CC BY
217
Вестник ДВО РАН. 2011. № 1
УДК 947.084.6 (571.6)
Е.Н.ЧЕРНОЛУЦКАЯ
Колонизационные поселки
при исправительно-трудовых лагерях
на Дальнем Востоке (1933-1940 гг.)
Рассматривается особый советский пенитенциарный институт - так называемые колонизационные поселки, организованные при исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) в 1930-е годы. На базе хранящихся в архивах материалов Байкало-Амурского и Северо-Восточного лагерей, часть которых впервые вводится в научный оборот, анализируются цели их создания и причины ликвидации. Показано развитие сети колонизационных поселков на Дальнем Востоке, динамика численности населения в них, правовое положение колонистов и их семей, характер их трудовой занятости и хозяйственно-бытового обустройства.
Ключевые слова: колонизационные поселки, сталинские исправительно-трудовые лагеря, советский Дальний Восток.
Colonization settlements of the corrective-labour camps in the Far East (1933-1940). E.N.CHERNOLUTSKAIA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
Special soviet penal institution - the so-called colonization settlements, organized under the corrective labour camps in 1930s is examined in the article. The purposes of its forming and reasons of liquidation are analyzed on the archives materials of the Baikal-Amur and North-Eastern camps, some of these materials are putting into scientific use for the first time. The development of colonization settlements in the Far East, the dynamics ofpopulation, legal status of colonists and their families, the character of their employment and their life conditions are described.
Key words: colonization settlements, Stalin s corrective labour camps, Soviet Far East.
В 1930-е годы методами внутренней политики сталинского государства стали различные формы массовых принудительных миграций, объединенных с принудительным трудом. Современными историками наиболее активно изучается система спецпоселений, ведущая свое начало от так называемой кулацкой ссылки, когда тысячи репрессированных крестьянских семей были насильственно отправлены в труднодоступные места страны, которые им в тяжелейших условиях пришлось обживать под надзором спецкомендатур [7, 8, 13]. Такой способ хозяйственного освоения отдаленных территорий, объединенный с репрессивной функцией, власть назвала «спецколонизацией».
Менее массовым и слабо изученным оказался другой пенитенциарный институт, существовавший в те же годы, - колонизационные поселки исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), специально организованные для проживания и работы там заключенных, к которым могли приехать семьи. Такая практика называлась «переводом заключенных на колонизацию». В отличие от «спецколонизации» данный способ формирования постоянного населения в районах деятельности ИТЛ можно обозначить как «лагерную колонизацию». В научной литературе феномен «колонпоселков» не получил специального освещения. Лишь некоторые авторы попутно касаются этого сюжета при анализе деятельности исправительно-трудовых лагерей: по БАМлагу - О.П.Еланцева, по Севвостлагу - И.Д.Бацаев, А.Г.Козлов [1, 6, 11]. Более того, некоторые исследователи ошибочно смешивают понятия
ЧЕРНОЛУЦКАЯ Елена Николаевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail: [email protected]
«спецпоселок» и «колонизационный поселок», что приводит к некорректным выводам [5, с. 308] (критику см. [15, с. 106, 107]). Наша цель - на материалах Дальнего Востока дать более подробный анализ политики «лагерной колонизации», определить ее место в общей хозяйственно-пенитенциарной системе.
Первоначально основные принципы этой политики были разработаны в «Положении
о колонизационных поселках исправительно-трудовых лагерей ОГПУ», подписанном начальником ГУЛАГа М.Д.Берманом и утвержденном 13 августа 1932 г. зам. председателя ОГПУ Г.Г.Ягодой. Авторы документа видели цель создания таких населенных пунктов в том, чтобы осуществлять «задачи колонизации и оседания исправившейся части заключенных при лагерях ОГПУ» (здесь и далее цитаты приводятся по [1, с. 276, 277]). Поселки являлись структурным элементом ИТЛ и полностью подчинялись его администрации. В ее рамках создавались колонизационные бюро, которые выбирали районы освоения, способ использования труда поселенцев-заключенных, назначали комендантов поселков, ведавших в них всей административной и хозяйственной деятельностью и осуществлявших надзор. В зависимости от местных условий хозяйственная специализация поселений могла иметь различные направления: сельскохозяйственное, лесозаготовительное, рыбопромысловое, производственно-промышленное.
Согласно «Положению...», на поселение разрешалось переводить только «тщательно проверенных заключенных из числа лучших на производстве и в быту» при условии, что они происходили из рабочих, крестьян, служащих, были осуждены за бытовые или должностные преступления или относились к категории «социально-вредный элемент», а крестьяне («аграрники») - только осужденные по ст. 58-10 и 58-11 («ни в коем случае по другим к-р статьям»). Если срок наказания составлял до 5 лет, то заключенный до колонизации должен был отбыть 1/3 его, если свыше 5 лет - то полсрока (с зачетом рабочих дней). Кроме того, лица, имевшие семьи, должны были получить согласие своих семей на переезд в колонпоселки. Перевозка семьи заключенного и принадлежавшего ей хозяйственного инвентаря производилась за счет лагеря.
В «Положении.» прописывались права и обязанности колонистов-заключенных, а их занятость определялась администрацией лагеря по согласованию с хозяйственным органом, предполагалось, что колонисты будут трудиться в том числе по найму в государственных организациях, на производственных предприятиях, в организованных ими самими артелях, а также по нарядам коменданта в поселке. Зачет рабочих дней с момента перевода на колонизацию не производился. Колонисты могли передвигаться только в пределах поселка и места, где они трудились. После окончания срока наказания, предусмотренного приговором, они получали право полного свободного передвижения. Продолжительность рабочего дня и зарплата поселенцев устанавливались в общем порядке для данного производства и соответствующей квалификации, но колонисты были обязаны выплачивать лагерю процентные отчисления (не свыше 10%) от общего дохода семьи до полного погашения ссуды, затраченной на них лагерем. Поселенцам разрешалось свободное вступление в брак. Члены семей колонистов-заключенных в гражданских правах не ущемлялись, если не были подвергнуты каким-либо ограничениям до переселения [1, с. 276, 277].
В лагерях работа по переводу заключенных на колонизацию началась с издания приказа ОГПУ № 890с от 14 сентября 1932 г., которым было введено в действие «Временное положение о колонизационных поселках ИТЛ», повторившее основные пункты «Положения...» [4, с. 117].
На Дальнем Востоке в первой половине 1930-х годов существовало три ИТЛ - Байкало-Амурский, Северо-Восточный и Дальневосточный. Материалы о колонпоселках удалось выявить только по первым двум. Вопрос по Дальлагу остается открытым и требует дальнейшего источникового поиска.
Первым из дальневосточных лагерей перевод заключенных на колонизацию начал Северо-Восточный ИТЛ, действовавший при Дальстрое (далее ДС - территория
современной Магаданской области). Приказом по УСВИТЛу от 2 декабря 1932 г. право на колонизацию предоставлялось всем заключенным, пробывшим в лагерях не менее одного года, а особо отличившимся - 6 месяцев. Члены семьи колониста переселялась за счет Дальстроя и пользовались правом первоочередного получения работ на его предприятиях. На обзаведение имуществом выдавалась безвозвратная ссуда. По мнению директора ДС Э.П.Берзина, колонизация должна была способствовать «перековке» заключенных и освоению Колымы. В декабре 1932 г. было создано Колонизационное бюро во главе с А.Н.Майсурадзе, а в 1933 г. организованы колонпоселки Веселая, Темп, Ударник [1, с. 210; 2, с. 50; 11, с. 73, 74].
В дальнейшем правила колонизации частично корректировались. Так, приказом по ДС от 23 февраля 1934 г. минимальный срок отбытия наказания в лагере до перевода заключенного в колонпоселок устанавливался один год. Проработав не менее трех лет в системе Дальстроя, по окончании срока заключения колонист имел право возбуждать ходатайство
0 снятии судимости. В случае недостойного поведения (пьянство, кражи) или плохого отношения к труду лица, у которых не истек срок заключения, подлежали возврату в лагерь. В приказе по ДС от 17 октября 1935 г. было объявлено об обязательном закреплении колонистов в крае на срок не менее трех лет по отбытии наказания [1, с. 284, 285, 292].
Колымские колонпоселки были более или менее благоустроены, имели магазины, ларьки, бани-прачечные, пекарни, мастерские. Население занималось сельским хозяйством, охотой, строительством, в свободное от основных работ время - отхожим промыслом на предприятиях ДС. Одним из направлений хозяйственной деятельности колонпоселков стало рыболовство. Например, в ведении пос. Ударник находились рыбные промыслы Бо-гурчан, Умара, Оторган и Дукча. Попутно развивалось и бондарное производство. По данным А.Г.Козлова, в 1935 г. колонисты выловили 18 072 ц рыбы, собрали 31 т картофеля, 57 т капусты, 84 т других культур, забили 741 голову морского зверя, произвели 10 576 л молока, 1 006 кг масла, 1 973 кг творога, 2 881 кг сметаны, 1 369 кг мяса. В их хозяйстве имелось 68 коров, 5 быков, 51 теленок, 6 волов, 37 лошадей, 101 свинья, 152 ездовые собаки [11, с. 80]. В 1936 г. было добыто 1 807 и обработано 5 277 ц рыбы, изготовлено 33 278 бочек и 316 засольных чанов. О размахе строительных работ свидетельствуют итоги 1937 г. по строительству: жилищное - 4 376 м3, промысловое - 516, хозяйственное - 2 339, временные сооружения - 50, школьные здания - 3 145 м3. Было также сделано 260 парниковых рам. Необходимые лесоматериалы заготавливали собственными силами. Колонисты организовали неуставные артели, доходы распределяли по трудодням. По мнению Колонбюро, опыт показал «...полную экономическую рентабельность хозяйств колонпоселков» [1, с. 16, 93, 94, 294, 313].
Однако темпы лагерной колонизации на Колыме были невысокими. Численность колонистов составляла (на 1 января): в 1934 г. - 403 чел., 1935 г. - 614, 1936 г. - 739, 1937 г. -
1 047, 1938 г. - 999 чел. [1, с. 81, 94; 9, с. 395], а число добравшихся к ним семей за эти годы увеличилось с 5 до 461. Руководство треста не было заинтересовано в широком размахе колонизации, так как нуждалось в рабочих прежде всего на основном производстве. Кроме того, требовались дополнительные финансовые затраты на обустройство поселенцев и членов их семей [3, с. 69, 70].
Из-за отдаленности районов Колымы, длительности переезда и связанных с ним расходов не все семьи колонистов приезжали в Дальстрой. По этой причине многие заключенные, у которых истек срок наказания, не задерживались в поселках, а возвращались «на материк». Например, в 1935 г. на колонизацию перешел 291 заключенный, прибыло 219 семей (653 чел.), выбыло «на материк» 166 чел. Общее число жителей этих поселков составляло 836, в том числе в пос. Веселая - 253 чел., Ударник - 329, Темп - 254 чел. [11, с. 79]. В 1937 г. колонизирован 291 чел., деколонизировано 109 чел., умерло 8, освободилось 219 (из них уехало 70, осталось 149 чел.). Всего на 01.01.1937 г. состояло на учете
1 047 чел. (не считая семей), на 01.01.1938 г. - 999 чел. [1, с. 94].
Более подробно рассмотреть процесс колонизации позволяют источники по БайкалоАмурскому ИТЛ. В начале 1933 г. в лагере объявили приказ «Об ударничестве и трудсо-ревновании...», один из пунктов которого извещал о праве заключенных «за систематическую работу и хорошее поведение» перейти на колонизацию. Обращает на себя внимание, что, в отличие от «Положения.», выработанного в центральном аппарате ОГПУ, руководство БАМлага предоставляло такую возможность всем без исключения лагерникам, независимо от статьи осуждения, по отбытии ими одного года заключения. Предусматривалось, что переведенные на колонизацию будут получать заработную плату полностью, за исключением вычетов по выданным ссудам. Трудоспособные члены семей приобретали право преимущественного поступления на работу в организации БАМа. С бывших заключенных, проработавших на строительстве железной дороги или иных предприятиях БАМа в качестве вольнонаемных не менее трех лет, снималась судимость. Их дети при поступлении в учебные заведения приравнивались «к детям трудящихся» [6, с. 134, 135].
Отличительной чертой колонизации в БАМлаге была предварительная изыскательская подготовка районов освоения и подробное землеустроительное планирование. Поэтому организация колонпоселков здесь началась не сразу. 30 июля 1934 г. СНК СССР принял Постановление № 1806/325-с «О мероприятиях по созданию сельскохозяйственной базы в районах БАМ». На НКВД и Переселенческий комитет при СНК СССР была возложена задача произвести на территории, примыкающей к строившейся магистрали, исследовательскую работу, выявить земельные фонды, пригодные для заселения и сельскохозяйственного освоения, и представить на рассмотрение СНК СССР план и условия переселения на 1935 и 1936 гг. (ГАРФ. Ф. Р-9479, оп. 1, д. 29, л. 40).
В 1934 г. Колонизационное бюро БАМлага провело изыскательские работы на севере Зейской, Амурской, Хабаровской и юго-западе Нижне-Амурской областей - слабо заселенной территории. В начале 1933 г. там проживало около 28 тыс. чел. Местное население работало в основном на железнодорожном и водном транспорте, лесных разработках и промыслах. Сельское хозяйство было неразвито, за исключением оленеводства у коренных народов.
По разработанному в 1934 г. общему плану сельскохозяйственной колонизации на всех выявленных земельных фондах можно было расселить 3 460 семей. Колонбюро определило, что наибольшими возможностями для создания пахотных и сенокосных угодий располагал Селемджинский район. Первоочередными же для освоения были избраны Зейский и Мазановский районы, где проектировалось создание 18 колонпоселков (Российский государственный архив экономики, далее РГАЭ. Ф. 5675, оп. 1, д. 183, л. 116-120). Всего было выявлено пригодных под сельскохозяйственное освоение 52 520 га земель, однако они требовали трудоемкой обработки - сплошной вырубки леса, раскорчевки, расчистки с частичным осушением (ГАРФ. Ф. Р-9479, оп. 1, д. 29, л. 37).
Колонизация выбранных районов силами БАМлага требовала значительных финансовых вложений, поэтому ежегодно они утверждались на уровне высших государственных органов: были приняты постановления ВЦИК и СНК СССР от 30 июля 1934 г., 17 сентября 1935 г., 17 марта 1936 г. и др., на основании которых намечалось расселить в районах освоения в 1934 г. - 400 семей колонистов, 1935 г. - 500, 1936 г. - 960, 1937 г. - 600 семей, т.е. всего за эти 4 года - 2 460 семей, и занять их не только в сельском хозяйстве, но и на железной дороге по мере сдачи ее объектов в эксплуатацию.
Первый этап переселения должен был пройти зимой 1934/35 г. - на головном участке БАМа при станции Мартыгит, в пос. Тында и г. Зея планировалось принять 400 семейств, построив для них 200 двухквартирных домов. Однако сразу же начались сбои, и в 1934 г. вся колонизационная работа свелась к изыскательским исследованиям, которые завершились только в январе 1935 г., когда по транспортным условиям новых районов завозить продовольствие, фураж, стройматериалы было невозможно. Колонбюро БАМлага смогло провести лишь подготовительные работы, построить 19 домов и начать предварительное
формирование населения новых поселков. К апрелю 1935 г. заявления на колонизацию были приняты от 370 семейств, из них получили разрешение 25, остальные заявления находились в стадии рассмотрения.
На 1935 и 1936 гг. намечалось продолжение землеустроительных работ. В 1935 г. колонистов планировалось расселить в двух поселках по 250 семей, где им предстояло организоваться в сельхозартели, создать МТС и подготовить к производству земельные фонды. В помощь им на строительство и мелиоративные работы из исправительно-трудовых лагерей выделялось до 400 заключенных (там же. Л. 37-42).Только к лету были окончательно установлены участки для двух поселков и начато строительство жилищ. Перевозка туда людей, техники, различных материалов началась с открытием навигации по р. Зея. В июле на месте поселения находилось лишь 32 семьи, 141 семья была в пути и 185 проверялись на пригодность к колонизации. В поселки отправили 7 гусеничных тракторов и другой сельхозинвентарь, 125 коров с телятами, 119 лошадей. Снабжение скотом было ограничено из-за отсутствия подготовленной кормовой базы.
Еще до прибытия первых семей заключенные засеяли 288 га картофелем, овощами, зерновыми культурами, овсом, а сами прибывшие - еще 47 га овощами и картофелем на раскорчеванных землях (там же. Д. 27, л. 34).
17 сентября 1935 г. ЦИК и СНК СССР приняли Постановление № 18-2104-350с «О льготах для поселенцев в районы БАМа и мероприятиях по их хозяйственному устройству». Согласно этому документу, бывшие БАМлаговские заключенные-колонисты, объединенные в неуставные сельхозартели, и отдельные поселенцы освобождались на 10 лет от обязательных поставок государству всех видов сельхозпродукции. С переселенцев снимались все ранее числившиеся за ними недоимки. На Заготзерно возлагалась обязанность принимать от семей в местах их выбытия хлеб и фураж с тем, чтобы на месте вселения по соответствующим квитанциям они могли получить такие же продукты. Эта же организация должна была отпускать по заявке НКВД СССР необходимое количество продовольствия для снабжения 500 семей поселенцев по нормам, установленным для Дальстроя. Для содействия развитию рыболовства и охотничьих промыслов пункты Со-юззаготпушнины обязаны были выдавать артелям и отдельным поселенцам кредиты и ссуды и снабжать их рыболовными и охотничьими принадлежностями по заключенным с ними договорам (там же. Л. 65).
Плановое число колонистов на 1936 г. составляло 960 семей, в том числе в Зейском районе - 500, на головном участке - 280, в совхозе ОРС головного участка - 100, в Ма-зановском районе - 80 семей. Их предполагалось расселить в поселках, пять из которых были сельскохозяйственного назначения, два железнодорожных (с подсобным хозяйством) и один рабочий (там создавалось предприятие по производству кирпича и других строительных материалов). Население построенного в 1935 г. железнодорожного пос. Тында намечалось увеличить с 70 до 140 семей (там же. Д. 29, л. 75-80).
Однако план 1936 г., как и предыдущих двух лет, был реализован лишь частично. БАМлаг до конца года не смог выделить людей для колонизации вследствие недостатка рабочей силы на строительстве вторых путей железнодорожной магистрали. ГУЛАГ НКВД был вынужден отправить на колонизацию районов БАМа и для оказания помощи в строительстве 1 550 заключенных из Карлага и Сиблага. Из-за нехватки рабочих удалось выполнить не более 40% запланированных работ. В октябре 1936 г. руководство БАМлага просило направить в район колонизации еще тысячу заключенных из лагерей и тюрем на 4-5 мес для строительства поселков [10, с. 226].
В этот период в структуре БАМлага действовали два колонизационных пункта - Верхне-Зейский (в пос. Брянта, в 260 км от ст. Тыгда Амурской железной дороги) и Селемд-жинский (в пос. Норский, в 240 км от ст. Михайло-Чесноковская), а также Зейский совхоз (в г. Зея, в 120 км от ст. Тыгда) и Тындинская комендатура (в пос. Тында, в 175 км от ст. Большой Невер). Задача этих подразделений, сформулированная руководством
Колонбюро, состояла в том, чтобы «организовать и руководить всеми колонизационными мероприятиями на местах и осуществлять в то же время лагерное администрирование состоящих на работах в колонпунктах заключенных» (РГАЭ. Ф. 5675, оп. 1, д. 183, л. 10 об.).
Всего было организовано 8 колонпоселков: Брянта, Норский, Тында, Потехино, Петровка, Бордоган, Кохани, Черноречье. К началу 1936 г. в них находилось 1 290 колонистов-заключенных и 176 семей. Ожидалось, что и ко всем остальным приедут семьи, но в 1936 г. прибыло только 300. К концу года всего в колонпоселках находилось 476 семей (1 532 чел., из них 625 взрослых и 907 детей), а общее число жителей составило 2 822 чел. (там же. Л. 20).
Принятые планы завоза семей колонистов на БАМ «проваливались» ежегодно: в 1934 г. не было переселено ни одной семьи из намеченных 400, в 1935 г. приехали 176 из 500, в 1936 г. - 300 из 960, 1937 г. - 488 из 600 семей. Пик роста населения колонпоселков БАМлага пришелся на середину 1937 г. (3 773 чел.), а вместо определенных планом на 4 года
2 460 семей к началу 1938 г. удалось завезти лишь около тысячи (табл. 1).
Таблица 1
Население колонпоселков БАМлага в 1936-1939 гг.
Дата Колонисты-заключенные Всего семей Всего чел.
01.01.1936 г. 1 290 176 -
01.01.1937 г. 1 290 476 2 822
01.07.1937 г. 1 279 812 3 773
01.01.1938 г. - 964 2 965
01.01.1939 г. - 542 2 120
Примечание. Таблица составлена по: РГАЭ. Ф. 5675, оп. 1, д. 183, л. 10 об., 121; д. 199, л. 15. Прочерк - нет сведений.
На перевозку одной семьи выделялось в среднем 300 руб. Но этого оказалось недостаточно, так как данная сумма была рассчитана на 3 чел., фактически же прибывавшие семьи состояли в среднем из 4-5 чел. и более. Кроме того, выделялось по 50 руб. на перевозку семьи от места проживания до станции железной дороги из расчета 25 км. В реальности расстояние было больше, в ряде случаев достигало 200-300 км, в особенности при перевозке жителей Казахской ССР, Узбекской ССР и Бурят-Монгольской АССР.
В колонпоселках, специализировавшихся на сельскохозяйственном производстве, трудоспособное население объединилось в неуставные сельхозартели, шесть из которых находились в Верхне-Зейском колонпункте и одна в Селемджинском. Но приступить к непосредственному производству смогли только Брянтинская и Норская артели в 1936 г., остальные занимались организационно-подготовительными работами и строительством поселков. Размеры доходов артельщиков от производства и домашнего хозяйства составляли в среднем 150-270 руб. ежемесячно. В пос. Тында была организована промартель, объединявшая 110 чел., в том числе 56 колонистов и членов их семей. Тындинская артель обеспечила своих членов хорошими заработками, в среднем до 600-700 руб. на семью в месяц. Зейский совхоз снабжал колонизированные районы сельскохозяйственной продукцией. Он имел свиноводческую ферму на 209 голов, занимался полеводством на 513 га и огородничеством на 106,87 га.
Освоение новых земель затрудняли регулярные паводки и пожары, которые уничтожали лес, заготовленные лесоматериалы, сено и постройки. Изучение водного режима р. Зея показало, что заселение трех из подготовленных колонпоселков (на 372 семьи) до постройки дамб было нецелесообразно (там же. Л. 15 об., 20-20 об., 122; д. 199, л. 5-7, 15).
Существовало много других организационных и текущих проблем. Так, Норская артель до 1939 г. не была обеспечена в достаточной степени пахотно-пригодными землями.
В 1938 г. по всем артелям не производилось закупки скота, а лошади и коровы, закупленные в 1936 г., оказались «плохого качества». На хозяйственном совещании при Колонбюро 22 марта 1937 г. председатель Брянтинской сельхозартели Бурунов обращал внимание на убыточность содержания коров и свиней, для которых корм приходилось покупать на рынке, - артели еще не имели своей кормовой базы. Он также говорил о невыгодности привлечения заключенных на колонизационные объекты, так как это удорожало все работы. Были претензии и к техническому снабжению: артелям не поставлялись веревки, сбруя, войлок, железо и т.д. (там же. Д. 183, л. 21 об., 23 об.).
Одновременно с возведением жилья устраивалась и поселковая инфраструктура. Для медицинского обслуживания колонистов в 1936 г. в поселках Брянта, Потехино, Петровка и Норский были созданы фельдшерско-акушерские пункты (на 5 коек каждый), в остальных поселках - так называемые здравпосты. В г. Зея для заболевших новоселов был устроен санпропускник на 4 койки. Те, кто нуждался в специализированном и хирургическом лечении, направлялись в районную больницу БАМлага. В 1938 г. медпунктов стало 6, в них работали 14 чел. медперсонала. В Брянте имелся также ветеринарный пункт.
Образование дети колонистов получали либо в имевшихся 7-летних школах поселков Тында и Дамбуки, либо во вновь созданных начальных школах в поселках Брянта, Поте-хино, Норский, Петровка, там же были организованы и интернаты для учеников из других поселков. В Брянте к началу 1936/37 учебного года вместо начальной школы, размещенной временно в двух жилых домах, была построена новая школа на 6 классов, занятия в ней шли в две смены. В пос. Норский действовали русская и национальная (для детей национальных меньшинств) школы, которые располагались в жилых строениях. В 1938 г. в колонпоселках было 6 школ, которые посещали 683 учащихся. К началу 1939 г. число школ сократилось до 5, в них работало 22 преподавателя, при этом число учеников увеличилось до 720. Однако дети колонистов не имели возможности посещать 8-10-е классы, так как в зейской и дамбукинской средних школах не было свободных мест. Для малышей в поселках Брянта, Норский и Потехино были организованы детсады, в период сезонных сельхозработ в Брянте действовала детская площадка - аналог современных пришкольных лагерей.
Культурно-просветительное обслуживание колонистов, как и везде в сельской местности того времени, осуществлялось через избы-читальни или колхозные клубы. Однако из-за недостатка площадей размещались они в жилых домах или даже в приспособленных хозяйственных постройках (конюшнях, бывших столярных мастерских и т.п.). Специально построенная изба-читальня и кинопередвижка находились только в Брянте. Колонисты выпускали стенгазеты, проводили вечера самодеятельности, организовали драматическую труппу, работали также кружки по подготовке трактористов и работников парникового хозяйства (там же. Л. 18 об.-19; д. 199, л. 14-15; ГАРФ. Ф. Р-9414, оп. 1-а, д. 1186, л. 7 об.).
Несмотря на хроническое невыполнение планов по формированию населения колон-поселков, руководство дальневосточных лагерей в отношении колонизации было настроено вполне оптимистично. Составленный в 1937 г. директором Дальстроя Э.П.Берзиным и его сотрудниками «Генеральный план развития народного хозяйства Колымской области на 1938-1947 гг.» делал ставку на постепенную замену рабочей силы заключенных вольнонаемными с полным завершением этого процесса к 1947 г. В течение третьей пятилетки они планировали расширить колонизацию заключенных, а в четвертой - перевести в колонисты всех лагерников с тем, чтобы по окончании срока заключения они стали постоянными вольнонаемными кадрами Дальстроя. Параллельно намечалось вербовать вольных работников с «материка» [1, с. 303, 304].
Руководство БАМлага не предлагало столь кардинальных перемен, но колонизацию районов своего строительства считало перспективной. В справке 1937 г. об имевшихся земельных фондах сельхозколонизации предлагалось продолжить изыскания и начать подготовку к заселению Бурейского и Амгунь-Эверонского подрайонов.
Такую позицию разделяло и правительство. Совет народных комиссаров СССР считал необходимым в третьей пятилетке «.обязать НКВД СССР наряду со строительством БАМ вести работы по заселению и созданию сельскохозяйственной и кормовой базы в районах БАМ». Существовал проект, по которому НКВД должен был проводить заселение в этих районах и обеспечить поселенцев пахотными землями. Приводились цифры: Иркутская область - 28 000 семей, Читинская область - 9 600, ДВК - 46 200, а всего - 83 800 семей. Временное распределение выглядело так: 1938 г. - 1 960 семей, 1939 г. - 6 300, 1940 г. - 14 100, 1941 г. - 23 500, 1942 г. - 37 940 семей- (РГАЭ. Ф. 5675, оп. 1, д. 183, л. 104, 108, 122).
Постановлением СНК СССР № 651-138с «О мероприятиях по заселению района Байкало-Амурской магистрали» от 17 мая 1938 г. на НКВД СССР возлагалась обязанность привлечь к освоению указанной территории следующие группы населения: а) рабочих, колхозников и единоличников, изъявивших желание переселиться в новые места жительства; б) бывших заключенных, освобожденных после срока отбытия наказания, и их семьи; в) заключенных, не отбывших полностью срока заключения, «в порядке поощрения за добросовестную работу». НКВД предоставлялось «право досрочного освобождения из мест заключения и трудовых поселений всех членов семей поселенцев района БАМ, которые выразят желание присоединиться к своим семьям и которые удовлетворяют условиям досрочного освобождения по своей работе и поведению» [14, с. 218-219].
Однако во второй половине 1938 г. лагерную колонизацию стали резко сворачивать. Как известно, в 1937-1938 гг. советская репрессивная политика вылилась в Большой террор как на воле, так и в лагерях. Все более или менее «либеральные» проявления в местах исполнения уголовного наказания были ликвидированы, ужесточался режим заключения, прошли массовые расстрелы.
Следует отметить, что и сам БАМлаг к этому времени реорганизовали. Превратившись в одно из крупнейших пенитенциарных учреждений страны (в мае 1938 г. в нем находилось около 255,3 тыс. заключенных [6, с. 108]), он стал трудно управляемым. Приказом НКВД СССР № 0100 от 22 мая 1938 г. на базе БАМлага было организовано шесть новых лагерей, действовавших в структуре Управления железнодорожного строительства НКВД на Дальнем Востоке.
В том же году в БАМлаге провели деколонизацию: 250 колонистов вновь перевели в заключение. Завоз семей поселенцев прекратили, за исключением 44 семей, получивших проходные свидетельства (т.е. разрешения на переселение в колонпоселок с соответствующим финансовым обеспечением) в конце 1937 г., из них 37 прибыли в Зейский район и 7 - в Мазановский. Можно представить состояние этих людей, рискнувших на столь трудный переезд только для того, чтобы жить вместе с главой семейства, но получивших на месте прибытия сообщение о его возвращении в лагерь.
С 1 июля 1938 г. Верхне-Зейский и Селемджинский переселенческие пункты реорганизовали в прорабские участки, а с 27 ноября того же года - в Зейский и Норский лагерные пункты, куда завезли около 2 500 заключенных для использования на работах по железнодорожному строительству (там же. Д. 199, л. 5, 7; ГАРФ. Ф. Р-9414, оп. 1-а, д. 1186, л. 3-4). Бывшие колонизационные поселки продолжали существовать как обычные, но деколонизация заключенных вызвала отток семей и общее сокращение числа жителей (табл. 2).
С 1938 г. та же картина наблюдалась на Колыме. К этому времени в Дальстрое произошли организационно-управленческие и кадровые изменения. Трест, ранее подчинявшийся Совету труда и обороны, в 1937 г. с упразднением последнего был передан «под крыло» НКВД, а в 1938 г. реорганизован в Главное управление строительства Дальнего Севера (ГУСДС). В конце 1937 г. первого директора Дальстроя Э.П.Берзина, энтузиаста «перековки» заключенных, отозвали в Москву, где арестовали, а затем расстреляли. Новый начальник ГУСДС К.А.Павлов стал проводником более жесткой политики: при нем была создана специальная комиссия, которая пересмотрела состав колонистов и
Динамика численности населения колонизационных поселков БАМлага в 1938-1939 гг.
Поселок Всего семей Всего чел. В том числе школьного возраста
01.01.1938 г. 01.01.1939 г. 01.01.1938 г. 01.01.1939 г. 01.01.1938 г. 01.01.1939 г.
Брянта 225 122 936 553 237 166
Кохани 44 26 158 129 30 27
Петровка 70 38 242 132 42 30
Потехино 197 134 824 428 192 154
Бордоган 32 29 154 146 29 38
Черная Речка 63 0 164 0 21 0
Норск 286 163 1239 682 232 145
Тында 47 30 194 120 40 28
Всего 964 542 3 965 2 190 823 588
Примечание. Таблица составлена по: РГАЭ. Ф. 5675, оп. 1, д. 199, л. 15; ГАРФ. Ф. Р-9414, оп. 1-а, д. 1186, л. 8.
выявила среди них заключенных, отбывавших срок по статьям 58, п. 1-14; 59, п. 3; 167; 193, п. 24-25 УК1. Таких оказалось 288 чел. (в том числе 19 женщин), более половина из них - по ст. 58 УК. Приказом от 3 июня 1938 г. их немедленно деколонизировали и вновь водворили в лагерь, а их семьи предписывалось выслать на материк [12, с. 94].
В свою очередь К.А.Павлова, тоже репрессированного, сменил на посту начальника ГУСДС И.Ф.Никишов. Ему выпало окончательно ликвидировать лагерную колонизацию на Колыме, что было оформлено приказами НКВД СССР № 0168 от 15 июня 1939 г. и приказами по Дальстрою от 26 декабря 1939 г. и 5 января 1940 г., вышедшими под грифом «секретно». С 1 января 1940 г. колонотдел УСВИТЛа был расформирован, на месте колонпоселков организовывались рыбпромхозы и подсобные хозяйства лагеря. Семьи колонистов привлекались к работе в местных рыбпромхозах и колхозах или отправлялись на материк [1, с. 313; 3, с. 94; 12, с. 94, 100]. В послевоенный период в бывших колонпоселках для использования на рыбных промыслах кроме вольной рабочей силы размещали спец-поселенцев, ставших своего рода преемниками колонистов.
В целом материалы Дальнего Востока показывают, что лагерная колонизация явилась небольшим эпизодом в истории сталинских принудительных миграций. Ее проведение началось в 1933 г. и завершилось в 1940 г., в течение этих 8 лет двум исправительнотрудовым лагерям, входившим в число крупнейших в стране, - Севвостлагу и БАМлагу, удалось «колонизировать» около 2,7 тыс. заключенных и 1,5 тыс. их семей, что в общей сложности составило не более 7 тыс. чел., или порядка 1,3—1,8% от общей численности работников из числа заключенных в данных лагерях. Короткий период существования колонпоселков не позволил определить, насколько прочным могло бы стать оседание колонистов в местах освоения.
Между тем сущность самой формы лагерной колонизации, несмотря на ее полупринудительный характер, была либеральным шагом режима. Ее можно охарактеризовать, как «кулацкую ссылку наоборот». Если отправка репрессированных крестьян в спецпоселки означала нисходящее социальное движение - перемещение с «воли» в «неволю», то перевод заключенных на колонизацию был переходным этапом в обратном направлении - из «неволи» на «волю», к тому же - по их согласию. В самих колонпоселках условия работы, проживания и территориального перемещения были примерно аналогичными спец-поселенческим, однако колонистов ожидала ясная перспектива освобождения и снятия
1 Согласно действовавшему в то время УК РСФСР 1926 г., ст. 58 предусматривала уголовное наказание за так называемые контрреволюционные преступления (организацию вооруженных восстаний, террористических актов, шпионаж, «вредительство», антисоветскую агитацию и т.п.), ст. 59, п. 3 - участие в беспорядках, ст. 167 - разбой, ст. 193 - воинские преступления.
судимости, чего были лишены спецпоселенцы. Члены семей колонистов оставались вольными гражданами, хотя их переезд в зону деятельности лагерей, несомненно, носил вынужденный характер: в данном случае режим играл на сильнейшей внутренней мотивации людей - попытке дать шанс своим близким вырваться из лагерного ада, желании жить неразрозненными семьями. Но и эта мотивация далеко не всегда смогла перевесить риски, которые ожидали семью, снявшуюся с насиженных мест для переезда в неблагоприятную местность, о чем свидетельствуют провалы планов роста населения колонпоселков.
В отличие от первого этапа «кулацкой ссылки», когда власть толком не знала, как трудоустраивать и обустраивать спецпоселенцев, что имело трагические последствия для значительной части репрессированных крестьян, лагерная колонизация была более продумана, с ясно понимаемой целью и разработанными проектами изыскательских и землеустроительных работ. На организацию лагерной колонизации были направлены финансовые и технические ресурсы ИТЛ, ставших одной из мощнейших структур экономики страны. Тот небольшой практический опыт организации и существования колонпоселков не был бесполезным для системы лагерей и для самих колонистов. Однако данная форма полупринудительной миграции оказалась, на наш взгляд, слишком «либеральной» для пенитенциарного сектора в рамках существовавшего государственного режима, что и послужило главной причиной ее ликвидации. Десятилетняя программа директора Даль-строя Э.П.Берзина по полному переводу заключенных на колонизацию в тех условиях была утопией.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бацаев И.Д., Козлов А.Г. Дальстрой и Севвостлаг ОГПУ-НКВД СССР в цифрах и документах: в 2 ч. Ч. 1. (1931-1941). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2002. 381 с.
2. Бацаев И.Д. Колымская гряда архипелага ГУЛаг (заключенные) // Исторические аспекты Северо-Востока России: экономика, образование, колымский ГУЛаг. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1996. С. 46-73.
3. Бацаев И.Д. Особенности промышленного освоения Северо-Востока России в период массовых политических репрессий (1932-1953). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2002. 217 с.
4. Бацаев И.Д. Очерки истории Магаданской области (начало 20-х-середина 60-х гг. ХХ в.). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2007. 255 с.
5. Головин С.А. Изменение социальной структуры населения Дальнего Востока СССР: 1923-1939 годы. М.: МПГУ, 2008. 412 с.
6. Еланцева О.П. Обреченная дорога. БАМ: 1932-1941. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1994. 188 с.
7. Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2005. 306 с.
8. Ивницкий Н.А. Судьба раскулаченных в СССР. М.: Собрание, 2004. 296 с.
9. История сталинского Гулага. Конец 1920-х-первая половина 1950-х годов: собр. документов в 7 т. Т. 3. Экономика Гулага / отв. ред. и сост. О.В.Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 2004. 624 с.
10. История сталинского Гулага. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР / отв. ред. и сост. Т.В.Царевская-Дякина. М.: РОССПЭН, 2004. 824 с.
11. Козлов А.Г. Из истории колымских лагерей (1932-1937 гг.) // Краевед. записки. Вып. 17. Магадан: МОКМ, 1991. С. 61-91.
12. Козлов А.Г. Севвостлаг НКВД СССР (1937-1941) // Ист. исследования на Севере Дальнего Востока. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2000. С. 77-102.
13. Красильников С.А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2003. 288 с.
14. Сталинские стройки ГУЛАГа. 1930-1953 / ред. акад. А.Н.Яковлев; сост. А.И.Кокурин, Ю.Н.Моруков. М.: МФ Демократия: Материк, 2005. 568 с.
15. Чернолуцкая Е.Н. «Кулацкая ссылка» на Дальнем Востоке в 1930-е гг.: статистико-географический аспект // Миграционные процессы в азиатской России в ХІХ-ХХІ вв.: сб. науч. тр. Новосибирск: Параллель, 2009. С. 93-112.
