CC BY
192
КОДИФИКАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ПРАВА: НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ
М.Н. Копылов, Э.Ю. Кузьменко
Кафедра международного права Российский университет дружбы народов
Ул. Миклухо-Маклая, 6,119198 Москва, Россия
Анализируется современное состояние процесса кодификации и прогрессивного развития международного экологического права, соотношение между этими двумя понятиями, роль «официальной» и «неофициальной» кодификации в международном экологическом праве, а также значение для кодификации и прогрессивного развития международного экологического права норм «мягкого права».
Сегодня можно с уверенностью утверждать, что у подавляющего большинства юристов, представляющих различные правовые школы, сложился единый взгляд на кодификацию и прогрессивное развитие международного права как на инструмент укрепления международного правопорядка. Еще в резолюции 1686 (XVI), принятой 18 декабря 1961 г., подчеркивалось, что «кодификация и прогрессивное развитие международного права имеют важное значение для превращения международного права в более эффективное средство осуществления целей и принципов, изложенных в статьях 1 и 2 Устава ООН».
Вместе с окончанием «холодной» войны канули в лету долгое время бытовавшие на Западе негативные оценки роли Устава ООН в кодификации международного права [30, р. 301] и откровенно неконструктивные демарши западной дипломатии, препятствующие и тормозящие деятельность в этой области. В настоящее время международное право представляет собой постоянно развивающуюся правовую систему, в которой активно осуществляются процессы кодификации, затрагивающие как всю систему в целом, так и отдельные ее отрасли и институты.
Применительно к международному экологическому праву проблема кодификации его принципов и норм сегодня приобретает особо важное значение, поскольку в доктрине международного права, особенно отечественной, продолжаются острые дискуссии о том, является ли совокупность принципов и норм, объединяемая понятием «международное экологическое право», самостоятельной отраслью современного международного права. Именно кодификация способна, на наш взгляд, положить конец изрядно затянувшимся спорам по данному вопросу, поскольку ее конечным продуктом должно стать выявление отраслевых (специальных) принципов международного экологического права, наличие которых входит в число шести основных признаков самостоятельной отрасли международного права1. Как справедливо отмечали А.П. Мовчан и H.A. Ушаков, «кодификация четко формулирует и закрепляет обязательства государств, дает ясное представление о действующих в той или иной области международного общения юридически обязательных для всех государств правилах» [24, с. 247].
Мы разделяем точку зрения Ю.М. Колосова, который еще в 1974 г. писал: «Группа правовых норм и принципов может претендовать на образование самостоятельной правовой отрасли в том случае, когда государства договариваются о формулировании широкого универсального международно-правового акта, содер-
жащего основные принципы международного права в данной области международных отношений». Более того, «до появления подобного акта, — по его мнению, — можно говорить о становлении соответствующей отрасли международного права, а после его вступления в силу — о появлении новой отрасли» [6, с. 152].
При этом следует заметить, что кодификация в международном праве в целом и в международном экологическом праве, в частности, имеет ряд сухцественных особенностей, отличающих ее от аналогичного процесса во внутреннем праве государств.
В науке международного права нет твердо установившегося определения кодификации. В различных работах и курсах по международному праву по-разному характеризуется содержание и значение этого института международного права. Единственным официальным документом, в котором определяются понятия кодификации международного права, является ст. 15 Статута Комиссии международного права ООН (КМП ООН) [26]. Под «кодификацией» в ней понимается «более точная формулировка и систематизация норм международного права в тех областях, в которых имеются определенные положения, установленные обширной государственной практикой, прецедентами и доктриной». При этом Статут не пытается дать исчерпывающее определение, а лишь поясняет, что термин «кодификация международного права» употребляется по соображениям удобства.
Это постановление Статута в достаточно ясной степени характеризует основные черты кодификации. Прежде всего в ходе кодификации фиксируется наличие определенных правил международного общения, которые являются юридически обязательными для государства как принципы, нормы международного права. Затем эти нормы излагаются и закрепляются в процессе кодификации в каком-либо письменном акте, которым обычно является проект многостороннего соглашения общего характера — договор, конвенция и т.д. Этот проект представляется на одобрение государств и после выполнения определенной процедуры подписания и ратификации его государствами он становится действующим международно-правовым актом, содержащим в систематизированном виде принципы и нормы определенной отрасли или института действующего международног о права.
В общей теории права понятие «кодификация» имеет более широкое значение, как объединение в едином правовом акте, прежде всего норм, образующих какую-либо отрасль права, имеющих общий объект регулирования. Это могут быть нормы и не одной отрасли права, регулирующие близкие, тесно связанные друг с другом категории общественных отношений. Наряду с общей кодификацией, охватывающей все (или почти все) нормы какой-то конкретной отрасли права, встречается частичная кодификация, охватывающая лишь определенную часть норм той или иной отрасли права. Во внутригосударственной сфере кодификация, как правило, не связана с попыткой зафиксировать в письменном виде уже сложившиеся обычные правовые нормы. Главная ее задача — именно объединение той или иной большой категории правовых норм в едином правовом акте. «В международном праве кодификация в собственном смысле, — по мнению С.В. Черниченко, — перевод обычаев на договорные рельсы; в более широком значении — фиксация международных обычаев в письменной форме» [14, с. 88].
На различных этапах развития отечественной науки международного права видными российскими юристами-международниками неоднократно предпринимались попытки сформулировать определение кодификации международного права. В одних случаях это делалось достаточно лаконично, в других — более многословно. Но все их отличает общее стремление дать толкование и прокомментировать выше приведенное определение Статута КМП ООН.
Так, М.И. Лазарев в 1950 г. указывал на то, что «под кодификацией международного права понимается приведение в стройную систему и единство международно-правовых норм, заключающихся в международных договорах и обычаях», а также «...складывающихся в процессе борьбы и сотрудничества государств на ме-
ждународной арене» [12, с. 50].
В 1972 г. Ф.И. Кожевников в курсе международного права отмечал, что «сущность кодификации международного права состоит в усовершенствовании действующих норм, которое означает приведение их в определенную систему на основе единых принципов» [11, с. 31]. Позднее это определение было почти дословно воспроизведено автором в учебниках «Международное право», опубликованных в 1981г. [16, с. 34] и в 1987г. [17, с. 41].
В вышедшем в 1974г. учебнике «Международное право» Р.Л. Бобров, И.И. Лу-кашук и Г.И. Тункин писали: «Кодификация международного права буквально означает приведение в единую систему действующих норм, их формулирование и устранение противоречий между ними» [15, с. 67].
В учебниках и учебных пособиях последних лет обращает на себя внимание, прежде всего, своей лаконичностью, определение кодификации, данное П.Н. Бирюковым. «Кодификация, — пишет он, — международного права — это более точное формулирование и систематизация международно-правовых норм в тех областях, в которых уже имеются обширная государственная практика, прецеденты и доктрины» [2, с. 21]. И напротив, достаточно многословно и подробно толкует это понятие Г.М. Мелков «Кодификация норм международного права — это официальная систематизация действующих договорных и (или) обычных международно-правовых норм, осуществляемая субъектами международного права на специальных международных (дипломатических) конференциях или в рамках международных межправительственных организаций с целью:
а) преобразования обычных международно-правовых норм в договорные международно-правовые нормы и закрепления их в соответствующем международном договоре(договорах);
б) разработки новых международно-правовых норм, необходимость в которых продиктована развитием науки и техники, освоением новых пространств и территорий (космического пространства, Луны, глубоководного района морского дна и др.), расширением интеграции и межгосударственного сотрудничества;
в) ревизии (пересмотра) и уточнения отдельных международно-правовых норм с исключением из правового оборота устаревших норм, не отвечающих современным реалиям (например, взимание контрибуций, отмена каперства и права победителя, неприсвоение захваченной во время войны территории и др.) и заменой их более прогрессивными;
г) четкого, последовательного и ясного изложения международно-правовых норм, исключающего их двоякое толкование;
д) сближения позиций различных групп государств и различных правовых систем в раскрытии юридического содержания уже существующих и вновь разрабатываемых международно-правовых норм; и др.» [19, с. 15].
Все вышесказанное в полном объеме может быть отнесено и к отдельным отраслям современного международного права, в том числе и к международному экологическому праву. В нем наиболее остро и динамично проходят сегодня процессы кодификации по двум традиционным направлениям:
во-первых, кодифицируются и развиваются принципы и нормы, имеющие основополагающий для отрасли характер и решающее значение для обеспечения экологической безопасности, международного природоохранного сотрудничества и рационального ресурсопользования;
во-вторых, заключаются конвенции по вопросам, в глобальном регулировании которых заинтересовано все человечество.
При этом по обоим направления кодификационная деятельность ведется как в официальной, так и неофициальной форме (последняя в юридической литературе иногда именуется «доктринальной» кодификацией [14, с. 88]). Более того, неофициальная кодификация в международном экологическом праве, как ни в какой, пожалуй, иной отрасли современного международного права, продолжает играть одну
из ведущих ролей, что заставляет усомниться в полноте приведенного выше определения Г.М. Мелкова, а также в правоте высказанного А.П. Мовчаном в его монографии «Кодификация и прогрессивное развитие международного права» мнения о нецелесообразности подразделения кодификации на официальную и неофициальную, полагая, что «кодификация международного права — это межгосударственная деятельность, весьма сложный политико-правовой процесс, который в силу этого может иметь только официальный характер» [23, с. 65].
Объясняется это целым рядом политических и социально-экономических причин, основными из которых являются:
- нежелание многих государств, прежде всего развивающихся, принимать на себя строгие международные обязательства путем вступления в новые международные договоры и соглашения, зачастую влекущее за собой создание новых международных межправительственных организаций. У таких государств, как правило, превалируют «опасения» расстаться с частью своего государственного суверенитета в его абсолютном понимании [20, с. 298-300];
-дороговизна экологических программ и проектов, ложащихся тяжелым бременем на бюджеты государств2 и зачастую не позволяющая государствам соблюдать строгие международные стандарты в области охраны окружающей среды, рационального природопользования и обеспечения экологической безопасности;
- отсутствие во многих государствах должных материальных возможностей рационального использования окружающей человека природной среды, а также «наилучших практически применимых средств» для защиты окружающей среды [27, с. 259-260, 263];
- отсутствие каких-либо ощутимых результатов в деятельности по кодификации принципов и норм, имеющих основополагающий для международного экологического права характер, у специально созданной в декабре 1972 г. по рекомендации Стокгольмской конференции ООН по проблемам окружающей человека среды Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП). ЮНЕП еще в 1972 г. получила мандат от ООН (резолюция Генеральной Ассамблеи 2997 (XXVII) на деятельность в области кодификации и прогрессивного развития международного экологического права, которая в официальных документах Программы определяется как «развитие и совершенствование международного законодательства в области защиты окружающей среды». Однако ни в 70-е гг., ни в дальнейшем ей так и не удалось сосредоточить свое внимание на разработке базового для отрасли документа, отдав предпочтение региональному подходу и отдельным предметным областям.
Официальной кодификацией международного экологического права занимаются ООН в лице таких своих вспомогательных органов как КМГ1 ООН и ЮНЕП, ряд специализированных учреждений ООН в рамках своей профильной компетенции. Она также осуществляется в рамках регулярно созываемых международных конференций по проблемам охраны окружающей среды, рационального природопользования и обеспечения экологической безопасности.
Неофициальной кодификацией в настоящее время занимаются отдельные ученые или их коллективы, национальные институты, общественные организации либо международные неправительственные организации. Среди последних ведущая роль принадлежит созданному в 1948 г. Международному Союзу охраны природы и природных ресурсов (МСОП). Союз имеет статус наблюдателя при Генеральной ассамблее ООН, поддерживает тесные рабочие связи со многими межправительственными организациями, особенно с ЮНЕСКО и ФАО.
Говоря о международных неправительственных экологических организациях в целом, следует особо подчеркнуть их усиливающееся влияние на нормотворческую деятельность в области международного и национального экологического права. Хотя формально юридически их решения не являются обязательными для государств, тем не менее, в определенных случаях, особенно с учетом роста масштабов и значения народной дипломатии, эти организации оказывают существенное воз-
действие на государства и международные отношения путем подготовки для принятия правительствами и международными межправительственными организациями текстов международных конвенций и соглашений, парламентами — национальных законодательных актов в области экологического права, силой общественного мнения, организованностью своих массовых мероприятий и все более возрастающей компетентностью своей деятельности [7, с. 228-245].
Подобная оценка вклада международных неправительственных организаций в процесс кодификации международного экологического права не должна умалять роли и значения, которую играют в этом процессе международные межправительственные организации и межгосударственное сотрудничество в целом. Экологические проблемы требуют для своего решения политических действий как на национальном, так и на международном уровнях. А организовать согласованное выполнение выработанных решений и координированное взаимодействие государств по их осуществлению способны только международные межправительственные организации. Приоритетное положение таких организаций становится еще более очевидным, принимая во внимание, что:
— в 60-е гг. XX века проблема охраны окружающей среды превратилась из чисто научно-технической в крупную политическую, что, в свою очередь, привело к перемещению центра тяжести с международных неправительственных на межгосударственные программы и соответственно на деятельность международных межправительственных организаций по их обеспечению и реализации;
—■ при сотрудничестве по экологическим проблемам должны осуществляться развитие национального законодательства отдельных государств и международноправовых принципов и норм, значительные капиталовложения внутри стран и выделение финансовых средств на программы международного сотрудничества, взаимодействие органов государственного управления отдельных стран с международными организациями.
В числе последних достижений в области официальной кодификации международного экологического права следует особо упомянуть подготовленный КМП ООН Проект статей о предотвращении трансграничного ущерба от опасных видов деятельности. Появившиеся в последнее время научные работы по данной теме [4, с. 37-48; 3, с. 36-44; 5, с. 32-40] избавляют нас от необходимости детального анализа упомянутого документа в рамках настоящей статьи. Здесь же заметим, что первоначально работа в объеме, предусмотренном принципом 22 Стокгольмской декларации 1972 г. (ответственность и компенсация за загрязнение и другие виды экологического ущерба), велась в рамках ЮНЕП. До 1977г. этой проблемой занималась специальная группа экспертов по материальной ответственности за ущерб окружающей среде и его компенсации, которая после образования Межправительственной рабочей группы правительственных экспертов по экологическому праву вошла в ее состав. Но еще в 1976 г. Совет управляющих в своем решении 66 (IV) пришел к выводу, что наиболее подходящим органом для разработки международно-правовых принципов ответственности государств и компенсации за ущерб окружающей среде является КМП ООН.
В области неофициальной кодификации международного экологического права несомненным прорывом явилась разработка специалистами Комиссии по экологической политике, праву и управлению МСОП [7, с. 240] и Международного совета по праву окружающей среды проекта (при участии Центра программной деятельности в области права окружающей среды и учреждений ЮНЕП) Международного пакта по окружающей среде и развитию5, который бьигодобрен на юбилейном конгрессе ООН по международному публичному праву (Нью-Йорк, 13-17 марта 1995 г.) [29].
Российскими юристами уже предпринималась попытка дать периодизацию процесса кодификации международного экологического права. Так, К.А. Бекяшев подразделяет процесс развития международного экологического права на три этапа: 1839-1948 гг., 1948-1972 гг.; 1972 г. — по настоящее время [1, с. 146]. Пред-
ставляется, что приведенную периодизацию вряд ли можно воспринимать за периодизацию процесса кодификации международного экологического права, на что, судя по названию статьи, претендует данный автор. По нашему убеждению, говорить о кодификации принципов и норм в рассматриваемой сфере международных отношений можно лишь с момента создания ООН (1945 г.) и МСОП (1948 г.). Именно с последним годом связывается начало предпоследнего этапа кодификации международного экологического права по К.А. Бекяшеву, однако основания для этого приводятся совершенно иные.
Неоправданным, по нашему мнению, выглядит и выделение К.А. Бекяшевым периода до 1948 г. ссылками на состоявшиеся в начале XX века международные конференции и конгрессы. Вряд ли можно всерьез воспринимать оценку Бернского конгресса 1913 г. как важную веху в кодификации международного экологического права. Во-первых, призывы к принятию международных императивных норм в сфере охраны окружающей среды, которые раздавались во время проведения в Берне с 17 по 19 ноября 1913 г. хронологически первой межправительственной Конференции по международной охране природы, не были услышаны. Стремление положить конец истреблению ценных видов растений и животных, которое приняло «действительно ужасающие размеры», прежде всего, в Африке, и которое было квалифицировано участниками Конференции как «истребительное неистовство» [22, с. 11] (Л. Форрер, Швейцария), получило договорное оформление лишь 20 лет спустя — в Конвенции об охране флоры и фауны на Африканском континенте 1933 г. (аналогичная Конвенция для Западного полушария была принята несколько позднее — в 1940 г.) [21, с. 101-116]. Во-вторых, эти и подобные им документы, по нашему убеждению, не могут рассматриваться в качестве кодификационных актов международного экологического права, поскольку в их разработке и принятии не участвовала большая группа государств, которая находилась под колониальным господством, а также потому, что кодификация отраслевых принципов и норм должна осуществляться на универсальной, а не локальной основе (эти принципы должны быть едины для всех государств, они не могут отличаться от государства к государству).
Наконец, в приведенной периодизации даже не упоминается Конференция ООН по окружающей среде и развитию 1992 г., что на наш взгляд, является необоснованным. Даже при той неоднозначности оценок итогов работы этой Конференции, нельзя игнорировать тот факт, что именно в принятых на ней документах («Повестка дня на XXI век») нашли свое закрепление базовые принципы и начала концепции устойчивого развития.
В заключение, необходимо остановиться на вопросе о соотношении термина «кодификация» и понятия «прогрессивное развитие» международного экологического права. При этом напомним, что уже упоминавшаяся ст. 15 Статута КМП ООН под «прогрессивным развитием» понимает подготовку конвенций по тем вопросам, которые еще не регулируются международным правом или по которым право еще недостаточно развито в практике отдельных государств.
Понятия «кодификация» и «прогрессивное развитие» международного права официально закреплены в тексте Устава ООН, широко применяются в дипломатической переписке, в официальных заявлениях правительств государств-членов ООН и на международных конференциях, в решениях и документах органов ООН. В любой резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной вопросам ее работы в области международного права, постоянно и неразрывно употребляются оба термина «кодификация» и «прогрессивное развитие международного права» для характеристики этой деятельности.
Как мы видим, понятия «кодификация» и «прогрессивное развитие» не являются взаимоисключающими. Трудно провести различие между двумя указанными процессами, так как на практике формулирование и систематизация норм международного права могут привести к необходимости выработки некоторых новых норм.
В ходе кодификации неизбежно, возникает необходимость заполнить пробелы в действующем международном праве или уточнить и обновить содержание ряда норм в свете развития международных отношений.
Как результат, даже сама КМП ООН не придерживается на практике методологического различия между кодификацией и прогрессивным развитием, считая их составными, взаимосвязанными и взаимопроникающими элементами единого кодификационного процесса. В связи с этим оказались фактически нежизненными многие из тех положений ст. ст. 16-24 Статута Комиссии, в которых была предусмотрена различная процедура по кодификации и по прогрессивному развитию международного права.
Этот вывод особо ценен для международного экологического права, в котором продолжается процесс становления, оформления и закрепления отраслевых принципов и норм, в ходе которого вполне вероятно появление таких принципов, которые не были «неофициально» кодифицированы в проекте Международного Пакта по окружающей среде и развитию 1995г. При этом мы не склонны отождествлять так называемые нормы мягкого права с документами, систематизирующими сложившиеся в данной сфере международных отношений обычно-правовые нормы. Как справедливо отмечалось в трудах отечественных юристов, нормы «мягкого права», устанавливая правило поведения, могут стать отправным пунктом превращения таких правил в договорные или обычные международно-правовые нормы. Более того, некоторым нормам «мягкого права», не являющимся юридически обязательными, государства тем не менее придают «обязательную силу, которая носит политический и моральный характер» [18, с. 23]. Отмечая растущее значение норм мягкого права, в частности, в международном экономическом праве, М.Н. Шо в своем курсе международного права подчеркивает: «Использование таких документов, названы ли они, к примеру, рекомендациями, руководствами, кодексами или стандартами, примечательно как показатель изменения или установления руководящих начал, которые в конечном счете могут стать юридически обязательными нормами. Такие начала важны, их влияние существенно, но сами по себе они не составляют юридических норм» [31, р. 93].
Таким образом, кодификация международного экологического права представляет собой систематизацию и усовершенствование принципов и норм международного экологического права, осуществляемые путем установления и точного формулирования содержания действующих норм, пересмотра устаревших и разработки новых норм с учетом потребностей развития международных отношений и закрепление в едином внутренне согласованном порядке этих норм в международном акте, который призван с возможно большей полнотой ре1улировать международные отношения по поводу охраны окружающей среды, рационального природопользования, обеспечения экологической безопасности и соблюдения экологических прав человека.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Другими пятью признаками отрасли принято считать: специфический круг общественных отношений, специфические нормы, регулирующие эти отношения, достаточно крупная общественная значимость круга общественных отношений, достаточно обширный объем нормативно-правового материала и заинтересованность общества в выделении новой отрасли права [Лазарев М.К, 1983, с. 21; Шатров В.П., 1990, с. 28].
2. В США — 1,5% валового национального продукта; во Франции — 0,4; Италии — 0,6; Швеции, Дании и Бельгии — 1; ФРГ — 2,5; в Японии — 1,8%.
3. КМП ООН была создана Генеральной Ассамблеей ООН в 1947 г. Она состоит из 34 человек, избираемых Генеральной Ассамблеей ООН на 5-летний срок. Несмотря на то, что кандидатуры этих членов представляются государствами, после избрания они действуют в личном качестве.
4. О других итогах работы МСОП в сфере кодификации международного и внутригосударственного права см.: Копылов М.Н., 2003.
5. О проекте Международного пакта по окружающей среде и развитию см., например: Копылов М.Н., 2000, с. 54-85; Международное публичное право / Под ред. К.А. Бекяшева, с. 514; Молодцова Е.С., 2000, с.43-65; Копылов М.Н., Шевы-рева Е.А. Принципы..., 2002, с. 66-73; Копылов М.Н., Шевырева Е.А. К вопросу..., 2002, с.52-57.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бекяшев КА. О роли ООН в кодификации и прогрессивном развитии международного экологического права // Труды МГЮА. — М., 1997. — № 1.
2. Бирюков П.Н. Международное право. — М.: Юрист, 1999.
3.Боклан Д.С. Виды деятельности, влекущие причинение трансграничного ущерба окружающей природной среде // Юрист-международник. — 2004. — № 1.
А. Боклан Д.С. Предотвращение трансграничного ущерба от опасных видов деятельности // Международное публичное и частное право. — 2003. — № 1(10).
5. Боклан Д.С. Трансграничный ущерб окружающей среде от опасных видов деятельности, (международно-правовые основы предотвращения и ответственности): Автореф. дисс.. .канд. юрид. наук // ИГП РАН. — М., 2004.
6.Колосов Ю.М. Массовая информация и международное право. — М.: Международные отношения, 1974.
7. Копылов М.Н. Вклад международного союза охраны природы и природных ресурсов в кодификацию и прогрессивное развитие международного экологического права // Московский журнал международного права. — 2003. — № 2(50).
8. Копылов М.Н. Право на развитие и экологическая безопасность развивающихся стран (международно-правовые вопросы). — М.: ЭКОН, 2000.
9. Копылов М.Н., Шевырева Е.А. К вопросу об отраслевых принципах международного экологического права // Вестник РУДН. Сер. Юридические науки. — М., 2002, —№1.
10.Копылов М.Н., Шевырева Е.А. Принципы международного экологического права: некоторые вопросы теории // Проблемы современной международной безопасности и международное право: материалы межвузовской научно-практической конференции памяти И.П. Блшценко / Отв. ред. А.Я. Капустин, А.Х. Абашидзе. — М., 2002.
11. Курс международного права / Отв. ред. Ф.И. Кожевников. — М.: Международные отношения, 1972.
12. Лазарев М.И. К вопросу о кодификации международного права // Советское государство и право. — 1950. — № 2.
13.Лазарев М.И. Теоретические вопросы современного международного морского права. — М.: Наука, 1983.
14. Международное право / Отв. ред. В.И. Кузнецов. —М.: Юрист, 2001.
15. Международное право / Отв. ред. Г.И. Тункин. — М.: Юрид. лит., 1974.
16. Международное право / Отв. ред. Ф.И. Кожевников. — М.: Международные отношения, 1981.
17. Международное право / Отв. ред. Ф.И. Кожевников. — М.: Между народные отношения, 1987.
18. Международное право / Отв. ред. Ю.М. Колосов, В.И. Кузнецов. Изд. 2-е.
— М.: Международные отношения, 1998.
19. Международное публичное право / Под ред. К.А. Бекяшева. М.: ПБОЮЛ Грачев С. —М., 1999.
20. Международные организации / Отв. ред. И.П. Блищенко. — М.: Изд-во РУДН, 1994.
21. Международные соглашения по охране природы: Сборник документов / Сост. В.А. Чичварин. —М.: Международные отношения, 1966.
22. Мировая охрана природы. — Петроград, тип. М.М. Стасюлевича, 1915. — №2.
23. Мовчан А.П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. — М.: Юридическая литература, 1972.
24. Мовчан A.II., Ушаков Н.А. Кодификация и прогрессивное развитие международного права на современном этапе // В кн.: Становление и развитие советской науки международного права / Отв. ред. Ф.И. Кожевников. — М.: МГИМО, 1975.
25. Молодцова Е.С. Охрана окружающей среды и международное регулирование мирной ядерной деятельности. — М.: И.Ф. А.В. Туров, 2000.
26. Резолюция Генеральной Ассамблеи 174/11 от 21 января 1947 г.
27. Ушаков Н.А. Международное право. —М.: Юристь, 2000.
28. Шатров В.11. Международное экономическое право. — М.: Изд-во УДН, 1990.
29. Draft International Covenant on Environmental and Development IUCN. The World Conservation Union. 1995.
30. Jennings R. The Progressive Development of International Law and its Codification // British Yearbook of International Law, 1947.
31. Shaw M.N. International Law. 4th edition. Cambridge University Press, 1997.
CODIFICATION OF INTERNATIONAL ENVIRONMENTAL LAW: CERTAIN THEORETICAL QUESTIONS
M.N. Kopylov, E.Ju. Kuzmenko
The Department of International Law Russian Peoples’ Friendship University Miklukho-Maklaya st., 6, 119198 Moscow, Russia
Present state of the process of codification and progressive development of international environmental law, co-relation between these two notions, the role of «official» and «unofficial» codifications in international environmental law, as well as significance of so called «soft laws» for codification and progressive development of international environmental law are analyzed.
