CC BY
5
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 83-92. УДК 94(470)"19"
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(3).83-92
Н. В. Мельникова
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ И КАЧЕСТВЕННЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ КАДРОВОЙ БАЗЫ
СОВЕТСКОГО АТОМНОГО ПРОЕКТА
Комплексно рассматриваются особенности социально-демографических количественных и качественных свойств кадровой базы атомного проекта СССР. Исследование сосредоточено на периоде с 1945 г. по вторую половину 1950-х гг. - между началом активной стадии проекта после затяжного старта и его завершением, когда были достигнуты основные результаты по ключевым направлениям государственной политики в области создания ядерного оружия. Приведена динамика численности «атомных» кадров, оценены масштабы «атомной» занятости (в том числе в сравнении с Манхэттенским проектом). На примере различных категорий участников проекта проанализированы такие показатели, как пол, возраст, национальный состав, социальное происхождение и положение, образование, смертность. Прослежены изменения в структуре и в соотношении групп исполнителей.
Ключевые слова: советский атомный проект; кадры; состав; структура; людские ресурсы.
Строгий режим секретности, в рамках которого реализовывался советский атомный проект, долгое время ограничивал его изучение. Ситуацию изменило частичное рассекречивание темы военного атома и соответствующих архивных материалов, начавшееся в конце 1980-х гг. В сложившейся за истекшие годы довольно обширной историографии проекта наиболее проработаны научно-производственные, военно-стратегические и политико-экономические его аспекты - в ущерб антропологическим. В том числе не проводилось комплексного исследования состава его исполнителей. Эта задача осложняется двумя моментами. Документы подверглись рассекречиванию ограниченно и выборочно, что исключает ознакомление со всем массивом последовательно. При этом большинство из рассекреченных источников посвящены научным вопросам и производственно-техническим деталям и в меньшей степени затрагивают различные социальные аспекты проекта. Данная работа впервые в историографии стремится дать представления о качественных и количественных социальных и демографических характеристика «коллектива» проекта, обобщая опубликованные и выявленные неопубликованные данные и опира-
ясь на проведённые автором case-study различных категорий его участников.
С 1942 г., когда было принято распоряжение Государственного комитета обороны «Об организации работ по урану», и до 1945 г. атомный проект медленно и проблематично пополнялся нужными кадрами1. Постановление Государственного комитета обороны СССР «О Специальном комитете при ГОКО», подписанное И. В. Сталиным 20 августа 1945 г., в корне изменило ситуацию. Согласно ему формировались внепра-вительственные и надведомственные органы управления атомного проекта - Специальный комитет и Первое главное управление (ПГУ), получавшие беспрецедентно широкие полно-мочия2. В их числе - возможность отбирать лучших работников в своих сферах по всей стране и удовлетворять кадровые заявки преимущественно перед другими ведомствами.
Не будучи лимитированной ни партийными, ни контрольными органами, численность работающих по проекту росла. В год испытания первого советского атомного заряда (1949 г.) на проект работали не менее 485 тыс. чел. Среди них насчитывалось более 234 тыс. занятых на специальных стройках Главпромстроя МВД СССР (включая заклю-
чённых) и почти 156 тыс. несоветских граждан, работающих на заграничных месторождениях ПГУ. В 1951 г., после создания Второго главного управления, в ведении которого сосредоточились вопросы добычи и переработки урановых руд, количество работающих на проект ещё увеличилось, составив не менее 620 тыс. чел. (и это без учёта не поддающихся подсчётам по имеющимся источникам работников на предприятиях и в учреждениях соисполнителей проекта). После создания и испытания атомной и водородной бомб и организации Министерства среднего машиностроения численность его работающих на 1 января 1954 г. составляла 583 319 чел. Однако общее число исполните -лей должно быть больше, поскольку указанная цифра не включает работников зарубежных уранодобывающих объектов и выполнявших «атомные» заказы на предприятиях и в учреждениях соисполнителей - для указанного года в открытых документах они не выявлены. Приведённые приблизительные цифры, тем не менее, очерчивают масштабы «атомной» занятости. Количество исполнителей советского атомного проекта составляло в среднем примерно 0,3 % всего населения страны, к середине 1950-х гг. - это не менее 1,2 % среднегодовой численности занятых в народном хозяйстве СССР . Тот факт, что совокупная занятость в Манхэттен-ском проекте к следующему за испытанием американской атомной бомбы 1946 г. составляла те же 0,3 % всего населения страны4, позволяет говорить о том, что определяющим фактором проектов был производственный процесс создания ядерного оружия, а не социально-политическая или экономическая системы.
В 1949 г. в структуре привлечённых к работам Первого главного управления 6,8 % составляли научные и инженерно-технические работники, рабочие (в том числе заключённые Главпромстроя МВД СССР) - 81 %, служащие, административно-хозяйственный, младший обслуживающий и непромышленный персонал - 8,8 %, военные, включая военную охрану - 3,4 %5.
Принятые в систему ПГУ на стержне -вые научные и промышленные руководящие должности6 находились в среднем в возрасте 41,5 лет. В основном это были мужчины;
женщины составляли всего 1,5 %. По национальному составу большинство (76,7 %) были русскими. Социальное происхождение указано только в 23,3 % случаев, что может быть свидетельством невысокой важности этого показателя у данной категории. Среди указанных лидируют выходцы из семей служащих (43,3 %).
В то время как среди руководящих работников в стране в конце 1940-х гг. высшее образование имели 17,2 %7, в атомном проекте их количество доходило до 90 % (не считая ещё 3 % тех, кто имел незаконченное высшее). Наукоёмкость проекта отражает четверть отобранных, являвшихся «чистыми» физиками и химиками, 71 % из которых обладали научными степенями. Около 60 % «атомных» руководителей получили различные инженерные специальности, 12 % из них были кандидатами или докторами наук. Почти половина от общего количества руководящего корпуса (47,3 %) знали иностранные языки, 18 % из них владели тремя языками. К моменту принятия их в ПГУ большинство находились на постах разного рода начальников: директоров, заведующих или их заместителей (62,3 %). Уровень «политической сознательности» руководителей отражается в показателе партийности - 74 % были членами ВКП(б). Однако среди учёных большинство не были членами партии или комсомола. Четверть руководителей носили офицерские звания (из них половина - офицерский состав технических служб). Выявленные характеристики отобранных руководителей свидетельствуют о высокой планке требований, которая предъявлялась к начальствующим «атомным» кадрам.
Низовые исполнители проекта могут быть рассмотрены на примере взрослых трудоспособных граждан, формировавших постоянное население пяти закрытых атомных городов Урала в 1945-1955 гг. (в них находились промышленные и научные объекты проекта). В общем составе работающих во второй половине 1940-х - 1950-е гг. преобладали рабочие (41 %), инженерно-технические работники (ИТР) составляли 21 %, служащие -38 % [3, с. 41]. Непосредственно на градообразующих уральских «атомных» предприятиях к середине 1950-х гг. на 100 рабочих в среднем приходилось около 29 ИТР, что
превышало общероссийские показатели в два раза8. (В первом закрытом «атомном» научно-техническом центре КБ-11 (г. Саров) этот разрыв был больше чем в три раза [4, с. 25].)
Анализ данных выявляет очевидную тенденцию предпочтения молодых когорт среди исполнителей. В структуре городского населения доминировала возрастная группа от 18 до 39 лет. Она составляла около 50 % к концу 1950-х гг. (в то время как в целом по СССР эта группа не доходила и до 40 %9). По социальному происхождению доминировали выходцы из рабочих (45 %) и крестьянских (36 %) семей. По национальному составу - русские, белорусы и украинцы (суммарно около 83 %). На уровне региональных «атомных» объектов Урала доля беспартийных (58 %) уверенно превышала долю коммунистов и комсомольцев (42 %). Близкие данные обнаруживаются и по аналогичным поселениям, расположенным в Сибири [5, с. 37; 6, с. 164].
Отличительные особенности прослеживаются по показателю наличия образования, прежде всего у инженерно-технических работников, в то время как в СССР в целом дипломированные специалисты среди ИТР в начале 1950-х гг. составляли всего 23 %, в закрытых «атомных» поселениях они могли доходить до 79 %10. В общей сложности к концу 1950-х гг. до 25 % трудоспособного населения уральских закрытых городов имели высшее образование, около 38 % - среднее специальное. Для сравнения: в 1959 г. в СССР доля имеющих высшее и неоконченное высшее образование всего населения страны составляла 2,6 %, среднее специальное - 3,8 %, в то же время в г. Лесном, например, эти группы составляли 5,2 и 8 % соответственно, т. е. в два раза больше11.
Отдельно необходимо остановиться на нескольких группах работающих на атомный проект, наиболее ущемлённых в правах (хотя и в разной степени) по сравнению с вольнонаёмным составом. Речь идёт о немецких специалистах, вывезенных в СССР, советских специалистах-заключённых, заключённых, трудившихся на урановых рудниках и на «атомных» стройках, а также военных строителях.
В публицистической литературе можно встретить утверждения, что «по атомному
проекту в СССР работало 7 тысяч немецких специалистов»12. Опираясь на доступные на сегодняшний день документы, можно сказать, что наибольшее число немецких и австрийских специалистов насчитывалось в советском атомном проекте летом 1948 г. -324 чел. Учёные, квалифицированные инженеры, мастера, лаборанты были либо вывезены из Германии (в том числе с семьями), либо выявлены среди военнопленных. Среди работающих немецких специалистов преобладали мужчины (женщины были редким исключением), возрастной разброс - от 25 до 60 лет. По качественному составу только около 3 % от общего количества имели учёное звание профессора или степень доктора наук14. Притом что в стране заключительный этап репатриации военнопленных пришёлся на 1950-1952 гг. [8, с. 54], основная часть «атомных» немецких специалистов покинула СССР к 1955 г., некоторые задержались до 1959 г., единицы остались в стране, получив гражданство.
Если говорить в целом об использовании немецких военнопленных в качестве рабочей силы на строительствах (в основном объектов министерств-смежников) и на рудниках (как в Советском Союзе, так и за его пределами), то цифры, очевидно, будут большими. В частности, только за 1946-1948 гг. по открытым документам прослеживается более 15 тыс. чел. из числа немецких военнопленных, направленных на Актюзское месторождение Наркомцветмета, на строительства объектов Министерства машиностроения и приборостроения, Горловского азотнотукового и Богословского алюминиевого заводов, завода № 299 Министерства электропромышленности и на Яхимовские рудники в Чехии15, однако более подробной информацией об их качественном составе мы не располагаем.
В проекте также трудились и советские специалисты-заключённые. Вероятно, наибольшее их количество было сосредоточено в Лаборатории «Б» (п. Сунгуль, Челябинская область). К лету 1948 г. из 108 сотрудников таковых насчитывалось 12 - осуждённых за «антисоветские» высказывания, пребывание в плену или на оккупированной территории . В их числе известные учёные - генетик Н. В. Тимофеев-Ресовский и радиохимик
С. А. Вознесенский. Практически все получили высшее образование (только у двух человек, в том числе Тимофеева-Ресовского, неоконченное высшее). Возрастной разброс советских специалистов-заключённых на момент организации Лаборатории - от 25 до 55 лет. Большинство к этому моменту были состоявшимися учёными, имели публикации, авторские свидетельства на изобретения и открытия. Больше половины владели иностранными языками (от одного до четырёх языков)17. Несмотря на досрочное освобождение и снятие судимостей, произошедшее почти у всех в период работы в Лаборатории, до прекращения её функционирования (1955 г.) они оставались прикреплёнными к месту работы, по сути, являясь спецпоселенцами (одни - имея этот статус официально, другие - даже без соответствующих документов).
В качестве примера заключённых, трудившихся на урановых рудниках в СССР, можно привести данные о таковых в Даль-строе, где для руководства этими работами было создано Первое управление (19481956 гг.). Его основную рабочую силу составляли заключённые лагерных отделений Чаун-Чукотского лагеря Управления СевероВосточного исправительно-трудового лагеря (на комбинате «Северном») и Берегового особого лагеря (на руднике № 1 «Бутугычаг»). По данным С. М. Мельникова [9, с. 128, 130132, 148-155], в начале 1951 г. лагерный контингент на комбинате «Северный» насчитывал 1 546 чел., на руднике «Бутугычаг» -2 249 чел. В последнем почти половину составляли осуждённые за антисоветскую националистическую деятельность в Западной Украине и Прибалтийских республиках (как правило, крестьяне). По национальному составу наиболее крупные группы среди них были представлены украинцами (77,1 %), литовцами (12,8 %), поляками (4,6 %), латышами (2,3 %) и эстонцами (1,8 %). При этом до трети осуждённых «националистов» были гражданами, в каких-либо формах проявлявшими недовольство существующими порядками, но не принимавшими участия в вооружённой борьбе. По возрасту заключённые особого лагеря, главным образом, находились в когорте от 18 до 35 лет (почти 78 %), только 4,8 % были старше 46 лет.
На «атомных» строительствах, которые велись силами Главного управления лагерей промышленного строительства МВД (Глав-промстроя), были заняты заключённые, спецпоселенцы, «указники» и бывшие заключённые, закреплённые на стройках - так называемый спецконтингент. К началу 1950-х гг. эти категории совокупно составляли 62,5 % всей рабочей силы Главпромсторя (остальные были представлены военными и вольнонаёмными строителями)18. На стройки ПГУ следовало направлять заключённых, осуждённых по уголовным статьям, и не допускать осуждённых за бандитизм, грабёж, умышленные убийства, антисоветскую деятельность, однако по факту находились и та-кие19, что обуславливало очень неоднородный криминогенный состав. Подавляющее большинство (86 %) находились в возрасте от 18 до 35 лет и были судимы впервые (75 %) [10, с. 73-74]. В среде спецпереселенцев, работавших в лагерях специальных строек МВД, насчитывалось четыре купных категории: немцы (58 %), «власовцы» (28,5 %), выселенные по Указу от 2 июня 1948 г. (7 %) и бывшие кулаки (4 %) [11, с. 181]. Наиболее квалифицированными рабочими кадрами считались спецпереселенцы-немцы (из Поволжья, Крыма и других территорий)20.
Достигнув к весне 1953 г. численности 178 тыс. чел., количество спецконтингента на стройках ПГУ в дальнейшем снижалось21. На некоторых атомных объектах заключённые не использовались уже с середины 1950-х гг. (например, на строительстве НИИ-1011 и сопутствующего ему г. Снежинска), на других спецконтингент ограниченно применялся до 1960-х гг. [12, с. 94; 13, с. 183-184]. В целом, на пике применения спецконтингент составлял не более 35 % всех исполнителей проекта22. Это не позволяет согласиться со сведениями Ж. Медведева (не подкреплёнными ссылками на используемые им источники) о том, что заключённые составляли больше половины исполнителей проекта [14, с. 64].
Низкий уровень производственной дисциплины среди заключённых и высокий -преступности, экономическая неэффективность (невысокая квалификация большинства и удорожание их содержания по мере увеличения объёма работ) заставляли руководство атомного проекта искать другие источ-
ники пополнения строительных кадров. Постепенно место спецконтингента занимали военно-строительные батальоны. Резко увеличившись от 1948 г. к 1949 г. (на 46,6 %), военные строители на «атомных» стройках составили более 51 тыс. чел. Они комплектовались из военнослужащих расформированных частей действующей армии, которые не выслужили положенный четырёхлетний срок службы, из освобождённых из немецкого плена солдат, из насильно угнанных в Германию призывников и молодого призыва; командный состав - из офицеров-фронтовиков, в том числе направляемых из запаса. Поэтому по возрастному составу среди первых военных строителей уральских «атомных» объектов преобладали военнослужащие старше 35 лет (58 %), имевшие большой жизненный опыт и адаптивные навыки [12, с. 102, 108; 15, с. 72]. После объявленной в 1953 г. амнистии заключённых, по которой освобождалось более 60,6 % заключённых строительств ПГУ24, к середине года количество военных строителей было доведено почти до 170 тыс. чел.25 К 1956 г. почти треть служащих всех военно-строительных соединений и частей в стране (около 233 тыс.) работали в Министерстве среднего машино-строения26, став к концу десятилетия преобладающим видом рабочей силы атомных строительств.
На советский атомный проект работали также горнодобывающие предприятия, расположенные в Германии, Чехословакии, Польше, Болгарии и Эстонии. На 1952 г. среди 190,5 тыс. трудящихся на зарубежных горных предприятиях только 6 % были советскими гражданами. Наибольшее их количество числилось по Акционерному обществу «Висмут» в Германии (7 %), наименьшее - по Яхимовским рудникам в Чехии (около 2 %)27.
Спецификой структуры их коллективов являлось руководство и центральный аппарат, обязательно состоящие из советских специалистов. Руководители предприятий проекта, расположенных в Европе, часто носили воинские звания инженерно-технических служб Вооружённых Сил СССР, приобретя горно-геологический опыт в соответствующих подразделениях НКВД / МВД. Поступающие на работу в аппарат, политотде-
лы и отделы по работе с местными кадрами набирались из сотрудников МВД. Они также были молоды - в среднем 32 года, практически все - партийны (97 %). В отличие от руководителей научных и промышленных «атомных» объектов в СССР, они имели невысокий уровень образования: 43,5 % не окончили 10 классов, столько же остановились на среднем образовании. Ещё более молоды были советские специалисты-горняки, часто вчерашние студенты (средний возраст 24 года) - 98 % из них имели среднетехническое образование, остальные - высшее. Соответственно возрасту и критериям отбора 68 % были членами ВЛКСМ, ещё 16 % - ВКП(б)28.
В качестве рабочей силы на одних европейских предприятиях, кроме вольнонаёмного местного населения, трудились военнопленные и заключённые, в частности на урановых рудниках в Чехословакии и Прибалтийском горно-химическом комбинате № 729. На Яхимовских рудниках, например, максимальное количество немецких военнопленных насчитывалось в 1948 г. - 3,7 тыс. чел. (46 % работников). После 1949 г. они не использовались, в отличие от чешских заключённых (трудившихся на рудниках до 1960 г. включительно). Численного максимума (13,8 тыс. чел.) они достигли в 1953 г., составив 34,3 % всех работающих [16, р. 114]. В их среде были осуждённые за уголовные преступления, за сотрудничество с нацистскими властями во время войны, а также политические заключённые, появившиеся в стране в результате «внедрения модели "социализма по Сталину"» [17, с. 18].
В некоторых исследованиях утверждается, что и в шахтах советского Акционерного общества «Висмут» (Германия) использовали этот же контингент [18, с. 337]. Однако работники в статусе заключённых и военнопленных не трудились в «Висмуте». В 19461948 гг. большинство рабочих (60 %) было представлено мобилизованными через германское Управление труда и социального обеспечения немцами (остальные были вольнонаёмными). Для мобилизованных это была трудовая повинность, понимаемая как краткосрочная обязательная служба «для общего блага во время кризиса». Иначе говоря, труд носил принудительный характер, хотя рабо-
чие и были свободными гражданами. Переход на полностью добровольную рабочую силу начался с 1949 г. [19, р. 795, 798, 815816]. На конец 1950 г. их численность в «Висмуте» достигла 195,6 тыс. чел., а оптимизация работ сократила число работающих немцев до 101 тыс. чел. в конце 1953 г. [16, р. 208].
Говоря о социально-демографических характеристиках исполнителей проекта, невозможно не остановиться на проблеме уровня смертности, тесно связанной с важным вопросом «человеческой цены» советского атомного оружия. В публикациях нередки утверждения, что смертность на «атомных» объектах была «ужасающая»30 и «атомный ГУЛАГ унёс намного больше жизней, чем первые атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки»31. Определённо, «атомные» исследования, добыча урана и промышленное производство, ведшиеся в первое время с использованием в значительной степени неопытной рабочей силы, в условиях давления «сверху» и нехватки времени, незнания всех опасностей радиоактивных веществ, неотработанных технологий, несовершенства оборудования и техники безопасности, сопровождались человеческими затратами. Но на основании доступных на данный момент исследователям документов невозможно сделать обоснованные выводы об уровне смертности исполнителей проекта, для этого недостаточно данных.
Можно привести лишь примеры относительно некоторых категорий, о которых имеются ограниченные сведения. Обратимся к категории заключённых, чья смертность в ряде публикаций в первую очередь преподносится как катастрофическая. В частности, по двум лагерям, располагавшимся на Урале и в Сибири (Красногорский ИТЛ [10, с. 184], строительство г. Лесного и Полянский ИТЛ32, строительство г. Железногорска), в 19501959 гг. показатели смертности находились в диапазоне 0,01-0,9 %. Они соотносятся (и даже несколько ниже в отдельные годы) с данными по ГУЛАГу в целом, где в 19501956 гг. смертность заключённых составляла 0,4-1,2 %33 и с данными по СССР в 1950-х гг. (0,8-1,17 % [1, с. 71]). На урановых рудниках в Чехословакии в 1949-1955 гг. смертность заключённых от их среднесписочного соста-
ва в среднем составляла 0,34 % ежегодно (подсчитано по: [16, с. 114, 127]). Хуже была ситуация на урановых рудниках Дальстроя: в Береговом лагере, к которому относилось «урановое» лагерное отделение «Бутугычаг», в 1949-1951 гг. смертность только от болезней, не считая других причин, составляла в среднем 1,65 % ежегодно (подсчитано по: [9, с. 147]).
Среди регулярного населения закрытых атомных городов смертность была заметно ниже общесоюзной. Например, в закрытых городах Урала в первой половине 1950-х гг. она составляла 0,24 - 0,63 %, что было в 1,74,6 раз меньше, чем в среднем по СССР. Во второй половине 1950-х гг., когда смертность в стране несколько сократилась, разница продолжала оставаться очевидной -в 2-3 раза в пользу закрытых городов (подсчитано по: [1, с. 71; 3, с. 45]). Приведённые показатели, как минимум, далеки от «апокалиптических» оценок и демонстрируют относительно благополучную картину.
Переход от проекта, имевшего чрезвычайных характер, к штатному режиму в рамках образованного в 1953 г. Министерства среднего машиностроения СССР сопровождался дальнейшими трансформациями состава «атомных» исполнителей. К сугубо научной работе, покинув проект, вернулись многие академические учёные. Созданные условия позволяли готовить собственных «атомных» высококвалифицированных исследователей. Заметные изменения произошли с теми категориями, чей труд использовался принудительно и / или носил малоквалифицированный характер, а именно уменьшались масштабы, вплоть до отказа от применения заключённых, спецпоселенцев, военнопленных, иноспециалистов. В целом исключительный доступ к различным категориям исполнителей в стране и за её пределами позволял «атомному» Главку эффективно решать кадровые вопросы, в том числе собирать талантливые и продуктивные коллективы. Ставка на молодой возраст давала движение вперёд и запас «жизненных сил» системы, а уровень образованности и концентрации инженерного образования у основного состава исполнителей обеспечивали успешное решение наукоёмких и технически сложных задач создания атомного оружия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. р5446. Оп. 67. Д. 4. Л. 71; Д. 5. Л. 3-4, 22, 36-42, 48, 55-56, 62-63.
2 Атомный проект СССР : док. и материалы : в 3 т. / под общ. ред. Л. Д. Рябева. - М. ; Саров, 1998-2009. - Т. II : Атомная бомба. 1945-1954 / отв. сост. Г. А. Гончаров. - Кн. 1. - Саров : РФЯЦ-ВНИИЭФ, 1999. - С. 11-14.
3 Подсчитано по: Там же. Кн. 4. Саров : РФЯЦ-ВНИИЭФ ; М. : ФИЗМАТЛИТ, 2003. С. 719-741; Кн. 5. Саров : РФЯЦ-ВНИИЭФ ; М. : ФИЗМАТЛИТ, 2005. С. 674, 675, 682, 728; Народное хозяйство СССР в 1956 г. : стат. сб. - М., 1956. - С. 189. См. также: [1, с. 70; 2, с. 210].
4 Подсчитано по: Historical Statistics of the United States, 1789-1945 / Bureau of the Census. -Washington, DC : US Department of Commerce, 1949. - Р. 26; Manhattan District History. - Bk. 1. -Vol. 8. - 1946 // Department of Energy OpenNet System. - URL: https://www.osti.gov/includes/opennet /includes/MED_scans/Book %20I %20- %20General %20- %20Volume %208 %20- %20Personnel.pdf (дата обращения: 25.10.2021).
5 Подсчитано по: Атомный проект СССР... Т. II. Кн. 4. С. 719-741.
6 Подсчитано по: ГА РФ. Ф. 10208. Оп. 2. Д. 402. Л. 16-178; Д. 868. Л. 1-179.
7 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 82. Оп. 2. Д. 533. Л. 125.
8 Центр документации общественных организаций Свердловской области. Ф. 5673. Оп. 1. Д. 147. Л. 14.
9 Подсчитано по: Архивный отдел администрации городского округа «Город Лесной». Ф. 1. Оп. 1. Д. 18. Т. 2. Л. 75-78; Уровень образования, национальный состав, возрастная структура и размещение населения СССР по республикам, краям и областям: по данным Всесоюзной переписи населения 1959 года. - М. : Госстатиздат, 1960. - С. 17.
10 Группа фондов научно-технической и управленческой документации Уральского электрохимического комбината. Ф. 1. Оп. 1. Д. 241. Л. 370. См. также: [7, с. 91].
11 Подсчитано по: Группа фондов научно-технической документации комбината «Электро-химприбор». Ф. 1. Оп. 1. Д. 112. Л. 1, 3, 4; Уровень образования, национальный состав, возрастная структура и размещение населения СССР. С. 3, 4.
12 Лесков С. Умные парни. - М. : Время, 2011. - С. 549.
13 Подсчитано по: Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 4. С. 465, 657; Кн. 5. С. 734.
14 Подсчитано по: Там же. Кн. 2. Саров : РФЯЦ-ВНИИЭФ, 2000. С. 378-381; Кн. 3. Саров : РФЯЦ-ВНИИЭФ, М. : ФИЗМАТЛИТ, 2002. С. 694, 696; Кн. 4. С. 608; Кн. 5. С. 235-236, 462466.
15 Подсчитано по: Там же. Кн. 2. С. 149, 238; Кн. 3. С. 28, 48, 475.
16 Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 4. С. 465-466.
17 Емельянов Б. М., Гаврильченко В. С. Лаборатория «Б». Сунгульский феномен. - Снежинск : Изд-во РФЯЦ-ВНИИТФ, 2000. - С. 70-90, 107144.
18 Подсчитано по: Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 4. С. 736.
19 ГА РФ. Ф. 10208. Оп. 2. Д. 830. Л. 193-198.
20 Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 2. С. 543.
21 ГА РФ. Ф. 10208. Оп. 2. Д. 1492. Л. 124.
22 Подсчитано по: Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 4. С. 538, 701, 719-741.
23 Подсчитано по: Там же. С. 538, С. 736.
24 ГА РФ. Ф. 10208. Оп. 2. Д. 1492. Л. 124.
25 Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 5. С. 546.
26 Записка Г. К. Жукова и В. Д. Соколовского в ЦК КПСС о сокращении численности военно-строительных частей // Архив Александра Н. Яковлева. - иКЬ: Шр:// www.alexanderyakovlev.org /Юп^188ие8^ос/1002862 (дата обращения: 26.10.2021).
27 Подсчитано по: Атомный проект СССР. Т. II. Кн. 5. С. 728.
28 Подсчитано по: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 136. Д. 275. Л. 48-90.
29 ГА РФ. Ф. 10208. Оп. 2. Д. 187. Л. 25, 61.
30 Ладыженский Я. Красноярск-26 // Дружба народов. - 1996. - № 8. - С. 125-151.
31 Медведев Ж. КГБ и атомная бомба // Красноярская газета. - 1994. - 18 авг. - № 73 (433).
32 Кучин С. П. Полянский ИТЛ (ГУЛАГ -уголовный). - Красноярск-26, 1999. - С. 60, 181, 209-248.
33 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 / под общ. ред. А. Н. Яковлева ; сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. - М. : МФД, 2000. -С. 441-442.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза, 1922-1991 гг. - М. : Наука, 1993. - 143 с.
2. Полунин В. В. Органы управления атомной промышленностью СССР. 1945-1953 гг. : дис. ... канд. ист. наук. - М., 2007. - 278 с.
3. Мельникова Н. В. Феномен закрытого атомного города. - Екатеринбург : Банк культурной информации, 2006. - 176 с.
4. Власова Е. Ю. Создание и становление первого закрытого научно-технического центра советского атомного проекта: вторая половина 40-х - середина 50-х гг. XX века : автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Н. Новгород, 2011. - 31 с.
5. Рассказчикова А. А. Демографические особенности формирования населения «закрытого» г. Желез-ногорска (Красноярский край) // Вестник Томского государственного университета. История. -2015. - № 4 (36). - С. 35-40. - DOI: 10.17223/19988613/36/6.
6. Реут Г. А. Формирование постоянного населения Железногорска (Красноярска-26) в 1950-1965-е гг. // Социально-экономический и гуманитарный журнал. - 2015. - № 2. - С. 163-167.
7. Соколов А. К. Принуждение к труду в советской промышленности и его кризис (конец 1930-х - середина 1950-х гг.) // Экономическая история : Ежегодник-2003. - М. : РОССПЭН, 2004. - С. 74-99.
8. Бугай Н. Ф. Репатриация военнопленных немцев из СССР в 40-50-е годы // Обозреватель. - 1996. -№ 3. - С. 50-54.
9. Мельников С. М. Дальстрой как репрессивно-производственная структура НКВД-МВД СССР (19321953 годы) : дис. ... канд. ист. наук. - Томск, 2002. - 210 с.
10. Кузнецов В. Н. Атомный проект за колючей проволокой. - Екатеринбург : Полиграфист, 2004. - 279 с.
11. Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960. - М. : Наука, 2003. - 306 с.
12. Новоселов В. Н. Создание атомной промышленности на Урале. - Челябинск : УралГАФК, 1999. -278 с.
13. Реут Г. А. Ведомственные населённые пункты Министерства среднего машиностроения СССР в Сибири (1949-1991 гг.) : дис. ... д-ра ист. наук. - Иркутск, 2014. - 600 с.
14. Медведев Ж. Сталин и атомная бомба // Вестник Российской академии наук. - 2002. - Т. 72. - № 1. -С. 57-66.
15. Родькин Д. В. Битва за атом. Уральский фронт // Уральский исторический вестник. - 2013. - № 4. -С. 72-76.
16. Zeman Z., Karlsch R. Uranium Matters: Central European Uranium in International Politics, 1900-1960. -Budapest ; New York : CEU Press, 2008. - 318 p.
17. 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива / отв. ред. Г. П. Мурашко. - М. : РОССПЭН, 2010. - 808 с.
18. Хейнеман-ГрудерА. Советский атомный проект и нехватка урана. Добыча урана в Восточной Германии и в Чехословакии после 1945 г. // Наука и общество. История советского атомного проекта (40-е - 50-е годы) : в 3 т. / отв. ред. Ю. В. Гапонов. - М. : ИздАТ, 1999. - Т. 2. - С. 331-339.
19. Murdock C. A Gulag in the Erzgebirge? Forced Labor, Political Legitimacy, and Eastern German Uranium Mining in the Early Cold War, 1946-1949 // Central European History. - 2014. - Vol. 47. - № 4. - Р. 791821.
Сведения об авторе
Мельникова Наталья Викторовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук (Екатеринбург, Россия)
Адрес для корреспонденции: 620108, Россия, Екатеринбург, ул. С. Ковалевской, 16 E-mail: melnatvik@mail.ru РИНЦ AuthorlD: 382151 ОкСЮ: 0000-0002-0371-9729 Scopus AuthorlD: 57196098364
Информация о статье
Дата поступления 29 октября 2021 г.
Дата принятия в печать 20 июля 2022 г.
Для цитирования
Мельникова Н. В. Количественные и качественные характеристики кадровой базы советского атомного проекта // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 83-92. 001: 10.24147/2312-1300.2022.9(3).83-92.
N.V. Melnikova
HUMAN RESOURCES OF THE SOVIET ATOMIC PROJECT: QUANTITATIVE AND QUALITATIVE CHARACTERISTICS
The article examines the socio-demographic features, the quantitative and qualitative dynamics of the Soviet atomic project's manpower. The chronology is from 1945 to the second half of the 1950s. It was time between the beginning of the project active stage after a protracted start and its completion, when the main results were achieved. It is the first comprehensive research of the Soviet atomic project's manpower in the historiography of this topic. The work is based on published primary sources and declassified archival documents collected by the author. The author used the methods of statistical analysis and case-study methods. The last one helps to overcome the problems of the topic's sources base: quite a few of primary sources have not been declassified, and most of declassified documents are devoted to scientific and technical details, but not social aspects. The author examines the dynamics of the number of Soviet "atomic" manpower, based on the currently known data. The figures obtained allow us to assess the scale of "atomic" employment - about 0,3% from the USSR population in the late 1940s - the first half of the 1950s. This correlates with the Manhattan Project's the cumulative employment. The author investigates the following groups of the Soviet atomic project's human resources: scientific and industrial heads, grassroots cadres (residents of closed nuclear towns), foreign specialists, prisoners, including scientists, other specific Soviet slave categories (so-called spetscontingent), military builders, as well as personnel of Soviet uranium enterprises outside the Soviet Union. It were analyzed such indicators as sex, age, ethnicity, social origin and status, official capacity, education, together with the changes in the structure and ratio of different personnel groups. The study raises controversial issues: number of foreign specialists, the prevalence of prisoners among the project's human resources and mortality rate. The study shows that 'atomic" personnel selection in general prefers young, men, Russians, educated. Membership in the Communist Party was important for the leaders of the Soviet and foreign enterprises, and for last one it was more important than education. At the same time, membership in Party and social origin were not so important for scientists. The mortality rate in the project was not catastrophic and the prisoners did not make up half of the project's human resources, as a number of publications claim. The project developed on the way to a gradual refusal of indentured labor.
Keywords: Soviet atomic project; manpower; socio-demographics; structure; human resources.
REFERENCES
1. Andreev E.M., Darskii L.E., Khar'kova T.L. Naselenie Sovetskogo Soyuza, 1922-1991 gg. [Population of the Soviet Union, 1922-1991], Moscow, Nauka Publ., 1993, 143 p. (in Russian).
2. Polunin V.V. Organy upravleniya atomnoi promyshlennost'yu SSSR. 1945-1953 gg. [Administrative Organs of the Atomic Industry of the USSR. 1945-1953], PhD Thesis, Moscow, 2007, 278 p. (in Russian).
3. Mel'nikova N.V. Fenomen zakrytogo atomnogo goroda [The closed nuclear town phenomenon], Yekaterinburg, Bank kul'turnoi informatsii Publ., 2006, 176 p. (in Russian).
4. Vlasova E.Yu. Sozdanie i stanovlenie pervogo zakrytogo nauchno-tekhnicheskogo tsentra sovetskogo atomnogo proekta: vtoraya polovina 40-kh - seredina 50-kh gg. XX veka [Creation and formation of the first closed scientific and technical center of the Soviet atomic project: the second half of the 40s - middle of the 50s of the 20th century], Author's abstract, Nizhny Novgorod, 2011, 31 p. (in Russian).
5. Rasskazchikova A.A. Demograficheskie osobennosti formirovaniya naseleniya "zakrytogo" g. Zheleznogorska (Krasnoyarskii krai) [Demographic features of the population formation of the "closed" city Zheleznogorsk (Krasnoyarsk region)]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya [Tomsk State University Journal of History], 2015, no. 4 (36), pp. 35-40. DOI: 10.17223/19988613/36/6. (in Russian).
6. Reut G.A. Formirovanie postoyannogo naseleniya Zheleznogorska (Krasnoyarska-26) v 1950-1965-e gg. [Forming of a resident population in the soviet closed city Zheleznogorsk, Krasnoyarsk-26, in 1950-1965]. Sotsial 'no-ekonomicheskii i gumanitarnyi zhurnal [The social and economic and humanitarian magazine], 2015, no. 2, pp. 163-167. (in Russian).
7. Sokolov A.K. Prinuzhdenie k trudu v sovetskoi promyshlennosti i ego krizis (konets 1930-kh - seredina 1950-kh gg.) [Forced labor in Soviet industry and its crisis (late 1930s - middle of the 1950s]. Ekonomicheskaya istoriya [Economic history], Yearbook-2003, Moscow, ROSSPEN Publ., 2004, pp. 74-99. (in Russian).
8. Bugai N.F. Repatriatsiya voennoplennykh nemtsev iz SSSR v 40-50-e gody [Repatriation of German prisoners of war from the USSR in the 40s - 50s]. Obozrevatel' [Observer], 1996, no. 3, pp. 50-54. (in Russian).
9. Mel'nikov S.M. Dal'stroi kak repressivno-proizvodstvennaya struktura NKVD-MVD SSSR (19321953 gody) [Dalstroy as a repressive production structure of the NKVD - Ministry of Internal Affairs of the USSR (1932-1953)], PhD Thesis, Tomsk, 2002, 210 p. (in Russian).
10. Kuznetsov V.N. Atomnyi proekt za kolyuchei provolokoi [Atomic project behind barbed wire], Yekaterinburg, Poligrafist Publ., 2004, 279 p. (in Russian).
11. Zemskov V.N. Spetsposelentsy v SSSR. 1930-1960 [Spetsposelentsy in the USSR. 1930-1960], Moscow, Nauka Publ., 2003, 306 p. (in Russian).
12. Novoselov V.N. Sozdanie atomnoi promyshlennosti na Urale [The Creation of Atomic Industry in the Urals], Chelyabinsk, Ural State University of Physical Culture Publ., 1999, 278 p. (in Russian).
13. Reut G.A. Vedomstvennye naselennye punkty Ministerstva srednego mashinostroeniya SSSR v Sibiri (19491991 gg.) [Departmental Administrative Settlements of the Ministry of Medium Machine-Building Industry of the USSR in Siberia (1949-1991)], Doctor Thesis, Irkutsk, 2014, 600 p. (in Russian).
14. Medvedev Zh. Stalin i atomnaya bomba [Stalin and the atomic bomb]. Vestnik Rossiiskoi akademii nauk [Herald of the Russian Academy of Sciences], 2002, vol. 72, no. 1, pp. 57-66. (in Russian).
15. Rod'kin D.V. Bitva za atom. Ural'skii front [Battle for atom. Urals frontline]. Ural'skii istoricheskii vestnik [Ural Historical Journal], 2013, no. 4, pp. 72-76. (in Russian).
16. Zeman Z., Karlsch R. Uranium Matters: Central European Uranium in International Politics, 1900-1960, Budapest, New York, CEU Press, 2008, 318 p.
17. Murashko G.P. (ed.). 1968 god. "Prazhskaya vesna". Istoricheskaya retrospektiva [1968. "Prague Spring". Historical retrospective], Moscow, ROSSPEN Publ., 2010, 808 p. (in Russian).
18. Kheineman-Gruder A. Sovetskii atomnyi proekt i nekhvatka urana. Dobycha urana v Vostochnoi Germanii i v Chekhoslovakii posle 1945 g. [Soviet atomic project and uranium shortage. Uranium mining in East Germany and Czechoslovakia after 1945], Gaponov Yu.V. (ed.). Nauka i obshchestvo. Istoriya sovetskogo atomnogo proekta (40-e - 50-e gody) [Science and society. History of the Soviet atomic project (40s - 50s)], in 3 volumes, Moscow, IzdAT Publ., 1999, vol. 2, pp. 331-339. (in Russian).
19. Murdock C. A Gulag in the Erzgebirge? Forced Labor, Political Legitimacy, and Eastern German Uranium Mining in the Early Cold War, 1946-1949. Central European History, 2014, vol. 47, no. 4, pp. 791-821.
About the author
Natalia V. Melnikova - PhD in Historical Sciences, Senior researcher of the Institute of History and Archaeology of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences (Yekaterinburg, Russia)
Postal address: 16, S. Kovalevskoi ul., Yekaterinburg, 620108, Russia
E-mail: melnatvik@mail.ru
RSCI AuthorlD: 382151
ОRCID: 0000-0002-0371-9729
Scopus AuthorlD: 57196098364
Article info
Received
October 29, 2021
Accepted July 20, 2022
For citations
Melnikova N.V. Human Resources of the Soviet Atomic Project: Quantitative and Qualitative Characteristics. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, vol. 9, no. 3 (35), pp. 83-92. DOI: 10.24147/2312-1300.2022.9(3). 83-92 (in Russian).
