CC BY
39
ЗНАК И ЗНАЧЕНИЕ В СИСТЕМЕ ПЕРЕВОДА КАК КОММУНИКАТИВНОЙ ПРАКТИКИ: МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА SIGN AND MEANING IN THE SYSTEM OF TRANSLATION AS COMMUNICATION PRACTICE: PROCEEDINGS OF THE ROUND TABLE
Коммуникативное содержание языковой картины мира
Н. В. Даниелян, О. Н. Арефьева
Национальный исследовательский университет «МИЭТ», Москва, Россия
vend22@yandex.ru olga-arefieva@yandex.ru
Communicative Content of the Language Picture of the World
N. V. Danielyan, O. N. Arefieva
National Research University of Electronic Technology, Moscow, Russia
vend22@yandex.ru olga-arefieva@yandex.ru
В апреле 2019 г. в Институте лингвистического и педагогического образования МИЭТ прошел круглый стол «Знак и значение в системе перевода как коммуникативной практики» с участием студентов 1 и 2 курса магистратуры. Основное внимание было уделено механизмам перевода, в основе которых лежит положение о семиотической природе языка, представляющего собой особую систему знаков.
Участники круглого стола заключили, что знак можно рассматривать как объект, который связан в сознании человека с определенным содержанием, понятием или представлением о каком-либо классе объектов. Язык, в свою очередь, представляет собой сложную систему знаков, единицы которой обладают следующими свойствами:
— двусторонностью (план выражения и план содержания);
© Даниелян Н. В., Арефьева О. Н.
— произвольностью, т. е. относительной независимостью плана содержания от плана выражения — одно и то же содержание в разных языках имеет разную языковую форму;
— конвенциональностью, основанной на общественном договоре о значении языкового знака;
— значимостью, т. е. обобщенным отражением внеязыковой действительности в знаке в виде предметов, их классов, действий, явлений, образов.
Это позволяет говорить об «относительной общности основных понятий у разных народов» [1, с. 134]. Однако различия в значении слов в разных языках также не вызывают сомнения. Они, как правило, касаются таких понятий, как членимость или, напротив, цельность явлений внеязыко-вой действительности (например, русское
слово рука может переводиться как hand, arm на английский язык), а также подходов к именованию явлений, типичных для разных языковых картин мира (например, дом в значении здание или династия передается английским словом house в значении домашний очаг, тогда как место жительства передается словом home).
Центр фокуса направленности исследований перемещается сегодня к коммуникативному содержанию языковой картины мира. Язык предстает в новой реальности, обеспечивающей способность осознания «другого», отличающейся способностью к установлению коммуникации, являющейся залогом понимания субъект-субъектных отношений. Как результат, парадигма знания нацелена на межсубъектное взаимодействие, которое обеспечивается «субъектами, обладающими языковой компетентностью и компетентностью действия, договаривающимися о чем-то друг с другом» [2, с. 524].
Особое внимание языку как средству коммуникации уделяется когнитивной лингвистикой. Под ней понимается область науки, объектом исследования которой является язык как общий механизм, используемый для приобретения, применения, хранения, передачи и выработки знаний, полученных в результате познавательной деятельности человека. Согласно Т. Г. Скребцовой, «основной предмет когнитивной лингвистики составляет языковое значение» [3, с. 36], поскольку она 'провозглашает' неразрывное единство языка и сознания человека. Жиль Фоконье считает язык «окном» в человеческое сознание [4, с. 96], т. е. соответствие между языковой и когнитивной структурами устанавливается в последовательности от языка к мышлению. Таким образом, можно говорить не просто о получении значения объекта, а прослеживании когнитивного процесса, приводящего к определенной языковой дефиниции. Как результат, внимание исследователей сегодня все более переключается с объекта познания на познающего субъекта с его системой репрезентации знаний и обработки информации, приходящей
из разных источников. «Это наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и представляют основу ментальных, или когнитивных, процессов» [5, с. 34]. Исходя из отмеченных положений, рассмотрим формирование представлений о знаке и значении как основы построения языковой картины мира и основного средства коммуникативной практики человека.
Язык стал предметом размышлений еще в Древней Греции (например, диалог Платона «Кратил», «Метафизика» Аристотеля). Однако до начала XX в. он не являлся одним из основных объектов специализированных исследований. Так, в классической философии имя и процесс именования были главными объектами изучения, а основным вопросом на протяжении веков оставалась проблема «установления имени» как соотношения имени соответствующему ему предмету. Основное внимание уделялось как знаку, так и значению именуемого объекта. Так, Аристотель в X главе «Метафизики» отмечает: «В самом деле, предположим, что слоги в речи — сущности, а их звуки — элементы сущностей. Тогда необходимо, чтобы слог ба был один, и каждый из слогов также один <...> значит, будет лишь один звук а, и не более, и не будет больше одного ни один из звуков на том же основании, на каком и один и тот же слог не может повторяться» [6, с. 419]. В данном случае предполагается, что звук как знак может иметь только одно значение в обозначаемой им сущности, и его двоякое толкование невозможно.
В Новое время Дж. Локк высказал точку зрения, что язык состоит из слов, которые, в свою очередь, являются «чувственными знаками, необходимыми для общения» [7, с. 460]. Они служат для передачи мысли, при этом идеи функционируют как значения слов. Следовательно, слова обозначают не непосредственно вещи, а идеи вещей. Он указывает
на основополагающую роль языковых сущностей, или 'универсалий'. Речь уже более не идет, в отличие от Аристотеля, об отдельных знаках, но о соответствии знака (слова) значению (идеи вещи). Трансцендентальный характер соотношения знака как инструмента познания и значения как отражения сущности 'именуемого' объекта выходит на первый план, так как язык предстает в качестве необходимого условия любого знания.
Другой великий западноевропейский мыслитель XVII в. Г. Лейбниц также признает тесную связь знаков и передаваемого посредством их системы значения, отмечая, что всякий мыслительный и волевой акт связан со словами. Слова — ближайшее орудие мышления и средство передачи мыслей человека: «Я полагаю, что без желания заставить себя понять мы действительно никогда не создали бы языка» [8, с. 275]. По мнению Лейбница, развитие языка началось с наиболее общих и полезных терминов, поскольку они беднее содержащихся в них идей. Он также разделяет с Локком мысль о соотношении знака и значения как произвольного выбора, данного человеку извне.
В немецкой классической философии данная проблематика также сохраняется в качестве основной. Гегель определяет язык как средство, через которое содержание вещи получает «наличное бытие». Знаки, образующие язык, порождаются внутренним усилием мышления. Они являются средой, абсолютно прозрачной для мысли. Слово представляет собой идеальную реализацию интеллигенции, т. е. мыслительной способности человека: «Человек дает вещам имена, они принимаются интеллигенцией в царство представления, получают там гражданство. Содержание обладает для представляющего некоторым существованием; таков исток, разумность, основание языка» [9, с. 231]. Следовательно, Гегель признает тесную связь мышления с языком, так как именно слово сообщает мыслям их «наличное бытие». Он связывает форму языка с представлением о знаке и передаваемом им значении «при
выражении мысли и мыслительных отношений» [9, с. 232]. Чем более совершенен язык, тем более развита система его 'именований', т. е. он в большей степени способен отражать мысли человека как «представления и выражения духовного». Язык в представлении Гегеля изначально общий, проникающий во всё, что становится для человека внутренним представлением. Можно заключить, что по отношению к сознанию индивида язык рассматривается не как его продукт или орудие, а как объективная данность, т. е. знаки и обозначаемые ими имена вещей не порождаются человеком, а даются ему извне.
Такое отношение к языку в классической философии приводит к мысли, что анализ языка представлялся в качестве некоторой предварительной работы, которая готовила основание для размышлений о процессе познания. Считалось, что несовершенство языка как системы знаков является одним из главных препятствий на пути к истине, так как он не всегда прозрачен для мысли. К нему обращались опосредованно, по необходимости, но не брали в качестве основного предмета для рассуждений и исследований.
В семиотике неклассического периода можно обнаружить 'субъективацию' представлений о языке. Одним из первых такой подход был развит Г. Фреге, который сформулировал идею логицизма, введя понятие истинностного значения, квантора общности (условия, которое верно для всех обозначенных элементов, в отличие от квантора существования, где условие верно только для каких-то отдельных из указанных элементов), различения двух видов значения знака — предметного и смыслового, употребления и упоминания языковых выражений, экстенсиональных (смысл предложения зависит только от значений составляющих его выражений) и интенсиональных (смысл предложения зависит не только от значений составляющих его выражений, но и от других параметров, например, их смыслов, конкретных особенностей) контекстов, объектного языка
(язык, выражения которого относятся к некоторой области объектов, их свойств и отношений) и метаязыка (с его помощью говорят о терминах и выражениях объектного языка), предмета, свойства и отношения. Эти категории позволили ему исследовать чистые формы мышления без привлечения его содержания. Им были сформулированы основные принципы аналитической философии на основании понятий знаковой системы и передаваемой ей значений объектов. Так, Фреге ввел в науку ставшее классическим различие между смыслом и значением: «Значение собственного имени — это сам предмет, обозначенный этим именем; представление, которое при этом у нас возникает, вполне субъективно; между значением и представлением можно поместить смысл, который, в отличие от представления, хотя и не является субъективным, все же не есть сам предмет» [10, с. 233]. Таким образом, смысл — это 'идея вещи', говоря языком Платона, а значение — объект сам по себе, который именуется субъектом.
Из семиотической концепции Ф. де Сос-сюра следует, что важнейшей особенностью языка является его знаковый характер. Он рассматривал лингвистику как составную часть науки о знаковых системах (семиологии) [11, с. 25—26]. В качестве основных методов изучения языка им были предложены синхрония (за объект берется структура языка и рассматриваются сиюминутные отношения) и диахрония (объект как история языка, при этом внимание сосредоточено на постепенных языковых трансформациях). Полагая синхронию важнее диахронии, де Соссюр приходит к выводу, что система языка приоритетнее по отношению к речи. Последователи де Соссюра добавили третий компонент — интерпретацию знака реципиентом, считая его значение результатом конвенции, т. е. договора.
Однако К. Леви-Строс считал язык не рефлексивным образованием, а устойчивой, основанной на разуме человека системой, которую он не способен постичь до конца. Он отмечал: «Произвольность языкового знака носит лишь временный
характер. После того как знак создается, его назначение уточняется, с одной стороны, в зависимости от особенностей строения мозга, а с другой — в соответствии с его отношением ко всему множеству знаков, то есть ко всему миру языка в целом, стремящемуся, естественно, к системе» [12, с. 101]. Любой знак в любом типе общества играет опосредованную роль для передачи значения познаваемого объекта.
Несколько иное представление о знаке можно обнаружить в феноменологической концепции Э. Гуссерля. Он выделяет два типа знаков: внешние и понятийные. В качестве примера им приводится имя 'Наполеон', которое есть внешний знак, поскольку он только обозначает некую личность, но ничего не говорит о ней. К понятийному он относит знак 'красный автомобиль', так как, по его мнению, речь идет об «отношении между вещью и окраской в качестве характеристики предмета» [13, с. 342]. Основное внимание переключается с описания внешних проявлений языка на изучение «внутреннего» языка человека, т. е. когнитивных отношений. Так, в современной когнитивной лингвистике как междисциплинарном направлении, связанном с привлечением знаний из языкознания, философии, антропологии, психологии, социологии, физиологии и других дисциплин, полагается, что в будущем «теория значения превратится в изучение языка в его культурном контексте» [14, с. 17].
Примером данного положения может служить семиотическая концепция Ю. М. Лотмана. В книге «Беседы о русской культуре» он пишет: «Всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык. Это означает, что она образует определенную систему знаков, употребляемых в соответствии с известными членам данного коллектива правилами. <. > Область культуры — всегда область символизма» [15, с. 6—7]. Следовательно, прежде чем войти в культуру, любой текст должен объединить составляющие его знаковые элементы в семиотическое целое, устанавливая связь не только с описываемым событием
или явлением, но и самим языком. Как результат, возникает новое значение, которое несет определенный смысл и существует в определенном культурном контексте.
Представитель аналитической философии Ч. Пирс указывает на наличие трех видов знаков: индексов, под которыми понимаются указатели (например, стрелка), икон, т. е. подобий (например, человеческая фигурка), символов в виде метафор (например, сова как символ мудрости) [16]. Схожих представлений придерживается французский философ, представитель постструктурализма Р. Барт. Он отмечает, что имеются знаки первичной системы, которые состоят из означаемого и означающего. Например, фотография африканца в военной форме на обложке французского журнала периода существования колониальной системы этой страны означала на уровне первичной знаковой системы самого изображенного (означаемого), т. е. представителя Африканского континента. Во вторичных или «коннотативных» системах отдельный знак превращается из обычного в означающее нового смысла [17]. Таким образом, африканец с обложки становится символом французской империи, которая в то время объединяла представителей разных рас и континентов.
Можно заключить, что центральной проблемой направлений в науке, связанных с изучением языка, сегодня, как и раньше, выступает соотношение знака и значения как основы коммуникативной практики. Сегодня знак зачастую рассматривается в качестве предмета, представляющего другой предмет, или элемента, применимого для работы с информацией. Под значением обычно понимается смысловое содержание системы знаком в виде слова или выражения.
Что касается сферы профессионального перевода, то передача значения, как было отмечено участниками круглого стола, приобретает все большую актуальность в связи с возрастающими информационными потоками и принятием коммуникацией глобального характера под воздействием
сети Интернет, развития средств мобильной связи, повсеместной компьютеризации и информатизации разных сторон общественной, политической и профессиональной деятельности человека. Эти процессы находят отражение в области формирования и передачи жаргонизмов на примере информационных технологий (Н. Тюрина), многочленных атрибутивных словосочетаний (Л. Харабадзе), применения и восприятия спортивной метафоры в англоязычном политическом дискурсе (П. Корж), важности экстралингвистических средств при передаче прагматических отношений в тексте (А. Ярмак), переводе терминов-словосочетаний с атрибутивной связью в научно-технической литературе (В. Быкова). Такой разносторонний и многоаспектный анализ подвел участников круглого стола к выводу, что посредством компонентного анализа значений языковых единиц выделяются элементарные смыслы. Хотя практически любой из компонентов значения можно воспроизвести средствами другого языка, все же передать всю информацию, содержащуюся в слове, зачастую оказывается невозможным (например, сутки — day, 24 hours, day and night). Передавая денотативное (понятийно-логическое) значение, переводчик часто сталкивается с ситуацией, когда разным значениям одного слова в исходном языке соответствуют абсолютно разные языковые единицы в языке перевода (например, английское слово scholarship в разных ситуациях общения переводится на русский язык как ученость, образованность, филологическое образование, гуманитарное образование, стипендия). Поэтому возникает необходимость привлечения коннотативного (учитывающего ситуативную компоненту) значения слова. Как результат, был сделан вывод, что коннотация становится неотъемлемой составляющей для правильной передачи прагматики текста в процессе коммуникации, установления связи не только между знаком и значением, но, что не менее важно, между значением и человеком, непосредственно влияя на характер восприятия информации реципиентом.
Литература
1. Бархударов Л. С. Язык и перевод. М.: Международные отношения, 1975. 240 с.
2. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1. Frankfurt-am-Main: Suhrkamp, 1981. 534 S.
3. Скребцова Т. Г. Когнитивная лингвистика: классические теории, новые подходы. М.: Изд. дом ЯСК, 2018. 392 с.: ил., табл. (Разумное поведение и язык = Language and reasoning).
4. Fauconnier G. Methods and generalizations // Cognitive Linguistics: Foundations, Scope, and Methodology / Eds. Th. Janssen, G. Redeker. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1999. P. 95—127.
5. Кубрякова Е. С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика — психология — когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 34—47.
6. Аристотель. Метафизика / Пер. с древне-греч. А. В. Кубицкого. М.: Эксмо, 2015. 448 с. (Золотая Библиотека Мудрости).
7. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении: кн. 1, 2, 3 / Пер. с англ. А. Н. Савина. М.: Мысль, 1985. 622 с.: ил. (Сочинения: в 3 т.; т. 1).
8. Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии / Пер. с фр. П. С. Юшкевича. М.: Мысль, 1983. 686 с. (Сочинения: в 4 т.; т. 2).
9. Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии духа. Берлин 1827/1828: в записи Иоганна Эдуарда Эрдмана и Фердинанда Вальтера / Пер. с нем. К. Александрова. М.: Дело, 2014. 304 с.
10. Фреге Г. Логика и логическая семантика: сборник трудов / Пер. с нем. Б. В. Бирюкова. М.: Аспект-пресс, 2000. 512 с.: ил., портр.
11. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики = Cours de linguistique generale / F. de Saussure; пер. с фр. А. Сухотина. Екатеринбург: Изд-во Урал. университета, 1999. 426 с.: ил.
12. Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с. (Психология без границ).
13. Husserl E. Philosophie der Arithmetik / Hrsg. von L. Eley. Haag: Nijhoff, 1970. 585 S. (Gesammelte Werke — Husserliana. Bd. XII).
14. Малиновский Б. Научная теория культуры / Пер. с англ. И. В. Утехина; сост., вступ. ст. А. К. Бай-бурина. 2-е изд., испр. М.: ОГИ, 2005. 184 с. (Нация и культура: научное наследие: антропология).
15. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — нач. XIX в.). СПб.: Искусство-СПБ, 1994. 398 с.
16. Пирс Ч. С. Что такое знак? / Пер.: А. А. Ар-гамакова // Вестник Томского государственного университета. Серия: Философия. Социология. Политология. 2009. № 3 (7). С. 88—95.
17. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: «за» и «против» / Под ред. Е. Я. Басина, М. Я. Поляковой. М.: Прогресс, 1975. С. 114—163.
Даниелян Наира Владимировна — доктор философских наук, доцент, профессор Института ЛПО и кафедры философии, социологии
и политологии Национального исследовательского университета «МИЭТ» (Россия, 124498, Москва, г. Зеленоград, пл. Шокина, д. 1), vend22@yandex.ru
Арефьева Ольга Николаевна — старший преподаватель Института ЛПО Национального исследовательского университета «МИЭТ» (Россия, 124498, Москва, г. Зеленоград, пл. Шокина, д. 1), olga-arefieva@yandex.ru
References
1. Barkhudarov L. S. Yazyk i perevod (Language and Translation), M., Mezhdunarodnye otnosheniya, 1975, 240 p.
2. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1. Frankfurt-am-Main, Suhrkamp, 1981, 534 S.
3. Skrebtsova T. G. Kognitivnaya lingvistika: klas-sicheskie teorii, novye podkhody (Cognitive Linguistics: Classical Theories, New Approaches), M., Izd. dom YaSK, 2018, 392 p., il., tabl., Razumnoe povedenie i yazyk (Language and reasoning).
4. Fauconnier G. "Methods and generalizations". Cognitive Linguistics: Foundations, Scope, and Methodology, Eds. Th. Janssen, G. Redeker. Berlin, New York, Mouton de Gruyter, 1999, pp. 95—127.
5. Kubryakova E. S. Nachal'nye etapy stanovleniya kognitivizma: lingvistika — psikhologiya — kognitivnaya nauka (First Stages of Cognitivism Formation: Linguistics — Psychology — Cognitive Science), Voprosy yazyko-znaniya, 1994, No. 4, pp. 34—47.
6. Aristotel' (Aristotle). Metafizika (Metaphysics), Per. s drevnegrech. A. V. Kubitskogo, M., Eksmo, 2015, 448 p., Zolotaya Biblioteka Mudrosti.
7. Lokk Dzh. (Locke J.) Opyt o chelovecheskom razumenii, kn. 1, 2, 3 (Essay Concerning Human Understanding, Books 1, 2, 3), Per. s angl. A. N. Savina, M., Mysl', 1985, 622 p., il., Sochineniya v 3 t., t. 1.
8. Leibnits G. V. (Leibniz G. W.) Novye opyty o chelovecheskom razumenii avtora sistemy predustanov-lennoi garmonii (New Essays Concerning Human Understanding, by Author of Pre-Established Harmony System), Per. s fr. P. S. Yushkevicha, M., Mysl', 1983, 686 p., Sochineniya v 4 t., t. 2.
9. Gegel' G. V. F. (Hegel G. W. F.) Lektsii po filo-sofii dukha. Berlin 1827/1828, v zapisi Ioganna Eduarda Erdmana i Ferdinanda Val'tera (Lectures on the Philosophy of Spirit. Berlin 1827-8, Transcribed by Johann Eduard Erdmann and Ferdinand Walter), Per. s nem. K. Aleksan-drova, M., Delo, 2014, 304 p.
10. Frege G. Logika i logicheskaya semantika. Sbor-nik trudov (Logic and Logical Semantics. Collection of Papers), Per. s nem. B. V. Biryukova, M., Aspekt-press, 2000, 512 p., il., portr.
11. Sossyur F. de. (Saussure, F. de) Kurs obshchei lin-gvistiki (Cours de linguistique generale), Per. s fr. A. Sukhoti-na, Ekaterinburg, Izd-vo Ural. universiteta, 1999, 426 p., il.
12. Levi-Stros K. (Levi-Strauss C.) Struktur-naya antropologiya (Structural Anthropology), Per. s fr. Vyach. Vs. Ivanova, M., EKSMO-Press, 2001, 512 p., Psikhologiya bez granits.
13. Husserl E. Philosophie der Arithmetik. Hrsg. von L. Eley, Haag, Nijhoff, 1970, 585 S., Gesammelte Werke — Husserliana. Bd. XII.
14. Malinovskii B. (Malinowski, Bronislaw) Nauch-naya teoriya kul'tury (A Scientific Theory of Culture), Per. s angl. I. V. Utekhina, sost., vstup. st. A. K. Baiburina, 2-e izd., ispr., M., OGI, 2005, 184 p., Natsiya i kul'tura: nauchnoe nasledie: antropologiya.
15. Lotman Yu. M. Besedy o russkoi kul'ture. Byt i traditsii russkogo dvoryanstva (XVIII — nach. XIX v.) (Conversations about Russian Culture. Life and Traditions of Russian Nobles (18th to Early 19th Century)), SPb., Iskusstvo-SPB, 1994, 398 p.
16. Pirs Ch. S. (Pierce Ch. S.) Chto takoe znak? Per.: A. A. Argamakova (What is Sign? (translated by A. A. Ar-gamakova; edited by E. V. Borisov)), Vestnik Tomskogo go-sudarstvennogo universiteta, Seriya Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya, 2009, No. 3 (7), pp. 88—95.
17. Bart R. (Barthes R.) Osnovy semiologii (Elements of Semiology), Strukturalizm: "za" i "protiv", Pod red. E. Ya. Basina, M. Ya. Polyakovoi, M., Progress, 1975, pp. 114—163.
Danielyan Naira V., Doctor of Philosophical Sciences, Associate Professor, professor at Institute of Linguistic and Pedagogical Education and Philosophy, Sociology and Politology Department, National Research University of Electronic Technology (Russia, 124498, Moscow, Zelenograd, Shokin sq., 1), vend22@yandex.ru
Arefieva Olga N., senior lecturer at Institute of Linguistic and Pedagogical Education, National Research University of Electronic Technology (Russia, 124498, Moscow, Zelenograd, Shokin sq., 1), olga-arefieva@yandex.ru
Перевод терминов-словосочетаний с атрибутивной связью в научно-технической литературе
В. Д. Быкова
Национальный исследовательский университет «МИЭТ», Москва, Россия bykova2513@yandex.ru
Translation of Term-Phrases with Attribute Relations in Scientific and Technical Literature
V. D. Bykova
National Research University of Electronic Technology, Moscow, Russia
bykova2513@yandex.ru
В области перевода научно-технических текстов большое внимание уделяется исследованию лексики, так как она находится в состоянии постоянного интенсивного развития. Термины составляют наибольшее число лексических единиц в научном тексте. В отличие от общеупотребительных слов, они выражают специальные научные понятия, имеют повышенную смысловую точность (которая закрепляется в словаре определением), обладают свойством семантичности
© Быкова В. Д.
(отражают взаимосвязь понятий, появляющихся в процессе развития науки), пригодны к дальнейшему терминообра-зованию и употреблению в терминологических словосочетаниях, характеризуются краткостью [1]. Достаточно большой список дефиниций данного понятия дает С. Д. Шелов [2]. В работе С. В. Гринева приводится определение, которому и будем следовать в данной работе: термин — это «номинативная специальная лексическая единица (слово или словосочетание)
