CC BY
144
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2019. № 2. С. 14-24.
УДК 159.923 (316.47)
DOI: 10.25513/2410-6364.2019.2.14-24
И. А. Фурманов
КОММУНИКАЦИОННЫЕ РЕАКЦИИ НА РЕВНОСТЬ ИНДИВИДОВ С РАЗЛИЧНЫМИ МЕНТАЛЬНЫМИ МОДЕЛЯМИ Я И ДРУГИХ
Индивиды с позитивными моделями Я в сравнении с индивидами с негативными моделями Я имели более высокие оценки по реакциям интегративной коммуникации и более низкие оценки по реакциям дистрибутивной коммуникации, избегания / отрицания, насильственной коммуникации / угрозы, контроля / ограничения и контакта с соперником. Индивиды с позитивными моделями Других в сравнении с индивидами с негативными моделями Других имели более высокие оценки по реакциям интегративной коммуникации (на уровне тенденции) и более низкие оценки по реакциям дистрибутивной коммуникации, насильственной коммуникации / угрозы.
Ключевые слова: коммуникационные реакции на ревность; ментальные модели Я и Других; надежный, озабоченный, отвергающий, опасливый стили привязанности.
I. A. Fourmanov
COMMUNICATIVE REACTIONS TO JEALOUSY OF INDIVIDUALS WITH DIFFERENCES MENTAL MODELS OF SELF AND OTHERS
Communicative Reactions to Jealousy of Individuals with differences mental models of self and others.
Individuals with positive models Self in contrast individuals with negative models Self had highest scores on reactions of integrative communications and lowest scores on reactions of distributive communications, avoidance / denial, violent communications / threat, surveillance / restriction and rival contacts. Individuals with positive models of Others in contrast individuals with negative models of Others had highest scores on reactions of integrative communications (tendency) and lowest scores on reactions distributive communications, violent communications/threat.
Keywords: communicative reactions to jealousy; mental models of self and others; secure, preoccupied, dismissing, fearful attachment styles.
Теория привязанности была первоначально предложена как основа для изучения влияния родительско-детского взаимодействия на развитие психических моделей Я и Других и, впоследствии, на личностное развитие и безопасность ребенка [1-4]. Эти модели располагаются в позитивно-негативном континууме и базируются в значительной степени на прошлом опыте индивида, полученном в близких отношениях, т. е. представляют собой обобщенные когнитивные схемы, которые основываются на внутренних репрезентациях о том, как привязанность в отношениях должна функционировать [3; 5-7]. Их активация происходит, когда возникает угроза привязанности в отношениях [3-5; 7]. Определенные эмоциональные и поведенче-
ские реакции людей на эти угрозы, в свою очередь, определяются экспектациями в межличностных отношениях [8; 9]. Индивиды с позитивными моделями Я самодостаточны и уверены, тогда как индивиды с негативными моделями Я отличаются нехваткой уверенности и требуют нескончаемых внешних подтверждений [10; 11]. Индивиды с позитивными моделями Других рассматривают отношения как полезные, а потенциальных партнеров как благосклонных, восприимчивых и одобряющих. Напротив, индивиды с негативными моделями Других рассматривают отношения как относительно бесполезные или несущественные.
Теория привязанности также предполагает, что внутренние рабочие модели могут
© Фурманов И. А., 2019 14
повлиять на склонность испытать ревность. Ревность возникает в случае угрозы или фактической потери ценных, значимых отношений с другим человеком из-за существования реального или воображаемого конкурента [12; 13].
Д. Дж. Шарпстин и Л. А. Киркпатрик отметили четыре независимых параллели между привязанностью и ревностью: 1) обе функционируют, чтобы поддержать близкие отношения; 2) обе вызваны угрозами привязанности в отношениях; 3) вовлекают фундаментальные эмоции страха, гнева и печали; 4) обеими управляют ментальные модели близких отношений [9]. В свете этих общих черт фактически вполне обоснованно использовать научную парадигму привязанности, чтобы предсказать паттерны ревности в близких межличностных отношениях [9; 14; 15].
Детские и взрослые типы привязанности
Как уже отмечалось, ментальные модели -это обобщенные схемы, которые отражают внутренние представления как о себе, так и о других.
Наблюдения позволили М. Эйнсворт с коллегами определить три различных типа привязанности: надежный, тревожно-амбивалентный и избегающий [1]. Дети надежного типа рассматривают своих попечителей как надежные источники комфорта и безопасности. Тревожно-амбивалентные дети, напротив, часто рассматривают своих попечителей как непоследовательных и противоречивых, что приводит к неопределенности и дивир-гентности эмоциональных реакций, которые характеризуются амбивалентностью: колеблются от активного поиска близости к вспышкам гнева. Тревожно-амбивалентные дети также могут обвинить себя в непоследовательности их попечителя. Дети избегающего типа также имеют относительно негативные модели Других и активно избегают контакта с попечителем. Часто попечители детей избегающего типа пренебрежительно относились к ним или либо чрезмерно, либо недостаточно стимулировали их, принуждая ребенка стать сепарированным и обороняющимся [1; 16].
Ментальные модели также определяют поведение взрослых, особенно когда они переживают стресс или негативный аффект [17]. С. Хазан и П. Р. Шавер утверждали, что взрослые обладают теми же самыми типами
привязанности, как и дети [18]. Они установили, что взрослые, которые определяли себя как надежных, тревожно-амбивалентных или избегающих, различались друг от друга восприятием себя, других и отношений. В частности, надежные отмечали, что являются любящими, рассматривают других как принимающих и полных благих намерений, а любовь воспринимают как что-то, что изменяется в течение отношений. Тревожно-амбивалентные сообщили о наличии неуверенности в себе, о волнующих переживаниях, что другие недостаточно заботятся о них, о желании более близких отношений и что они легко и с большой эмоциональной интенсивностью влюбляются. Избегающие обозначали, что они могут прожить относительно хорошо сами и что романтическую любовь трудно найти, и она редко сохраняется [18]. Из этих описаний следует, что надежные имеют позитивные модели себя и других; тревожно-амбивалентные - негативные модели себя, а избегающие - негативные модели других.
Более конкретное осмысление связи между ментальными моделями и типами привязанности было представлено К. Бартоломью, который предложил два измерения взрослой привязанности [10; 19]. Первое измерение было названо моделью Я, которая включала чувства и мысли индивида относительно его собственной самоценности и привлекательности. Это измерение также отражает степень зависимости и уровень ориентации индивида на других для валидизации [19]. Второе измерение было названо моделью Других, которая включает чувства и мысли индивида относительно доверительности и ожидания поддержки со стороны объектов привязанности. Это измерение отражает уровень избегания индивидом близости и его ожидания возможного непринятия. К. Бартоломью и Л. Хоровиц предложили негативный и позитивный полюсы для каждого измерения привязанности, это привело к идентификации четырех отличных друг от друга типов привязанности [19]. Каждый из них характеризуется различной комбинацией моделей Я и Других. Надежный (secure) тип привязанности характеризуется позитивными моделями Я и Других, уверенностью в себе и интересом к установлению и поддерживанию отношений. Озабоченный (preoccupied) тип привязанности (схожий с тревожно-амбивалентным) от-
личается негативной моделью Я, но позитивной моделью Других. Следовательно, индивиды с этим типом привязанности имеют сильные потребности во внешнем подтверждении, хотят чрезвычайно близких отношений и часто озабочены этими отношениями. Отвергающий (dismissing) тип привязанности предполагает позитивную модель Я, но негативную модель Других. Поэтому отвергающие не интересуются развивающимися привязанностями с другими. Вместо этого отвергающие часто сосредотачиваются на работе или хобби и развивают модель Я как абсолютно самостоятельную [10; 11; 20]. Опасливый (fearful) тип привязанности характеризуется негативными моделями как Я, так и Других. У этих индивидов есть несовместимые потребности. С одной стороны, они ищут внешнее подтверждение (признание) и желают близости в отношениях, но, с другой -они не доверяют другим и страшатся отвержения. Многим из них причинили боль в прошлых отношениях, и они не хотят поставить себя под угрозу снова.
Сходную позицию относительно того, что ментальные модели привязанности в отношениях можно охарактеризовать двумя основными измерениями, занимают и другие авторы [21; 22]. В частности Б. К. Фиини одно измерение маркировал как тревога по поводу отношений, которая характеризуется страхом по поводу возможного отвержения, отказа и утраты отношений [22]. Эта тревога в целом появляется от чувства самонеполноценности [10]. Люди, которые тревожатся по поводу отношений, озабочены собственной непривлекательностью [22]. Напротив, измерение, маркированное как комфорт от близости, основывается на восприятии надежности партнеров. Люди, довольные близостью, хотят и в состоянии доверять другим; люди, недовольные близостью, не уверенны, что другие при необходимости предложат им помощь. Следовательно, и с этой позиции измерение тревоги по поводу отношений дифференцируется между позитивными и негативными моделями Я, а измерение комфорта от близости - позитивными и негативными моделями партнеров [10].
Привязанность и ревность в близких межличностных отношениях
Н. Л. Коллинз и С. Д. Риид [7] утверждали, что стиль коммуникации индивида создает социальную среду, которая навсегда со-
храняет ожидаемые последствия и укрепляет ментальные модели [7]. В случае переживания ревности индивиды могут совершать действия, которые укрепляют их высокие или низкие уровни самоуважения, а также их позитивные или негативные установки к налаживанию отношений близости.
Было установлено, что некоторые отношения характеризуются большим количеством ревности, чем другие. В свое время Дж. Л. Уайти и П. Е. Мюллен предположили, что теория привязанности может помочь объяснить, почему некоторые отношения досаждают большей интенсивностью ревности, чем другие [23]. Определенно, ментальные модели, которые лежат в основе типов привязанности, вероятно, регулируют и то, как переживается ревность. В частности исследования последовательно демонстрируют, что люди с тревожным типом привязанности испытывают больше ревности, чем люди с надежным [6; 9; 14]. Кроме того, К. Радецки-Буш с коллегами выявили, что люди, которые обладали тревожными типами привязанности, оценивали угрозы отношениям как более серьезные, чем люди с надежными типами привязанности [15]. В свою очередь, более высокие оценки угрозы корреспондировали с более негативными эмоциональными реакциями.
Было выявлено, что межличностное общение изменяется в зависимости от названных выше четырех типов привязанности. В исследованиях заботливого поведения Л. Дж. Кюнс и П. Р. Шавер установили, что надежные и озабоченные индивиды обеспечивали своих партнеров наибольшим физическим комфортом [16]. Надежные также были максимально самыми чувствительными к потребностям их партнеров. Озабоченные и опасающиеся сообщили о чрезмерно навязчивых паттернах заботы.
Точно так же, как типы привязанности обладают различиями в эмоциональном выражении и межличностном общении, обнаруживаются отличия и в том, как индивиды с разными стилями привязанности выражают ревность [14; 19; 24].
В настоящий момент существует только одно исследование, посвященное изучению связи категории стиля привязанности и показателей выражения ревности. По мнению Л. К. Гуэрреро и коллег, выражение ревности включает действия как спонтанного выражения
эмоции ревности, так и стратегической коммуникации, которая направлена на других [25]. Был определен ряд типов коммуникационных реакций на ревность, которые являются релевантными выражению ревности. В результате проведенного исследования было установлено, что индивиды с различными типами привязанности отличаются по использованию этих коммуникационных реакций на ревность, а ментальные модели, которые лежат в основе типов привязанности, регулируют выражение эмоций и отражают тенденции к приближению или уходу от других [14].
Всё вышеизложенное дает основания предполагать, что вариативность реакций на ревность предоставит прекрасную возможность исследовать различия в типах привязанности, поскольку ревность является одним из самых сильных переживаний людей, испытываемых в близких межличностных отношениях.
Методики и организация исследования
Инструментарий
Для определения стилей привязанности (СП) и способов выражения ревности в близких межличностных отношениях использовались следующие методики:
1. Методика «Шкала взрослой привязанности» (Adult Attachment Scale (AAS)) [17], адаптированная И. А. Фурмановым [26]. Опросник состоит из 18 утверждений, каждое из которых оценивается по 5-балльной шкале Лайкерта. Определяет выраженность трех типов привязанности: близости, зависимости, тревоги. Использование четвертого измерения - избегания, - согласно рекомендации авторов методики [27], позволило соотнести полученные типы с категориями стилей привязанности в модели К. Бартоломью и Л. Хоровица [19]: надежным (близость), опасливым (зависимость), озабоченным (тревога), отвергающим (избегание). В группу с позитивной моделью Я вошли индивиды с надежным и отвергающим СП, в группу с негативной моделью Я - озабоченным и опасливым СП. В группу с позитивной моделью Других вошли индивиды с надежным и озабоченным СП, а в группу с негативной моделью Других - с отвергающим и опасливым СП.
2. Методика «Коммуникативные реакции на ревность» (Communicative Responses to Jealousy (CRJ)), разработанная Л. К. Гуэрреро и коллегами [23] и адаптированная и валиди-зированная И. А. Фурмановым и А. О. Вер-гейчик [28]. Данный опросник состоит из 52 суждений, каждое из которых оценивается по 7-балльной шкале Лайкерта. Выявляет 10 типов интерактивных реакций на ревность: активное дистанцирование (АД), негативную аффективную экспрессию (НАЭ), интегра-тивную коммуникацию (ИК), дистрибутивную коммуникацию (ДК), избегание / отрицание (ИО), насильственную коммуникацию / угрозы (НКУ), контроль / ограничение (КО), компенсацию / замещение (КЗ), манипуляцию (М), контакт с соперником (КС) [29].
Выборка
В исследовании приняло участие 507 человек. Однако из выборки были исключены респонденты, имеющие одинаковые высокие оценки по двум и более шкалам стилей привязанности. В результате выборка составила 453 человека (мужчины, N = 217; женщины, N = 236). Средний возраст 28,5 лет. По СП респонденты распределились следующим образом: надежные составили 50,6 %, опасливые -20,8 %, озабоченные - 16,6 % и отвергающие -12,1 %; с позитивной моделью Я - 62,5 %, с негативной - 37,5 %, с позитивной моделью Других - 71,3 %, с негативной - 28,7 %.
Статистика
Были рассчитаны дескриптивная статистика для стилей привязанности и t-Стью-дента для сравнения двух независимых выборок.
Результаты и их обсуждение
Позитивные и негативные модели Я
Сравнение коммуникационных реакций на ревность в выборках респондентов с различными моделями Я позволило выявить наличие значимых различий в стратегиях: интегративная коммуникация, дистрибутивная коммуникация, избегание / отрицание, насильственная коммуникация / угрозы, контроль / ограничение и контакт с соперником. Различий в реакциях активного дистанцирования, негативной аффективной экспрессии, компенсации / замещения, манипуляции не выявлено (рис. 1).
Рис. 1. Различия в коммуникационных реакциях на ревность индивидов с различными моделями Я
Более детальный анализ указанных различий позволил выявить наиболее выраженные тенденции реагирования на ситуацию ревности у индивидов с той или иной моделью Я:
1. Интегративная коммуникация. Прямая, просоциальная коммуникация с партнером, попытки решения проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с партнером. Данная реакция является наиболее выраженной у индивидов с позитивной моделью Я, чем с негативной (М = 18,43, SD = 7,45 против М = 16,47, SD = 8,34, р = 0,01).
2. Дистрибутивная коммуникация. Прямая, асоциальная коммуникация с партнером, попытки решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером. Наиболее сильно проявляется у индивидов с негативной моделью Я, чем с позитивной (М = 15,44, SD = 8,23 против М = 13,59, SD = 7,52, р = 0,015).
3. Избегание / отрицание. Непрямые действия, предпринимаемые чтобы избежать обсуждения вопросов, связанных с ревностью. Склонность к такого рода реагированию характерна в большей степени для индивидов с негативной моделью Я, чем с позитивной (М = 16,67, SD = 7,19 против М = 15,23, SD = 6,26, р = 0,026).
4. Насильственная коммуникация / угрозы. Прямые, агрессивные вербальные и невербальные угрозы или фактическое насилие над партнером. Данная агрессивная реакция является наиболее выраженной у индивидов с негативной моделью Я, чем с позитивной (М = 10,39, SD = 7,00 против М = 8,76, SD = 6,99, р = 0,017).
5. Контроль / ограничение. Действия, используемые для того чтобы контролировать поведение партнера и ограничить его доступ к конкурентам. Наиболее рельефно выделяется у индивидов с негативной моделью Я, чем с позитивной (М = 15,67, SD = 8,95 против М = 13,72, SD = 8,34, р = 0,02).
6. Контакт с соперником. Активная коммуникация с конкурентом, попытки противостоять сопернику. Наклонность к такого рода реагированию характерна в большей степени для индивидов с негативной моделью Я, чем с позитивной (М = 9,95, SD = 6,80 против М = 7,39, SD = 5,92, р < 0,0001).
Таким образом, результаты показали, что индивиды с позитивными моделями Я (надежные и отвергающие) в сравнении с индивидами с негативными моделями Я (озабоченные и опасливые) значительно в большей степени отдают предпочтение просоциальной коммуникации с партнером, попыткам реше-
ния проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с ним. В свою очередь, индивиды с негативными моделями Я в сравнении с индивидами с позитивными моделями Я в большей мере ориентированы, с одной стороны, на прямые действия асоциального и насильственного характера - попытки решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером, использование вербальной или физической агрессии в отношении партнера, контроля за поведением партнера и лишение его возможности контактировать с конкурентом, а с другой стороны, использование непрямых действий с целью избежать обсуждения вопросов, связанных с ревностью.
Как уже отмечалось, позитивная модель Я указывает на степень интернализации индивидами важности своей собственной самоценности и оправданность их ожиданий по поводу позитивного отношения к ним других. В связи с этим модель Я связана со степенью тревоги и зависимости, которые испытывают в близких отношениях.
Общим для типов привязанности, составляющих позитивную модель Я, является высокий уровень чувства самоценности. Однако если надежные чувствуют себя достаточно комфортно в близких отношениях, то отвергающие индивиды стараются избегать близости с другими из-за негативных ожиданий, но они стремятся поддерживать свой высокий уровень самооценки, защищаясь отрицанием ценности близких отношений и подчеркивая важность независимости.
Как показывают исследования, надежный стиль привязанности характеризуется чувством комфорта и в близких, и в автономных отношениях, высоким показателем самоценности и самоуважения, способностями установления близких и удовлетворяющих личных отношений, ожиданием, что другие люди обладают отзывчивостью и добротой [30].
Исходя из этого, коммуникация должна опираться на позитивное представление о других и, следовательно, привести к дружественному, аффилиативному стилю социального взаимодействия. Кроме того, поскольку надежные индивиды, вероятно, будут более гибкими и приспособленными к различным ситуациям и партнерам по отношениям, то просоциальная коммуникация с партнером и активные попытки решения проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с
партнером представляются вполне закономерными [11]. К. Радецки-Буш с коллегами [15] также установили, что надежный стиль привязанности был связан с меньшим количеством ревности, дистресса, страха, гнева, стыда и вины и с большим количеством безопасности, контроля и уважения после открытия конкурирующих отношений. Помимо этого в других исследованиях отмечается, что стратегия сотрудничества, которая предполагает сильное беспокойство по поводу себя и других в конфликтных ситуациях, значимо связана с надежным стилем привязанности [31].
Отвергающие чаще других рассматривают отношения как вторичные [14; 32], что обусловлено высоким самоуважением, но относительно негативным отношением к другим. И хотя отвергающий стиль привязанности характеризуется довольно высоким чувством самоценности, уверенности человека в себе, убежденностью, что он достоин любви, этот стиль также характеризуется недоверием и негативным отношением к другим людям. Как отмечали К. Бартоломью и Л. Хоровиц, отвергающие защищают себя от разочарования, избегая близких отношений и поддерживая чувство независимости и неуязвимости [19]. Тем не менее, являясь противниками зависимых отношений, они испытывают потребность в принятии другими с тем, чтобы поддержать позитивное самоуважение и защитить себя от негативных переживаний в ситуации, вызывающей ревность.
Общим для типов привязанности, составляющих негативную модель Я, является низкий уровень чувства самоценности. Однако если озабоченные стараются утвердить свою сомнительную самооценку через чрезмерную близость в личных отношениях и становятся чрезвычайно уязвимыми для дистресса, когда их потребности в близости не удовлетворены, то опасливые индивиды очень зависят от других для валидизации их самоценности, но из-за их негативных ожиданий по поводу отношений с другими они сторонятся близости, чтобы избежать боли возможных потерь или непринятия.
К. Бартоломью утверждал, что озабоченные обладают низкими уровнями самоуважения и чрезмерно зависят от их партнеров по отношениям [10]. Эта зависимость обусловлена сильной потребностью в получении одобрения других и укрепления самооценки.
При угрозе близким отношениям озабоченные могут чувствовать себя потерянными, нелюбимыми и неспособными справиться с такой ситуацией. Скорее всего они будут предпринимать усилия, чтобы удовлетворить потребность в зависимости, будут цепляться за отношения и сопротивляться любым попыткам партнера деэскалации или прекращения их близких отношений. Эти сильные потребности в аффилиации и внешней валиди-зации, вероятно, и будут мотивировать их к прямой, асоциальной коммуникации с партнером, агрессивному вербальному выражению угроз, попыткам решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером вплоть до насильственных действий, а также активной коммуникации с конкурентом с целью противостоять сопернику.
Кроме того, в некоторых исследованиях отмечается, что показатель, который отличает озабоченных и опасливых - нехватка уверенности, - был положительно связан с подозрением, беспокойством, страхом, печалью и завистью [24]. Угроза отношениям и ощущение опасности могут, таким образом, побудить озабоченных участвовать в контролирующем поведении именно потому, что они, вероятно, будут чувствовать высокие уровни тревоги и неопределенности отношений. Снижение уровня тревоги и неопределенности в реальных или потенциально конкурирующих отношениях может как раз и достигаться через участие в действиях, таких как «шпионаж» или «слежка» за партнером.
Индивиды с озабоченным стилем привязанности могут использовать слежку еще и потому, что они чувствуют значительную неуверенность и дистресс в виду возможной потери их партнеров в пользу конкурентов. Этот дистресс может также заставлять их собирать больше информации о конкурирующих отношениях.
Опасающиеся находятся в очень сложном положении, поскольку должны бороться с несовместимыми чувствами и желаниями. С одной стороны, они ищут внешнюю валиди-зацию и близкие отношения, а с другой - не доверяют другим и испытывают страх отвержения [10]. Они рассматривают себя как недостойных любви, а других как неприемлемых. Как ни странно, но отказываясь рискнуть и сделать себя уязвимым для других, они лишают себя возможности для установления до-
верительных, близких отношений, которые смягчили бы их страхи. Исходя из этого, в стилях коммуникации индивидов с опасливым типом привязанности должна отражаться тенденция любыми способами избегать социальных ситуаций, сопряженных с повышением тревоги и страхом отвержения в отношениях [24]. Поскольку, как показали исследования [14; 19], опасливые имеют негативные модели Других, ценят автономию или испытывают страх интимности, отличаются недостатком ассертив-ности, являются более социально чувствительными и тревожными и рассматривают стимулирующую ревность ситуацию как более угрожающую, то в связи с этим в данной ситуации они, вероятнее всего, будут отдавать предпочтение избеганию обсуждения вопросов, связанных с ревностью, а также выражению прямых, агрессивных вербальных и невербальных угроз или насильственных действий над партнером.
Кроме того, было установлено, что опасливые индивиды переживают больше когнитивной ревности [14]. Возможно, негативные модели Я, во-первых, принуждают их делать больше социальных сравнений и судить о себе как менее желанных, чем потенциальные конкуренты, а во-вторых, рассматривать своих партнеров как обладающих более привлекательными альтернативами, что, в свою очередь, может заставлять их волноваться о потере партнеров в пользу потенциальных конкурентов. Подозрения и беспокойство могут усиливать эту проблему, снижая уровень доверительности озабоченных и опасливых, и тем самым укреплять их негативные модели Я. Таким образом, из-за страха потери своих партнеров в пользу конкурентов опасливые могут чувствовать себя агрессивными из-за перспектив сепарации и завидовать конкурентам, а следовательно, предпринимать попытки «устранения» конкурента.
Позитивные и негативные модели Других
Соотнесение коммуникационных реакций на ревность в выборках респондентов с различными моделями Других позволило выявить наличие значимых различий только в стратегиях: дистрибутивная коммуникация, насильственная коммуникация / угрозы и на уровне тенденции в стратегии интегративной коммуникации. Различий в реакциях активного дистанцирования, негативной аффективной экспрессии, избегания / отрицания, кон-
троля / ограничении, компенсации / замеще- не выявлено (рис. 2). ния, манипуляции и контакта с соперником
25,00
15,00 10,00 5,00 Г 1 J _ .
III111
и^ии 1 АД Н, ■ ] V3 II Негативн К Д а я мод ел К И ь Других О НВУ ко к Позитивная молельЛ 3 М КС ругн!
Рис. 2. Различия в коммуникационных реакциях на ревность индивидов с различными моделями Других
Более доскональный анализ указанных различий позволил выявить наиболее выраженные тенденции реагирования на ситуацию ревности у индивидов с той или иной моделью Других:
1. Интегративная коммуникация. Данная реакция на уровне тенденции является несколько более выраженной у индивидов с позитивной моделью Других, чем с негативной (И = 18,13, SD = 7,53 против И = 16,61, SD = 8,50, р = 0,062).
2. Дистрибутивная коммуникация. Наиболее сильно проявляется у индивидов с негативной моделью Других, чем с позитивной (И = 15,57, SD = 7,41 против И = 13,76, SD = 7,96, р = 0,026).
3. Насильственная коммуникация /угрозы. Данная агрессивная реакция является наиболее выраженной у индивидов с негативной моделью Других, чем с позитивной (И = 10,70, SD = 7,33 против И = 8,84, SD = 6,84, р = 0,011).
Таким образом, результаты показали, что индивиды с позитивными моделями Других (надежные и озабоченные) в сравнении с индивидами с негативными моделями Других (отвергающие и опасливые) лишь незначительно отличаются в предпочтениях реализа-
ции просоциальной коммуникации с партнером и усилиями по решению проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с ним. В свою очередь индивиды с негативными моделями Других в сравнении с индивидами с позитивными моделями Других в большей мере ориентированы на прямые действия асоциального и насильственного характера - попытки решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером, использование вербальной или физической агрессии в отношении партнера.
Положительная модель Других указывает на степень, с которой другие в целом воспринимаются как доступные и благосклонные. Иными словами, модель Других связана с тенденциями искать или избегать близости в отношениях.
Результаты исследований показали, что индивиды с позитивными моделями Других (надежные и озабоченные) чаще использовали интегративную коммуникацию, чем индивиды с негативными моделями Других. Это различие, вероятно, отражает фундаментальное различие в способе, которым люди справляются с эмоциями в межличностных взаимодействиях [24]. Индивиды с позитивными моделями Других, вероятно, используют действия типа
«сближения», которые концентрируются на отношениях. Наоборот, индивиды с негативными моделями Других, вероятно, участвуют в действиях типа «избегания», которые предназначены, чтобы защитить себя от интенсивных чувств и / или поддержать соответствующее психологическое расстояние между собой и партнером по отношениям. Таким образом, надежный и озабоченный типы могут укрепить их позитивные модели Других с помощью поддерживающих отношения стратегий, тогда как отвергающие и опасливые могут укрепить свои негативные модели Других с помощью стратегий избегания.
Тенденция к избеганию, как было установлено, положительно коррелировала с когнитивным подозрением и отрицательно со страхом [24]. Иными словами, те, кто являлся в целом избегающими, могут подозревать, что их партнеры являются более привлекательными для других или связанными с другими, но они не боятся потенциальной сепарации. В других исследованиях было установлено, что избегающий стиль привязанности способствует менее эффективному психологическому функционированию, например антисоциальному поведению [33], и менее действенному копингу с напряженными жизненными ситуациями [34].
Еще Дж. Боулби [3] отмечал, что ситуация ненадежности (коей и является ситуация, вызывающая ревность) может вызвать так называемый гнев отчаяния, который становится разрушительным для отношений и может вызвать пагубные агрессивные действия и даже привести к насилию. Во многих концепциях привязанности насилие в межличностных отношениях рассматривается как преувеличенная форма протеста обидному, оскорбительному поведению партнера. В этом случае агрессия и насилие возникают с тем, чтобы отговорить партнера или воспрепятствовать его действиям, которые могут привести к разрушению или разрыву отношений [35]. Как отмечают М. Микьюлинсер и П. Р. Шавер [36], казалось бы, избегающие индивиды должны уходить от конфликтов, а не обострять их, потому что они пытаются избавиться от болезненных переживаний, связанных с задетым самолюбием, и не демонстрировать свою уязвленность. Однако К. Бартоломью и К. Дж. Эллисон [35] установили, что индивиды избегающего типа, т. е. с негативной моделью Других, иногда становятся агрессивными во время домашних кон-
фликтов, особенно если их партнеры проявляют тревожность и требуют от них большей вовлеченности в отношения. Кроме того, было выявлено, что избегающие индивиды могут вести себя асоциально с тем, чтобы дистанцироваться от других или продемонстрировать свою утрату интереса к ним [37].
Выводы
Индивиды с позитивными моделями Я (надежные и отвергающие) в сравнении с индивидами с негативными моделями Я (озабоченные и опасливые) значительно в большей степени отдают предпочтение просоциальной коммуникации с партнером, попыткам решения проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с ним. В свою очередь, индивиды с негативными моделями Я в сравнении с индивидами с позитивными моделями Я в большей мере ориентированы, с одной стороны, на прямые действия асоциального и насильственного характера - попытки решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером, использование вербальной или физической агрессии в отношении партнера, контроля за поведением партнера и лишение его возможности контактировать с конкурентом, а с другой стороны, использование непрямых действий с целью избежать обсуждения вопросов, связанных с ревностью.
Индивиды с позитивными моделями Других (надежные и озабоченные) в сравнении с индивидами с негативными моделями Других (отвергающие и опасливые) лишь незначительно отличаются в предпочтениях реализации просоциальной коммуникации с партнером и усилиями по решению проблемы ревности через конструктивное взаимодействие с ним. В свою очередь индивиды с негативными моделями Других в сравнении с индивидами с позитивными моделями Других в большей мере ориентированы на прямые действия асоциального и насильственного характера - попытки решения проблемы ревности через конфликтное взаимодействие с партнером, использование вербальной или физической агрессии в отношении партнера.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ainsworth M. D. S. [et al.]. Patterns of attachment: A psychological study of the strange situation. - New York : Lawrence Erlbaum Associates, 1978. - 391 p.
2. Bowlby J. Attachment and loss. - New York : Basic Books, 1969. - Vol. 1: Attachment. -362 р.
3. Bowlby J. Attachment and loss. - New York : Basic Books, 1973. - Vol. 2: Separation. Anxiety and anger. - 325 p.
4. Bowlby J. Attachment and loss. - New York : Basic Books, 1980. - Vol. 3: Loss sadness and depression. - 355 p.
5. Bowlby J. The making and breaking of affec-tional bonds // British Journal of Psychiatry. -1977. - Vol. 130. - P. 201-210.
6. Bretherton I. Open communication and internal working models: Their role in the development of attachment relationships // Nebraska Symposium on Motivation. - Lincoln : University of Nebraska Press, 1988. - P. 57113.
7. Collins N. L., Read S. J. Cognitive representations of attachment: The structure and function of working models // Advances in personal relationships. - Bristol : Kingsley, 1994. - Vol. 5: Attachment processes in adulthood. - P. 5390.
8. Feeney B. C., Kirkpatrick L. A. The effects of adult attachment and presence of romantic partners on physiological responses to stress // Journal of Personality and Social Psychology. - 1996. - Vol. 70. - P. 225-270.
9. Sharpsteen D. J., Kirkpatrick L. A. Romantic jealousy and adult romantic attachment // Journal of Personality and Social Psychology. -1997. - Vol. 72. - P. 627-640.
10. Bartholomew K. Avoidance of intimacy: An attachment perspective // Journal of Social and Personal Relationship. - 1990. - № 7. -P. 147-178.
11. Bartholomew K. From childhood to adult relationships: Attachment theory and research // Learning about relationships. - Newbury Park : Sage, 1993. - P. 30-62.
12. Buunk B. P., Dijkstra P. Jealousy as a function of rival characteristics and type of infidelity // Personal Relationships. - 2004. - Vol. 11 (4). -P. 395-409.
13. Dijkstra P., Buunk B. P. Jealousy as a function of rival characteristics: An evolutionary perspective // Personality and Social Psychology Bulletin. - 1998. - Vol. 24. - P. 1158-1166.
14. Guerrero L. K. Attachment-style differences in the experience and expression of romantic jealousy // Personal Relationships. - 1998. -Vol. 5. - P. 273-291.
15. Radecki-Bush C., Farrell A. D., Bush J. P. Predicting jealous responses: The influence of adult attachment and depression on threat appraisal // Journal of Social and Personal Relationships. - 1993. - Vol. 10. - P. 569-588.
16. Kunce L. J., Shaver P. R. An attachment-theoretical approach to caregiving in romantic relationships // Advances in personal relationships. - Bristol : Kingsley, 1994. - Vol. 5: At-
tachment processes in adulthood. - Р. 205237.
17. Simpson J. A., Rholes W. S. Stress and secure base relationships in adulthood // Advances in personal relationships. - Bristol : Kingsley,
1994. - Vol. 5: Attachment processes in adulthood. - Р. 181-204.
18. Hazan С., Shaver P. Conceptualizing romantic love as an attachment process // Journal of Personality and Social Psychology. - 1987. -Vol. 29. - Р. 270-280.
19. Bartholomew K., Horowitz L. M. Attachment styles among young adults: A test of a four-category model // Journal of Personality and Social Psychology. - 1991. - № 61. - Р. 226-244.
20. Feeney J. A., Noller P., Roberts N. Emotion in close relationships // Handbook of communication and emotion: Research, theory, applications, and contexts. - San Diego : Academic Press, 1998. - Р. 473-505.
21. Simpson J. A. Influence of attachment styles on romantic relationships // Journal of Personality and Social Psychology. - 1990. -Vol. 59. - Р. 971-980.
22. Feeney J. A. Adult attachment and emotional control // Personal Relationships. - 1995. -Vol. 2. - Р. 143-159.
23. White G. L., Mullen P. E. Jealousy: Theory, research, and clinical strategies. - New York : Guilford Press, 1989. - 340 p.
24. Guerrero L. K. Attachment-style differences in intimacy and involvement: A test of the four-category model // Communication Monographs. - 1996. - Vol. 63 (4). - Р. 269-292.
25. Guerrero L. K. [et al.]. Coping with the green-eyed monster: Conceptualizing and measuring communicative responses to romantic jealousy // Western Journal of Communication. -
1995. - Vol. 59. - Р. 270-304.
26. Кашина А. А. Взаимосвязь коммуникативных реакций на ревность в романтических отношениях у студентов с различными стилями привязанности: неопубликованная дипломная работа / научный руководитель И. А. Фурманов. - Минск, 2016. - 68 с.
27. Collins N. L. Letter to Colleagues. - URL: https://labs.psych.ucsb.edu/collins/nancy/UC SB_Close_Relationships_Lab/Resources_files/ Adult Attachment Scale.doc (дата обращения: 05.03.2019)
28. Фурманов И. А., Вергейчик А. О. Тактики поведения в ситуации переживания ревности: адаптация методики «Коммуникативные реакции на ревность» // Психологический журнал. - 2012. - № 1-2 (31-32). - С. 8189.
29. Фурманов И. А. Половые, возрастные и ролевые различия в коммуникационных реакциях на ситуацию, вызывающую ревность //
Философия и социальные науки. - 2015. -№ 2. - С. 73-83.
30. Griffin D., Bartholomew K. Models of the Self and Other: Fundamental Dimensions Underlying Measures of Adult Attachment // Journal of Personality and Social Psychology. - 1994. -Vol. 67 (3). - Р. 430-445.
31. Karairmak Ö., Duran N. O. Gender Differences in Attachment Styles Regarding Conflict Handling Behaviors Among Turkish Late Adolescents // International Journal for the Advancement of Counselling. - 2008. - Vol. 30 (4). -Р. 220-234.
32. Feeney J. A., Noller P., Hanrahan M. Assessing adult attachment: Developments in the conceptualization of security and insecurity // Attachment in adults: Theory, assessment, and treatment. - New York : Guilford Press, 1994. -Р. 128-152.
33. Fagot B. I., Kavanagh K. The prediction of antisocial behavior from avoidant attachment clas-
sifications // Child Development. - 1990. -№ 8. - P. 64-73.
34. Mikulincer M., Shaver P. R. Boosting attachment security to promote mental health, prosocial values, and intergroup tolerance // Psychological Inquiry. - 2007. - Vol. 18 (3). -P. 139-156.
35. Bartholomew K., Allison C. J. An attachment perspective on abusive dynamics in intimate relationships // Dynamics of romantic love. -New York : Guilford Press, 2006. - P. 102127.
36. Mikulincer M., Shaver P. R. Attachment patterns in adulthood: Structure, dynamics, and change. - New York : Guilford Press, 2007. -591 p.
37. Allen J. P. [et al.]. Attachment and adolescent psychosocial functioning // Child Development. - 1998. - № 69. - P. 1406-1419.
Информация о статье Дата поступления 13 марта 2019 Дата принятия в печать 10 июля 2019
Сведения об авторе
Фурманов Игорь Александрович - доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой психологии Белорусского государственного университета (Минск, Республика Беларусь). E-mail: fourmigor@gmail.com.
Для цитирования
Фурманов И. А. Коммуникационные реакции на ревность индивидов с различными ментальными моделями Я и Других // Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2019. № 2. С. 14-24. DOI: 10.25513/24106364.2019.2.14-24
Article info
Received March 13, 2019 Accepted July 10, 2019
About author
Fourmanov Igor Aleksandrovich - Doctor in Psychology, Professor, Head of the Chair of Psychology, Belarusian State University (Minsk, Belarus). E-mail: fourmigor@gmail.com.
For citations
Fourmanov, I. A. Communicative Reactions to Jealousy of Individuals with Differences Mental Models of Self and Others. Herald of Omsk University. Series "Psychology", 2019, no. 2, pp. 14-24. DOI: 10.25513/2410-6364.2019.2.1424. (In Russian).
