CC BY
0
Научная статья УДК 316.6
https://doi.org/10.24158/tipor.2023.11.15
«Колумбайн» как социальное действие: анализ с позиций М. Вебера Павел Константинович Карасёв
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия, pavelkarasev75@mail.ru
Аннотация. Предпринимается попытка осмысления феномена «колумбайн» как социального действия в рамках типологии, предложенной М. Вебером с выделением традиционных, аффективных, ценностно-рациональных и целерациональных компонентов. Это позволяет расширить традиционную схему анализа колумбайна в рамках теории рационального выбора и теории черт. Идеально-типический характер любой классификации позволяет обнаружить черты всех предложенных М. Вебером типов. Однако проведенный анализ позволил сделать вывод о преобладании в колумбайне компонентов ценностно-рационального действия в силу присутствия глубинной мотивации, не связанной с извлечением какой-либо очевидной выгоды и сомнительной рациональности, присутствующей лишь на этапе определения наиболее эффективных средств для массового убийства. Элементы традиционного действия прослеживаются в воспроизводстве практик и ритуала массового убийства, а аффективного - в особенностях личности колумбайнера, обусловивших накопление негатива и ненависти для совершения массового убийства.
Ключевые слова: «Колумбайн», социальное действие, социология М. Вебера, теория рационального выбора, теория черт
Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Карасёв П.К. «Колумбайн» как социальное действие: анализ с позиций М. Вебера // Теория и практика общественного развития. 2023. № 11. С. 134-138. https://doi.org/10.24158/tipor.2023.11.15.
Original article
"Columbine" as Social Action: Analysis from the Perspective of M. Weber Pavel K. Karasyov
National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia, pavelkarasev75@mail.ru
Abstract. An attempt is made to conceptualize the phenomenon of "Columbine" as a social action as part of the typology proposed by M. Weber with the allocation of traditional, affective, value-rational and purposeful rational components. This allows us to extend the traditional scheme of Columbine analysis within the rational choice theory and trait theory. The ideal-typical nature of any classification makes it possible to detect traits of all types proposed by M. Weber. However, the analysis made it possible to draw a conclusion about the predominance of value-rational action components in Columbine due to the presence of deep motivation not related to the extraction of any obvious benefit and dubious rationality present only at the stage of determining the most effective means of mass murder. Elements of traditional action can be traced in the reproduction of practices and ritual of mass-murder and affective action can be traced in the peculiarities of the Columbiner's personality, which caused the accumulation of negativity and hate to commit mass murder.
Keywords: Columbine, social action, M. Weber's sociology, rational choice theory, trait theory
Funding: Independent work.
For citation: Karasyov, P.K. (2023) "Columbine" as Social Action: Analysis from the Perspective of M. Weber. Theory and Practice of Social Development. (11), 134-138. Available from: doi: 10.24158/tipor.2023.11.15 (In Russian).
Введение. Социальное действие - одна из ключевых категорий социологии, отражающая способность индивидуального или группового субъекта быть актором социальных изменений и процессов, динамики социальной структуры и социального развития в целом. Смещение внимания ученых от социальной структуры и факторов формирования общества как реальности особого рода в сторону социального действия ознаменовало в свое время появление совершенно иной социологии, задумавшейся о месте индивида в социальной жизни, его роли, ресурсах, правах, обязанностях и ответственности. В рамках данной парадигмы возникла дискуссия об интен-циональности, что дало толчок появлению целого класса подходов, анализирующих взаимовлияние действия и структурных факторов в процессе социального развития.
Социальное действие обладает целым рядом характеристик. Прежде всего, оно необязательно носит «активный» характер; зачастую, оно заключается в видимом отсутствии какой-либо
© Карасёв П.К., 2023
активности, бездействии, что не лишает его ни социальности, ни определения как действия. Во-вторых, действие следует отличать от поведения, которое понимается как реакция на поступки внешнего окружения или внутренние мотивы. Действие, в силу присущей ему интенциональности, ориентировано на достижение какой-либо цели, лежащей в сфере социальных отношений. В-третьих, действие не является чем-то волюнтаристическим, никак не связанным с социально-структурными компонентами, поскольку всегда существуют внешние ограничители человеческой деятельности и, прежде всего, система ценностей, определяющая границы общественной приемлемости тех или иных действий. Наконец, к проблематике социального действия обращались многие видные социологи, что сделало его одной из наиболее разработанных социологических категорий.
Феномен «колумбайна», т. е., массового расстрела (шутинга) на территории учебного заведения без очевидной выгоды для самого стрелка и мотивированного исключительно ненавистью к окружающему миру и человечеству, бесспорно, нуждается в социологической концептуализации. Это предполагает, во-первых, рассмотрение колумбайна в социологических категориях и, во-вторых, применение к нему широкого спектра релевантных социологических подходов и объяснительных стратегий. Рассмотреть колумбайн как социальное действие - наиболее очевидный шаг на пути его социологического анализа. Это и является целью данной статьи.
Основным моментом, обеспечивающим эвристический компонент данной работы, заключается в понимании социального действия как фактора или даже механизма поддержания или разрушения социального порядка. Несмотря на свою направленность вовне, зависимость от внешнего окружения, социальное действие всегда продиктовано внутренней мотивацией, очевидной и понятной исключительно лишь субъекту этого действия. Именно индивидуальная мотивация является основным фактором обусловленности действия, оставляющим позади культурные и глобальные социальные детерминанты. Субъективный элемент будет усугубляться и собственным пониманием ситуации, в которой это действие имеет место; очевидно, что риск понимать по-своему эту ситуацию субъектами взаимодействия чрезвычайно велик. И здесь мы вплотную подходим к социологическому обоснованию самой возможности управления социальными действиями индивидов через изменение их мотивации на основе понимания индивидуальных ценностей и внешних ситуационных факторов, способствующих генерации девиантной или даже преступной мотивации.
Методология анализа феномена «колумбайн». Традиционно в западной социологии школьные расстрелы рассматриваются через призму теорий рационального выбора (Култыгин, 2004) и теории черт (Олпорт, 2002). Данная комбинация концепций, на наш взгляд, возникла в силу следующих обстоятельств. Прежде всего, на поиск рациональных оснований массового расстрела толкает отсутствие мотивации, хоть сколько-то понятной обывателю. Очевидно, что эта мотивация лежит за пределами привычной рациональности, однако она является субъективно оправданной для самого стрелка. Традиционные соображения максимизации выгоды, полезности и прочих околоэкономических объяснений не работают хотя бы потому, что в конце массового расстрела сам шутер чаще всего кончает жизнь самоубийством, что лишает его возможности воспользоваться результатами своего поступка. Попытки найти рациональное зерно оказываются тщетными, а, значит, нет ни возможности спрогнозировать очередную трагедию, ни рациональных, с точки зрения обыденного сознания, доводов, способных заставить потенциального колумбайнера отказаться от своих намерений.
Релевантность теории рационального выбора подтверждает и анализ действий колумбай-неров. Нападение на школу - это не спонтанный акт, а хорошо продуманное и разыгранное как по нотам преступление. Всевозможные отсылки на состояние аффекта не стоит рассматривать всерьез: покупка оружия и патронов осуществляется в здравом уме и твердой памяти, являющихся залогом самой возможности их приобретения.
Однако, как объяснительная стратегия, теория рационального выбора при анализе феномена «колумбайна» ставит, на наш взгляд, больше вопросов, чем дает ответов. Так, безграничная субъективация понятия «рациональность» делает рациональным любое интенциональное действие без учета реальных выгод от его осуществления. Во-вторых, рациональность предполагает достижение выгоды от действия как для самого субъекта, так и для его социального окружения, что совершенно невозможно представить. Также трудно предположить, что перед осуществлением спланированной драмы потенциальный колумбайнер занимается просчетом финальных альтернатив, список которых предельно короток - от пожизненного заключения, в случае нейтрализации силами правоохранительных органов или иных защитных институтов, до самоубийства или спровоцированного убийства себя тем же полицейским или школьным охранником. Всевозможные положения теории игр, традиционно привлекаемые для иллюстрации рационального действия, в данном случае не работают: отсутствует главное условие реализации рациональной стратегии в виде другой стороны, не имеющей никакой информации о намерениях
колумбайнера. Наконец, рациональность всегда предполагает коллективность действия, основанную на взаимной зависимости акторов друг от друга; ситуацию взаимной выгодности массового расстрела для субъекта и его жертв представить себе нереально.
Внимание в контексте проблематики колумбайна к теории черт, возникшей в построениях социальной психологии, основано на представлении о наличии специфических индивидуально-психологических особенностей, предрасполагающих к проведению массовых расстрелов. Именно на основе данной теории зиждется стойкое желание построить полумифический «профиль» колумбайнера, увидеть универсальные черты потенциального школьного стрелка, позволяющие диагностировать и пресечь его намерения. С одной стороны, релевантность данной объяснительной стратегии весьма высока. При анализе личностных профилей колумбайнеров и в самом деле прослеживаются общие черты, такие как отсутствие вовлеченности в широкие социальные связи, воспитание в неполной семье, отсутствие отцовского влияния, реактивный солипсизм и завышенная самооценка как ответ на социальное пренебрежение вплоть до игнорирования. Обследованные колумбайнеры и адепты данного течения демонстрируют выраженные черты эпилептоидной психопатии, характеризующейся сочетанием беспредельной жестокости к слабым, и трусливым подобострастием в отношении лиц, способных «поставить на место» кого угодно или дать серьезный отпор в ответ на неадекватные с их точки зрения притязания. Все это свидетельствует о важности компенсаторного компонента в анализе причин массовых расстрелов. Это косвенно дает надежду на возможность профилактической работы с колумбайнерами на основе результатов социально-психологического тестирования внутри учебного заведения.
Отметим, однако, что абсолютизация данного подхода будет явно контрпродуктивной. Во-первых, в силу отсутствия доказательств наличия прямой связи между социально-психологическими особенностями и массовыми расстрелами, а во-вторых - из-за рисков стигматизации, дискриминации и предвзятости. Настающий индивидуализм в сочетании с солипсизмом и завышенной самооценкой становятся социально-психологическими доминантами современной молодежи и подростков в целом, но случаи школьных расстрелов, к счастью, остаются штучными кейсами, привлекающими неизменный интерес не только правоохранительных органов и ученых различных специальностей, но и широкой общественности, не склонной к сантиментам в отношении факторов риска собственной безопасности.
Результаты и обсуждение. Рассмотрение кейсов колумбайна, как социального действия, необходимо начинать с работ Макса Вебера, который как никто другой способствовал укоренению данной категории в социологической науке (Вебер, 1990). М. Вебер дал не только определение социального действия, но и представил его классификацию, выделив аффективный, традиционный, ценностно-рациональный и целерациональный тип. Не вдаваясь в подробное описание вышеперечисленных типов, отметим, что акт массового расстрела содержит компоненты каждого из них. В этом проявляется одна из ключевых особенностей веберовской методологии - построение т. н. «идеального типа», некой абстрактной конструкции, содержащей всю полноту признаков объекта или явления. Именно в силу их «идеальности» идеально-типические конструкции невозможно встретить в реальности, но они являются хорошим аналитическим инструментом для сравнения актуального состояния объекта с его идеальной конструкцией. Одновременно, по совокупности имеющихся признаков, мы можем отнести исследуемое действие к тому или иному типу.
Черты аффективного действия, т. е., совершаемого без включения сознательного компонента, обнаруживаются в многочисленных попытках представить школьный расстрел как эмоциональную реакцию, о чем мы уже упомянули в данной статье при анализе трудностей рационального объяснения мотивации стрелка. В самом деле, представить массовый расстрел как рефлекторную реакцию в ответ на пережитые унижения представляется весьма привлекательной объяснительной моделью. Как мы показали ранее, несмотря на преобладание рациональных поведенческих паттернов при подготовке и реализации расстрела, эмоциональная составляющая может сыграть определяющую роль в выборе конкретного момента нападения или внести свои коррективы в первоначально намеченный список жертв.
Еще одним аспектом, укладывающимся в логику аффективного действия при осуществлении массового расстрела, является общая садистская ориентация личности, не связанная с психическим расстройством в строго медицинском смысле слова. Компенсаторный характер садизма очевиден: представление об абсолютной власти над жертвой актуализирует чувство собственного величия, сглаживает остроту переживаний собственной неполноценности и неуверенности. Важно понимать, что жертвами в данной ситуации должны стать люди, которые вольно или невольно культивируют в потенциальном колумбайнере все негативные переживания, связанные с самооценкой. Угроза сложившейся «Я-концепции» может быть устранена только уничтожением носителей этой угрозы. Психиатрические факторы колумбайна были рассмотрены нами в других работах, и сейчас мы не будем останавливаться на них подробно. В любом случае, вклад аффективного фактора в осуществление самой безумной мечты нельзя недооценивать хотя бы в силу роли психоэмоционального фактора в формировании поведения индивидов и групп.
Традиционное действие, в свою очередь, характеризуется своей связью с привычками конкретных обществ и отдельных групп; почти всегда это результат глубокой интернализации коллективных ценностей, ставших неотъемлемым элементом жизни каждого индивида. Традиционное действие имеет выраженную адаптивную функцию, которая актуализируется в случаях угрозы привычному жизненному укладу.
Черты традиционного действия при анализе случаев «колумбайна», на наш взгляд, выражены не столь однозначно. Обычно традиционные действия совершаются в рамках рутинных практик, к которым массовый расстрел отнести нельзя. Другой аспект проявления традиционного действия - следование определенным канонам при осуществлении массового расстрела. Среди таковых: выбор учебного заведения в качестве сцены для кровавой расправы; попытки максимизировать число ни в чем не повинных жертв; наличие определенной системы устойчивых символов принадлежности к субкультуре «колумбайна»; опора на имеющийся опыт предыдущих расстрелов как на нравственный и эстетический ориентир для новых нападений, а также появление новых «звезд» деструктивной субкультуры как героев нового времени. С другой стороны, трудно говорить о неких «коллективных привычках», которые приводят к массовым расстрелам: единичный характер кейсов скулшутинга в случаях своевременного выявления позволяет рассматривать их лишь как отдельные случаи деструктивного поведения.
Ценностно-рациональное действие - это результат не интернализации отдельными индивидами культурно-исторических шаблонов, а собственной свободы выбора. Следовательно, такое действие намного глубже мотивированно, а лежащий в его основе ценностный компонент формирует более сложную обусловленность действия по сравнению с простым экономическим расчетом. Хорошим примером может служить современная санкционная политика, нередко наносящая немалый финансовый ущерб собственным производителям во имя достижения каких-либо целей, стоящих над экономическими соображениями. Привязка к ценностям, как факторам конструирования действия, снижает возможности прогнозирования человеческих поступков, поскольку ценности могут быть не только общими, но и индивидуальными, причем эти группы ценностей могут радикально противоречить друг другу.
Традиционно ценности разделяются на терминальные и инструментальные. Первые - ценности как таковые, важные сами по себе, на достижение и поддержание которых и нацелена вся человеческая жизнь. К ним относятся построение благополучной и счастливой семьи, достижение внутренней гармонии или гармонии с окружающим миром, обретение внутренней свободы, возможность не идти на компромиссы с совестью и т. п. Инструментальные ценности касаются аспектов достижения терминальных ценностей - это личностные черты или индивидуальные устремления, позволяющие достигать терминальных ценностей. О чем здесь идет речь? Субъективная важность образования, накопления социальных связей, удачного брака или здоровья - это лишь индивидуальные представления о необходимых условиях достижения ценностей более высокого порядка: например, стремление к финансовому благополучию чаще всего отражает потребность в достижении уважения со стороны значимых других в условиях, когда другие способы получить это уважение недоступны. Здесь можно обнаружить ключевую характеристику колумбайна как ценностно-рационального действия, заключающуюся в невозможности удовлетворения потребности в социальной акцептации общественно приемлемым способом. Расхождение между запросом на признание и уважение со стороны социального окружения и отсутствием каких-либо достижений или иных черт, выделяющих будущего колумбайнера из общей массы, становится фактором формирования деструктивного поведенческого паттерна. Таким образом, основной характеристикой субъективной системы ценностей колумбайнера является разрушительная и в целом антигуманистическая направленность терминальных и инструментальных ценностей, определяющая общие характеристики массового расстрела как данного типа социального действия.
Последний тип социального действия в классификации М. Вебера - действие целерацио-нальное, в основе которого лежит учет и использование ресурсов или угроз внешнего окружения для достижения собственных целей путем изменения этого самого окружения. Нарастание целе-рациональных действий в структуре человеческого поведения виделось М. Веберу неизбежным следствием и целью социального прогресса. Однако важно учитывать, что рациональность действия может прослеживаться как в его целях, так и в средствах ее достижения. Другими словами, нельзя отрицать возможность ценностной ориентации целерационального действия, и колумбайн становится блестящим примером и такой комбинации, и тех противоречий, которые она в себе несет. Рассмотрим их подробнее.
Идеально-типический характер описанных М. Вебером типов действий предполагает их полную аналитическую обособленность друг от друга. Соответственно, ценностный компонент действия в данном случае является чем-то противоречащим целерациональной установке, поскольку истинный смысл действия скрыт от внешнего окружения. Это нарушает основной принцип рационализма, гласящий, что чем более рационально действие, тем очевиднее его причины, тем проще его понять социальному окружению и, следовательно, тем проще ему выстраивать
ответные действия и поведенческие стратегии. Другой момент заключается в сложности человеческого поведения, которое определяется одновременным наличием нескольких нередко конкурирующих целей, выбор которых, в конце концов, может быть продиктован ценностными или даже эмоциональными факторами. Сочетание рациональных целей и аффективных средств их достижения тоже входит в противоречие с принципом рационализма, но зачастую именно такая комбинация превалирует в структуре человеческих действий. Классическая ситуация - осуществление выбора в электоральном процессе. Какими бы серьезными ни были идеологические предпочтения, окончательный выбор чаще всего делается под влиянием сиюминутных факторов, нивелирующих любые концептуальные соображения.
Вывод. По совокупности теоретических признаков применительно к проблематике колумбайна мы можем зафиксировать следующие важные моменты. Массовый расстрел - это целе-рациональное социальное действие, совершаемое с целью получения реакции стороны внешнего окружения для модификации его поведения посредством вызываемого чувства страха, неуверенности и непредсказуемости. Здесь очевидна ориентированность действия на определенную цель, присутствует очевидный расчет средств, условий и последствий, о чем свидетельствует высокая эффективность реализованных актов массового расстрела как для самого субъекта действия, так и для шокированного социального окружения.
В смешении компонентов разных типов социальных действий находит отражение противоречивость идеально-типического подхода к их выделению, свойственная социологии М. Вебера: невозможно однозначно отнести случаи колумбайна к какому-либо одному типу действия, поскольку в акте массового расстрела обнаруживаются черты каждого из них.
В подготовке массового расстрела велика роль ценностного фактора, а непосредственно в процессе его осуществления - психоэмоционального. Следовательно, происходит усложнение анализа действия в рамках предлагаемой М. Вебером схемы.
Список источников:
Вебер М. Избранные произведения / пер. с нем. М., 1990. 808 с.
Култыгин В.П. Теория рационального выбора - возникновение и современное состояние // Социологические исследования. 2004. № 1 (237). С. 27-36.
Олпорт Г. Становление личности: Избранные труды. М., 2002. 462 с.
References:
Allport, G. (2002) Personality and social encounter; selected essays. Moscow. 462 p. (In Russian).
toultygin, V.P. (2004) Rational choice theory - emergence and current state. Sociological studies. (1 (237)), 27-36. (In Russian). Weber, M. (1990) Izbrannye proizvedeniya [Selected Papers]. Moscow. 808 p. (In Russian).
Информация об авторе П.К. Карасёв - министр внутренней региональной и муниципальной политики Нижегородской области, соискатель кафедры общей социологии и социальной работы Национального исследовательского Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия.
Конфликт интересов:
автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author P.K. Karasev - Minister of Internal Regional and Municipal Policy of Nizhny Novgorod Oblast, External PhD student at the Department of General Sociology and Social Work, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia.
Conflicts of interests:
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 17.09.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 15.10.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 28.11.2023.
Автором окончательный вариант рукописи одобрен.
