CC BY
9
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 811.11:378 Н. В. Авдевич
кандидат филологических наук, доцент,
доцент каф. лингвистики и профессиональной коммуникации в области зарубежного регионоведения ИМО и СПН МГЛУ e-mail: linguist2002@rambler.ru
КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ОБУЧЕНИЯ АНГЛИЙСКОМУ ЯЗЫКУ (на материале вариативных терминологических и нетерминологических языковых единиц в текстах международной межрегиональной коммуникации)
В статье с позиций когнитивной лингвистики рассматриваются некоторые теоретические и практические аспекты обучения английскому языку, связанные с декодированием вариативных языковых единиц. Особое внимание уделено стратегии перевода многозначных терминологических и нетерминологических лексем, встречающихся в общественно-политических текстах, которые представляют особый профессиональный интерес для студентов, обучающихся по специальности зарубежного регионоведения. На конкретных примерах показывается использование путей и средств разрешения смысловой неопределенности языковых единиц с диффузным значением.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика; вариативность; неоднозначность; профессиональная коммуникация; общественно-политические тексты; интерпретация; инференция; фоновые знания.
N. V. Avdevich
Ph.D. (Philology), Associate Professor, Associate Professor of the Department of Linguistics and Professional Communication in Area Studies Sphere, Institute of International Relations and Social-political Studies MSLU; e-mail: linguist2002@rambler.ru
COGNITIVE ASPECTS OF PROFESSIONALLY-ORIENTED ENGLISH LANGUAGE TEACHING (based on the variability of terminological and non-terminological linguistic units in the texts of international inter-regional communication)
From the standpoint of cognitive linguistics the article examines some theoretical and practical aspects of English language teaching, related to decoding
variant language units. Special emphasis is placed on the translation strategies of polysemantic terminological and non-terminological lexemes found in sociopolitical texts that are of particular professional interest to students specializing in the sphere of area studies. The illustrative examples demonstrate the ways and means of sense disambiguation of the lexical items with diffuse semantic value.
Key words, cognitive linguistics; variability; ambiguity; professional communication; socio-political texts; interpretation; inference; background knowledge.
Современные специалисты, работающие в сфере зарубежного регионоведения, должны понимать и адекватно переводить общественно-политические тексты, освещающие состояние и проблемы международной межрегиональной коммуникации. Это стало особенно актуально теперь, когда оперативно получить любую интересующую их информацию сделало возможным активное использование источников Всемирной «паутины». Общеизвестно также, что основным языком большинства веб-ресурсов является английский.
Не секрет, что помещаемые в Сеть материалы содержат немало терминологических и нетерминологических англоязычных единиц, нередко представляющих определенные трудности для понимания в силу их семантической вариативности, которая характеризуется фундаментальным свойством языковой системы обладать потенциалом реализации в речи в виде множества лексико-семантических вариантов (далее - ЛСВ) [16, с. 71]. При этом каждый из них в процессе того или иного речевого использования выступает как конкретное ситуативное воплощение данной языковой единицы. Но вот уловить, понять эту конкретику удается далеко не всем и не сразу, поскольку свойство вариативности сопряжено с диффузностью совокупности имеющихся у языковой единицы вариантов, с необходимостью выявления смыслового содержания именно данного, а не какого-то другого ЛСВ. Поэтому одной из задач преподавателя является формирование у студентов навыка нейтрализации вариативности, умения находить и применять необходимые средства для декодирования подобных единиц, тем самым способствовать правильному пониманию всего переводимого текста в целом.
Заметим, что процесс выявления компонентов информативно-смыслового содержания переводимого текста выдвигает на первый план роль мобилизации самых различных структур знания. В свою очередь, в рамках современной педагогической науки проблема
активизации структур знания в процессе интерпретации текста и его элементов оказываются наиболее востребованными и приоритетными основополагающие аспекты ее когнитивно-ориентированного направления.
Актуальной задачей когнитивной лингвистики является вопрос о принципах категоризации и концептуализации мира и его фрагментов различными средствами языка и об их дифференцированных возможностях участвовать в получении, фиксации, хранении и продуцировании значимой для человека информации, а также о разных типах знания, стоящих за теми или иными языковыми единицами. В связи с этим небезынтересно вспомнить высказывание Е. С. Кубряковой о том, что «естественный язык дает возможность, манипулируя вербальными символами, манипулировать концептами как элементами концептуальной системы и строить и создавать на основе этого новые концептуальные структуры» [9, с. 12].
Будучи явлением социальным, язык неизбежно вступает во взаимодействие с культурой, в результате чего многие языковые явления оказываются обусловленными воздействием культурной среды и происходящими в ней коммуникативными процессами. Особенно ярко взаимодействие языка и культуры наблюдается в ходе эволюции аналитических языков, к которым относится английский язык, оказавшийся в ситуации, для которой характерна интенсификация номинативных процессов, выступающих как форма адаптации к условиям меняющейся культурной среды.
Вместе с тем, этому безусловно полезному свойству языковых единиц сопутствует такая уникальная способность естественных языков (в том числе и английского), как наличие в них совокупности лексических явлений, объединенных общим названием «неоднозначность», суть которой заключается в отсутствии простого однозначного соответствия между планом выражения и планом содержания. Отмечая то, что «случаи неоднозначности являются объективно наблюдаемыми и что это отнюдь не плод сугубо личного истолкования», У. Л. Чейф определяет термин «неоднозначность» как означающий, что два или более высказывания различаются семантически, но не фонетически [19, с. 94]. В свою очередь А. А. Зализняк отмечает, что «языковая неоднозначность есть способность слова, выражения или конструкции иметь, в разных условиях, различные смыслы, то есть
это свойство языковых единиц (причем ... имеющее значение для их функционирования)» [6, с. 15].
К одному из характерных проявлений семантической неоднозначности, широко представленных в современном английском языке, относится полисемия (или множественность значений, т. е. многозначность), являющаяся, как об этом пишет Дж. Лайонз, свойством, присущим одной лексеме, в чем заключается ее основное отличие от другой разновидности неоднозначности - омонимии [10, с. 8]. Понимание полисемии как способности слова обладать несколькими связанными между собой значениями дало основание Д. Н. Шмелеву говорить о сущности многозначного слова в ракурсе так называемой семантической неопределенности и диффузности, размытости лексического значения, где «принцип диффузности значений многозначного слова является решающим фактором, определяющим его семантику» [18, с. 8].
Заметим, что тема лексической многозначности - одна из наиболее актуальных в современном языкознании, о чем убедительно свидетельствуют многочисленные работы отечественных (В. В. Виноградов, А. И. Смирницкий, А. А. Потебня, М. В. Никитин, Е. С. Кубрякова, С. А. Песина и др.) и зарубежных (Г. Пауль, Л. Блумфилд, С. Ульманн, Дж. Лайонз, Дж. Лакофф, Дж. Пустыевский и др.) исследователей этого универсального явления. Такое пристальное и неослабевающее внимание вполне закономерно, поскольку полисемия представляет собой конститутивное свойство языка, вытекающее из самой его сущности [13, с. 203], ибо подавляющее большинство слов любого современного «живого» языка, имеющего длительную литературную традицию, являются словами многозначными [13, с. 237]. Так, почти 60 % зафиксированных тезаурусом П. Роже слов в английском языке являются полисемантами, что позволяет говорить о «вездесущности и повсеместности» полисемии в английском лексиконе (ubiquity of polysemy) [24, с. 72]. В своей книге "Science of Human Behavior" Г. Уоррелл отмечает, что 500 самых употребительных слов английского языка передают более 10 тыс. значений, причем чем употребительнее слово, тем более развита система его производных значений [26, с. 31].
Определяемая как способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности, а значит, его способность обладать различными значениями, полисемия основана на асимметричности языкового знака и отражает принцип экономии
формальных средств при передаче максимального смыслового объема [7, с. 26]. Однако это несомненное достоинство полисемии как разновидности лексической неоднозначности слова оборачивается латентной двусмысленностью, которая может проявляться при функционировании речи не только в случае сознательной игры слов, но и тогда, когда в одном знаке сталкиваются два или несколько значений, между которыми слушатели или читатели должны сделать выбор, т. е. в случаях бисемии и полисемии [17, с. 54]. Правда, можно было бы предположить, что неопределенность существует исключительно в отдельных случаях, однако в обратном убеждает не только реальная речевая практика носителей языка, но и многочисленные примеры ее проявления в коммуникационных актах между пользователями так называемого английского языка для специальных целей (English for Specific Purposes), который, впрочем, вслед за О. А. Рад-ченко [12, с. 114] будем обозначать гораздо более точным термином «английский язык профессиональной коммуникации».
Используемый в конкретных сферах профессиональной деятельности, этот язык представляет собой специфический регистр, отличающийся от общепринятого языка повседневного общения прежде всего своими функционально-прагматическими, лексическими и стилистическими особенностями, оказывающими существенное влияние на характер изложения материала в текстах разной тематически-профессиональной направленности. Это своеобразие в полной мере свойственно тем оригинальным англоязычным текстам, которые изучают на занятиях по профессиональной коммуникации студенты, выбравшие специализацию зарубежного регионоведения.
Поскольку осваиваемая ими профессия предопределяет постоянную необходимость изучения самых разных сфер жизнедеятельности «подопечных» им регионов - политической, экономической, экологической, коммуникационной, социально-бытовой, культурной и т. д., -в центре их внимания всегда будут и самого разного рода публикации, всесторонне освещающие и анализирующие вышеназванные сферы. А с учетом того, что в современных условиях любые сообщества -будь то в масштабах макро- или микрорегионов - не могут существовать изолированно от процессов мировой глобализации, они так или иначе вступают в связи с другими регионами, странами, народами и межгосударственными объединениями, т. е. в те связи, которые
в русле регионоведения обобщенно можно назвать международными межрегиональными отношениями.
Заметим, что, согласно существующему определению, международные отношения - это совокупность экономических, политических, правовых, идеологических, дипломатических, военных и культурных связей и взаимоотношений между государствами и системами государств, между основными классами, социальными, экономическими, политическими силами, организациями и движениями, действующими на мировой арене [2, с. 206]. Как видим, само определение говорит о самом широком круге проблем, подлежащих детальному научному исследованию и практическому анализу, что подразумевает использование языка профессиональной коммуникации, который необходим для того, чтобы информация была интеллектуально усвоена, понята получателями, имеющими достаточный опыт всестороннего изучения текстов по международным отношениям. Примечательно, что наибольший интерес в этом смысле представляют лингвокульту-рологические и страноведческие реалии, к числу которых относятся те языковые единицы общелитературной и общенаучной лексики, а также общеизвестные и специальные термины, которые относятся к государственному и региональному устройству, общественно-политической и социальной жизни страны и региона, юриспруденции, военному делу и дипломатии, экономике и производственным отношениям, быту, обычаям и традициям.
В качестве наглядного примера использования общеупотребительной лексики А. П. Миньяр-Белоручева и О. А. Вдовина называют наречия, указывающие на возможность, последовательность и частоту совершаемых действий: probably,perhaps,possibly, almost, certainly, consistently, typically, subsequently, etc. [12, c. 11]. То же самое можно было бы сказать и о других частях речи, в том числе и о существительных.
Примерами терминологической лексики могут служить такие однословные термины-существительные, как agreement, treaty, settlement, terrorism, superpowers, autonomy, etc, а также многие терминологические словосочетания типа state-centered world pattern, coercive diplomacy, military expenditure, push-button warfare, etc.
Нельзя не признать, что в процессе коммуникации часто возникают разного рода помехи, так называемые шумы, которые мешают восприятию заложенного в послании смысла. Одной из категорий
подобного рода шумов являются семантические помехи, которые включают явления, приводящие к двусмысленности сообщений. Среди распространенных помех можно выделить употребление профессионального и бюрократического жаргона, клише, стертых метафор, эвфемизмов (например, вместо слова dismissal «увольнение» может быть использовано выражение setting the correct number of employees: установление правильного числа служащих), а также дискриминационных слов и выражений. Но еще чаще при изучении текстов по рассматриваемой тематике встречаются общеупотребительные языковые единицы и специальные термины, вызывающие трудности для понимания и адекватного перевода вследствие их неоднозначности.
Так, в предложении The EU is often described as being divided into three areas of responsibility, called 'pillars' слово pillar помимо двух специальных терминологических значений (в горном деле - целик, в морском - пиллерс) имеет такие общелитературные значения, как: 1) столб, колонна, стойка; (физическая) опора и 2) столп, оплот, (нематериальная) опора. Обращение к экстралингвистическому контексту (в данном случае это соответствующий ресурс Интернета) позволило установить, что искомыми значениями для перевода неоднозначной единицы на русский язык являются равноценные варианты 'опора' и 'столп' (в их нематериальном, переносном смысле, т. е. во вторичной номинации), обозначающие правовую структуру, которая определяет основы функционирования Европейского Союза.
А вот в нижеследующих фрагментах (а) и (b) специализированных текстов могла бы вызвать некоторые сомнения в понимании смысла задействованная в них лексема capital:
a. The term capital is especially confusing. In everyday speech it is often used to mean a sum of money representing the assets of a corporation or an individual. ... Such sums of money are important, but when that is what we mean, we should be careful to say 'financial capital' [25, с. 5].
b. Capital is the equipment, tools, structures, machinery, vehicles, materials, and skills created to help produce goods and services. Don't confuse 'capital resources' with 'financial resources'. As you'll see later, firms often raise funds to acquire new capital by borrowing money or issuing new corporate stock [22, с. 32].
Обратим внимание, что за графической оболочкой выражающего эту лексему знака скрывается три омонима. Два из них, переводимые
на русский язык как общелитературное понятие столица и архитектурный термин капитель, явно не соответствуют экономическому дискурсу данных фрагментов. Что же касается третьего, к тому же многозначного омонима (в значениях денежные средства, оборудование, фонды, акционерный капитал, ценные бумаги, класс капиталистов), то проблемы выбора здесь нет, ибо в самих фрагментах дается толкование интересующих нас терминов: капитал - это определенная сумма денег vs. капитал - это основные средства производства и услуги. Заметим также, что вербализация концепта capital в рассмотренных контекстах определяется смыслами других знаков: financial, equipment, etc.
В ряде случаев для правильного выбора наиболее эквивалентного значения используемого в политическом дискурсе слова или словосочетания решающее значение имеет этап интерпретации сообщения. Заметим, что понятие «интерпретация» как одно из ключевых для когнитивного научного направления, - это «когнитивный процесс и одновременно результат в установлении смысла речевых «и / или неречевых действий» [7, с. 31]. Иными словами, с точки зрения получателя сообщения, - это процесс распознавания смысла, а результатом этого процесса является конкретное воплощение данного смысла в определенной форме. При этом эмпатия получателя состоит в том, чтобы принять точку зрения говорящего (взгляд на вещи "чужими глазами"), принять презумпции автора, что связано с запасом знаний интерпретатора» (подчеркнуто нами. - Н. А.) [7, с. 33]. Нельзя не согласиться с мнением Т. Г. Добросклонской, справедливо полагающей, что «интерпретация предполагает некоторую степень свободы в толковании смысла, границы которой обусловлены как естественными законами семантического соответствия, так и идеологическими факторами» [5, с. 754]. На это, в частности, указывал и английский исследователь Джон Хейнс, когда рассматривал возможности интерпретации идеологически окрашенных слов, таких, например, как freedom:
There are other ideologically 'charged' words which are common in both left and right texts, but which mean different things in each. One of these is freedom. When Margaret Thatcher says: "The kind of Britain I see would always defend its freedom" - she is thinking of freedom in a particular way, but this is not explicit. We have an idea what she means because we have heard
and read other texts by her, and by people speaking from a similar ideological position [20, с. 59].
Позволим себе дать собственный перевод приведенного фрагмента:
Есть и другие идеологически «заряженные» слова, которые часто употребляются в текстах и левых, и правых, но которые в каждом из них означают разные вещи. Одним из них является слово «свобода». Когда Маргарет Тэтчер говорит: «Та Британия, которую я вижу, всегда будет отстаивать свою свободу», - она думает о свободе (своим) определенным образом, но это не явное (понятное каждому. - Н. А.) значение. Мы понимаем, что она имеет в виду, потому что мы слышали и читали другие ее тексты, и тексты людей, говорящих с похожей мировоззренческой позиции.
Итак, автору, в силу его знакомства со многими другими высказываниями выдающегося британского политика, вполне понятен тот смысл, который она вложила в слово «свобода». Однако вряд ли этот смысл абсолютно понятен тем, кто ее тексты не читал, тем более, что само это слово к тому же многозначно. Англо-английские толковые словари приводят от четырех до семи вариантов его значений. Но обратившись к отечественному Новому англо-русскому словарю В. К. Мюллера, находим следующие значения этой лексемы: 1) свобода, независимость; 2) право, привилегия; 3) свободное пользование; 4) свобода, вольность [11, с. 289]. Думается, что наш русскоговорящий читатель может предположить, что М. Тэтчер скорее всего имела в виду либо независимость, либо привилегии Британии. Однако со стопроцентной уверенностью выявить подлинный смысл высказывания способен лишь тот интерпретатор, который действительно хорошо знаком и с мировоззрением «железной леди», и с ее выдающимся ораторским искусством, и c публицистическим наследием.
Интерпретация любых типов текста была бы невозможна без когнитивного процесса инференции, который позволяет «выйти за пределы буквального / дословного значения единиц, разглядеть за ... языковыми формами больше содержания» [8, с. 411]. Как одно из важнейших понятий лингвистической прагматики, инференция основана на умозаключении, формируемом участниками коммуникации в процессе интерпретации получаемых сообщений. Оно может осуществляться на основании информации, известной из контекста ситуации, из предшествующего речевого контекста, из уже накопленного в течение жизни опыта общения, а также социокультурных знаний.
Ярким примером для поиска адекватного значения посредством инферентного вывода может послужить взятое из военного дискурса терминологическое словосочетание cérémonial troops. На первый взгляд оно может показаться достаточно странным, если не оксю-моронным. Ведь лексема troops (pl) имеет значения войска, вооруженные силы, воинские части, а лексема cérémonial в качестве прилагательного переводится как формальный; официальный; обрядовый. Однако в военном лексиконе нет ни формальных, ни официальных, ни обрядовых войск, вооруженных сил или воинских частей. Заглянув в Англо-русский дипломатический словарь, обнаруживаем, что у этого прилагательного есть еще такие значения: протокольный, относящийся к церемониалу и торжественный, парадный [1, с. 111]. Эти значения уже не так далеки от искомых. Осталось прибегнуть к перекликающейся с процессом инференции идее лингвокреативно-сти и воспользоваться фоновым культурологическим знанием о церемонии встреч глав государств, которые обходят парадный строй военнослужащих - и можно вывести в общем-то знакомое, давно имеющееся в русском языке значение, а именно - почетный караул. Именно так мы и переведем английское словосочетание cérémonial troops. Таким образом, оперируя языковыми знаками, а также стоящими за ними когнитивными структурами, находим искомое смысловое содержание, укладывающееся в адекватное английскому русское словосочетание, и получаем новое инферентное знание.
Опираясь на вышеизложенное, следует воздать должное так называемым фоновым знаниям, служащим надежным подспорьем для понимания и перевода оригинальных специализированных политических, экономических и других текстов. Их важность и ценность вряд ли вызывает у кого-то сомнения, тем более, что значительная часть современных медиатекстов носит международный характер, что при их переводе подразумевается наличие универсальных фоновых знаний, которые нередко активизируются с помощью средств английского языка в его роли языка международного, активно внедряющего в иноязычный обиход семантические и фразеологические кальки слов, выражений и фраз.
Достаточно вспомнить такие «номенклатурные» образования, как évil émpiré - империя зла; wéapons tradé - торговля оружием; arms limitation and réduction - ограничение и сокращение вооружений; suicidé-bombér - террорист-смертник; économic sanctions - экономические
санкции; а также калькируемые на русский язык hot spot - «горячая точка»; cold war - «холодная война»; brain drain - «утечка мозгов»; arms race - «гонка вооружений»; nuclear winter - «ядерная зима» и др.
В целом, к фоновым относятся такие экстралингвистические знания, на которые в текстах происходит референция с помощью вербальных репрезентаций. Это знания о реальной действительности, т. е. о фактически существующих в физическом мире людях, местах, событиях, а также знания интертекстуального характера, т. е. знания об элементах прецедентных феноменов литературы, искусства и культуры.
Не менее значима и такая разновидность фоновых знаний, как опорные знания - те, которые студенты получают на лекциях по специальности - отечественному и зарубежному регионоведению, культурологии, политологии, экономике, теории государства и права, социологии и другим дисциплинам. Именно они помогают легче ориентироваться в международной межрегиональной и культурологической проблематике, которая преподносится им на занятиях по профессиональной коммуникации на иностранных языках.
Важным в изучении и интерпретации текста является понятие контекста как совокупности лингвистических и экстралингвистических условий, определяющих значение слова, словосочетания или отдельного высказывания и, соответственно, оказывающих влияние на перевод как коммуникативный акт [20]. Примечательно, что еще в самом начале 60-х гг. прошлого века Т. Слама-Казаку в книге «Language et contexte» писала: «Мы рассматриваем знак как образ объекта в действительности, которую, однако, он не отражает во всей ее полноте, конкретной и специфической, до тех пор, пока этот знак не станет соотноситься со всем ансамблем внутренних средств, который уточняет его "стоимость" в соответствии с актуальной ситуацией» [цит. по: 15, с. 230]. Иными словами, с позиций когнитивистики можно сказать, что контекст включает, с одной стороны, непосредственное текстовое окружение единицы языка, а с другой - социокультурные условия, влияющие на понимание переводимого текста и определяющие ситуацию перевода. Следовательно, для контекста существенное значение имеют и знание происходящего в обществе - психологически, экономически, культурно, - и все аспекты межкультурной коммуникации, которые играют немаловажную роль в современном межнациональном обществе. Таким образом, значимость контекста
обусловлена тематикой сообщений и их задачами, непосредственно связанными с жизнью общества.
Следует иметь в виду, что в оптимальном случае для устранения неоднозначности той или иной многозначной языковой единицы бывает достаточно лишь ближайшего его контекстного окружения. Свидетельством тому может служить выявление нужного ЛСВ многозначной лексемы needs в предложении All the regional international organizations have evolved to deal with the political, economic and financial needs of the global community. Данная лексема имеет следующие значения: 1) надобность, необходимость, нужда; 2) pl потребности, нужды, запросы; 3) недостаток, нехватка; 4) бедность, нужда; 5) беда, несчастье. Не вызывает сомнения, что в данном случае для декодирования смысла нет никакой необходимости привлекать экстралингвистические знания, ибо сам внутренний контекст диктует выбор лишь одного из пяти ЛСВ, а именно - потребности. Именно этот вариант логично вписывается в перевод рассматриваемой фразы: Все региональные международные организации развивались, чтобы иметь дело с политическими, экономическими и финансовыми потребностями мирового сообщества.
Иное дело, если бы в каком-либо специализированном тексте встретились фразеологические единицы типа kill the bill, дословный перевод которого звучит просто нелепо. Правда, дословность другого фразеологизма - catch the Speaker's eye - вроде бы вполне разумна. Но в том-то и проблема, что для понимания подлинного смысла этих словосочетаний требуются экстралингвистические фоновые знания. Только страноведческий подход позволяет понять национальную «изюминку» этих английских выражений, означающих в первом случае провалить законопроект, а во втором - получить слово в палате общин.
Из всего вышесказанного следует, что семантические значения анализируемых единиц могут быть должным образом изучены, поняты и переведены с учетом прагматического смысла, а также ситуационного и социокультурного параметров, ибо, как полагает К. Крамш, говоря о профессионально ориентированном умении общения на профессиональном языке специальности, «значение создается не только посредством того, что говорящие сообщают друг другу, но и через то, что они делают со словами, чтобы отреагировать на требования окружающей среды» [23, с. 26].
Подводя итоги вышеизложенному, следует признать особую важность приобретения студентами-регионоведами навыков чтения и перевода оригинальных, неадаптированных, в том числе взятых из Глобальной сети текстов международной межрегиональной коммуникации и освоения ими той лексики, которую можно определить как профессионально ориентированную, или профессионализмы. Эта работа повышает мотивацию будущих специалистов к изучению иностранного языка, активизирует структуры знания и способствует формированию и развитию их коммуникативной компетенции.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Англо-русский дипломатический словарь / под рук. В. С. Шах-Назаровой, Н. О. Волковой и К. В. Журавченко. - 3-е изд., стереотип. - М. : Русский язык, 2001. - 856 с.
2. Будагов Р. А. Новые слова и значения // Человек и его язык. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1976. - 428 с.
3. Дипломатический словарь / под ред. Громыко А. А. и др. : в 3 т. - Т. 2: Л-О. - М. : Наука, 1985. - 500 с.
4. Добросклонская Т. Г. Язык политического медиадискурса Великобритании и США // Язык СМИ и политика / под ред. Г. Я. Солганика. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 2012. - 952 с.
5. Елисеева В. В. Лексикология английского языка : учебное пособие. -СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2005. - 80 с.
6. Зализняк А. А. Многозначность в языке и способы ее представления : дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2002. - 461 с.
7. Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1996. - 245 с.
8. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. - М. : Языки и славянские культуры, 2004. - 565 с. - (Язык. Семиотика. Культура).
9. Кубрякова Е. С. О генезисе языка, или размышления об абстрактных именах // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2006. - № 3. - С. 2-14.
10. Лайонз Дж. Язык и лингвистика. Вводный курс : пер. с англ. - М. : Эди-ториал УРСС, 2004. - 320 с.
11. Мюллер В. К., Дашевская В. Л. и др. Новый англо-русский словарь. - М. : Русский язык, 1997. - 890 с.
12. Миньяр-Белоручева А. П., Вдовина О. А. Функционально-стилистические особенности научного текста по международным отношениям : научная монография. - М. : Флинта ; Наука, 2008. - 160 с.
13. Никитин М. В. Курс лингвистической семантики. - СПб. : Научный центр проблем диалога, 1997. - 760 с.
14. Радченко О. А. Основные принципы построения учебника по языку специальности // Разновидности профессионального дискурса в обучении иностранным языкам. - М. : ФГБОУ ВПО МГЛУ, 2014. - С. 112-120. - (Вестн. Моск. гос. лингвист. ун-та; вып. 8 (694). Серия Педагогические науки).
15. Речевая коммуникация в современном обществе / под общ. ред. проф. Л. В. Минаевой. - М. : НОПАЯЗ, 2002. - 318 с.
16. Солнцев В. М. Вариативность как общее свойство языковой системы // Вариантность как свойство языковой системы : тезисы докладов. - М. : Наука, 1982. - Ч. 2. - С. 71-73.
17. Фрей А. Грамматика ошибок : пер. с фр. - М. : КомКнига, 2006. - 304 с.
18. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 1969. - 27 с.
19. Чейф У. Л. Значение и структура языка : пер. с англ. - М. : Эдиториал УРСС, 2003. - 424 с.
20. Baker M. In Other Words: A Coursebook on Translation. - New York : Routledge Oxon, 2011. - 352 p.
21. Haynes J. Style : Language Workbook. - London : Routledge, 1955. - 108 p.
22. Hyman D. N. Economics. - Boston MA : IRWIN, 1992. - 667 p.
23. Kramsch C. Language and Culture. - Oxford : Oxford University Press, 1998. -134 p. - (Oxford Introductions to Language Study).
24. Langacker R. W. Language and its Structure. - New York, 1973. - 516 p.
25. Reynolds L. G. Microeconomics. Analysis and Policy. - Boston (MA) : IRWIN, 1982. - 470 p.
26. WarrelA. G. Science of Human Behavior. - Cleveland, B. F. : Skinner Paperback, 1962. - 208 p.
