CC BY
63
time. The author pays attention to the fact that the process is accompanied by formation of the political theory and development of concepts, such as state, politics, democracy and participation.
Key words: political participation, ideas of political participation in history of the western and Russian political thought.
Получено 23.10.2011 г.
УДК [323+327.2] (438)
П.А. Королев, ассист., (8-4872)42-11-10, legatx@mail.ru (Россия, Тула, ТулГУ)
КОЭВОЛЮЦИЯ РЕЖИМНОЙ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩИХ В РАЗВИТИИ ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПОЛЬШИ
Рассмотрена коэволюционная связь между развитием режимной и геополитической составляющих посткоммунистической Польши, а также дана типологическая характеристика данной взаимосвязи.
Ключевые слова: Польша, демократия, геополитика, посткоммунистические трансформации.
Геополитическое влияние, выражающееся в степени внешнего суверенитета как неотчуждаемого юридического качества независимого государства, символизирующего его политико-правовую
самостоятельность, напрямую влияет на процесс демократизации, который проявляется во внутреннем суверенитете как в юридическом качестве общества в роли носителя внешнего суверенитета государства. В настоящее время региональные особенности политических трансформаций вызывают необходимость методологической систематизации на субрегиональном основании геополитически детерминированного процесса демократического транзита на посткоммунистическом пространстве.
В ходе анализа коэволюции геополитических и институциональных составляющих процессов демократизации на посткоммунистическом пространстве целесообразно разделить относящиеся к нему государства на группы в соответствии с двумя параметрами:
• уровень демократизации (в соответствие с данным критерием
государства будут иметь следующие статусы: демократические,
полудемократические, полуавторитарные, авторитарные);
• специфика геополитического статуса (этот параметр предполагает разделение изучаемых стран по статусам: включенные, переключающиеся, самостоятельные).
Определение уровня демократизации посткоммунистических государств целесообразно проводить, основываясь на предложенных
С. Хантингтоном параметрах её успешности. К последним относятся сохранение территориальной целостности государства в процессе демократического транзита, а также наличие ненасильственной легитимной передачи власти на протяжении двух последовательно осуществляемых электоральных циклов [1, с. 135]. Соответственно в случае сохранения территориальной целостности и наличия ненасильственной легитимной передачи власти на протяжении двух последовательных электоральных циклов государство идентифицируется как демократическое. В ситуации же, когда оба параметра нарушены, оно признается авторитарным. Если же один из указанных параметров нарушен, а второй выполнен, то трактовка уровня демократизации государства исходит из их темпоральных проявлений на данный момент. Например, если последний электоральный цикл сопровождался ненасильственной и легитимной передачей власти, то политический режим следует признать полудемократическим. Если же последний электоральный цикл был осуществлен на фоне насильственных действий и нелегитимно, то политический режим идентифицируется как полу авторитарный. Аналогично рассматривается ситуация с параметром территориальной целостности: если конфликт находится в стадии
эскалации, то политический режим признается полуавторитарным, если же в стадии мирного урегулирования и/или затухания, то существующий политический режим определяется как полудемократический.
Специфика геополитического статуса государства определяется параметром включенности в орбиту геополитического влияния других держав. Данный параметр подразумевает учет таких показателей, как членство исследуемого государства в военно-политической организации, курируемой другой державой или группой держав, внешнеполитическая направленность риторики политического руководства, наличие войск и военных объектов других держав на его территории, в том числе принадлежащих той военно-политической организации, в которой состоит исследуемое государство. Например, если государство не курируется, а возможно и само является куратором в военно-политической организации, риторика его политического руководства не предполагает ограничения его статуса на международной арене в чью-либо пользу и на его территории нет иностранных войск и военных объектов, за исключением объектов курируемой им военно-политической организации, то оно признается самостоятельным. В случае нарушения одного из данных показателей оно признается переключающимся. Если все показатели имеют обратное значение, то государство идентифицируется как включенное. Таким образом, применение параметров способствует систематизации, представлений об изменениях коэволюционно происходящих на посткоммунистическом пространстве в режимном и геополитическом измерениях.
Таким образом, возможны двенадцать вариантов объединения режимного и геополитического статуса: демократический включенный, демократический переключающийся, демократический самостоятельный, полудемократический включенный, полудемократический
переключающийся, полудемократический самостоятельный,
полуавторитарный включенный, полуавторитарный переключающийся, полу авторитарный самостоятельный, авторитарный включенный,
авторитарный переключающийся, авторитарный самостоятельный.
Уникальность польского варианта политических трансформаций заключается в возникновении устойчивой гражданской платформы, имевшей низовую организационную природу - движения «Солидарность». Польский демократический транзит имеет гражданские предпосылки уже в коммунистический период, что выделяет его на фоне ряда одновременно проходивших трансформаций на посткоммунистическом пространстве. При этом Польша уже сегодня претендует на статус региональной державы, успешно укрепляя свой геополитический статус.
Рассматривая польский случай посткоммунистических трансформаций, следует указать ряд её особенностей.
Ключевым событием, которое сделало возможным мирный переход к демократии, стал «круглый стол» — переговоры между властью и представителями движения «Солидарность», начавшиеся в феврале 1989 года. Польша стала первой страной социалистического блока, приступившей к осуществлению мирного демонтажа советской системы[2, с. 29]. В результате выборов, состоявшихся в июне 1989 года, было сформировано правительство. Его возглавило движение «Солидарность», незадолго до того получившее законный статус. Следствием этого стала радикальная трансформация политических институтов и органов местного самоуправления.
На смену централизованной плановой экономике приходила рыночная. На тот момент в польской директивной экономике наблюдались хаос и гиперинфляция. Новая система возникала в условиях усиливавшегося экономического кризиса, политического хаоса, дезинтеграции центральных и региональных институтов[3, с. 72].
Параллельно наблюдались резкое падение реальных доходов, стремительный рост безработицы, возникновение нового общественного неравенства и растущее чувство угрозы и опасности. Следствием нараставшего напряжения стало разрушение политического консенсуса, который поначалу объединил в вопросе о реформах победившую «Солидарность» с силами коммунистического режима, вынужденными занять оборону. Еще одним следствием стало негативное отношение к чисткам и люстрациям, то есть к систематическому и узаконенному отстранению первых лиц бывшего режима и их агентов от должностей во властных структурах, — в отличие от того, как это произошло,
например, в бывшей ГДР или Чехословакии. Одна часть польской политической элиты осуждала «круглый стол», другая признавала, что он открыл перед страной новые перспективы, но считала, что договоренности следовало расторгнуть, когда рушилось советское господство в регионе. По её мнению, не следовало соблюдать условия соглашений, подписанных неравными сторонами. Отстранение от власти представителей прежнего руководства и лиц, подозреваемых в пособничестве режиму, должно было стать непременным условием радикального переустройства страны[4, 59].
Для радикалов остатки коммунизма были источником как внешней, так и внутренней угрозы: несмотря на распад СССР, создававшиеся десятилетиями связи не были разорваны. Они приобрели, по мнению радикально настроенной части «Солидарности», скрытые, зачастую криминальные формы и представляли прямую угрозу демократическим переменам и государственному суверенитету. Радикалы раньше, чем представители умеренного течения, заговорили о необходимости вступления в НАТО, видя в этом защиту от «восточной угрозы». После подписания соглашения «круглого стола», в обществе возникло мнение о том, что происходит не крушение, а очередной кризис коммунизма. Но эти мнения прозвучали спустя два с половиной года после выборов 4 июня 1989 года, после падения социалистической диктатуры, после проведения радикальных рыночных реформ. Это было после падения Берлинской стены, развала Советского Союза и окончания холодной войны. Правые проиграли в борьбе за модель польской трансформации и смогли выиграть на выборах только в 2005 году (национал-консервативная партия «Право и справедливость»). Причиной их поражения было, прежде всего, несоответствие их идей и стратегии, и даже языка настроениям в обществе того времени. Не из-за преследований, о которых они рассказывают сегодня, и не из-за дискриминации в СМИ. Основной причиной стало отсутствие общественной поддержки. Общество хотело покоя, боялось конфликтов, сведения счетов, столкновений.
Правые проиграли, поскольку, по существу, у них не было ни одного предложения, как решить экономические проблемы страны. Их стратегия неуклонно приводила к конфликтам, к срыву трансформации или, по крайней мере, к ее затягиванию. Тем временем то, что правым казалось невозможным без революционных политических изменений, центристы смогли воплотить в жизнь. Они сумели обеспечить в стране ощущение безопасности по отношению к внешнему миру и осуществить внутреннюю трансформацию системы, в первую очередь экономическую, при сохранении общественного спокойствия.
Избрав путь мирных перемен и приложив значительные усилия для достижения внутреннего согласия, Польша обеспечила себе внешнюю безопасность и в корне изменила свое геополитическое положение
благодаря сотрудничеству с НАТО, США и Европейским союзом. Если говорить о международном положении Польши и ее влиянии, то к началу XXI века она достигла максимума своих возможностей и обрела вес в мировых делах. Война в Ираке послужила укреплению связей Польши с США и косвенным образом упрочила ее положение как в регионе, так и в Европе. Вступление в Евросоюз способствовало присоединению Польши к европейскому цивилизационному центру. Успехи в области переустройства общества и наступательная внешняя политика сделали из Польши не столько лидера в регионе, сколько пример для подражания для многих стран бывшего соцлагеря [5, 32]. Кроме того, неоправдались опасения, что Польше не удастся, пройти через трансформации, избежав политической радикализации.
Причины успеха польской трансформации неоднозначны. Успеху реформ способствовали атомизация общества, отчуждение от государства и от публичной сферы. Низкий уровень доверия у поляков, их слабая организованность по сравнению с другими европейскими государствами во многом стали причиной неспособности принимать коллективные решения, направленные против перемен. В сочетании с чувством страха, которое испытывали люди, а также с ощущением, что нет никакой альтернативы новой демократии и рыночной экономике, это приводило к диффузии конфликтов и их частичной нейтрализации. Демократические институты устояли именно потому, что демократия не справлялась со своей важнейшей функцией представлять многообразные общественные интересы.
Еще одним фактором, способствовавшим процессу коренных изменений, была деполитизация процедуры принятия решений, неразвитость политической сферы. Проект реформ был принят не в результате широкого общественного обсуждения, согласования интересов различных социальных групп и конфронтации политических сил, а вследствие переговоров отвечающих за модернизацию элит. Несмотря на то, что формально решения правительственных институтов носили демократический характер, в реальности решения, исходившие от них, нередко принимались без учета общественного мнения и контроля со стороны политических сил. Деполитизация основополагающих политических решений проявлялась и в том, что любые принятые меры всегда объяснялись либо экономической необходимостью и логикой развития, либо требованиями западных партнеров.
Таким образом, польская трансформация оказалась успешной не только благодаря авторитету новых элит или зависимости от Запада, но также и в результате нейтрализации политического поля, атомизации, демобилизации и отчуждения общества. Польская трансформация была успешной со всех точек зрения: экономической, социальной, внутри- и внешнеполитической.
По сравнению с западными демократиями Польша - это ещё слабое и незрелое государство. Коррупция, как и в большинстве слабых государств, приобретает угрожающие масштабы. Политическая система государства только начинает входить в состояние стабильности и консолидации политических элит. Этот процесс сопровождается необходимостью совершенствования политической системы, которая была построена в основном в 1990-е гг. Риторика ностальгии способствовала возвращению во власть в 1993 и в 2001 годах посткоммунистических левых сил из СЛД (политическая партия Союз левых демократов). Риторика обвинений упрочила влияние таких популистских деятелей, как С. Тыминьский и А. Леппер, а также сделала возможным приход квласти братьев Качиньских. В значительной степени этому помогло и то обстоятельство, что левые себя морально скомпрометировали, а партия братьев Качиньских прибегла к традиционной для левых критике либерализма [6, с. 39].
Сегодня Польша претендует на роль лидера в Вышеградской группе. Она активно участвует в интеграционных европейских процессах. Нахождение у власти радикалов способствует и радикализации польской политики, в особенности внешней. В настоящее время продолжается эволюционно демократическое развитие Польши.Более того, Польша стала одним из инициаторов создания международного проекта «Восточное партнерство», призванного сблизить ЕС с 6 странами бывшего СССР: Украиной, Молдавией, Азербайджаном, Арменией, Г рузией и Белоруссией. Данное обстоятельство свидетельствует о серьезности намерений Польши стать региональным лидером в Восточной Европе.
Демократические институты в современной Польше - это как формальные, так и неформальные процедуры, рутины, нормы и соглашения, глубоко внедренные в организационную структуру политической системы. Первоначальный выбор польского народа оказал глубокое воздействие на все последующие политические решения. Те институты, которые на данном этапе функционируют в Польше были созданы для того, чтобы снизить трансакционные издержки и уменьшить неопределенность социальных взаимодействий. Наряду с нормативным пониманием института, существует и его организационная трактовка. Институты - это ограничительные рамки организации[7, с. 272].
На институциональное оформление польской демократии повлиял зарубежный опыт. Так, например, в Польше после нескольких лет поиска собственных институциональных решений поэлементно был внедрен институт конструктивного вотума недоверия правительству при сохранении права Сейма на самороспуск. При этом ссылка на успешный опыт Венгрии оказалась едва ли не решающим аргументом. Институциональные изменения в Польше не могут рассматриваться в отрыве от конкретных политико-правовых и социально-экономических
условий, поскольку находятся в прямой зависимости от них. Целесообразно начать рассмотрение функционирования конкретных институтов демократии в Польше с выявления особенностей конституционного законодательства на данном этапе развития государства.
Трансформация конституционного законодательства в Польше происходила в условиях доминирования модели реконструкции, которая предусматривает освобождение конституционного права от формализма «реального социализма», направленное на реализацию декларируемых в конституционных актах коммунистического периода, прав и свобод граждан, полномочий государственных органов власти в пределах демократической политической системы. Одновременно с тем, в Польше можно встретить и элементы модели демонтажа, предполагающей максимально возможный, в зависимости от политических условий, отказ от наследия коммунистического прошлого и связанную с формированием новых институтов государственной власти, основанных на принципах демократии в рамках новых государственных образований [8, с. 99].
В правовых актах государства сосуществуют нормы, закрепляющие принципы политической демократии, поощряющие граждан к массовому политическому участию и, вместе с тем, устанавливающие ограничения активности институтов гражданского общества, непропорционально усиливающие позиции элит и партий. Степень успеха конституционализма в Польше будет определяться тем, насколько законодатель будет выведен из-под влияния текущей политики. В настоящее время, учитывая значительную роль политических партий, такие перспективы представляются маловероятными. В период трансформации политических систем парламентские институты благодаря широким полномочиям и относительно более высокой легитимности по сравнению с партийными и административными структурами оказалась в центре политической жизни польского общества [9, с. 73].
Активизация представительных органов сыграла
стабилизирующую роль в период либерализации режима «народной демократии» в Польше. Сейм традиционно в кризисных ситуациях был своеобразным общественным форумом, а парламентаризм стал результатом преодоления положений транзитного пакта. По структуре польский парламент двухпалатный. Учреждение верхней палаты парламента в начале 1990-х гг. имело специфичные политические, социальные и культурно-исторические мотивы и стало фактором стабилизации парламентаризма. В Польше, где сильны традиции президентской власти, парламент в процессе посткоммунистической трансформации завоевал равный институту президентства политический статус, закрепленный конституционно. Правовые основы избирательной системы Польши были сформированы в 1990-е гг. Учредительное
законодательство было несовершенным, что связано с отсутствием у депутатов опыта законотворческой работы в условиях политического плюрализма. Польское избирательное право в настоящий момент следует признать относительно подвижным, но уровень его стабильности сопоставим с практиками других стран посткоммунистической Европы. Для Польши характерна периодическая дестабилизация деятельности парламента. В целом сбалансированная система полупрезидентской республики несколько «расшатывается» партийной системой крайнего плюрализма и неустойчивостью парламентских коалиций. Позитивные перспективы парламентаризма в Польше напрямую связаны со стабилизацией политической обстановки, стандартизацией партийных систем, а также с продолжением практики свободных выборов.
Уже сегодня в Польше складывается относительно равновесная система партийных взаимоотношений блоков левых и правых сил, доказательством чего является победа на выборах в 2011 году правоцентристской правящей коалиции «Гражданской платформы» и «Польской крестьянской партии». Большое внимание уделяется первым свободным, учредительным выборам в Польше. Именно выборы учреждали новый политический режим. При этом можно отметить, что общей тенденцией является снижение показателей демократии от первого к пятому электоральному циклу. Преодоление посткоммунистического характера политической системой Польши посредством выборов напрямую связано с активностью граждан и институтов гражданского общества. Вместе с тем, сохраняется высокая степень зависимости политических элит от специфической поддержки граждан, что вызывает рост популизма при относительно низкой связи с диффузной поддержкой, которая возрастает только в ситуации острого политического противоборства партий в системе двухблокового противостояния. Расширение возможностей избирателей влиять на формирование высших государственных институтов повышает их ответственность на выборах.
Общие параметры геополитического измерения посткоммунизма в Польше сведены к нескольким ключевым тезисам [10, с. 87]:
- стремление выйти за пределы роли, отводившейся «народной демократии» в мировой политике;
- фактическая безальтернативность европейской интеграции;
- влияние посткоммунистического характера политического режима на последовательность внешнеполитических решений;
- заметная идеологизация в сфере внешней политики;
- невозможность разрыва отношений с постсоветским Востоком и в особенности с Россией как близким и важным актором мировой политики;
- относительно устойчивая ориентация на доминирование США в международных делах.
В Польше сложилась четкая идентификация политических сил по отношению к основным центрам мировой политики. Место недавнего антагонизма «Запад-Восток» занял треугольник «Вашингтон - Брюссель -Москва». Право-консервативные силы ориентируются на Вашингтон, лево-либеральные партии и центристы - на Брюссель. Значительная часть политической элиты воспринимает идею евроатлантизма в духе Холодной войны, в терминах глобального противостояния. Национальная безопасность и международный престиж могут быть обеспечены присоединением к американской «коалиции желающих», а прогресс в социальной и экономической сферах вполне достижимы в рамках ЕС. Основными ведущими политическими партиями отношения с Россией рассматриваются исключительно с прагматических или даже утилитарных позиций. Поэтому смена у власти элитной группировки может изменить внешний облик отношений, снять наиболее острые идеологизированные препятствия сотрудничества, но глубоких перемен ожидать не приходится и установившиеся тенденции можно считать относительно устойчивыми.
Политико-экономическая асимметрия взаимоотношений Польши и России характеризуется явным несовпадением масштаба и уровня экономического и политического взаимодействия. Отрыв политики от экономики произошел еще в первой половине 1990-х годов. Бывшая «народная демократия», переориентировав свой внешнеэкономический курс на Запад, утратила рынки постсоветского пространства, а Россия потеряла влияние на развитие политических процессов в Польше. Политика перестала быть ведущим фактором экономических отношений наших стран. В российско-польских отношениях можно отметить как негативные, так и позитивные тренды. Случай Польши наиболее явно демонстрирует опасность расхождений на значительное «расстояние» трендов экономической и политической заинтересованности. Именно такая существенная асимметрия является одной из главных причин эскалации исторических фактов в отношениях наших стран. Однако в связи с изменениями политического курса в Польше в 2010-2011 гг. наметились улучшения в российско-польских отношениях и, в первую очередь, в экономической сфере.
Таким образом, в соответствии с представленными выше параметрами определения уровней демократизации и геополитического статуса государств в условиях посткоммунистических трансформаций Польшу следует признать демократическим включенным государством.
В ходе осуществляемых трансформационных процессов Польша сохранила территориальную целостность. За весь посткоммунистический период не было зафиксировано случаев насильственной передачи власти в Польше: главами государства Л. Валенса, А. Квасьневский, Л. Качиньский, Б. Коморовский становились исключительно легитимным способом в ходе выборов. Геополитически Польша является включенной в орбиту
внешнеполитического влияния США посредством членства в НАТО и участия в американской программе ПРО в качестве одной из составляющих третьего позиционного кольца.
Таким образом, Польша на данный момент представляет собой пример успешной в режимном отношении посткоммунистической трансформации, осуществленной в рамках геополитической включенности в орбиту внешнеполитического влияния государства-куратора, что, однако, позволило приобрести ей политическую стабильность.
Список литературы
1. Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. М., 2003. С.368.
2. Коровицына Н.В. Социокультурный разрыв 1980-х годов в Центральной и Восточной Европе: польский случай // Социс. 2009. № 11. С. 21 - 30.
3. Кузнецов А. Региональная экономическая политика Польши // Мировая экономика и международные отношения. 2009. №11. С.68-77.
4. Адамский В., Заборовский В. Динамика структурного конфликта в ходе смены системы: Польша в 1980 - 2000 гг. // Социс. 2002. № 6. С. 50 - 62.
5. Михалев О. Дилеммы польской политики // Международная жизнь. 2005. №11. С.30-42.
6. Николаев А., Тарасов И. Эволюция восточноевропейских партий центра (Польша, Чехия, Словакия) // Власть. 2002. №11. С. 39-43.
7. Тарасов И.Н. Политические институты и практики посткоммунизма в Центрально-Восточной Европе. Саратов: Издат. центр СГСЭУ, 2009. 420 с.
8. Тарасов П. Конституционные основы бикамерализма в России, Польше и Чехии // Власть. 2003. №1. С. 97-101.
9. Тарасов И.Н. Верхняя палата парламента в условиях посткоммунизма: Россия - Польша - Чехия. Саратов: Издат. центр СГСЭУ, 2005. 197 с.
10. Тарасов И. Н. Политико-экономическая асимметрия в отношениях России со странами Центрально-Восточной Европы // Полис. 2008. №2. С. 84 - 92.
P. A. Korolyov
COEVOLUTION REGIME AND GEOPOLITICAL COMPONENT IN POSTCOMMUNIST DEVELOPMENT OF POLAND
In this article the coevolutionary relationship between the development of the regime and geopolitical components of post-communist Poland, but also gives the typological characteristics of this relationship.
Key words: Poland, democracy, geopolitics, post-communist transformation.
Получено 19.10.2011 г.
