CC BY
63
и континуальности - проявление асимметризма всей языковой системы в целом.
Дискретность функции отрицания определяет структуру концепта отрицания в виде таких его основных характеристик: отсутствие, несоответствие, отрицательная оценка и отрицательная коммуникативная реакция. Формирование отрицательного смысла на функциональном уровне базируется на матричном концепте «отрицание (или одна из его характеристик) + интерпретируемый концепт или концептуальная структура», представляющем собой единые знания. Это раскрывает особый статус отрицания как структуры языкового знания - его категориальноматричный формат.
Контекстная зависимость отрицательных концептуальных структур доказывает, что когнитивный характер отрицания можно определить как относительный, поскольку оно используется и воспринимается в значительной степени интуитивно, опираясь на знания и коммуникативную ситуацию. Способы выражения отрицания обусловлены и ограничены когнитивным опытом говорящего, коммуникативным контекстом и ценностной систе-
мой индивидуумов и социума. Существование различных форм имплицитно выраженного отрицания подтверждает, что отрицание - континуально-дискретная категория. Совмещенность в человеческом сознании дискретного и континуального даёт возможность уже имеющимся в языке средствам передавать реалии в объективном мире имплицитным способом. Вариативность имплицитных отрицательных форм представляет собой концептуальную структуру [7, с. 54-55].
Когнитивный этап смыслообразования отрицательной ФЕ предполагает исследования концептуализации знаний, в процессе которой образуется качественно новая косвенно-номинативная концептуальная структура. Концепт как мыслительный образ материального или идеального объекта, сформированный на основе аналитико-синтетической деятельности мозга, выступает основой фразеологической семантики - положительной или отрицательной. К особенностям фразеологического отрицания можно отнести большое количество случаев имплицитного выражения отрицания, что объясняется косвенно-производной природой ФЕ [12].
Библиографический список
1. Кубрякова, Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. - М., 2004.
2. Алефиренко, Н.Ф. Языковая картина мира и культура // Когнитивно-дискурсивные аспекты лингвокультурологии: коллективная монография. - Волгоград, 2004.
3. Болдырев, Н.Н. Отрицание как модусно-оценочный концепт // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: материалы регион. науч. конф. - Белгород, 2003. - Вып 7. - Ч. I.
4. Болдырев, Н.Н. Языковьые категории как формат знания // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2006. - № 2.
5. Болдырев, Н.Н. Концептуальная основа языка // Когнитивные исследования языка. Концептуализация мира в языке: коллектив. мо-ногр. - М.;Тамбов, 2009. - Вып. IV.
6. Болдырев, Н.Н. Категориальный уровень представления знаний в языке: модусная категория отрицания // Когнитивные исследования языка. Типы категорий в языке: сб. науч. трудов. - М.; Тамбов, 2010. - Вып. VII.
7. Пилатова, В.Н. Экспрессивное отрицание в современном английском языке: дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 2002.
8. Гак, В.Г. Прагматика и языковое варьирование // Языковые преобразования. - М., 1998.
9. Чистоногова, Л.К. Синтаксические фразеологизмы со значением отрицания в современной английской разговорной речи: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1971.
10. Мотов, С.В. Когнитивный аспект исследования категории отрицания // Филология и культура: материалы VII Междунар. науч. конф. -Тамбов, 2009.
11. Золотых, Л.Г. Когнитивно-дискурсивные основы фразеологической семантики. - Астрахань, 2007.
12. Илюхина, И.А. Когнитивные основы формирования культурной коннотации отрицательной фразеологической семантики: дис. ... канд. филол. наук. - Астрахань, 2010.
13. Карцевский, С.И. Об асимметрическом дуализме лингвистического знака // Звегинцев В.А. (сост.). История языкознания Х!Х-ХХ веков в очерках и извлечениях. - М., 1965. - Ч. 2.
Bibliography
1. Kubryakova, E.S. Yazihk i znanie. Na puti polucheniya znaniyj o yazihke. Chasti rechi s kognitivnoyj tochki zreniya. Rolj yazihka v poznanii mira. - M., 2004.
2. Alefirenko, N.F. Yazihkovaya kartina mira i kuljtura // Kognitivno-diskursivnihe aspektih lingvokuljturologii: kollektivnaya monografiya. - Volgograd, 2004.
3. Boldihrev, N.N. Otricanie kak modusno-ocenochnihyj koncept // Edinstvo sistemnogo i funkcionaljnogo analiza yazihkovihkh edinic: materialih region. nauch. konf. - Belgorod, 2003. - Vihp 7. - Ch. I.
4. Boldihrev, N.N. Yazihkovjihe kategorii kak format znaniya // Voprosih kognitivnoyj lingvistiki. - 2006. - № 2.
5. Boldihrev, N.N. Konceptualjnaya osnova yazihka // Kognitivnihe issledovaniya yazihka. Konceptualizaciya mira v yazihke: kollektiv. monogr. -M.;Tambov, 2009. - Vihp. IV.
6. Boldihrev, N.N. Kategorialjnihyj urovenj predstavleniya znaniyj v yazihke: modusnaya kategoriya otricaniya // Kognitivnihe issledovaniya yazihka. Tipih kategoriyj v yazihke: sb. nauch. trudov. - M.; Tambov, 2010. - Vihp. VII.
7. Pilatova, V.N. Ehkspressivnoe otricanie v sovremennom angliyjskom yazihke: dis. ... kand. filol. nauk. - SPb., 2002.
8. Gak, V.G. Pragmatika i yazihkovoe varjirovanie // Yazihkovihe preobrazovaniya. - M., 1998.
9. Chistonogova, L.K. Sintaksicheskie frazeologizmih so znacheniem otricaniya v sovremennoyj angliyjskoyj razgovornoyj rechi: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. - L., 1971.
10. Motov, S.V. Kognitivnihyj aspekt issledovaniya kategorii otricaniya // Filologiya i kuljtura: materialih VII Mezhdunar. nauch. konf. - Tambov, 2009.
11. Zolotihkh, L.G. Kognitivno-diskursivnihe osnovih frazeologicheskoyj semantiki. - Astrakhanj, 2007.
12. Ilyukhina, I.A. Kognitivnihe osnovih formirovaniya kuljturnoyj konnotacii otricateljnoyj frazeologicheskoyj semantiki: dis. ... kand. filol. nauk. -Astrakhanj, 2010.
13. Karcevskiyj, S.I. Ob asimmetricheskom dualizme lingvisticheskogo znaka // Zvegincev V.A. (sost.). Istoriya yazihkoznaniya XIX-XX vekov v ocherkakh i izvlecheniyakh. - M., 1965. - Ch. 2.
Статья поступила в редакцию 16.09.13
УДК 808.5
Nikonova T.N., Tolstyh L.I., Kulikova N.A. COMMUNICATIVE CULTURE OF OLD BELIEVERS OF THE MOUNTAIN
ALTAI. The article describes the main directions of research works of the authors, are considered national-cultural stereotypes held in the communicative culture of old believers of the Mountain Altai. The features of the old perception of the world, affecting the General rules of communicative behaviour.
Key words: communicative behaviour, old believers, verbal and non-verbal communication, speech genres.
Т.Н. Никонова, канд. филол. наук, доц., Горно-Алтайский гос. университет, г. Горно-Алтайск,
E-mail: [email protected]; Л.И. Толстых, канд. филол. наук, доц., Горно-Алтайский гос. университет, г. Горно-Алтайск; Н.А. Куликова, канд. филол. наук, доц., Горно-Алтайский гос. университет, г. Горно-Алтайск, E-mail: [email protected]
КОММУНИКАТИВНАЯ КУЛЬТУРА СТАРООБРЯДЦЕВ ГОРНОГО АЛТАЯ*
В статье раскрываются основные направления исследовательской работы авторов, рассматриваются национально-культурные стереотипы, бытующие в коммуникативной культуре старообрядцев Горного Алтая. Приводятся особенности старообрядческого мировосприятия, влияющие на общие правила коммуникативного поведения.
Ключевые слова: коммуникативное поведение, старообрядцы, вербальная и невербальная коммуникация, речевые жанры.
Исследования региональных вариантов культуры вызывает в последние годы все больший интерес. В процессе расселения русского этноса на огромных пространствах Евразии его культура приобретала локальные особенности, отражающие сложный многофакторный процесс адаптации. На уровне региональных сообществ складываются национально-культурные стандарты общения, которые стереотипны, чрезвычайно устойчивы, многие из них действуют почти без изменения в течение сотен лет, сохраняя на себе отпечаток древней культуры, подчас забытой или полузабытой.
Предметом специального исследования в последнее время становится речевое поведение населения локальных территорий. В результате исследований было установлено, что в каждой культуре поведение людей регулируется представлениями о том, как человеку полагается вести себя в типичных ситуациях в соответствии с их социальными ролями.
Коммуникативно-речевая культура старообрядчества Горного Алтая как лингвокультурологическое явление проявляется в процессе коммуникации и строительства знаний о мире, застывших в определенных структурах культурной и языковой среды. Она требует систематического описания.
Работа по изучению особенностей коммуникативной культуры старообрядцев Уймонской долины Республики Алтай проводится в трех основных направлениях: коммуникативное поведение и особенности культуры в вербальной коммуникации, коммуникативное поведение при невербальной коммуникация, речевые жанры бытового общения, вероисповедания и устного народного творчества.
Коммуникативное поведение человека - сложное явление, связанное с особенностями его воспитания, местом рождения и обучения, со средой, в которой он привычно общается, со всеми свойственными ему как личности и как представителю социальной группы, а также национальной общности особенностями.
Одним из компонентов речевого поведения является речевой этикет, который всегда направлен на формирование особого типа содержания. Разные народы могут значительно различаться между собой характером речевого этикета, однако есть общие правила, которые свойственны любому народу.
Существуют разные формы пословичного выражения правил речевого этикета, закрепленные в фольклоре и выражающие универсалии речевого поведения [1; 2].
Нормы речевого поведения стали темой многих пословиц, поговорок, то есть языковое самосознание отпечаталось в фольклорных формах.
Анализ пословиц, собранных во время экспедиций по селам Уймонской долины, позволяет выявить основные правила речевого поведения, в которых закреплены требования к речи, отношения народа к красноречию, этические нормы общения, особенности речевого поведения в определенной коммуникативной ситуации и др. Следует заметить, что наиболее многочисленную группу составлют пословицы и поговорки, предписывающие немногословие, сдержанность и неторопливость в выборе речевых средств:
и красно, и пестро, да все пустоцветом; лишнее слово досаду приносит; на грубое слово не сердись, на ласковое - не сдавайся; то-то не знавши, говорить не надо; не кричи о себе, жди, когда о тебе хоть тихо скажут; не отвечай на щипки -время покажет; не то мудрено, что переговорено, а то мудрено, что недоговорено; обидели - промолчи, проскорби, никуда не неси; придержи язык в беседе, а сердце в гневе; умный молчит, когда глупый ворчит и др.
Для исследуемой лингвокультурной общности особую значимость составляет умение искусно владеть речью, что также отражено в пословицах:
лучше ногой запнуться, чем языком; в умной беседе ума набираться, а в глупой - свой потерять; пустые речи и слушать нечего; каждому слову свое место; кто не умеет выслушивать, другим не дает сказать, тот неразумен; стара пословица, да про ново молвится; по разговорам всюды, а по делам никуды.
Таким образом, существуют общие правила коммуникативного поведения - вежливость, сдержанность, умеренность, - но помимо них есть особенности, характеризующие ту или иную лингвокультурную общность, что и отражается в системе паремий старообрядцев Уймонской долины. Так, особенностью их речевого поведения, является то, что в нем нет жесткой системы правил. Наиболее распространенная форма пословиц - наставления.
Одним из интересных направлений изучения коммуникативного поведения старообрядцев явилось рассмотрение их сме-ховой культуры через систему речевых жанров. В начале исследования культуры старообрядцев могло сложиться впечатление, что категория смеховости не характерна для речевой культуры старообрядцев. Но оказалось, что старообрядческий фольклор представлен большим количеством юмористических и иронических жанров. Этнографический материал также подтвердил присутствие смеха, шутки, юмора в обыденной жизни старообрядцев: при проведении праздников, в бытовом общении. Юмором был пронизан игровой досуг, он является своеобразной методикой обучения детей. В каждом фольклорном словесном жанре: эпическом, прозаическом, поэтическом, афористическом - есть произведения, имеющие смеховой элемент.
Смеховая культура старообрядцев неоднородна. Качество смеха, его направленность, реализация разнообразны и исторически изменчивы. Смех разоблачает, обнажает, вскрывает, существование социального неравенства, выступает против людей и законов, поддерживающих это неравенство, возвращает психологическое равновесие, нейтрализует страх, уравнивает людей разных социальных групп, возрастных категорий, разной степени образованности, психофизического состояния. В речевой культуре старообрядцев присутствуют разнообразные жанры устного народного творчества: бывальщины, притчи, пословицы и поговорки, приметы, песни, считалки, рассказульки и, конечно же, - частушки, в которых с разной степенью яркости проявляется категория смеховости.
Из представленного материала видно, что в устном народном творчестве в большей степени преобладает смеховость в частушках, пословицах и поговорках, рассказульках, даже в колыбельных песнях, менее - во всех остальных жанрах.
Типичной формой художественной образности пословиц и поговорок является ирония: Не хочет мыться, пускай чешется (и продавать не хочет и оставить не хочет); Этой бабе штаны только бы надеть (о женщине, похожей на мужчину); У него булавка в голове (о пьяном); Идет, как Христов оладушек (о пьяном); Осудила сорока курицу, когда сама на улице; У хорошей стряпки все ворота в тесте и так далее. Ирония свойственна народным пословицам потому, что они по своей жанровой природе требуют от человека проницательности, глубины взгляда, а именно этим чертам чаще всего сопутствует ирония.
Важной особенностью содержания частушек является необычная широта их тематики, эмоциональное разнообразие.
В частушке находят яркое выражение и острая публицистическая мысль, и любовное чувство, и едкая, убийственная сатира, и мягкий дружеский юмор.
А уймонские ребята Знают с кем знакомится:
У кого несутся куры И корова доится.
У кого какая баня-У меня из кизяков.
У кого какой матаня-У меня из кержаков.
Детский фольклор - обширная область устного народного творчества. К детскому фольклору относятся произведения, во-первых, созданные самими детьми, во-вторых, заимствованные детьми у взрослых, но переработанные в соответствии с психологией и потребностями детского возраста.
Колыбельные песни приобщают ребенка к человеческой речи, знакомят с окружающими его людьми, предметами, животными, содержат элементарные нравоучения, учат добру. Приди котик ночевать,
Приди Санюшку качать,
Я тебе за то коту,
За работу заплачу,
Красну шапочку сошью.
Тип смеха в них тяготеет к беззлобному смеху, к беспечности, веселости, доброте.
В связи с возрастными особенностями и характером времяпровождения ведущее положение в устном поэтическом творчестве занимает игрой фольклор. Игровыми припевами и игровыми приговорами или начинают игру, или связывают части игрового действия, также игровые припевы и игровые приговоры могут выполнять функции концовок. Точное воспроизведение быта и серьезных жизненных дел в их строгой последовательности имело цель путем многократного повторения игровых действий с малых лет привить ребенку уважение к существующему порядку вещей и обычаям, научить его правилам поведения. Как у дяди Трифона было семь сыновей,
Они не пили, не ели,
Друг на друга все глядели,
Разом делали вот так...
Своей внучке Леночке Отдаю все пеночки,
Петеньке голодному -Молока холодного.
Загадки представляют собой свод знаний и понятий народа о мире и о себе, но важно увидеть и другое: изображая мир, народ поэтизировал его. Согласно определению, данному Аристотелем, «загадка - хорошо составленная метафора». Однако загадка не всегда предполагает метафору; ряд загадок построен просто на образном или звуковом описании качественных или функциональных признаков скрытого предмета. Некоторые загадки представляют собой прямой вопрос. Иногда такие вопросы носят шутливый характер.
Например: Шла баба с пестом, упала задним местом, чем ударилась?
Некоторые загадки созданы способом комического словотворчества: Четыре ходастых, два бодастых, один хлестун.
Рассказульки - особый речевой жанр старообрядцев Уймон-ской долины, представляющий собой коротенький рассказ, чаще всего в форме диалога, содержащий неожиданный, смешной конец, как в анекдоте. Этот термин не встречается в научной литературе, описание такого жанра мы не нашли, можно предположить, что старообрядцы сами придумали это название, но исходя из их формы и содержания можно заметить, что они похожи на такой жанр устного народного творчества, как прибаутки.
- Фома, у тебя в избе тепло?
- Тепло. На печи в шубе терпеть можно.
- Что красен?
- Женится хочу.
- Что бледен?
- Женился.
- Выпьем?!
- Выпьем?!
- А деньги где?
- А шапка- то у тебя на что?
Особенности рассказулек заключаются в краткой форме, незначительном забавном содержании, в сюжете со смешным концом.
Таким образом, в коммуникативном поведении старообрядцев Уймонской долины категория смеховости присутствует в жанрах устного народного творчества. В основном она присуща таким речевым жанрам, как игровые припевы и приговоры, пословицы и поговорки, колыбельные песни, рассказульки и, конечно же, частушки.
В настоящее время исполнителями гранта ведется работа по составлению именника старообрядцев на основе собранного архивного материала советского времени. Этот вид работы интересен, с одной стороны, для реконструкции родословных старообрядческих семей, с другой стороны, - для выявления соотношения христианских и древнерусских имен в среде старообрядцев, а также их частотности в хронологическом плане.
В результате исследования антропологического пространства села Верхний Уймон выявлено, что люди, проживавшие в нем, имели самые разнообразные, интересные фамилии: За-теев, Карякин, Лысов, Лукиянов, Лазарев, Мельников, Микушин, Мякушин, Незелев, Першев, Петенев, Поутов, Смеркягин, Травников и др. Для исследования была сделана сплошная выборка фамилий, имен и отчеств из Похозяйственных книг Верх-Уймон-ской сельской администрации в период с 1940 по 1948 и с 1997 по 2006 гг. Обращает на себя внимание тот факт, что в селе проживало огромное количество людей, имевших такие фамилии, как: Огневы, Бочкаревы, Атамановы, Черновы - основатели села Верхний Уймон. Прямой потомок одного из первопоселенцев Лука Осипатрович Огнев, рассказывал: «Первым пришел Бочкарь, стал землю возделывать, а земля тут хорошая, плодородная. После другие селились. Лет 300 назад это было» [1, с. 17].
Собранный материал показал следующее:
Фамилии, часто употребляемые в период с 1940-1948 гг.
Бочкарев - 46 семей Атаманов - 23 семьи Огнев - 28 семей Агапов - 11 семей Фомин - 5 семей Чернов - 10 семей Черепанов - 12 семей Казанцев - 10 семей Кузнецов - 5 семей Клепиков - 7 семей Затеев - 6 семей Иродов - 3 семьи Ленский - 3 семьи
Редкоупотребляемые фамилии: Артюков, Ерополов, Третьяков, Караченцев, Ярополов, Незелев, Булатов, Килин, Смеркягин, Шебалин.
Фамилии, часто употребляемые в период с 1997-2006гг.:
Бочкарев - 20 семей Чернов - 13 семей Ленский - 11 семей Огнев - 11 семей Казанцев - 6 семей и др.
Иноязычные фамилии 1940-1948 гг.: Вардин (эстонец), Иризина Курточка (алтайка), Вардия Планета (русская, а отец -эстонец), еще жили казахи.
Иноязычные фамилии 1997-2006 гг.:Талантаев (алтаец), Хуцуяк (молдаван), Ташкинов (алтаец), Киркиш (белорус), Вейс, Орусов (алтаец), Исаметдинов (татарин), Агзаев (чеченец), Блага (молдаван), Челах (грек), Шныпко, Игнатенко, Шевченко, Сосен-ко, Цвилий - украинцы, Бобурганов (ингуш), Кутлумбаев (ингуш), Доготарь, Гурэу - молдаван.
Анализ материала обнаружил, что первые фамилии с. Верхний Уймон отсутствуют не только в справочниках и словарях, но и в книгах местных авторов. Собранный материал позволяет продолжить исследование в этом направлении: проследить динамику именника в контексте культуры региона и описать антропологическое пространство Верхнего Уймона, отражающее лингвокультурное сознание исследуемого языкового сообщества.
Работа второго направления проводится с учетом наличия / отсутствия, оправданности, выразительности, смыслового наполнения набора средств невербальной коммуникации в речи
реципиентов (составляется картотека описаний типичных жестов, сопровождающих высказывания, проводится наблюдение за расположением коммуникантов в пространстве, паралингви-стическими средствами и др.).
Согласно отчетам студентов, принимавших участие в экспедициях, обращает на себя внимание специфика таких невербальных сигналов старообрядцев, как взгляд, мимика, поза реципиента, физический контакт в ходе общения, манипуляция с предметами, жесты, дистанция общения, выбор места общения.
При характеристике взгляда отмечаются следующие особенности общения старообрядцев: в беседе смотрят только на того, с кем разговаривают (кто задал вопрос), как бы не замечая других присутствующих. Но не рассматривают своего собеседника. В основном смотрят в сторону, в пол или вдаль, но время от времени поднимают глаза на собеседника и внимательно смотрят ему в глаза. При встрече глазами не отводят взгляд, что не вполне характерно для русского коммуникативного поведения.
Обращаясь к мимике как важному средству невербального общения, отметим отсутствие ярких особенностей. Например, для старообрядцев, как и в целом для русской культуры, нехарактерна «хроническая улыбка». Феномен бытовой не-улыбчивости (И.А. Стернин) русского человека в старообрядческой среде проявился максимально возможно: у старообрядцев, с которыми довелось общаться, улыбка - искреннее отражение хорошего отношения и личного расположения к понравившемуся собеседнику. Мы отметили улыбку в основном только при прощании.
Особенности старообрядческого мировосприятия отразились и в позах реципиентов. Их позы сдержаны и несколько формальны по своему характеру. Если они сидят, руки лежат на коленях. Не ставят локти на стол. Гостю сразу предлагают присесть. При сидении не занимают много места. Если они стоят, то руки обычно соединены на уровне живота, часто при этом держат какой-нибудь предмет (очки, книгу). Женщины в такой позе руки держат под передником.
Физический контакт в ходе общения наблюдается крайне редко. Это наблюдалось только в случае, когда надо было продемонстрировать на ком-то сказанное. Например, Еремина Нина Игнатьевна (с. Катанда) демонстрировала действия при чтении заговора на студентке из исследовательской группы. Прикосновение в русской коммуникативной культуре выступает как признак доброго отношения, доверия к собеседнику, стремления развивать контакт. В среде старообрядцев по отношению к «мирским» подобное наблюдается только при прощании: касание руки или плеча в знак доброжелательности.
Студентами отмечена также привычка практически всех реципиентов что-либо держать, перебирать или вертеть в руках (очки, полу одежды, костыль, книгу). Время от времени они откладывают предмет в сторону, потом опять берут его.
Жестикуляция у старообрядцев выражена слабо. Характерна жестикуляция при указании на что-либо в пространстве. Жест при этом производится открытой рукой, далеко отходящей от корпуса, с широкой амплитудой.
Отмечается, что в целом коммуникативное поведение старообрядцев Уймонской долины характеризуется большой сдержанностью как вербально, так и невербальной.
Изучение особенностей речевых жанров составляет третье направление в данном исследовании. Среди жанров устного народного творчества выявлено превалирование жанров, отражающих религиозную ментальность населения (притчи, молитвы, переложение библейских сюжетов, сказания, заговоры).
Так, притча - один из древнейших жанров литературы и устного поэтического слова - сохранилась и развивается и в устном народном творчестве лингвокультурного общества старообрядцев. Именно в среде старообрядцев активно бытуют не только евангельские притчи, но рождаются свои притчи с узнаваемым хронотопом. Часто притчи имеют трансформированный вид евангельского образца: во-первых, следует отме-
Библиографический список
тить сюжетные изменения; во-вторых, притча имеет и жанровое смещение: часто она заканчивается сказочной присказкой. Но, несмотря на такие изменения, прочтение притчи остается таким же, как и прочтение классического варианта.
Интересно, что большинство притч Верхнего Уймона состоят только из одной части, даже несмотря на то, что часто их сюжеты и персонажи заимствованы из Евангелия (Притча о блудном сыне, притча «Бог велел пополам делить» и другие). Думается, что «усеченная» структура притч старообрядцев определяется устной формой бытования. Она требует от жанра лаконизма и краткости.
У старообрядцев Уймонской долины встречаются притчи, в которых изменен хронотоп: в них содержатся названия сел и даже имена собственные. Такие изменения хронотопа интересны с точки зрения преобразования жанра в конкретной лингвокультурной общности в отдельно взятой местности. Объясняется желание уймонского рассказчика достичь большего влияния на собеседника через создание эффекта сопричастности местных жителей, их предков к описываемому событию.
Часто изменения хронотопа лежат в основе перехода жанра притчи в другой жанр - бывальщину:
Однажды мужик скакал ночью из Тихонькой в Верхний Уймон верхом на лошади, и вдруг на дороге бегает ягнёнок. Он слез с коня, взял ягнёнка на руки, сел с ним в седло и поехал дальше.
Проехал первый притор, конь фыркает и идти не хочет. Мужик удивляется, думает про себя, что это такое. Взглянул на дорогу, а у ягнёнка ноги до полу уже достают. Он испугался того ягнёнка и бросил его. А ягнёнок захохотал и исчез. А мужик приехал домой сам не в себе.
В арсенале уймонских притч есть притчи с абтрактными героями, олицетворяющими людские пороки. Это притчи про Отень и Лень:
Лежат Отень и Лень на печи, из печки уголь упал. Печка загорелась. Лень предложила Отеню: «Давай слезем!» Отень говорит: «Я буду лежать». Огонь подошёл к ним. Лень сползла, отень - сгорел!
Мораль такова: Отень ещё хуже лени. (Записано у Прокофьевой Ефрасиньи Яковлевны).
Изучение речевых жанров старообрядцев Уймона показало, что набор традиционных жанров бытового общения старообрядцев мало чем отличается от традиционного набора подобных жанров «мирских». При этом яркую особенность этим жанрам придает наполнение их лексического, грамматического уровней организации текста, уровень невербальных средств общения часто подчеркивает особенности бытования жанров.
Как известно, будучи отражением системных отношений реальной действительности, стандарты общения, обслуживающие ту или иную относительно замкнутую сферу взаимодействия людей, образуют ритуал (обряд, церемонию), точнее, один из структурных уровней ритуала — коммуникативный.
Характеристика фактических поведенческих тенденций и ритуальной специфики, свойственной группам старообрядцев Уймонской долины Республики Алтай, является следующим этапом в исследовании особенностей коммуникативной культуры данной лингвокультурной общности. Обращение к ритуалам как к нематериальной культурной памяти, хранимой в человеческих умах, проявляющейся в традициях, вызывает сегодня глубокое беспокойство. Темпы утраты традиционной духовной культуры, ставшие особенно очевидными в современных условиях, приобретают катастрофический характер: за считанные годы безвозвратно исчезает то, что сохранялось в виде реликтов, а то и самостоятельных культурных единиц, с древнейших времен.
* Издание осуществлено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Коммуникативная культура старообрядцев Горного Алтая в аспекте речевых жанров» РГНФ. Проект № 12-14-04004 а.
1. Кучуганова, РП. Уймонские староверы. - Новосибирск, 2000.
2. Куликова, Н.А. Пословицы и поговорки в коммуникативной культуре старообрядцев Горного Алтая (интерпретация скрытых смыслов) // Мир науки, культуры, образования. - 2012. - № 3(34).
Bibliography
1. Kuchuganova, R.P Uyjmonskie staroverih. - Novosibirsk, 2000.
32G
2. Kulikova, N.A. Poslovicih i pogovorki v kommunikativnoyj kuljture staroobryadcev Gornogo Altaya (interpretaciya skrihtihkh smihslov) // Mir nauki, kuljturih, obrazovaniya. - 2012. - № 3(34).
Статья поступила в редакцию 16.09.13
УДК: 81-2
Kurlova E.A. THE ASSOCIATIVE SEMANTIC FIELD TOURIST: STRUCTURE, DYNAMICS AND CONTEXT. The
paper presents the analysis of the associative semantic field tourist on the basis of Russian glossaries, thesaurus, Russian associative dictionary under the editorship of YU.N. Karaulov, free associative experiment and context.
Key words: associative semantic field, lexical semantic group, associative-verbal field, associative potential, contextual potential.
Е.А. Курлова, аспирант Национального минерально-сырьевого университета «Горный», г. Санкт-Петербург, E-mail: [email protected]
АССОЦИАТИВНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ «ТУРИСТ»: СТРУКТУРА, ДИНАМИКА, ТЕКСТОВЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ
В статье рассматривается ассоциативно-семантическое поле турист на основе данных различных лексикографических источников; проводится анализ ассоциативного потенциала лексем турист и туризм по данным «Русского ассоциативного словаря» под ред. Ю.Н. Караулова, а также по данным свободного ассоциативного эксперимента; анализируется контекстный потенциал данных лексем.
Ключевые слова: ассоциативно-семантическое поле, лексико-семантическая группа, ассоциативновербальное поле, ассоциативный потенциал, контекстный потенциал.
В современном русском языке семантическое поле отдых имеет сложную структуру. Данные различных лексикографических источников позволяют выделить различные денотативные признаки ядерных лексем поля отдых, отдыхать и отдохнуть: устранение усталости; восстановление сил; состояние покоя; состояние, свободное от работы; непродолжительный перерыв в работе; сон; перерыв для длительного отдыха; пенсия. Несмотря на диффузность этих признаков использование пространственно-временных координат (продолжительность и характер локализации) позволяет выделить конкретный сегмент семантики отдыха, а именно - продолжительный отдых с изменением постоянной локализации, т.е. отпуск или каникулы.
Семантику данного фрагмента формируют наименования места отдыха, времени отдыха, формы его организации, а также наименования субъекта отдыха. В основных идеографических словарях русского языка не выделяется особая лексическая группа наименований субъектов отдыха. Однако общая сема человек, находящийся на отдыхе позволяет выделить такую группу и включить в нее лексемы: дачник, курортник, отдыхающий, отпускник и турист. Интересующая нас лексема турист относится к группе наименований субъектов отдыха.
Данная лексема, восходящая к французскому touriste, в словарях иностранных слов толкуется как человек, занимающийся туризмом; участник туристской поездки, похода и т.д., а лексема туризм в свою очередь получает следующее толкование: вид активного отдыха - путешествия (поездки, походы), совершаемые организованно или самостоятельно для отдыха, со спортивными (горный, водный, лыжный) и познавательными (научный) целями [1]. Таким образом, в семантике лексем турист и туризм содержится несколько денотативных признаков, к которым в первую очередь относятся: «отдых», «путешествия», «спорт/элементы спорта», «познавательные цели».
В большинстве толковых словарей («Словарь современного русского литературного языка» под ред. К.С. Горбачевича (БАС); «Словарь русского языка» под ред. А.П. Евгеньевой (МАС); «Словарь русского языка» С.И. Ожегова) лексема турист толкуется как человек, занимающийся туризмом (ср.: туризм - путешествия, специально организованные, совершаемые для отдыха и с познавательными целями, иногда с элементами спорта). Показательно, что в «Толковом словаре современного русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова лексема туризм определяется, как вид спорта: вид спорта - путешествия, в которых развлечение и отдых соединяются с образовательными целями. При этом в толковании выделяется не зафиксированный ранее содержательный признак: развлечения.
В «Большом толковом словаре» под ред. Л.Г. Бабенко лексема туризм определяется как вид спорта, представляющий собой групповые походы, имеющие целью физическую закалку организма, соревнования на выносливость, скорость передвижения и др., а также путешествия, специально организованные, совершаемые для отдыха и с познавательной целью (без элементов спорта), т.е. в этом словаре четко разграничиваются два денотативных признака, а именно: туризм - вид спорта и туризм - путешествия, совершаемые для отдыха, развлечения без элементов спорта.
Несмотря на то, что семантический объем лексемы туризм по данным толковых словарей, а также словарей иностранных слов ограничен одним значением, можно говорить о выделении двух основных денотативных признаков данной лексемы: 1. вид спорта, 2. путешествия, совершаемые для отдыха, развлечения с познавательными целями. Ср. также иллюстративные примеры из толковых словарей: 1. В соревнованиях по туризму приняли участие старшеклассники нескольких школ. 2. На площади перед крепостью, где больше всего любят гулять туристы, можно сфотографироваться (В. Аксенов).
Поскольку ассоциативно-вербальные поля моделируют «активный режим работы языкового сознания носителя» [2: 70], выход за рамки лексикографически фиксируемого значения обнаруживает «не только актуально осознаваемые и используемые в общении смысловые компоненты, связанные со словом, но и признаки, которые отражают общую информационную базу человека, его энциклопедические знания о предмете и явлении» [3: 99-100]. По данным «Русского ассоциативного словаря» под ред. Ю.Н. Караулова (РАС) содержание ассоциативно-вербальных полей турист и туризм свидетельствует об актуализации в сознании носителей русского языка второй половины ХХ-го века представлений о туризме как виде спорта, ср. поход, горы, в горах, в городе, в гору не пойдёт, высота, альпинист, ползет, скалолаз, пешеходный, водный (туризм), устал и др. В словаре зафиксированы частотные реакции, связанные с атрибутами активного отдыха (рюкзак, с рюкзаком, палатка, гостиница, без компаса, костер, лодка, сумка, велосипед, консервы, чайник, гитара и др.). В представлении носителей русского языка лексемы турист и туризм ассоциируются с активным отдыхом с элементами спорта, с отдыхом на природе, с палаткой, у костра, с гитарой, который имеет романтический оттенок, свойственный данной эпохе.
Поскольку РАС отражает сознание носителей русского языка конца ХХ-го века, для выявления динамики ассоциативновербальных полей турист и туризм в 2013 г. нами был проведен свободный ассоциативный эксперимент, в котором приняло
