CC BY
29
УДК 811.1/.8: 801.81
И.В. Тубалова
КОММУНИКАТИВНЫЕ МОДЕЛИ ОБРАЩЕНИЯ К ИНОРЕЧЕВЫМ ТЕКСТОВЫМ ФОРМАМ В СОВРЕМЕННОЙ ЧАСТУШКЕ1
В статье рассматриваются коммуникативные модели цитации, определяемые спецификой жанра современной частушки, бытующей в письменной форме. Выявляются речевые стратегии, в рамках которых автор речевого произведения обращается к иноречевому высказыванию, коммуникативные цели, определяющие выбор указанных стратегий.
Ключевые слова: текстовая полифония, современная частушка, письменный фольклор, речевые стратегии.
Частушка - жанр позднетрадиционного фольклора, основное назначение которого - выразить экспрессивно окрашенный отклик на реальную бытовую ситуацию.
Характеристика частушки как жанра позднетрадиционного фольклора является в плане понимания ее специфики крайне важной. С одной стороны, это жанр фольклора традиционного. С другой стороны, по сравнению с другими жанрами традиционного фольклора, частушка появилась достаточно поздно (конец XIX - начало XX в. [Зуева, Кирдан 1998; Квятковский 1966; Лазутин 1990 и др.]), демонстрируя ориентированность на «литературную форму», что проявляется в наличии литературно-тонического стихосложения, а не народно-тонического, обязательности рифмы и др. [Зеленин 1994: 30]. Последнее можно охарактеризовать как одно из проявлений разомк-нутости народно-песенной герметики, невозможной для классических фольклорных песенных жанров.
Еще один значимый признак частушки как жанра позднетрадиционного песенного фольклора -содержательная ориентированность «вовне», «на злобу дня» на фоне достаточно герметичной текстовой среды фольклора в целом [Путилов 1994: 53].
Современная фольклорная действительность сохранила частушку как жанр, функционирующий в естественных условиях в крестьянской среде2. При этом бытовой интерес к частушке как жанру, в содержательном отношении имеющему игровую, смеховую основу, а в формальном отношении - стихотворному, жестко организован-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. (государственный контракт № 14.740.11.0567 от 05.10.2010 г.).
2 Это подтверждают материалы фольклорно-диалек-тологических экспедиций с участием автора, а также материалы экспедиций ученых из различных регионов России.
ному и поэтому «узнаваемому», во-первых, поддерживает ее естественное функционирование, во-вторых, способствует обращению к данной форме в «концертных» условиях, в-третьих, порождает активное творческое использование частушечной формы в целях производства текстов «на злобу дня» в повседневных условиях. Последнее имеет реализацию при участии обывателей (в том числе городских) в различного рода конкурсах, организуемых СМИ, отделами культуры и т. д., а также при участии обывателей в наполнении специальных страниц на Интернет-сайтах [URL: anegdoty.narod.ru/chastushki; URL: chastuchka.yaxy.ru; URL: prazden.ru/pozdravlenie/ pozdravlenie07.htm и др.].
Активной жизни жанра частушки в современном российском обществе способствуют такие ее качества, как особая анонимность и карнавальная установка на жанрово обусловленный диалог с нормой (подробнее об этом см.: [Тубалова, Эмер 2005]).
Анонимность частушки как жанра фольклора предполагает отсутствие указания на авторство ее текста (анонимность - свойство фольклора в целом). При этом каждый конкретный акт исполнения частушки осознается фольклорным коллективом как акт трансляции ее исполнителем собственных, индивидуально-личностных ситуативных интенций, выраженных либо через «готовый» (заранее известный) частушечный текст, либо через текст, ситуативно созданный по частушечной модели. В результате частушка, с одной стороны, наделяет ее исполнителя ответственностью за воспроизводимый текст, а с другой - позволяет разделить эту ответственность с коллективом, тем самым допуская внутри данной художественной системы формирование альтернативной ценностной картины мира, проявленной в том числе и в использовании речевых форм, для «опровергаемой» нормы не приемлемых. Изначально частушка была направлена на выражение «анти-
нормы» по отношению к нормам традиционного деревенского коллектива, что проявлялось в позитивной подаче ситуаций, нарушающих вековые этические законы, в активном тиражировании семантики низа и т.д.
Особой в указанном смысле «питательной средой» для функционирования современной частушки является Интернет, дискурсивно ориентирующий пользователя на свободу самовыражения и отсутствие внешней и внутренней цензуры.
Таким образом, в настоящее время частушечная форма функционирует в трех типах осуществления: 1) в естественных условиях - в основном, в деревенской среде; 2) в «концертных» условиях; 3) в условиях, провоцирующих к воспроизводству и созданию частушечного текста в письменной форме, - в СМИ, в Интернет. Последний вид частушечной формы является объектом рассмотрения в данной статье.
Способ функционирования рассматриваемого типа текста заслуживает отдельного рассмотрения. В этом случае частушечная коммуникация реализуется особым образом. Коммуникативная трансформация осуществляется по линии «исполнитель / слушатель (аудитория)» и проявляется в их особом - свойственном дискурсу СМИ и интернет-дискурсу в принципе - дистанцировании «исполнителя» и воспринимающей аудитории. Письменная форма частушечной коммуникации накладывает особый отпечаток на структуру жанрового текста. Частушки, воспроизводимые или создаваемые вне живого непосредственного общения, фиксируемые в письменной форме, утрачивают ситуативную мобильность актуализации и исполнительскую музыкальную форму. Указанные характеристики позволяют поставить под сомнение жанровый статус подобных текстов.
С другой стороны, наиболее выпуклыми жанрообразующими признаками частушки являются особая частушечная текстовая форма и выраженный характер реагирования на конкретную жизненную реальность. Указанные признаки в рассматриваемых текстах сохраняются. Кроме того, письменный характер бытования, определяемый внешними по отношению к фольклору принципами информационного обмена современного общества, не нарушает основные условия распространения фольклорной информации, в основе формирования которых - коллективное авторство, воспроизводимость, вариативность фольклорного текста.
В данной работе мы не ставим отдельную задачу определить место текстов, созданных/вос-
произведенных по частушечной модели и зафиксированных в письменной форме в СМИ и Интернет, в жанровой системе современного фольклора, но перечисленные выше признаки позволяют нам при анализе подобных текстов подходить к ним с позиции анализа фольклорного произведения, обозначив их жанровый статус как «современная частушка, бытующая в письменной форме». Мы присоединяемся к актуальной для современной фольклористики позиции, признающей возможность письменного бытования фольклора (см. работы С.Б. Борисова, Н.В. Брагинской, В.С. Ефимовой, М.М. Красикова, М.Л. Лурье, А. Петровой, С.Ю. Неклюдова и др.), и в процессе анализа учитываем его специфику.
Отметим, что письменный характер бытования частушки накладывает определенный отпечаток на ее форму: ориентированная на чтение, оторванная от условий живого исполнения, письменная частушечная среда порождает тексты, которые с точки зрения фонетической, ритмико-интонационной исполнять практически невозможно, кроме того, в письменный текст могут вводиться особые графические знаки, способствующие полноценному прочтению смысла (*Кризис*: палтус, градус, плинтус, Катехизис, Cantus Firmus, Дафнис, сифилис, автобус, Эпидермис, аэробус). Нередко частушечный смысл оказывается полностью построенным на игре с письменной формой (например, на игре омофонов), воспринять которую оказывается возможным только при условии ее визуализации (Космоса подорожали - И колбаска в мисочке: Раньше «МИР» в руках держали, А теперь - Пи -Piece - очки...).
Все эти признаки являются следствием переключения канала восприятия информации с ау-диального на визуальный: частушка «для прочтения» психологически воспринимается в ряду произведений печатных, «читаемых», становясь полноправным фактом городской повседневной письменной культуры. Комический эффект, входящий в структуру жанровых когнитивных установок, формируется не только (а возможно, и не столько) за счет игры с описываемой ситуацией (Меня милый изменил, На козе уехал в Крым, А я маху не дала - На корове догнала (СО1)), но и за счет игры непосредственно с текстом, словом (Наш Ванек не ходит в школу - Хлещет в баре «Кока-колу». Пьет по-черному, до колик, Как зав-
1 СО - среднеобские устные частушки, тексты которых привлекаются для сравнения.
зятый кокаколик), что отвечает принципам современного - постмодернистского - восприятия текста, обеспечивающего значимость текстовой формы как таковой. Таким образом, современная частушка, бытующая в письменной форме, является речевым произведением, предназначенным не для исполнительства, а, скорее, для прочтения. Исполнительское воздействие - в совокупности невербальных средств выражения эмоциональности (мимика, жесты, плясовые движения, голосовые медиации и т. д.) и средств музыкально-мелодических (пение) - уходит, но диктуемый жанром высокий уровень эмоциональности сохранятся за счет «игры» с текстом, его структурно-логической неординарности.
Установка на «игру» с текстом реализуется в современной частушке за счет активного вовлечения в ее структуру иноречевых форм, что позволяет рассматривать частушечный текст как полифоническую структуру - такой способ организации текстовой информации, при котором ее производство и восприятие в коммуникативном процессе осуществляется за счет обращения к смысловому содержанию множества речевых фрагментов, созданных и получивших определенную смысловую нагруженность до конкретно-ситуативной реализации текста. Единицей данной структуры является полифоническое включение -речевой фрагмент, отягощенный некоторой «дотекстовой» информацией, «унаследованной» из предшествующих текстов.
Природа полифонического включения может быть связана либо с обращенностью к «готовым» текстовым формам (в этом случае полифоническое включение представляет собой интертекст как проявление различных форм присутствия в данном тексте других текстов, существующих в данном культурном пространстве), либо с обращенностью к определенной дискурсивной области, предполагающей функционирование текстов определенного типа (при этом полифоническое включение становится носителем смысловых компонентов, присущих некоторому первичному типу дискурса, не совпадающему с типом дискурса его реализации в полифонической структуре результирующего текста) (подробнее об этом см.: [Тубалова 2010]).
Полифоническая структура текста современной частушки формируется за счет участия элементов собственно-жанровых (собственно-частушечных), сформированных исконной фольклорной средой, и элементов иноречевого характера - заимствованных из речевой среды совре-
менности. Участие собственно-жанровых элементов обеспечивается «памятью жанра» (феномен «памяти жанра», по М.М. Бахтину [Бахтин 1963]) - наличием в сознании носителей современной повседневной культуры когнитивной модели данного жанра, сформированной активным присутствием частушки в образовательной, концертной, просветительской и подобных формах осуществления культуры. Привлечение иноречевых форм обеспечивается активной включенностью автора современной частушки в процессы полидискурсивного существования, обеспеченного общей синтетикой современной культуры, значимостью ее письменного осуществления и ориентацией на глобализацию и постмодерн, требующей от человека знания множества культурно значимых текстов и владения дискурсивными правилами формирования текстовых форм различного типа («постмодернистской чувствительности»).
В связи с этим современная частушка, бытующая в письменной форме, активно привлекает к реализации развлекательной и информативно-оценочной жанровых целей полифонические включения, апеллирующие к конкретным текстам, находящимся в сфере когнитивного внимания ее авторов, и дискурсам, правилами текстового осуществления которых они владеют.
Итак, среди иноречевых включений современной письменной частушки выделяются включения, апеллирующие (1) к конкретным текстам и (2) к прототекстовой среде, соответствующей определенному дискурсу.
Их присутствие в частушечном тексте свидетельствует, в первую очередь, об освоенности соответствующих текстовых кодов, закрепленных в сознании в виде (1) совокупности конкретных текстов определенного типа, хранящихся в памяти как набор их наиболее растиражированных фрагментов-цитат, или (2) совокупности речевых отрезков (речевых моделей), оформляющих определенную смысловую сферу, выделенную бытовым сознанием.
Сам перечень сфер-источников определяется наличием стабильных речевых форм.
Включения, апеллирующие (1) к конкретным текстам, извлекаются из текстов массовой культуры. Источниками полифонических включений такого типа являются современные эстрадные песни, советские патриотические песни, тексты советской политической культуры - лозунги, документы, названия советских СМИ, детские песни и стихотворения, названия современных телепередач и некоторые другие (единично).
Включения, апеллирующие (2) к прототек-стовой среде, соответствующей определенному дискурсу, заимствуются из источников, обладающих системой речевых моделей, клише, приобретших в современном обществе статус «речевых знаков» дискурса: официально-делового (гражданин, удалять, извлекать, выявлять, на общественных началах, кабинет, резюме, заявление), политического (партия, родина, политически подкован, товарищ, перестройка, ускорение, материнский капитал); поэтического (чайки стонут у причала, родные равнины, наша русская природа) и др.
Обозначенные дискурсы-источники, опосредованные их бытовым восприятием, участвуют в реализации оценочных установок данного жанра. Так, полифонические включения официально-деловой природы символизируют ограниченность, ложную значимость формы в реализации человеческих отношений, превалирование формального над истинным, политико-идеологические текстовые формы - тотальность идеологического влияния, недопустимость проникновения идеологических установок в его личное, интимное пространство и подобное.
Когнитивная модель данного жанра предполагает четкое представление о речевой форме его воплощения, осознаваемой как речевая сфера частушечного субъекта: это повседневная обыденная речь, оформленная разговорным стилем. Рассматриваемые включения вводятся в текст как факты иноречевые по отношению к речевой сфере частушечного субъекта.
Если в традиционной частушке автор-исполнитель отождествляет себя с субъектом частушечного текста [Адоньева 2004: 164], то в современной частушке наблюдается их расщепление, что определяет наличие осознанной художественной установки на несовпадение речевых сфер субъекта и автора частушки, а также аудитории ее читателей. При этом возможность дешифровки включений через их осознанную отсылку к прототексту / прототекстовой среде является необходимым условием экспликации частушечного смысла. Тем самым реализуется когнитивная предпосылка ориентации на психологическое единство носителей современного фольклора, и, в то же время, на возможность дистанцироваться от фольклорного текста, продемонстрировать его «внешнее» восприятие - по принципу восприятия художественного произведения.
В рассмотренном свойстве современной частушке мы видим, с одной стороны, проявление
общей тенденции фольклора ХХ-ХХ1 вв., связанной с нарастанием связи с художественной литературой, подчинение отдельным принципам распространения художественной информации. Восприятие текста современной частушки, бытующей в письменной форме, как текста «искусственного», «сформированного» приводит к его полифоническому расслоению, невозможному в классическом фольклоре.
Ориентация на осознанное конструирование частушечного текста, наличие когнитивной установки на использование фактов иноречевой по отношению к частушечному субъекту сферы при его порождении приближает принципы использования полифонических включений рассматриваемого типа к принципам использования осознанных включений в бытовом повседневном тексте.
Процессы порождения частушки регулируются стратегиями ее жанрового бытия - жанровыми стратегиями частушки как фольклорной категории. Их реализация опирается на конкретные речевые стратегии, владение которыми демонстрирует говорящий в процессе порождения любого текста в зависимости от коммуникативной задачи.
Жанровая модель использования полифонических включений в частушке строится по следующим параметрам: (1) жанровая цель частушки как речевого действия, конкретизирующаяся в объекте частушечной оценки; (2) стратегия частушечной поэтики (жанровая стратегия), воплощающаяся в использовании полифонического включения; (3) цель использования полифонического включения при реализации жанровой цели частушки; (4) жанрово трансформированная речевая стратегия, избираемая транслятором частушки для воплощения стратегии ее поэтики.
1. Жанровые стратегии частушки исследуемого типа формируются на основании целевых установок данного жанра: информативно-оценочной и развлекательной. Непосредственно в тексте частушки эксплицируется ее оценочная цель, так как информативность в силу общих трансформаций фольклорных функций уходит на периферию, а развлекательные установки, наоборот, приобретают ведущий характер и транслируются через оценочные.
При этом оценочная цель частушки конкретизируется за счет варьирования объекта оценки: оценка институциональных (Депутаты - тоже дети Нашей Родины большой, Только жаль, что каждый третий С черносотенной душой) или бытовых (Мы проводим пятый час У канистры
браги, До тебя ли нам сейчас, Желтый кубик «Маги»?) категорий.
Институциональные категории подвергаются оценке на основании бытовых представлений о нормах существования институтов.
Оценка институциональных категорий эксплицируется за счет включения в частушку текстовых формул официально-делового, политического дискурсов, а также текстовых формул, функционирующих на периферии политического дискурса - в зоне его пересечения с дискурсом поэтическим (тексты художественно-поэтического дискурса, получившие идеологическую ориентацию): текстовая среда политически ангажированных поэтических форм (в большинстве - идеологически ориентированных песен).
Маркирование официально-делового дискурса связано с оценкой неподкрепленных значимым содержанием формальных принципов деятельности общественных структур: В гости депутат пришел Да на ночь остался. Я моргнула, намекнула, А он воздержался // Агроном товарищ Коган Политически подкован. Звал меня он тет-а-тет В сеновальный кабинет.
Маркирование дискурса политического (в том числе - его обозначенной периферии) реализует оценку гипертрофированной значимости политических установок, закрепленных в конкретных формулах данного дискурса: Спутник, спутник, ты летаешь, Ты летаешь до небес. И навеки прославляешь Мать твою - КПСС // Хорошо, что Ю. Гагарин Не еврей и не татарин, Не тунгус и не узбек, А наш, советский, человек.
Бытовые категории, как традиционный объект частушечной оценки, оцениваются с позиции нормативного повседневного существования -бытовой этики.
Подвергаемые оценке бытовые категории конкретизируются как свойственные современному человеку бытовые «пороки»: пьянство (По-над речкой, по-над Доном Крепко пахнет самогоном. Это муж к своей Наталке Возвращается с рыбалки), прикрываемую протестными политическими принципами лень (Добрый доктор Айболит, Он под деревом сидит. Но не лечит никого - Забастовка у него), игнорирование семейных ценностей (Ладушки, ладушки. Где были? У бабушки. Ну а где же дедушка? Ушел гулять с соседушкой) и др.
2. Частушка как художественная форма реализует указанные цели, используя поэтические приемы контраста (Ох, как была охотница Плясать и песни петь. А теперича приходится В окошечко глядеть (СО)), параллелизма (По-
смотрю я в зеркало, Не буду ли красивая, Поживу без милого, Не буду ли счастливая (СО)), гиперболизации (На прилавке в магазине По три сорок колбаса. Две старухи с голодухи Потеряли голоса (СО)), парадокса (Жириновский обещает: Всех от голода спасу! Стариков я сдам на мясо, А старух на колбасу! (СО)) и др., которые можно рассматривать как стратегии реализации частушечной поэтики (жанровые стратегии). Лирические установки классической частушки они реализуют преимущественно за счет средств ее сюжетной организации: описание контрастных действий, гиперболизация результатов действий, описание парадоксальных действий и т.д.
Современная частушка, ориентированная на постмодернистское манипулирование текстом, активно привлекает к реализации указанных стратегий собственно-текстовые средства. Одним из подобных средств является использование несобственно-жанровых полифонических включений. В основе их использования - владение транслятором частушки данного типа правилами текстопорождения различных дискурсов.
Основной жанровой стратегией, реализуемой указанным образом, является контраст, создаваемый не за счет противопоставления контрастных действий (как в классической частушке), а за счет противопоставления дискурсивной сферы частушечного субъекта (бытовой, повседневной) и внешних, «чужих» по отношению к нему дискурсивных сфер, зафиксированных в текстовых формах. Речевое выражение контраста воплощается при помощи полифонических включений, апеллирующих к внешним по отношению к субъекту дискурсивным сферам, и участвует в реализации оценочных установок рассматриваемого жанра (Если скот стоит без корма, Персонал навеселе - Это значит, что реформа Состоялась на селе // Молоко с трудом доится, У коров амбиции. Ждут, когда в животноводство Хлынут инвестиции). Указанный способ реализации контраста в частушке можно обозначить как речевой контраст.
3. Целевые установки использования несобственно-жанровых полифонических включений в частушке связаны с реализацией ее поэтических стратегий, в первую очередь - стратегии речевого контраста, который, в свою очередь, реализует жанровые оценочные цели. Таким образом, несобственно-жанровые полифонические включения эксплицируют оценку, текстовым способом оформляя контраст дискурсов.
Полифонические включения при реализации общей жанровой цели частушки используют-
ся 1) для маркирования дискурса-источника, в сфере которого лежит объект частушечной оценки (Ой, не надо меня мять. Прояви ласкае-мость. Будем вместе поднимать Детскую рождаемость); 2) для маркирования дискурса-источника, экспликация смыслов которого способствует реализации частушечной оценки (Я другому отдана И буду век ему верна, Как верна была Муму Своему Герасиму).
4. Речевой контраст как стратегия воплощения поэтики частушки, с одной стороны, как уже отмечалось, опирается на владение транслятором правилами текстопорождения различных дискурсов. С другой стороны - он основан на его владении речевыми стратегиями осознанного использования иноречевых текстовых форм в бытовом тексте дискурса повседневности - как дискурса, текстовая составляющая которого лежит в основе частушечного текстопорождения: стратегий воспроизведения правильного способа говорения о предмете, обращения к авторитетному высказыванию и поэтизации повествования [Тубалова 2010]. Когнитивные установки реализации указанных речевых стратегий, подчиняясь целевым установкам частушки, осознанно трансформируются, создавая комический эффект.
Отметим, что в ряду осознанных стратегий бытового текста - кроме перечисленных выше -нами были выделены стратегия театрализации повествования, стратегия самопрезентации, стратегия иронического представления действительности и стратегия нетривиального выражения мысли [Тубалова 2010]. Мы не рассматриваем данные стратегии в аспекте их жанровой трансформации в частушке по следующим причинам.
Стратегия театрализации повествования в частушке не трансформируется: принципы ее текстового оформления наследуются из бытового текста (Меня мама била - ой, Об скамейку головой. Она била, говорила: «Приходи раньше домой!» (СО) // Говорила бабка деду: «Ты купи мне, дед, «победу», А не купишь мне «победу» -Я уйду к другому деду»). Но самое главное - в частушечном тексте театрализованное текстовым способом повествование утрачивает когнитивную установку на апелляцию к инотекстовой среде, так как в сюжетной структуре частушки она поглощается жанровой установкой на вымысел, на имитацию цитаты, а не ее реальное представление.
Стратегия самопрезентации, стратегия иронического представления действительности и стратегия нетривиального выражения мысли, наоборот, оказываются заложенными в жанровых
установках частушки - это стратегии формирования частушечного текста как такового, следовательно, их действие распространяется на любой его элемент, в том числе они участвуют в формировании его полифонической структуры изначально, во всех ее проявлениях.
Рассмотрим способы реализации речевых стратегий, подвергающихся частушечной трансформации, в их взаимодействии со стратегиями частушечной поэтики.
4.1. Стратегия воспроизведения «правильного» способа говорения о предмете в бытовом тексте представляет собой использование инодис-курсивных жанрово-стилистических средств в качестве «легитимной опоры» при описании предмета речи, соответствующего дискурсу-источнику. Обладая презумпцией владения данной стратегией, транслятор современной частушки подвергает ее трансформации, преобразуя в стратегию воспроизведения «неправильного» способа говорения о предмете. Жанровый принцип формирования антинормы, таким образом, проявляется и на уровне текстопорождения, реализуя цель оценки институциональных и бытовых категорий.
Оценочная логика формируется на основании несоответствия бытового частушечного сюжета, оформление которого предполагает использование речевых форм повседневности, и привлекаемых к его оформлению полифонических включений, из институциональной прототексто-вой среды (в большинстве - официально-делового дискурса, реже - политического).
Использование полифонических включений в рамках рассматриваемой речевой стратегии воплощает речевой контраст текстовых форм повседневности и институциональных текстовых моделей, создавая комический эффект (Я жену застукал в спальне С гражданином средних лет. А она мне: «Это ж Кальве - Мой наследственный секрет!»).
Объект частушечной оценки, оформляемый в рамках данной стратегии использования полифонических включений, двойной: с одной стороны, использование неорганичных речевых форм усиливает оценочный модус по отношению к представляемой в частушке анормативной бытовой ситуации, с другой - оценке подвергаются качества дискурса-источника: необоснованное проникновение институциональных принципов в индивидуально-личностное пространство человека (Предлагал миленок снова Погулять за хатою. Я ему: «Всегда готова, Только с предоплатою!»),
самодостаточность официальных форм, их отрыв от значимого содержания - бюрократия (Мне мой милый изменил, это не судачество, Он нашел и я найду, Борьба пойдет за качество), лживость политических принципов и данных на политическом уровне обещаний (Депутат, депутат, бьет коленкою под зад, тычет мордой сверху вниз - Видно, ищет компромисс / Мой миленок-эмитент Обещал мне дивиденд! Ох, обманет он меня, Не заплатит ни рубля... / Полюбила депутата -Мужик здоровенный. Только жаль, что он совсем Неприкосновенный).
4.2. Стратегия обращения к авторитетному высказыванию реализуется в частушке рассматриваемого типа в двух вариантах: 1) стратегия разрушения авторитета используемого высказывания; 2) стратегия обращения к высказыванию псевдоавторитетному. В рамках нехудожественной коммуникации данная стратегия строится на осознанном привлечении высказывания из источника, обладающего для его автора авторитетом, и поэтому, как считает автор, обладающего авторитетом для его собеседника, с целью создания эффекта убедительности.
В частушке стратегия разрушения авторитета высказывания реализует цель оценки институциональных, политико-идеологических категорий.
Структура оценочной логики строится на пересечении общей жанровой логики оценки (представление об институциональной норме, сложившееся в коллективе, к которому принадлежит транслятор, в частушечном тексте трансформируется в антинорму) и оценочной логики дискурса-источника (норма коллектива/института, из текстовой среды которого произведено заимствование, закреплена в указанной текстовой среде).
Полифонические включения используются для маркирования дискурса-источника, в сфере которого лежит объект частушечной оценки.
Использование полифонических включений в рамках рассматриваемой речевой стратегии воплощает речевой контраст текстовых форм повседневности и институционально ангажированных текстовых форм, опрокидывая «высокие» смыслы дискурса-источника в бытовую среду и, тем самым, девальвируя их (Наша женщина равна Четырем франсузихам. Широка моя страна, А Ширака - узенька).
В качестве источника привлекаются включения из текстов, обладающих «институциональным» авторитетом, то есть (1) содержательно от-
вечающих идеологическим установкам определенного социального института, (2) активно используемых данным институтом в своей речевой практике, (3) известных широким массам за счет его регулярного институционального предъявления. Презумпция их использования транслятором частушки, в отличие от соответствующей осознанной стратегии бытового текста, заключается в несовпадении идеологических установок транслятора и установок данного института, порождающем непризнание институционального авторитета ангажированных им текстов: У моей малышки в ж... Обломилась клизма. Призрак бродит по Европе - Призрак коммунизма // Утро красит нежным цветом Стены древнего Кремля, Олигархов в туалете Всех утопит Путин, б... // Путин делит с Лукашенко Нерушимый наш союз: «Саш, ты мух возьми маленько, Я ж котлетой обойдусь!».
Отметим, что источником абсолютного большинства текстов, цитируемых в рамках реализации стратегии разрушения авторитета высказывания, является советский политический дискурс (и его периферия - в пересечении с дискурсом поэтическим). Именно советская политическая культура является в наибольшей степени проявленной в текстовой среде, именно ее идеологические положения, проявленные текстовым способом, подвергались наиболее активному тиражированию. При этом смена политической власти привела в постсоветский период жизни общества к формированию психологической установки на критику советской идеологии, которая стала активно распространяться в повседневной культуре. Указанные причины лежат в основе активного использования «советских» текстов в полифонической структуре современной частушки.
Стратегия обращения к псевдоавторитетному высказыванию используется в частушке с целью оценки бытовых категорий.
Полифонические включения используются для маркирования дискурса-источника, экспликация смыслов которого способствует реализации частушечной оценки.
Цитируемый частушкой текст в его прото-текстовом проявлении не обладает качеством авторитетности, но в частушке в рамках исследуемой стратегии он подается как авторитетный. При этом эксплицируемый смысл, в прототексте воспринимаемый как органичный, при трансляции в бытовую содержательную среду частушки получает оценочную квалификацию. Так, в частушке Мне мой милый изменял, Бил меня и оскорблял.
Все равно его не брошу - Потому что он хороший! псевдоавторитетный статус получает текст детского стихотворения А. Барто. Экспликация семантики наивности, органичной для «детского» дискурса, получает в тексте частушки, направленном на оценку семейно-бытовых категорий, функцию носителя оценочного содержания, выражения бытовой «антинормы». Контраст, как стратегия частушечной поэтики, реализует комический эффект.
Тексты «детского» дискурса используются в качестве прототекстового источника в рамках данной стратегии регулярно (прочие, например реклама, популярные эстрадные песни, - единично). Сам факт верификации семейно-бытовой и любовно-бытовой нормы «детским» текстом уже определяет комический эффект частушки, реализуя контраст как стратегию частушечной поэтики: Долго пили в воскресенье На Танюшин День рожденья. Тише, Танечка, не плачь: Сдашь бутылки -купишь мяч! // Дядя Ваня из Казани Вдруг проснулся в Мичигане. Вот какой рассеянный Муж Сары Моисеевны.
Завершая анализ частушечной трансформации речевой стратегии обращения к авторитетному высказыванию, отметим, что ее проявления обнаружены нами, в основном, в частушках, бытующих в Интернет-среде, в СМИ случаи ее реализации единичны. Вероятно, этот факт имеет несколько связанных между собой объяснений. Во-первых, Интернет-среда, в большей степени ориентирована не только на письменное (визуальное) восприятие и распространение текстовой информации, но и на письменное ее порождение, в отличие от среды СМИ, ориентированной на письменную фиксацию устного текста. Это определяет особые когнитивные установки пользователей Интернет-сайтов на привлечение к участию в частушечной полифонии статических фактов речевой формы, обладающих признаком завершенности (текст в узком смысле). Во-вторых, возраст пользователей Интернет-сайтов (в отличие от преимущественного возраста участников частушечных конкурсов, организуемых СМИ) предполагает большую активность цитатного мышления, в основе которой - качественно новый тип включения в информационное пространство. Кроме того, в силу возраста, пользователи Интернет-сайтов демонстрируют некоторую дистанциро-ванность от традиционной устной фольклорной культуры, опосредованность ее восприятия, что также способствует обращению к завершенным текстовым формам.
4.3. Стратегия поэтизации содержания в бытовом тексте используется для достижения цели реализовать положительные аксиологические установки и используется в особых коммуникативных условиях говорения, актуализирующих обращение к личностно значимым концептам «родина», «детство», «семья» и подобное, передавая эмоциональное отношение к предмету речи.
Исследуемые частушки, наоборот, демонстрируют осознанное дистанцирование от личностного переживания диктуемых дискурсом-источником положительных аксиологических установок, принимая их как точку отсчета их иронического представления и - посредством этого -иронического представления поэтизируемой дискурсом-источником действительности. Руководствуясь контрастом как жанровой стратегией, транслятор частушки с целью оценки институциональных и бытовых категорий разрушает поэтические оценки дискурса-источника (стратегия депоэтизации повествования), погружая маркирующий их текст в бытовой контекст. Жанровый принцип формирования антинормы, таким образом, как и при реализации вышеназванных речевых стратегий, проявляется и на уровне тек-стопорождения.
Отметим, что механизм проявления стратегии депоэтизации повествования обладает значительным сходством с механизмом реализации стратегии разрушения авторитета высказывания, так как жанровый контраст здесь также оформляется за счет принципиального отталкивания от смыслов дискурса-источника в бытовом контексте. Специфика же заключается в том, что реализация стратегии псевдопоэтизации предполагает принципиальное сохранение в результирующем тексте частушки «высоких», экспрессивно-эмоциональных смыслов источника, и комический эффект строится на контрасте по отношению к ним.
Оценочная логика формируется на основании несоответствия бытового частушечного сюжета, оформление которого предполагает использование речевых форм повседневности, и привлекаемых к его оформлению полифонических включений из поэтической прототекстовой среды. В качестве форм поэтизации привлекаются речевые фрагменты (полифонические включения) из поэтических произведений.
Использование полифонических включений в рамках рассматриваемой речевой стратегии воплощает речевой контраст текстовых форм повседневности и институциональных текстовых
моделей, создавая комический эффект (Разливается река, Плещут волны синие. Я миленка обнимаю Ниже ватерлинии).
В основном, стратегия депоэтизации повествования, оформляемая с помощью рассматриваемых полифонических включений, используется для контрастной экспликации низовой семантики, не соответствующей установкам дискурса-источника на трансляцию «высоких» смыслов (Волны плещутся, играя, Чайки белые снуют. Девки чистую любовь За копейки продают). Реже используются поэтические штампы, рожденные на пересечении с политическим дискурсом и в дискурсе-источнике маркирующие поэтизацию патриотических общественных установок (Ехал Ельцин на машине, На машине нету шины, Ни мотора, ни руля: Это Родина моя!). В последнем случае объект оценки, как и в рамках предыдущей из рассматриваемых стратегий, двойной: с одной стороны, использование неорганичных речевых форм усиливает оценочный модус по отношению к представляемому в частушке анормативному общественному состоянию, с другой - оценке подвергаются качества дискурса-источника: необоснованная идеологически ангажированная поэтизация этого общественного состояния.
Таким образом, современная частушка, бытующая в письменной форме, как жанр, воплощающий креативные интенции современного обывателя, использует иноречевые полифонические включения в целях реализации развлекательных и информативно-оценочных жанровых установок. Стратегии реализации указанной цели
строятся на трансформации стратегий реализации цитатных когнитивных установок разговорно-бытового дискурса повседневности.
Список литературы
Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; ЗАО ТИД «Амфора», 2004.
Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. писатель, 1963.
Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913 гг. М.: Индрик, 1994.
Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор. М.: Флинта, 1998.
Квятковский А.П. Частушка // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Сов. энцикл., 1966.С. 333-338.
Лазутин С.Г. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы. М.: Высшая школа, 1990.
Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука, 1994.
Тубалова И.В., Эммер Ю.А. Ценностная картина мира традиционного и современного фольклора // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте: кол. моногр. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. С. 259-298.
Тубалова И.В. Коммуникативные модели обращения к «чужому голосу» в разговорно-бытовом дискурсе // Вопр. когнитивной лингвистики. 2010. № 3. С. 75-83.
I.V. Tubalova
COMMUNICATIVE MODELS OF REFERENCE TO «ANOTHER'S VOICE» TEXT FORMS
IN MODERN CHASTOOSHKA
In this article communicative models of citation are considered, defined by the specificity of the genre of the modern chastooshka existing in the written form. Speech strategies when the author uses «another's voice» texts, as well as the communicative goals defining the choice of these strategies are described.
Key words: text polyphony, modern chastooshka, written folklore, speech strategies.
