CC BY
98
© 2013
В. И. Мордвинцева
КОМПЛЕКС ПРЕДМЕТОВ ИЗ БУЛАХОВКИ И «РИТУАЛЬНЫЕ КЛАДЫ» СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ 111-1 вв. до н.э.
В 1972 г. у с. Булаховка Днепропетровской области в насыпи кургана эпохи бронзы был обнаружен комплекс предметов I в. до н.э.: пять позолоченных фаларов, 3 серебряных чаши, остатки железного пластинчатого панциря, серебряные и золотые бляшки, фрагмент бронзового сосуда и ременные пряжки. Судя по обстоятельствам находки и составу предметов, комплекс из Булаховки относится к числу т.н. «ритуальных кладов» - захоронений вещей в насыпях курганов, естественных возвышенностях и балках при отсутствии костей человеческого скелета. Клады Северного Причерноморья 111-1 вв. до н.э., скорее всего, связаны с погребальным ритуалом. Ничтожно малое число погребений в Северном Причерноморье в период с III по I вв. до н.э. может свидетельствовать о том, что в данном регионе был распространен погребальный обряд, при котором археологически невозможно зафиксировать останки погребенного. Состав ритуальных кладов и типы обнаруженных в них вещей демонстрируют близость культуры Северного Причерноморья поздне-эллинистического времени культурам круга Ла Тэна, распространенным на территории современной Болгарии, Румынии и Венгрии.
Ключевые слова: Северное Причерноморье, курган, ритуальные клады
В 1972 г. при сельскохозяйственных работах на поле у с. Булаховка Павло-градского района Днепропетровской области были обнаружены четыре позолоченных фалара и серебряная чаша. В этом месте археологами был заложен шурф 4х4 м, в котором были найдены еще один фалар и две чаши, остатки железного пластинчатого панциря, серебряные и золотые бляшки, фрагмент бронзового сосуда и ременные пряжки (рис. 1-6, цв. вкл. 11, рис. 7). Неподалеку от этого места находилась группа курганных насыпей. В 1973 г. в одном из них было обнаружено погребение лошади и полностью ограбленная могильная яма, в которой найден литой бронзовый котел1. Судя по тексту полевого отчета, связь между этой находкой и расположенной неподалеку ямой с фаларами не прослежена, хотя в иллюстрациях к отчету они обозначены как происходящие из погребения 1 кургана 2. В. И. Костенко и К. Ф. Смирнов в своих публикациях считают их относящимися к одному погребальному комплексу вместе с котлом2.
Мордвинцева Валентина Ивановна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Крымского филиала Института археологии НАН Украины. E-mail: v_mordvintseva@mail.ru
1 Ковалева 1973.
2 Костенко 1978, 78; Смирнов 1984, 110, 111, рис. 52.
Рис. 1. 1 — Бронзовый котел из насыпи кургана 2; 2-7 — Предметы из клада у Булаховки. 2; 3 — Пуговицы; 4 — Золотые бляшки; 5 — Фрагменты железного панциря, орнаментированного золотыми нитями; 6 — Серебряные кольца; 7 — Серебряная чаша.
Фалары конской упряжи (пять экземпляров) изготовлены из серебра и покрыты позолотой (рис. 3-6, цв. вкл. 11, рис. 7). Они имеют полусферическую форму, их края отогнуты под прямым углом, образуя бортик. Они покрыты растительным орнаментом в виде розетты из листьев аканфа и лотоса. Фон покрыт рядами точек. На бортике частично сохранились железные гвозди с широкой расклепанной шляпкой, которыми крепились железные пластины для соединения со сбруей. Все фалары деформированы и фрагментированы. По своей форме и типу декора они сходны с популярными в позднеэллинистическое время рельефными керамическими (т.н. «мегарские чаши») и серебряными сосудами. Стилистически они относятся к группе «Причерноморского графического стиля», характерного для предметов торевтики Северного и Северо-Западного Причерноморья3. Декоративными особенностями рассматриваемой группы являются графические орнаменты в виде рядов точек, полос треугольников, зигзага, бегущей волны и ов. Н. Феттих, исследуя новые находки на территории Венгрии и Румынии впервые сопоставил фалары, найденные на территории Украины и южной России с материалами да-кийских кладов. Он сделал также вывод об изготовлении всех этих предметов в Ольвии во второй половине 1 в. до н.э., т.е. в период царствования Буребисты4.
Серебряные чаши (рис. 1: 7; рис. 2) найдены вложенными одна в другую. Они имеют округло-коническую форму. Венчик утолщен, слегка отогнут наружу, под ним прорезана линия. Рассматриваемые чаши происходят, как правило, из комплексов 2-1 вв. до н.э. Находки подобных чаш известны на территории Испании и Италии, несколько экземпляров происходят с территории Греции и Малой Азии5. Находки подобных сосудов хорошо известны в ритуальных кладах, обнаруженных на территории Западного Причерноморья (тип 3а по классификации Хоред-та). Причем в этих комплексах представлено сразу по несколько экземпляров, как и в случае с Булаховкой — четыре экземпляра в кладе из Якимово6, девять — в кладе в Бохоте7. Хоредт отмечал находки восьми экземпляров таких сосудов в пяти комплексах из Дакии8. На одной из чаш на дне точками выгравированы греческие буквы 1Д, а сбоку прочерчена тамга (рис. 2: 1) — знак родовой или племенной принадлежности. Появление этих знаков в Северном Причерноморье обычно связывают с распространением культуры сарматов9.
Плоские серебряные «пуговицы» круглой формы, в центре изображена четы-рехлепестковая розетта в технике перегородчатой инкрустации, ячейки которой заполнены синей и зеленой эмалью (рис. 1: 2, 3). Аналогичные украшения обнаружены в воинском погребении 1 кургана 1 могильника Октябрьский-V в междуречье Волги и Дона10, который содержал предметы, датирующиеся в диапазоне от IV в. до н.э. до I в.н.э. Авторы датируют комплекс I в.н.э.
Серебряные колечки (7 экз.) (рис. 1: 6) являлись, возможно, обоймами ногайки. Аналогичные колечки были обнаружены в вотивных кладах Северного
3 Mordvinceva 2001, 37.
4 Fettich 1953, 171.
5 Treister 2007.
6 Gold of the Thracian Horsemen 1987, Nr. 494-497.
7 Gold of the Thracian Horsemen 1987, Nr. 484-492.
8 Horedt 1973, 143-144 Abb. 8: G3a.
9 Драчук 1982.
10 Мыськов, Кияшко, Скрипкин 1999, рис. 6: 3, 27-29.
Рис. 2. 1-2 Серебряные чаши из клада у Булаховки.
Причерноморья — Бравичены11, Великоплоское12, Марьевка13, которые датируются в рамках III-II вв. до н.э.
Золотые штампованные бляшки (7 экз.) в форме «башенных зубцов» и одна полусферическая бляшка (рис. 1: 4) являлись нашивками костюма. Золотыми штампованными бляшками и пластинами с изображениями расшивали в древности ткани. Идея нашивать золотые пластины на одежду появилась очень рано. Из-под Варны в Болгарии происходят аппликации в форме букраниев и полных звериных фигур, которые датируются 5 тыс. до н.э.14. Среди украшений ахеме-нидского Ирана имеются штампованные бляшки геометрических форм, в том числе в виде «башенных зубцов»15. Этот элемент орнамента можно встретить и на предметах торевтики эллинистического времени. В памятниках Северного Причерноморья находки бляшек в виде «башенных зубцов» встречаются достаточно широко, в том числе в комплексах позднеэллинистического времени16.
Кроме перечисленных предметов в шурфе были собраны мелкие обрывки коррозированного железного панциря (?), инкрустированного золотой проволокой (рис. 1: 5).
Предметы, найденные в Булаховском комплекса, позволяют датировать его I в. до н. э.
Судя по обстоятельствам находки и составу предметов, комплекс из Булаховки относится к числу т.н. «ритуальных кладов» — захоронений вещей в насыпях курганов, естественных возвышенностях и балках при отсутствии костей человеческого скелета. Большинство предметов в этих комплексах находят в поломанном виде. Они датируются в рамках от III до I вв. до н.э.
Впервые эти захоронения вещей назвал кладами А. А. Спицын, опубликовавший наиболее полную на то время подборку таких находок на территории юга Российской империи17. «Клады» содержали редкие вещи, в том числе серебряные фалары конской упряжи с художественными изображениями.
Не сразу было обращено внимание на то, что речь идет об особой группе археологических памятников. Называя публикуемые находки кладами, А. А. Спицын не подразумевал какого-то особого ритуала, связанного с захоронениями этих вещей. Скорее всего, употребление им этого термина объясняется тем, что большинство комплексов было открыто случайно, и приобретено Императорской археологической комиссией для главных музеев страны — Эрмитажа (С.-Петербург) и Исторического музея (Москва) или частными коллекционерами. Не исключено, что подобные находки фигурировали как «клады» и у лиц, профессионально занимавшимися их поисками. М. И. Ростовцев, пристально интересовавшийся фаларами Южной России, не уделял особого внимания контексту, в котором они были найдены, и называл эти комплексы просто «находками»18.
11 Федоров 1960, 9, рис. 1: 2-7, 13-14.
12 Дзис-Райко, Суничук 1984, 150, рис. 1: 15.
13 Iakunina-Ivanova 1927, 101, рис. 1.
14 Rehm 1992, 210.
15 Rehm 1992, 175.
16 Mordvintseva, Zaytsev 2003, 205 рис. 5: 16; Мордвинцева, Шинкарь 1999, 139-140.
17 Спицын 1909.
18 Rostovtzeff 1922, 136.
Впервые на необычные обстоятельства обнаружения фаларов указал Н. Феттих. Он провел параллель с дакийскими находками, указав, что некоторые категории вещей (серебряные гривны, фибулы и другие украшения) редко встречаются в дакийских погребениях, но они дошли до нас в памятниках особого рода: «их не клали с умершим владельцем, а уничтожали после его смерти, и в этом состоянии хоронили в фамильных кладах»19.
Эта идея поначалу не нашла приверженцев в отечественной науке. Фалары продолжали считаться «безусловно» происходящими из разрушенных богатых погребений, инвентарь которых полностью не сохранился20. Но вскоре стали обнаруживаться новые клады с фаларами, теперь уже открытые или доследованные археологами21, что привело к интерпретации их как особой группы памятников — ритуальных кладов, которым М. Б. Щукин дал поэтическое название «странные комплексы»22.
Первый суммарный анализ кладов провел А. В. Симоненко23. Он выделил в их составе три основные категории предметов: украшения и функциональные части конского снаряжения (фалары, удила, псалии), вооружение (оружие, шлемы) и предметы роскоши (металлическая и стеклянная посуда, украшения). Исследователь также особо подчеркнул тот факт, что ни в одном случае находчики не отмечали останков человека. По его наблюдениям, этот круг памятников объединяет также топография находок: они выявлены в большинстве случаев в насыпях курганов или в естественных возвышенностях. В итоге, А. В. Симоненко интерпретирует рассматриваемые клады как памятники поминального характера, связанные с воинским культом24. То, что эти комплексы не являются погребальным инвентарем, он аргументирует тем, что в них часто входят несколько комплектов удил и псалиев, а в погребениях даже высшей знати этого и последующего времени не содержится более одного уздечного набора25.
В период с III по I вв. до н.э. на территории Северного Причерноморья погребальные памятники чрезвычайно малочисленны — известно всего несколько десятков погребений26. Ю. П. Зайцев считает, что эта территория не была заселена, а «вотивные клады» могли маркировать основные пути сообщения через незаселенную территорию, и являются остатками неких обрядовых действий, совершенных во время следования караванов27. Представляется, однако, что для такого утверждения нет достаточных оснований. Караваны обычно следуют по определенным маршрутам. И если эти маршруты маркировались «кладами», это проявились бы при картографировании их находок. Распределение же «кладов» по территории Северного Причерноморья28 показывает, что их находки покрывают ее практически полностью.
19 Fettich 1953, 128 Anm. 1.
20 Костенко 1978, 78-85; Смирнов 1984, 80-81, 86.
21 Дзис-Райко, Суничук 1984; Редина, Симоненко 2002, 78-96; Зарайская, Привалов, Шепко 2004, 130-144.
22 Щукин 1994, 97.
23 Симоненко 1993a.
24 Симоненко 1993a, 89.
25 Симоненко 2001, 95.
26 Симоненко 1993b.
27 Зайцев 2012, 71.
28 Зайцев 2012, Abb. 1.
Для интерпретации находок «кладов» важное значение имеют обстоятельства их обнаружения (характер места находки и состояние, в котором были найдены вещи — целые или поломанные) и состав комплекса29. Все памятники этого типа находились вдалеке от поселений, поблизости от мест погребений или даже в насыпях курганов. Большинство предметов преднамеренно поломано. Эти признаки свидетельствуют о том, что имело место преднамеренное захоронение вещей, совершенное без цели их последующего использования. Т.е. очевидно, что эти «клады» имели сакральный характер. Мотивом захоронения такого клада могло быть вотивное приношение неким сверхъестественным силам или посвящение умершему для загробной жизни. Вотивные приношения кельтов богам описаны Цезарем30 и Тацитом31. Сакральные клады как часть погребального ритуала упоминаются в древнегерманских сагах32.
Чтобы выяснить, к какому типу ритуальных кладов относятся северочерноморские комплексы, обратимся к их составу. Большинство таких находок состоит из предметов упряжи и ее декоративных элементов, серебряных чаш для питья и фрагментов амфор, оружия, защитного доспеха, реже украшений. В некоторых случаях есть сведения о том, что вещи были сложены в некое вместилище — бронзовый сосуд или шлем. Следовательно, захоронение вещей было одноразовой акцией, связанной с каким-то конкретным событием. В некоторых местностях, где традиция погребения подобных «кладов» получила распространение (Нижний Дон, междуречье Волги и Дона, Прикубанье), состав этих комплексов аналогичен погребальному инвентарю погребений элиты — воинов-всадников. Следовательно, событием, к которому было приурочено зарывание сакрального «клада», скорее всего, была смерть представителя элиты. Наличие одновременно нескольких наборов упряжи не противоречит этому выводу, т. к. одним из возможных признаков погребений элиты является Uberausstattung — захоронение необычно большого количества предметов одного функционального назначения (особенно это касается предметов престижа) с целью подчеркнуть значимость погребенного.
Таким образом, ритуальные клады Северного Причерноморья, скорее всего, являлись преднамеренными захоронениями предметов, связанными с погребальным ритуалом. Ничтожно малое число погребений в Северном Причерноморье в период с III по I вв. до н.э. может свидетельствовать о том, что в данном регионе был распространен погребальный обряд, при котором археологически невозможно зафиксировать останки погребенного (водное, воздушное погребение и т.п.). Обряд, состав ритуальных кладов и типы обнаруженных в них вещей демонстрируют близость культуры Северного Причерноморья позднеэллинистического времени культурам круга Ла Тэна, распространенным на территории современной Болгарии, Румынии и Венгрии. В этих землях также была распространена традиция захоронения вотивных кладов с драгоценными фаларами конской сбруи, серебряными чашами и т.д. Вполне очевидно, что эти регионы Восточной Европы, в том числе Нижнее Поднепровье, были включены в одну систему политических отношений.
29 Schmauder 2002, 35-36.
30 Caes. Gall. VI 17. 3-5.
31 Tac. Ann. XIII 57.
32 Thule III. 171-172; XIV 33-34.
ЛИТЕРАТУРА
Дзис-Райко Г., СуничукЕ. 1984: Комплекс предметов скифского времени из с. Велико-плоское // Ранний железный век Северо-Западного Причерноморья / Г. Дзис-Райко (ред.). Киев, 148-161.
Драчук В. 1982: Дорогами тысячелетий. Киев.
ЗайцевЮ. 2012: Северное Причерноморье в III-II вв. до н.э.: ритуальные клады и археологические культуры (постановка проблемы) // Древности Северного Причерноморья III-II вв. до н.э. / Н. П. Тельнов (ред.). Тирасполь, 67-72.
Зарайская Н., Привалов А., Шепко Л. 2004: Курган железного века у пос. Острый // Донецкий археологический сборник. 11, 130-144.
Ковалева И. Ф. 1973: Отчет Фрунзенской археологической экспедиции Днепропетровского госуниверситета за 1972 г. Научный архив Института археологии АН УССР № 7189. Днепропетровск.
Костенко В. И. 1978: Комплекс с фаларами из сарматского погребения у с. Булаховка // Курганные древности степного Поднепровья III-I тыс. до н.э. / И. Ф. Ковалева (ред.). Днепропетровск, 78-85.
Мордвинцева В., Шинкарь О. 1999: Сарматские парадные мечи из фондов Волгоградского областного краеведческого музея // НАВ. 2, 138-149.
Мыськов Е., Кияшко А., Скрипкин А. 1999: Погребение сарматской знати с Есаулов-ского Аксая // НАВ. 2, 149-167.
Редина Е., Симоненко А. 2002: «Клад» конца II-I в. до н.э. из Веселой долины в кругу аналогичных древностей Восточной Европы // Материалы и исследования по археологии Кубани. 2, 78-95.
Симоненко А. 1993а: Клады снаряжения всадника 2-1 вв. до н. э.: опыт классификации и этнической интерпретации // Вторая Кубанская археологическая конференция / И. Марченко (ред.). Краснодар, 89-90.
Симоненко А. 1993b: Сарматы Таврии. Киев.
Симоненко А. 2001: Погребение у с. Чистенькое и «странные» комплексы последних веков до н. э. // НАВ. 4, 92-106.
Смирнов К. Ф. 1984: Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии.
М.
Спицын А. 1909: Фалары Южной России // ИАК. 29, 18-52.
Федоров Г. 1960: Население Прутско-Днестровского междуречья в I тыс. до н.э. // МИА. 89). М.
Щукин М. 1994: На рубеже эр. СПб.
Fettich N. 1953: Archäologische Beiträge zur Geschichte der sarmatisch-dakischen Beziehungen // Acta Archaeologica. 3, 127-178.
Horedt K. 1973: Die dakischen Silberfunde // Dacia. XVII, 127-167. Iakunina-Ivanova L. 1927: Une trouvaille de l'âge la Tène dans la Russie méridionale // Eurasia septentrionalis antiqua. 1, 100-109.
Gold of the Thracian Horsemen. Treasures from Bulgaria. 1987. Montreal. Mordvinceva V. 2001: Sarmatische Phaleren. Rahden; Westf.
Mordvinceva V., Treister M. 2007: Toreutik und Schmuck im nördlichen Schwarzmeergebiet. 2. Jh. v. Chr. — 2. Jh. n. Chr. (Ancient Toreutics and Jewellery in Eastern Europe, 2). Simferopol; Bonn.
Mordvintseva V., Zaytsev Yu. 2003: The Nogaichik Burial-Mound in the steppes of the Crimea // Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. 9, 3-4, 193-257. Rehm E. 1992: Der Schmuck der Achämeniden. Münster. Rostovtzeff M. 1922: Iranians and Greeks in South Russia. Oxford.
SchmauderM. 2002: Oberschichtgräber und Verwahrfunde in Südeuropa im 4. und 5. Jahrhundert. Bd. I. (Archaeologia Romanica, III). Bukarest.
THE ASSEMBLAGE OF ARTEFACTS FROM BULAKHOVKA AND THE "RITUAL HOARDS" OF THE NORTH PONTIC REGION OF THE 3rd — 1st CENTURIES BC
V. I. Mordvintseva
In 1972 there was found grave goods in the burial mound of the Bronze Age near the village of Bulakhovka (Dnepropetrovsk region) dated to the 1st century BC: five gilded silver phalerae of horse harness, three silver cups, remains of an gilded iron armour, silver and gold plaques, a fragment of the bronze vessel and belt buckles. Judging from the circumstances of the discovery and the composition of objects, the assemblage from Bulakhovka belongs to the so-called "ritual hoards" — artefacts found in mounds, natural hills and ravines in the absence of the bones of a human skeleton. The hoards of the North Pontic Region dated from the 3rd to the 1st centuries BC most likely were connected with the burial rituals. A negligible number of burials in Northern Black Sea Region in the same period may reflect the fact that here the burial rites were distributed, in which the archaeological remains of the deceased cannot be discovered. The composition of these hoards and types of discovered objects demonstrate the similarity of the archaeological culture of the North Pontic Region in the late Hellenistic period to the cultures of the La Tene circle distributed on the territories of modern Bulgaria, Romania and Hungary.
Key words: North Pontic Region, burial mounds, ritual hoards
