CC BY
60
^^^ [лингвистические заметки] Н. Ш. Галлямова
КОММУНИКАТИВНО-ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ АСПЕКТЫ
NURIA S. GALLIAMOVA
COMMUNICATIVE-INTENTIONAL DICTIONARY: THEORETICAL AND APPLIED ASPECTS
НурияШайхразиевна Галлямова
Кандидат педагогических наук, доцент Башкирского государственного университета ► gal-nuriya@yandex.ru
В работе рассказывается о новом типе активного словаря — интенционально-коммуникативном. Основная задача этого словаря — дать функционально-прагматическое описание речевой коммуникации: от интенции, коммуникативного намерения, до ее реализации при помощи различных средств, предоставляемых языком. В статье дается содержательная характеристика словаря, раскрываются его научно-теоретические основы.
Ключевые слова: лексикография, антропоцентрические словари, лексикографическое портретирование, интенция, реализация коммуникативного намерения.
The article tells about a new type of active dictionary — intentional-communicative, the basic task of which is to describe functional and pragmatic aspects of the functioning of speech: from intention of the communicative intent to its realization using various language methods. The article describes the content characteristics of the dictionary, scientific and theoretical base of research.
Keywords: lexicography, anthropocentric dictionaries, lexicographic portraiting, intention, realization of communicative intention.
На протяжении ряда лет1 автор работает над созданием активного прагматического словаря — коммуникативно-интенционального, основная задача которого — дать практическое, системное описание коммуникативных потребностей общающихся. Направление описания — от интенции, коммуникативного намерения к языковым и речевым средствам ее реализации. Выбор в качестве единицы описания речевой интенции обусловлен значимостью данного компонента в структуре коммуникативного акта. Именно с него начинается общение, речевая деятельности вообще: не будет мотива, интенции — не состоится и сам акт коммуникации — в нем просто не будет надобности.
Работа над словарем выполняется в русле нового направления лексикографических исследований — антропоцентрического. Наиболее полно идеи антропоцентрической лексикографии представлены в работах Ю. Д. Апресяна, В. Н. Телии, Ю. Н. Караулова и др.
Каждая интенция представляет собой сложное системное образование, в котором отражается как собственно языковая, так и когнитивная, ментальная сущность. Мы предлагаем интегральное комплексное описание интенций, включающее: 1) анализ средств номинаций интенций; 2) описание условий успешности: семантических, прагматических и иных правил их функционирования; 3) описание и систематизацию возможных способов речевой реализации данной интенции с учетом
различных ситуативных переменных. Думается, что подобный подход позволит получить наиболее полный речевой «портрет» соответствующего коммуникативного акта, даст пользователю полную информацию о специфике его функционирования в процессе реальной коммуникации.
Кроме принципа интегральности и комплексности в основе построения словаря реализуются принципы активности и системности, принцип ориентации на реальную речевую деятельность, представленную в «наивной» языковой картине мира носителей данного языка. Перечисленные принципы составляют теоретическую концепцию словаря и определяют тот качественный и количественный объем информации, который должна содержать каждая словарная статья.
Актуальность исследования определяется неизменным интересом к проблемам порождения и функционирования речевой деятельности, неразработанностью многих вопросов, связанных с процедурой лексикографического описания семантических и прагматических аспектов речевого общения. Словарь может использоваться в переводческой деятельности, в практике обучения русскому языку как неродному и иностранному, в качестве содержательной основы учебников, ориентированных на коммуникативное обучение.
Следует сказать, что идея создания подобного словаря не нова; посылки к его созданию намечены в научной литературе. Так, можно назвать работы Н. И. Формановской и А. А. Акишиной, где с грамматических и риторических позиций описаны устойчивые речевые формулы приветствия, обращения, знакомства, просьбы, извинения и др., словарь русского речевого этикета А. Г. Балакай. Близок к нашему пониманию замысел создания «Обыденной риторики» Т. В. Шмелевой, предполагающий описание правил пользования языком в повседневном общении, работы самарских коллег в области создания энциклопедии речевых жанров2, проект словаря коммуникативов И. А. Шаронова, работы А. Р. Арутюнова и П. Г. Чеботарева и др.
Все эти исследования представляют собой разрозненные наблюдения, по существу, единого
явления, что свидетельствует о важности рассматриваемой проблемы, о необходимости всестороннего изучения данного вопроса и его теоретического осмысления.
Работа над словарем осуществляется автором поэтапно. На первом этапе нашей целью был отбор обозримого и хоть сколько-нибудь ограниченного списка интенций говорящего, параллельно была начата работа по выявлению и отбору языковых и речевых единиц, реализующих отобранные интенции в процессе коммуникации. Первый опыт систематизации полученных результатов был представлен в учебном коммуникативном словаре «Общаемся на русском языке» [2]. Второй этап является продолжением первого и включает в себя выявление и описание интенционально-семантических групп, интенционально-семантических полей. ИСГ включает в себя номинации интенций, различающихся прагматическими оттенками интенцио-нального значения. Каждая из них характеризуется своим прагматическим контекстом — набором коммуникативных смыслов, более детально отражающим существенные признаки анализируемого речевого акта. Выделение и описание этих коммуникативных смыслов есть собственно второй аспект функционально-прагматического анализа интенций: выявление и описание условий и правил функционирования и реализации их в реальном процессе коммуникации. Это самая трудоемкая работа. Завершится она должна составлением собственно интенционального (коммуникативного) словаря.
Единица описания
Несмотря на особую роль интенции в процессе речевого общения, ее научное, психолого-методическое и, тем более, лексикографическое описание только начинается, хотя в последнее время наблюдаются значительные сдвиги в решении данной проблемы. Главная трудность изучения интенций заключается в сложности и уникальности самого объекта исследования. Начать хотя бы с того, что не до конца четко определено само понятие «интенция». Несмотря на то что ни одно из современных исследований, связанных с проблемами речевой коммуникации, не обходится
без употребления данного термина, однозначного определения ему не существует. Не останавливаясь подробно на истории вопроса, отметим наше понимание данного термина.
Известно, что понятие намерения (интенции) говорящего было введено в категориальный аппарат теории речевого акта последователями Дж. Остина с целью уточнения его идей относительно иллокутивного уровня анализа речевого акта. Высказываясь, мы хотим, чтобы собеседник понял не только что мы говорим, но также и для чего, почему, с какой целью мы так говорим. Эта воздействующая сила, с помощью которой высказывание и становится речевым действием в полном смысле этого слова3, получила название иллокутивной силы, реализуемой в иллокутивном акте. Последний представляет собой действие, совершаемое человеком в процессе речи и посредством речи. Каждый речевой акт соотносится с иллокутивной функцией и вне ее не существует. Поэтому тип иллокутивной функции (иллокутивной направленности) определяет и тип речевого акта. Типовая иллокутивная функция речевого акта включает в себя собственно иллокутивный потенциал и иллокутивную силу. Иллокутивный потенциал представляет собой совокупность коммуникативных возможностей, присущих отдельному высказыванию. Иллюстрируя данное положение, Е. В. Падучева приводит такой пример: высказывание Ружье заряжено может быть употреблено с иллокутивной функцией «Сообщаю тебе»; «Предупреждаю тебя»; «Я утверждаю»; «Я заметил», «Я угрожаю тебе» и т. д. Однако в конкретном речевом (иллокутивном) акте реализуется лишь одна из этих иллокутивных функций, представляющая собой иллокутивную силу данного конкретного речевого акта, совпадающую с реализацией коммуникативного намерения, интенцией говорящего [6: 226-231].
Итак, иллокутивная сила совпадает с коммуникативным намерением, интенцией говорящего. Если, например, при произнесении некоторого высказывания реализуется коммуникативное намерение извинения, то данное высказывание имеет иллокутивную силу извинения. Иными словами, интенция относится к иллокутивной
силе как значение к функции. В формуле речевого акта F/p/, предложенной Дж. Р. Серлем [8: 151], где F — иллокутивная сила высказывания, а р — пропозиция высказывания, суждение, коммуникативное намерение, интенция говорящего включается в Е
Лексикографическое описание интенций становится возможным в силу того, что интенции отражаются языковыми знаками так же, как любая другая конкретно наблюдаемая реальность. В настоящее время уже не является вольностью утверждение о возможности исчисления коммуникативных потребностей общающихся. Существует ряд работ, в которых практически одновременно с разных позиций решалась эта задача. В качестве примера можно привести диссертационное исследование автора, в котором проблема представления конечного списка коммуникативных потребностей общающихся решалась в учебных целях, а также диссертационное исследование Е. П. Савельевой4.
Функцию номинаций речевых интенций коммуникантов выполняют как глаголы5, так и существительные, отражающие различные аспекты речевого поведения. Тестом для выявления таких единиц является: а) наличие семы «говорить», т. е. идея речепроизводителя; б) обозначение процесса или продукта речевого действия, соотносимого с прагматическим типом иллокутивного акта (идея «речевого выражения»); в) направленность на адресата. Первые две семы для данных единиц обязательны6.
Анализ списка номинаций речевых интен-
" 7
ций7 показал наличие в нем целых списков языковых единиц — интенционально-семантических групп (ИСГ), — объединенных между собой общностью категориального интенционального смысла, например: обещать, клясться, присягать, зарекаться и под. Каждая из этих единиц, представляя прагматический вариант исходной интенции, характеризуется своим набором коммуникативных характеристик, более детально отражающих существенные признаки анализируемой коммуникативной ситуации, и своими собственными средствами речевой реализации. Описание этих характеристик — наиболее важный аспект
анализа. Думается, что данная информация должна быть включена в словарную статью, поскольку знание именно этой информации создает вокруг интенции тот прагматический контекст, без которого невозможна корректная ее реализация в речи. Пользователь словаря должен получить целостное представление об условиях протекания речевого действия, обусловленного данной речевой интенцией.
В настоящее время автором описано более восьмидесяти ИСГ, ждут своего описания еще около ста. В сущности, функционально-прагматическое «портретирование» той или иной интенции — это отдельное самостоятельное научное исследование.
Ограниченные рамками статьи, приведем для примера функционально-прагматическое описание интенции «обещание, клятва».
ИСГ Обещание, клятва
Обещание, обещать, давать/дать обещание; обязательство, обязываться, давать/дать (брать/ взять) обязательство; давать/дать честное слово, давать/дать слово; посул, сулить/посулить 18, пообещать; гарантия, гарантировать, заверять; ру-чательство1, порука, ручаться, брать/взять на поруки, дать/давать поруку (уст.); клятва, клясться, давать клятву; божба, божиться, целовать крест; присяга, присягать, давать присягу; обет, давать обет; зарок, зарекаться, давать зарок, закаяться, закаиваться; заключать, держать пари, ударить (ударять)/бить по рукам; договор, заключать/подписывать договор; контракт, заключать/подписывать контракт; соглашение2, заключать/подписывать соглашение; сделка, заключать/подписывать сделку; перемирие, заключать/подписывать перемирие, заключать/подписывать мир; договориться, сговориться, условиться; сговор2, сговориться!, заключить сговор2; сговор1, сговорить, заключить сговор.
Родовой набор коммуникативных смыслов (условия успешности), объединяющих все интенции анализируемой ИСГ:
- говорящий (Х), осуществляя определенное речевое действие, берет на себя обязательство перед слушающим (У ) или перед самим собой совершить нечто (Р);
- пропозициональное содержание таких высказываний состоит в том, что говорящий (Х) совершит некоторое будущее действие (Р) (сделает так, чтобы мир соответствовал словам);
- психологические состояния (условия искренности), выражаемые говорящим, заключаются в том, что говорящий собирается осуществить некоторое действие (Р);
- предварительные и существенные условия, необходимые для осуществления речевого акта «обещание, клятва», следующие: а) Х в состоянии совершить Р; б) Х считает Р полезным для У или для себя; в) Х и У считают, что Р не относится к числу событий, которые произойдут сами собой.
Мотивом интенции Х может быть: а) желание, просьба, требование У; б) затруднительная для У или для У и Х одновременно ситуация, изменение которой предполагает участие Х или У или их обоих одновременно; в) долг Х перед У (Х считает себя должным перед У или имеет с ним определенную договоренность).
«Обещание, клятва» — конвенциональный речевой акт. Конвенциональные установления (правила, законы, принципы, норм и т. п.), или со-циумная пресуппозиция данного речевого акта, включают следующие моменты.
1. Если Х что-то обещает У, то между ними должна присутствовать некоторая степень знакомства (мы не можем обещать что-либо и тем более клясться в чем-либо совершенно незнакомому человеку).
2. Давая слово, говорящий берет на себя определенные обязательства перед адресатом по выполнению предполагаемого действия. Эти обязательства накладывают на говорящего определенную меру ответственности: в случае невыполнения обещания адресат имеет право принимать соответствующие меры: наказывать, стыдить, осуждать, предавать огласке неблаговидный поступок (нарушение слова) говорящего и т. п.
3. Говорящий, в случае невыполнения обещания, может лишиться доверия, которым он пользуется у адресата, и не только у него, но и у окружающих: «Я знаю, что, если я не сделаю Р, люди не будут верить, когда я буду говорить,
что сделаю что-то». Это то, что в терминах примитивов сформулировано А. Вежбицкой [1] следующим образом: «Я знаю, что, если я не сделаю Р, люди не будут верить, когда я буду говорить, что сделаю что-то»9. Мы бы добавили: «... и будут осуждать или презирать меня за это».
Перечисленные смыслы относятся к тем общим знаниям, входящим в когнитивную базу, без которых невозможно успешное осуществление данного коммуникативного акта.
Видовой набор коммуникативных смыслов.
1. Фактор адресата. Ситуация реализации речевого акта «Обещание, клятва» в основном предполагает два обязательных члена: адресанта и адресата. При этом направленность речевого акта может быть различной. Есть интенции, которые могут обозначать как акт, где адресант и адресат — разные лица, так и акт, где адресант и адресат — одно и то же лицо — говорящий, т. е. поклясться, пообещать и дать слово можно и другому, и самому себе. К таким двунаправленным речевым актам относятся интенции обещать, дать (давать) обещание, клясться, дать (давать) клятву, дать (давать) слово, обязаться, клятвенно обещать и некоторые другие. Как правило, когда данные интенции направлены на самого адресанта, они сопровождаются кон-кретизаторами: поклялся в душе, дал обещание самому себе, поклялся перед самим собой, пообещал самому себе и под.: В его душе будто бы странно сошлись страсть и ненависть, и он хотя и дал, наконец, после мучительных колебаний, согласие жениться на «скверной женщине», но сам поклялся в душе горько отомстить ей за это... (Ф. М. Достоевский. Идиот).
К интенциям, где и автор, и адресат только одно лицо — автор, относятся интенции закаяться, заречься — «дать себе слово, зарок не делать чего-либо впредь»: Помилуйте, я, говорит, теперь закаялся: капли в рот не беру (Слепцов. Трудное время).
И, наконец, к интенциям, где автор и адресат только разные лица, и коммуникативный акт направлен только на адресата, относятся интенции сулить, посулить, побожиться, божиться,
присяга, присягать, обет, дать обет, поручительство, поручиться, гарантия, гарантировать, дать гарантию, заверять.
Кроме рассмотренных в данной ИСГ есть интенции, в которых направленность интенцио-нальной силы «круговая», одновременная: когда каждый участник коммуникативной ситуации выступает одновременно и в качестве адресанта, и в качестве адресата. Это такие интенции, как заключать/подписывать договор, контракт, соглашение, сделку, перемирие, договориться, сговориться, условиться, ударить (ударять)/бить по рукам, сговор2, сговориться1, заключить сго-вор2, заключать/подписывать мир, заключать, держать пари. Общий интенциональный смысл данных интенций — «взаимное обещание (обязательства) сторон по отношению к чему-либо».
2. Статус говорящего и адресата. Выбор формальных языковых способов выражения обещания (прежде всего выбор перфомативного глагола как показателя иллокутивной силы высказывания) диктуется совокупностью факторов социолингвистического характера: распределением коммуникативных и социальных ролей; характером отношений — официальные/неофициальные; ситуацией общения.
При несимметричных отношениях (когда Рх > Ру или Рх < Ру) возможны не все речевые акты, мотивированные интенциями анализируемой ИСГ. Эти ограничения соблюдаются, в первую очередь, при официальных отношениях. Официальность обстановки общения характеризуется тем, что обязательным компонентом коммуникативной ситуации является должностное лицо, позиционно занимающее приоритетную позицию. Эта позиция не позволяет говорящему, например, божиться, клясться, давать зарок, давать обет, сулить, заключать пари, зарекаться: *Начальник побожился перед сотрудниками... Это не логическая и не языковая аномальность, это пресуппозитивная неправильность, когда происходит нарушение, отклонение от норм. Могут быть и исключения, например, если говорящий и слушающий — приятели, то вне рабочей обстановки, при «возврате» к приятельским отношениям, степень речевой свободы может возрастать.
При симметричных отношениях, когда роли обоих участников ситуации равны (Рх = Ру), возможно использование всех речевых интенций ИСГ «Обещание, клятва». Функционирование их регулируется лишь официальным/неофициальным регистром общения.
3. Внеязыковые установления. Анализ интенций ИСГ «Обещание, клятва» с точки зрения данного параметра показал, что для большей части интенций анализируемой группы никаких специальных внеязыковых установлений не требуется. Обещать, клясться, зарекаться, давать слово можно в любых условиях, в любой обстановке и делать это не возбраняется никому. Такие же интенции, как присягать, давать присягу, давать обет, заключать контракт, заключать договор, держать, заключать пари и т. п., — мотивируют речевые акты, реализация которых обеспечивается определенным соотношением речевых и неречевых действий. Это так называемые институа-лизованные речевые акты: речевое действие признается успешным только тогда, когда выполняется ряд необходимых обстоятельств и действий. Так, давать присягу можно только при наличии у говорящего и адресата специальных полномочий, осуществляться данный речевой акт должен в особом месте и в особых условиях (ср., например, процедуру воинской присяги, обряд обета безбрачия у священников-католиков и др.). Пари чаще всего заключается в присутствии третьих лиц, которые выступают в роли свидетелей, оно же (третье лицо) «разбивает» руки заключающих пари, т. е. производятся обязательные, ритуализо-ванные неречевые действия.
4. Степень ответственности. Не все речевые интенции ИСГ «обещание, клятва» равнозначны с этой точки зрения. Например, такие интенции, как клясться, божиться, присягать, давать/ брать обязательство, давать обет, гарантировать, ручаться, заключать/подписывать договор, заключать/подписывать контракт, заключать пари, предполагают большую долю ответственности говорящего. Так, нарушение присяги (дезертирство, предательство Родины, нарушение присяги при даче показаний в суде и т. п.) преследуется законом, влечет за собой опреде-
ленное наказание; нарушение обязательств, договора, контракта, поручительства может повлечь за собой судебное разбирательство; нарушение клятвы, обета — предполагает в случае их нарушения наказание со стороны высшей силы. Интенции же обещать, давать обещание, давать слово, сулить, заверять предполагают только морально-этическую ответственность говорящего. Однако нельзя сказать, что последние интенции абсолютно равнозначны с точки зрения данного параметра. Наиболее «легковесной» с этих позиций представляется интенция сулить, не предполагающая, по мнению адресата, серьезного намерения со стороны говорящего сделать обещанное. Адресат испытывает недоверие к словам говорящего: Посулы примать — не устать ждать. Посуленное ждется. Посуленное данному не ближняя родня. На посуле, что на стуле: посидишь, да и встанешь и т. п. Обещание же связано с понятием чувства долга, чести, достоинства. По мнению английского философа Дэвида Юма, «...У нас нет иных мотивов, которые побуждали бы нас исполнять обещания, кроме чувства долга. Если бы мы думали, что обещаниям не присуща нравственная обязательность, мы не чувствовали бы склонности соблюдать их»10. Особенность русского менталитета по отношению к понятию «слово», «обещание», самым непосредственным образом связанного с понятием «честь», хорошо продемонстрирована Н. Михалковым в его фильме «Сибирский цирюльник»: «Здесь могут убить, обмануть, ограбить, но порою данное кем-то слово может цениться дороже бумаги с сургучной печатью, а неосторожно сказанное — привести к кровопролитию.» Особенно четко эта идея отражена в пословицах, поговорках и афоризмах: Честь чести и на слово верит. Лучше споткнуться ногою, нежели словом. Что сказано, то свято. Что сказано, то и сделано. Слово — олово (т.е. тяжело, веско). Слово лучше (крепче) печати. Кто в кони пошел, тот и воду вози. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Не молвя, крепись, а молвя, держись! И др.11 Однако, с другой стороны, обещание не юридический документ — за невыпонение его голову не снесут, отсюда — Обещанного три года ждут. От слова до дела — сто перегонов и др.
5. Степень самостоятельности высказывания (соотнесенность с остальной частью дискурса). Речевые акты, обусловленные иллокутивными смыслами интенций ИСГ «Обещание, клятва», как правило, иллокутивно зависимые речевые акты, т. е. акты, иллокутивное назначение которых всецело определяется либо иллокутивным назначением предшествующей реплики, либо предшествующей коммуникативной ситуацией. Обещая, давая слово, давая обет и т. п., говорящий стремится обосновать мотивы своего обещания, аргументирует, конкретизирует его:
— Вы не оставите меня, генерал, не уйдете?
— Я даю вам слово, что он приедет к вам сам, но теперь он нуждается в отдыхе (Ф. М. Достоевский. Идиот).
Таким образом, соотнесение высказывания, содержащего интенцию ИСГ «Обещание, клятва», с остальной частью дискурса — необходимое условие для всех интенций ИСГ «Обещание, клятва».
6. Невербальная характеристика. Интенции ИСГ «Обещание, клятва» не могут быть выражены неречевыми средствами, хотя некоторые из них в качестве обязательного компонента содержат невербальные средства. Так, интенции целовать крест, божиться обязательно сопровождаются соответствующими неречевыми действиями, интенция заключать пари сопровождается разбиванием рук спорящих, такие конвенциональные речевые акты, как давать присягу, давать обет, заключать договор, контракт, требуют, как уже было отмечено, определенной конвенциональной процедуры, включающей в себя, кроме произнесения определенных слов определенными лицами в определенных обстоятельствах, определенные ритуализованные неречевые действия.
7. Устная/письменная сферы употребления. Большинство интенций рассматриваемой ИСГ могут реализовываться и в устной и в письменной речи. Такие же интенции, как заключать договор, контракт, соглашение, функционируют в основном в письменной сфере общения. Причем если интенция заключать договор, соглашение, перемирие все же допускает устное употребление: ср.: Мы заключили устный договор (устное согла-
шение), то интенция заключать контракт реализуется только в письменной форме.
Особое место с точки зрения набора прагматических смыслов занимают в анализируемой ИСГ интенции клясться, божиться, целовать крест. Названные интенции включают в себя как минимум две коммуникативные ситуации.
1. Усиленное, торжественное обещание в условиях, когда Х не верит У , или когда Х трудно поверить, что Р: — Да отсохни у меня язык, если я у него попрошу хоть копейку! (А. Н. Островский. Не в свои сани не садись).
2. Торжественное уверение Х в истинности сообщаемой У информации: Оба — и Луков, и Воронин — стали креститься, что-де не брешут, провалиться им на сем месте, да проглотит их геенна огненная (Ю. Герман. Россия молодая).
Общим для этих двух ситуаций является то, что говорящий как бы берет в свидетели некую высшую силу, которая может покарать говорящего. Первое значение оставляет данную интенцию в ИСГ «Обещание, клятва», второе значение обосновывает включение данной интенции в ИСГ «Убеждать, уверять».
8. Степень интенсивности. Высказывания, преследующие одну и ту же иллокутивную цель и имеющие одинаковое пропозициональное содержание, могут различаться лишь стилем или энергичностью или силой, с которой эта иллокутивная цель подается (данный вопрос Серль рассматривает в двенадцатом и четвертом параметрах). Например: Я обещаю сделать это, Я торжественно клянусь сделать это и Вот те бог — сделаю! При этом речевой акт обещания имеет нейтральную стилистическую окрашенность, а речевой акт клятвы имеет экспрессивную стилистическую окрашенность. Такие речевые акты, как обещать, давать слово, обязательство, присягать, гарантировать, ручаться, употребляются в официально-деловой речи, а речевые акты — клясться, давать зарок, зарекаться, закаяться, сулить, божиться употребляются в разговорной речи.
Кроме рассмотренных параметров анализируемые интенции отличаются устной/письменной сферой употребления. Так, большинство интенций рассматриваемой ИСГ могут реализо-
вываться и в устной и в письменной речи. Такие же интенции, как заключать договор, контракт, соглашение, функционируют в основном в письменной сфере общения. Причем если интенция заключать договор, соглашение, перемирие все же допускает устное употребление: ср.: Мы заключили устный договор (устное соглашение), то интенция заключать контракт реализуется только в письменной форме.
Итак, нами был осуществлен прагматический анализ интенций ИСГ «Обещание, клятва», позволивший рассмотреть наиболее тонкие отличия рассматриваемых интенций, отличия, определяющие особенности функционирования речевых актов, мотивированных данными интенциями, в условиях реальной коммуникации. Проецируя полученные данные на словарь, мы будем иметь перечень тех семантических и прагматических правил, которыми должен руководствоваться говорящий при осуществлении данного акта.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Создание словаря является составной частью большого проекта по определению коммуникативной основы обучения русскому языку как неродному. Работа была начата еще в рамках кандидатского диссертационного исследования (1989-1991 гг.) [3] и имеет несколько промежуточных результатов: коммуникативный словарь «Общаемся на русском языке» [2], работа над которым осуществлялась при поддержке фонда «Культурная инициатива» в 1995-1996 гг., ряд статей, учебно-методический комплект элективного курса «Условия успешной коммуникации» (данный курс стал победителем конкурса «Учебники нового поколения», организованного Министерством образования и НФПК в 2004-2005 гг.).
2 Более подробный обзор работ, связанных с речежанро-вой тематикой, см. в работе: [9: 121-127]
3 То есть таким процессом, в результате которого происходят определенные изменения в мире. В данном случае это «...изменения в различных аспектах внутренней организации слушающего — в его знаниях, представлениях, ожиданиях, желаниях» [5: 293 ].
4 Следует сказать, что эти исследования осуществлялись практически параллельно, независимо друг от друга, что лишний раз свидетельствует об актуальности поднятой проблемы.
5 См. в связи с этим мнение Е. В. Падучевой о правомерности сближения иллокутивных функций с глаголами речи [6: 228].
6 Необязательность последнего параметра объясняется тем, что существуют речевые акты минимальной ориентированности на адресата — экспрессивы — они в большей степени замкнуты на самом говорящем.
7 Выявление интенциональной лексики, отраженной в языковой картине носителей русского языка, велось с учетом двух аспектов: статического — от системы языка — и динамического — в контексте речевой деятельности. Первое направление было реализовано путем отбора номинаций речевых интенций из Словаря русского языка С. И. Ожегова. Второй путь исследования речевых интенций предполагал их анализ в контексте речевой деятельности и источником при этом послужили тексты художественных произведений, киносценарии, а также записи устной речи.
8 Цифрой обозначается порядок значения по словарю С. И. Ожегова.
9 Цит. по : [4: 177].
10 Цит. по : [7: 363].
11 По материалам сборника В. Даля «Пословицы русского народа».
ЛИТЕРАТУРА
1. Вежбицка А. Речевые жанры // Жанры речи. Саратов, 1997.
2. Галлямова Н. Ш., Саяхова Л. Г. Общаемся на русском языке: Учебный коммуникативный словарь. Уфа, 1998.
3. Галлямова Н. Ш. Коммуникативный минимум как основа обучения устному речевому общению на русском языке в национальной школе (применительно к учащимся 5-6 классов башкирской школы): Дис. ... канд. пед. наук. Нижний Новгород, 1992.
4. Гловинская М. Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.
5. Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.
6. Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке: Семантика нар-ратива). М., 1996.
7. Разум сердца: Мир нравственности в высказываниях и афоризмах. М., 1989.
8. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986. С. 151-169.
9. Шмелева Т. В. Жанроведение? Генристика? Генология? // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Специализированный вестник. Вып. 8-9. КрасГУ, 2006. С. 121-127.
