора (свыше 20 тысяч).
МССГ составлен по образцу ранее опубликованного мотивационного словаря Среднего Приобья (МДС) [13], от которого он отличается следующим: МССГ - словарь микросистемы говора, а не макросистемы диалектной группировки, как МДС; отличен количественный состав словарных статей (в МДС их число - 1876); существенно различается и источниковая база обоих словарей, прежде всего лексикографическая; важно и то, что МССГ составлен на основе разрабатываемой теории мотивологии, в то время как МДС стоял у её истоков.
МССГ представляет первый в отечественной и зарубежной лексикографии опыт словарного воплощения ведущего лексического явления говора (и языка в целом) не только по охвату лексикона, но и по широкому функциональному спектру мотивационно связанных слов и внутренней формы слов,
выражающей одно из важных свойств лексической единицы - свойство мотивированности.
Основные итоги МССГ:
1. Введён в научный оборот значительный материал мотивационных парадигм (МП) (около 5000), являющихся единицей словаря и одновременно основной единицей мотивационного контекста, в котором актуализуются мо-тивацтонные отношения слов.
2. Представлен исчерпывающий материал для исследования всех типов МП: по числу компонентов - многокомпонентные (МП с ядерными словами березник, мялка, подорожник, таёжный) и малокомпонентные (МП с ядерными словами борона, рассолодеть, сырник); по виду актуализации мотивационных отношений членами МП - лексические (распогодиться - погода), структурные (сутунок - швырок, раскурочить - растаскать), структурно-лексические (серебрянка - серебристый и крестовка, чернобурка); по степени актуализации компонентов МП в речи - частотные (парадигмы с ядерными словами рыбачить, песня, приехать) и малочастотные (разо-блакаться, чахотка); с учётом происхождения компонентов МП - гомогенные (с ядерными словами лыжня, хлебница) и гетерогенные (башмачок, ботинки).
3. Введено в научный оборот огромное количество мотивационных контекстов, содержащих актуализованные мотивационные отношения слов. Разнообразие мотивационных контекстов позволяет выделить их типы с опорой на ряд параметров:
а) в зависимости от вида речи: естественно звучащей (знание языка) -тексты или передающей метавысказывание (знания о языке) - метатексты (Тут пришла наша сношеница, сноха брата. // Две снохи между собой называются «сношеницы», когда женятся два брата);
б) в зависимости от количества мотивационных сцепок в рамках высказывания - полимотивационные контексты и мономотивационные (Всё больше деревянны были вилы. Вот в лес пойдёшь берёзовый, стоит вот берёзка така и вот така там рогатулина, все четыре рожка у ней. // Курица снеслася, кричит что-то... Раскричалась);
в) в составе полимотивационных контекстов, по данным МССГ, выявилось большое число случаев совмещения мотивационных отношений с другими системными связями лексических единиц - с синонимическими (Телогрейки сам стегал. Самостёжки были, ну таки фуфайки), антонимическими (Осподи, раньше дружбы не было. Топерь ходют, сойдутся, вдруг разойдутся. Дети страдают), отношениями формального варьирования (Растёт ёлочник, а ещё его называют скрипун. Он ведь от скрипа в костях излечивает, оттого и прозвали его «скрыпун». В данном контексте совмещены отношения мотивации - скрип, скрипун, отношения синонимии - ёлочник, скрипун, отношения формального варьирования - скрипун, скрыпун).
Такие мотивационные контексты предсталяют особый тип контекстов -полисистемный. Ранее отмеченные связи трёх лексических явлений нашли существенное подтверждение взаимопроникновения мотивации, синонимии, антонимии, формального варьирования на уроне текста и метатекста [15].
4. Обширные иллюстративные материалы МССГ послужили источником исследования функционального аспекта мотивологии: определение роли мотивационно связанных слов (МСС) и внутренней формы слова (ВФС).
В коммуникативной сфере говора выявлены различные функции МСС. В их числе: информативная функция (Цветок - морска капустка. До глубокой осени цветёт, потом пропадает), метаязыковая («Свёрток» дорогу называют, куда надо свернуть), текстоформирующая (Пойлом коров поим. Зачем одной корова: мучитца токо. Ей надо зиму скоко воды перетаскать, утром поит, в обед поит, вечером поит. Греть пойло надо, да комбикорм покупать), стилевого разнообразия, связанная с использованием компонентов мотивационных пар и сцепок разной стилевой принадлежности, например нейтральное - разговорное, нейтральное - сниженное и т.п. (Толстяками толстых зовут. У меня самой сын. Ростом высокий, а сам толстущий), или эмоционально-экспрессивной окрашенности (И лапки беленьки, и хвостик маленько беленький, а сама чёрненька собачонка).
В экспрессивно-эстетической сфере говора, включающей элементы народно-поэтического стиля, МСС выполняют эксплицирующую функцию, выражая образные средства говора - языковые и речевые метафоры, собственно-образные слова, сравнительные обороты, творительный подобия и др. (Кукольник - он цветёт жёлтым. Листья широкие <...>, они жилисты, сворачиваются, как куколка. //А есть ешшо медуница. Мы «бархатинка» зовём. В покосе нежная сидит, как бархат), а также различные приёмы и фигуры речи: приём лексического повтора, способствующего созданию экспрессивности контекста (А когда Миша у меня разбился, я прям рёвом реву, реву, реву), оживления ВФС (Рекостав - светок: река стаёт - светёт малиновым, как колпачки), плеоназма (Чудаков было много на селе. Вот эти чудаки и чудили), тавтологии (Шум шумел: Ивана Купала вот эти дни, вот и миру-то купалось!), кольца, обрамляющего многие высказывания как текстового, так и метатекстового типа (Берёзка у меня в избе стоит большая, у ей листья, как у берёзы), анафоры (Гусинки кода цветут, на них стручки, как у гороха. Медунки цветут голубенькими цветочками. Саранка цветёт разно, выко-пашь - она с шишкой), хиазма (Она така растрёпа, ходит как попало: здесь петелька есь, пуговки нету, здесь пуговка есь, петельки нету), внутренней рифмовки и ритмики (А дети-то у птиц зовутся, если галка, то галчата, у скворца - скворчата... у лисы бывают лисята). (Подробнее см. [12. Т. 2. С. 295-306].)
Таковы некоторые итоги комплексной лексикографической параметризации вершининского говора. Предстоит и полное глубинное осмысление данных опубликованных словарей. В ближайшей перспективе - составление и подготовка двух словарей вершининского говора - словаря синонимов и словаря образных единиц. Разработаны и опубликованы концепции названных словарей [16; 17], сформированы коллективы их составителей, ведётся активная работа.
Литература
1. Блинова О.И. Комплексное лексикографическое исследование диалекта // Актуальные проблемы диалектной лексикографии: Межвуз. сб. науч. тр. Кемерово, 1989. С. 11-19.
2. Блинова О.И. Полный словарь сибирского говора / Гл. ред. О.И. Блинова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993. Т. 2: И-О. 302 с.; 1993. Т. 3: П-Р. 223 с.; 1995. Т. 4: С-Я. 276 с.
3. Блинова О.И. Вершининский словарь / Ред. О.И. Блинова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998. Т. 1: А-В. 308 с.; 1999. Т. 2: Г-З. 309 с.; 2000. Т. 3: И-М. 318 с.; 2001. Т. 4: Н-О. 368 с.; Т. 5: П. 512 с.; 2002. Т. 6: Р-С. 454 с.; Т. 7: Т-Я. 524 с.
4. Блинова О. И. Вершининский инверсарий // Вершининский словарь. Томск, 2002. Т. 7. С. 361-516.
5. Блинова О.И., Иванцова Е.В. Некоторые аспекты использования обратного словаря как лексикологического источника // Говоры русского населения Сибири. Томск, 1982. С. 22-29.
6. Янценецкая М.Н. «Опыт обратного диалектного словаря» и возможные аспекты использования его материалов в лингвистических исследованиях // Опыт обратного диалектного словаря: Пособие по словообразованию. Томск, 1973.
7. Иванцова Е.В. Обратный словарь как лексикологический источник (на материале среднеобских диалектных словарей): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 1983.
8. Богословская З.М. Словарь вариантной лексики сибирского говора / Под ред. О.И. Блиновой. Томск, 2000. Т. 1: А-К. 304 с.
9. Богословская З.М. Диалектная вариантология. Томск, 2005.
10. Богословская З.М. Диалектная вариантология: лексикологический и лексикографический аспекты: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Томск, 2006.
11. Блинова О.И. «Словарь антонимов сибирского говора» как источник мотивологии // Проблемы диалектной лексикологии и лексикографии: К 80-летию Ф.П. Сороколетова. СПб., 2004. С. 70-79.
12. Мотивационный словарь сибирского говора / Под ред. О.И. Блиновой; авт.-сост. О.И. Блинова, С.В. Сыпченко. Томск, 2009. Т. 1: А-О. 372 с.; 2010. Т. 2: П-Я. 310 с.
13. Мотивационный диалектный словарь: Говоры Среднего Приобья / Ред. О.И. Блинова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1982-1983. Т. 1-2.
14. Блинова О.И. Мотивационная парадигма как единица метаязыка и текста // Язык. Человек. Картина мира: Материалы Всерос. науч. конф. Омск, 2000. Ч. 1. С. 42-45.
15. Гайсина М.Э. Системные связи компонентов синонимического ряда «Словаря синонимов сибирского говора» // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики: Материалы конф. молодых учёных, 17 апр. 2009 г. Томск, 2009. С. 31-34.
16. Блинова О.И. Структура «Словаря синонимов сибирского говора» // Сибирский филологический журнал. 2009. № 2. 2009. С. 119-127.
17. Блинова О.И. Концепция «Словаря образных единиц сибирского говора» // Вестн. Том. гос. ун-та. Филология. 2010. № 3(11). С. 5-14.
