CC BY
7DOI 10.47643/1815-1337_2021_9_173 УДК 340.124
КОМАНДНАЯ МОДЕЛЬ ПРАВА В ТРУДАХ И. БЕНТАМА J. Bentham on Command Theory of Law
ИВАНОВ Андрей Евгеньевич,
аспирант юридического факультета, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова (МГУ). 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские горы, 1. E-mail: Iv.andrey96@mail.ru;
Ivanov Andrei E.,
Postgraduate Lomonosov Moscow State University Faculty of Law, Moscow, Russia. 1 Leninskie Gory str., Moscow, 119991, Russia. E-mail: Iv.andrey96@mail.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются правовые взгляды И. Бентама. Автором делается акцент на глубоком понимании английским философом неоднозначности и несовершенства языка права, а также внутренней логики его функционирования как нормативной системы. Сделанные выводы отмечают как самобытность творчества И. Бентама, так и его влияние на дальнейшее развитие позитивизма.
Abstract: The legal views of J. Bentham are the subject of this article. The author focuses on the English philosopher's deep understanding of the ambiguity and imperfection of the language of law, as well as the internal logic of its functioning as a normative system. The emphasis on originality of Bentham's works and their influence on the further development of positivism concludes the article.
Ключевые слова: Позитивное право, команда, публичная власть, правовой позитивизм, философия права.
Keywords: Positive law, command, public authority, legal of law positivism, philosophy.
Дата направления статьи в редакцию: 11.06.2021
Дата публикации: 30.09.2021
Иеремия Бентам, английский философ конца XVIII в., внес существенный вклад в развитие командной теории права. Опираясь в значительной степени на Т. Гоббса, И. Бентам делает акцент на неравенстве властителя и подвластных. Он различает власть физическую, то есть фактическую, зиждущуюся на насилии или угрозе его применения, и публичную, имеющую в своей основе команды, юридически ту оформляющую. Публично-правовой порядок опирается на фактическую власть, суть последней состоит в активном пресечении нежелательного поведения членами общества и воспитании их в духе признания, подчинения и ненарушения законов. Назначение публичной власти - правовой контроль за должным поведением подвластных, установление его меры и границ, позитивной и негативной свободы; суть ее - в понуждении и обязывании подвластных лиц к определенной активной деятельности, бездействию или воздержанию от совершения действий. Такая власть опирается на свой авторитет и юридическую силу своих предписаний, которой последние обладают по факту собственного существования -объективно и неоспоримо.
И. Бентам особенно заостряет внимание на решающей роли публичной власти в деле создания норм. Он решительно противопоставлял предписания позитивного законодательства положениям, идеям и принципам английского общего права как особой культурно-правовой традиции. К последним И. Бентам относил также и судебное «нормотворчество» в целом на том основании, что практически невозможно отследить действительный побудительный мотив принятия решений и появления команд - область права размывается, нормы уходят в сферу умозрения и интерпретации, их источник обезличивается и пропадает из виду. Судей в качестве «законодательствующих субъектов» И. Бентам не воспринимал, обрушивался с жесткой критикой на их социальную функцию, - правоприменение и нормотворчество -ведь в результате такой деятельности создается не право в собственном смысле слова, а некий суррогат, бледная тень действительных законов. По его мнению, такую деятельность судей в целом следовало бы считать чем-то «позорным для рода человеческого» [9]. Одновременно с этим И. Бентам высоко оценивал сугубо практическую роль судов в системе социального управления и упорядочивания хаоса социальных отношений [5, с. 140-160]. Непозволительным он считал чрезмерное влияние этики на судейское усмотрение. Английский мыслитель настаивал на том, что ведущая роль прецедентного права и английского общего права есть существенный изъян современной ему судебной системы, а потом у необходимо решить обозначенную проблему «спонтанного и произвольного» нормотворчества путем сведения всего существующего позитивного права в единый «завершенный правовой кодекс» [3, с. 6] (как «конкретную систему дедуктивных норм, пригодных для разрешения любой жизненной ситуации» [7, с. 128]). Правовые идеи, содержащиеся в правовой культуре и идеологии английского общего права, должны быть вытеснены теми, что лежат в основе позитивного законодательства - Буква и Дух права должны совпасть, а «произвол» должен быть ограничен представлениями английского законодателя. Логика судьи при вынесении решения не будет механически обусловлена нормой, последняя оставит простор для гибкости мышления, но сузит его до тех пределов, что были бы оправданными с утилитаристской точки зрения [8, с. 405, 421-422, 454].
Не приходится спорить с тем, что функциональное несовершенство судов и законодательства есть системная проблема публично-правовой надстройки и правовой формы в целом, но суды как таковые позволяют своим существованием и деятельностью предотвращать еще большее «зло» - исходящий от государства закон заведомо носит слишком абстрактный и общий характер, что не позволяет ему со всей полнотой регламентировать должное человеческое поведение. Деятельность же суда (как деятельность конкретного, индивидуализирующего,
ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2021. № 9(201)
одновременно нормотворческого и правоприменительного характера [6, с. 134-135]), доводит вопрос приложения общей нормы до логического завершения. Это позволяет государству как правовому порядку разрешать конкретные жизненные ситуации, преодолевать возможные пробелы в законодательстве, обеспечивать социальную стабильность и способствовать укреплению режима законности и достижению последним состояния незыблемости. Отличие взгляда И. Бентама от приведенного заключается в том, что он не считал эффективность социальных институтов априорно данной и вытекающей из факта их существования и поддержки властью. Состояния эффективности, однако, принципиально можно достичь через грандиозную реформу. Довести до совершенства можно также и законодательство, ведь считается, что посредством утилитаризма есть возможность исключить избыточный субъективизм в оценочных категориях. Судить о законе как «хорошем» или «плохом» можно было бы со всей определенностью, данной в опоре на железный факт. Абстрактность законов, как представляется, И. Бентам намеревался преодолеть, придав единому всеобъемлющему кодексу статус «руководства к действию», процессуальность самому его существу.
Обвинения И. Бентама в адрес судебного «нормотворчества» как, в конечном итоге, регламентированного не нормами позитивного права, но правовыми (преимущественно этическими) представлениями судей имеет под собой достаточное основание. И хотя английский мыслитель признавал, что суд есть элемент публично-правовой надстройки и на данный момент не имеет превосходящих его аналогов, а также и то, что это органично вплетенный в государственно-правовую систему феномен, позволяющий обществу легально и цивилизованно разрешать внутренние конфликты, он не мог согласиться с самой логикой вынесения судьями решений. Хаос правовой культуры можно и нужно обуздать, переориентировав его на принцип общей полезности и идею общего блага, которые были бы закреплены в позитивном праве.
И. Бентам был не единственной крупной фигурой в английской правовой традиции, не воспринимающей команды судов как нечто качественно отличное от тех, что издаются или сообщаются сувереном. В трудах, например, Уильяма Блэкстона существуют воззрения о судах и судьях как уполномоченных королевской властью органах и персонах, своей деятельностью вершащие правосудие в связи с желанием на то суверена - в этом смысле воля суверена проявляется опосредованно, но если деятельность судов санкционирована верховной властью, то и их «узаконения» следует считать, в конечном итоге, исходящими от государства, то есть частью позитивного права [4, с. 103, 258, 305]. Действительно, исходящие от публично-правового порядка полномочия позволяют лицам, не являющимися сувереном, издавать команды от имени государства - власть не искажается и не «затухает» вне фактического суверена, меняется лишь форма властного воздействия, но не его содержание. Напротив, власть живет, распространяется и раскрывает весь свой потенциал через юридически уполномоченных лиц, именно через деятельность последних доносится воля суверена до конкретных адресатов.
Потому И. Бентам указывает, что судебная власть есть логическое продолжение власти суверена, более того, при вынесении решений и приговоров суд и есть фактически суверен [10, с. 226].
Теоретическое развитие командной модели права предпринимается И. Бентамом через попытку всеобъемлющей критики указанной материи, а потому он безжалостно громит ее ядро - команду - за безальтернативность, узкий охват и безусловность. Английский философ не позволяет командной теории сковывает логику его мышления. Стоит отметить, что представления И. Бентама в этой связи близки к тем, что укоренились в современной юридической науке в отношении норм. И. Бентам справедливо заметил, что нормы позитивного права далеко не всегда являют собой императивное предписание, а этот факт не позволяет им именоваться «командами». Если команда в классическом представлении есть формально опосредованная или прямо сообщенная воля конкретного политически властвующего субъекта и функция ее - в оказании воздействия и подчинении, то выявленные И. Бентамом особые единицы нормативной системы не только не вписываются в указанное представление, более того, они ставят под вопрос его истинность. Действительно, при обращении к нормативным правовым актам, в том числе кодифицированным, можно обнаружить, что существуют качественно иные элементы, отличные от команд - нормы-дефиниции, нормы-толкования и др., именуемые иногда в своей совокупности «неполными нормами» [1, с. 95]. Указанные юридические единицы, тем не менее, принято именовать нормами, 1) исходя из их отношения к законам и кодексам как части к целому (наименование «норма», а равно и ее нормативность догматически презюмируются по факту принадлежности первой к нормативной системе), 2) исходя из привязки к другим правовым положениям и высказываниям, охватывающим тот же предмет [1, с. 96]. В общем и целом, они, однако, нормой, а тем более командой, не являются, ибо не устанавливают прав и обязанностей, не сопряжены с санкцией; они указывают, в случае нормы-дефиниции, лишь на определенное понимание законодателем некоторого случая и/или явления и на выделения его в качестве объекта правового значения. В указанном выше смысле И. Бентам опередил время, потому как обратил внимание именно на вопрос понимания, раскрыв его следующим образом. Дефиниция есть выраженная в форме акта толкования и разъяснения воля, направленная на донесение до подвластных субъектов смыслового содержания категорий и правил поведения. Суть ее - в воздействии типа понимания властителя на тип понимания и уяснения подвластных. Значение позитивного права в целом И. Бентам усматривал в формальном опосредствовании воли, в сообщении последней широкому подвластных лиц.
Помимо этого, И. Бентам поднимал ставшую уже традиционной на настоящий момент проблему ограничения публичной власти/суверена созданным им же правом. Сама постановка такого вопроса свидетельствует о понимании ограниченности рассмотрени я действительности права и закона в юридическом смысле через призму сугубо командного подхода. Так, И. Бентам указывал на возможность конституционных принципов и норм накладывать ограничения на верховную власть, а также на нижестоящие отрасли и нормы. Но остается в этой связи нераскрытым вопрос о необратимости наложения подобных ограничений сувереном на самого себя, имеющих судьбоносное значение для всего правопорядка. На этот аспект обратит внимание ученик И. Бентама - Джон Остин.
Общее понимание вопроса Дж. Остиным сводится к тому, что суверен или носитель верховной власти не есть персона - это правовой
институт, исходящий от государства комплекс полномочий. Государство существует помимо принимающих конкретные решения персон, это реальность абстракций и фикций, сообщающая свои требования действительному миру через своих уполномоченных представителей. Этот истинный суверен на деле находится выше любого исходящего от него права и выше любой уполномоченной персоны, даже в случае законодательно определенного ограничения собственного воздействия на общественные отношения и подвластных лиц. Дж. Остин указывает -государство имеет право издавать команды, прямо противоречащие действующей конституции; кроме того, возможности обратного воздействия конституции на государство стоит считать ограниченными на той основе, что первая не способна определить пределы существования государства во времени и пространстве - это дело только фактической (политической) власти [2, с. 154]. Исходя из положений любой конституции, у нее попросту нет возможности наложить на государство санкцию. Однако нарушающие положения «Основного закона» команды несомненно стоит признать неконституционными - с позиции противоречия нормативной системе, ведь мерилом «несправедливости» будут выступать действующие нормы позитивного права высшей юридической силы [2, с. 273-276]. Но на вопрос о том, будут ли такие команды неправовыми ответ может быть только отрицательным - норма, закон или команда обладают юридической силой уже по факту собственного существования [2, с. 276], потому как они исходят от обладающего легальными полномочиями на их создание суверена [2, с. 112].
Кроме этого И. Бентам усматривает возможность и необходимость уточнения положений классической командной теории, расширение теоретического классификационного перечня «норм» на базе тех, что существуют в действительности. Нормы - это не только команды-императивы, но и средства поощрения, мотивации, дозволения и др. Но что самое главное, нормы - средства сообщения информации, необходимой для эффективного сосуществования и взаимодействия различных элементов человеческого общежития; это информация о правах и обязанностях, формах собственности, субъектах и объектах права, правовых пределах реализации права во взаимоотношениях между людьми. Их существование - выведенное человеческим разумом представление об общем благе, представление о правовой упорядоченности человеческого общества как благе.
Также стоит обратить внимание на то, что отдельные нормы или их совокупность наделяют юридической силой абстрактные логические конструкции, некоторую деятельность; они даруют людям власть в пределах определенной компетенции и легализуют, например, судебные процедуры и т.д. Все из вышеперечисленного еще сильнее размывает «верховный» статус команд, ведь решения, имеющие юридические последствия, принимаются на всех уровнях власти уполномоченными сувереном лицами, а не только непосредственно последним. Бентам заостряет внимание - юридическую силу в этой связи могут получить и получают элементы, к командам не относящиеся и не относимые.
Подводя итоги можно отметить, что взгляды И. Бентама являются откликом его эпохи на актуальные вопросы, назревшие с естественной необходимостью. И. Бентам не может не замечать вытеснения позитивными законами всех прочих источников права, главенствующей роли государства в социальной жизни, необходимости изменения онтологической основы юридической науки и определения ее действительной предметной области. И. Бентам выступает своего рода мостом между многовековой философско-правовой мыслью и юридическим позитивизмом, оформленного впоследствии его учеником Дж. Остиным. Актуальность же трудов И. Бентама заключается в обосновании и в логическом выделении им того идейного ядра, которое сейчас является неотъемлемой частью как аналитической философии права, так и правового позитивизма в целом.
Библиогра фия:
1. «Нормативные системы» и другие работы по философии права и логике норм / К. Э.Альчуррон, Е. В. Булыгин, П. Герденфорс, Д. Макинсон; под ред. Е. Н.Лисанюк. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013;
2. Austin J. The Province of Jurisprudence Determined and the Uses of the Study of Jurisprudence, London, John Murray, Albemarle Street. 1832;
3. Bentham, J., An Introduction to the Principles of Morals and Legislation, ed. Burns, J. H. and Hart, H. L. A., with a new introduction by F. Rosen and an interpretative essay by H. L. A. Hart (Oxford, 1996);
4. Blackstone W., Commentaries on the Laws of England (19th ed., 1870);
5. Ferraro, F. (2013). Adjudication and Expectations: Bentham on the Role of Judges. Utilitas, 25(2);
6. Kelsen, H., General Theory of Law and State (Cambridge, Mass., 1945);
7. Lobban, M., The Common Law and English Jurisprudence 1760-1850 (Oxford, 1991);
8. Postema, G., Bentham and the Common Law Tradition (Oxford, 1986);
9. The Works of Jeremy Bentham, published under the Superintendence of his Executor, John Bowring (Edinburgh: William Tait, 1838-1843). 11 vols. ed. 1962. Т. 3, С. 206, Т. 9, с. 8;
10. Schofield P. Utility and democracy: The political thought of Jeremy Bentham. - OUP Oxford, 2006;
References (transliterated):
1. «Normativnye sistemy» i drugie raboty po filosofii prava i logike norm / K. E.Al'churron, E. V. Bulygin, P. Gerdenfors, D. Makinson; pod red. E. N.Lisanyuk. — SPb.: Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2013;
2. Austin J. The Province of Jurisprudence Determined and the Uses of the Study of Jurisprudence, London, John Murray, Albemarle Street. 1832;
3. Bentham, J., An Introduction to the Principles of Morals and Legislation, ed. Burns, J. H. and Hart, H. L. A., with a new introduction by F. Rosen and an interpretative essay by H. L. A. Hart (Oxford, 1996);
4. Blackstone W., Commentaries on the Laws of England (19th ed., 1870);
5. Ferraro, F. (2013). Adjudication and Expectations: Bentham on the Role of Judges. Utilitas, 25(2);
6. Kelsen, H., General Theory of Law and State (Cambridge, Mass., 1945);
7. Lobban, M., The Common Law and English Jurisprudence 1760-1850 (Oxford, 1991);
8. Postema, G., Bentham and the Common Law Tradition (Oxford, 1986);
9. The Works of Jeremy Bentham, published under the Superintendence of his Executor, John Bowring (Edinburgh: William Tait, 1838-1843). 11 vols. ed. 1962. T. 3, S. 206, T. 9, s. 8;
10. Schofield P. Utility and democracy: The political thought of Jeremy Bentham. - OUP Oxford, 2006;
