CC BY
63
УДК 343.3/.7
DOI 10.24411/2078-5356-2019-10224
Пронина Мария Петровна Maria P. Pronina
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
сandidate of sciences (law), associate professor of the department civil law and procedure Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, Russian Federation, 603950)
E-mail: [email protected]
Коллизии интерпретационных положений Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации в части определения критериев оценочного признака потерпевшего «беспомощное состояние»
Conflicts of the interpretative provisions of the Special part of the Criminal code of the Russian Federation regarding the definition of the criteria for such an assessment of the victim as a "helpless state"
В данной статье рассматриваются разъяснения, даваемые Пленумом Верховного Суда Российской Федерации по вопросам уголовно-правовой охраны интересов личности, в части определения критериев такого оценочного признака потерпевшего, как «беспомощное состояние»; выявляются многочисленные коллизии, затрудняющие правоприменительную деятельность; определяется юридическое значение факта приведения в беспомощное состояние; исследуются его критериеобразующие признаки; предложены авторские редакции постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
Ключевые слова: толкование, интерпретационная деятельность, уголовное законодательство, коллизии, правовая охрана интересов личности, «беспомощное состояние».
This article examines the explanations given by the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation on the issues on criminal and legal protection of the interests of the individual with regard to determining the criteria for such a trait of the victim as a «helpless condition»; There are numerous conflicts that impede law enforcement activities; itdetermined legal significance of the fact of bringing to a helpless state; studies its criteria-forming characteristics; suggests author's editions of the Decisions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.
Keywords: interpretation, criminal legislation, conflicts, legal protection of the interests of the individual, "helpless condition".
Исследования интерпретационных положений Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), даваемые судебным органом, выявили многочисленные коллизии, затрудняющие правоприменительную деятельность. Примером могут служить разъяснения, даваемые по вопросам уголовно-правовой охраны интересов личности.
В первую очередь хотелось бы обратить внимание на разъяснения, даваемые Пленумом Верховного Суда Российской Федерации (далее — Пленум ВС РФ) в части определения
критериев такого оценочного признака потерпевшего, как «беспомощное состояние». В VII разделе УК РФ он встречается в девяти составах преступлений (ст. 105, 111, 112, 117, 120, 125, 1271, 131, 132 УК РФ).
Характеристики беспомощности определяются тем, что признаки, заложенные в его содержание, вытекают не из нормативных предписаний, а исключительно из субъективного восприятия правоприменителя, с учетом конкретных обстоятельств содеянного [1, с. 97]. Это и предполагает различные варианты толкова-
© Пронина М.П., 2019
ния таких оценочных категорий [2, с. 42], однако учитывая, что рассматриваемый признак относится к отягчающему и закреплен в статье 63 УК РФ, излишне расширительное его толкование недопустимо. Осознавая это, высшая судебная инстанция неоднократно предпринимала попытки по определению содержательной части беспомощного состояния, закладывая в него разные признаки.
В настоящее время такие разъяснение содержатся в двух постановлениях Пленума ВС РФ [3]. Ознакомление с ними показало, что в них наличествуют существенные несовпадения, что свидетельствует об их неидентичности [4], хотя все эти деяния имеют единый родовой объект, в качестве которого выступают наиболее значимые интересы личности, однако Пленум требует различать содержание беспомощного состояния при убийстве и совершении посягательств на половую неприкосновенность или половую свободу, с чем нельзя согласиться. Полагаем, что рассматриваемый признак в рамках однородной группы преступлений должен иметь единые критериеобразующие признаки, на чем и акцентируем свое внимание.
Первое отличие заключается в юридическом значении самого факта приведения в беспомощное состояние потерпевшего. Так, если в постановлении Пленума ВС РФ от 4 декабря 2014 года № 16 на этом сделан акцент и отмечено, что на квалификацию не влияет, кто привел потерпевшего в беспомощное состояние, то в постановлении от 27 января 1999 года № 1 Пленум ушел от разъяснения этого признака, что повлекло за собой разночтения в судебно-следственной практике. Так, если при квалификации изнасилований или иных насильственных действий сексуального характера признак беспомощности вменяется вне зависимости от того, что стало причиной данного состояния потерпевшего [5], то при правовой оценке убийств, совершаемых в отношении лиц, находящихся в беспомощном состоянии, введение в такое состояние оценивается лишь как способ совершения деяния и тем самым не влечет вменение пункта «в» части 2 статьи 105 УК РФ [6], хотя в том и другом случае введение потерпевшего в беспомощное состояние было направлено на создание условий для дальнейшей реализации умысла виновного.
В доктрине складывается мнение о том, что такое различное толкование беспомощного состояния вытекает из законодательных формулировок, отраженных в статьях 105, 131 и 132 УК РФ. Так, если в статье 105 УК РФ использует-
ся такая трактовка, как «заведомо для виновного находящееся в беспомощном состоянии», то в статьях 131 и 132 УК РФ — «с использованием беспомощного состояния» [4]. Используя прием буквального толкования, можно прийти к выводу о том, что заведомость в статье 105 УК РФ предполагает, что потерпевший находится в рассматриваемом состоянии независимо от воли субъекта преступления, и это, конечно, исключать нельзя, однако не следует исключать и то обстоятельство, что виновный умышленно создает условия для того, чтобы потерпевший впал в это состояние, и, по нашему мнению, это обязательно должно повлиять на квалификацию.
Говоря же об «использовании беспомощного состояния», можно предположить, что при отсутствии признака заведомости необходимо приведение в данное состояние потерпевшего лица, что и делает субъект преступления. Это подтверждается вышеприведенными примерами судебно-следственной практики. Трудно согласиться с таким подходом по причине реализации субъективного вменения в российском уголовном праве, поэтому отсутствие объективной осведомленности о нахождении потерпевшего в беспомощном состоянии не дает правовых оснований для учета этого признака.
Считаем, что поднятую полемику можно продолжать и дальше, но мы должны понимать, что объективное нахождение потерпевших в беспомощном состоянии или умышленное приведение их в него облегчает совершение деяния, тем самым не может оставаться за рамками квалификации преступлений. Эту идею разделяют 57% проанкетированных респондентов, хотя судебно-следственная практика испытывает существенные проблемы при определении признаков беспомощного состояния, о чем свидетельствуют изменения в 89% случаев судебных решений первых инстанций [7]. Причина в отсутствии четких критериеобразующих признаков и единообразия толкования беспомощного состояния в рамках раздела VII УК РФ.
Еще раз акцентируя внимание на единстве родового объекта, составов преступлений, включающих в себя рассматриваемый признак, полагаем, что его толкование должно носить унифицированный характер и распространяться на все нормы, в которых он используется. Только в таком случае можно говорить о достижении целей и задач, а также соблюдении принципов уголовного закона в области охраны наиболее значимых общественных отношений — интересов личности.
Считаем, что первым критериеобразующим признаком беспомощного состояния должны стать психические или физические характеристики потерпевшего. В частности, это те психические или физиологические заболевания или отклонения потерпевшего, исключающие возможность с его стороны либо осознавать характер совершаемых с ним действий, либо оказывать активное сопротивление. Для его признания не имеет значения, что стало причиной нахождения в беспомощном состоянии потерпевшего.
Следующий признак, порождающий дискуссии при установлении исследуемого состояния, — это возрастные характеристики потерпевшего. Например, в статьях 105, 131 и 132 УК РФ используется такая возрастная категория, как малолетний, в толковании которой разночтения при его определении.
Так, в соответствии со статьей 28 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) малолетними признаются лица, не достигшие 14 лет [8]. Данный подход сегодня является общепринятым во всех отраслевых законодательствах, хотя статьи 131 и 132 УК РФ не содержат данную формулировку, в отличие от статьи 105 УК РФ, однако пункт «б» части 4 статьи 131 УК РФ и пункт «б» части 4 статьи 132 УК РФ содержат четкое указание на возраст жертвы (не достигшее 14 лет), что также указывает на несовершеннолетний возраст потерпевшего. Но, обратившись к примечанию к статье 131 УК РФ, приходим к выводу, что в отличие от мнения Пленума ВС РФ, содержащегося в постановлении от 27 января 1999 года № 1, в целом подтверждающего закрепленный в ГК РФ подход, в рамках преступлений, посягающих на половую неприкосновенность и половую свободу личности, возраст беспомощного состояния снижен.
Кроме этого, введение примечания к статье 131 УК РФ привело к рассогласованию внутри самой нормы, так как критерий беспомощности используется в диспозиции статьи, более того, он еще учтен и в примечании к ней, однако в части 1 статьи 131 и части 1 статьи 132 УК РФ он является оценочным, исходя из рекомендаций постановления Пленума ВС РФ от 4 декабря 2014 года № 16, а рассматриваемое примечание определяет четкие возрастные границы.
Такой подход вызвал неоднозначную оценку со стороны ученых. В целом следует согласиться с мнением представителей доктрины в том, что акцентирование внимания исключительно на возрасте является недостаточным при
определении беспомощного состояния. Резкая акселерация детей указывает на то, что психологический возраст не всегда соответствует физическому [9; 10]. Психическое развитие может быть детерминировано, что свидетельствует о полном осознании происходящего [11], поэтому законодательное требование при определении возраста обязательно учитывать внешние и внутренние факторы не всегда обоснованно. В этой связи необходимо поддержать К.А. Ба-рышеву, считающую, что ошибочным является законодательное утверждение, указывающее на неспособность осознания лицами, не достигшими 12 лет, характера и содержания совершаемых с ними действий [4].
В этой связи дискуссионным выглядит и предложение разработчиков законопроекта о дополнении ряда статей УК РФ таким отягчающим признаком, как «в отношении лица, достигшего 70-летнего возраста» [12]. Как правильно было отмечено в отзыве на данный законопроект со стороны ВС РФ, само достижение этого возраста не может объективно свидетельствовать о беспомощности. Это понятие является оценочным и основывается на физическо-пси-хологическом состоянии личности, что еще раз подтверждает выдвигаемую нами гипотезу.
Поэтому, говоря о возрасте как признаке беспомощности, мы поддерживаем имеющуюся идею отнесения малолетних к данной категорией, но с обязательным указанием на их психическое состояние, исключающее возможность осознавать характер совершаемых с жертвой действий. В случае наличия у потерпевшего лица реальной возможности осознавать характер таких действий, а также возможности активно сопротивляться, признак беспомощности, указанный в примечании к статье 131 УК РФ, отсутствует.
Еще одно противоречивое толковании беспомощного состояния можно обнаружить в вышеуказанных постановлениях. В частности, в постановлении Пленума ВС РФ от 27 января 1999 года № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» осталось за рамками разъяснений понятие беспомощного состояния, а в постановлении Пленума ВС РФ от 4 декабря 2014 года № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» состояние опьянения рекомендуется относить к беспомощному. Неоднозначная трактовка поставила в затруднительное положение следственно-судебную практику. В частности, многократно принимаемые первой инстанцией решения о признании
состояния опьянения беспомощным отменяются. Так, например, в определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 17 ноября 1999 года по делу Быченкова отмечено, что сам факт нахождения потерпевшего в состоянии опьянения не может рассматриваться как беспомощное состояние [13, с. 19].
И эта позиция является наиболее распространенной [14, с. 12], хотя имеются и другие, учитывающие состояние опьянения как беспомощное при посягательствах на жизнь. Примером может стать определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 12 августа 1997 года по делу Хайруллина [15, с. 9—10]. В обосновании правильности квалификации была положена сильная степень алкогольного опьянения.
Вышеизложенное определяет необходимость в предложении единообразных правил учета состояния опьянения потерпевших как разновидности беспомощного состояния в рамках VII раздела УК РФ, так как их отсутствие влечет за собой снижение превентивного влияния уголовного законодательства на охрану высших ценностей.
Разрешая выявленную проблему, нами были проанкетированы респонденты по вопросу: «Нужно ли учитывать состояние опьянения жертв насильственных преступлений как отягчающую вину с отнесением его к беспомощному?». Дали положительный ответ 53% респондентов. Согласимся с данной точкой зрения, но встал еще один вопрос о степени опьянения, которая должна учитываться при квалификации. По мнению респондентов (61%), это должна быть та степень опьянения, при которой потерпевший не может осознавать характера совершаемых с ним действий либо оказать активное сопротивление виновному. Предлагаемая характеристика в полной мере соответствует признакам беспомощного состояния, закрепленным в анализируемых постановлениях Пленума ВС РФ, и должна быть взята за основу.
Практика отнесения состояния опьянения к беспомощному положительно зарекомендовала себя за рубежом, что еще раз актуализирует выявленную проблему и пути ее разрешения. Примером может стать Нормативное постановление Верховного Суда Республики Казахстан от 11 мая 2007 года № 1 «О квалификации некоторых преступлений против жизни и здоровья человека» [16].
На основании вышеприведенного исследования, сделанных выводов и выделенных признаков, предлагаем дополнить пункт 7 поста-
новления Пленума ВС РФ от 27 января 1999 года № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» абзацем следующего содержания: «Малолетний может быть отнесен к категории лиц, находящихся в беспомощном состоянии, при обязательном установлении его психического состояния, исключающего возможность осознавать характер совершаемых с ним действий и оказывать активное сопротивление виновному. В случае наличия у малолетнего лица реальной возможности осознавать характер таких действий и оказывать активное сопротивление или защищать себя признак беспомощности отсутствует».
Дополнить первый абзац пункта 7 данного постановления предложением следующего содержания: «К беспомощному состоянию также относится состояние опьянения, степень которого лишает потерпевшего возможности осознавать характер совершаемых с ним действий либо оказывать активное сопротивление виновному или защищать себя».
Дополнить пункт 5 постановления Пленума ВС РФ от 4 декабря 2014 года № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» абзацем следующего содержания: «Малолетний может быть отнесен к категории лиц, находящихся в беспомощном состоянии, при обязательном установлении его психического состояния, исключающего возможность осознавать характер совершаемых с ним действий и оказывать активное сопротивление виновному. В случае наличия у малолетнего лица реальной возможности осознавать характер таких действий и оказывать активное сопротивление или защищать себя, признак беспомощности отсутствует».
Примечания
1. Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973.
2. Лопашенко Н.А. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. 2002. № 2.
3. О судебной практике по делам об убийстве: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 3; О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2014 г № 16 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 2.
4. Барышева К.А. Коллизии определения наличия признака беспомощности потерпевшего в некоторых составах преступлений // Право: журнал Высшей школы экономики. 2016. № 4. С. 118—128.
5. Постановление Президиума Московского областного суда от 25 мая 2011 г № 209 по делу № 44у-167/11.
6. Приговор Московского городского суда от 2 июля 2012 г. по делу № 2-0075/2012.
7. Буликеева Д.Ж. Проблемы применения квалифицирующего признака «иное лицо, заведомо для виновного находящееся в беспомощном состоянии» // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 17 (308). Право. Вып. 37. С. 54—57.
8. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32, ст. 3301.
9. Скрипченко Н.Ю. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2014 г. № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» // Уголовное право. 2015. № 2. С. 57—62.
10. Шиян В.И. Беспомощное состояние потерпевшего как объективный признак в преступлениях против личности, совершаемых с применением насилия // Уголовное право. 2014. № 5. С. 103—105.
11. Долгова С.В. К вопросу о содержании понятия «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством» // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2008. № 9. С. 79—84.
12. Официальный отзыв Верховного Суда Российской Федерации на проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 105 Уголовного кодекса Российской Федерации» от 25 декабря 2013 г. № 2-ВС-5687/13. Доступ из СПС «КонсультантПлюс». URL: www.consultant.ru (дата обращения: 15.08.2017).
13. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 8.
14. Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 15 декабря 1999 г. по делу Зеленко // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 5.
15. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 4. С. 9—10.
16. URL: http://online.zakon.kz/Document/7doc_ id=30105456#pos=0;3 (дата обращения: 15.08.2017).
References
1. Naumov A.V. Use of criminal precepts of law. Volgograd, 1973. (In Russ.)
2. Lopashenko N.A. Once again about estimated categories in legislative formulations of crimes in the sphere of economic activity. Criminal law, 2002, no. 2. (In Russ.)
3. About jurisprudence on cases of murder: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian
Federation of January 27, 1999 no. 1. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 1999, no. 3; About jurisprudence on cases of crimes against sexual integrity and sexual freedom: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of December 4, 2014 no. 16. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 2015, no. 2. (In Russ.)
4. Barysheva K.A. Collisions of definition of existence of sign of helplessness of the victim in some corpora delicti. Right: magazine of Higher School of Economics, 2016, no. 4, pp. 118—128. (In Russ.)
5. The resolution of Presidium of the Moscow regional court of May 25, 2011 no. 209 on the case no. 44u-167/11. (In Russ.)
6. A sentence of the Moscow City Court of July 2,
2012 on the case no. 2-0075/2012. (In Russ.)
7. Bulikeeva D.Zh. Problems of use of the qualifying sign «the other person, obviously for the guilty person being down and out». Bulletin of the Chelyabinsk state university, 2013, no. 17 (308). Right, Issue 37, pp. 54—57. (In Russ.)
8. The civil code of the Russian Federation (part one) of November 30, 1994 no. 51-FZ. Collection of legislative acts of the RF, 1994, no. 32, art. 3301. (In Russ.)
9. Skripchenko N.Yu. The resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of December 4, 2014 no. 16 «About jurisprudence on cases of crimes against sexual integrity and sexual freedom». Criminal law, 2015, no. 2, pp. 57—69. (In Russ.)
10. Shiyan V.I. A helpless condition of the victim as objective sign in the crimes against the personality committed with use of violence. Criminal law, 2014, no. 5, pp. 103—105. (In Russ.)
11. Dolgova S.V. To a question of the maintenance of the concept «the lag in mental development which isn't connected with a mental disorder». Bulletin of the Baltic federal university of I. Kant, 2008, no. 9, pp. 79—84. (In Russ.)
12. An official response of the Supreme Court of the Russian Federation on the draft federal law «About Introduction of Amendments to Article 105 of the Criminal Code of the Russian Federation» of December 25,
2013 no. 2-BC-5687/13. Access from the reference legal system «ConsultantPlus». URL: www.consultant.ru (accessed 15.08.2017). (In Russ.)
13. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 2000, no. 8. (In Russ.)
14. The resolution of Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation of December 15, 1999 in the matter of Zelenko. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 2001, no. 5. (In Russ.)
15. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 1998, no. 4, pp. 9—10. (In Russ.)
16. URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id= 30105456#pos=0;3 (accessed 15.08.2017). (In Russ.)
