CC BY
114УДК 811.111
КОММУНИКАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ МОДАЛЬНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННОГО АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА)
© Сафина Аделина Ренатовна
ассистент кафедры иностранных языков Набережночелнинского института социально-педагогических технологий и ресурсов Россия, 423806, г. Набережные Челны, ул. Низаметдинова, 28 Е-mail: safina-adelina@mail.ru
Настоящая статья посвящена коммуникативно-прагматическим функциям модальных слов, маркирующих модальность категорической достоверности в современном английском языке. Семантической особенностью модальных слов является выражение субъективного отношения коммуникантов к достоверности оперируемой ими информации. Несмотря на то что основной прагматической функцией модальных слов является убеждение собеседника в достоверности получаемых им сведений, выявлено несколько частных прагматических функций, позволяющих модальным словам добиваться необходимого перлокутивного эффекта. Анализируемые функции рассмотрены с позиции оказания влияния как на говорящего, так и на слушающего.
К числу направленных на говорящего коммуникативно-прагматических функций модальных слов категорической достоверности относятся следующие: функция манифестации уверенности говорящего в достоверности предоставляемых сведений, функция раскрытия отношения говорящего к ситуации, функция коррекции первоначального мнения на информационно более достоверное. Коммуникативно-прагматические функции модальных слов, ориентированные на слушающего, включают в себя функцию воздействия на эмоционально-психический фон реципиента, функцию убеждения, функцию акцентуации коммуникативного ядра высказывания, функцию иронизации и некоторые другие. Указанные выше функции проиллюстрированы примерами из современной англоязычной прозы.
Ключевые слова: модальность, модальное слово, категорическая достоверность, коммуникативно-прагматическая функция, прагматика.
COMMUNICATIVE-PRAGMATIC FUNCTIONS OF MODAL WORDS (ON THE BASIS OF THE MODERN ENGLISH LANGUAGE)
Adelina R. Safina
Assistant of Department of Foreign Languages
Naberezhnochelninsky Institute of Socio-pedagogical Technologies and Resources 28 Nizametdinova St., Naberezhnye Chelny 423806, Russia
The article is devoted to the communicative-pragmatic functions of the modal words marking the modality of categorical certainty in the modern English language. The semantic feature of modal words is to express the subjective attitude of communicants to certainty of the exchanged information. In spite of the fact that the main pragmatic function of modal words is to persuade the interlocutor that the information, he is receiving, is certain, during this research some specific pragmatic functions, which help modal words to achieve necessary perlocutionary effect, were revealed. The analysed functions were considered from the position of influence on the speaker and on the listener. The communicative-pragmatic functions of the modal words of categorical certainty, directed to the speaker, include the function of demonstration of the speaker's confidence in certainty of the provided information, the function of showing of the speaker's attitude to a situation, the function of changing the initial opinion to more certain one. Among the communicative-pragmatic functions of the modal words, focused on the listener, the following functions can be differentiated: the function of influence on the emotional and mental state of the recipient, the function ofpersuasion, the function of accentuation of the rheme, the function of ironizing and some others. The functions stated above were illustrated with the help of the examples from the modern English prose.
Keywords: modality, modal word, categorical certainty, communicative-pragmatic function, pragmatics.
Известный швейцарский лингвист Ш. Балли подразделял предложение на две части: диктум, или та часть предложения, которая коррелятив-на процессу, образующему представление (повод эксплицитного высказывания [1]); вторая — модус, или та часть предложения, что выражает отношение говорящего (рациональное, эмоциональное, волевое) к данному суждению (тема эксплицитного высказывания [1]). Иными словами, модус определяет отношение говорящего к достоверности содержания высказывания.
Пропозиция может считаться достоверной только в том случае, если то, что произносит говорящий, соответствует тому, что он имеет в уме, и если то, что он имеет в уме, соответствует тому, что имеет место в объективной действительности [5, с. 121]. Семантика достоверности выражается средствами различных уровней языка: лексического, морфологического и синтаксического. В качестве основных средств лексического уровня традиционно рассматриваются модальные слова (далее — МС).
Несмотря на то, что природа МС получила освещение в трудах как отечественных, так и зарубежных лингвистов (Е. И. Беляевой, Е. М. Галкиной-Федорчук, И. Г. Кошевой, Ф. де Хаа-на, Дж. Ньютса, У. Энгеля, Г. Хельбинга и др.), до сих пор нет единой точки зрения по данной проблеме. Тем не менее наличие двух компонентов — семантического и синтаксического — позволяет сделать обоснованный вывод о возможности выделения МС в самостоятельную часть речи. С семантической точки зрения все МС могут быть объединены общностью значения субъективного отношения говорящего к пропозиции в плоскости истины (достоверно/недостоверно). Что касается синтаксического признака, следует заметить, что МС выполняют функцию вводного члена предложения (иногда слова-предложения), тем самым не неся рематической нагрузки и выступая лишь как средство описательного выражения модальной рамки.
В данной работе будут рассмотрены коммуникативно-прагматические функции МС современного английского языка, маркирующих модальность категорической достоверности (далее — КД) и выражающихся лексемами certainly, of course, no doubt, surely, obviously, indeed и некоторыми другими. Их употребление связано с тем, что говорящий практически абсолютно уверен в достоверности своих суждений в силу наличия необходимого количества фактологических оснований. При этом сама достоверность
понимается нами вслед за Р. Д. Шакировой «как понятие, характеризующее степень соответствия содержания высказывания объективной действительности» [4, с. 89].
Неоспорима связь семантического и прагматического уровней языка. Зачастую лексические единицы находят свое конкретное семантическое обозначение лишь при обращении к определенным прагматическим факторам, обусловливающим их смысловое воплощение в речи. Здесь можно упомянуть о таком понятии, как прагматическая ориентация лексического значения. Понимание высказывания «зависит от контекста в самом широком смысле слова, т. е. от речевой ситуации, от фонда знаний говорящего и слушающего, от их целей и стратегий поведения в данный момент» [3, с. 301-302]. При этом указанные критерии постоянно меняются. Очевидно, что высказывание, воспринятое человеком в пятилетнем и двадцатипятилетнем возрасте, будет иметь различный перлокутивный эффект. В данном случае мы можем говорить о накопленном жизненном опыте, общем фонде знаний коммуниканта. Также здесь можно привести пример иной коммуникативной ситуации: рассмотрим суждение «Какая же ты умница!». В устах говорящего, настроенного дружелюбно по отношению к слушающему, находящегося с ним в близких, возможно, родственных отношениях, приведенное выше восклицание имеет иллокутивную цель похвалы, одобрения. Однако то же самое суждение, произнесенное коммуникантом, скептически (иногда враждебно) настроенным по отношению к собеседнику, меняет свою иллокутивную цель, трансформируя ее в неодобрение, ироничную ремарку, издевку.
Достоверность предоставляемой информации зачастую напрямую зависит от личности агенса. При этом он максимально использует свой авторитет (основанный на возрасте и богатом жизненном опыте в приведенном далее примере), чтобы убедить реципиента в достоверности своего высказывания: What amazing beasts they [elephants] are, a direct link surely to a time long before our time, when behemoths <...> roared and rampaged through forest and swamp [6].
Коммуникативно-прагматические функции МС, эксплицирующих КД, можно условно подразделить на две большие группы в зависимости от того, направлены они на личность самого говорящего (1) или слушающего (2). Остановимся более подробно на каждой из них.
В первую очередь среди функций, имеющих отношение к говорящему, стоит отметить функцию манифестации уверенности говорящего в достоверности предоставляемых сведений. Согласно постулатам общения П. Грайса, к категории качества относится общий постулат «Старайся, чтобы твоё высказывание было истинным», а также два более конкретных постулата:
1. «Не говори того, что ты считаешь ложным».
2. «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований» [2, с. 222-223]. Поэтому условием для произнесения категоричных и уверенных суждений является наличие каких-либо доказательств или фактов, будь то накопленный личный опыт, сведения из третьих рук, догадка, эмпирические данные, интерпретация последовавшей за событием реакции и пр.: Directly below me there was an oak, or perhaps it was a beech <...>, certainly not an elm since they are all dead [6].
Следующая функция, ориентированная на говорящего, служит для раскрытия его отношения к ситуации. Рассмотрим несколько примеров: We moved to the city, she and I, where she thought there would surely be more opportunities for her [6]. Уверенность в достоверности суждения основана на надежде говорящего, на его вере в лучшее будущее. Nonplussed — that is the word, surely — I struggled up in the bed <...> and gave him what was intended to be an imperiously interrogative stare [6]. МС КД surely указывает на очевидное замешательство говорящего, на его сконфуженность и незнание того, как нужно действовать в подобных ситуациях. «Oh, we won't let you go quite yet, Mrs. Morden <...>. No, indeed we will not» [6]. Несмотря на шутливый тон онколога и его стремление разрядить обстановку, он осознает, что пациентка прекрасно понимает, что шансов на выздоровление у нее нет, поэтому использование говорящим МС КД indeed не оправдывает возложенной на него функции заверения слушающего в достоверности предоставляемой информации, а звучит скорее как отчаянная попытка переубедить человека, который потерял надежду.
И наконец, в рассматриваемой группе следует упомянуть функцию коррекции первоначального мнения на информационно более достоверное, основанием для чего послужили какие-либо объективные сведения или факты. Проиллюстрируем примером: I was outraged, but he was right; there was, I saw <...> a faint tinge to the enamel of her incisors that was green indeed, but a
delicate damp grey-green, like the damp light under trees after rain <...> [6]. Агенс вынужден признать свою неправоту и согласиться с мнением сторонних наблюдателей после получения достаточного количества эмпирических доказательств, маркируя это МС КД indeed.
К числу направленных на слушающего коммуникативно-прагматических функций МС, выражающих семантику КД, относится, во-первых, функция воздействия на эмоционально-психический фон реципиента. Посредством использования МС агенс создает необходимый образ в сознании реципиента, что позволяет ему добиться требуемого положительного или отрицательного эмоционального отклика. В некоторой степени МС помогают манипулировать сознанием реципиента: I was not cruel, I would not kill a bird or steal its eggs, certainly not [6]. Главный герой пытается убедить читателя в том, что он никогда бы не смог причинить вред птицам, поскольку предшествующий контекст свидетельствует о его жестоком обращении с насекомыми. МС КД certainly в сочетании с отрицательной частицей not призвано «перекрыть» предыдущее впечатление, создать в сознании читателя новый образ миролюбивого, незлобивого юноши.
В следующем примере, напротив, нейтрализуется традиционно устоявшаяся уверенность реципиента в том, что мужчины стойко переносят все жизненные тяготы и невзгоды, готовы выдержать любые лишения и потери: She was right, of course, I have always been a moaner, fussing over every slightest twinge or ache [6]. МС КД of course маркирует отсутствие сомнений агенса в правоте его жены. Тем не менее здесь стоит подчеркнуть, что признаться в этом он готов лишь самому себе после смерти жены. Таким образом, иллокутивная цель автора в данном случае может трактоваться как стремление развеять существующее мнение о мужчинах как о сильном поле, который не способен испытывать боль и страдать.
Далее следует обратить внимание на функцию убеждения. МС КД обладают огромной иллокутивной силой, позволяя добиться определенного перлокутивного эффекта. В приведенном ниже примере убеждение направлено на самого говорящего, который пытается переубедить себя, переоценить достоверность детских воспоминаний, основанных на пространственном восприятии объектов: Here were the two hotels, smaller and shabbier, of course, than in my
memory of them, the Golf sporting importantly a rather grandiose flag on its roof [6]. Или другой пример, в котором адресатом убеждения является уже собеседник: This does not mean she was more real or of more significance to me than Chloe or her mother, certainly not, only that I can picture her with the most immediacy [6]. МС КД certainly используется для убеждения читателя в важности персонажа гувернантки для рассказчика, поскольку у первого могло сложиться ложное впечатление о несущественности ее роли в истории, т. к. действие в основном сосредоточено на Хлое и ее матери. Рассказчик объясняет это тем, что образы представительниц семьи Грейсов вырисовывались в его сознании на протяжении определенного количества времени, в то время как Роз изначально была для него цельной личностью.
Одной из функций, имеющих отношение к личности слушающего, является функция акцентуации коммуникативного ядра высказывания. МС, выступая в предложении в роли вводных элементов, призваны выделять тот или иной отрезок речи, представляющий особую важность для говорящего, с целью привлечения к нему внимания реципиента. В следующем примере МС КД of course, находясь в непосредственной связке со словом things, подчёркивает, что несмотря на убеждение социума в том, что молодой человек, не освободившийся от влияния юношеского максимализма, способен добиться поставленных целей в силу своей целеустремлённости, существуют некие вещи, достижение которых неподвластно человеческому желанию. Личный опыт говорящего является достоверным тому подтверждением: There were things of course the boy that I was then would not have allowed himself to foresee, in his eager anticipations, even if he had been able [6]. Или другой пример: In some foul and treacherous chamber of my heart, of course, I wanted her to have done it, wanted it all to be over with, for me as well as for her [6]. МС КД of course усиливает семантическое значение предиката wanted, акцентируя внимание читателя на истинности желания рассказчика, на его искренности в момент произнесения высказывания несмотря на его жестокость и бессердечность.
В ходе анализа ресурсов художественного произведения была также выделена функция иронизации, которая может быть пояснена примером: Be yourself! Meaning, of course, Be anyone you like [6]. При помощи МС КД of course в
связке с последующей императивной конструкцией, значение которой прямо противоположно изначальной директиве, говорящий раскрывает истинный коммуникативный замысел скрытого адресанта. Ироничная импликатура высказывания помогает говорящему убедить слушающего в достоверности собственных суждений.
Перлокутивный эффект высказывания может быть достигнут за счёт функции апелляции к моральному (нравственному) сознанию реципиента: The cool thick secret smell of milk made me think of Mrs. Grace, and I would have a darkly exciting urge to give in to Duignan's wheedling and tell him about her, but held back, wisely, no doubt [6]. Оперируя предшествующей данному высказыванию ретроспекций рассказчика, читатель способен представить себе мысли, которыми тот мог поделиться с собеседником. Однако соблюдение моральных норм поведения приводит к тому, что рассказчик укрывает информацию, что, вне всякого сомнения, является мудрым решением, о чем он сообщает при помощи МС КД no doubt, стремясь склонить симпатию читателя на свою сторону.
Заключительная функция, которая будет рассмотрена в настоящем исследовании, может быть названа риторической. Употребление МС зачастую заставляет слушающего задуматься над философскими вопросами, вопросами мироздания, жизни и смерти, любви и ненависти. При этом агенс как бы вовлекает себя в процесс размышлений вместе с реципиентом: Has this not always been my aim, is this not, indeed, the secret aim of all of us, to be no longer flesh but transformed utterly into the gossamer of un-suffering spirit? [6].
Анализ вышеизложенного материала позволяет прийти к выводу о том, что функционирование МС КД в речи направлено на снятие возможных сомнений собеседника в достоверности получаемой им информации. Акцентируя ту или иную часть высказывания, МС воздействуют на сознание реципиента, направляют ход его мыслей в необходимое русло, что позволяет охарактеризовать их как суггестивные. Однако стоит подчеркнуть, что иллокутивная цель, реализуемая при помощи введения в пропозицию МС КД, может быть направлена не только на собеседника, но и на самого говорящего. Это объясняется тем, что основной целью коммуникации является достижение понимания между собеседниками, что невозможно, если достоверность сведений говорящего изменилась, но он не при-
знает этого. Таким образом, роль МС КД в достижении определенного перлокутивного эффекта, а именно в убеждении собеседника в истинности высказывания, является неоспоримой.
Литература
1. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М.: Изд-во иностранной литературы, 1955. — С. 46.
2. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. Сборник: пер. с разн. яз. / сост. и вступ. ст. Н. Д. Арутюновой и Е. В. Падучевой; общ. ред. Е. В. Падучевой. — М.: Прогресс, 1985. — 500 с.
3. Кронгауз М. А. Семантика: учебник для студ. лингв. фак. высш. учеб. заведений. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Академия, 2005. — 352 с.
4. Шакирова Р. Д. Понятие эпистемического статуса и средства его выражения в современном немецком языке. — М.: Филологические науки, 2009. — № 2. — С. 89-97.
5. Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова (значение, коммуникативная перспектива, прагматика). — М.: Языки русской культуры, 1996. — 400 с.
6. Banville J. The Sea. — London: Picador, 2013. — 264 p. — [Электрон. книга (PDF)].
References
1. Bally C. Obshchaya lingvistika i voprosy frantsu-zskogo yazyka [General linguistics and questions of the French language]. Moscow: Publ. of foreign literature, 1955. P. 46.
2. Grice H. P. Logika i rechevoe obshchenie [Logic and conversation]. Novoe v zarubezhnoi lingvistike — New in modern linguistics: Vol. 16. Linguistic pragmatics. Moscow: Progress, 1985. 500 p.
3. Krongauz M. A. Semantika [Semantics]. Moscow: Academy Publ., 2005. 352 p.
4. Shakirova R. D. Ponyatie epistemicheskogo statusa i sredstva ego vyrazheniya v sovremennom nemetskom yazyke [The concept of the epistemic status and means of its expression in the modern German language]. Moscow: Philological sciences. 2009. No. 2. Pp. 89-97.
5. Shatunovskii I. B. Semantika predlozheniya i ne-referentnye slova (znachenie, kommunikativnaya per-spektiva, pragmatika) [Semantics of the sentence and generic words (meaning, communicative prospect, pragmatics)]. Moscow: School «Languages of Russian culture», 1996. 400 p.
6. Banville J. The Sea. London: Picador, 2013. 264 p. [Electronic book (PDF)].
