CC BY
435
ного интеллекта. 3. Чем более оптимистичными, надеющимися только на лучшие варианты исхода событий, являются женщины, тем в меньшей степени они способны управлять эмоциями других людей и менее терпимы к ситуации неопределенности. 4. Чем более эмоциональны и импульсивны женщины, тем более низким уровнем эмоционального интеллекта и толерантностью к неопределенности они обладают.
Полученные результаты позволили нам сформулировать следующие выводы: 1. Мужчины обладают более высоким уровнем эмоционального интеллекта, чем женщины, а также его характеристиками, связанными с процессом управления эмоциями и их контроля. У женщин же лучше развиты те характеристики эмоционального интеллекта, которые связаны с процессом понимания эмоций. 2. Мужчины имеют высокие показатели толерантности к неопределенности, обусловленные предприимчивостью, смелостью, тягой к новому, самоуверенностью, самообладанием, и являются более толерантными к ситуации неопределенности, чем женщины. Женщины же в большей степени обладают теми показателями толерантности к неопределенности, которые связаны с эмоциональностью, оптимистичностью, способностью подстроиться к сложившейся ситуации. 3. Представление о характеристиках эмоционального интеллекта и отношение к ситуациям неопределенности обусловлены полоролевыми стереотипами. 4. Все обнаруженные взаимосвязи между эмоциональным интеллектом и толерантностью к неопределенности носят опосредованный характер. Опосредующими звеньями в данных связях выступают их характеристики и показатели.
Таким образом, выдвинутые нами в ходе исследования гипотезы подтвердились частично. Предположение о том, что характеристики эмоционального интеллекта и показатели толерантности к неопределенности имеют различную степень выраженности у мужчин и женщин нашло свое подтверждение. Второе положение о более высоких показателях эмоционального интеллекта у женщин, чем мужчин, было опровергнуто. Вторая гипотеза о существовании взаимосвязи между
характеристиками эмоционального интеллекта и показателями толерантности к неопределенности у мужчин и женщин также подтвердилась.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Деревянко С.П. Эмоциональный интеллект: проблемы категориальности // Психология в современном информационном пространстве: материалы междунар. науч. конфер. Смоленск: Изд-во СмолГУ, 2007. Ч. 1. С. 108-112.
2. Люсин Д.В. Новая методика для измерения эмоционального интеллекта: опросник ЭмИн // Психологическая диагностика. 2006. № 4. С. 3-22.
3. Люсин Д.В. Современные представления об эмоциональном интеллекте // Социальный интеллект: Теория, измерение, исследования / под ред. Д.В. Люсина, Д.В. Ушакова. М.: Ин-т психологии РАН, 2004. С. 29-36.
4. Человек в ситуации неопределенности / гл. ред. А.К. Болотова. М.: ТЕИС, 2007.
5. Шипилов А.В. «Свои», «чужие» и другие. М.: «Прогресс_Традиция», 2008.
REFERENCES
1. Derevyanko, S.P. 2007. Emotsionalnyiy intellekt: problemyi kategorialnosti [Emotional intelligence: categorical issues]. In: Psikhologiya v sovremennom informatsionnom prostranstve: materialyi mezhdunar. nauch. konfer. Smolensk: Izd-vo SmolGU. (in Russ).
2. Lyusin D.V. 2006. Novaya metodika dlya izmereniya emotsionalnogo intellekta: oprosnik Emln [Anew technique for measuring emotional intelligence: a questionnaire Emln], Psikhologicheskaya diagnostika, no. 4, pp. 3-22. (in Russ).
3. Lyusin, D.V. ed., 2007. Sovremennyie predstavleniya ob emotsionalnom intellekte [Modern concepts of emotional intelligence]. In: Sotsialnyiy intellekt: Teoriya, izmerenie, issledovaniya. Moskva: In-t psikhologii RAN. (in Russ).
4. Bolotov, A.K. ed., 2007. Chelovek v situatsii neopredelennosti [Man in a situation of uncertainty]. Moskva: «TEIS». (in Russ).
5. Shipilov, A.V., 2008. «Svoi», «chuzhie» i drugie [«Self», «alien», and other], Moskva: «Progres-Traditsiya». (in Russ).
ЯЗЫК И ПРОСТРАНСТВО ПРЕКРАСНОГО
УДК 81-13, 81'34, 8Г344.3, 81'344.6 В.Л. Завьялова*
КОГНИТИВНЫЕ ФОНОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЯЗЫКОЗНАНИИ**
В статье проведён анализ состояния когнитивных фонологических исследований в современном языкознании, выявлены психологические и философско-се-миотические корни отечественного когнитивного подхода к изучению звуковых средств языка, отмечена прикладная направленность исследований в русле когнитивной фонологии за рубежом. В фокусе внимания автора находится когнитивная природа фонологических средств языка как продуктов человеческого сознания и их роль в процессе лингвосемиозиса. В статье обсуждается модель описания фонетико-фонологического модуля языка как динамического нейро-когнитивного образования, действующего на основании принципов кроссуров-невой координации.
Ключевые слова: языкознание, когнитивная фонология, звуковые средства языка, лингвосемиозис.
Cognitive phonological research in linguistics. VIKTORIYAL. ZAVYALOVA (Far Eastern Federal University).
The article analyses the status of cognitive phonological research in modern linguistics. The author reveals the deep psychological and philosophical-semiotic roots of the domestic cognitive approach to the study of language sound means, noting the applied character of cognitive phonology studies abroad. The interdisciplinary approach is recognized as the most efficient. The focus is also on the cognitive nature of the language phonological means as the products of human mind, and on their role in the process of linguistic semiosis. A model for describing the phonetic-phonological module as a multidimensional dynamic neurocognitive formation operating on the basis of the cross-level coordination principles is discussed.
Keywords: linguistics, cognitive phonology, language sound means, linguistic semiosis.
Изучение любых аспектов речевой деятельности на современном этапе развития науки о языке невозможно без обращения к лингвокогнитивным механизмам «получения, хранения, переработки и передачи языковых образов в процессе речепро-
изводства и речевосприятия вербальной информации» [37, с. 11]. Подобная методология в своей основе антропоцентрична, поскольку строится на изучении вопросов взаимосвязи языка и человеческого сознания, языка и высших мыслитель-
* ЗАВЬЯЛОВА Виктория Львовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации, директор НОЦ «Прикладная лингвистика и речевые технологии» Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета. E-mail: zavyalova.vl(®,dvfu.ra О Завьялова В.Л., 2014
** Исследование выполнено при поддержке Научного фонда ДВФУ, проект № 14-08-05-14_и.
ных операций, роли языка в процессе познания мира человеком и во взаимодействии с другими членами языкового сообщества. Несмотря на то, что антропоцентрический и когнитивный подходы считаются характерными для лингвистики рубежа веков, классическая проблема «мышление - язык» занимала умы великих философов и языковедов-мыслителей на протяжении всего развития человечества: от античности до настоящего времени.
Современные когнитивные исследования в отечественной лингвистике можно считать новым мощным витком развития психологических концепций языка XIX - начала XX вв.54, идущих от В. Фон Гумбольдта, В. Вундта, X. Штейнталя, A.A. Потебни, И.А. Бодуэнаде Куртене, Ф.Ф. Фортунатова, А.Б. Богородицкого, A.A. Шахматова,
A.M. Пешковского, Е.Д. Поливанова, JI.B. Щер-бы, JI.C. Выготского и других выдающихся языковедов, которые «признавали в языке и речи несомненное психическое начало и не отрывали эти явления от самого человека» [38, с. 18]. Достижения в области разработки интеллектуальных информационных компьютерных систем, искусственного интеллекта, физиологии, нейрофизиологии и нейролингвистики55, решение задач автоматического распознавания, анализа и синтеза речи, а также результаты собственно лингвистических изысканий XX-XXI вв. способствовали бурному развитию психолингвистики. Именно в рамках психолингвистики третьего поколения в середине прошлого столетия зарождались первые когнитивные исследования механизмов порождения и восприятия речи как психофизиологического процесса, что впоследствии (в 70-х гг. XX в.) привело к выделению в качестве отдельного научного направления когнитивной психолингвистики (об этом см.: [12; 15; 29; 40]).
Многие теоретические постулаты психолингвистики и когнитивной психолингвистики послужили основой методологии исследований языка, направленных на изучение взаимодействия ментальных структур человеческого разума и средств их вербальной репрезентации, в рамках когнитивной лингвистики (об этом см.: [36]). Хотя подоб-
54 Безусловно, истоки когнитивных исследований языка значительно глубже. Мы разделяем мнение
B. А. Масло вой о существовании у когнитивизма огромной традиции, уходящей корнями в античность [32].
55 Нейролингвистика - относительно новая отрасль
науки, стоящая на границе психологии, неврологии и лингвистики, которая «изучает мозговые механизмы речевой деятельности и те изменения в речевых процессах, которые возникают при локальных поражениях мозга» [31, с. 2].
ные исследования стали неотъемлемой частью современной науки о языке, лингвокогнитивный подход до настоящего времени применяется к анализу далеко не всех областей лингвистического знания. Основными направлениями когнитивной лингвистики являются лингвокультурологиче-ское, логическое, семантико-когнитивное и фило-софско-семиотическое, причем наибольшее число работ посвящено исследованиям в области когнитивной семасиологии и лингвоконцептологии [3; 5; 6; 12; 16; 19; 28; 34; 46]. Так, И.А. Стернин и З.Д. Попова, определяя предмет исследования когнитивной науки, отмечают, что «когнитивная лингвистика изучает соотношение семем, их сочетаний, типовых пропозиций, нашедших выражение в языке, со сферой концептов (как денотатов, так и смыслов)» [36, с. 15].
Анализ российских работ по фонетике и фонологии, а также фонетических исследований, выполненных в общелингвистическом когнитивном ключе последнего времени, позволяет признать тот факт, что исследователи либо вообще не прибегают к использованию терминологического аппарата когнитивной лингвистики [10; 21; 23], либо с осторожностью употребляют термин когнитивная фонологня, ограничиваясь, как правило, оборотами типа: когннтнвный подход в фоноло-гии, когнитивные аспекты фонологии, когни-тивно-ориентированные исследования в области фонологии и подобными [1; 11; 17; 22; 26; 45; 47; 48]. По мнению H.H. Болдырева и В.Г. Куликова, «если семантическая природа лексических и грамматических единиц языка не подвергается сомнению, то сама возможность репрезентации концептуальных структур средствами фонологических единиц часто оспаривается и поэтому требует специальной аргументации» [7, с. 43; 8].
Тем не менее отечественные лингвисты признают необходимость развития особого направления лингвокогнитивных исследований, связанного с изучением роли фонологических средств в процессе символизирования результатов концептуализации мира. A.A. Абдуазизов, со ссылкой на Д. Кристала56, заключает, что «...категоризация явлений в сознании человека в качестве стереотипов, фрейм-структур, т.е. когнитивных единиц, формируемых клише или штампами сознания, требует выделить наряду с когнитивной семантикой особую часть когнитивной лингвистики, называемой нами «когнитивной фонологией»» [1,
56 А.А. Абдуазизов ссылается на определение термина когнитивная грамматика (cognitive grammar) в словаре по лингвистике и фонетике Д.Кристала [53, с. 84].
с. 36]. В задачи когнитивной фонологии, по мнению автора, входит анализ способов разграничения значения слов, морфем и предложений в тексте, которые после сложной обработки в памяти, в мозге человека сознательно соотносятся со своими значениями [1, с. 36]. Автор учебника нового поколения по фонетике Т.И. Шевченко, подчеркивая необходимость увеличения наукоёмкости содержания обучения по курсу Теоретической фонетики английского языка, отмечает значимость включения наряду с антропоцентрическим подходом «[...] современного когнитивного аспекта фонологии» [48, с. 6]. В предисловии автор делает акцент на том, что «[...] в книге впервые дается представление о когнитивной фонологии как теории становления, развития и функционирования фонологической системы английского языка в современном социуме» [48, с. 6]. Исходя из тезиса о том, что «фонема и составляющие её признаки - это ментальные единицы, ментальные образы физической действительности», Т.И. Шевченко резюмирует: «[...] звуковая система языка в такой же степени является аспектом когнитивной деятельности, как и её грамматика и лексикон» [48, с. 90].
Российские фонетисты обращались к когнитивным аспектам исследования звуковых средств языка и ранее, например, при выявлении психолингвистических, концептуальных, социолингвистических и функционально-коммуникативных особенностей слогоделения, с учетом требований речевой ситуации в рамках когнитивной силлаби-ки57 [17], а также при описании психокогнитивных основ интерференционных явлений, возникающих в результате взаимодействия систем родного и изучаемого языка в сознании и речи билингвов [45]58. Тем не менее едва ли можно говорить об активном применении новых методов лингвоког-нитивного анализа и о широком распространении лингвокогнитивных терминов в отечественной фонетике и фонологии.
Между тем за рубежом в период зарождения когнитивной науки о языке одними из первых
57 По мнению C.B. Дечевой, «изучать слогоделение когнитивно значит выйти за пределы описательной науки, и сосредоточить внимание на роли слогоделения в коммуникативно значимом, развернутом произведении речи, когда выделение слогов имеет риторическую на-груженность и служит для выражения различных содержаний-намерений высказывания» [17, с. 2].
58 Л.Г. Фомиченко полагает, что интерференция
представляет собой отклонения от нормы изучаемого языка под воздействием когниций (совокупности психических, ментальных процессов, влияющих на мировосприятие) родного языка [45].
становятся работы именно в области, называемой когнитивного фонологиегt (cognitive phonology) [58; 59; 60; 62; 65]. Впоследствии концепция когнитивной фонологии получила развитие и в книгах других исследователей [49; 51; 54; 55; 56; 57; etc.]. Следует отметить, что исторически фонология всегда была флагманом всех направлений и подходов к исследованию языка, таких как структурализм (см., например, [41]) или генеративная лингвистика (см., например, [50].) Теория когнитивной фонологии за рубежом стала логическим продолжением, точнее, отрицанием, основных положений генеративной грамматики59 И. Хомского. В 1989 г. в презентации на конференции, посвященной проблемам недеривационной фонологии, Дж. Лакофф, подвергая критике идеи генеративной грамматики, в частности генеративной фонологии, приходит к формулировке нового научного подхода, рассуждая следующим образом: нейронные процессы протекают в режиме реального времени, а фонологические деривации протекают в режиме некоего абстрактного «времени», которое не имеет прямого соответствия с реальным [58]. Говорящий обрабатывает акустический сигнал слева направо, а не сверху вниз, поэтому не существует принципиальной возможности обработки промежуточных фонологических дериваций новых протяженных предложений в режиме реального времени. По мнению автора, отследить процесс обработки фонологических единиц можно только в терминах прямых кроссмерных корреляций (direct cross-dimensional correlations). Если считать, что когнитивная фонология представляет собой интегральную часть когнитивной грамматики, то это означает, что фонологическая система, как и все остальные ярусы языка, оперирует общими когнитивными механизмами, а именно кроссмерными корреляциями [58]. Поскольку когнитивная фонология характеризует соответствия между морфемами и фонетической последовательностью, предлагается выделять морфемный (М) и фонетический (Р) уровни, а также ввести промежуточный фонематический уровень, на котором, среди прочего, указываются ограничения на уровне фонологии слова (W). Три указанных уровня представляют собой минимальный набор параметров фонологической структуры.
59 В рамках генеративной лингвистики грамматика рассматривается как устройство манипулирования символами, причем такие устройства всегда начинают работу с какого-либо символа и последовательно переходят к другому, а значит, не могут предполагать долговременное планирование; когнитивная же грамматика не имеет таких ограничений.
Со всей очевидностью можно констатировать, что в когнитивном фонологическом интерпретационном подходе порождающие правила генеративной грамматики заменяются структурами (конструкциями), которые определяют правильность ограничений в пределах отдельных уровней и в контексте кроссуровневых корреляций. В случае соблюдения критериев правильности и удовлетворения требования синхронной межуровневой координации (или корреляции) структур происходит идентификация (или распознавание) языковых единиц и речевого сообщения в целом. Комбинация фонологических структур осуществляется на базе принципа суперпозиции: при условии, что каждая конструкция налагает ряд собственных внутренних ограничений, ограничения нескольких конструкций реализуются одновременно, т.е. синхронизируются6". Таким образом, когнитивная фонология, по Дж. Лакоффу, определяется в рамках общей автосегментной фонологии, формальной основой которой служит PDP61 коннекционизм62 (или параллельная распределенная обработка, система одновременного удовлетворения ограничений, распределённая репрезентация в когнитивного системе) [58].
Фонологические структуры, как замечает С. Элиассон, работают в тесном взаимодействии с общекогнитивными схемами, составляющими внеязыковую систему ментальной компетенции, примером чего служит использование универсального механизма когнитив-
60 Принципы суперпозиции и кроссмерной корреляции, по-видимому, лежат в основе организации «ментального лексикона» слушающего (термин введен Р.С. Олдфилдом в 1966 г. [63]). См., например, определение термина «ментальный лексикон» как сложной многоуровневой структуры «с многочисленными связями по вертикали и горизонтали, т.е. связями между разными уровнями и в пределах одного и того же уровня» [14, с. 63].
61 Parallel Distributed Processing - параллельная распределенная обработка (или система одновременного удовлетворения ограничений, распределённая репрезентация).
62 Согласно коннекционистскому подходу, предполагается, что ментальные явления можно описывать сетями, состоящими из взаимосвязанных элементов, причём форма связей и элементов неодинакова в разных моделях. Аналогом служит модель нейронной сети, элементами которой выступают нейроны, а свя-
зями - синапсы. В других сетевых моделях элементом можно считать слово, в качестве связи определять при-
знак семантического подобия. Признаётся, что репрезентация когнитивной информации в мозге не локализована в отдельных нейронах или нейронных узлах, а распределена в когнитивной системе.
ного вычисления при обработке и восстановлении слушающим реального речевого сигнала, подверженного действию феномена нейтрализации («cognitively-aided recovery») [54, с. 57]. Действие в реальной речи многочисленных ал-лофонических процессов требует расширения формата правил обработки фонетической информации, включая опцию структурного восстановления и экстраструктурных процедур, поскольку нейтрализованные формы и правила нейтрализации сами по себе не смогут помочь слушающему или обучающемуся вывести уникальные ментальные репрезентации. Именно в этом случае начинают действовать ментальные вычисления лингвистических форм, действующие как аналог универсального когнитивного исчисления [54, с. 57]. Заметим, что работы зарубежных авторов в области когнитивной фонологии преимущественно связаны с решением задач компьютерного моделирования процессов ментального вычисления, лежащих в основе речеязыковой способности человека. Такая практическая направленность является основополагающей для зарубежной когнитивной лингвистики в целом, в то время как российские лингвисты-когнитивисты в большей степени заняты семантической стороной как важнейшим компонентом языкового представления, свойственной русской лингвистической традиции (см. [33; 3; 5; 6; 12; 16; 19; 28; 34; 46]).
По мнению X. ван дер Хал ста, знание звуковых событий (sound events) предполагает композиционную ментальную репрезентацию этих событий, что делает звуковую сторону лингвистического знака такой же абстрактной и когнитивной, как и сторону значения [56]. Подобно тому как значение (слова) можно интерпретировать в терминах концептов, которые определённым образом соотносятся с миром реальных объектов, фонологию необходимо понимать как концептуальную систему, которая также находится в некоторых отношениях с миром реальных объектов (а именно: определенных типов шумов, или определенных типов артикуляторного поведения). Существующая в фонетических исследованиях традиция разграничения артикуляторного63 и
63 См., например, положения моторной теории речевосприятия, согласно которой слушающий ментально «видит» артикуляторные движения, лежащие в основе акустических событий. Основная идея заключается в том, что воспринимаемые речевые стимулы внутренне связаны с соответствующим артикуляторным планом, который может быть соотнесён с основанной на артикуляции фонологической формой лексических элементов [61].
перцептивного64 аспектов речевой деятельности интерпретируется в когнитивной фонологии в терминах двух слоев (two layers) когнитивной репрезентации звуковых событий: артикуляторного плана и перцептивного образа [56].
Несмотря на сравнительно большой объём зарубежных фонологических исследований Дж. Тейлор с сожалением отмечает, что в современной когнитивной лингвистике сохраняется большой уклон в сторону изучения концептуальных структур, в то время как фонология остается без должного внимания, а порой вообще признается сферой, лежащей за пределами её предметной области [66, с. 195]. По мнению авторов коллективной монографии «Cognitive phonology», фонология языка ничуть не в меньшей степени подлежит когнитивному осмыслению, чем значение слова, поскольку, равно как и значение, произносительные характеристики слова получают ментальную репрезентацию [51].
Действительно, когнитивная природа фонологических средств языка как продуктов человеческого сознания не вызывает сомнения: слушающий способен опознать воспринимаемый органами слуха акустико-фонетический комплекс как слово того или иного языка, только на базе предшествующего лингвокогнитивного опыта, в результате которого в его сознании был сформирован акустический образ этого слова. Уникальность речеязыковой системы заключается в осознанном использовании человеком реальной звуковой информации, которую можно представить как продукт сознания, воспроизведенный в ответ на внешние раздражители «на уровне нейрофизиологических структур - моделей звуковых образов головного мозга» [27, с. 9]. Нейрокогни-тивная способность к дифференциации многомерных звуковых контрастов (по высоте, громкости, длительности и тембральным характеристикам) используется человеком для общей ориентации в пространстве с древних времён, поэтому в его мозгу филогенетически формируется особый психоакустический модуль. Принципы устройства и работы этого модуля лежат в основе формирования языковых структур, семиотически связывающих артикуляторно-акустические контрасты с
64 В отличие от представителей моторной теории речевосприятия, сторонники идеи о приоритетной значимости перцептивного аспекта фонологических черт (включая Р. Якобсона) полагают, что в основе восприятия лежит перцептивный образ, поскольку он предполагает тесную взаимосвязь с акустическим аспектом звуков речи, который разделяют и говорящий и слушающий (об этом см.: [56]).
определёнными значениями (смыслами). Представляется, что каждый язык характеризуется построением уникального фонетико-фонологи-ческого модуля, используемого для передачи ре-чеязыковых сообщений между его носителями. Такой модуль складывается в раннем онтогенезе, причём механизмы его в известной степени пред-настроены: «они осуществляют в пространстве наличного сенсорного материала активный поиск информации, которая может быть перекодирована в некоторое символьное представление, отвечающее системе данного языка» [13, с. 55].
Когнитивная сущность звуковых средств очевидна и в семиотической трактовке языка, где подчеркивается наличие ингерентной связи между звуковым телом языкового знака как идеальной сущности65 и заключенным в нём смыслом [2; 24; 25; 30; 39; 44; 49; 55; 56]. Исходя из утверждений Фде Соссюра о том, что языковой знак идеален, поскольку инкорпорирует значение в звуковом образе [64], и А.Ф. Лосева о том, смысл воплощается в звуковом теле слова [30], можно говорить о синергетических когнитивных основаниях лингвосемиозиса при формировании языкового знака, который может пониматься, в зависимости от угла зрения, как озвучивание смысла или как осмысление звука в сознании индивида. Язык, в свою очередь, это частный случай общекогнитивной семиотической функции, которая «является центральным механизмом человеческой психики» [42, с. 247]. При этом следует понимать, что смысл обретает звуковое тело исключительно для того, чтобы быть переданным другому индивиду, что составляет интерпсихичность языка как распределённой семиотической системы66. Знак «своим означающим («телом» знака) укоренен во внешнем формальном языке и в психике индивида, а означаемым (значением, социальным знанием) в культуре и опять же в психике индивида (в его образе мира)», что обеспечивает постоянный контакт индивида с культурой и её другими членами [42, с. 248].
Человек выступает в различных коммуникативных ситуациях попеременно как говорящий и как слушающий. Двунаправленность речевой коммуникации, а именно реализация артикуляторной программы при производстве речи говорящим и нейропсихофизиологическая интерпретация принимаемого в виде акустического сигнала сообщения слушающим, предполагает идеализацию зву-
65 Выбор звукокомплекса для озвучивания значения слова признаётся произвольным [64].
66 О распределённом характере языка как элемента
когнитивной системы см.: [52].
кового тела знака в языковом сознании индивида как многомерной и многоуровневой нейропсихо-когнитивной фонологической структуры. Представляется, что такая структура может включать признаки артикулемы (моторной схемы - образа произнесения того или иного звука / звукоком-плекса), акустемы (образа звуковой оболочки слова, т.е. образа реальной звуковой материи) и лингвемы67 (образа слова или его составляющих: фонемы, силлабемы, акцентемы, интонемы и т.д.) как отдельных фонологических подмодулей, причем каждый из них характеризуется комплексом внутренних ограничений и синхронизируется с другими, удовлетворяя правилу кроссмодульной координации. При этом формирование фонети-ко-фонологических структур можно трактовать как активный когнитивный психофизиологический процесс, основанный на принципах действия динамических временных связей68. Более того, если исходить из вывода Н.Ф. Алефиренко о существовании когнитивно-дискурсивной дихотомии знаков языка и речи, в которой идеальные двусторонние языковые знаки, выполняющие когнитивную функцию, объективируются в двусторонних материально-идеальных знаках речевых, выполняющих коммуникативную и прагматическую функции в реальном акте речевого общения [2, с. 12], тогда звуку как речеязыковому феномену можно приписать роль медиатора между языковыми и речевыми знаками, планом выражения которых, в одном случае, выступает акустический образ, а во втором - непосредственно арти-куляторно-акустический сигнал. Перекодировка ментальной репрезентации сообщения в речевую (дискурсивную) и наоборот в таком случае происходит посредством синхронизации акустического образа языкового знака и реального артикулятор-но-акустического речевого сигнала, способных активировать семиотически связанные с ними смыслы в сознании говорящего и слушающего.
Подводя итоги описания существующих классических трактовок и собственных рассуждений о нейрокогнитивной природе и когнитивно-семио-
67 О базовых понятиях когитологии см. [44].
68 Согласно концепции Е.И. Бойко относительно механизмов умственной деятельности, динамические временные связи образуются в результате усиления определённых элементов взаимодействующих функциональных структур благодаря суммированию возбуждения в общих нейронных комплексах и подавления несовпадающих нейронных структур, участвующих в реакции. Как следствие происходят видоизменения структур действующих связей в соответствии с предметными ситуациями и предшествующим опытом индивида и образуются новые психические продукты [4].
тической сущности звуковых средств языка, представляется закономерным сделать вывод о принципиальной непродуктивности их рассмотрения вне когнитивного подхода. С этой позиции становится понятно, что, несмотря на различия в терминологическом аппарате, российская классическая фонетика и фонология (Л.В. Щерба, В.А. Артёмов, Л.Р. Зиндер, Л.В. Бондарко, Л.А. Вербицкая, Н.Д. Светозарова, Л.В. Златоустова, РК. Потапова, Л.П. Блохина и многие др.), признавшая действенность психолингвистических подходов69 и допустившая возможность их применения в собственно лингвистических описаниях7", подошла к глубокому теоретическому осмыслению роли звуковой стороны языка как элемента общекогнитивной семиотической системы, лежащей в основе функционирования человеческой психики, и как психофизиологической основы речеязыковой деятельности в целом.
Можно констатировать, что практическим аспектом когнитивной фонологии (безусловно, вне данной терминологии) с начала 193 0-х гг. занимались языковеды Лаборатории экспериментальной фонетики и психологии речи 1-го МГПИИЯ им. Мориса Тореза под руководством В.А. Артё-мова71. В ряду направлений исследования Лаборатории - разработка проблем общей психологии, психологии речи и психологии обучения иностранным языкам, а также экспериментальной фонетики (вопросы производства, восприятия и понимания речи). В комплексных исследованиях Лаборатории, где принимали участие не только психологи, но и языковеды, акустики, инженеры связи, было установлено, что в речи представлены как система языка, так и психические особенности и личностные качества человека. В настоящее время преемниками школы В.А. Артёмова являются учёные Института прикладной и математической лингвистики МГЛУ (научный руководитель РК. Потапова). Смежные исследования с начала прошлого века осуществлялись и в Лаборатории экспериментальной фонетики Института языкознания Академии наук УССР им. А.А. По-
69 Еще в 1974 г. Л.В. Бондарко и Л.Р. Зиндер, говоря о направлениях исследований в фонетике, отмечали, что «[...] фонетика во всех ее аспектах, включая и фонологический, обратилась к исследованию речевого поведения носителя языка. Это и сблизило современную фонетику с психолингвистической проблематикой» [35, с. 160].
70 См., например, о критике психологизма Л.В. Щер-бы со стороны И.С. Трубецкого [9, с. 11-16]
71 См. обзор исследований по экспериментальной фонетике за период 1917-1957 в работе В.А. Артёмова
Экспериментальная фонетика за 40 лет)
тебни, в Лаборатории экспериментальной фонетики Ленинградского университета им. Л.В. Щербы и ряде других.
На наш взгляд, принципы антропологического и когнитивного подходов в фонетике и фонологии изложены, без обращения к современному терминологическому аппарату когнитивной лингвистики, в знаковой работе Л.В. Бондарко «Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи» [9]. По мнению автора, единицы звукового уровня языка обеспечивают процесс переработки информации человеком на базе сложных правил: от непрерывной звуковой последовательности, формируемой в результате артикуляторных движений и производимых ими акустических эффектов, к последовательности значимых единиц. «Именно на уровне звуковой системы происходит переход от материальных, физических характеристик используемых в языке знаков к их функциональным, «идеальным» в определённом смысле слова характеристикам. И именно человек, носитель данного конкретного языка, является той таинственной ретортой, в которой «материальное олово» переплавляется в «функциональное золото»» [9, с. 9].
Когнитивно-фонетическим можно признать подход, используемый C.B. Кодзасовым и О Ф. Кривновой в базовом современном учебнике «Общая фонетика» [23]. В разделе «Представление звуковой информации в словаре знаков»72 авторы отмечают, что «звуковые средства языка можно рассматривать как смыслоориентирован-ную систему звуковой транскрипции, которая вырабатывается в мозге человека в процессе обучения языку и используется далее в звуковой коммуникации» [23, с. 25]. Говоря далее о сложности
72 Способы представления звуковой и иной информации в словаре знаков активно изучаются сегодня в ряду общих проблем восприятия речи в рамках психолингвистики (A.A. Залевская и др.) и перцептивной лингвистики (A.B. Венцов и др.) [20; 14]. Исследователи пытаются построить функциональную модель восприятия через анализ принципов устройства фонологического компонента ментального лексикона. В русскоязычной литературе широко используется предложенный A.B. Венцовым термин перцептивный словарь, принимаемый для обозначения той части ментального лексикона, которая соответствует подуровню звуковых форм (примеч. в англоязычных источниках называется фонологическим или фонетико-фоноло-гическим уровнем). Результаты экспериментов свидетельствуют о том, что формальная группировка слов в перцептивном словаре осуществляется по таким фонетическим признакам, как сходство начала словоформы, акцентно-ритмический класс и т.п.
процесса звуковой коммуникации, когда человек оперирует двумя языками (кодами): символьным (языковым) и субстанциальным (двух разновидностей - двигательной и слуховой), - авторы указывают на очевидность существования правил «переходов из символьного описания звучания в артикуляционное и из слухового описания снова в символьное» [23, с. 26].
По сути, отмечаемые вышеуказанными авторами правила межкодовых переходов и являются когнитивными операциями, непрерывно осуществляемыми человеком в процессе речевой (звуковой) коммуникации, а значит, должны быть предметом изучения когнитивной фонологии. С другой стороны, поскольку звуковые средства языка обеспечивают формирование и функционирование языка как деятельностной структуры73, их изучением должна заниматься и когнитивная психолингвистика .
Таким образом, можно утверждать, что проблемы формирования и функционирования звуковых средств как базового элемента языковой и общекогнитивной систем человеческого сознания, с одной стороны, и как основы звуковой коммуникации между членами одного языкового сообщества, с другой - являются центральными не только для фонетики и фонологии, но и для таких направлений научного знания, как психолингвистика, перцептивная лингвистика, нейролингвистика, психоакустика и многих других. Поэтому когнитивные исследования в фонологии должны осуществляться с учетом достижений смежных наук в области изучения звуковых средств языка, т.е. следовать принципу междисциплинарности. Важно также понимание различий в истоках когнитивных фонологических подходов в отечественном и зарубежном языкознании: если в российской лингвистике данное направление формировалось в русле психологического и философско-семио-тического подходов, то за рубежом когнитивная фонология исходно носила прикладной характер, т.к., вслед за генеративной фонологией, была призвана решать задачи формализации компьютерного моделирования ментальных вычислительных операций, осуществляемых в процессе речеязы-ковой деятельности. Кроме того, очевидная фраг-
73 Определение языка как деятельностной структуры, состоящей из двух языков: «внутреннего концептуального, на котором осуществляется работа интеллекта, не имеющего отношения ни к какому конкретному этническому языку, и внешнего, формального, предназначенного для общения с другими носителями той же культуры», - присуще психолингвистическому подходу в лингвистике [43, с. 122-123].
ментарность и разрозненность исследований, выполняемых в когнитивном фонологическом ключе, требует совершенствования терминологического аппарата и выработки принципов описания анализируемых явлений.
Тем не менее продуктивность когнитивных исследований в фонологии не вызывает сомнения, поскольку позволяет преодолеть ограничения, налагаемые требованиями структурного подхода к изучению звуковых средств языка, и выйти на уровень моделирования процессов межкодового звукового перехода в процессе звуковой коммуникации между людьми. С позиций когнитивной фонологии возможно также понимание звуковой системы языка как ключа к его семантике: поскольку в языковом сознании индивида идеальный звук и смысл находятся в отношениях взаимоопределения - смысл определяет звуковой образ, а звуковой образ определяет смысл, любое значимое изменение звукового тела языкового знака неминуемо влечёт за собой изменение семантическое. Когнитивный подход эффективен и при моделировании способов организации, хранения и извлечения языковой информации в процессе речевой коммуникации74. Исходя из представления о том, что осознанное использование человеком реальной звуковой информации для активизации языковых смыслов строится на общей нейрокогнитивной способности к различению акустических противопоставлений, можно предположить, что речеязыковой обмен информационными сообщениями на том или ином языке возможен при условии наличия в мозговых структурах говорящего и слушающего фонетико-фоно-логического подмодуля этого языка. Сформированный фонетико-фонологический подмодуль языка обеспечивает возможность автоматизированного использования человеком знаний о системе координации артикуляторно-акустических и фонологических контрастов на различных уровнях (отдельных фонем, слогов, слов, акцентно-ритмических схем, просодических и интонационных моделей), а также правил внутри- и межуровневой корреляции при построении и восприятии (интерпретации) речевого сообщения.
В заключение подчеркнём, что признание лингвистами факта обработки фонетико-фоно-логической информации с помощью неязыковых ментальных операций когнитивного вычисления, еще более настоятельно диктует необходимость проведения дальнейших когнитивных исследований в области фонетики и фонологии речевой деятельности.
74 О понимании речи как проводника информации см.: [18].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абдуазизов A.A. О составных частях когнитивной лингвистики // Преподавание языка и литературы. 2007. № 6. С. 36-39.
2. Алефиренко Н.Ф. Когнитивно-дискурсивная дихотомия знаков языка и речи // Научные ведомости БелГУ. Сер. Гуманитарные науки. 2008. № 11. Вып. 1. С. 11-15.
3. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. 4-е изд., испр. и доп. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.
4. Бойко Е.И. Механизмы умственной деятельности. М. : Педагогика, 1976.
5. Болдырев H.H. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: научное издание / под ред. И.А. Стерни -на. Воронежский государственный университет, 2001. С. 25-36.
6. Болдырев H.H. Проблема значения и смысла языковых единиц в контексте познавательных процессов // В пространстве языка и культуры: звук, знак, смысл: сб. ст. в честь 70-летия В.А. Виноградова. М.: Языки славянских культур, 2010. С. 219-231.
7. Болдырев H.H., Куликов В.Г. О диалектном концепте в когнитивной системе языка // Известия РАН. 2006. Т. 65, № 3. С. 3-13.
8. Болдырев H.H., Куликов В.Г. Диалектные концепты и категории // Филологические науки. 2006. №3. С. 41-50.
9. Бондарко Л.В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1981.
10. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Гордина М.В. Основы общей фонетики. 3-е изд., доп. и перераб. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000.
11. Бурая Е.А. Фонетика современного английского языка. Теоретический курс: учебник для студ. учреждений высш. проф. образования / Е.А. Бурая, И.Е. Галочкина, Т.И. Шевченко. 4-е изд., испр. и доп. М.: Издательский центр «Академия», 2014.
12. Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания. Т. 2. М.: Издательский центр «Академия», 2006.
13. Венцов A.B., Касевич В.Б. Проблемы восприятия речи. 2-е изд. М. : УРСС, 2003.
14. Венцов A.B. Восприятие устной речи и ментальный лексикон // Русская языковая личность: материалы шестой выездной школы-семи-нара. Череповец : ГОУ ВПО «Череповецкий государственный университет», 2007. С. 63-69.
15. Глухов В.П. Основы психолингвистики: учеб. пособие для студентов педвузов. М.: ACT; Астрель, 2008.
16. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.
17. Дечева C.B. Слогоделение в английской речи (когнитивная силлабика): автореф. дис... д-ра филол. наук. М., 1995.
18. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982.
19. Залевская A.A. Когнитивизм, когнитивная психология, когнитивная наука и когнитивная лингвистика // Когнитивная лингвистика. Современное состояние и перспективы развития. Тамбов, 1998. С. 6-9.
20. Залевская A.A. Ментальный лексикон с позиций разных подходов // Введение в когнитивную лингвистику: хрестоматия, учебные задания и вопросы / сост. Л.Г. Золотых. Астрахань: Астраханский университет, 2007. С. 23-27.
21. Златоустова Л.В., Потапова Р.К., Потапов В.В., Трунин-Донской В.Н. Общая и прикладная фонетика / под ред. Р.К. Потаповой. М.: Изд-во Московского ун-та, 1997.
22. Кобозева И.М., Захаров Л.М. Означающее дискурсивных слов русского языка как объект когнитивно-ориентированного описания: проблема метаязыка // III Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность». Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. 20-23 марта 2007. М., 2007. С. 466.
23. Кодзасов C.B., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М.: РГГУ, 2001.
24. Кравченко A.B. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. Иркутск : Издание ОГУП «Иркутская областная типография № 1», 2001.
25. КузнецоваН.В. Ещё раз о понятии фонемы // Тр. международной конференции «Диалог-2005», 2005. [Электронныйресурс] : http://www.dialog-21. ru/Archive/2005/KuznetsovaN/KuznetsovaN.htm
26. Куликов В.Г. Формирование новых фонологических категорий в процессе изучения иностранного языка: усвоение американскими студентами палатализации в русском языке // 2-й Междунар. конгр. по когнитивной лингвистике. Тамбов, 2008.
27. Кульбиков В.П. Звуковая интеграция как процесс эволюционного развития функциональной системы психической деятельности человека: монограф. Хабаровск: 01111 Крайкомстата, 1999.
28. Лебедько М.Г. Время как когнитивная доминанта культуры. Сопоставление американской и русской темпоральных концептосфер. Владивосток: Изд-во Дальневост. гос. ун-та, 2002.
29. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997.
30. Лосев А. Философия имени // Самое само: Соч. М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. С. 29-204.
31. Лурия А.Р Основные проблемы нейро-лингвистики. 3-е изд. М.: Книжный дом «ЛИБРО-КОМ», 2009.
32. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику: учеб. пособие. М.: Издательство: ФЛИНТА, 2011.
33. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <->■ Текст». М.: Школа «Языки русской культуры». 1999.1-XXII.
34. Никитин М.В. Основания когнитивной семантики: учеб. пособие. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003.
35. Основы теории речевой деятельности / под ред. A.A. Леонтьева. М.: Наука, 1974.
36. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М.: ACT, Восток - Запад, 2007.
37. Потапова Р.К. Нанотехнологии и лингвистика: прогнозы и перспективы взаимодействия // Материалы конференции «Нанотехнологии в лингвистике и лингводидактике: миф или реальность? Опыт создания общего образовательного пространства стран СНГ», 2007. С. 8-11
38. Румянцева И.М. Психология речи и лингво-педагогическая психология. М.: ПЭР СЭ; Логос, 2004.
39. Серебренников Б.А. (ред.) Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 1970.
40. Солсо Р. Когнитивная психология. СПб.: Питер, 2002.
41. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Высшая школа, 1960.
42. Уфимцева Н.В. Языковое сознание: динамика и вариативность. М.: Институт языкознания РАН, 2011.
43. Уфимцева Н.В. Системно-целостный принцип и анализ языковой картины мира // Язык, сознание, коммуникация: сб. статей / ред. кол. М.Л. Ковшова, В.В. Красных, А.И. Изотов, И.В. Зыкова. М.: МАКС Пресс, 2013. Вып. 46. С. 122-127.
44. Фефилов А.И. Основы когитологии. Ульяновск: УлГу, 2004.
45. Фомиченко Л.Г. Когнитивная модель просодических интерферируемых систем. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1996.
46. Фрумкина P.M. Когнитивная лингвистика или «психолингвистика наоборот»? // Язык и речевая деятельность. 1999. № 2. С. 80-93.
47. Черкасов J1.H. Когнитивный и системный подходы в лингвистике и лингводидактике // Ярославский педагогический вестник. (Гуманитарные науки). Т. 1, № 3. 2012. С. 105-108.
48. Шевченко Т.И. Фонетика и фонология английского языка. Курс теоретической фонетики для бакалавров. Дубна: Феникс +,2011.
49. Burton-Roberts, N., 2011. On the grounding of syntax and the role of phonology in human cognition. Lingua, Vol. 121(14), pp. 2089-2102.
50. Chomsky, N. and Halle, M., 1968. The sound pattern of English. New York: Harper & Row.
51. Mompean, J.A. ed., 2006. Cognitive phonology. International Journal of English Studies, Vol. 6, no. 2.
52. Cowley, S.J., 2006. Distributed language: biomechanics, functions and the origins of talk. In: Lyon, C., Nehaniv, C. and Cangelosi, A. eds., 2006. The emergence and evolution of linguistic communication. London: Springer, pp. 105-129.
53. Crystal, D., 2003. A dictionary of linguistics and phonetics. Fifth edition. Blackwell Publishing Ltd.
54. Eliasson, S., 1991. An outline of a cognitively-based model of phonology. In: Ivir, V. and Kalgojera, D. eds., 1991. Languages in contact and contrast. New York: Mouton de Gruyter, pp. 155-178.
55. Hale, M. and Reiss, C., 2000. Phonology as cognition. In: Burton-Roberts, N. et al. eds., 2000. Phonological knowledge. Oxford: Oxford University Press, pp. 161-184.
5 6. Hulst, H.G. van der., 2003. Cognitive phonology, Germania at alia. A linguistic webschrift for Hans den Besten on the occasion of his 55th birthday, pp.l-24. URL: http://homepage.uconn.edu/~hdv02001/ Articles-pdfs/108%20-%20Cognitive%20Phonology. pdf
57. Kuhl, P. and Iverson, P., 1995. Linguistic experience and the "perceptual magnet effect". In: Strange, W. ed., 1995. Speech perception and linguistic experience: Issues in cross-language research, pp. 121-154.
58. Lakoff, G., 1989. Cognitive phonology. URL: http://georgelakoff.files.wordpress.com/2011/04/ cognitive -phonology-lakoff-1989 .pdf
59. Lakoff, G. 1993. Cognitive phonology. In: Goldsmith, J. ed. 1993. The last phonological rule: reflections on constraints and derivations. Chicago: University of Chicago Press, pp. 117-145.
60. Langacker, R., 1987. Foundations of cognitive grammar: theoretical prerequisites. Vol. 1. Stanford: Stanford University Press.
61. Liberman, A.M. and Mattingly, I.G., 1985. The motor theory of speech perception revised. Cognition, Vol. 21, pp/l-36.
62. Nathan, G.S., 1986. Phonemes as mental categories. Proceedings of the Twelfth Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society, pp. 212-223.
63. Oldfield, R.C., 1966. Things, words and the brain. Quarterly Journal of Experimental Psychology, Vol. 18, Issue 4, pp. 340-353.
64. Saussure, F. de, 2001. Course in general linguistics. Beijing: Foreign Language Teaching and Research Press, Gerald Duckworth&Co.Ltd.
65. Taylor, J.R., 1989. Linguistic categorisation: prototypes in linguistic theory. Oxford: Oxford University Press. URL: https://www.academia. edu/1855217/Prototype s_in_Cognitive_Linguistics
66. Taylor, J.R., 2006. Book review: cognitive phonology in construction grammar. Analytic Tools for Students of English. Berlin: Mouton de Gruyter. Valimaa-Blum, Riitta, IJES, Vol. 6.2, pp. 195-200.
REFERENCES
1. Abduazizov, A.A., 2007. O sostavnyh chastyah kognitivnoi lingvistiki [On the constituents of cognitive linguistics], Prepodavanie yazyka i literatury, no. 6, pp. 36-39. (in Russ.)
2. Alefirenko, N.F., 2008. Kognitivno-diskursivnaya dihotomiya znakov yazyka i rechi [Cognitive-discoursive dichotomia of language and speech], Nauchnye vedomosti BelGU, Ser. Gumanitarnye nauki, no. 11, vyp.l, pp. 11-15. (in Russ.)
3. Baranov, A.N., 2013. Vvedenie v prikladnuyu lingvistiku [Introduction to applied linguistics], izd. 4-e, ispr. i dop. Moskva: Knizhnyi dom «LIBROKOM». (in Russ.)
4. Boiko, E.I., 1976. Mehanizmy umstvennoi dcyatcl'nosti [Mechanisms of mental activity]. Moskva: Pedagogika. (in Russ.)
5. Boldyrev, N.N., 2001. Kontsept i znachenie slova [Concept and word meaning]. In: Sternina, I.A. ed., 2001. Metodologicheskie problemy kognitivnoi lingvistiki: nauchnoe-izdanie. Voronezh:Voronezhskii gosudarstvennyi universitet, pp. 25-36. (in Russ.)
6. Boldyrev, N.N, 2010. Problema znacheniya i smysla yazykovyh edinic v kontekste poznavatcl'nyh processov [Meaning and sense problem of language units in the context of cognitive processes]. In: V prostranstve yazyka i kiil'tun : Zvuk, znak, smysl: Sb. st. v chest" 70-letiya V.A. Vinogradova. Moskva: Yazyki slavyanskih kiil'tur. pp. 219-231. (in Russ.)
7. Boldyrev, N.N. and Kulikov, V.G., 2006. O dialektnom kontsepte v kognitivnoi sisteme yazyka [On the dialect concept in the cognitive system of the language], Izvestiya RAN, Vol. 65, no. 3, pp. 3-13. (in Russ.)
8. Boldyrev, N.N. and Kulikov, V.G., 2006. Dialektnye kontsepty i kategorii [Dialect concepts and categories], Filologicheskie nauki, no. 3, pp. 41-50. (in Russ.)
9. Bondarko, L.V., 1981. Foneticheskoe opisanie yazyka i fonologicheskoe opisanie rechi [Phonetic description of language and phonological description of speech], Leningrad: Izdatcl'stvo leningradskogo universiteta. (in Russ.)
10. Bondarko, L.V., Verbitskaya, L.A. and Gordina, M.V., 2000. Osnovy obshei fonetiki [Basics of general phonetics], 3-e izd., dop. i pererab. Sankt-Peterburg: Filologicheskii fakul'tct Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta. (in Russ.)
11. Buraya, E.A. I.E. Galochkina, T.I. Shevchenko, 2014. Fonetika sovremennogo angliiskogo yazyka. Teoreticheskii kurs: uchebnik dlya stud, uchrezhdenii vyssh. prof, obrazovaniya [Phonetics of modern English. Theoretical course: textbook for students of higher educational institutions], 4-e izd., ispr. i dop. Moskva: Izdatcl'skii centr «Akademiya». (in Russ.)
12. Velichkovskii, B.M., 2006. Kognitivnaya nauka. Osnovy psikhologii poznaniya [Cognitive science. Basics of cognition psychology], Vol. 2. Moskva: Izdatcl'skii centr «Akademiya». (in Russ.)
13. Ventsov, A.V. and Kasevich, V.B., 2003. Problemy vospriyatiya rechi [Problems of speech perception], 2-e izd. Moskva: URSS. (in Russ.)
14. Ventsov, A.V., 2007. Vospriyatie ustnoi rechi i mental"nyi leksikon [Perception of oral speech and mental lexicon], Russkaya yazykovaya lichnost': Materialy shestoi vyezdnoi shkoly-seminara. Cherepovets: GOU VPO «Cherepoveckii gosudarstvennyi universitet», pp. 63-69. (in Russ.)
15. Gluhov, V.P, 2008. Osnovy psikholingvistiki: ucheb. posobie dlya studentov pedvuzov [Basics of psycholinguistics]. Moskva: ACT; Astral". (in Russ.)
16. Dcm'yankov. V.Z., 1994. Kognitivnaya lingvistika kak raznovidnost" interpretiruyushhego podhoda [Cognitive linguistics as a variety of interpretational approach], Voprosy yazykoznaniya, no. 4, pp. 17-33. (in Russ.)
17. Decheva, S.V., 1995. Slogodelenie v angliiskoi rechi (kognitivnaya sillabika) [Syllable division in English speech], Avtoref. diss... dokt. filol. nauk. (in Russ.)
18. Zhinkin, N.I., 1982. Rech" kak provodnik informatsii [Speech as a transmitter of information]. Moskva: Nauka. (in Russ.)
19. Zalevskaya, A.A., 1998. Kognitivizm, kognitivnaya psihologiya, kognitivnaya nauka i kognitivnaya lingvistika [Cognitivism, cognitive psychology, cognitive science and cognitive linguistics], Kognitivnaya lingvistika. Sovremennoe
sostoyanie i perspektivy razvitiya. Tambov, pp. 6-9. (in Russ.)
20. Zalevskaya, A.A., 2007. Mcntal'm i leksikon s pozitsii raznyh podhodov [Mental lexicon from different perspectives], Vvedenie v kognitivnuyu lingvistiku: hrestomatiya, uchebnye zadaniya i voprosy, sost. L.G. Zolotyh. Astrahan": Astrahanskii universitet, pp. 23-27. (in Russ.)
21. Zlatoustova, L.V., Potapova, R.K., Potapov, V.V. and Trunin-Donskoi, V.N., 1997. Obshhaya i prikladnaya fonetika [General and applied phonetics]. Moskva: Izd-vo moskovskogo un-ta. (in Russ.)
22. Kobozeva, I.M. and Zakharov, L.M., 2007. Oznachayushhee diskursivnyh slov russkogo yazyka kak ob'ckt kognitivno-orientirovannogo opisaniya: problema metayazyka [Signifier of Russian discourse words as an object of cognitively oriented description: the problem of metalanguage]. In: III Mezhdunarodnyi kongress issledovatelei russkogo yazyka «Russkii yazyk: istoricheskie sud'by i sovremennost"». Moskva: Filologicheskii fakul'tct MGU im. M.V. Lomonosova. (in Russ.)
23. Kodzasov, S.V. and Krivnova, O.F., 2001. Obshhaya fonetika [General phonetics]. Moskva: RGGU. (in Russ.)
24. Kravchenko, A.V., 2001. Znak, znachenie, znanie. Ocherk kognitivnoi filosofii yazyka. Irkutsk: Izdanie OGUP «Irkutskaya oblastnaya tipografiya no. 1» (in Russ.)
25. Kuznetsova, N.V., 2005. Eschyo raz o ponyatii fonemy [One more time on the notion of phoneme], Trudy mezhdunarodnoi konferentsii «Dialog-2005». URL: http://www.dialog-21.ru/Archive/2005/ KuznetsovaN/KuznetsovaN.htm (in Russ.)
26. Kulikov, V.G., 2008. Formirovanie novyh fonologicheskih kategorii v protsesse izucheniya inostrannogo yazyka: usvoenie amerikanskimi studentami palatalizatsii v russkom yazyke [Formation of new phonological categories in the process of learning a foreign language: acquisition of palatalization in Russian by American students]. In: 2-i Mezhdunarodnyi kongress po kognitivnoi lingvistike. Tambov, (in Russ.)
27. Kul'bikov, V.P, 1999. Zvukovaya integraciya kak process evolutsionnogo razvitiya funktsional'noi sistemy psihicheskoi deyatel'nosti cheloveka: monografiya [Sound integration as a process of evolutionary development of the functional system of psychic activity]. Habarovsk: OPP Kraikomstata. (in Russ.)
28. Lebed'ko, M.G., 2002. Vremya kak kognitivnaya dominanta kul'tury. Sopostavlenie amerikanskoi i russkoi temporal'nyh kontseptosfer [Time as a cognitive dominant of culture. Comparison
of American and Russian temporal concept spheres]. Vladivostok: Izd-vo Dal'ncvost. un-ta. (in Russ.)
29. Leont'ev, A.A., 1997. Osnovy psikholingvistiki [Basics of psycholinguistics]. Moskva: Smysl. (in Russ.)
30. Losev, A., 1999. Filosofiya imeni [The philosophy of name]. In: Losev, A., 1999. Samoe samo: Sochineniya. Moskva: EKSMO-Press, pp. 2-204. (in Russ.)
31. Luriya, A.R., 2009. Osnovnye problemy neirolingvistiki [Fundamental problems of neurolinguistics], izd. 3-e. Moskva: Knizhnyi dom «LIBROKOM». (in Russ.)
32. Maslova, V.A., 2011. Vvedenie v kognitivnuyu lingvistiku: uchebnoe posobie [Introduction to cognitive linguistics]. Moskva: Izdatcl'stvo FLINTA. (in Russ.)
33. Mel'chuk, I.A., 1999. Opyt teorii lingvisticheskih modelei «Smysl Tekst» [Practice of the linguistic models theory "Sense Text"]. Moskva: Shkola «Yazyki russkoi kul'tury». I-XXII. (in Russ.)
34. Nikitin, M.V., 2003. Osnovaniya kognitivnoi semantiki: Uchebnoe posobie [Basics of cognitive semantics]. Sankt-Peterburg: Izd-vo RGPU im. A.I. Gertsena. (in Russ.)
35. Lcont'cv. A.A. ed., 1974. Osnovy teorii rechevoi dcyatcl'nosti [Fundamentals of speech activity theory], Moskva: Izd-vo «Nauka». (in Russ.)
36. Popova, ZD. and Sternin, I.A., 2007. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive linguistics]. Moskva: AST, Vostok-Zapad. (in Russ.)
37. Potapova, R.K., 2007. Nanotehnologii i lingvistika: prognozy i perspektivy vzaimodeistviya [Nanotechnologies and linguistics: prognosis and perspectives of interaction], Materialy konferentsii «Nanotehnologii v lingvistike i lingvodidaktike: mif ili reaFnost"? Opyt sozdaniya obshhego obrazovatcl'nogo prostranstva stran SNG», pp. 8-11. (in Russ.)
38. Rumyantseva, I.M., 2004. Psikhologiya rechi i lingvopedagogicheskaya psikhologiya [Psychology of speech and linguo-pedagogical psychology]. Moskva: PER SE. (in Russ.)
39. Serebrennikov, B.A., ed., 1970. Obshhee yazykoznanie. Formy sushhestvovaniya, funktsii, istoriya yazyka [General linguistics. Forms of language existence, functions, and history]. Moskva: Nauka. (in Russ.)
40. Solso, R., 2002. Kognitivnaya psikhologiya [Cognitive psychology]. Sankt-Peterburg: Piter, (in Russ.)
41. Trubetskoi, N.S., 1960. Osnovy fonologii [Basics of phonology]. Moskva: Vysshaya shkola. (in Russ.)
42. Ufimtseva, N.V., 2011. Yazykovoe soznanie: dinamika i variativnost' [Language consciousness: dynamics and variation], Moskva: Institut yazykoznaniya RAN. (in Russ.)
43. Ufimtseva, N.V., 2013. Sistemno-tselostnyi printsip i analiz yazykovoi kartiny mira [Systemic-holistic principle and picture of the world analysis]. In: Kovshova, M.L., Krasnyh, V.V., Izotov, A.I. and Zykova, I.V. eds., 2013. Yazyk, soznanie, kommunikatsii: sb. statei. Moskva: MAKS Press, Issue 46, pp. 122-127. (in Russ.)
44. Fefilov, A.I., 2004. Osnovy kogitologii [Basics of cogitology]. Ul'yanovsk: uiGu. (in Russ.)
45. Fomichenko, L.G., 1996. Kognitivnaya model" prosodicheskih interferiruemyh sistem [Cognitive model of prosodie interfered systems]. Volgograd: Izd-vo VolGU. (in Russ.)
46. Frumkina, R.M., 1999. Kognitivnaya lingvistika ili «psikholingvistika naoborot»? [Cognitive linguistics or "psycholinguistics inside out"], Yazyk i rechevaya dcyatcl'nost'. no. 2, pp. 80-93. (in Russ.)
47. Cherkasov, L.N., 2012. Kognitivnyi i sistemnyi podhody v lingvistike i lingvodidaktike [Cognitive and systemic approaches in linguistics and linguo-didactics], Yaroslavskii pedagogicheskii vestnik, Gumanitarnye nauki, no. 3, issue 1, pp. 105-108. (in Russ.)
48. Shevchenko, T.I., 2011. Fonetika i fonologiya angliiskogo yazyka. Kurs teoreticheskoi fonetiki dlya bakalavrov [Phonetics and phonology of English], Dubna: Feniks+. (in Russ.)
49. Burton-Roberts, N., 2011. On the grounding of syntax and the role of phonology in human cognition. Lingua, Vol. 121(14), pp. 2089-2102.
50. Chomsky, N. and Halle, M., 1968. The sound pattern of English. New York: Harper & Row.
51. Mompean, J.A. ed., 2006. Cognitive phonology. International Journal of English Studies, Vol. 6, no. 2.
52. Cowley, S.J., 2006. Distributed language: biomechanics, functions and the origins of talk. In: Lyon, C., Nehaniv, C. and Cangelosi, A. eds., 2006. The emergence and evolution of linguistic communication. London: Springer, pp. 105-129.
53. Crystal, D., 2003. A dictionary of linguistics and phonetics. Fifth edition. Blackwell Publishing Ltd.
54. Eliasson, S., 1991. An outline of a cognitively-based model of phonology. In: Ivir, V. and Kalgojera, D. eds., 1991. Languages in contact and contrast. New York: Mouton de Gruyter, pp. 155-178.
55. Hale, M. and Reiss, C., 2000. Phonology as cognition. In: Burton-Roberts, N. et al. eds., 2000. Phonological knowledge. Oxford: Oxford University Press, pp. 161-184.
56. Hülst, H.G. van der., 2003. Cognitive phonology, Germania at alia. A linguistic webschrift for Hans den Besten on the occasion of his 55th birthday, pp. 1-24. URL: http://homepage.uconn. edu/~hdv02001/Articles-pdfs/108%20-%20 Cognitive%20Phonology.pdf
57. Kuhl, P. and Iverson, P., 1995. Linguistic experience and the "perceptual magnet effect". In: Strange, W. ed., 1995. Speech perception and linguistic experience: Issues in cross-language research, pp. 121-154.
58. Lakoff, G., 1989. Cognitive phonology. URL: http://georgelakoff.files.wordpress.com/2011/04/ cognitive-phonology-lakoff-1989.pdf
59. Lakoff, G. 1993. Cognitive phonology. In: Goldsmith, J. ed. 1993. The last phonological rule: reflections on constraints and derivations. Chicago: University of Chicago Press, pp. 117-145.
60. Langacker, R., 1987. Foundations of cognitive grammar: theoretical prerequisites. Vol. 1. Stanford: Stanford University Press.
61. Liberman, A.M. and Mattingly, I.G., 1985. The motor theory of speech perception revised. Cognition, Vol. 21,pp/l-36.
62. Nathan, G.S., 1986. Phonemes as mental categories. Proceedings of the Twelfth Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society, pp.212-223.
63. Oldfield, R.C., 1966. Things, words and the brain. Quarterly Journal of Experimental Psychology, Vol. 18, Issue 4, pp. 340-353.
64. Saussure, F. de, 2001. Course in general linguistics. Beijing: Foreign Language Teaching and Research Press, Gerald Duckworth&Co.Ltd.
65. Taylor, J.R., 1989. Linguistic categorisation: prototypes in linguistic theory. Oxford: Oxford University Press. URL: https://www.academia. edu/1855217/Prototypes_in_Cognitive_Linguistics
66. Taylor, J.R., 2006. Book review: cognitive phonology in construction grammar. Analytic Tools for Students of English. Berlin: Mouton de Gruyter. Valimaa-Blum, Riitta, IJES, Vol. 6.2, pp. 195-200.
