CC BY
103
КОМИССИЯ М.И. КАЛИНИНА: ИЗ ИСТОРИИ
государственной помощи голодающим
(1921 г.)
Голод как социальное явление характеризуется длительной недостаточностью питания больших групп населения. В отличие от голода скрытого (недоедание, когда в рационе питания отсутствуют или недостает жиз-
ненно необходимы« компонентов) явный голод - обыганыш спутник стихийных и социальных потрясений (наводнения, землетрясения, неурожая, войны), вызывающих резкое уменьшение количества обыгчнык для данной местности пищевых продуктов. Обыщенное, веками сложившееся в России понятие «голод», которое В.И. Даль толковал как «позыв на еду, несытость», после прихода к власти большевиков приобрело куда более устрашающий смысл. Новую, большевистскую, интерпретацию ему дал председатель ВЦИК М.И. Калинин: «Словом «голод» мы обозначаем такое положение, когда нужда в пище достигает высшего предела и является уже неодолимой, безвыходной, как стихийная сила, когда население умирает не только от разного вида эпидемий, развивающихся на почве истощения, как тиф, туберкулез и прочие болезни, заражающие людей даже и при хорошем питании, но и непосредственно от недостатка питания - голодной смертью»1.
Первые известия о случаях смерти от голода пришли в Москву в феврале 1921 г. из Самарской губернии, где «ввиду неурожая 1920 года и взысканной непомерной разверстки в 10 млн. пудов» крестьяне стали голодать уже с января, а «в половине февраля начались голодные заболевания и смертные случаи»2. Таков был закономерный результат продразверстки: каких-либо запасов у подавляющего большинства крестьян не осталось. При этом в печати «помещать статьи о голоде не позволялось»3.
В середине февраля ЦК РКП(б) разослал местным партийным организациям циркуляр, подписанный секретарем ЦК В.М. Молотовым и заместителем заведующего Агитационно-пропагандистским отделом Я. Яковлевым. В нем говорилось: «Голод на Волге усиливается. Голодает до 13 млн человек, десятая часть всего населения Республики. До настоящего времени помощь еще мала или случайна, в ней еще преобладают формы частной благотворительности, продуктовая помощь значительно уступает денежной». Далее формулировалась задача: «В настоящий момент в связи с окончанием в марте подготовительных работ к сельскохозяйственной кампании ЦК выдвигает задачу борьбы с голодом как боевую массовую политическую и деловую кампанию. В ней должны принять участие все без исключения члены партии, причем ответственность за ход кампании возлагается целиком на Облбюро, Губкомы и Укомы»» Потом давались разъяснения, что «помощь голодающим только тогда даст необходимые результаты, когда она превратится в постоянную, систематическую революционную деловую работу», и предлагались мероприятия: «Основной лозунг, данный партией, - “Десять обеспеченных кормят одного голодного”, должен быть осуществлен во что бы то ни стало. Перед партией стоит задача добиться того, чтобы рабочий отчислял добровольно 3 фунта в месяц; чтобы каждые 30 рабочих и служащих усыновили одного ребенка; каждый крестьянин должен дать голодному не меньше 3 фунтов хлеба в месяц; каждые 10 дворов должны принять на свое содержание 1 ребенка». Завершался циркуляр объявлением даты начала кампании - 15 марта - через «фундаментальную проверку помощи» и началом «Двухнедельника», вышвляющего «все недостатки»4.
Итак, началом катастрофы в циркуляре признавался февраль, а потому и оснований объяснять причины голода последующей засухой, что станет доминирующим в советской историографии, нет. Как нет и оснований относить, как делали советские историки, предлагавшиеся ЦК начинания к осени 1921 г.5.
17 февраля было принято постановление Президиума ВЦИК «Об организации комиссии ВЦИК по оказанию помощи сельскому населению, пострадавшему от неурожая в Рязанской, Калужской, Орловской, Тульской и Царицынской губерниях». Первоначально в состав комиссии под председательством Калинина при заместителе П.Г. Смидовиче были включены «т. Каменев от Московского Совета, т. А.П. Смирнов от Наркомпрода и т. Селицкий от Всероссийского центрального совета профессиональных союзов». В ее компетенцию вошло разрешение вопросов о «точном установлении районов, наиболее пострадавшие от неурожая; руководство и наблюдение за всеми мероприятиями по оказанию помощи голодающим; объединение в области помощи голодающему населению мер, проводимых комиссариатами и центральными учреждениями». Допускалась «возможность употребить тот хлеб, который не удастся вывезти, для снабжения голодающего населения», тем самым Президиум ВЦИК косвенно подтвердил, что голод стал следствием изъятия у крестьян хлеба, но помощь тем же отобранным ранее хлебом обусловил его невывозом6.
27 февраля состав комиссии был увеличен за счет двух представителей Наркомпрода, и 1 марта 1921 г. она приступила к конкретной деятельности. Прежде всего определились с назначением заседаний по воскресеньям в 12 часов в кремлевской приемной Калинина.
На том же первом заседании, проходившем под председательством Смидовича, было рассмотрено семь вопросов. В частности, о причислении Череповецкой губернии к числу голодающих и организации продовольственной помощи беднейшему сельскому населению Балаковского, Пугачевского и Новоузенского уездов Саратовской губернии. Покровскому губпродко-му был отправлен запрос: «В каком виде и размере предполагается организация продовольственной помощи беднейшему сельнаселению...?»7 (Заметим: 15 марта и 13 апреля в Покровск пошли строгие предписания Наркомпрода о выделении семян для Трудовой коммуны Области немцев Поволжья8, что говорит о несогласованности действий и незнании ситуации. Зерна там не было, и все указания остались невыполненными).
Для понимания характера деятельности комиссии особенно важными представляются два других вопроса: «Об утверждении проекта обращения Комиссии к трудящимся и проекта объявления Президиума ВЦИК об организации Комиссии» и «О выфаботке организационного плана работы Комиссии по организации хозяйственной помощи сельскому населению...» По первому из них дали поручение члену коллегии Наркомпрода А.Б. Ха-латову и П.Г. Смидовичу, что при выполнении ими за установленный двухнедельный срок могло бы снять завесу молчания с нараставшей трагедии го-
лода. Только это случится не скоро: вначале оправданием станет болезнь Хала-това, затем подготовку обращения перепоручат одному Смидовичу, но 10 апреля его вариант признают неудачным и вновь переложат на Халатова9. В итоге о реальнык масштабах голода страна и мир узнают лишь летом 1921 г.
Главное положение разработанного плана состояло в «признании необходимым назначение от ВЦИК специальных уполномоченных в Губко-миссии по оказанию помощи сельнаселению для организации, руководства и наблюдения, возложив на уполномоченных председательствование в Губ-комиссиях», при этом «в основе организационной работы осталась инструкция НКПрода об организации продпомощи сельнаселению от 29 сентября 1920 года», то есть предписания того самого ведомства, деятельность которого и стала причиной голода. Прежние затребования отчетов и вызовы представителей с мест вновь повторялись как обязанность «уполномоченных ВЦИК представлять не менее раза в 2 недели поуездные отчеты и планы работ уездных и губернских Комиссий по установленной форме»10. Таким образом, план не вышел за рамки уже ставших привыиныши для большевистской верхушки бюрократических мер.
Следующее заседание комиссии состоялось 13 марта, когда работал Х съезд РКП(б). Члены комиссии, участвующие в его работе, свои обязанности поделили: по протоколу председателем заседания был записан Сми-дович, но подписал его Калинин. Симптоматично решение «вторично запросить Покровский Губпродком о мерах, принимаемых им для организации продпомощи беднейшему сельнаселению Балаковского, Пугачевского и Новоузенского уездов».
Больше всего времени ушло на обсуждение отчета «О работе Тульской Губкомиссии». Из отчета, в частности, следовало, что «Перераспределение (Изъятие зерна у имущих для неимущих. - В. П.) в Тульской губернии прошло весьма неудачно, что объясняется тем, что при перераспределении главное внимание было обращено на обеспечение семенами при весьма же незначительном продовольственном обеспечении сельского населения. Фонд перераспределения для потребления весьма ограничен и население относится к нему отрицательно»11.
Итогом заседания стало постановление из семи пунктов.
Было решено направить «предложение НКПроду в двухнедельный срок вышснить состояние заквашенной капусты в Тульской губернии и, в случае нахождения на квашпунктах капусты, не выщерживающей критики, передать таковую Тульскому Губпродкому для сельского населения», то есть голодающих решили спасать за счет сгнившей «квашкапусты1». Сверх того в «снабжение продовольствием штатных пунктов» вошла «обеспеченность 560 000 пуд. картофеля, находящегося фактически в губернии в картофелехранилищах», то есть ранее отобранного у крестьян.
Также было решено дополнить п. 7 инструкции Наркомпрода «об организации продпомощи сельнаселению»: в «случае невозможности организовать питательные пункты, в виде исключения продукты могут выдаваться
в сухом виде, причем раздача мотивируется особым протоколом, предварительно утвержденным Уездкомиссией. Продукты выдаются в сухом виде по удовлетворении потребности питательных пунктов». Порочность этого дополнения станет очевидной уже осенью, когда люди начнут в массе своей погибать именно от того, что, получив после продолжительного голодания продукты, стали потреблять их без всяких ограничений. Одновременно оно стало камнем преткновения для иностранных благотворителей, которые будут настаивать на организации питания голодающих только в помещениях столовых. К тому же использование сухих пайков создало большие возможности для «лазеек» и провоцировало расхищение продуктов.
«Ввиду неблагоприятных видов на снабжение питательных пунктов приварком (Мясом. - В. П.)», решили «предложить НКПроду сделать распоряжение Калужскому, Тульскому, Рязанскому, Орловскому и Царицынскому Губпродкомам на усиление охраны от вывоза из этих губерний продовольственных продуктов, как нормированных, так и ненормированных».
Наконец, Череповецкая губерния была внесена в список голодающих, в связи с чем решили «утвердить ежемесячную норму снабжения сельского населения Череповецкой губернии в 1/2 фунта и предложить НКПроду выдать единовременно для сельского населения Кирилловского, Тихвинского и Белоозерского уездов по 1 фунту соли»12. Хотя выщача соли в перспективе грозила усугублением страданий голодающих: рост потребления соли обыгч-но вызывается при использовании суррогатных продуктов с большим количеством воды, следствием чего является «голодная болезнь» в форме «отечной болезни», начинающейся с появления отеков в нижних конечностях.
Следующее, весьма непродолжительное, заседание комиссии состоялось 23 марта. В присутствии чегарех постоянных членов Калинина, Лоба-чева, Яковлева, Пауфлера был заслушан отчет Нестерова от Калужской губ-комиссии и принято решение признать ее работу «неудовлетворительной, предложить Губкомиссии в 10-дневный срок выработать реальный план организации помощи сельскому населению, пострадавшему от неурожая и представить его в Комиссию ВЦИК»13.
Из последующих трех заседаний комиссии, которые состоялись в апреле, особенно примечательны два.
На заседании, состоявшемся 3 апреля (присутствовали Калинин, Смидо-вич, Лобачев, Селицкий и Яковлев), заслушали сообщение Лобачева «О плане снабжения голодающего сельского населения». Им предполагалось для пяти губерний выделить хлеба и крупы: «Калужской - 40 000 пудов, Рязанской -40 000 пудов, Орловской - 10 000 пудов, Тульской - 10 000 пудов и Царицынской - 12 000 пудов». Подобная помощь, с учетом нескольких миллионов голодающих, была незначительной, но, с другой стороны, даже возможность оказания ее была под вопросом. Поэтому вполне резонно постановили: «Предложить НКПроду представить к следующему заседанию справку о фактическом выполнении нарядов для сельнаселения на все продукты по губерниям на 1 апреля с/г и перспективы на остальные месяцы».
Обсудили также «ходатайство Покровского губпродкома о даче специальных нарядов для сельнаселения за счет сокращения вывоза из Покровской губернии», вызванное тем, что на этот губпродком при недоедании собственного населения было возложено обеспечение зерном, для питания и на семена, трех уездов Саратовской губернии и Области немцев Поволжья. Из критической ситуации комиссия нашла такой выход: «Предложить Покровскому Губпродкому производить снабжение сельского населения за счет перераспределения, согласно распоряжения НКПрода»14.
Заседание комиссии, проходившее 10 апреля, имело особое значение: острота голода продолжала нарастать. Однако вопли голодающих проникали за пределы голодных территорий только как слухи народной молвы, поэтому было принято решение: «проект обращения к крестьянству и казачеству с призывом к пожертвованиям для голодающего населения» - отложить.
Не меньшим по значимости был вопрос «О предоставлении транспортных средств голодающим крестьянам для организованных поездок за продовольствием в порядке продуктообмена». Решение по нему включало пять пунктов. Тот, что относился к транспортникам, принимался в присутствии представителей Наркомата путей сообщения Войнова и Осипова. Этот пункт гласил: «В целях урегулирования беспорядочного движения отдельных крестьян из голодающих местностей в производящие губернии за хлебом, разрушающего транспорт, признать необходимым ввести самовольные поездки голодающих крестьян в организованное русло»15.
Обеспокоенность членов комиссии понятна: «беспорядочное движение» желающих спастись от голодной смерти воспринималось именно как угроза для транспорта. В конце 1921 г. ответственный секретарь Саратовского губкома РКП(б) Мартынов, возвращая делегатов XI губернской партконференции к ситуации полугодовой давности, говорил: «Вы хорошо помните, какое настроение было весной у крестьян, когда некоторые уезды становились на колеса, когда эта голодная масса снималась и двигалась в более урожайные места и уничтожала на своем пути все, что бышо. Это была живая сила, физическая сила - «саранча», которая в своем движении не останавливалась ни перед чем»16 .
В целом «транспортный вопрос» был «решен» комиссией декларацией продуктообмена, но при двух условиях: «организовать товарообмен и закупку кооперативных организаций голодающих крестьян на собственные ресурсы, силами делегированных представителей» и «всю работа по продуктообмену как на средства Компрода, так и отдельных кооперативных организаций голодающих крестьян производить от имени Комиссии ВЦИК организующимися Губ. и Уездкомиссиями совместно с Губ. и Уездсоюзами под руководством представителей Компрода за ответственностью Компро-да». По сути, крестьянам предлагалось помогать себе самим за счет «собственных ресурсов», но под полным контролем партийно-советской бюрократии.
Обсуждение вопроса о «плане снабжения голодающих крестьян на май -июль» закончилось решением: «Общую потребность для голодающих крестьян... в размере 3 000 000 пудов, в силу общего тяжелого продовольственного положения Республики, выполнить невозможно, и потому общий фонд снабжения сельнаселения понижен до 800 000 пудов хлеба-крупы». Поэтому и в погубернском распределении были представлены только Калужская, Тульская, Рязанская, Орловская и Царицынская губернии (должна была получить по майскому плану скудные 20 000 пуд.). При этом было отмечено, что «дополнительного снабжения картофелем и другими овощами, кроме ранее данных нарядов, за минованием сезона произведено быть не может, но по переборке семенного картофеля, часть поступит для общепитания сельнаселения». Получилось аналогично сгнившей «квашкапусте»: на спасение от голода мог быть использован только полусгнивший, отбракованный картофель. Наконец, прежнее решение о выдаче по 1 ф. соли населению трех уездов Череповецкой губернии теперь решили распространить и на «сельское население голодающих уездов Калужской, Тульской и Рязанской губерний»17.
В мае, хотя ситуация к лучшему не изменилась, комиссия провела всего лишь одно заседание. Собравшиеся 8 мая 1921 г. Калинин, Халатов, Селиц-кий и Яковлев прежде всего обсудили проект, а затем утвердили «Инструкцию Губкомиссиям по оказанию помощи голодающему сельнаселению».
Вторым обсуждался вопрос «О выполнении семенного плана для голодающих губерний на 1 Мая». Из доклада Халатова следовало, что в трех губерниях из пяти поставки семян даже превзошли плановые задания. В частности, Царицынская вместо 601 000 пуд. получила 620 000 пуд18. В итоге посевная кампания была сорвана из-за отсутствия семян, но не только: немало их было расхищено. Вскрылось это позже, и 13 июня за подписями Калинина и Енукидзе вышло постановление Президиума ВЦИК «по вопросу о привлечении к ответственности ряда губернских продовольственных комиссаров»19.
Третьим обсудили сообщение Яковлева «О назначении товарного и закупочного фонда для целей товарообмена сельнаселения». Он предложил выделить для голодающих губерний следующие средства: «Калужской - для заготовки в Пензенской и Тамбовской 100 000 аршин мануфактуры и прочего товара на 5 000 руб. золотом, Тульской - для заготовки в Самарской 50 000 аршин мануфактуры и прочего товара на 10 000 руб. золотом, Орловской - для заготовки в Уфимской и Самарской губерниях 100 000 аршин мануфактуры и Рязанской - для заготовки в Саратовской на 20 000 руб. золотом разных товаров». Члены комиссии, ограничившись «принятием сообщения к сведению», решили: «Просить т. Калинина обратиться к Председателю Татсовнаркома с просьбой содействовать Череповецкой Губкомис-сии по реализации наряда на товарный фонд, данный на Таткомпрод»20.
Эта просьба объяснялась тем, что наряды на поставку товаров в деревню или срывались, или выполнялись далеко не полно, хотя продукты
крестьянского труда под эти товары всегда изымались в полном объеме. Так, в телеграмме от 17 марта 1921 г., посланной в Астраханский губиспол-ком и губраспред из Енотаевска, сообщалось: «Наряд 1920 года выполнен полностью: 360 пудов зачетом масла, полностью яйца, полностью кожи, шерсть зачетом одних сортов другими почти полностью. Население положительно не дает покоя, требуя выдачи мануфактуры 5 аршин каждую душу до обещанной нормы 15 аршин. Просим распоряжения выщачи остатков мануфактуры небольшим добавлением складов Губсоюза, дабы не подорвать заготовки 1921 года, утеряв доверие населения»21.
А 18 апреля представитель исполкома Чувашской автономной области С.А. Коричев обратился с жалобой к Ленину. Глава советского правительства пообещал поддержать в СТО ходатайство о помощи Чувашии. 19 апреля СНК, заслушав сообщение Коричева «об отпуске Чувашской области мануфактуры, обуви и др. товаров», поручил ему созвать комиссию в составе представителя Наркомпрода и председателя Комиссии использования материальных ресурсов республики при СТО Л.Н. Крицмана, которая обязывалась «рассмотреть ходатайство Чувашской области с тем, чтобы внести его завтра же в СТО». На заседании 20 апреля СТО принял по докладу Коричева выработанный комиссией проект постановления22. 25 апреля был подготовлен проект постановления СНК, утвержденный на следующий день: «Совет Народных Комиссаров постановил: 1. Немедленно принять меры к срочной отправке Чувашской республике мануфактуры, назначенной ей по плану, и 99 200 аршин тканного штучного товара, причитающегося Чувашской республике по выщанному и нереализованному наряду Особ-продукта от 29 ноября 1920 г. 2. Одновременно с этим принять меры к срочной реализации остальных нереализованных нарядов для Чувашской республики на спички, папиросы, махорку, посуду, ламповое стекло, оконное стекло и проч.»23 .
С началом лета голод стал охватывать новые территории Среднего и Нижнего Поволжья. Города стали заполняться голодными беженцами. Миллионы несчастных скапливались на пристанях, вокзалах и полустанках. В некоторых губерниях, по аналогии с центром, приступили к созданию местных комиссий помощи. Симбирская губкомиссия под председательством Самохвалова и губисполком, не видя иного выхода при отсутствии пищи у третьей части из двух миллионов населения, обратились за продовольственной помощью на половину июня и июль месяц к правительству24 .
Не менее сложная ситуация складывалась в Самарской губернии. «Тысячные голодные толпы облагают Уездисполкомы и терпеливо ждут, - с растерянностью сообщали оттуда представители местных органов власти с нотками сожаления из-за невозможности применить насильственные меры, -никакие уговоры не действуют, некоторые тут же от истощения умирают. Необходима немедленная помощь, в первую голову для детей путем ввоза хотя бы минимального количества хлеба, а затем отпуск денег и товаров для товарообмена, причем внутри губернии никакого товарообмена не может
быть, потому что хлеба нет. А имеющиеся скрытые пуды, как только показываются - вырываются голодающими без всякого товарообмена и распределяются фунтами и т.д. Сейчас количество голодающих крестьян в Самарской губернии перевалило уже за 900 000 человек»25.
Только незначительными деталями отличалась ситуация в Области немцев Поволжья, Саратове, Царицыне и других местах. В связи с этим возрос и поток беженцев, покидающих районы бедствия. 1 июня Совет труда и обороны был вынужден принять специальное постановление, в котором «предписал Наркомпроду снабдить Центроэвак необходимым продовольствием для питания 20 тысяч самовольно скопившихся беженцев по расчету на три недели»26 .
10 июня 1921 г. Президиум ВЦИК принял короткое, но важное постановление: «1. Послать комиссию из представителей Наркомпрода, Народного комиссариата земледелия, Центрального статистического управления и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета для обследования положения в Среднем и Нижнем Поволжье и в первую очередь в Самарской губернии.
Поручить Секретариату Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета назначить членов комиссии по соглашению с подлежащими ведомствами.
2. Налог на озимые посевы в Самарской губернии отменить.
3. Взимание налога на яйца и масло временно приостановить.
4. Вопрос об оказании помощи Самарской губернии перенести в Комиссию по оказанию помощи голодающим крестьянам»27 .
Итак, первой предлагавшейся формой неотложной помощи была отмена или приостановка взимания налога, что вновь косвенно указывало на него, как одну из основнык причин голода. А далее решение вопроса переносилось в комиссию Калинина, которая приступила к работе еще в феврале.
12 июня комиссия, теперь именуемая по протоколу как «Комиссия ВЦИК по оказанию помощи сельскому населению, пострадавшему от неурожая», собралась на свое девятое заседание. Из постоянных членов комиссии присутствовали Калинин, Смирнов и Филюрин. Кроме них в заседании участвовала целая группа лиц, представлявших голодающие губернии: от Симбирской - губпродкомиссар Райхман и делегаты Никифоров, Криушкин, Агеев, Каратаев и Сизов, от Самарской - член губисполкома Вавилин и делегат Карнаухов.
Вначале собравшиеся произвели перемены в своем составе: вместо «Яковлева А.И. утвердили секретарем Комиссии Управляющего Отделом Общественного Питания Компрода т. Филюрина Б.Л.» После этого уже новый секретарь доложил о «финансовом положении Комиссии». Из доклада, принятого к сведению, следовало, что протоколом от 8 мая 1921 г. было решено «просить Президиум ВЦИК предложить СНК отпустить в счет будущей сметы 5 млрд руб. на заготовку продовольствия голодающему сельскому населению, каковую сумму обеспечить дензнаками. 27 мая Малый
Совет Народных Комиссаров постановил отпустить 2 млрд в счет общей сметы Упрзаготовок, составлявшей сорок восемь млрд. Покрытие дензнаками должно быть произведено в общем порядке за счет предоставленного в распоряжение Народного Комиссариата Продовольствия фонда дензнаков, причем закупка должна быть произведена на общих основаниях договора, заключенного между Народным Комиссариатом Продовольствия и Центросоюзом о заготовке для государства сельскохозяйственных продуктов и сырья путем товарообмена (редакция Народного Комиссариата Финансов). Предложенная редакция Народного Комиссариата Продовольствия не была принята ввиду слушания дела ранее указанного часа».
Далее следовало, что Операционное отделение Наркомпрода «может сейчас предоставить в распоряжение комиссии один миллиард рублей», причем губернским комиссиям до этого времени «было отпущено 1 024 млн рублей, из них Калуге - 357, Туле - 170, Череповцу - 40, Царицыну - 50, Орлу - 161, Рязани - 246. В настоящее время просят Калуга и Немкоммуна».
Затем перешли к тем вопросам повестки дня, что непосредственно затрагивали кризисные регионы. Их было чегаре. По трем из них - «О положении Области немцев Поволжья», «О работе Царицынской Губкомис-сии» и «О работе Самарской губкомиссии» - докладывал опять Филюрин. Закончилось их обсуждение принятием решения о присвоении статуса «голодающих» Области немцев Поволжья и Самарской губернии с назначением председателем в «Губкомиссии помощи голодающим Предгубисполко-ма т. Сокольского», а Царицынской губернии, имевшей этот статус с февраля, дополнительно выщелили 50 млн руб.28
Последним был заслушан доклад «О положении Симбирской губернии», с которым выступил губпродкомиссар Райхман. В связи с тем, что эти материалы раньше не анализировались, а в протоколе комиссии их по какой-то причине продублировали еще и в виде копии на отдельном листе, процитируем из них полностью объяснения причин голода. Они вытекали из пояснений докладчика, что «разверстка на 1921 год была для губернии -6 700 000 пуд. хлеба, 5 000 000 - съела сама губерния, 1 700 000 - вывезено по нарядам Наркомпрода. Губерния дала все, что имела. Компрод обещал, что в свое время даст хлеб из Сибири. Время это наступило - хлеба нет. Крестьяне считают себя обманутыми. Местами расхитили хлеб приблизительно 100 000 пуд. Теперь картина отчаянная. Посев скверный, в уездах только 40-50 % полей обсеменены. Крестьяне массами со всех уездов, за исключением Ардатовского, требуют хлеба для детей». А в конце, признав полное банкротство, Райхман заявил с отчаянием: «Нет денег, нет товарного фонда. Необходима реальная помощь»29 .
В постановлении, которое было однотипно с ранее принятым для Самары, этой помощью, во-первых, стало «признание Симбирской губернии голодающей». Во-вторых, председатель губисполкома Самохвалов был утвержден председателем губкомиссии, в состав которой теперь делегировался еще и представитель комиссии ВЦИК, а «для немедленной помощи го-
лодающему сельскому населению» предполагалось «отпустить 150 000 000 руб. и выделить товарный фонд в размере 100 000 руб. довоенного времени». В-третьих, Наркомпроду решили предложить «срочно пересмотреть план снабжения в смысле выделения Симбирской губернии определенного количества хлеба для крестьянского населения. Предложить НКПроду срочно выяснить возможность использования товарного и денежного фонда, отпускаемого Симбирской губернии для получения хлеба голодающему сель-населению посредством товарообмена на Украине и Сибири»30 .
Из всего намечавшегося для оказания помощи, конечно, что-то до голодающих дошло, но покрыть даже минимальные потребности всей массы, вполне ясно, оно не могло. Оказалось, что изъять, даже в таком несправедливом, разорительном для крестьян соотношением от произведенного, о каком вновь напомнил представитель Симбирска, было значительно проще, чем возвращать часть изъятого в виде спасительной компенсации. Прежде всего именно поэтому тяжелейший период преодоления голода примет столь затяжной характер.
21 июня в 11 часов Ленин, в очередной раз вернувшись в Кремль из Горок, где он отдыхал, принял участие в заседании Политбюро ЦК РКП(б). При обсуждении продовольственного вопроса было поручено ему и председателю Московского совета обсудить проект резолюции, подготовленный замнаркома продовольствия Н.П. Брюханов. В итоге было принято решение: «I) Поставить сегодня в СНК: а) вопрос об усилении продовольственных заготовок и вывоза хлеба в тех районах, откуда вывоз в центр может быть произведен, б) вопрос об усилении закупки продовольствия за границей, в) о мерах к усилению борьбы с мешочничеством в Сибири и г) запрос Кагановича о непредоставлении ему 2 000 красноармейцев для продработы, д) об объединении вывоза хлеба из Кокчетава и Семипалатинска (Киргреспублика) в руках Сибпродкома и Сибревкома. II) Поручить Военному ведомству не препятствовать посылке курсантов на продовольственную работу на Украину»31 .
В тот же день «ввиду особого обострения продовольственного кризиса» Совнарком принял постановление «О дозаготовке хлеба прежнего урожая в максимальных размерах», найдя таким образом еще один вариант выхода из продовольственного кризиса. Получалось, что непомерные изъятия продуктов у крестьян по разверстке 1920 г., и ставшие основной причиной голода, теперь задним числом вновь возрастали, но это уже обосновывалось необходимостью оказания помощи голодающим. В правительственном постановлении по этому поводу говорилось: « 1. Обязать Наркомвнешторг срочно усилить закупку продовольствия за границей и ввоз его в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республики.
2. Обязать Наркомпрод принять в самом срочном порядке самые решительные меры к проведению на окраинах дозаготовки хлеба прежнего урожая в максимально возможных размерах.
3. Обязать Военное ведомство подтвердить строжайше о неуклонном исполнении постановления Совета Труда и Обороны от 1 июня 21 г. об обес-
печении вооруженной силой органов Наркомпрода; возложить на Наркомп-род ответственность за правильное предъявление требований на вооруженную силу; органы военной власти не должны, в случае крайней надобности, останавливаться перед использованием, но только с разрешения центра, командных курсов для оказания содействия заготовительной работе.
4. Обязать Наркомпуть установить реальный контроль над действительным и неукоснительным проведением в жизнь постановления Совета Труда и Обороны от 15 апреля с. г. о борьбе с незаконными проездами по желдорогам, в особенности на территории Украины, Сибири и Севкавказа.. ,»32
И тут же, еще одним правительственным постановлением, на местные исполкомы и ЧК были возложили две новые обязанности: « .Местным исполкомам ввести на местах специальный отдельный учет всех мандатов, выданных на поездку» в Сибирь, Украину, Северный Кавказ и Туркестан, а «органам ВЧК в недельный срок проверить фиктивность или действительность таких мандатов и виновных привлекать к ответственности» с последующим от ВЧК дважды в месяц докладом в СНК». Предпринимаемые меры, хотя в тексте и объяснялись «борьбой с эпидемиями», внесший этот проект замнаркома продовольствия Брюханов причислял к «мерам борьбы с продовольственным кризисом»33 .
Следующим мероприятием того же дня, 21 июня, стало еще одно обращение Наркомпрода в Политбюро ЦК РКП(б) с предложением рассмотреть проект постановления о снятии с Самарской и Симбирской губерний натуральных налогов на яйца и масло. Политбюро постановило: «Поручить Президиуму ВЦИК пересмотреть в ближайший четверг (23 июня. - В. П.) о снятии масляного и яичного налога с Самарской и Симбирской губерний с точки зрения необходимости обеспечения не общегосударственных нужд, а местного голодающего населения». Заметим, что текст этот вышвляет довольно странное понимание большевистским руководством «общегосударственных нужд», в кои не входило обеспечение человеческого существования населения целых губерний, и только в условиях голода, будто бы отказываясь от «обеспечения общегосударственных нужд», оно вынуждено было принять решение об оказании миллионам людей помощи не направлением продуктов, а отменой поборов все тех же продуктов с того же самого крестьянского населения.
23 июня ВЦИК продублировал партийное решение уже своим постановлением, предложив Самарскому и Симбирскому губисполкомам «в срочном порядке разрешить вопрос о яичном и масляном налоге, принимая во внимание не общегосударственные, а местные нужды и взимая его с имущей части населения в пользу голодающих этих двух губерний.
Размеры налога и распределение его обсудить и сообщить Президиуму Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Наркомп-роду в 2-недельный срок со дня получения настоящего постановления»34 .
Таким образом, центральная власть, более всего озабоченная удовлетворением «общегосударственных нужд» и соблюдением «классового под-
хода», отвела местным две недели на обдумывание и обсуждение, в то время как голодные люди оставались обязанными искать продукты на уплату налогов, а не на собственное пропитание.
Далее, руководствуясь скорее всего теми же самыми принципами, Президиум ВЦИК принял постановление «О снабжении продовольствием голодающих Саратовской губернии». При этом «снабжение армии, железных дорог и водников» можно было «принять за счет Наркомпрода (центра), также как и снабжение детей, находящихся на иждивении Республики», выполнив принципиально важное условие, оговоренное в п. 2: «Снабжение товарным фондом из НКПрода возможно только в том случае, если заготовка будет произведена в пределах Саратовской губернии»35 .
Эти же подходы были сохранены и в решениях комиссии Калинина ВЦИК, которая в тот же день, 23 июня, собралась на свое заседание, оказавшееся последним. Вместо отсутствовавшего Калинина председательствовал Смидович, кроме него присутствовали Лобачев, Смирнов, Филюрин и представители от Пензенской и Саратовской губерний.
Доклад саратовцев Самсонова, Крупинина, Форофанова и Платонова «О критическом продовольственном положении губернии» был краток -скорее всего потому, что выше рассмотренные решения Президиума ВЦИК всем в комиссии были известны. В связи с чем и постановление лаконично гласило: «Признать Саратовскую губернию голодающей».
Информация делегатов Минкина, Гринштейна и Рыщеля от Пензы, расширявшая представления комиссии об общих границах района бедствия в Поволжье, заняла времени больше. Но и их объяснения причин голода были однотипными с теми, которые ранее доносились из разных мест.
Доклад начинался сообщением, что «Пензенская губерния выполнила 116 % госразверстки, своих запасов уже не имеет 3 месяца». Далее была показана местная специфика: «7 июня т. Халатов обещал дать губернии 50 вагонов хлеба, о чем делегаты поставили губернию в известность, из обещанных в первую очередь 25 вагонов Наркомпрод послал только - 16, которые прихвачены железнодорожниками. Дело передано в ЧК. Обстоятельство это вызвано тем, что железнодорожники с апреля ничего не получали, кроме как по 5 фунтов хлеба. Положение создалось отчаянное. Против железнодорожников выставлены были даже пулеметы». Заканчивался доклад пессимистичной оценкой видов на урожай яровых и озимых культур, а также мрачно нарисованными перспективами: «.Хлеб дороже, чем в Москве, втрое, пуд ржаной муки - 250-300 тысяч руб. В губернии абсолютно отсутствуют какие бы то ни было ресурсы. Положение настолько критическое, что не исключается возможность голодного бунта. Необходимо немедленно еще дослать 34 вагона хлеба, согласно обещания тов. Халатова, и получить от Комиссии разрешение на закупку 100 тысяч пуд. хлеба для 260 тыс. голодающих крестьян» 36 .
В принятом постановлении комиссия посчитала возможным записать следующее: «Доклад принять к сведению - это первое.
Второе, считать Пензенскую губернию неблагополучной в смысле урожая.
Третье, включить губернию в число голодающих губерний с вытекающими из этого последствиями:
а) снять налог на озимые культуры;
б) забронировать весь озимый клин и семенной фонд;
в) обследовать яровой клин на предмет определения налога с него»37.
Таким образом, помощь голодающему пензенскому крестьянству, как
и страдальцам из других губерний, была выражена лишь обещанием снять налог, но не полностью, а только с озимых культур, одновременно определив его размеры со скудного урожая ярового посева. В итоге ситуация, что в общероссийском масштабе, что в Поволжском регионе, стала не просто критической, а «неблагополучной» в смысле отношения населения к большевистской власти и его готовности подняться на вооруженную борьбу против нее.
Об этом свидетельствуют все более частые случаи голодных волнений и бунтов, разгромов ссыпных пунктов38.
Таким образом, когда к концу 1920 г. голод стал уже явным, и этот факт, по сути, большевистское руководство РСФСР подтвердило 17 февраля 1921 г. постановлением ВЦИК об организации комиссии для оказания помощи крестьянству пяти губерний. Вслед за этим в марте заявленная замена продразверстки налогом ситуацию не только не изменила в лучшую сторону, но и усугубила ее. Неудачно проведенный весенний сев и несколько меньшее от обычной нормы количество осадков весной и в начале лета привели к тому, что явный голод охватил все Поволжье и ряд смежных с ним районов. При этом попытка распространить скрываемую от общественности деятельность комиссии Калинина на другие губернии, охваченные голодом, результатов не дала. Это было вызвано тем, что решения комиссии не вышли за рамки «военно-коммунистического» мышления и отношения к крестьянству, в результате чего ее единственной декларативной формой помощи стали заявления об уменьшении размеров продовольственной разверстки для централизованного фонда Наркомата продовольствия, взимаемых с тех районов, какие получали статус голодающих, а это реально никак не могло улучшить положение населения в плане обеспечения продуктами питания. В результате 23 июня 1921 г. состоялось последнее заседание этой комиссии, что стало завершением этого неудачного опыта государственной помощи голодающим, который для широких масс населения тогда остался мало известным.
Примечания
1 Калинин М. Итоги голодной кампании // Итоги последгол (с 15/Х-1922 г. - 1/УШ-1923 г.). М., 1923. С. 5.
2 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 33 об.
3 Центр документации новейшей истории Ульяновской области (ЦДНИУО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 286. Л. 14.
4 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 11. Д. 43. Л. 14.
5 См., напр.: Поляков Ю. А. 1921-й: победа над голодом. М., 1975. С. 32, 77.
6 Декреты Советской власти. Т. 13. М. 1989. С. 104.
7 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 23.
8 Крестьянское движение в Поволжье, 1919 - 1922 гг.: Документы и материалы. М., 2002. С. 667-668; Декреты Советской власти. Т. 14. М., 1997. С. 255.
9 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 23 об., 25, 29, 30.
10 Там же. Л. 23 об.-24.
11 Там же. Л. 25 об.-26.
12 Там же.
13 Там же. Л. 27.
14 Там же. Л. 29.
15 Там же. Л. 30.
16 Центр документации новейшей истории Саратовской области (ЦДНИСО). Ф. 27. Оп. 2. Д. 8. Л. 8об.
17 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 30-30 об.
18 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 31.
19 Декреты Советской власти. Т. 16. М., 2004. С. 395-396.
20 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 31.
21 Государственный архив Астраханской области (ГААО). Ф. 1. Оп. 2. Д. 79. Л. 108.
22 Декреты Советской власти. Т. 14. С. 282-283.
23 Там же. С. 308.
24 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 33 об.
25 Там же.
26 Декреты Советской власти. Т. 16. С. 330.
27 Там же. С. 383-384.
28 ГАРФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 32-33 об.
29 Там же. Л. 33 об., 34.
30 Там же.
31 Декреты Советской власти. Т. 16. С. 437.
32 Там же. С. 436.
33 Там же. С. 438.
34 Там же. С. 454-455.
35 Там же. С. 455.
36 ГА РФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 37.
37 Там же.
38 См.: Советская деревня глазами ВЧК - ОГПУ - НКВД. 1918 - 1939: Документы и материалы. Т. 1. М., 1998. С. 448-475.
