CC BY
7Введение
В Республике Корея в последние десятилетия в связи с повсеместными глобализационными процессами наблюдается радикальная смена религиозных взглядов среди населения, вследствие чего исторически значимые и оформленные религиозные течения постепенно утрачивают лидирующие позиции, пропорционально сокращается количество адептов. Статистические данные, актуальные на 2021 год [1], демонстрируют увеличение общего количества людей, не относящих себя ни к какой религии. Однако 17% опрошенных заявляют о своих христианских взглядах протестантского направления. Роль христианства невозможно не учитывать при изучении истории государства так как, согласно исторической справке, именно христианские миссионеры и движения стали одним из движущих факторов избавления от японской колониальной зависимости 1910-1945 годов. С другой стороны, последователями буддизма себя считают 16% опрошенных, а историческое значение данной фундаментальной концепции религиозного сознания является неоценимым и структурированным. Однако значительное количество культурных элементов прямо сопряжено с буддийской традицией, поэтому, даже не относя себя официально к последователям данного вероучения, часть населения придерживается некоторых ритуалов.
Первоначально буддизм выступал в симбиозе с конфуцианством, выполняющим идеологическую функцию в построении межличностных отношений, имел духовную направленность. Нельзя отрицать тот уникальный культурный пласт, который сформировал образ Кореи эпох Силла и Коре, однако дальнейшем, из-за неправомерных действий членов монашеской общины, из-за нарастающей коррупции, чрезмерного влияния на делопроизводство и политику, проводимую государственным аппаратом, буддизм постепенно был вытеснен конфуцианством. Понимание уникальной философии корейского буддизма, формирование общих представлений о негативных последствиях действий сангхи Золотого века буддизма, станет ключевым элементом в выявлении закономерностей в проблемах современной монашеской общины.
Основными проблемами буддийской традиции в настоящие дни являются трансформация основного учения согласно предписаниям Сиддхартхи Гаутамы, а также общий уровень квалификации членов сангхи. В связи с этими факторами, подсчитать точное количество монахов не предоставляется возможным, что приводит к общему усугублению отношений с госаппаратом и системой налогообложения [2].
Появляющиеся новые буддийские школы прогрессивной направленности привносят кардинальные преобразования в философию основного учения. Таким образом, в настоящем исследовании будут рассмотрены проблемы современной буддийской сангхи Республики Корея на основе исторического прошлого по вопросам деятельности современных сект и преобразованию идеологии классического буддизма, а также снижения общего уровня квалификации членов монашеской общины.
Результаты исследования
Первоначально, прежде чем приступить непосредственно к современным особенностям корейской сангхи, необходимо ознакомиться с основными постулатами буддизма согласно учениям Будды Шакьямуни (623 г. до н.э. – 483 г. н.э.). Главным приоритетом являлось достижение нирваны любым человеком, выполняющим предписания, благодаря личному опыту и закону кармы. Представление о всезнающем, всемогущем, вездесущем творце отвергается буддистами. Сам Будда опроверг теистический аргумент о том, что вселенная была создана Богом (Трипитака, V-III вв. до н. э.). Основное учение буддизма состоит в том, что жизнь – это страдание, и чтобы избежать страдания (конечная причина желания), нужно преодолеть невежество, осознав Четыре благородные истины и практикуя Благородный Восьмеричный путь. Таким образом, столпами буддизма, на которых строится сама уникальная буддийская концепция, считаются «Триратна», «Четыре Благородные Истины» и «Восьмеричный Путь».
В значительном количестве иных религий секты воспринимаются в негативном ключе, однако согласно выдержкам из «Трипитаки», проповедование иных форм достижения нирваны воспринималось положительно, потому что ритуал без догматической основы и осознанности имеет второстепенное значение. Содержание «Палийского канона» (три корзины) школы Тхеравады подразделяется на три крупных раздела: «Виная-питаку», «Сутта-питаку» и «Абхидхарму-питаки», которые, в свою очередь, состоят из сборников, разделов и глав.
Таким образом, в буддизме отсутствует единая методика получения просветления, благодаря чему учение естественно интегрируется в локальные верования. Именно благодаря данной особенности буддизм стал уникальным базисом религиозного сознания на территории Корейского полуострова.
Эпохой рассвета буддизма в Корее считается эпоха Коре (935-1392 гг.). Религия заняла устойчивую позицию в формировании нового общества. Основатель Коре Ван Гон (877–943 гг.) предоставил льготы и поддержку монашеской общине за помощь в легитимизации и укреплении власти, однако в «Десятичастном наставлении» Тэджо-ван исключал возможность злоупотребления сангхой привилегиями и вмешательства в политические вопросы, что помогло избежать конфликта между государственным аппаратом и религиозными деятелями. На Корейском полуострове той эпохи были адаптированы китайские версии буддийских религиозных школ и созданы собственные, а именно Чхонтэ, Хваом и Сон, а также Кеджон, в основе которого переплетались идеи Хваом и конфуцианства. Сама структура сект была преимущественно эзотерической, с упором на обрядовую тенденцию, ритуалы были крайне структурированы, что приводило к бессознательному их выполнению. Такая система может быть объяснена схожестью буддийских обрядов и ритуалов традиционного корейского шаманизма, например «Ендынхве», «Пальгванхве» и «Хваомхве». Несмотря на выполнение прямых функций, такая тенденция подвергалась критике [3].
Одним из правителей эпохи Коре Кванджоном (950-975 гг.) была введена система монашеских рангов, что привело к упрочнению их социального положения. Помимо этого, структура сангхи состояла, согласно «кольпхум» (качеству кости), только из членов «сонголь» и «чинголь», то есть священной и истинной костей соответственно [4, С. 119]. Из этого следует, что получить высокий сан люди, не принадлежащие к членам правящей династии, не могли, квалификация не подтверждалась проведением экзаменов, должности передавались по наследству или продавались. В основном это происходило из-за возможности избежать обязательной военной службы, высокого налогообложения и контроля со стороны государства. Данная тенденция стала ключевым фактором деградации идей буддийской традиции.
«Сыннокса», будучи центром деятельности буддийских школ, стала связующим звеном между монашеской общиной и правительственной системой, а созданная в 958 году форма экзаменов «Сынгва» производила отбор наиболее перспективных кандидатов на высшие храмовые должности. Система была инициирована государственными структурами и проводилась совместно с ведущими школами того периода. В то время как «Сыннокса» выполнял вспомогательные функции в ведении деятельности сангхи, сопряженной с решением государственных вопросов, а именно избранием монахов высшего ранга из успешно сдавших экзамен, рассмотрением вопросов о признании новообразованных буддийских школ, а также выбором официальных представителей от королевского двора в Китай, форма экзаменов же была повсеместной в образовательной сфере и системе распределения должностных обязанностей [5, С. 285].
Структуру экзаменов «Сынгва» можно условно разделить на два последовательных этапа. Каждые три года жрецы высшего ранга школ Кеджон и Сонджон проводили на уровне своих подконтрольных храмов первую экзаменационную ступень. После успешной сдачи первого этапа следовал основной экзамен на государственном уровне. Члены комиссии, согласно указу вана, должны были в равной степени быть представлены членами разных школ, а итоги экзамена в форме собеседования проводил независимый экзаменатор. Члены общины, показавшие наивысшие показатели, могли в дальнейшем претендовать на престижные должности, а именно «Ванса» (королевский наставник), государственным наставником «Кукса» (государственный советник). Кроме того, внутри собственных школ они могли получить высокий сан, занять высокое место в шестиуровневой системе ранжирования или должности «Сундон» и «Тэсонса». При более низких показателях сдавшие экзамен могли занять должность настоятелей в периферийных храмах или стать членом бюрократического аппарата. Однако стоит учитывать, то член сангхи при любых обстоятельствах для ведения монашеской деятельности был обязан сдать «сынгва» хотя бы на низший ранг [3].
Однако, несмотря на кажущуюся позитивную динамику, система преференций по отношению к буддийским храмам была настолько высокой, что это привело к росту коррупции как внутри монастырской деятельности, так и при получении должностей. В последствии система продемонстрировала деградацию буддийской философии, нарушение основных принципов религии. Особенно явно негативные последствия такой политики проявились после прихода к власти диктатуры Чхве (1170-1270 гг.). Передача должностей осуществлялась с нарушениями, резко упал контроль качества подготовки квалификации кадров. Ради справедливости стоит упомянуть, что и в государственном аппарате, после прихода к власти военных, наблюдалась такая тенденция [4, С. 434].
Резкий спад в идеологической структуре провоцировал недовольство со стороны простого населения. Однако главными аспектами возмущения крестьянских масс были не философские идеи, а насущные проблемы. Подконтрольные монашеству территории, земельные и водные наделы быстро расширялись, соответственно крестьянские поместья становились храмовой собственностью. В Коре буддийская община становилась обладательницей земель, пожертвованных государством и лично аристократами, и, кроме того, получала крупные наделы и жалование для членов сангхи как государственных служащих. Процветала коррупция, которая стала одной из главных причин стагнации в экономической и духовной областях заката эпохи Коре. Политическая оценка международной ситуации по отношению к монгольским оккупантам (1231-1259 гг.) была лояльной, что привело к росту социальной напряженности.
Храмовые деятели высшего сана приобрели значительные привилегии и стали влиятельными землевладельцами, что способствовало быстрому рост их прав и вхождению в высшее общество. Под их контролем находились территории, не облагаемые налогами со стороны государства, весь полученный доход оставался внутри храмов, ноби (рабы) в виде бесплатной рабочей силы, что провоцировало быстрый рост экономики внутри монастырей. В обмен на это буддийская сангха осуществляла «духовную защиту» государства, определяла геомантически верно расположенные территории и проводила общие ритуалы и обряды узкой направленности по требованию правящей семьи или аристократического круга.
Стоит отметить еще один важный пункт, прямо противоречащий всем заповедям буддизма. В эпоху Коре в храмах активно велась торговля с целью извлечения максимального дохода. То есть, помимо прибыли от безвозмездных наделов и рабов, пожертвований от всех слоев населения, сангха также производила товары, занималась ростовщичеством. Однако, при таких весьма позитивных обстоятельств для буддийской общины, несмотря на огромный прогресс в керамическом мастерстве и создании уникальных буддийских картин, изображающих Будд и бодхисатв, в особенности будду Майтрейю, уровень квалификации архитекторов и скульпторов стал значительно ниже, чем в эпоху Объединенная Силла (668–935 гг.).
Возвращаясь к информации о местном производстве предметов быта, стоит отметить, что первоначально, до получения государственного субсидирования, такая тенденция была необходимой и не противоречила основным буддийским концепциям. Однако, в связи с притоком значительного количества бесплатной рабочей силы в лице ноби, увеличился уровень производства, что привело к масштабному изготовлению товаров и, соответственно, коммерциализации ремесленного дела внутри храмов. Натуральное хозяйство расширилось, начался процесс формирования товарного производства. Примерами могут служить изделия ручной работы из дерева и металла, произведенные на заказ знатным семьям. Кроме того, бхикшу (монахини) самостоятельно изготавливали одежду. И, аналогичным образом, продукты храмового текстильного производства вышли далеко за границы монастырей.
Самым неблагоприятным исходом вседозволенности сангхи считается массовое производство и продажа алкоголя. С 1010 года официально действовала запретительная мера не только на торговлю, но и на изготовление алкогольной продукции, а также ведение монахами светского образа жизни без соблюдения основных правил для бхикшу и бхикшуни. Однако запрет был формальностью, санкции в отношении монашеской общины в ранний период государственности Коре не могли быть применены, и соблюдение указа оставалось на усмотрение самими храмами. Данный аспект явно демонстрирует влияние буддийской сангхи той эпохи.
Также негативными факторами является монополизация некоторых продуктов еще до аналогичных действий со стороны правящего аппарата, например соли, а также произвольное ростовщичество с нерегулируемой процентной ставкой, по закону 980 года не превышающая трети от общего дохода, что разорила крестьянство. Даже после смягчения политического вектора по вопросам внутреннего устройства и уменьшения налогообложения с 1047 года, монашеская община не выполняла данные предписания, получая внушительный доход на спекуляциях в системе кредитования населения. Факты о неправомерном кредитовании сангхи содержатся в эдиктах храма Коджоса в 1188 году.
Такие действия ни в коем случае нельзя считать миссионерской деятельностью для популяризации буддийской традиции. Производство с целью получения выгоды и ростовщичество прямо нарушают наставления Сиддхартхи Гаутамы, приводя не только к деградации самой философии корейского буддизма, но и его общего облика и, соответственно, отношения со стороны населения. Сложившаяся ситуация вынудила правящий дом принять в 1316 году указ, запрещающий вести коммерческую деятельность внутри монашеской общины.
Действия сангхи, а также смена государственных приоритетов и рост влияния неоконфуцианства, привели к смещению буддизма с ведущих позиций и потере привилегий. Но несмотря на данные факторы, на закате эпохи Коре определенное время «сынгва» продолжали проводиться, а ведущие монахи продолжали назначаться на высшие должности «кукса» и «ванса» (Ирен в переводе с ханмуна, комментарии и указатели Ю. В. Болтач, 2018, 394 с.). К сведению, только одна персона могла одновременно занимать данную позицию, поэтому это часто приводило к неограниченному контролю власти со стороны буддийского советника. Однако такой порядок просуществовал до действий Енсан-гуна (1494-1506 гг.), крайне негативно относящегося к буддийской бюрократии и его значительному влиянию в государственном аппарате. Храмы были лишены всех преференций, а социальный статус монахов опустился на уровень простолюдинов [6, С. 317]. Стоит упомянуть, что идейные личности, некоторые группы аристократов, женщины продолжали оказывать помощь буддийской сангхе в виде пожертвований и миссионерской деятельности.
Изучив историческое прошлое буддизма в Золотую эпоху, необходимо обратиться к событиям настоящего. В XXI веке буддийские храмы также получают государственные субсидии. Кроме того, существует «Закон о сохранении традиционных храмов», который защищает культурные ценности, включая, естественно, и буддийские памятники культуры.
Согласно последним данным, в Южной Корее невозможно подвести точное количество буддийских монахов, так как их значительное количество старается избежать налогового обложения или подтверждения своей квалификации. Согласно данным факторам, наглядной представляется проблема недостаточного уровня образованности и квалификационного отбора храмовых служащих и действующих монахов. Данная проблема довольно остро стоит перед государственной системой в виду распространения дезинформации, неправомерных действий со стороны монашеской общины и уклонение от уплаты налогов. Но в данном случае стоит учитывать, что на основе крупнейших современных храмовых институтов, прямых продолжателей школ Ке и Сон, а именно Джоге (количество монахов по данным на 2021 год составляет 10444 человек) и Тэго (менее масштабная в рамках современного корейского буддизма школа), аналогично «сынгва» проводятся многоуровневые экзамены и существует система ранжирования монахов .
Помимо этого, угрозой для идеологии классического буддизма является возникновение сект, которые нарушают основные постулаты буддизма. Естественным образом религиозные течения адаптируются к быстро меняющейся современности и, как исторический продукт, они не могут быть исключением. Сущность вероучения или его доктрина обладают универсальностью, на которую не влияет время. Однако религиозные явления не могут не подвергаться прямому или косвенному влиянию окружающей среды. Такие аспекты, в сущности, не всегда носят негативный характер, а решение данной проблемы должно быть уникальным и основанным на историческом бэкграунде корейского государства.
После отмены «Закона об управлении буддийской собственностью» в корейском буддизме возникло множество новых порядков. Появлялись отдельные секты, не имеющие никакой принадлежности к основной философии, также бывали случаи, когда шаманы вели собственный бизнес под именем буддийской школы. Одежда и образ жизни сильно различаются. Изучая исторические предпосылки, нами было выяснено, что часто ритуальная основа буддизма и локального шаманизма имеет схожие элементы, поэтому миряне, не вникающие в суть учения, не замечают обмана. Таким образом, непоправимый урон образу корейского буддизма наносят неквалифицированные кадры.
Первопричиной распространения сект является отсутствие специальных правовых норм и ограничений. В настоящее время не нужна отдельная лицензия для занятий религиозной деятельностью, поэтому ожидается, что новые виды школ будут продолжать появляться. Однако попытка решить эту проблему с помощью какой-либо внешней силы или государственной власти может привести к разрушению всего корейского буддизма согласно его философии о необходимости личного опыта при достижении состояния нирваны. Одним словом, история буддизма привела к рождению его новых форм в конфликте и противостоянии консерваторов и прогрессистов.
Однако понимание ереси в буддизме кардинально отличается от ереси христианства. Другими словами, история христианства – это сложный путь обнаружения и изгнания ересей. По сравнению с ней, как было рассмотрено выше, история буддизма отличается своими философскими тенденциями от другим мировых религий.
Можно выразить точку зрения о том, что, в отличие от социальных явлений, преобразование основных идей религиозного учения ведет к его разрушению. При образовании новой религии может существовать группа людей, которые временно симпатизируют новаторской идее или оригинальной системе, однако со временем данная группа разделяется схожим образом на консерваторов и прогрессистов, враждующих друг с другом, и, в конце концов, исчезает. Таким образом, исторический урок состоит в том, что в конечном итоге в большинстве своем сформированными остаются консервативные группы. Примером может служить та же школа Джоге, в настоящее время представительный орден в Корее, потому что она основана на догмах секты Сон без кардинального изменения структуры учения, является одной из консервативных школ среди остальных.
Существуют также религиозные конфессии, т. е. религиозные ордена, где существует различия между духовенством и мирянами. Даже если эти школы продолжат расширяться за счет новаторских идей, в будущем они не будут признаны репрезентативными орденами корейского буддизма. К таким последствиям приводит отсутствие в структуре исторической традиции.
В частности, новые религиозные секты Кореи были разделены не по идеологии, а по организации, личным связям и праву собственности, поэтому, если они не зависят от основных заповедей Будды, со временем они исчезнут самостоятельно, без постороннего вмешательства. Исходя их данного фактора представителям буддийской сангхи не смысла искоренять ересь и институционально препятствовать созданию новых школ. Кроме того, важно отметить, что буддизм тхеравады также играет роль, аналогичную роли буддийских священников религиозных школ в Корее.
В настоящее время в корейском буддийском сообществе существует значительное количество людей, которые занимаются назиданием в качестве учителей. Под этим подразумевается человек, который не является монахом, но непосредственно управляет храмом или миссионерской школой. Из данного списка исключаются буддисты-миряне, имеющие отдельную светскую работу и посвящающие свободное время распространению буддизма.
Существуют «наставники Дхармы», работающие учителями в одноименных школах или преподающие медитацию в буддийских медитативных центрах [7, С. 112]. Однако они в любом случае должны быть членами сангхи, с должным уровнем специального образования и иметь ранг в системе ранжирования. Однако часто не профессиональные религиозные деятели, а своего рода волонтеры, посвящающие себя исключительно распространению буддизма. Это полностью отличается от непосредственного управления храмом или миссионерской группой. Таким образом, в Корее буддисты обычно и занимаются религиозной деятельностью.
Традиционно буддийские конфессии имеют двойную структуру, включающую в себя два уровня: бхикшу и бхикшуни, монахи и монахини соответственно, и упасака и упасика, миряне. Какая существует разница между монахом и мирянином? Отличие состоит в соблюдении заповедей, установленных Буддой, и их количестве. Монахи – это группа, которая стремится к соблюдению 227 заповедей, для мужчин, и 311 заповеди, для женщин, указанных в Виная Палийского канона, а миряне придерживаются как минимум пяти заповедей, но спрос с них намного ниже, чем с действующих монахов [8, С 430].
Однако к данной системе были добавлены буддийские монахи, которые относятся к двум категориям, что привело возникновению к тройной структуре. Здесь стоит упомянуть «Хяндо» эпохи Коре, добровольные организации, ведущие буддийскую деятельность, связанную в основном с сельской местностью, включая проведение некоторых ритуалов без помощи квалифицированных монахов. Делегация полномочий также привела к образованию промежуточного звена между мирянами и монахами. Это явление представляет собой очень серьезную проблему с точки зрения церковной истории. Тем не менее никто не поднимает и не говорит об этой судебной системе. Возможно, потому, что они не осознают всю серьезность этой системы, а если и осознают, то боятся коллективной реакции со стороны юристов [9].
Активные действия современных монахов и мирян в корейском буддийском мире достигли своего пика. Их заявления и действия очень похожи на ситуацию с возникновением буддизма Махаяны. Сейчас они прямо или косвенно выражают свое недовольство действующими монахами, разоблачают коррупцию и некомпетентность монахов. Это естественный исторический процесс. Кроме того, некоторые утверждают, что они должны участвовать в политике, деятельности и финансах важных религиозных сект. На примере эпохи Коре мы можем наблюдать, насколько опасными могут быть подобные решения и к каким последствиям они могут привести.
Среди членов сангхи встречаются случайные монахи, которые более усердны в своей второстепенной работе, чем в обязанностях монаха, то есть аскезе и распространении учения, которые фактически должны являться их основными занятиями. Обычные верующие также предпочитают талантливых в светских сферах деятельности монахов, ярких личностей и ярых общественных деятелей. Средства массовой информации также вызывают повышенный интерес простых обывателей, освещая деятельность членов общины, занятых дополнительной деятельность, трансформируя таким способом образ добропорядочного монаха. Фактически, храмовые служащие должны следовать исключительно двум путям: обучение молодых монахов и распространение идей учения [10].
Здесь видится аналогичный пример с упадком буддизма в эпоху Коре, когда коммерциализация достигла огромных масштабов, так и в настоящее время монахи махаяны занимаются производством товаров не только для личного потребления, но и для поддержания торговой политики. Это невообразимо в Шри-Ланке, Таиланде и Мьянме, жители которых являются ортодоксальными буддистами тхеравады. Кроме того, продажа, торговля или аренда домов, найм людей, скотоводство, земледелие или кредитование нарушают основные принципы философии классического буддизма, так как монахам запрещено срезать растительность, расчищать землю, копать, готовить отвары, читать астрологию или заниматься гаданием.
Таким образом, в буддийской сангхе с древних времен не разрешалось заниматься никакой другой работой, кроме получения милостыни в обмен на проповедь буддийской традиции [11].
А как же современные корейские монахи? Аналогично монахам эпохи Коре, общее состояние которых превышало государственный бюджет, занимаются производственной деятельностью через дополнительные способы заработка.
На самом деле, некоммерческая деятельность относительно досуга храмовой общины не является строгим запретом. Соответственно, монахи могут создавать произведения искусства или музыку на основе буддизма. Кроме того, нельзя отрицать, что она прямо или косвенно играет роль в миссионерской работе. Однако, если рассуждать относительно догм Палийского канона, это просто фундаментальная карма сансары. Такая деятельность становится причиной дальнейшего перерождения, что приводит к повторному старению, болезням и смерти.
Заключение
Подводя итоги всему вышесказанному, мы можем сделать следующие выводы:
1. К сожалению, значительный уровень коррупции в Эпоху Коре, всесторонний контроль управленческой деятельности «кукса» и «ванса», резкий спад ценности философских буддийских концепций, усложнение обрядовой структуры стали причинами утраты лидирующих позиций буддийской сангхи в аристократических кругах и среди простого населения. Позиция современной монашеской общины достаточно лояльная, однако новообразованные секты с новаторскими идеями продвигают концепцию вмешательства в политическое управление. Согласно историческому опыту и изменением социальных условий, данные факторы нереализуемы.
2. Формирование новых школ является закономерной практикой и в некоторой степени поощряется. Однако необходимым условием является сохранения принципов: «Триратны»; «Четырех благородных истин» и «Восьмеричного пути»; необходимо догматическое сопровождение любого ритуала. Кроме того, без исторического базиса новообразованные секты расформировываются без стороннего вмешательства.
3. В эпоху Коре проводились государственные двухуровневые экзамены «сынгва», которые смогли поднять авторитет монахов, повысить их квалификационный уровень и сформировать образованную основу для шестиступенчатой системы ранжирования. В настоящее время существуют учебные заведения по подготовке монахов высокого чина на базе потомков школ Сон и Ке, кроме того, обучение ведется непосредственно в храмах. Однако не существует единого государственного формата буддийских экзаменов, из-за чего растут количество неконкурентоспособных служителей храмов и возможности избежать сдачи экзамена в принципе.
Список литературы
1. Сон, енненг мит чжонгебель ингу (Население по полу, возрасту и религии; 성, 연령 및 종교별 인구) – Корейская служба статистической информации (на корейском языке), 2015. – Режим доступа: https://kosis.kr/statHtml/statHtml.do?orgId=101&tblId=DT_1PM1502&conn_path=I2 (дата обращения: 13.07.2023).
2. Андросов, В.П. Будда Шакьямуни и индийский буддизм. Современное истолкование древних текстов / В.П. Андросов – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. – 508 с.
3. Кореса (История Коре; 고려사) [Электронный ресурс]: krpia.co.kr Электронная библиотека – Режим доступа: https://www.krpia.co.kr/viewer?plctId=PLCT00004467&tabNodeId=NODE04269925#none (дата обращения: 16.07.2023).
4. Курбанов, С.О. История Кореи: с древности до начала XXI в. / Курбанов С.О. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2009. – 680 с.
5. Ли, Гибэк. «История Кореи: Новая трактовка» / Ли Г.Б. – М.: ООО «ТИД «Русское слово – РС» 2000. – 464 с.
6. Ан, Кехен (안계현). Хангукбульгеса енгу (Исследование истории корейского буддизма; 한국불교사 연구) – Сеул.: Издательская корпорация Донхва (동화출판공사), 1982. – 668 с.
7. Торчинов, Е.А. Буддизм: Карманный словарь / Прилож. П. В. Берснева. – СПб.: Амфора. – Т.61. – 2002. – 187 с.
8. Со, Кенсу (서경수). Индо кы сахвэый бульге (Буддизм в Индии и его общество; 인도 그 사회의 불교) – Сеул.: Бульге сынг енгу чжетан (불교 승가 연구 재단), 1979. – 430 с.
9. Tipiṭaka (The Three Baskets of the Buddhist canon; त्रिपिटक) [Электронный ресурс] SuttaCentral. – URL: https://suttacentral.net/ (дата обращения: 06.07.2023).
10. Ирен. Оставшиеся сведения [о] трех государствах (Самгук юса) / Перевод с ханмуна, комментарии и указатели Ю. В. Болтач. Институт восточных рукописей РАН – СПб.: ИД «Гиперион», 2018. – 894 с.
11. Сангхаракшита (Деннис Лингвуд). Благородный Восьмеричный путь Будды, / Перевод с английского М.Л. Андреева. – СПб.: Культурный центр «Уддияна», 2004. – 176 с.
References
1. Son, enneng mit chzhongebel' ingu (Naselenie po polu, vozrastu i religii; 성, 연령 및 종교별 인구) – Korejskaja sluzhba statisticheskoj informacii (na korejskom jazyke), 2015. – Rezhim dostupa: https://kosis.kr/statHtml/statHtml.do?orgId=101&tblId=DT_1PM1502&conn_path=I2 (data obrashhenija: 13.07.2023).
2. Androsov, V.P. Budda Shak'jamuni i indijskij buddizm. Sovremennoe istolkovanie drevnih tekstov / V.P. Androsov – M.: Izdatel'skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 2001. – 508 s.
3. Koresa (Istorija Kore; 고려사) [Jelektronnyj resurs]: krpia.co.kr Jelektronnaja biblioteka – Rezhim dostupa: https://www.krpia.co.kr/viewer?plctId=PLCT00004467&tabNodeId=NODE04269925#none (data obrashhenija: 16.07.2023).
4. Kurbanov, S.O. Istorija Korei: s drevnosti do nachala XXI v. / Kurbanov S.O. – SPb.: Izd-vo S.-Peterb. Un-ta, 2009. – 680 s.
5. Li, Gibjek. «Istorija Korei: Novaja traktovka» / Li G.B. – M.: OOO «TID «Russkoe slovo – RS» 2000. – 464 s.
6. An, Kehen (안계현). Hangukbul'gesa engu (Issledovanie istorii korejskogo buddizma; 한국불교사 연구) – Seul.: Izdatel'skaja korporacija Donhva (동화출판공사), 1982. – 668 s.
7. Torchinov, E.A. Buddizm: Karmannyj slovar' / Prilozh. P. V. Bersneva. – SPb.: Amfora. – T.61. – 2002. – 187 s.
8. So, Kensu (서경수). Indo ky sahvjeyj bul'ge (Buddizm v Indii i ego obshhestvo; 인도 그 사회의 불교) – Seul.: Bul'ge syng engu chzhetan (불교 승가 연구 재단), 1979. – 430 s.
9. Tipiṭaka (The Three Baskets of the Buddhist canon; त्रिपिटक) [Jelektronnyj resurs] SuttaCentral. – URL: https://suttacentral.net/ (data obrashhenija: 06.07.2023)
10. Iren. Ostavshiesja svedenija [o] treh gosudarstvah (Samguk jusa) / Perevod s hanmuna, kommentarii i ukazateli Ju. V. Boltach. Institut vostochnyh rukopisej RAN – SPb.: ID «Giperion», 2018. – 894 s.
11. Sangharakshita (Dennis Lingvud). Blagorodnyj Vos'merichnyj put' Buddy, / Perevod s anglijskogo M.L. Andreeva. – SPb.: Kul'turnyj centr «Uddijana», 2004. – 176 s.
