Количественный анализ экономических факторов революционной дестабилизации: результаты и перспективы Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Статьи. Исследования

118

Андрей В. Коротаев1

НИУ ВШЭ; Институт Африки РАН, Москва, Россия ORCID: 0000-0003-3014-2037

Андрей И. Жданов2

НИУ ВШЭ; РЭУ им Г. В. Плеханова, Москва, Россия ORCID: 0000-0002-4492-7903

Количественный анализ экономических факторов революционной дестабилизации: результаты и перспективы3

doi: 10.22394/2074-0492-2023-1-118-159 Резюме:

Имеются определенные основания для утверждений о формировании в XXI веке пятого поколения теорий революции. Главными отличительными чертами нового поколения теорий революции, по всей видимости, является опора на глобальные базы данных революционных событий, широкое использование современных методов количественного анализа, а также принципиальное представление о том, что для вооруженных и невооруженных революционных событий характерны принципиально разные факторы, структура и последствия. При этом революции/макси-

1 Коротаев Андрей Витальевич — профессор, доктор исторических наук, директор Центра изучения стабильности и рисков НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник, Институт Африки РАН. Научные интересы: социология революций, политические конфликты, причины восстаний, математическое моделирование, прогнозирование. E-mail: [email protected]

2 Жданов Андрей Игоревич — стажер-исследователь Центра изучения стабильности и рисков НИУ ВШЭ, аспирант РЭУ им Г. В. Плеханова. Научные интересы: режимные трансформации, революции, политическая нестабильность, теория революций, демократический транзит. E-mail: [email protected]

3 Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2023 г.

Acknowledgements: The study was carried out as part of the HSE Fundamental Research Program in 2023.

Социология

ВЛАСТИ Том 35 № 1 (2023)

малистские кампании понимаются как «серии наблюдаемых, непрерывных, целенаправленных массовых тактик, преследующих фундаментальные изменения политического порядка: смену режима или национальное самоопределение» (Э. Ченовет). Эта статья открывает серию обзоров основных конкретных результатов, полученных в рамках исследований данного поколения, которая открывается анализом выявленных в рамках данного подхода экономических факторов революционной дестабилизации. Проведенные к настоящему времени количественные кросс-национальные исследования экономических факторов революционной дестабилизации (которые мы считаем возможным относить к пятому поколению исследований революций) показывают, что одни и те же экономические факторы могут оказывать очень разное влияние на вероятность начала вооруженных восстаний, с одной стороны, и невооруженных революционных выступлений — с другой. Эти исследования демонстрируют, что вероятность невооруженных революционных выступлений более высока в экономически среднеразвитых странах, не имеющих нефтяных доходов, на фоне быстрого роста цен на продовольствие (при этом провоцировать такие выступления может как экономический спад, так и экономический подъем). С другой стороны, вооруженные восстания наиболее вероятны в наиболее бедных странах с сырьевой экономикой на фоне экономического спада и падения инвестиций в основной капитал.

Ключевые слова: революции, пятое поколение теорий революции, эконо- 119

мические факторы революций, причины революций, количественный анализ, количественный анализ революций

Andrey V. Korotaev1

HSE University; Institute for African Studies RAS, Moscow, Russia Andrew I. Zhdanov2

HSE University; Plekhanov Russian University of Economics, Moscow, Russia

A Quantitative Analysis of Economic Factors of Revolutionary Destabilization: Results and Prospects

Abstract:

There are certain grounds for asserting that the fifth generation of revolution theories is being formed in the 21st century. The main distinguish-

1 Korotaev Andrey Vitalievich — Professor, Doctor of Historical Sciences, Director of the Centre for Stability and Risk Analysis, HSE University, Chief Researcher, Institute for African Studies RAS. Research interests: sociology of revolutions, political conflicts, causes of uprisings, mathematical modeling, forecasting. E-mail: [email protected]

2 Zhdanov Andrew Igorevich — Intern Researcher at the Centre for Stability and Risk Analysis, HSE University, Postgraduate Student of the Plekhanov Russian University of Economics. Research interests: regime transformations, revolutions, political instability, theory of revolutions, democratic transition. E-mail: [email protected]

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

ing features of the new generation of theories of revolution seem to be the reliance on global databases of revolutionary events, the widespread use of modern methods of quantitative analysis, and the fundamental idea that armed and unarmed revolutionary events are characterized by fundamentally different factors, structure and consequences. At the same time, revolutions / maximalist campaigns are understood as "series of observable, continuous, targeted mass tactics pursuing fundamental changes in the political order: regime change or national self-determination" (E. Chenoweth). This article opens a series of reviews of the main concrete results obtained within the research of this generation, which opens with an analysis of the economic factors of revolutionary destabilization identified within the framework of this approach. Quantitative cross-national studies of the economic factors of revolutionary destabilization carried out to date (which we refer to as the fifth generation of studies of revolutions) show that the same economic factors can have very different effects on the likelihood of the outbreak of armed uprisings, on the one hand, and unarmed revolutionary actions, on the other. These studies show that the likelihood of unarmed revolutionary uprisings is higher in middle income countries without oil revenues, against the backdrop of rapidly rising food prices (whereas both recession and economic recovery can provoke such uprisings). On the other hand, armed uprisings are most likely in the poorest raw-material-based economies against the backdrop of an economic 120 downturn and falling investment in fixed assets.

Keywords: revolutions, fifth generation of revolution theories, economic factors of revolutions, causes of revolutions, quantitative analysis, quantitative analysis of revolutions

Введение

Согласно представлениям современной политической науки, мы живем в «новую эпоху революций» [Goldstone 2014; Goldstone et al. 2022a]. Необходимость исследования революций заключается в том, что, во-первых, при помощи революций осуществляются преобразования тех или иных социальных порядков, а также построение новых политических систем, во-вторых, посредством революций происходит апробация тех или иных теоретических концепций, своего рода проверка их «утопичности» на практике, в-третьих, революции способствуют изменению представлений о природе возникновения и развития массовых социальных движений [Lawson 2019: 247-248].

В то же время множеством исследователей фиксируется сложность феномена революций как предмета для изучения, с одной стороны, из-за эмерджентного характера революционных событий, а с другой — из-за многофакторности революций, т. е. необходимости резонанса нескольких движущих сил для возникновения революционной ситуации [Albrecht, Koehler 2020: 5; Goldstone 2014]. На про-

Социология влАсти Том 35 № 1 (2023)

тяжении всей истории существования современной политической науки многие исследователи пытались решить эту проблему, что нашло свое отражение в четырех поколениях теорий революций.

В соответствии с концепцией Дж. Голдстоуна [Голдстоун 2006; Goldstone 1980, 2001; Goldstone и др. 2022b; Grinin 2022], первое поколение охватывает период с 1900 по 1940 г. и связано с именами таких ученых, как Питирим Сорокин [Sorokin 1925], Джордж Петти [Pettee 1938] и Крейн Бринтон [Brinton 1965] (об исследованиях революций в предшествующий период, в том числе и К. Марксом и Ф. Энгельсом, см., например: [Шульц 2016; Goldstone et al. 2022b]). Главный вклад этого поколения — монография «Процесс революции» Джорджа Петти. Петти дает подробный обзор более ранних работ, начиная с теорий Аристотеля и Платона [Pettee 1938]. Для Петти революция — это «реконструкция государства» не только через смену правящей власти, но и через изменение классовой структуры общества. По словам Петти, для того, чтобы революция была успешной, перед ней должно произойти снижение лояльности к государству. По словам других авторов той же эпохи, революция происходит, когда большинство граждан «чувствуют себя невыносимо стесненными» экономическими институтами или идеологической ситуацией [Odegard 1939]. 121

У подходов первого поколения есть два основных недостатка. Первый проистекает из парсоновского прочтения социального порядка, в котором революции рассматриваются как отклонения от стандартных установок системного равновесия. Революции — это не столько нерегулярные лихорадки, которые нарушают в остальном согласованный социальный порядок, сколько процессы, глубоко укоренившиеся в формах политических противоречий. Революции аналитически, концептуально и эмпирически пересекаются с гражданскими войнами, восстаниями, мятежами и другими формами неуправляемых политических процессов. Второй недостаток теоретиков первого поколения заключается в их предположении, что все революции или, по крайней мере, все «великие революции» следуют одной и той же последовательности: симптомы, судороги, лихорадка, делирий и выздоровление. Хотя внутри революций существуют причинно-следственные связи, они скорее множественны, чем единичны, по форме: не существует магистрального пути, которому соответствовали бы все случаи революций. Напротив, революции — это слияния событий, которые исторически специфичны, но имеют определенные причинно-следственные связи [Lawson 2019: 49].

После Второй мировой войны появилось второе поколение революционных теоретиков, многие из которых стремились объяснить взаимосвязь между модернизацией и восстаниями в «третьем мире». Такие фигуры, как Джеймс Дэвис и Тед Гурр, утверждали, что в периоды модернизации общественные ожидания росли вместе с рас-

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

ширением социальных, экономических и политических возможностей. Таким образом, несоответствие между ощущением людей о должном уровне политических свобод, обусловленных возросшим благосостоянием, и его реальном отражении в политической практике порождало ценностное недовольство, которое в конечном счете воплощалось в революционных восстаниях. Дэвис заметил, что революционные выступления наиболее вероятны, когда за начальным периодом быстрого роста, связанного с модернизацией, следует резкий экономический спад, что он назвал эффектом J-образной кривой. Эффект J-кривой возникает из-за повышенного уровня общественного разочарования, связанного с тем, что завышенные ожидания, сформировавшиеся в период продолжительного подъема, не материали-зовываются. Тед Гурр переосмыслил этот процесс как «относительную депривацию» — разрыв между тем, что люди ожидали получить, и тем, что они фактически получили [Davies 1962: 52; Gurr 1970: 13].

В то же время, по мнению Чарльза Тилли, существующая политическая реальность противоречила модернизационной теории революции [Tilly 1973]. Модернизация сама по себе не имеет обязательной связи с революцией. Революции происходили и в про-122 мышленно развитых государствах (например, революции 1989 года в Восточной и Центральной Европе), и в бедных, преимущественно сельских странах (например, Ангола, Афганистан, Китай), и в государствах со средним уровнем дохода, например, Куба, Египет [Law-son 2019: 50-51]. Род Айя удачно резюмирует этот недостаток: «Обиды не более объясняют революции, чем кислород объясняет пожары» [Aya 1990: 23]. Тем не менее в пользу связи между модернизацией и революционной дестабилизацией были приведены и достаточно убедительные аргументы [Коротаев и др. 2011, 2012; Розов и др. 2019; Korotayev et al. 2011; Grinin 2022b].

Теоретики третьего поколения старались развить идеи второго поколения, сосредоточив внимание на изучении структурных причин революционных событий. Баррингтон Мур, Эрик Вульф, Теда Скочпол и Джек Голдстоун считали, что революции определяются появлением определенных макроуровневых союзов. По их мнению, революции произошли, увенчались успехом или провалились в зависимости от реакции буржуазии и крестьянства на коммерциализацию сельского хозяйства [Moore 1970], роли «середняков» в превращении местных волнений в революционные восстания [Wolf 1973], государственного кризиса, ставшего результатом международного конфликта и раскола элиты [Skocpol 2008], а также структурно-демографических изменений, которые дестабилизировали социальные порядки, оказывая давление на государственную казну, тем самым ослабляя легитимность правительств и порождая новые формы внутриэлитной конкуренции [Goldstone 1991]. Теоретики третьего

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

поколения, как правило, учитывали международные факторы: неравномерность капиталистического развития, военные конфликты и модели миграции. Тем самым не без оснований предполагалось, что определенное сочетание международных и внутренних факторов ведет к возникновению революционной ситуации.

Основным недостатком третьего поколения теорий революции являлся тот факт, что их сторонники не могли объяснить, как и почему революции совершались в неблагоприятных условиях и почему не происходили при наличии соответствующих структурных условий. Как заметил Джон Форан, при объяснении реальных случаев революции агентность, непредвиденные обстоятельства, политическая культура, идеология, ценности и убеждения «проскользнули через черный ход» структурных теорий [Foran 2005: 12]. Тем самым «провалом» третьего поколения теорий революций является тот факт, что они рассматривают революцию вне контекста, который, в свою очередь, задействует множество факторов, не относящихся к «структурным», однако при этом влияющим на возникновение революционных событий. В результате анализ революции, частично коренящийся в необходимости объяснения многофакторных революций в Иране, Никарагуа и Афганистане, 123 по крайней мере отчасти мобилизованных религиозными чувствами, пробудил интерес к тому, как идеология, политическая культура и тип режима формировали революционные процессы. Эти и другие недостатки позволили не только критикам, но в том числе и ее создателям констатировать, что господство третьего поколения теорий революции пришло к концу [Goldstone 2001: 175-76].

Указанные выше причины привели к появлению четвертого поколения теорий революции. Ученые четвертого поколения рассматривают революции как конъюнктурную смесь системного кризиса, структурных факторов и коллективных действий, возникающих в результате пересечения международных, экономических, политических и символических факторов [Goldstone 2001; Parsa 2000; Ritter 2014; Selbin 2010]. Теории четвертого поколения обеспечивают несколько преимуществ по сравнению с предыдущими поколениями исследования революций. Во-первых, теоретики четвертого поколения признают, что революции происходят при множестве обстоятельств. Во-вторых, многие подходы четвертого поколения подчеркивают международные черты революционных изменений, от вопросов зависимого развития до влияния революций на межгосударственные конфликты [Lawson 2019: 53]. Наконец, четвертое поколение значительно расширяет перечень факторов, способствующих повышению рисков революционной дестабилизации, и рассматривает революцию как продукт воздействия нескольких типов движущих сил (политических, экономических, социальных, международных и т. д.). В то же

Sociology

of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

время в современной политической науке присутствует точка зрения, согласно которой в настоящий момент складывается пятое поколение теорий революции [Allinson 2019]. Это мнение сразу же было оспорено [Benjamin 2019]. Однако нам представляется, что о появлении пятого поколения теорий революции говорить все-таки можно и что работы, результаты которых анализируются в данной статье, следует отнести именно к этому поколению. Подробное обоснование этому утверждению мы постараемся дать в ближайшее будущее в особой статье; пока же ограничимся утверждением о том, что главными отличительными чертами нового поколения теорий революции является опора на глобальные базы данных революционных событий, широкое использование современных методов количественного анализа, а также принципиальное представление о том, что для вооруженных и невооруженных революционных событий характерны принципиально разные факторы, структура и последствия.

Отметим, что многие представители пятого поколения теорий революции предпочитают называть невооруженные революционные выступления «ненасильственными максималистскими кампаниями». При этом, вслед за П. Акерманом и К. Крюглером [Acker-124 man, Kruegler 1994], Э. Ченовет и М. Стивен определяют «кампанию» как «серию наблюдаемых, непрерывных, целенаправленных массовых тактик в преследовании политической цели» [Chenoweth, Stephan 2011: 14]. Более того, в вышеупомянутых исследованиях рассматриваются кампании «с целями, которые воспринимаются как максималистские (фундаментальное изменение политического порядка); ...мы намеренно выбираем только кампании с целями, которые воспринимаются как максималистские по своей природе: смена режима или национальное самоопределение» [Chenoweth, Stephan 2011: 68]. Таким образом, в вышеупомянутых работах изучаются «серии наблюдаемых, непрерывных, целенаправленных массовых тактик, преследующих фундаментальные изменения политического порядка: смену режима или национальное самоопределение» [Chenoweth, Stephan 2011: 14, 68].

Данное определение практически не отличается от тех определений революции, на которые опираемся мы: «Революция — это коллективная мобилизация, которая пытается быстро и насильственно свергнуть существующий режим с целью трансформации политических, экономических и символических отношений» [Lawson 2019: 5]; «Революция — антиправительственные (очень часто противозаконные) массовые акции (массовая мобилизация) с целью: (1) свержения или замены в течение определенного времени существующего правительства; (2) захвата власти или обеспечения условий для прихода к власти определенных сил; (3) существенного изменения режима, социальных или политических институтов» [Голдстоун и др. 2022:

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

109], или «попытка преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопровождаемая формальной или неформальной мобилизацией масс и такими неин-ституционализированными действиями, которые подрывают существующую власть» [Голдстоун 2006: 61]. Сопоставление этих определений показывает, что «максималистские кампании» — это не что иное, как революции (в том числе национально-освободительные); следовательно, вышеупомянутые работы действительно изучают революции (довольно причудливо обозначенные как «кампании»). В пользу этого говорит и тот факт, что в базе данных Э. Ченовет NAVCO: Nonviolent and Violent Campaigns and Outcomes «кампаниями» названы все бесспорные революции с 1900 года — включая российские революции 1905-1907 и 1917 годов, Конституционную революцию в Иране, Синьхайскую революцию в Китае, Мексиканскую революцию 1910-1917 годов и т. д. [Chenoweth, Shay 2020]1. Таким образом, результаты исследований факторов начала «максималистских кампаний» оказываются вполне релевантны и для нашего анализа экономических факторов революционной дестабилизации.

Отметим также, что М. Кадивар и Н. Кечли вполне убедительно показали, что участники большинства т.н. «ненасильственных 125 максималистских кампаний» прибегали к насилию в достаточно серьезных масштабах (здесь можно вспомнить хотя бы Египетскую революцию 2011 года или Украинскую революцию [«Евромайдан»] 2013-2014 гг., которые Э. Ченовет вполне уверенно квалифицирует именно как «ненасильственные максималистские кампании» [Chenoweth, Shay 2020], в связи с чем они с полными на то основаниями полагают, что называть такие революционные выступления «ненасильственными» неправильно, предлагая обозначать их как «невооруженные» [Kadivar, Ketchley 2018]).

Данной статьей мы начинаем обзор результатов пятого поколения исследований революции в области выявления факторов революционной дестабилизации. Начнем мы его с экономических факторов.

Экономическое развитие и революции

Уровень экономического развития и его динамика являются одним из наиболее часто рассматриваемых факторов разворачивания

1 Следует отметить, что наиболее известный исследователь «максималистских кампаний» — Э. Ченовет вошла в авторский коллектив вышедшей в 2022 г. коллективной монографии О революциях [Beck et al. 2022], тем самым фактически признав, что она всю свою жизнь занималась исследованием именно революций.

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

революционных процессов. Данный факт связан с тем, что экономическая модернизация «порождает нации» и способствует их политическому самоопределению, которое, вступая в конфликт с архаичными институтами, приводит к революциям. Помимо этого, экономический рост создает структурные условия, которые повышают осуществимость массовых выступлений (особенно это касается ненасильственных акций революционного протеста) путем создания обширных и экономически интегрированных социальных объединений. Также экономическое развитие повышает активность диссидентов и предоставляет им дополнительный ресурс для разворачивания протестной активности, включающий в себя использование дополнительных каналов коммуникации (и упрощения доступа к ним), расширение массы индивидов, «сочувствующих» их деятельности, которые, удовлетворив на фоне общего благосостояния базовые потребности, формируют новые запросы, касающиеся уже необходимости самовыражения, демократических свобод и т. д., а также высвобождение у населения лишних финансовых и иных ресурсов (в т.ч. времени), которое можно направить на поддержку политической деятельности альтернативных политических лидеров 126 [Butcher, Svensson 2016: 331; Korotayev, Sawyer, Romanov 2021; Коро-таев, Сойер и др. 2020; Устюжанин, Михеев и др. 2023]. Так, согласно матрице теории институциональных переговоров Найта, большие ресурсы означают большую склонность политических акторов бороться за свои политические требования [Knight, Sened 1995].

Помимо этого, экономическими показателями объясняется вызываемая макроэкономическими шоками и иными факторами депривация, которая также, по мнению ряда авторов, способствует разворачиванию революций [Маркс, Энгельс 1955 [1848]: 459; Ленин 1969 [1915]: 218; Keller 2012: 3; Shaheen 2015: 83]. С другой стороны, Дж. Дэвис [Davies 1962] утверждал, что революции начинаются после длительного периода быстрого экономического и социального развития, с последующим периодом резкого спада, что нашло отражение в теории J-кривой, о которой говорилось выше. В современных количественных исследованиях факторов революционной дестабилизации экономическое развитие также занимает ведущую роль и операционализируется прежде всего через ВВП на душу населения и темпы экономического роста.

Для систематизации результатов этих исследований авторы подсчитали совокупное число статистических моделей (в первую очередь это различные типы регрессионного анализа), где рассматриваемый показатель (независимая переменная) принимает одно из четырех значений: положительно значимый (SP — significantly positive, если коэффициент независимой переменной больше нуля, а p-value меньше 0,05), положительно незначимый (IP — insignifi-

Социология влАсти Том 35 № 1 (2023)

cantly positive, если коэффициент показателя больше нуля, а p-value больше 0,05), отрицательно незначимый (IN — insignificantly negative, если коэффициент показателя меньше нуля, а p-value больше 0,05), отрицательно значимый (SN — significantly negative, если коэффициент показателя меньше нуля, а p-value меньше 0,05).

ВВП на душу населения

Показатель ВВП на душу населения (GDPper capita или wealth онлайн-приложения) рассматривался в 16 количественных исследованиях факторов революционной дестабилизации [Albrecht, Koehler 2020; Besançon 2005; Beissinger 20221; Cincotta, Weber 2021; Fox 2004; Gl-editsch et al. 2021; Gleditsch, Rivera 2017; Keller 2015; Korotayev, Issaev et al. 2015; Shaheen 2015; Wimmer, Cederman, Min 2009; Коротаев, Исаев и др. 2015; Медведев, Коротаев 2021; Слав, Коротаев 2021; Медведев и др. 2022; Устюжанин, Коротаев 2022; Устюжанин, Михеева и др.

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

Необходимо отметить, что М. Бейссинджер при проведении статистических тестов не пользуется делением революционных выступлений на вооруженные и невооруженные; однако он (как и практически все остальные представители пятого поколения) предпочитает рассматривать факторы революционной дестабилизации не для всех революций в целом, а для их отдельных типов. Особое внимание он уделяет революционным эпизодам, которые он обозначает как «городские гражданские» (civic urban). При этом необходимо отметить, что практически все революционные события этого типа были невооруженными. С другой стороны, практически все невооруженные революционные эпизоды XXI века классифицируются Бейссинджером как «городские гражданские». Таким образом, «городские гражданские революции» М. Бейссинджера вполне можно рассматривать в качестве прокси невооруженных революционных выступлений. И неудивительно, что, как это можно видеть в приложении к данной статье, результаты тестов с использованием «городских гражданских революций» в качестве зависимой переменной практически неотличимы от результатов тестов других авторов с использованием в качестве зависимой переменной «невооруженных революционных выступлений/ненасильственных максималистских кампаний». Поэтому в сводных графиках результаты и тех, и других тестов объединены в столбцах «невооруженные революции». Кроме того, определенное внимание Бейссинджер уделяет революциям, которые он обозначает как «сельские» (rural) и «социальные» (social). Отметим, что к последним Бейссинджер относит по сути своей коммунистические и паракоммунистические/«социалистические» революции, нацеленные на то или иное перераспределение собственности. Практически все эти революционные выступления были вооруженными, а результаты тестов с использованием «сельских» и «социальных» в качестве зависимой переменной практически неотличимы от результатов тестов других авторов с использованием в качестве зависимой переменной «вооруженных революционных выступлений/насильственных максималистских кампаний».

127

1

2023; ТСпШ^п 2014]; сводка результатов этих исследований представлена в Приложении, а также ниже на рисунке 1.

128

Рис. 1. Количество моделей c рассмотрением фактора ВВП на душу населения в зависимости от типа зависимой переменной1 Fig. 1. Number of models considering the factor of GDP per capita for various types of revolutionary destabilization Примечание: в одной работе обычно представлено более одной модели с использованием интересующей нас переменной в качестве независимой. Поэтому число моделей, учтенных в соответствующих сравнительных диаграммах, всегда значительно превышает число работ, на базе которых соответствующие диаграммы построены.

1 Зависимая переменная обозначена авторами как «смешанные» в случае, если соответствующая совокупность революционных событий включает в себя заметное число как вооруженных, так и невооруженных революционных выступлений. Это относится прежде всего к тем случаям, когда в качестве зависимой переменной используется вся совокупность революционных событий, без их подразделения на вооруженные и невооруженные (см., например: [Keller 2012; Коротаев, Гринин и др. 2022]).

Социология

ВЛАСТИ Том 35 № 1 (2023)

В целом применительно к подушевому ВВП главным результатом проведенных количественных кросс-национальных исследований структурных факторов революционной дестабилизации можно считать выявление того обстоятельства, что ВВП на душу населения оказывает существенно разное влияние на риски вооруженной революционной дестабилизации, с одной стороны, и на вероятность начала невооруженных восстаний — с другой. На вероятность вооруженных революционных восстаний высокий подушевой ВВП оказывает однозначно отрицательное влияние — чем выше ВВП на душу населения в данной стране, тем меньше там риски начала вооруженного революционного выступления. А вот применительно к невооруженным восстаниям прослеживается значимая перевернутая и-образная криволинейная зависимость — риски невооруженной революционной дестабилизации в долгосрочной перспективе усиливаются по мере роста подушевого ВВП в слабо-и среднеразвитых странах, но начинают уменьшаться по мере дальнейшего роста ВВП в высокоразвитых странах1. Отметим, что данные результаты очень хорошо коррелируют с результатами исследований интенсивности антиправительственных протестов, показавшими, что в экономически слабо- и среднеразвитых государ- 129 ствах более высокое значение подушевого ВВП является мощным предиктором более высокой интенсивности антиправительственных демонстраций2. Подчеркнем, что такого рода исследования для нас здесь вполне релевантны, так как антиправительственные

1 Отметим, что крайне неопределенные результаты, полученные в тестах без разделения революций на вооруженные и невооруженные, объясняются именно этим обстоятельством. С другой стороны, значительное число тестов, в которых корреляция между подушевым ВВП и вероятностью невооруженной революционной дестабилизации оказалась незначимой, объясняется тем, что их авторы не стали добавлять в модель квадратичный член, способный учесть криволинейность, — в результате отрицательная корреляция, характерная для богатых стран, нейтрализовала положительную, свойственную слабо— и среднеразвитым государствам, дав на выходе статистически незначимую связь (справедливости ради надо отметить, что для авторов этих тестов влияние подушевого ВВП никакого самостоятельного интереса не представляло, а добавляли они этот показатель в свои модели лишь в качестве одного из контролей).

2 [Ang et al. 2014; Christensen, Groshek 2020; Hollyer 2015; Inglehart, Welzel 2005; Jakobsen, Listhaug 2014; Korotayev, Bilyuga et al. 2018; Korotayev, Grinin et al. 2017; Korotayev, Sawyer et al. 2021; Korotayev, Vaskin et al. 2018; Nam 2007; Su 2015; Инглхарт, Вельцель 2011; Коротаев, Билюга и др. 2016, 2017а, 2017b; Коротаев, Васькин и др. 2017; Коротаев, Гринин и др. 2017, 2021b; Коротаев, Сойер и др. 2020].

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

демонстрации оказываются важнейшей частью революционного репертуара невооруженных восстаний [Lawson 2019].

Темпы экономического роста

Влияние фактора темпов экономического роста на риски революционной дестабилизации [Beissinger 2022; Chenoweth, Ulfelder 2017; Gleditsch, Rivera 2017; Keller 2012; Shaheen 2015; Медведев, Коротаев 2021; Слав, Коротаев 2021; Медведев и др. 2022; Устюжанин, Жодзиш-ская и др. 2022; Knutsen 2014] несколько отличается (см. сводку результатов количественных исследований этого фактора в Приложении, а также ниже на рис. 2).

130

Рис. 2. Количество моделей с рассмотрением фактора экономического

роста в зависимости от типа зависимой переменной Fig. 2. Number of models considering the factor of economic growth rate for various types of revolutionary destabilization

Как мы видим, низкие темпы экономического роста/экономический спад достаточно определенно являются фактором увеличения

Социология

ВЛАСТИ Том 35 № 1 (2023)

рисков вооруженной революционной дестабилизации1; а вот применительно к их влиянию на вероятность невооруженных революционных выступлений не все так однозначно — проведенные количественные кросс-национальные исследования заставляют предполагать, что высокие темпы экономического роста могут как увеличивать, так и уменьшать2 риски невооруженной революционной дестабилизации. Вопрос здесь явно требует дальнейших исследований — вполне может выясниться, что экономический рост может по-разному влиять на вероятность невооруженных восстаний в разные периоды времени (например, на разных фазах кондратьевского цикла), в разных мир-системных зонах [Медведев и др. 2020; Коротаев, Гринин, Малков и др. 2021: 199-247] и макрорегионах.

Сырьевая и нефтяная зависимость

Помимо этого, еще одним немаловажным макроэкономическим индикатором, рассматриваемым в современной социологии революций в качестве предиктора революционной дестабилизации, является доля нефтяных доходов в структуре ВВП (иногда рассматривается доля нефти в общем экспорте). Также некоторыми исследователями 131 к нефтяным доходам добавляются доходы от любых других полезных ископаемых. Сводку результатов исследования влияния этого фактора на риски революционной дестабилизации [Beissinger 2022; Cincotta, Weber 2021; Keller 2015; Shaheen 2015; Wimmer et al. 2009; Knutsen 2014] см. в Приложении, а также ниже на рисунке 3.

С одной стороны, результаты заметной части проведенных тестов вроде бы отвечают ожиданиям теории «ресурсного проклятия» [Collier, Hoeffler 1998; de Soysa 2000], фиксируя заметное число статистически значимых положительных корреляций между долей нефтяных/сырьевых доходов в ВВП/экспорте и рисками вооруженных революционных выступлений.

1 С этим неплохо коррелирует то обстоятельство, что значимую отрицательную связь с рисками вооруженных восстаний демонстрируют темпы роста инвестиций в основной капитал [Слав, Коротаев 2021]. Другими словами, начало вооруженных революционных выступлений более вероятно на фоне спада инвестиций в экономику, а рост таких инвестиций данные риски уменьшает.

2 В дополнение к двум тестам, идентифицировавшим низкие темпы экономического роста в качестве значимого предиктора невооруженной революционной дестабилизации (учтенным выше на рис. 2), следует упомянуть, что в целом ряде исследований были выявлены значимые отрицательные корреляции между темпами экономического роста и интенсивностью антиправительственных демонстраций (см., например: [Ang et al. 2014; Bran-cati 2014, 2016; Grasso, Giugni 2019; Medvedev et al. 2022; Коротаев, Гринин и др. 2021: 199-247]).

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

132

Рис. 3 Количество моделей с рассмотрением фактора нефтяного/ сырьевого экспорта в зависимости от типа зависимой переменной Fig. 3. Number of models considering the factor of oil/raw material exports for various types of revolutionary destabilization

С другой стороны, теоретически обоснована и точка зрения о том, что высокая доля нефтяных доходов в ВВП понижает риски начала революционных событий. Так, согласно концепции М. Росса, высокие нефтяные доходы, во-первых, способствуют, установлению своеобразного «социального контракта» между элитами и гражданским обществом, где первые обеспечивают сравнительно высокий уровень жизни, а вторые отказываются от политической борьбы. Во-вторых, сырьевой экспорт обеспечивает дополнительные ресурсы для укрепления репрессивного аппарата и поддержания его лояльности. В-третьих, на фоне роста экономики за счет нефтяных доходов государство становится не заинтересовано в развитии мелкого и среднего бизнеса и тех социально-культурных изменениях, которые несет за собой формирование устойчивого среднего класса, склонного оказывать давление в сторону революционных демократических преобразований в большей степени, чем другие социаль-

Социология

ВЛАСТИ Том 35 № 1 (2023)

ные страты [Beissinger 2007: 267; Ross 2001; Smith 2004]. Данное теоретическое ожидание подтверждается, но только применительно к вероятности начала невооруженных революционных выступлений (при этом подчеркнем, что в соответствующих проведенных тестах речь идет только о нефтяных доходах, а не о сырьевых доходах в целом; именно о нефтяных доходах идет речь и в очень релевантном здесь исследовании Б. Смита [Smith 2004]).

Итак, проведенные к настоящему времени количественные кросс-национальные исследования факторов революционной дестабилизации позволяют утверждать, что высокая доля нефтяных доходов в ВВП/экспорте повышает риски вооруженной революционной дестабилизации, но понижает вероятность невооруженных революционных выступлений.

С другой стороны, если негативное влияние высоких нефтяных доходов на риски невооруженных революционных восстаний можно считать доказанным достаточно убедительно, то применительно к положительной корреляции между долей нефтяных доходов и вероятностью вооруженных революций требуются достаточно серьезные оговорки. Действительно, здесь нельзя игнорировать то обстоятельство, что число тестов, где последняя корреляция оказалась статистически 133 незначимой, превышает число тестов, где она была значимой (с другой стороны, там нередко рассматривались доходы от экспорта сырья в целом). Кроме того, последнее исследование факторов революционной дестабилизации методами машинного обучения показало, что нефтяные доходы оказывают значимое влияние на вероятность начала ненасильственных революционных выступлений, а не вооруженных восстаний [Медведев и др. 2022]. Таким образом, похоже, более корректным было бы сказать, что в то время как высокие нефтяные доходы уменьшают вероятность начала невооруженных революционных выступлений, на риски вооруженной революционной дестабилизации они значимого влияния, возможно, не оказывают (хотя общая сырьевая ориентация экономики, по-видимому, может увеличивать риски революционной дестабилизации). В любом случае вопрос о нефтяных доходах как возможном факторе, увеличивающем риски вооруженной революционной дестабилизации, требует дальнейшего изучения.

Иные экономические факторы

Что касается остальных экономических факторов (см. Приложение), то они рассматривались в меньшем числе исследований и не представляется возможным провести сколько-нибудь надежный компаративистский анализ, анализируя направление и статистическую значимость их влияния в различных эмпирических моделях. В то же время имеет смысл упомянуть, что в количественных исследованиях инду-

Sociology

of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

стриальное развитие (и связанная с ним модернизация) оказывают положительное влияние на вероятность начала революционных выступлений [Albrecht, Koehler 2020], прежде всего невооруженных [Butcher, Svensson 2016], в то время как безработица [Shaheen 2015]1 и общая инфляция [Chenoweth, Ulfelder 2017] значимого влияния не оказывают. С другой стороны, значимым фактором невооруженной революционной дестабилизации, по всей видимости, оказывается продовольственная инфляция/«агфляция» [Медведев, Коротаев 2021; Медведев и др. 2022; Устюжанин, Коротаев 2022]; этот фактор идентифицирован и в качестве значимого предиктора массовых протестов [Hendrix, Haggard 2015], тесно коррелирующих с невооруженными революционными выступлениями. Кроме того, безработица идентифицирована в качестве значимого предиктора, с одной стороны, террористической активности [Bagchi, Paul 2018; Okafor, Piesse 2018] (нередко тесно коррелирующей с вооруженными революционными событиями), а с другой — массовых протестов [Nam 2007; Pritchard 2019; Raisi 2021; Raleigh 2015], хотя безработица, по всей видимости, может оказывать сущност-но разное влияние на массовую протестную дестабилизацию в разных регионах мира [Коротаев, Хохлова и др. 2018]. Все это говорит о крайней 134 желательности дополнительного исследования безработицы как возможного фактора революционной дестабилизации.

Выводы

Таким образом, проведенные к настоящему времени количественные кросс-национальные исследования экономических факторов революционной дестабилизации (которые мы считаем возможным относить к пятому поколению исследований революций) показывают, что одни и те же экономические факторы могут оказывать очень разное влияние на вероятность начала вооруженных восстаний, с одной стороны, и невооруженных революционных выступлений — с другой. Эти исследования показывают, что вероятность невооруженных революционных выступлений наиболее высока в экономически среднеразвитых странах, не имеющих нефтяных доходов, на фоне быстрого роста цен на продовольствие (при этом провоцировать такие выступления может как экономический спад, так и экономический подъем). С другой стороны, вооруженные восстания наиболее вероятны в бедных странах с сырьевой экономикой на фоне экономического спада и падения инвестиций в основной капитал.

1 Безработица, впрочем, идентифицирована в качестве значимого предиктора массовых протестов, хотя она, по всей видимости, может оказывать сущностно разное влияние в разных регионах мира [Коротаев и др. 2018].

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

Библиография / References

Голдстоун Д. (2006) К теории революции четвертого поколения, Логос, 5(56): 58103.

— Goldstoun D. (2006) K teorii revolyucii chetvertogo pokoleniya, Logos, 5(56): 58-103. — in Russ.

Голдстоун Д., Гринин Л. Е., Коротаев А. В. (2022) Волны революций XXI столетия. Полис. Политические исследовани, (4): 108-119.

— Goldstone J., Grinin L. E., Korotayev A. V. (2022) Volny revolyucij XXI stoletiya. Polic: Politicheskie issledovaniya, (4): 108-119. — in Russ.

Жданов А. И., Коротаев А. В. (2023) Выборы, тип режима и риски революционной дестабилизации: опыт количественного анализа. Социология власти, 34(1): 3-30.

— Zhdanov A. I., Korotayev A. V. (2023) Vybory, tip rezhima i riski revolyucionnoj destabilizacii: opyt kolichestvennogo analiza. Sociologiya vlasti, 34(1): 3-30. — in Russ.

Инглхарт Р., Вельцель К. (2011) Модернизация, культурные изменения и демократия, М.: Новое изд-во

— Inglehart R., Welzel C. (2011) Modernizaciya, kul'turnye izmeneniya i demokratiya, M.: Novoe izd-vo. — in Russ.

Коротаев А. В., Билюга С. Э., Шишкина А. Р. (2016) ВВП на душу населения, уровень протестной активности и тип режима: опыт количественного анализа, Сравнительная политика, 7 (4): 72-94.

— Korotayev A. V., Bilyuga E., Shishkina A. R. (2016) VVP na dushu naseleniya, uroven' protestnoj aktivnosti i tip rezhima: opyt kolichestvennogo analiza. Sravnitel'naya politika, 7 (4): 72-94. — in Russ.

Коротаев А. В., Билюга С. Э., Шишкина А. Р. (2017а) ВВП на душу населения, интенсивность антиправительственных демонстраций и уровень образования. Кросс-национальный анализ. Полития: Анализ. Хроника. Прогноз, 84(1): 127-143.

— Korotayev A. V., Bilyuga S. E., Shishkina A. R. (2017a) VVP na dushu naseleniya, intensivnost' antipravitel'stvennyh demonstracij i uroven' obrazovaniya. Kross-nacional'nyj analiz. Politiya: Analiz. Hronika. Prognoz, 84(1): 127-143. — in Russ.

Коротаев А. В., Билюга C. Э., Шишкина А. Р. (2017б) Экономический рост и социально-политическая дестабилизация: опыт глобального анализа. Полис: Политические исследования, (2): 155-169.

— Korotayev A. V., Bilyuga C. E., Shishkina A. R. (2017b) Ekonomicheskij rost i social'no-politicheskaya destabilizaciya: opyt global'nogo analiza. Polis: Politich-eskie issledovaniya, (2): 155-169. — in Russ.

Коротаев А. В., Божевольнов Ю. В., Гринин Л. Е., Зинькина Ю. В., Малков С. Ю. (2011) Ловушка на выходе из ловушки. Логические и математические модели. А. А. Акаева (ред.) Проекты и риски будущего, М.: Красанд/URSS: 138-164.

— Korotayev A. V., Bozhevol'nov Yu.V., Grinin L. E., Zinkina J. V., Malkov S.YU. (2011) Lovushka na vyhode iz lovushki. Logicheskie i matematicheskie modeli.

135

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

A. A. Akaeva (red.) Proekty i riski budushchego, M.: Krasand/URSS: 138-164. — in Russ.

Коротаев А. В., Васькин И. А., Билюга С. Э. (2017) Гипотеза Олсона-Хантингтона о криволинейной зависимости между уровнем экономического развития и социально-политической дестабилизацией: опыт количественного анализа. Социологическое обозрение, 16 (1): 9-47.

— Korotayev A. V., Vaskin I. A., Bilyuga S. E. (2017) Gipoteza Olsona-Huntingto-na o krivolinejnoj zavisimosti mezhdu urovnem ekonomicheskogo razvitiya i social'no-politicheskoj destabilizaciej: opyt kolichestvennogo analiza. Sociolog-icheskoe obozrenie, 16 (1): 9-47. — in Russ.

Коротаев А. В., Гринин Л. Е., Малков С. Ю., Исаев Л. М., Филин Н. А., Билюга С. Э., Зинькина Ю. В., Слинько Е. В., Шишкина А. Р., Шульгин С. Г., Мещерина К. В., Айсин М. Б., Иванов Е. А., Кокликов В. О., Медведев И. А., Романов Д. М., Слав М., Сойер П. (2021) Социально-политическая дестабилизация в странах афразийской макрозоны нестабильности: количественный анализ и прогнозирование рисков, М.: Ле-нанд/URSS.

— Korotayev A. V., Grinin L. E., Malkov S.Yu., Issaev L. M., Filin N. A., Bilyuga S. E., Zinkina J. V., Slinko E. V., Shishkina A. R., Shulgin S. G., Meshcherina K. V., Ajsin M. B., Ivanov E. A., Koklikov V. O., Medvedev I. A., Romanov D. M., Slav M.,

136 Sawyer P. (2021) Social'no-politicheskaya destabilizaciya v stranah afrazijskoj makrozony

nestabil'nosti: kolichestvennyj analiz i prognozirovanie riskov, M.: Lenand/URSS. — in Russ.

Коротаев А. В., Гринин Л. Е., Медведев И. А., Слав М. (2022) Типы политических режимов и риски революционной дестабилизации в XXI веке. Социологическое обозрение, 21 (2): 9-65.

— Korotayev A. V., Grinin L. E., Medvedev I. A., Slav M. (2022) Tipy politicheskih rezhimov i riski revolyucionnoj destabilizacii v XXI veke. Sociologicheskoe obozrenie, 21 (2): 9-65. — in Russ.

Коротаев А. В., Исаев Л. М., Васильев А. М. (2015) Количественный анализ революционной волны 2013-2014 гг. Социологические исследования, (8): 119-127.

— Korotayev A. V., Issaev L. M., Vasiliev A. M. (2015) Kolichestvennyj analiz revolyucionnoj volny 2013-2014 gg. Sociologicheskie issledovaniya, (8): 119-127. — in Russ.

Коротаев А. В., Малков А. С., Бурова А. Н., Зинькина Ю. В., Ходунов А. C. (2012) Ловушка на выходе из ловушки. Математическое моделирование социально-политической дестабилизации в странах мир-системной периферии и события «арабской весны» 2011 г. Моделирование и прогнозирование глобального, регионального и национального развития. А. А. Акаев (ред.). М.: Либроком/URSS: 210-276.

— Korotayev A. V., Malkov A. S., Burova A. N., Zinkina J. V., Khodunov A. C. (2012) Lovushka na vyhode iz lovushki. Matematicheskoe modelirovanie social'no-politicheskoj destabilizacii v stranah mir-sistemnoj periferii i sobytiya arab-skoj vesny 2011 g. Modelirovanie i prognozirovanie global'nogo, regional'nogo i nacional'nogo razvitiya. A. A. Akaev (ed.). M.: Librokom/URSS: 210-276. — in Russ.

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

Коротаев А. В., Сойер П. С., Гринин Л. Е., Шишкина А. Р., Романов Д. М. (2020) Социально-экономическое развитие и антиправительственные протесты в свете новых результатов количественного анализа глобальных баз данных. Социологический журнал, 26 (4): 61-78.

— Korotayev A. V., Sawyer P. S., Grinin L E., Shishkina A. R., Romanov D. M. (2020) Social'no-ekonomicheskoe razvitie i antipravitel'stvennye protesty v svete novyh rezul'tatov kolichestvennogo analiza global'nyh baz dannyh. Sociologicheskij zhur-nal, 26 (4): 61-78. — in Russ.

Коротаев А. В., Хохлова А. А., Цирель C. В. (2018) Безработица как предиктор социально-политической дестабилизации в странах Западной и Восточной Европы. Экономическая социология, 19 (2): 118-167.

— Korotayev A. V., Khokhlova A. A., Tsirel S. V. (2018) Bezrabotica kak prediktor social'no-politicheskoj destabilizacii v stranah Zapadnoj i Vostochnoj Evropy. Ekonomicheskaya sociologiya, 19 (2): 118-167. — in Russ.

Ленин В. И. (1969) Крах II Интернационала. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 26. М.: Государственное издательство политической литературы.

— Lenin V. I. (1969) Krah II Internacionala. Lenin V. I. Polnoe sobranie sochinenij. 5-e izd. Т. 26. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoj literatury. — in Russ.

Маркс К., Энгельс Ф. (1955 [1948]) «Манифест Коммунистической партии». Маркс К. и Ф. Энгельс: Сочинения. 2-е изд. Т. 4. М.: Государственное издательство политической литературы.

— Marks K., Engel's F. (1955 [1948]) «Manifest Kommunisticheskoj partii». Marks K. i F. Engel': Sochineniya. 2-e izd. Т. 4. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoj literatury. — in Russ.

Медведев И. А., Коротаев А. В. (2021) Структурные факторы мирной и вооруженной революционной смены власти: опыт анализа методами машинного обучения. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 12: 145-189.

— Medvedev I. A., Korotayev A. V. (2021) Strukturnye faktory mirnoj i vooruz-hennoj revolyucionnoj smeny vlasti: opyt analiza metodami mashinnogo obu-cheniya. Sistemnyj monitoring globalnyh i regionalnyh riskov, 12: 145-189. — in Russ.

Медведев И. А., Сойер П. С., Коротаев А. В. (2020) К применению методов машинного обучения для ранжирования факторов дестабилизации. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, Д. А. Быканова (ред .j Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 11: 397-432.

— Medvedev I. A., Sawyer P. S., Korotayev A. V. (2020) K primeneniyu metodov mashinnogo obucheniya dlya ranzhirovaniya faktorov destabilizacii. Sistemnyj monitoring globalnyh i regionalnyh riskov, 11: 397-432. — in Russ.

Медведев И. А., Устюжанин В. В., Коротаев А. В. (2022) Применение методов машинного обучения для ранжирования факторов и прогнозирования невооруженной и вооруженной революционной дестабилизации в афразийской макрозоне нестабильности. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 13: 134-191.

137

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

138

— Medvedev I. A., Ustyuzhanin V. V., Korotayev A. V. (2022) Primenenie meto-dov mashinnogo obucheniya dlya ranzhirovaniya faktorov i prognozirovaniya nevooruzhennoj i vooruzhennoj revolyucionnoj destabilizacii v afrazijskoj makrozone nestabil'nosti. Sistemnyj monitoring globalnyh i regionalnyh riskov, 13: 134191. — in Russ.

Розов Н. С., Пустовойт Ю. А., Филиппов С. И., Цыганков В. В. (2019) Революционные волны в ритмах глобальной модернизации, М. : Красанд/URSS.

— Rozov N. S., Pustovojt Yu.A., Filippov S. I., Tsygankov V. V. (2019) Revolyucionnye volny v ritmah global'noj modernizacii, M. : Krasand/URSS. — in Russ.

Слав М., Коротаев А. В. (2021) К регрессионному анализу рисков революционной дестабилизации в афразийской макрозоне нестабильности в XXI веке. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 12: 219-241.

— Slav M., Korotayev A. V. (2021) K regressionnomu analizu riskov revolyucionnoj destabilizacii v afrazijskoj makrozone nestabil'nosti v XXI veke. Sistemnyj monitoring globalnyh i regionalnyh riskov, 12: 219-241. — in Russ.

Устюжанин В. В., Жодзишская П. А., Коротаев А. В. (2022). Демографические факторы как предикторы революционных ситуаций. Опыт количественного анализа. Социологический журнал, 28 (4): 3-32.

— Ustyuzhanin V. V., Zhodzishskaya P. A., Korotaev A. V. (2022) Demograficheskie faktory kak prediktory revolyucionnyh situacij. Opyt kolichestvennogo analiza. So-ciologicheskij zhurnal, 28 (4): 3-32. — in Russ.

Устюжанин В. В., Коротаев А. В. (2022) Регрессионное моделирование вооруженной и невооруженной революционной дестабилизации в афразийской макрозоне нестабильности. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 13: 192-226.

— Ustyuzhanin V. V., Korotayev A. V. (2022) Regressionnoe modelirovanie vooru-zhennoj i nevooruzhennoj revolyucionnoj destabilizacii v afrazijskoj makrozone nestabil'nosti. Sistemnyj monitoring globalnyh i regionalnyh riskov, 13: 192-226. — in Russ.

Устюжанин В. В., Коротаев А. В., Гринин Л. Е. (2021) Революционные события XXI века в афразийской макрозоне нестабильности и некоторых других мир-системных зонах: предварительный количественный анализ. Системный мониторинг глобальных и региональных рисков, 12: 106-144.

— Ustyuzhanin V. V., Korotayev A. V., Grinin L. E. (2021) Revolyucionnye so-bytiya XXI veka v afrazijskoj makrozone nestabil'nosti i nekotoryh drugih mir-sistemnyh zonah: predvaritelnyj kolichestvennyj analiz. Sistemnyj monitoring globalnyh i regional'nyh riskov, 12: 106-144. — in Russ.

Устюжанин В. В., Михеева В. А., Сумерников И. А., Коротаев А. В. (2023) Экономические истоки революций: связь между ВВП и рисками революционных выступлений. Полития: Анализ. Хроника. Прогноз, (1): 64-87.

— Ustyuzhanin V. V., Miheeva V. A., Sumernikov I. A., Korotayev A. V. (2023) Eko-nomicheskie istoki revolyucij: svyaz' mezhdu VVP i riskami revolyucionnyh vy-stuplenij. Politiya: Analiz. Hronika. Prognoz, (1): 64-87. — in Russ.

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

Устюжанин В. В., Степанищева Я. В., Галлямова А. А., Гринин Л. Е., Коротаев А. В. (2023) Образование и риски революционной дестабилизации: опыт количественного анализа. Социологическое обозрение, 22 (1): 98-128.

— Ustyuzhanin V. V., Stepanishcheva Ya.V., Gallyamova A. A., Grinin L. E., Korotaev A. V. (2023) Obrazovanie i riski revolyucionnoj destabilizacii: opyt kolichestvennogo analiza. Sociologicheskoe obozrenie, 22 (1): 98-128. — in Russ.

Устюжанин В. В., Сумерников И. А., Гринин Л. Е., Коротаев А. В. (2022) Урбанизация и революции: количественный анализ. Социологические исследования, (10): 85-95.

— Ustyuzhanin V. V., Sumernikov I. A., Grinin L. E., Korotaev A. V. (2022) Urbani-zaciya i revolyucii: kolichestvennyj analiz. Sociologicheskie issledovaniya, (10): 8595. — in Russ.

Шульц Э. Э. (2016) Теория революции: революции и современные цивилизации, М.: Ле-нанд/URSS.

— Shulz E. E. (2016) Teoriya revolyucii: revolyucii i sovremennye civilizacii, M.: Lenand/ URSS. — in Russ.

Albrecht H., Koehler K. (2020) Revolutionary Mass Uprisings in Authoritarian Regimes. International Area Studies Review, 23 (2): 135-159.

Allinson J. (2019) A Fifth Generation of Revolution Theory? Journal of Historical Sociology, 32 (1): 142-151.

Ang A. U., Dinar S., Lucas R. E. (2014) Protests by the young and digitally restless: The means, motives, and opportunities of anti-government demonstrations. Information, Communication & Society, 17 (10): 1228-1249.

Aya R. (1990) Rethinking Revolutions and Collective Violence: Studies on Concept, Theory, and Method, Amsterdam: Het Spinhuis.

Bacallao-Pino L. M. (2016) Redes Sociales, Acción Colectiva y Elecciones: Los Usos de Facebook Por El Movimiento Estudiantil Chile (Durante La Campaña Electoral de 2013). Palabra Clave — Revista de Comunicación, 19 (3): 810-837.

Bagchi A., & Paul J. A. (2018) Youth unemployment and terrorism in the MENAP (Middle East, North Africa, Afghanistan, and Pakistan) region. Socio-Economic Planning Sciences, (64): 9-20.

Beck C. J., Bukovansky M., Chenoweth E., Lawson G., Nepstad S. E., Ritter D. (2022) On Revolutions: Unruly Politics in the Contemporary World, Oxford: Oxford University Press. Beissinger M. R. (2007) Structure and Example in Modular Political Phe mena: The Diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions. Perspectives on Politics, 5 (2): 259-276.

Beissinger M. R. (2022) The Revolutionary City: Urbanization and the Global Transformation of Rebellion, Princeton: Princeton University Press.

Benjamin A. A. Fifth Generation of Revolutionary Theory Is Yet to Come. Journal of Historical Sociology, 32 (1): 142-151.

Besançon M. L. (2005) Relative Resources: Inequality in Ethnic Wars, Revolutions, and Genocides. Journal of Peace Research, 42 (4): 393-415.

139

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

Brancati D. (2014) Pocketbook Protests: Explaining the Emergence of Pro-Democracy Protests Worldwide. Comparative Political Studies, 47 (11): 1503-1530. Brancati D. (2016) Democracy Protests: Origins, Features, and Significance, Cambridge: Cambridge University Press.

Brinton C. (1965) The Anatomy of Revolution. New York: Vintage books

Butcher C., Svensson I. (2016) Manufacturing Dissent: Modernization and the Onset

of Major Nonviolent Resistance Campaigns. Journal of Conflict Resolution, 60 (2): 311-339.

Cheweth E., Shay C. W. (2020) List of Campaigns in NAVCO 1.3. Cambridge, MA:

Harvard Dataverse. 2020. Available at: https://dataverse.harvard.edu/dataset.

xhtml?persistentld=doi:10.7910/DVN/0N9XNDN9XND.

Chenoweth E., Stephan M. J. (2011) Why civil resistance works: the strategic logic of Nonviolent conflict, New York: Columbia University Press.

Chenoweth E., Ulfelder J. (2017) Can Structural Conditions Explain the Onset of Nonviolent Uprisings? Journal of Conflict Resolution, 61 (2): 298-324.

Christensen B., & Groshek J. (2020) Emerging media, political protests, and government repression in autocracies and democracies from 1995 to 2012. International Communication Gazette, 82 (8): 685-704.

Cincotta R., Weber H. (2021) Youthful Age Structures and the Risks of Revolutionary 140 and Separatist Conflicts. Global Political Demography: The Politics of Population Change, The Age-structural theory of state behavior / A. Goerres, Vanhuysse (eds.) New York: Palgrave Macmillan

Collier P., and Anke H. (1998) On Economic Causes of Civil War. Oxford Economic Articles, 50 (4): 563-73.

Coppedge M. et al. (2021) V-Dem Dataset. 2021 Available at: https://www.v-dem.net/ data/dataset-archive/ (дата доступа: 19.12.2022)

Davies J. C. (1962) Toward a theory of revolution. American sociological review, 27 (1): 5-19. Esteso-Pérez A. (2021) Illiberalism, Revolution and the 2016 Macedonian Elections: The Effects of Social Movements on Electoral Accountability. Intersections, 7 (4): 32-51.

Fearon J. D., Laitin D. D. (2003) Ethnicity, Insurgency, and Civil War. American Political Science Review, 97 (1): 75-90.

Foran J. (2005) Taking Power: On the Origins of Third World Revolutions, New York: Cambridge University Press.

Fox J. (2004) The Rise of Religious Nationalism and Conflict: Ethnic Conflict and Revolutionary Wars, 1945-2001. Journal of Peace Research, 41 (6): 715-731. Gleditsch K., Dahl M., Gates S., González B. (2021) Accounting for Numbers: Group Characteristics and the Choice of Violent and Nonviolent Tactics. The Economics of Peace and Security Journal, 16 (1): 1-49.

Gleditsch K., Rivera M. (2017) The Diffusion of Nonviolent Campaigns. Journal of Conflict Resolution, 61 (5): 1120-1145.

Goldstone J. A. (1980) Theories of Revolution: The Third Generation. World Politics, 32 (3): 425-453.

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

Goldstone J. A. (1991) Revolution and Rebellion in the Early Modern World, Berkeley: University of California Press.

Goldstone J. A. (2001) Toward a Fourth Generation of Revolutionary Theory. Annual Review of Political Science, 4 (1): 139-187.

Goldstone J. A. (2014) Revolutions: A Very Short Introduction, Oxford: New York: Oxford University Press.

Goldstone J. A., Grinin L., Korotayev A. (2022a) Changing yet Persistent: Revolutions and Revolutionary Events. Handbook of Revolutions in the 21st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change / J. Goldstone, L. Grinin, A. Korotayev (eds.) Cham: Springer.

Goldstone J. A., Grinin L., Korotayev A. (2022b) The Phenomenon and Theories of Revolutions. Handbook of Revolutions in the 21st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change / J. Goldstone, L. Grinin, A. Korotayev (eds.) Cham: Springer.

Grinin L. (2022a) Revolution and modernization traps. Handbook of Revolutions in the 21st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change / J. Goldstone, L. Grinin, A. Korotayev (eds.) Cham: Springer. Grinin L. (2022b) The European Revolutions and Revolutionary Waves of the 19th Century: Their Causes and Consequences. Handbook of Revolutions in the 21st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change / J. Goldstone, L. Grinin, A. Korotayev (eds.) Cham: Springer. Grasso M. T., & Giugni M. (2019) Political values and extra-institutional political participation: The impact of economic redistributive and social libertarian preferences on protest behavior. International Political Science Review, 40 (4): 470-485. Hendrix C. S., Haggard S. (2015) Global food prices, regime type, and urban unrest in the developing world. Journal of Peace Research, 52 (2): 143-157.

Hollyer J. R., Rosendorff B. P., Vreeland J. R. (2015) Transparency, protest, and autocratic instability. American Political Science Review, 109 (4): 764-784. Jakobsen T. G., Listhaug O. (2014) Social change and the politics of protest. The civic culture transformed: From allegiant to assertive citizens / R. J. Dalton, C. Welzel (eds.) Cambridge: Cambridge University Press.

Kadivar M. A., Ketchley N. (2018) Sticks, Stones, and Molotov Cocktails: Unarmed Collective Violence and Democratization. Socius: Sociological Research for a Dynamic World, (4): 1-16.

Keller F. (2012) (Why) Do Revolutions Spread? Paper presented at the Annual Meeting of the American Political Science Association. August 2012. Available at: https:// www.researchgate.net/publication/275954363_Why_Do_Revolutions_Spread Knight J., Sened I. (1995) Explaining Social Institutions, Ann Arbor: University of Michigan Press.

Knutsen C. H. (2014) Income Growth and Revolutions: Income Growth and Revolutions. Social Science Quarterly, 95(4): 920-937.

Korotayev A., Bilyuga S., Shishkina A. (2018) GDP Per Capita and Protest Activity: A Quantitative Reanalysis. Cross-Cultural Research, 52 (4): 406-440.

141

142

Korotayev A., Grinin L., Bilyuga S., Meshcherina K., & Shishkina A. (2017) Economic Development, Sociopolitical Destabilization and Inequality. Russian Sociological Review, 16 (3): 30-57.

Korotayev A., Issaev L., Zinkina J. (2015) Center-periphery dissonance as a possible factor of the revolutionary wave of 2013-2014: A cross-national analysis. Cross-Cultural Research, 49 (5): 461-488.

Korotayev A., Sawyer P., Romanov D. (2021) Socio-Economic Development and Protests. A Quantitative Reanalysis. Comparative Sociology, 20 (2): 195-222. Korotayev A., Vaskin I., Bilyuga S., Ilyin I. (2018) Economic Development and Sociopolitical Destabilization: A Re-Analysis. Cliodynamics: The Journal of Quantitative History and Cultural Evolution, 9 (1): 59-118.

Korotayev A., Zinkina J., Kobzeva S., Bogevolnov J., Khaltourina D., Malkov A., Mal-kov S. (2011) A Trap at the Escape from the Trap? Demographic-Structural Factors of Political Instability in Modern Africa and West Asia. Cliodynamics, 2 (2): 276-303. Kselman D., Emerson N. (2011) Protest Voting in Plurality Elections: A Theory of Voter Signaling. Public Choice, 148 (3-4): 395-418.

Lawson G. (2019) Anatomies of Revolution, Cambridge: Cambridge University Press. Medvedev I., Ustyuzhanin V., Zinkina J., Korotayev A. (2022) Machine learning for ranking factors of global and regional protest destabilization with a special focus on Afrasian instability macrozone. Comparative Sociology, 21(6): 604-645. Molina V., José E. (2002) The Presidential and Parliamentary Elections of the Bolivar-ian Revolution in Venezuela: Change and Continuity (1998-2000). Bulletin of Latin American Research, 21 (2): 219-247.

Moore B. (1970) Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord and Peasant in the Making of the Modern World, Boston: Beacon Press.

Munro D., Zeisberger C. (2011) Demographics: The Ratio of Revolution. SSRN Electronic Journal, (42): 1-24.

Nam T. (2007) Rough Days in Democracies: Comparing Protests in Democracies. Economic Journal of Political Research, 46 (1): 97-120.

Odegard P. H. (1939) The Process of Revolution. By George Sawyer Pettee. American Political Science Review, 33 (4): 692-694.

Okafor G., & Piesse J. (2018) Empirical investigation into the determinants of terrorism: Evidence from fragile states. Defence and Peace Economics, 29 (6): 697-711. Parsa M. (2000) States, Ideologies, and Social Revolutions: A Comparative Analysis of Iran, Nicaragua, and the Philippines, New York: Cambridge University Press. Pettee G. (1938) The Process of Revolution, New York: Harper and Brothers. Pritchard D. (2019) Protest events, welfare generosity, and welfare state regimes: A comparative analysis of welfare states and social unrest. Contention, 7 (2): 31-50. Raisi A. (2021) The reciprocal impact of electoral turnout on protest participation in developing countries: evidence from Iran's 2018 uprising. Democratization, 28 (4): 703-722. Raleigh C. (2015) Urban violence patterns across African states. International Studies Review, 17 (1): 90-106.

Социология власти Том 35 № 1 (2023)

Ritter D. (2014) The Iron Cage of Liberalism: International Politics and Unarmed Revolutions in the Middle East and North Africa, Oxford: Oxford Univ. Press. Ross M. L. (2001) Does Oil Hinder Democracy? World Politics, 53 (3): 325-361. Sawyer P., Romanov D., Slav M., & Korotayev A. (2022). Urbanization, the Youth, and Protest: A Cross-National Analysis. Cross-Cultural Research, 56 (2-3): 125-149. Selbin E. (2010) Revolution, Rebellion, Resistance: The Power of Story, London: Zed Books. Shaheen S. (2015) Soziale Aufstände. Konzeptualisierung, Bemessung, Ursachen Und Folgerungen. Social Uprisings: Conceptualization, Measurement, Causes and Implications, Marburg: Philipps-University of Marburg.

Skocpol T. (2008) States and Social Revolutions: A Comparative Analysis of France, Russia, and China, Cambridge: Cambridge Univ. Press.

Smith B. (2004) Oil Wealth and Regime Survival in the Developing World, 1960-1999. American Journal of Political Science, 48 (2): 232-246.

De Soysa, Indra. (2000) The Resource Curse: Are Civil Wars Driven by Rapacity or Paucity? Greed & Grievance: Economic Agendas in Civil Wars / M. Berdal, D. Malone (ed.) Boulder: Lynne Rienner.

Sorokin P. (1925) The Sociology of Revolution, Philadelphia: Lippincott. Streeck W. (2014) Buying Time: The Delayed Crisis of Democratic Capitalism, Brooklyn, NY: Verso. 143

Su Y.-P. (2015) Anti-Government Protests in Democracies: A Test of Institutional Explanations. Comparative Politics, 47 (2): 149-167.

Tilly C. (1973) Does Modernization Breed Revolution? Comparative Politics, 5(3): 425-447. Walter B. F. (2022) How Civil Wars Start. First Edition, New York: Crown. Wimmer A., Cederman L., Min B. (2009) Ethnic Politics and Armed Conflict: A Configu-rational Analysis of a New Global Data Set. American Sociological Review, 74. (2): 316-37. Wolf E. R. (1973) Peasant Wars of the Twentieth Century, London: Faber and Faber. Zhdanov A., Korotayev A. (2022) Factors of Deconsolidation of a Liberal Democratic Regime: The Case of the United States. Cliodynamics, 13 (1): 1-34.

Рекомендация для цитирования:

Коротаев А. В., Жданов А. И. (2023) Количественный анализ экономических факторов революционной дестабилизации: результаты и перспективы. Социология власти, 35 (1): 118-159.

For citations:

Korotaev A. V., Zhdanov A. I. (2023) A Quantitative Analysis of Economic Factors of Revolutionary Destabilization: Results and Prospects. Sociology of Power, 35 (1): 118-159.

Поступила в редакцию: 11.01.2023; принята в печать: 25.02.2023 Received: 11.01.2023; Accepted for publication: 25.02.2023

Sociology of Power Vol. 35

№ 1 (2023)

Приложение. Экономические факторы революционной дестабилизации (результаты количественных кросс-национальных исследований)

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Albrecht and Koehler 2020 (лаг ВВП, как на основе показателей

мирового развития Всемирного банка/ GDP lag, both from the World Bank's World Development Indicators)

Смешанная

Рево л юци онная ситуация (revolutionary situation)

недемократические режимы с 1945 по 2015 год (non-democratic regimes between 1945 and 2015.)

ю H

X 0

bJ %

I a

n о и В

s s £ 0 3 о

S )-)

s »

Этническая революция (Ethnie)

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Besançon, 2005 (Натуральный логарифм реального ВВП на душу населения / Natural log of real GDP per capita)

Вооружённая

Революция (Revolutions)

временные ряды с 1960 по 1992,1995 или 1999 годы (time series from 1960 to 1992,1995, or 1999)

Геноцид (Genocide)

Cincotta and Weber, 2021 (Логарифмическое преобразование ВВП на душу населения в 2010 г.в долларах США.Источник: Всемирный банк./LoglO transform of GDP per capita, in 2010 US$. Source: World Bank's)

Революионныи 1 Вооружённая конфликт (revolutionary conflict)

Вооружённая

Сепаратистский конфликт (Separatist conflict)

м

я

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Невооружённая Невооружённая кампания (Nonviolent Campaigns)

Набор данных о ненасильственных и насильственных кампаниях и результатах

NAVCO/сгратегии проекта данных о сопротивлении SRDP (Nonviolent and Violent Campaigns and Outcomes Dataset NAVCO/ strategies of Resistance Data Project SRDP)

Вооружённая

Гражданские войны по данным (UCDP - Upsala Conflict Data Project)

Вооружённая

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Dahl, Gates, Gleditsch, González, 2021 (Логарифм ВВП/ Ln GDP)

Этническая гражданская война (Ethnic CW)

Вооружённая

Неэтническая гражданская война (Non-Ethnic CW)

Проект данных о конфликте в Упсале (UCDP, 1945-2015)

Вооружённая

Вероятность выбора тактики для гражданской войны (CW Pr(tacti с), vi olence)

Невооружённая

Вероятность выбора тактики для невооружённых выстулений (Pr( tactic), non-violence)

Глобальная база данных о терроризме, 1970-2016 гг.(Global Terrorism Database 1970-2016) для вооружённых выступлений, База данных социальных, политических и экономических событий (SPEED, 1945-2015) для невооружённых выступлений

U1

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Fox, 2004

(ВНП на душу населения / Per-capita GNP)

Вооружённая Восстание (Rebellion)

Gleditsch, Rivera, 2017 (натуральный логарифм валового внутреннего продукта на основе данных Гледича /natural log of gross domestic product based on data from Gleditsch)

Невооружённая

Невооружённая кампания (Nonviolent campaign onset)

Ненасильственные и насильственные кампании и результаты. Данные NAVCO, разработанные Ченоветом и Стефаном, 2011 г.(Nonviolent and Violent Campaigns and Outcomes NAVCO data developed by Chenoweth and Stephan 2011)

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Keller, 2012 (натуральный логарифм ВВП на душу населения на основе данных Гледича / log GDP per capita, Gleditsch) 2

Смешанная

Революционное событие (revolutionary events both violent and nonviolent)

Вооружённая

Начало конфликта (Onset of Conflicts)

Wimmer, Andreas et al., 2009 (ВВП из Мировой Таблицы Пенна, Всемирный банк/ fr от Penn World Table, World Bank's)

Вооружённая

155 государств с 1946 по 2005 г.(155 states from 1946 to 2005)

Этнический конфликт (Ethnic Conflict)

ю н

X 0

bJ %

la

n о и В

¡5 s £ о

м

я

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Вооружённая

Shaheen,2015 (логарифм ВВП из Мировой Таблицы Пенна, версия 7.1 / log, Source: Penn World Table Version 7.1)

Невооружённая

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Композитный индекс социальных восстаний: Демонстрация, Забастовка, Бунт,

Партизанская война, Революция, Интенсивность, Величина

-насильственные и ненасильственные(8иС1 -Social Uprisings Composite Index Demonstration, Strike, Riot, Guerrilla Warfare, Revolution, Intensity, Magnitude -violent and non-violent)

Beissinger, 2022 (лаг ВВП на душу населения.(тыс. $) / GDP per сар.($ thousands), lag)

Вооружённая

Соц иал ьная/се л ьская революция (Social/Rural)

9 тестов: значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость, усиливающаяся со временем

1946-2011.

Невооружённая

Городская гражданская революция (Urban civic)

База данных Бейссинджера 1946-2014

Смешанная

Все революционные эпизоды (All episodes/ Urban)

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Korotayev, Issaev et al. 2015

значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления по модели «центрального коллапса»

БД невооруженных революционных выступлений по модели «центрального коллапса», 2013-14 гг.

Коротаев, Исаев и др. 2015

значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления по модели «центрального коллапса»

БД невооруженных революционных выступлений по модели «центрального коллапса», 2013-14 гг.

Значимый фактор Невооружённая

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Медведев, Коротаев 2021 (ВВП на душу населения по ППС, в постоянных международных долларах 2017 г.)

Невооруженные революционные выступления по модели «центрального коллапса»

Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

Значимый фактор Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Значимый фактор Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

разийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

Слав, Коротаев 2021 (ВВП на душу населения по ППС, в постоянных международных долларах 2017 г.)

значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

разийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

ю Н

X 0

п о и В

¡5 s £ о

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

значимая перевернутая и-образная кри во линейная зависимость с выраженным положительным скосом

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Глобальный уровень (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Медведев и др. 2022 (ВВП на душу населения по ППС, в постоянных международных долларах 2017 г.)

Значимый фактор Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Глобальный уровень (NAVCO 1.3)

Значимый фактор Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Афразийская макрозона нестабильности (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

Значимый фактор Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Афразийская макрозона нестабильности (NAVCO

1.3)

Отрицательно значимый фактор

Вооружённая

Вооруженные революционные выступления

Глобальный уровень (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

Устюжанин, Коротаев 2022 (1п ВВП на душу населения по ППС, в постоянных международных долларах 2017 г.)

Вооружённая

Вооруженные революционные выступления

Афразийская макрозона нестабильности (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

Ю

СП

О

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Устюжанин, Михеева и др. 2023 (натуральный логарифм ВВП на душу населения в ценах 2017 г. по ППС)

ВВП на душу населения/ GDP per capita /wealth

Вооружённая

4 теста: значимая перевернутая и-образная криво ли нейная зависимость (риски невооруженной револ юционной д естаби л и заци и усиливаются по мере

роста подушевого ВВП в слабо и среднеразвитых странах, но начинают уменьшаться по мере

дальнейшего роста ВВП в высокоразвитых странах)

Невооружённая

Вооруженные революционные выступления

Невооруженные революционные выступления

Глобальная (NAVCO), 1900-2019

КпШзеп, 2014 (натуральный логарифм ВВП на душу населения, лаг в 15 лет)

Смешанная

Хотя бы одна революционная попытка или хотя бы одна успешная революция

ю н

X 0

bJ %

п о и В

¡5 s £ о

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Knutsen, 2014 (натуральный логарифм ВВП на душу населения)

Смешанная

Хотя бы одна революционная попытка или хотя бы одна успешная революция

Gleditsch, Rivera, 2017 (по данным Гледича / based on data from Gleditsch)

Невооружённая

Начало ненасильственной кампании (Nonviolent campaign onset)

Ненасильственные и насильственные кампании

и результаты. Данные NAVCO, разработанные Ченовет и Стефан, 2011 г. (Nonviolent and Violent Campaigns and Outcomes NAVCO data developed by Chenoweth and Stephan 2011)

Темпы экономического роста/ Economic growth

Keller, 2012 (Рост ВВП /GDP growth, Heston et al, 2009)

Смешанная

революционные события (revolutionary events)

Вооружённая

Shaheen, 2015 (GDP growth, Heston et al, 2009)

4 3 Невооружённая

Композитный индекс социальных восстаний (SUCI)

5< 03

й чЗ гв К< S

к »

Chenoweth, Ulfelder, 2017 (изменение в процентах реального ВВП на душу населения Всемирный банк /percentage change in real GDP per capita World Bank)

Незначимый фактор Невооружённая Революционный эпиод

Основные эпизоды раздора (МЕС - Major Episodes of Contention)

ЦП

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Beissinger, 2022 (лаг роста ВВП / GDP growth, lag)

Вооружённая

Социальные/ Сельские революции и революционные раздоры и попытки военного переворота (Social/Rural and revolutionary contention and military coup attempts)

Невооружённая

Городская гражданская революция (urban civic)

1946-2014 гг. Холодная война и периоды после холодной войны

первая половина двадцатого века и период после холодной войны (1946-2014 Cold War and post-Cold War periods first half of twentieth century vs post-Cold War period)

Темпы экономического роста/ Economic growth

Невооружённая Невооружённая кампания (Nonviolent Campaign)

Вооружённая

Воружённая кампания (Violent Campaign)

Butcher, Svensson, 2016 Рост ВВП с лагом / GDP Growth (lag)

Невооружённая

Ненасильственный протест, набор данных о социальных конфликтах

в Африке (Nonviolent Protest, Social conflict in Africa dataset, SCAD)

NAVCO, 1960 to 2006.

NAVCO, 1960 to 2006.

Африка 1990-2009.

Вооружённая

Начало гражданской войны UCDP (UCDP Civil War Onset)

Africa (SCAD), 1990 to 2009.

ю H

X 0

bJ %

la

n о и В

¡5 s £ о

м П 1/5

Z О О

^ о 'та м

Ct< о о

ш и °

w f Kj

Тип революции:

вооруженная,

ФАКТОР Источник и название независимой переменной ЭР 1Р ш эы невооруженная, разделение не проводилось (смешанная) Зависимая переменная Выборка/период

Значимая связь Невооружённая Невооруженные революционные выступления Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

Медведев, Коротаев 2021 (годовой прирост подушевого ВВП в процентах) Значимая связь Вооружённая Вооруженные революционные выступления Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

Значимая связь Невооружённая Невооруженные революционные выступления Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

1 Вооружённая Вооруженные революционные выступления Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

Темпы экономического роста/ Economic growth Слав, Коротаев, 2021 (с лагом) 1 Вооружённая Вооруженные революционные выступления Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

1 Невооружённая Невооруженные революционные выступления Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

1 Невооружённая Невооруженные революционные выступления Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

значимая

Медведев и др. 2022 перевернутая и-образная кривол и нейная зависимость Невооружённая Невооруженные революционные выступления Глобальный уровень (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

М <л

s< и

's

■О

]a ■d

s<

К

к »

» а

о и

ЦП

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Темпы экономического роста * уровень демократии

Устюжанин, Жодзишская и др. 2022 (годовой прирост подушевого ВВП в процентах), с лагом

Значимая связь между зависимой и независимой переменной

Невооружённая

Невооруженные революционные высгупления-«кампании»

Глобальный уровень (NAVCO 1.3)

Значимая связь между зависимой и независимой переменной

Невооружённая

Невооруженные революционные выступления

Афразийская макрозона нестабильности (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

значимая кри во линейная зависимость

Невооружённая

Невооруженные революционные высгупления-«кампании»

Афразийская макрозона нестабильности (NAVCO

1.3)

Значимая связь между зависимой и независимой переменной

Вооружённая

Вооруженные революционные выступления

Вооружённая

Вооруженные революционные высгупления-«кампании»

Афразийская макрозона нестабильности (база данных UCDP)

Невооружённая

Невооруженные революционные высгупления-«кампании»

Глобальная ^АУСО), 1950-2019

ю н

X 0

bJ %

п о и В

¡5 s £ о

Источник и название независимой переменной

IP IN SN

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Knutsen, 2014 (рост ВВП на душу населения)

Смешанная

Темпы роста инвестиций в основной капитал (gross fixed capital formation annual growth)

Хотя бы одна революционная попытка или хотя бы одна успешная революция

Knutsen, 2014 (рост ВВП на душу населения * уровень демократии по Polity)

1 Смешанная

Хотя бы одна революционная попытка или хотя бы одна успешная революция

Слав, Коротаев, 2021 (с лагом)

2 Вооружённая

Вооруженные революционные выступления

Глобальная (БД РНФ), 1920-2020

Cincotta and Weber, 2021 1

(Нефть + рента от минеральных _

ресурсов > 15% от ВВП /Oil + mineral

rents >15% of GDP) i

Вооружённая

Революционный конфликт (revolutionary conflict)

Вооружённая

Нефтяные доходы и ■ доходы от полезных ископаемых/ Oil and mineral rents

Сепаратистский конфликт (Separatist conflict)

Смешанная

Революционное событие (revolutionary events)

Keller, 2012 (доля экспорта нефти в ВВП страны / percentage that oil exports make up of a country's GDP, based on Bueno de Mesquita and Smith, 2010)

Смешанная

Революционное событие (revolutionary events)

un un

СП

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Wimmer, Andreas et al., 2009 (Добыча

нефти на душу населения /Oil production per capita, based on data from Wimmer and Min)

Вооружённая

Начало конфликта (Onset of Conflicts)

Вооружённая

Этнический конфликт (Ethnic Conflict)

Shaheen, 2015 (нефтяной экспорт / oil exports)

Вооружённая

Невооружённая

Композитный индекс социальных восстаний (SUCI)

Вооружённая

Соц иа л ьная/сел ьская революция (Social/Rural)

Нефтяные доходы и доходы от полезных ископаемых/ Oil and mineral rents

Beissinger, 2022 (логарифм производства нефти с лагом /Ln (oil production), lag)

Невооружённая

Городская гражданская революция (urban civic)

Смешанная

Все эпизоды/ городская революция (All episodes/ Urban)

Beissinger, 2022 Дамми-переменная для крупного производителя алмазов / Dummy for major diamond producer

Вооружённая

Количество смертей во время революции (deaths in revolutions)

155 государств с 1946 по 2005 г.

155 государств с 1946 по 2005 г.

Knutsen, 2014 (натуральный логарифм нефтяных доходов на душу населения)

Смешанная

Хотя бы одна революционная попытка или хотя бы одна успешная революция

П

^ 0

13 нэ W -В н О ^ S

ъ s fc g

S 5i й о

w ™ S »-J

w S »

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Доля сырьевых и с/х товаров в экспорте/ Share of Primary commodities in

Export (+ agricultural)

Besançon, 2005 (Экспорт сырьевых товаров/общий

экспорт / Primary commodities exports/total exports from Collier & Hoeffler, 2004)

Этническай война (Ethnic Wars)

Вооружённая

временные ряды с 1960 по 1992,1995 или 1999

Революция (Revolutions) годы (time series from 1960 to 1992,1995, or 1999)

Геноцид (Genocide)

Либерализация Chenoweth, Ulfelder, 2017

торговли/ Trade Членство в ГСТГ или ВТО/ GATT/WTO liberalization member

He значимая связь

Невооружённая

Ненаси л ьственное гражданское восстание (Civil Resistance, nonviolent)

Основные эпизоды раздора (МЕС - Major Episodes of Contention)

Уровень развития с/х Agriculture

Albrecht Koehler 2020 (Сельское хозяйство в процентах от валового внутреннего продукта / Agriculture as percentage of gross domestic product)

Смешанная

Рево л юци онная ситуация (revolutionary

situation - socially inclusive mass uprisings that constitute threats to the elites)

недемократических режимов в период с 1945 по 2015 год.(поп-democratic regimes between 1945 and 2015)

Обрабатывающая промышленность/ manufactur i ng / Industry

Albrecht Koehler 2020 (Промышленность в процентах от ВВП / Industry as percentage of GDP)

Смешанная

Рево л юци онная ситуация (revolutionary

situation - socially inclusive mass uprisings that constitute threats to the elites)

недемократических режимов в период с 1945 по 2015 год.(поп-democratic regimes between 1945 and 2015)

Chenoweth, Ulfelder, 2017 (Промышленность и услуги в процентах от ВВП / Manufacturing and services as percentage of GDP, imputed)

He значимая связь Невооружённая

Ненаси л ьственное гражданское восстание (Civil Resistance, nonviolent)

Основные эпизоды раздора (МЕС - Major Episodes of Contention)

Ln

LH

oo

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Невооружённая

Ненасильственная кампания (Nonviolent Campaign)

NAVCO, 1960-2006

Butcher, Svensson, 2016 (доля производства в ВВП с лагом / lag, proportion of manufacturing to GDP)

Вооружённая

Насильственная кампания (Violent Campaign)

NAVCO, 1960-2006.

Невооружённая

Ненасильственный протест (Nonviolent Protest SCAD)

Африка, 1990 - 2009 (SCAD)

Вооружённая UCDP Civil War Onset

Импорт/ Imports

Медведев, Коротаев, 2021 (доля обрабатывающей промышленности в ВВП)

Значимая связь

Вооружённая

революционные выступления

Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

Вооружённая

Dahl, Gates, Gleditsch, González, 2021 (импорт в процентах от ВВП / Imports as a percentage of GDP)

Вероятность выбора тактики для гражданской войны (CW Pr(tacti с), vi olence)

Невооружённая

Вероятность выбора тактики для невооружённых выстулений (Pr( tactic), non-violence)

Глобальная база данных о терроризме, 1970-2016 гг.(Global Terrorism Database 1970-2016) для вооружённых выступлений, База данных социальных, политических и экономических событий (SPEED, 1945-2015) для невооружённых выступлений

Н й

0 §

£ П

ш й

1Л S

Безработица/ Unemployment

П О В

к

о ы

о

ч

К »

Shaheen,2015 (Доля рабочей силы, которая не имеет работы,но доступна и ищет работу. Источник: Всемирный банк / The share of the labor force that is without work but available for and seeking employment.Source: World Bank)

Вооружённая

Невооружённая

Композитный индекс социальных восстаний (SUCI)

Источник и название независимой переменной

Тип революции:

вооружённая, невооружённая, разделение не проводилось (смешанная)

Зависимая переменная

Выборка/период

Бед ность/pover ty

Chenoweth, Ulfelder, 2017

Значимая связь Невооружённая Революционный эпизод

Основные эпизоды раздора (МЕС - Major Episodes of Contention)

Инфляция/ Inflation

Chenoweth, Ulfelder, 2017 (Индекс потребительских цен Всемирный банк / Consumer price index World Bank)

Значимая связь Невооружённая Революционный эпизод

Основные эпизоды раздора (МЕС - Major Episodes of Contention)

Медведев, Коротаев, 2021 (Индекс цен на продукты питания)

Прод ово л ьсгвенная инфляция

Значимая связь

Невооружённая

Революция

Афразийская макрозона нестабильности (БД РНФ), 1920-2020

Медведев и др., 2022 (индекс цен на продовольствие FAO / FAO Food Price Index)

Значимая связь

Невооружённая

Рево л юц ионное выступление

Глобальный уровень (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ),ХХ1 век

Значимая связь

Невооружённая

Рево л юц ионное выступление

Афразийская макрозона нестабильности (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

Устюжанин, Коротаев, 2022 (индекс цен на продовольствие FAO / FAO Food Price Index)

Невооружённая

Рево л юц ионное выступление

Афразийская макрозона нестабильности (по совмещенной базе данных Бейссинджер-РНФ)

U1

VO