CC BY
33
системы педагогической технологии; диагно-стичность целеполагания; функциональная полнота; научность знаний; функциональная взаимосвязь содержания форм и методов; открытость функционально-методических решений; объективная оценка конечного результата; культурологический подход; преемственность и завершенность самоопределения в физической культуре; вариативность используемых средств и методов; оптимизация.
В целом же формирование физической культуры личности представляет собой процесс целенаправленного, организованного с помощью специальных методов, разнообразных средств и форм, активного обучающего взаимодействия субъектов образования. При ведущей и направляющей роли преподавателя обеспечивается полноценное усвоение знаний, умений, навыков развития умственных и физических сил и творческих способностей. Практическая обучающая деятельность обеспечивает активное усвоение учащимися ценностей физической культуры. Она актуализирует смысловую сторону педагогического процесса, наполняет его реальным содержанием.
Ведущей фигурой, системообразующим началом педагогической технологии, процесса физической культуры является преподаватель - носитель содержания образования, организатор педагогических условий, обеспечивающих результативность деятельности. В его личности сочетаются объективные и субъективные педагогические ценности. Профессионализм - учет индивидуально-психологических и физических особенностей занимающихся, адекватная их возможностям нагрузка, решение оздоровительных,
образовательно-воспитательных задач, учет желаний и интересов учащихся, разнообразие, новизна, эмоциональность занятий. При этом личность преподавателя (его общекультурный уровень, эрудиция, научная и методическая подготовка, ответственность, трудолюбие, убежденность, разумная требовательность, педагогическое мастерство) является психолого-педагогическим факторным условием, обеспечивающим качество воспитательного процесса.
Согласно слагаемым педагогической технологии операциональная составляющая должна обеспечивать гарантированный результат на уровне положительной оценки [2; 4], и, что, пожалуй, наиболее значимо в педагогической технологии, содержание деятельности учащихся необходимо реализовывать в виде системы познавательных и практических задач, воспитания способностей, адекватных основным составляющим физической культуры личности.
Литература
1. Асмолов А. Г. Психология личности. М., 1990.
2. Беспалько В. П. Слагаемые педагогической технологии. М., 1989.
3. Виленский М. Я., Горшков А. Г. Физическая культура и здоровый образ жизни студента: учебное пособие. 2-е изд. М., 2012.
4. Селевко Г. К. Современные образовательные технологии: учебное пособие. М., 1998.
5. Соловьев Г. М., Кашин С.Н. Физическая культура личности (теория и технология формирования): учебное пособие. М., 2014.
Н. М. Сизова
КОГНИТИВНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ
ПРАВОВОЙ ТЕОРИИ
В статье исследуется актуальная проблема детерминации научного знания, представленная в научном дискурсе двумя основными подходами - интернальным и экстернальным. Автор, изучая постклассический стиль правового мышления, обращается к анализу когнитивных и социокультурных детерминант методологии и динамики правовой теории.
Ключевые слова: правовая теория, когнитивные и социокультурные детерминанты, постклассический стиль правового мышления, правопонимание, методология, юридическая техника.
Детерминация научного знания представля- ной теории, системы когнитивных и социокуль-ет собой сложный процесс опосредования, при- турных факторов.
обретения и развития знания средствами науч- В настоящее время не сформировался обще-
принятый подход к проблеме детерминации научного знания, и весь спектр мнений в отношении ее интерпретации можно подразделить на две основные группы, к первой из которых относятся сторонники интернальной версии детерминации, ко второй - экстернальной. По мнению интерналистов, главными факторами детерминации научного знания являются внутренние когнитивные факторы науки. Экстерналисты, соответственно, абсолютизируют социокультурные факторы, которые формируют либо оказывают существенное влияние на развитие внутренних когнитивных факторов [ 1].
В философии науки давно сложилось мнение о том, что оценка роли и сочетания когнитивных и социокультурных факторов во многом определяется типом научной рациональности, в рамках которой данная проблема получает разную интерпретацию. Так, очевидно, что позитивизм, рассматривающий науку в качестве замкнутой системы знания, существующую на основе своих внутренних когнитивных закономерностей, отрицал значение социокультурных факторов, их влияние на процесс познания. По мнению Е. А. Мам-чур, «.. .позитивисты, доминировавшие в западном науковедении до середины 1960-х годов, отрицали возможность конструктивного участия философии и других компонентов культуры в познавательном процессе и исключали вопросы, связанные с социокультурной обусловленностью этого процесса из сферы методологического рассмотрения. В постпозитивистской философии науки интерес к социальной природе познания и влиянию на него социокультурного окружения настолько велик, что дает основание говорить о "социологическом перевороте" в философии науки» [2].
Но уже неклассическая наука проявляет заинтересованность в вопросах социокультурной детерминации научного знания. Так, представители исторической школы (направления) в философии науки, такие как Д. Агасси, Т. Кун, Ф. Сапе, С. Тул-мин, Д. Уоткинс, П. Фейерабенд и другие, стремились реабилитировать «метафизические» аспекты закономерностей научного познания посредством включения в его механизмы социальных и культурных факторов.
В данном контексте, очевидно, прав В. Ю. Яковлев, полагающий, что в это время в философии науки впервые был сформулирован ряд вопросов, которые остаются не просто актуальными сегодня, но во многом объясняют структуру проблемы когнитивной и социокультурной детерминации научной теории [3].
Именно в контексте ответов на эти фундаментальные вопросы находят объяснение две
основные концепции соотношения когнитивных и социокультурных факторов, сложившиеся в западной философии науки в рамках неклассической рациональности. Так, с одной стороны, социокультурные факторы рассматриваются в качестве фона научного познания, которое осуществляется на основе взаимодействия с когнитивными факторами. Тем не менее решающее значение имеют когнитивные факторы. Так, по мнению И. Локатоса, «научная рациональность обладает внутренней историей, в которой внешние социокультурные факторы не определяют эвристики научных знаний, однако могут использоваться методологией в случае, если вопрос касается внешней истории науки» [10, р. 92].
Другая концепция, напротив, настаивает на том, что именно социокультурные факторы играют существенную роль в процессе развития науки, во многом определяют его. Согласно, например, П. Фейерабенту, «.. .социально-культурные факторы оказывают непосредственное детерминирующее влияние на процесс производства научных знаний, вследствие чего невозможно провести жесткую демаркацию между внутренней и внешней историей науки» [11, р. 199]. Его мнение разделяют Т. Кун и С. Тулмин, солидарные в том, что эпистемологическое объяснение истории науки невозможно без учета социокультурной детерминации [4].
Объясняя эволюцию научного знания, исследователи стремились найти внутренние «пружины» его трансформации и развития и в качестве таковых рассматривали не только когнитивные, но и социокультурные факторы, придавая им разное значение. Например, примечательно учение Т. Куна о парадигмах, имеющих историческую социокультурную природу, каждая из которых представляет собой замкнутый мир (некую мировоззренческую конструкцию), определяющий весь когнитивный опыт. С другой стороны, И. Локатос предлагает аналогичное понятие - научная программа - как совокупность нормативных установок, которыми руководствуется ученый в исследовательской деятельности. Это некоторый комплекс мировоззренческих допущений, конвенциальных истин, имеющих нормативную силу в отношении структурирования эмпирических фактов и научной теории.
В контексте сказанного нельзя не согласиться с В. Ю. Яковлевым в его общей оценке детерминации научного знания, который полагает, что «степень и формы осмысления мировоззренческих предпосылок современного научного познания могут варьироваться в самом широком диа-
пазоне - от определения культурно значимого смысла отдельных научных понятий до осмысления обусловленности исходной структуры научных идеализаций фундаментальными образами общественно-исторической практики как основного культурно-созидающего фактора активности человеческого фактора» [3].
Необходимо подчеркнуть, что такой переход к доминированию стиля научного мышления с ориентацией на экстернальность, хотя и следует рассматривать в качестве общей закономерности, обусловленной историческим типом рациональности, тем не менее является именно типом научного мышления. Так, очевидно, что в реальной практике научного мышления не определена четкая историческая граница такого перехода. Однако, как показывает анализ, существует тенденция, состоящая в доминировании определенного способа постановки проблемы научного исследования, где преобладают социокультурные факторы в осмыслении основ теории, которые в соответствующей интерпретации оказывают приоритетное влияние на факторы когнитивного порядка [5; 6].
Со всей очевидностью данные процессы можно наблюдать и в правовой науке. Так, начиная с конца XIX века именно социокультурные факторы многими правоведами рассматриваются в качестве главного объяснительного принципа права не в его абстрактно-метафизической форме, а права как реального и конкретного социально-нормативного комплекса. Такая тенденция проявляется во многих видах правопонима-ния того времени. Причем речь идет не только о таких нетрадиционных видах, как, например, психологическое правопонимание Л. И. Петра-жицкого с его концепцией интуитивного права, феноменологической теории права Н. Н. Алексеева, но и о тех вариантах, которые традиционно относят к классическим. Так, Н. М. Коркунов, поставив во главу угла своего правопонимания общественный интерес, тем самым предложил рассматривать именно социальный и культурный факторы в качестве определяющих в интерпретации права.
Впрочем, именно неклассические виды правопонимания являются наглядной иллюстрацией данного положения. По нашему мнению, наряду с правовой теорией Л. И. Петра-жицкого, ярким примером такой тенденции является феноменологическое правопонимание Н. Н. Алексеева.
Критика Алексеевым классического правопо-нимания осуществлялась на основе критики методологии как юснатурализма, так и юспозити-визма, которая в целом была мотивирована им-
пликацией естественнонаучной методологии к правовой теории. При этом когнитивный фактор правовой теории рассматривался как единственный, а привнесение иных факторов трактовалось как отход от научности. По оценкам исследователей, задача критики классического правопони-мания в редакции Н. Н. Алексеева имела практическое значение для современной ученому России, который стремился найти такую форму научности правовой теории, которая могла бы соответствовать потребностям развивающегося общества.
Очевидно, правы те исследователи, которые в качестве квинтэссенции методологии Н. Н. Алексеева выделяют единство метода и предмета, альтернативного классической методологии [7].
Указывая на плодотворность такой оценки феноменологической методологии Н. Н. Алексеева, в то же время следует подчеркнуть, что сформулированные принципы, хотя и указывают на особенности подхода к правовым явлениям этого мыслителя, тем не менее упускают важную его сторону, абсолютизируя феноменологическую методологию вообще, в варианте, например, Гуссерля, учение которого Н. Н. Алексеев в своей правовой концепции и методе воспроизводил непоследовательно.
По нашему мнению, квинтэссенцией учения Н. Н. Алексеева является понимание права не как абстрактной и изначально данной конструкции, а в качестве конкретизированного социокультурным контекстом явления. Право есть феномен. Это означает, что оно в соответствующей нормативной форме дано в своем конкретном выражении, где субъект права, норма права, правоотношение и проч. всецело определяются социокультурным контекстом.
Существенным представляется то, что в феноменологической трактовке правовой теории когнитивные и социокультурные факторы рассматриваются в единстве с явным доминированием социокультурных факторов.
Как уже было отмечено выше, доминирующей традицией российской правовой доктрины является нормативизм, отождествляющий право и норму, закон (позитивное право). Логика постановки проблемы в рамках научной теории достаточно стандартна, соответствует основным принципам юридического позитивизма. Но тем не менее в рамках такого подхода можно найти разные варианты, отличающиеся большей или меньшей степенью жесткости следования принципам данного правопонимания.
Очевидно, что С. С. Алексеев занимает наиболее жесткую, последовательно нормативист-
скую позицию. Теоретик рассматривает право как замкнутую нормативную систему, исключающую смысловые компоненты, ценностные элементы, идеологические факторы и существующую на основе собственной внутренней логики. При этом правовая теория оперирует строгой методологией, в основе которой лежат формальные принципы существования и функционирования права, принципы формальной логики. Появление новых правовых требований, таким образом, обусловлено не внешними социокультурными факторами, а внутренними когнитивными. Так, любая правовая конструкция возникает в результате анализа самого права, его нормативной природы и вытекает логически из правовых принципов, нормативных предписаний, иных правовых конструкций. Не отрицая того факта, что идеологические, мировоззренческие факторы сыграли свою роль в формировании права, ученый настаивает на том, что их роль была исчерпана еще в глубокой древности, когда и возникло право. В современном же праве эти компоненты не участвуют в процессе формирования правовой теории [8].
Основным доводом сторонников такого подхода является соответствующая интерпретация права, имеющего не социокультурную, но формально-нормативную природу. Следовательно, юридическая теория, обусловленная внутренними факторами когнитивного порядка, получает свою достоверность именно на формально-логической основе благодаря юридической технике.
Однако обращает на себя внимание современная дискуссия о юридической технике, о том, какое именно содержание следует вкладывать в это понятие, и, что особенно примечательно, о том, насколько юридическая техника может быть нейтральна по отношению к идеологическим факторам. Так, В. М. Баранов полагает: «Представляется, что доктринальная позиция об идеологической нейтральности юридической техники требует в современных условиях коренного пересмотра. Как всякий инструментарий, юридическая техника может и активно используется в контексте решения определенных политических, сугубо идеологических, в том числе узкогрупповых, задач. Стабильность и историческая преемственность многих приемов юридической техники отнюдь не означают их идеологической нейтральности и политической "всеядности"» [9, с. 181]. Такую точку зрения поддерживает целый ряд юристов-теоретиков (В. Н. Жуков, А. В. Малько, А. В. Полянов и другие), которые акцентируют внимание на том важном обстоятельстве, что юридическая техника как когнитивный
фактор правовой теории должна рассматриваться в контексте социокультурного фактора. В частности, отмечается, что юридическая техника имеет ценностные основания, а разработка нормативно-правового акта не может быть сведена к технико-юридической процедуре, поскольку в качестве необходимого компонента включает и ценности государственной политики.
Последнее свидетельствует о неоднородности стилей юридического мышления, культивируемых современным теоретико-правовым дискурсом России. При этом вопрос о когнитивных и социокультурных факторах правовой теории, точнее, ответ на вопрос о приоритете этих факторов, становится разделительной линией в среде российских правоведов, часть которых вполне закономерно в условиях развивающегося российского общества тяготеет к постклассическому типу правопонимания и стилю юридического мышления.
Литература
1. Лебедев С. А. Философия науки: терминологический словарь. М., 2011.
2. Мамчур Е. А. Социокультурная детерминация научного познания (дискуссии в современной постпозитивистской философии науки) // Вопросы философии. 1987. №№ 7.
3. Яковлев В. Ю. Проблема культурно-мировоззренческой детерминации знания в философии науки // Известия Российского государственного университета им. А. И. Герцена. 2008. № 84.
4. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.
5. Ардашкин И. Б. Феноменология научной проблемы: от классической науки к постклассической: дис. ... д-ра филос. наук. Томск, 2011.
6. Бронзино Л. Ю. Неклассические социологические теории и неклассическая рациональность: дис. ... д-ра социол. наук. М., 2010.
7. Овчинников А. И., Овчинникова С. П. Евразийское правовое мышление Н. Н. Аллексее-ва. Ростов н/Д, 2002.
8. Алексеев С. С. Тайна и сила права. М., 2009.
9. Баранов В. М. Проблемы идеологической нейтральности юридической техники // Доктри-нальные основы юридической техники. М., 2010.
10. Lakatos I. Falsification and the Methodology the Scientific Research Programms // Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1970. Vol. 4.
11. Feyerabend P. Consolation for the Specialist // Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1970. Vol. 4.
