CC BY
24
г.в. градосельская, М.А. пильгун УДк 81'22
коммуникативные процессы в сетевой среде: междисциплинарный анализ политически Активных сообществ в фейсбуке1
В статье рассматривается коммуникативное взаимодействие актеров в политической сфере в российском сегменте сети Фейсбук. В представленной работе особое внимание уделяется лингвостилистическим особенностям коммуникативного и речевого поведения акторов. Проведенный анализ показал, что политически активные актеры в русскоязычном сегменте сети Фейсбук могут быть распределены в несколько кластеров в соответствии со своими политическими предпочтениями. Коммуникативное взаимодействие между группами может быть характеризовано как антидиалогическое.
Ключевые слова: интернет-лингвистика, Фейсбук, политическое коммуникативное взаимодействие
Galina V. Gradoselskaya, Maria A. Pilgun
communicative processes IN the network environment: the interdisciplinary analysis of politically active communities on facebook
The paper views communicative interaction of actors in the political sphere in the Russian segment of the Facebook network. thus, the article focuses on linguistic and stylistic properties of communicative and speech behavior of actors. the conducted analysis shows that politically active actors in the facebook can be distributed into several clusters according to political preferences. communicative interaction between clusters it is possible to characterize as anti-dialogical.
Keywords: internet-linguistics, facebook, political communicative interaction
Введение
В статье представлены результаты исследования коммуникационных процессов в политически активных сообществах в Фейсбуке, которое проводилось на основе междисциплинарного анализа, позволяющего наиболее полно раскрыть синкретичность и многоаспектность онлайн-взаимодействия.
Цель представленной работы: классификация акторов в политических группах в русскоязычного сегмента сети Фейсбук, анализ их коммуникативного и речевого поведения, а также выявление роли контента, связанного с историческими событиями в России в 1917 г.
1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №»15-36-12000. Программа софинансирования грантов РГНФ Научного фонда НИУ ВШЭ.
Материалом для исследования послужила база данных, актуализированная в январе - мае 2014 г., которая состояла из 200 политически активных групп в социальной сети Facebook, и 291 актор сети Фейсбук, выборка которых осуществлялась из ранее отобранных политических групп.
Исследовательские вопросы:
Представлено ли в русскоязычном секторе сети Фейсбук распределение акторов на кластеры в соответствии с политическими взглядами?
При наличии кластеров в соответствии с политическими взглядами акторов, каков характер коммуникативного взаимодействия между ними?
При наличии кластеров в соответствии с политическими взглядами акторов, зависит ли уровень владения конкретных акторов лингвостилистическими и коммуникативными ресурсами от принадлежности к определённому кластеру?
Какие политически активные акторы используют контент, связанный с событиями в России в 1917 г.?
Гипотезы
Политически активные акторы в сети Фейсбук распределяются в несколько кластеров в соответствии с политическими взглядами.
Коммуникативное взаимодействие между различными кластерами носит конфликтный характер.
Уровень владения лингвостилистическими и коммуникативными ресурсами не зависит от принадлежности к определённому кластеру.
Контент, связанный с 1917 г., используют только политически активные акторы с определёнными политическими предпочтениями.
Рейтинг популярности русскоязычных ресурсов разнится в зависимости от источника, проводившего мониторинг и анализ. Так, по данным ФОМ, на июнь 2014 года ситуация представлена следующим образом:
Одноклассники - 75 % пользователей;
ВКонтакте - 63 % пользователей;
Мой мир на MailRu - 16 % пользователей;
Facebook - 15 % пользователей;
Twitter - 8 % пользователей;
LiveJournal (Живой Журнал) - 1 % пользователей.
По данным TNS Web Index, в ноябре 2014 г. самые популярные социальные сети в России имели следующие показатели размера ежемесячной аудитории, то есть количество человек, посетивших сайт не менее 1 раза в месяц и по количеству активных авторов - людей, которые оставили не менее 1 публичного сообщения в месяц:
Наименование социальное Ежемесячная аудитория Активные авторы
сети (чел.) (чел.)
Вконтакте 54 605 500 23 825 500
Одноклассники (odnoklassniki.ru) 40 071 700 1 679 100
Мой мир (my.mail.ru) 25 171 000 798 300
Facebook 25 241 000 761 100
LiveJournal 16 651 000 188 100 Вопросы психолингвистики
Instagram - 13 300 000 2 677 900
Twitter 8 468 6000 2 103 300
(По материалам Социальные сети в России. Зима 2014-2015. Цифры и тренды. BrendAnalytics (c) 2015).
Уместно отметить, что рейтинг популярности различных тем у пользователей Рунета по версии русскоязычной Википедии возглавляет статья, посвященная «ВКонтакте» (20 500 просмотров в среднем за день), далее - статья «Одноклассники» (14 537 просмотров).
Таким образом, разноречивость представленных данных показывает сложную ситуацию и наличие противоборствующих тенденций, характеризующих развитие социальных сетей в современном русскоязычном пространстве. Данный феномен заслуживает отдельного анализа в специальном исследовании.
Выбор сети Фейсбук для анализа коммуникационного взаимодействия политически активных сообществ в русскоязычном медиапространстве определяется тем, что именно Фейсбук чаще всего используют для решения профессиональных задач, поскольку Фейсбук предоставляет широкий набор коммуникативных ресурсов для общения, обмена информацией (в том числе фото и видеофайлами), участия в сообществах по интересам и пр. Немаловажное значение имеет тот факт, что в данной социальной сети особое внимание уделяется конфиденциальности пользователей.
Метод
Различным аспектам сетевого взаимодействия посвящено огромное количество исследований. В последнее время интерес различных ученых направлен на изучение динамики коммуникационных процессов в сетевой среде, соотношения онлайн- и оффлайн-взаимодействия, влияния социальных сетей на реальную жизнь пользователей. Так, на материале англоязычного сектора Фейсбука можно сослаться на исследование Miller [2013], посвященное анализу глубокого воздействия сети Фейсбук на реальную жизнь пользователей. Латентно-семантический анализ психологических особенностей 304 акторов Фейсбука был проведен Garcia, Sikström [2014], формирование впечатления по профилю Фейсбуке исследовали Hall, Pennington and Lueders [2014]. Анализу влияния Интернета на политическую активность голландцев посвящена работа [Kruikemeier, Noort, Vliegenthart and Vreese 2014], (см. также [Tufekci and Wilson 2012, Ledbetter and Mazer 2014] и мн. др.)
Представленное исследование проводилось на основе междисциплинарного анализа, позволяющего наиболее полно раскрыть синкретичность и много-аспектность онлайн-взаимодействия. Междисциплинарный подход является наиболее распространенным в современных исследованиях, посвященных анализу веб-среды (см, например, [Fuchs 2014, Lipschultz 2014, Verboord 2014, Sauter 2014] и др.).
Формальный анализ был выполнен поэтапно, с сочетанием количественных и качественных методов анализа.
Метод зерновой кластеризации [Градосельская 2014] в русскоязычном сегменте Фейсбука позволил выделить три кластера взаимосвязанных между собой сообществ, каждый из которых представлял одну из распространенных в России политических установок. Первый кластер представлял сообщества, поддерживаю-
щие официальные властные структуры («официально-государственный»). Второй кластер отражал националистические установки. Третий кластер показал сообщества, входящие в оппозиционное движение.
Далее по всем сообществам, попавшим во все три кластера, был проведен дополнительный анализ и выявлены наиболее активные пользователи. Из 100 последних сообщений в каждой из групп был выявлен 291 активный пользователь. Далее была проведена типологизация этих пользователей по степени включенности в деятельность сообществ и активность написания ими сообщений.
После указанных процедур был проведено социолингвистическое исследование дифференциальных и интегральных особенностей каждого из коммуникативных типов как по формальным, так и по коммуникативным характеристикам. Был проведен анализ коммуникативного поведения [Сош1^Ы: 2014], лингвости-листический и мультимедийный риторический анализ веб-контента [НаМа 2014].
Процедуры
Типологизация пользователей по сетевому поведению представляет особую сложность для современных аналитиков. Обычно выбирают между двумя показателями активности актора: по его участию в группах или по количеству оставляемых сообщений. Основания выделения наиболее активных акторов («охват групп» vs. «флуд») не противоречат, а скорее дополняют друг друга. Пересечение данных параметров позволило построить типологизацию сетевого поведения.
Дальнейший содержательный (социолингвистический) анализ показал, что мы имеем дело с осознанным распределением ролей и поведения акторов в политических группах в социальных сетях.
Активность в социальных сетях описываются четырьмя типами поведения: проектировщики коммуникационного пространства, манипуляторы, графоманы и локально-кластерные авторы (Таблицы 2, 3, 4).
Также был проведен анализ особенности речевого и коммуникативного взаимодействия акторов.
Материалом для исследования послужила база данных, актуализированная в январе-мае 2014 г.:
200 политически активных групп в социальной сети Фейсбук;
291 актор сети Фейсбук, выборка из ранее отобранных политических групп.
Результаты
В ходе исследования была проведена кластеризация политически активных групп, существующих в русскоязычном сегменте Фейсбука, были выделены официально-государственный, оппозиционный и националистический кластеры.
В результате исследования было показано, что специфические коммуникации в виртуальных политических сообществах в Фейсбуке формируют своеобразные виртуальные идентичности, с четко детерминированным распределение функций.
Наблюдаются процессы стандартизации механизмов манипулирования политически активными группами: группы на продажу, захват групп, активность ложных сущностей (реклама, МЪМ, финансовые пирамиды).
Значительная часть политически активных групп является искусственно созданными и пополняемыми, захваченными, сектами и т.п. (около 50% политически активных групп подвергаются манипулятивным практикам).
Механизмы пополнения политически активных групп значительно различаются в зависимости от типа кластеров. Однако везде отмечается активность профессиональных манипуляторов, как в общем информационном пространстве, так и в отдельных группах.
В официально-государственном кластере преобладает формальный подход и набор пассивной массы за счет так называемых «помоечных» групп.
В оппозиционном кластере делают ставку на вербовку активистов и предварительную разметку информационного пространства под будущие возможные социальные конфликты.
2. Анализ коммуникативного поведения не выявил никаких принципиальных различий между акторами официально-государственного, оппозиционного и националистического кластеров. Между тем формальный кластерный анализ и экспертный анализ коммуникативного поведения акторов позволил выделить четыре группы в зависимости от типа сетевой активности, которые могут быть условно обозначены как проектировщики коммуникационного пространства, манипуляторы, графоманы и локально-кластерные авторы.
Результаты исследования позволили прийти к выводу, что группа акторов, которая характеризуется наиболее профессиональным коммуникативным поведением - «проектировщики коммуникационного пространства» - выделяется и по типу сетевой активности.
Проектировщики коммуникационного пространства отличаются высокой степенью сетевой активности, (участвуют в большом количестве групп, оставляют большое количество сообщений).
Акторы, которые отнесены к данному типу, хорошо подготовлены к коммуникативному digital-взаимодействию. Обладают и виртуозно используют разнообразный регистр речевых, коммуникационных и интегрированных средств. Могут активно участвовать в рамках различных семантико-тематических полей. Умело используют средства различных языковых уровней (фонетические, морфологические, синтаксические), а также стилистический потенциал функциональных стилей для эффективного решения задач, достижения целей в различных коммуникативных ситуациях, четко просчитывают конкретную коммуникативную ситуацию и выбирают адекватные средства для воздействия на адресата.
Как правило, специализируются на определенной аудитории, умело используют ее слабые и сильные стороны.
В зависимости от поставленной задачи могут использовать любые стратегии: ритуальные, убеждающие, императивные, провокационные, пользуются преимущественно тактиками косвенного речевого воздействия. Посты, комментарии, ссылки, лайки дополняют коммуникативный рисунок нужными оттенками.
Данный тип представляет наиболее профессиональных создателей контента, которые владеют широким набором средств, современными технологиями воздействия, привлечения и удержания внимания аудитории, а главное, методами формирования и управления общественного мнения в медиапространстве.
Закономерно, что это наиболее малочисленная группа - только 14,1% от общего числа политически активных акторов (Таблица 1, 3).
Среднюю позицию по количеству участников и распространению (20,3%) занимают так называемые манипуляторы.
Семантико-тематические поля у данных акторов, как правило, ограничены сферой их профессиональных политических интересов.
Представители данного типа характеризуются средней степенью сетевой активности (участвуют в большом количестве групп, оставляют сравнительно немного сообщений).
Манипуляторы имеют достаточно разнообразный регистр речевых, коммуникационных и интегрированных средств, активно используют орфографические и графические средства, экспрессивные речевые средства разговорную лексику, просторечье и табуированную лексику.
Могут использовать различные типы стратегии: ритуальные, убеждающие, императивные, провокационные, однако преобладающие: императивные, провокационные. Часто пытаются использовать имплицитные средства выражение интенции, оценки, мнения, но могут прибегать и к эксплицитным средствам. Активно применяют как косвенные, так и прямые средства воздействия.
Использование постов, комментариев, ссылок, лайков носит достаточно явно выраженных характер прямого воздействия.
Коммуникативные и речевые ресурсы, которые используют манипуляторы, в большинстве случаев ориентированы на эмоциональное воздействие на реципиента. Управление эмотивной деятельностью личности, направление ее в определенное русло становится важнейшей задачей. Ярким проявлением оценочности в контенте, создаваемом манипуляторами, является метафоризация, которая выполняет функцию воздействия, фразеологизмы. Известно, что все фразеологические обороты (за исключением терминологических и номинативных) представляют собой застывшую яркую метафору, значение которой обычно осложнено добавочными стилистическими и эмоциональными оттенками.
Уровень владения профессиональными технологиями манипулирования у них на порядок ниже, чем у первой группы, хотя вряд ли сами акторы этот осознают. Очевидно, что различные манипулятивные механизмы используются в данном типе как в личных целях, так и в рабочих целях, по обязанности, долгу службы (Таблица 1,2).
2.3. Такое же количество от общего числа акторов 20,3% составляют «графоманы», которые также характеризуются средней степенью сетевой активности (участвуют в небольшом количестве групп, оставляют большое количество сообщений).
Графоманы оперируют ограниченным регистром речевых, коммуникационных и интегрированных средств, предпочитают ритуальные, императивные стратегии. Использовать убеждающие и провокационные технологии не позволяет достаточно низкий уровень владения коммуникативным инструментарием.
Данный тип акторов предпочитает в основном эксплицитные средства выражения интенции, оценки, мнения. Редкие случая употребления имплицитных средств выражения и косвенных средств воздействия не всегда адекватны, поэтому не всегда достигают поставленной цели.
Графоманы отличаются достаточно хаотичным участием в рамках большого количества различных семантико-тематических полей. Представители данной группы активно используют визуальные материалы, реже - интегрированные ресурсы (Таблица 1, 2, 3).
2.4. Исследование показало, что основная часть политически активных акторов в русскоязычном сегменте социальной сети Фейсбук - это локально-кластерные авторы (45,4%), которые отличаются низкой степенью сетевой активности, участвуют в небольшом количестве групп (как правило, локализованы в одном кластере), оставляют сравнительно немного сообщений.
Резкое отличие акторов данного типа - приверженность определённому семантико-тематическому полю, в рамках которого и протекает коммуникативное взаимодействие. Могут активно участвовать в рамках различных семантико-тематических полей.
Речевой портрет акторов данного типа не отличается особым разнообразием, регистр используемых речевых, коммуникационных и интегрированных средств выражения крайне ограничен.
Используют преимущественно ритуальные стратегии, эксплицитные выражение интенции, оценки, мнения, а также прямые средства воздействия.
Представители данного типа активно используют визуальный и интегрированный контент, который предпочитают вербальному. Максимально используют чужой контент.
Большую часть данной составляют акторы, которые решают в сети свои узкопрофессиональные задачи, привлекают участников для своих проектов. (Таблица 1,3).
Контент, связанный с 1917 г., не обнаружен ни в одном из кластеров, ни у отдельных типов акторов по сетевой активности. Достаточно частотным является использование образа И.В. Сталина, но только в контексте Великой отечественной войны и политических процессов 30 хх гг. Единичны случаи упоминания о Л. Троцком, но в совершенно неожиданной роли - в материалах о Фриде Кало де Ривера, в которых русский революционер упоминается как один из любовников художницы.
В результате исследования не было выявлено различий в коммуникативным поведении акторов в соответствии с их политическими предпочтениями, т.е. отнесением к официально-государственному, оппозиционному или националистическому.
Между тем акторы, которые относятся к различным типам сетевой активности, разительно отличаются речевым и коммуникативным поведением. Распределение по типам сетевой активности совпадает с профессиональным уровнем владения коммуникативными ресурсами, технологиями формирования и управления общественным мнением в медиапространстве. Наибольший профессионализм в использовании коммуникативных ресурсов проявляется в группе проектировщиков коммуникационного пространства, наименьший - у локально-кластерных авторов, манипуляторы демонстрируют средний уровень, графоманы по данному параметру уступают манипуляторам, но выигрывают у локально-кластерных авторов (Таблица 2).
Количество сообществ, в которых участвуют «проектировщики» и «манипуляторы», намного больше, чем у остальных пользователей - от 200 до 250 (у остальных 50-80 сообществ).
Также было выявлено, что проектировщики коммуникационного пространства наиболее активно пишут в оппозиционных и националистических группах, а графоманы - в официально-государственных. Подобное положение объясняет ка-
чество контента в официально-государственном, оппозиционном и националистическом кластерах (Таблица 4).
Акторы, представляющие различные кластеры (официально-государственный, оппозиционный и националистических) находятся в конфликтном взаимодействии, которое находит выражение в:
• коммуникативном и речевом поведении;
• выборе коммуникативного веб-инструментария;
• предпочтении речевых стратегий и тактик;
• выборе мультимедийных риторических ресурсов.
Коммуникация между участниками официально-государственного, оппозиционного и националистических кластеров отличается:
• повышенной агрессивностью;
• отказом от диалогический форм;
• полным неприятием позиции, которая не совпадает с политическими взглядами актора и пр.
Коммуникативное взаимодействие политически активных акторов в русскоязычном сегменте между участниками различных кластеров, которые отражают политические пристрастия участников можно охарактеризовать как антидиалогическое (см. [Прохоров 2011; Дзялошинский, Тюрюканова 2008; Дзялошинский, Пильгун 2014; Пильгун 2015]), конфликтное:
• коммуникация протекает в виде обмена идеями, репликами, высказываниями, колкостями, а не в форме «диалога», «разговора с договоренностью»;
• из двух процессов, характерных для социального диалога -взаимопритягивание (поскольку признается необходимость совместного решения) и взаимоотталкивание (поскольку очевидны различия в подходах к решению проблемы), используется только второй;
• после окончания коммуникативного акта всегда есть «победители» и «побежденных», то есть взаимодействие в данном случае - жесткая «борьба». В ходе общения не происходит отбора одних вариантов решения как наиболее приемлемых, отказа от других, трансформации третьих. Отсутствует ситуация, при которой побеждают общие подходы и решения, выявляются результаты, устраивающие всех, достигаются единые решения и т.д.;
• отсутствует исходное условие нормальных диалогических отношений: признание паритета участников диалога, равенства всех сторон взаимодействия на право высказывать и отстаивать свои позиции и предложения при принятии решений;
• отсутствует намерение избегать конфликта, использовать манипулятивные и провокационные технологи. Оппоненты не стремятся произвести объективный анализа спорных вопросов, выяснить генезис конфликта, найти пути решения проблем, приемлемые для всех сторон;
• отсутствует терпимость при решении спорных вопросов, партнеры не считают нужным проявлять уважение к друг другу, не стремятся понять позицию оппонента, не готовы к уступкам и компромиссу даже в решении второстепенных вопросов для сохранения принципиальной базы своей позиции.
Из трех известных вариантов участия в диалоге (монологический диалог, диалогический монолог, «открытый диалог») между представителями официально-государственного, оппозиционного и националистического кластеров редко наблюдается монологический диалог и диалогический монолог.
Монологический диалог, как привило используют манипуляторы и графоманы для создания иллюзии общения с оппонентами. Каждый из участников коммуникации признает единственно верной и достойной распространения только свою точку зрения, не принимая во внимание позицию другой стороны. Общение в данном случае ведется с плохо скрываемым неприятием, неуважением композиции оппонента, и, закономерно, становится неэффективным. Подобный монологический диалог становится продолжением гегемонистской закрытой информационной политики, становится элементом политической борьбы и только разжигает конфликт.
Диалогический монолог как более изощренную форму используюп проектировщики коммуникационного пространства. Подобная коммуникативная форма является более эффективной, поскольку участники открыто признают право оппонентов на свою точку зрения, и их право на участие в принятия политических и социальных решений. Однако открытость информационной политики также оказывается иллюзорной и является только уловкой для более эффективного достижения своих целей. Участники общения в данном случае используют диалогический монолог только для втягивания оппонента в коммуникацию и создания условий для более эффективного использования эксплицитных средств выражение интенции, оценки, мнения, тактики косвенного воздействия.
Имитация «открытого диалога» встречается только в пределах одного кластера. С одной стороны, коммуникаторы в этом случае максимально полно и открыто излагают свои взгляды, но, с другой стороны, соответствующая аргументация не встречает контраргументации, не происходит сопоставление взглядов, в результате которого должны быть определены и суммированы сильные стороны обеих позиций, отведены слабые аргументы и в результате (компромисса, паллиатива или консенсуса) невозможно прийти к единому решению, поскольку участники коммуникации и так придерживаются единой позиции.
Диалогический дискурс коммуникативного взаимодействия между представителями разных кластеров политически активных акторов (официально-государственный, оппозиционный и националистических), вне зависимости от типа сетевой активности и специфики использования коммуникативных ресурсов (проектировщики коммуникационного пространства, манипуляторы, графманы, локально-кластерные акторы) может быть реализован при учете следующих признаков: признание паритета всех сторон на определённую позицию, проявление уважения к оппоненту, знания коммуникантов о ценностной парадигме друг друга, об эмоциональных состояниях и о способах их вербального манифестирования (связанных с обозначением действия, ситуации, мнения, установки, интенции, эмоции и оценки адресанта и адресата); учет особенностей представлений о себе адресанта и адресата; ориентацией на социальные роли и политический статус адресата и адресата. Диалогическое взаимодействие может достигаться путем смены коммуникативных ролей оппонентов, созданием кооперативного диалога «согласия», приспособления друг к другу, соответствия (конгруэнции), а иногда и уступок, а также конфликтного диалог «несогласия», возражения, от-
пора, конфронтации2. Возможность диалогической и полилогической коммуникации может возникнуть только при отказе от уничижительного отношения к оппоненту, четкости ориентированности на адресата как конкретную социально- и политически-детерминированную личность со своим статусом и ролями, с определенной системой ценностных координат.
Очевидно, что широкие возможности диалогических коммуникаций должны быть эффективно использованы во всех коммуникативных сферах современного медиапространства, особенно в сфере политических коммуникаций. Только открытый и результативный диалог поможет преодолеть социальное и политическое напряжение, снизить уровень агрессии, привести к возрождению доверия между различными группами акторов.
Заключение
В ходе исследования подтвердились три гипотезы.
Политически активные акторы в сети Фейсбук распределяются в несколько кластеров в соответствии с политическими пристрастиями.
Была проведена кластеризация социально-политически активных групп, существующих в русскоязычном сегменте Фейсбука, которая позволила выделить официально-государственный, оппозиционный и националистических кластеры.
На основе кластеризации на графах была проведена сетевая выборка и выделены подгруппы для дальнейшего выявления дифференциальных и интегральных характеристик внутри кластеров и подгрупп. Был проведен анализ коммуникативного поведения [Соий^Ы: 2014], лингвостилистический и мультимедийный риторический анализ веб-контента [НаМа 2014].
Было выделено четыре группы акторов, характеризующихся по типу сетевой активности и специфике использования коммуникативных ресурсов (проектировщики коммуникационного пространства, манипуляторы, графоманы, локально-кластерные акторы). Распределение разных коммуникативных типов неодинаково для разных политических кластеров (см. Таблицу 2).
Проектировщики и манипуляторы более характерны для оппозиционного кластера.
«Проектировщики» наиболее активно пишут в оппозиционных и националистических группах, «локально-кластерные» авторы - в официально-государственных. (См. Таблицу 2).
Специфические коммуникации в виртуальных политических сообществах в Фейсбуке формируют своеобразные виртуальные идентичности, с четко детерминированным распределение функций, которое находит выражение в коммуникативном и речевом поведении, выборе коммуникативного веб-инструментария, речевых стратегий и тактик, мультимедийных риторических ресурсов.
Коммуникативное взаимодействие между различными кластерами носит конфликтный характер.
В работе были представлены результаты исследования конфликтного коммуникационного взаимодействия политически активных сообществ в русскоязычном сегменте сети Фейсбук.
2 Формановская Н.И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход. - М.: Русский язык, 2002. - С. 158.
Коммуникативная ситуация взаимодействия политически активных акторов официально-государственного, оппозиционного и националистического кластеров в русскоязычном сегменте социальной сети Фейсбук может быть определена как антидиалогическая, конфликтная. Участники общения рассматривают оппонентов не как суверенные личности с определённой политических и аксиологических парадигмой, а как объект политического противодействия. Отрицают возможность поиска общих базовых позиций и диалога. Для оправдания отказа от конструктивной коммуникации создается «образ врага», с которым невозможно и недостойно вступать в диалог и пытаться найти консенсус. Таким образом, нагнетается социальное напряжение, повышается градус общественной агрессии, подогревается взаимное недоверие и ненависть.
Уровень владения лингвостилистическими и коммуникативными ресурсами не зависит от принадлежности к определённому кластеру.
Исследование показало, что акторы в соответствии политическими предпочтениями, т.е. отнесением к официально-государственному, оппозиционному или националистическому кластеру не различаются коммуникативными особенностями digital-поведения. Между тем именно тип сетевой активности определяет специфику речевого и коммуникативного поведения актора. Поскольку проектировщики коммуникационного пространства наиболее активно пишут в оппозиционных и националистических группах, а графоманы - в официально-государственных, то именно это положение объясняет качество контента, эффективность воздействия и результаты коммуникативного противоборства к веб-среде.
Актуальной перспективой развития исследования является выявление соотношения онлайн и офлайн коммуникативной активности авторов, выделенных групп.
Гипотеза 4: «контент, связанный с 1917 г. используется только политически активным акторами с определёнными политическими предпочтениями» не подтвердилась. В исследованном материале (база данных, актуализированная в январе
- мае 2014 г., 200 политически активных групп в социальной сети Фейсбук, 291 актор сети Фейсбук, выборка из ранее отобранных политических групп) контент, связанный с 1917 г., не представлен ни в одном из кластеров.
литература
Градосельская Г.В. Группировка политически активных сообществ в БасеЬооке методом зерновой кластеризации. - М.: НИУ ВШЭ, 2014. - С. 239 (рукопись).
Дзялошинский И.М., Пильгун М.А. Технология диалога в современном коммуникационном пространстве // Теория и история журналистики. - 2014. - N 6. - С. 42-54.
Дзялошинский И.М., Тюрюканова Е.В. Торговля людьми: СМИ как ресурс общественного противодействия современному рабству. - М.: ЗАО «СитиПресс-Сервис», 2008. - 368 с.
Пильгун М.А. Основные коммуникативные паттерны в русскоязычной сетевой среде // Вопросы психолингвистики. - 2015. - N 2(24). - С.166-176.
Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: Учебник. - 8-е изд., испр.
- М.: Аспект Пресс, 2011. - 351 с.
Формановская, Н.И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход [Текст] / Н.И. Формановская. - М.: Русский язык, 2002. - С. 158.
Blood, R. Weblogs: A History and Perspective [Электронный ресурс]/ Rebecca Blood. - 2000. URL: http://www.rebeccablood.net/essays/weblog_history.html. (дата обращения: 18.01.2015).
Courtright J. A. Observing and Analyzing Commuication Behavior. - New York, Bern, Berlin, Bruxelles, Frankfurt am Main, Oxford, Wien: Peter Lang, 2014. - 485 p.
Fuchs Ch. Digital Labour and Karl Marx. New York: Routledge. - 2014. - 408 р.
Garcia D., Sikström S. The Dark Side of Facebook: Semantic Representations of Status Updates Predict the Dark Triad of Personality //
Gorn E. Russian LiveJournal: National specifics in the development of a virtual community [Электронный ресурс] / E. Gorny. - 2004. URL: http://www.ruhr-uni-bochum.de/russ-cyb/library/texts/en/gorny_rlj.pdf (дата обращения: 14.08.2015).
Hall J. A., Pennington N., Lueders A. Impression management and formation on Facebook: A lens model approach // New Media & Society. - 2014. - № 16. - P. 958-982.
Handa C. The Multimediated Rhetoric of the Internet: Digital Fusion. London and New York: Routledge. - 2014. - 199 p.
Kruikemeier S., Noort G. van, Vliegenthart R., Vreese C. H de Unraveling the effects of active and passive forms of political Internet use: Does it affect citizens' political involvement? // New Media & Society. - 2014. - № 16. -P. 903-920.
Ledbetter A.M. and Mazer J. P. Do online communication attitudes mitigate the association between Facebook use and relational interdependence? An extension of media multiplexity theory // New Media & Society. - 2014. - № 16. -P. 806-822.
Lipschultz J.H. Social Media Communication: Concepts, Practices, Data, Law and Ethics. - New York and London: Routledge, 2014 - 268 p.
Miller D. Tales from Facebook. - Cambridge and Oxford, UK: Polity Edition, 2014. - 241 p.
Sauter T. 'What's on your mind?' Writing on Facebook as a tool for self-formation // New Media & Society. - 2014. - № 16. - P. 823-839.
Tufekci Z. and Wilson C. Social Media and the Decision to Participate in Political Protest: Observations From Tahrir Square // Journal of Communication - 2012. - № 62 (2) - P. 363-379.
Verboord M. The impact of peer-produced criticism on cultural evaluation: A multilevel analysis of discourse employment in online and offline film reviews // New Media & Society. - 2014. - № 16. - P. 921-940.
Приложение
Таблица 1.Статистические характеристики типов сетевой активности
название типа доля типа, %
Проектировщики коммуникационного пространства 14,1%
Манипуляторы 20,3%
Графоманы 20,3%
Локально-кластерные авторы 45,4%
Таблица 2. Распределение акторов разного типа в разных политических кластерах.
Тип акторов по сетевой активности Доля типа в кластерах
Официально-государственный Националистический Оппозиционный
Проектировщики коммуникационного пространства 8 25 31
Манипуляторы 7 13 14
Графоманы 35 16 17
Локально-кластерные авторы 50 46 38
Итого 100 100 100
Таблица 3. Статистические характеристики коммуникативного взаимодействия акторов различных типов сетевой активности.
тип акторов по сетевой активности среднее количество сообществ среднее количество друзей
Проектировщики коммуникационного пространства 262,7 1575,0
Манипуляторы 222,9 1871,1
Графоманы 50,7 1747,1
Локально-кластерные авторы 83,4 1350,2
Таблица 4. Статистические характеристики коммуникативного взаимодействия акторов различных типов сетевой активности, принадлежащих разным кластерам
тип акторов среднее количество сообщений в группах
официально-государственный националистический оппозиционный
Проектировщики коммуникационного пространства 25,0 65,3 106,3
Манипуляторы 15,9 10,1 27,7
Графоманы 66,1 24,7 35,4
Локально-кластерные авторы 18,7 8,7 13,9
