CC BY
37
КОММУНИКАТИВНОЕ ДЕЙСТВИЕ И КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ СТРАТЕГИЯ: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
| Е.В. Фидченко
Аннотация. Статья описывает некоторые позиции применения конвенциональной стратегии в коммуникативной практике. Данная аналитическая информация относится к области философской теории коммуникации и теории познания. Коммуникативное действие как равноценное и полезное взаимодействие актора-отправителя и актора-получателя является рациональным методологическим феноменом. Эта модификация актуальной темы кажется весьма перспективной.
Ключевые слова: теория познания, истинность, рациональный, методологический,, феномен, интерсубъективный, взаимодействие, коммуникация, паблик ри-лейшнз, коммуникативное действие, стратегия, стратегическое действие, конвенциональный, актор-отправитель, актор-получатель.
Summary. The article deals with some positions of application the conventional strategy for communicative practice. This analytical information to fall within the domain of the philosophers theory ofcommunication and the theory of knowledge. Communicative action as a equivalent and useful interaction of the actor-sender and the actor-recipient is the rational methodological phenomenon. This modification of the actual theme seems to be of great value.
Keywords: theory of knowledge, truth, rational, methodological, phenomenon, intersubjective, interaction, communication, public relations, communicative action, strategy, strategic action, conventional, actor-sender, actor-recipient.
Современный процесс коммуника- [2, 25], однако в его же пределах де-ции как форма осуществления кларируется переход от «теории сдер-стремления людей успешно сообщать- живания» к «теории стимулирования, ся друг с другом [1, 198] предполагает, убеждения», применяемой до, во вре-на мой взгляд, доминирование фор- мя и после конфликта [2, 26]. мально-прагматической ориентации По-видимому, в политике прагма-
взаимодействий, что приводит к пре- тического формального общения до-обладанию позиционного феномена статочно определенно намечена стра-стратегии в контексте коммуникатив- тегия конвенционального соглаше-ной практики. Этот факт, с точки зре- ния. Возможно, таким образом наме-ния познания, имеет ряд позитивных чается промежуточная ступень пере-и негативных моментов. хода к коммуникативно-действенной
Так, суть стратегического феноме- рациональности. И это значит, что на заключается в производстве новых философская теория коммуникации, методов манипуляции восприятием, базируясь на изучении межличност-эмоциями, интересами и выбором ных взаимодействий людей в целях
285
общения, прибегает к коммуникативной практике действия в качестве методологического дискурса реализации своей структуры. Например, в системе паблик рилейшнз при исследовании особенностей сообщения аналитики С. Катлип, А. Сентер и Г. Брум обозначают согласие в качестве главной цели коммуникации [3, 285-286]. Ими приводятся четыре основные подхода к достижению согласия на основе коммуникации, а именно:
1. Стратегии поддержки, использующие систему поощрений и наказаний, применяемую по усмотрению актора-отправителя в зависимости от поведения актора-получателя или результата ситуации;
2. Стратегии альтруизма, основанные на обращении к актору-получателю с призывом оказать помощь актору-отправителю или какой-либо третьей стороне, представляемой актором-отправителем;
3. Стратегии аргументов, использующие (а) прямые требования, в которых актор-отправитель не излагает актору-получателю логических обоснований
28В или мотивов соответствующего требования; (б) объяснения, в которых актор-отправитель излагает актору-получателю одну или несколько причин своего обращения; и (с) намёки, в которых актор-отправитель излагает ситуацию или обстоятельства, из которых актор-получатель должен сделать соответствующие (желательные для актора-отправителя) выводы;
4. Стратегии обмана,, представляющие ситуацию в искаженном виде, излагающие ложные причины или обещающие поощрения и наказания, не входящие в компетенцию актора-отправителя [4, 286].
В качестве эксперта контекстного анализа перечисленных стратегичес-
ких практик будет целесообразно использовать введенное немецким философом Ю. Хабермасом представление о коммуникативном действии, поскольку одной из его главных характеристик является стремление к достижению понимания и согласия в качестве результата целевой коммуникации.
В большей степени к коммуникативному действию приближена стратегия альтруизма, так как она содержит призыв к оказанию помощи, а значит полностью включает равенство коммуникативных позиций акторов при условии, что один из них побуждает процесс действия; при этом актор-отправитель стремится продемонстрировать в своем обращении к актору-получателю интерсубъективное притязание на значимость, отражающее истинность, правильность и правдивость [5, 91]; кроме того, призыв к помощи базируется на обоюдном признании акторами всеобщности и непреложности моральных принципов.
Стратегия аргументов весьма созвучна одной из позиций установления коммуникативной рациональности, а значит, также близка теории коммуникативного действия, но лишь в том конкретном случае, когда актором-отправителем используются прямые объяснения тех причин, благодаря которым он обращается к актору-получателю.
Намёки могут расцениваться в качестве таковых лишь в специфических, пожалуй, даже экстремальных, ситуациях, когда нет в силу некоторых причин (ограничения во времени, присутствие посторонних, намеренная игра и др.) возможностей говорить прямо, и, однако, непременно соблюдено условие, при котором актор-получатель без искажений расшифрует и поймёт сообщение (сюда же относит-
Преподаватель
2 / 2009
ся случай намеренной аргументации с помощью намёков, если между акторами устанавливается в ситуации общения «понимание с полуслова»).
Но в пределах данного подхода к достижению согласия, на мой взгляд, проводится четкое разграничение между коммуникативной и стратегической практиками. Так, подавляющее большинство ситуаций, связанных с намёком как аргументирующей стратегией, принадлежат сфере собственно стратегического действия, так как они формируются в атмосфере недоговорённости, замалчивания и, следовательно, коммуникативной несвободы. В подобном случае крайне редкими могут считаться варианты понимания акторами друг друга «с полуслова», и это значит, что отправитель не сможет закодировать сообщение таким образом, чтобы быть абсолютно уверенным в его точном декодировании и адекватном понимании со стороны получателя.
Относительно стратегии аргументации посредством прямого требования можно сказать, что она относится к классике проявления стратегического действия в коммуникации в том случае, когда, во-первых, логические обоснования и мотивы соответствующего требования безусловно существуют; во-вторых, они рациональны и, в-третьих, опускаются лишь в силу объективных причин, в целях экономии коммуникационных средств либо по причине предварительной обоюдной договоренности акторов, когда сообщение выступает в качестве её формального конвенционального подтверждения.
Стратегия поддержки весьма рельефно выделяет систему поощрений и наказаний в качестве основы именно стратегической практики коммуника-
ции со стороны актора-отправителя по отношению к получателю. Очевидно обозначена позиция установления и соблюдения иерархии отношений между акторами с учетом превалирования мнения отправителя сообщения. Получатель информации имеет возможность влияния на отправителя или на ситуацию общения только на уровне построения предположений, проверяемых методом проб и ошибок.
Результативность подобного косвенного влияния весьма относительна; помимо этого состояние ситуации коммуникации может свести его возможности к минимуму либо нулю, если объективные причины построения общения окажутся сильнее других (или покажутся таковыми актору-отправителю). Ситуация, заключенная в скобки уже ставит вопрос о критериях и мере определения степени возможного влияния актора-отправителя, среды и т.д. на сообщение.
Что касается стратегии обмана,, то, на мой взгляд, она не принадлежит ни практике стратегического действия, ни тем более коммуникативному дейс- 287 твию. С последним все относительно ясно, так как уже по определению коммуникативный тип действия сориентирован на достижение и декларацию истинности, правильности и правдивости; и данные максимы в принципе оппозиционны ложным и искажающим действительность феноменам.
В целом, как отмечалось выше, коммуникативное действие предоставляет возможность акторам руководствоваться рациональными мотивами общения, опираясь на скрепляющую силу иллокутивного эффекта в речевом акте. Искажающие реальность и ложные коммуникационные практики лишены рациональной основы в том
смысле, что в контексте коммуникативного действия перспективы отношений между акторами полностью взаимотрансформативны, а это значит, что ложь и искажения автоматически вернутся к их отправителю.
Намного более сложно доказать, что и стратегическому действию представление ситуации общения в намеренно искаженном виде, с применением ложных причин, обещаний наказания, поощрения и т.д. также не свойственно. Хотя стратегическая практика действия декларирует эмпирическое воздействие на актора-получателя, вплоть до угроз и принуждения его к продолжению желанного общения, все же в ней не оговорен факт возможности использования в построении коммуникации со стороны актора-отправителя ложных оснований. Но с другой стороны, определение стратегического действия не и содержит отрицания такой возможности. Очевидно, есть необходимость проанализировать сложившуюся ситуацию.
Поскольку Ю. Хабермас рассматривает стратегический тип действия 288 как конвенциональный [5, 225; 185186], то свойственные, например, преконвенциональному состязательному поведению эгоцентрические установки актора-отправителя отходят здесь на второй план. В противоположность разнонаправленности действенных перспектив акторов, где применим тезис «цель оправдывает средства», стратегическим действием представлена ситуация, когда «перспектива наблюдателя сливается с перспективой отношения Я-Ты» [5, 227-228].
Таким образом, и здесь образуется система перспектив действия, которые могут трансформироваться друг в друга. Добросовестное выполнение обязательства соглашения приводит
актора-отправителя к ситуации возможной трансформации перспектив действия, в случае которой ложь, предназначенная получателю, возвращается назад к спродуцировавшему её. И чем более продуманной будет заключенная между акторами конвенция, тем с большей степенью вероятности и регулярности начнет работать данный механизм.
Такой ситуации ещё не свойственно константное применение акторами рациональных мотивов общения, подобно системе коммуникативного действия, но в ней уже четко прослеживается тенденция к целесообразности соблюдения принципов заключенного конвенционального соглашения. Актор-отправитель в стратегическом действии - это рационально мыслящий (хотя и в системе иерархических установок и зависимостей) субъект, сделавший свой выбор в пользу заключения и выполнения конвенции.
Учитывая закономерную в стратегической практике слабость субъекта-получателя (есть смысл на этом настаивать, так как равноправие в общении в качестве эталона является прямым показателем совершения действия коммуникативного порядка), актор-отправитель практически в одностороннем порядке работает над реализацией принципов конвенции, применяя поощрения и санкции к партнеру в целях добиться от него шагов в этом же направлении.
Здесь, по видимому, не парадоксальна такая возможность, когда применение разного рода искажающих ситуацию ложных фактов и уклонений будет исходить именно от актора-получателя, прибегающего к подобным нерациональным методам в целях ослабления давления со стороны субъекта-отправителя.
Преподаватель
2 / 2009
Этому может способствовать несколько причин: нежелание получателя с преконвенционального уровня состязательного поведения перемещаться на конвенциональную ступень организации отношений (и тогда стратегическое действие не может быть осуществлено с самого начала, так как конвенция фактически не будет заключена либо не станет выполняться); недооценка актором-получателем оппонента (и, следовательно, желание ввести его в заблуждение, чтобы, по возможности, аннулировать его влияние в ситуации общения и поставить себя на место лидера) и переоценка субъекта-отправителя оппонентом (при таком положении дел получатель не видит возможности стать отправителем, но стремится воспротивиться усилению влияния оппонента таким образом, чтобы в случае продолжения отношений иметь возможность скрыть наличие подобных действий со своей стороны, а в случае усиления взаимных противоречий выйти из игры).
Именно третья причина, на мой взгляд, порождает наибольшую вероятность апеллирования субъекта к ложным аргументам, так как над ним довлеет страх, и он не видит или не может видеть иных, более рациональных способов построения коммуникации. Что касается второй причины, то в ней заключается мощный потенциал к развитию отношений между акторами, поскольку критическое рассмотрение роли оппонента (а значит, и своей собственной) может привести к смещению центра тяжести в иерархии взаимоотношений субъектов общения, факт которого будет только способствовать реализации содержания конвенции и в перспективе даже определит принципы перемещения в
плоскость коммуникативной рациональности.
Первая же причина, хотя и включает замечание о нежелании одного из акторов войти в систему стратегического действия, однако содержит очень важный момент: актором-отправителем (пусть и в одностороннем порядке), очевидно, осознается ситуация возможной трансформации перспектив действия в системе Я—Ты, а это значит, что есть шанс получить продуцируемую ложь назад. Актор-отправитель же для этого слишком рационален и, я бы сказала, конвенционален, поэтому он не склонен обманывать самого себя.
Итак, в теории познания проблема взаимодействия коммуникативного действия и конвенциональных стратегий может считаться, во-первых, правомерно формулируемой с учётом присущих представленным категориям рационально обоснованной целевой направленности и притязания на значимость и, во-вторых, методологически разрешаемой с помощью проведённого анализа в дискурсе метаин-тегративного взаимодействия формирующих их компонентов и интерсубъ- 289 ективных притязаний на истинность, правильность и правдивость.
ЛИТЕРАТУРА
1. Терин В.П. Массовая коммуникация: исследование опыта Запада. - 2-е изд., перераб. и доп. - М., 2000. - С. 198.
2. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. -Москва, Киев, 2001. - С. 25.
3. Катлип СкоттМ., Сентер Аллен Х., Брум Глен М. Паблик рилейшнз. Теория и практика. - 8-е изд. - М., 2000.
4. Там же. - С. 286.
5. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб., 2000.
6 . Хабермас Ю. Техника и наука как «идеология». - М., 2007. ■
