CC BY
173
о.
32. Соболевский А.И. Западное влияние на литературу Московской Руси Р XV-XVII веков. СПб., 1899.
и
33. Строев П.М. Выходы государей царей и великих князей Михаила Федорова вича, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, всея Руси самодержцев J (с 1632 по 1682 год). М., 1844.
н 34. Таннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву ^ в 1678 г. // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1891.
£ № 3. С. 1-202.
35. Татищев В.Н. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 7 и 8 / Отв. ред. Н.Н. Носов. М., 1996.
36. Татищев Ю.В. Местнический справочник XVII в. Летопись историко-родословного общества. Вып. 2-3 (22-23). Вильна, 1910.
37. Шамин С.М. Мода в России последней четверти XVII столетия // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2005. № 1. С. 23-38.
38. Шапиро Б.Л. Лошади «государева седла» в Московском государстве XVI-XVII вв. // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2016. № 4 (24). С. 170-184.
39. Шапиро Б.Л. Реликты славянского культа коня в погребальном обряде государского чина по московскому обычаю // Клио. 2016. № 7 (115). С. 133-141.
40. Шапиро Б.Л. Текстильное конское убранство в системе атрибутов царской власти // Вестник Кемеровского государственного университета. История. 2017. № 1 (69). С. 74-79.
41. Bruyn A. Diversaram gentium armatura equestris. Cologne, 1577. URL: http:// www.europeana.eu (дата обращения: 15.04.2017).
42. Equile Joannis Austriaci Caroli V Jmp. F. Amsterdam, 1578. URL: http:// gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b20000 07r (дата обращения: 15.04.2017).
43. Tanner B. Legatio Polono-Lithuanica in Moscoviam: Potentissimi Poloniae Regis ac Reipublicae Mandato & Consensu Anno 1678. Norimbergae, 1689.
СЛ. Турилова, А.А. Орлов
Князь Антиох Дмитриевич Кантемир -русский дипломат, поэт и философ. (К 310-летию со дня рождения)
Статья посвящена изучению жизни и деятельности выдающего русского дипломата, поэта-сатирика и философа князя Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744). На основании неопубликованных документов из фондов Архива
о" -О
т ^ о:
к и ^ и з
Ш
внешней политики Российской империи проанализирована его деятельность на посту дипломатического представителя России в Лондоне (1732-1738 гг.) ^ I ^ и Париже (1738-1744 гг.). Сделан вывод о том, что все усилия Кантемира как 'о з ° дипломата были направлены, прежде всего, на политическое сближение Рос- § ^ сии с Англией и Францией. Кроме того, он внес большой вклад в дело рус- ^ ^ ско-английского и русско-французского культурного обмена. В Лондоне князь ^ был активным членом «Министерского клуба» - избранной группы представи- о телей дипломатического корпуса. Это помогало ему общаться с видными деятелями европейской культуры, с британскими учеными, литераторами и музыкантами. В Париже он установил личные контакты с французскими учеными и писателями, способствовал расширению книгообмена между Петербургской и Парижской академиями. Дальнейшее изучение документов Архива внешней политики Российской империи позволит выявить новые аспекты многогранной деятельности А.Д. Кантемира в России и за границей.
Ключевые слова: князь А.Д. Кантемир, русско-английские отношения в XVIII в., русско-французские отношения в XVIII в., Государственная Коллегия иностранных дел, русская силлабическая поэзия XVIII в., сатира, басня.
Князь Антиох Дмитриевич Кантемир - выдающийся русский дипломат и поэт-сатирик - происходил из семьи Дмитрие (Дмитрия) Кантемира (1673-1723), молдавского господаря, философа и ученого-энциклопедиста. Антиох родился 10 сентября (ст. ст.) 1708 г. в Константинополе. В то время его отец был послом господаря Молдавии при Оттоманской Порте. В 1710 г. турецкий султан Ахмед III решил доверить ему престол Молдавии, но Дмитрий Кантемир не оправдал надежд султана. Вынашиваемая годами жгучая ненависть к туркам побудила нового господаря действовать иначе. Дмитрий Кантемир вступил в прямой контакт с русским царем Петром I. Они составили проект договора, гарантирующего независимость Молдавии от Турции, вхождение первой в состав России на правах автономии и наследственное право семейства Кантемиров править страной.
Договор соответствовал желаниям значительной части молдавского боярства, поскольку отвечал потребностям дальнейшего экономического и политического развития Молдавии. Вместе с тем, это был договор двух выдающихся государственных деятелей. Кантемир произвел на Петра I прекрасное впечатление: «Оный господарь - человек зело разумный и в советах способный» [24, с. 49]. Усилиями Петра I и Дмитрия Кантемира возникло боевое содружество русских, украинцев и молдован. Оно ярко проявилось в ходе Станилештской битвы. Будучи окружены 200-тысячным турецко-татарским войском, союзники отбили яростные атаки янычар. Но господарь Валахии Константин Брынковяну
о. не сдержал обещания присоединиться к России и передал туркам при-
5 готовленное для русской армии продовольствие. В результате 12 июля
к (ст. ст.) 1711 г. с Турцией был заключен невыгодный для России Прут-ский мир. Русские войска и казаки покинули пределы Молдавии. Теперь
¡2 уже бывший господарь Дмитрий Кантемир переехал с семьей в Россию.
^ Вместе с ним ушли более четырех тысяч его соотечественников. Пётр I
си ~
^ издал специальный указ, в котором говорилось: «Его царское священное величество изволяет его, князя Кантемира, бояр и прочих офицеров и волохов, которые при нем, имети в милости своей и титул светлейшего князя российского содержати ему, князю Кантемиру, и наследникам его» [цит. по: 2, с. 23].
В России Кантемира и его соотечественников одарили землями и недвижимостью. Князю пожаловали дома в Харьковской, Орловской губерниях и в Москве - «по его достоинству», в т.ч. подмосковное владение - Чёрную грязь (Екатерина II в 1775 г. выкупила его у наследников и переименовала в Царицыно), назначили высокую по тем временам пенсию. Он жил с семьей сначала в Харькове, потом в Петербурге и в Москве. С Россией связан новый, самый плодотворный период научной деятельности молдавского ученого и мыслителя.
Энциклопедически образованного Кантемира волновали вопросы экономики и права, государственного устройства и политики, войны и мира. Как ученый, он получил известность в Западной Европе -в 1714 г. был избран членом Берлинской Академии наук. Когда обсуждали вопрос о создании Российской Академии, кандидатом на пост президента среди других назвали и князя Дмитрия. Кантемир стал автором сочинений «Описание Молдавии», «История возвышения и упадка Оттоманской империи» и ряда других научных работ, переведенных на многие языки (сам он использовал латынь). В 1714 г. он написал важное философское сочинение «Исследование природы монархий» (с посвящением Петру I), в котором пытался обосновать свое понимание исторической миссии России в борьбе против Турции. В 1721 г. он становится сенатором и тайным советником, как знаток восточных дел сопровождал императора в Персидском походе 1722-1723 гг. и управлял походной канцелярией. Во время похода он не оставлял изысканий, изучал природу и древние памятники Поволжья и Кавказа. Результаты его исследований арабских надписей легли в основу сборника «Восточные коллекции». Таким образом, Кантемир является одним из основоположников арабистики в России. В 1723 г., после возвращения из Персии, Дмитрий Кантемир скончался.
В семье такого выдающегося человека и вырос будущий поэт и дипломат. Антиох был младшим из шестерых детей Дмитрия Кантемира.
о" -а
В возрасте пяти лет он лишился матери Кассандры, урожденной Канта- ¡2 5 & кузен. Антиох Кантемир родился в Константинополе, вырос в России, ^ 2 г-с его учителем в годы детства и отрочества был русский стихотворец 'о з ° и знаток древней письменности Иван Ильинский, специально при- § ^
О
глашенный отцом. Именно он привил ученику любовь к словесности, ^ е^ и Антиох начал писать стихи. Юный князь сопровождал отца в Персид- ^ ском походе. С детства он поражал окружающих способностями и зна- о ниями: восемнадцатилетнего юношу избрали членом Петербургской Академии наук.
С.М. Соловьёв отмечал: «молодой человек, пришлец, усыновленный в России, которому суждено было быть одним из первых деятелей в нашей младенческой литературе, в 1724 г. обратился к Петру с самою доступною для преобразователя просьбой: "Крайнее желание имею учи-тися и склонность к себе усмотряю чрез латинский язык снискать науки, а именно, знание истории древние и новые, и географии, юриспруденции и что к стату политическому надлежит; имею паки и к математическим наукам немалую охоту, а также между дел и к минятуре (миниатюре. - С.Т.,А.О.). Но понеже вышепомянутые науки... приобретаются в знаменитых окрестных государств академиях, требуется. денежное иждивение, а сиротство мое и крайний в деньгах недостаток сами собою Вашему Императорскому Величеству довольны ведомы суть, того ради, прошу, хотя малое что на тамошнее иждивение пожаловать"» [33, с. 494]. На эту просьбу князь Кантемир получил отказ. Но он смог и в России получить блестящее образование. Изучал историю, древнегреческий, латинский и итальянский языки. Обычным разговорным языком в семье Кантемиров был греческий. Мать рано умерла, успев, однако, дать серьезное направление воспитанию детей, обучив их в т.ч. и своему родному языку. Учителем Антиоха был и грек А. Кондоиди, приехавший в Россию вместе с князем Дмитрием и впоследствии ставший вологодским епископом Афанасием. Под влиянием Ильинского Кантемир составил «Симфонию на псалтырь» (1727 г.) - алфавитный указатель к стихам из Псалтыри. Молодой князь преподнес рукопись труда, вместе с посвящением, Екатерине I, и в следующем году на отпущенные ему деньги книга была напечатана в количестве 1250 экземпляров. Антиох учился некоторое время в знаменитой Славяно-Греко-Латинской академии в Москве, в 1724-1726 гг. слушал лекции при Академии в Петербурге. А в 1726 г. поступил прапорщиком в Преображенский полк, продолжая заниматься литературной деятельностью. Он перевел с французского «Некое итальянское письмо, содержащее описание Парижа и французов» (1726 г.), а также философские труды. В то же время сочинял любовные песенки, которые распевали в обеих столицах.
о. Воспитанный отцом на глубоком почитании просвещения и про-
5 гресса, Кантемир с болью смотрел на попытки уничтожить петровские к преобразования. Именно тогда он начинает писать сатирические произведения: «На хулящих учения» - гонителей науки, церковников, невежд-¡2 помещиков; «На зависть и гордость дворян злонравных». Молодой ^ гвардейский офицер становится в ряды защитников петровских реформ, ^ объединившихся вокруг сподвижника Петра I Феофана Прокоповича в «ученую дружину». Прокопович высоко оценил литературное творчество молодого князя. «Дружина» выступила против «верховников» -членов Верховного совета, фактически управлявших страной, которые в 1730 г. возвели на престол Анну Иоанновну при условии: ничего не предпринимать без их ведома. Во главе недовольных действиями «верховников» стояли Феофан Прокопович и историк В.Н. Татищев. Принял участие в этих событиях и Антиох Кантемир - собирал подписи среди офицеров Преображенского полка. Его перу принадлежал и адрес, поданный императрице, в котором дворянство предлагало ей править самодержавно, требовало стройности, порядка, единства и силы в государственном управлении. Опираясь на поддержку гвардейских полков, Анна разорвала «Кондиции» - договор с «верховниками». Несмотря на активную политическую деятельность, молодой князь продолжал заниматься литературой. В эти годы были написаны такие сатиры, как «Сатирик к читателю»: Кольнул тя? Молчи, ибо тя не именую. / Воплишь? Не я - ты выдал свою злобу злую (1729 г.); «К читателям»:
Не гневитеся, чтецы, стихами моими.
С музой своей говорю; нет дела с иными.
Коли кому и смеюсь, - ей, не с доброй воли.
Для украсы: ведь в щах нет смаку без соли.
(1731 г.) [30, с. 64]
В 1730 г. Антиох перевел трактат французского философа Б. Фон-тенеля «Разговор о множестве миров», опубликованный лишь спустя десять лет. Перевод книги и примечания к ней вошли в его письма «О природе и человеке», написанные незадолго до смерти во Франции, и сыграли значительную роль в разработке русской научной терминологии. Молодой философ ввел в науку такие термины, как начало (принцип), понятие (идея), наблюдение, плотность, вихри и др. В 1756 г. этот труд был конфискован Святейшим Синодом как «богопротивный». Однако основная заслуга Антиоха Кантемира - создание сатирического направления в русской литературе, прозе и поэзии, в которой широкое распространение получила басня. Своей поэтической практикой Кантемир способствовал утверждению в русской литературе классицизма.
о" -О
В лучших сатирах поэт глубоко оригинален и самостоятелен. В сати- ¡2 5 ^ ре «К музе своей» (1731 г.) он излагал свои эстетические взгляды. Кан- ^ 2 г-с темир решительно выступал против «оды», выбирая для себя «сатиру», 'о з ° которая представляет, по его убеждению, наибольшие возможности § ^
О
достоверного изображения действительности. Всего им написано девять ^ е^ сатир. Поэт писал сатиры силлабическим стихом, который значитель- ^ но усовершенствовал, использовав пословицы, просторечие, что было о для того времени внове. Он отмечал: «Обыкши я подло и низким штилем писать, не смею составлять панегирики, где высокий штиль употреблять надо» [28, с. 18]. Опираясь на учение о естественном равенстве людей, он впервые в России заговорил о крестьянине не с помещичьих, а с просветительских позиций. Для него крепостной - это «подобный дворянину человек» [Там же, с. 18-19]. Дворянство - звание, которое отличает особые заслуги перед обществом [Там же, с. 19]. Только заслуги могут отличать людей друг от друга, а не сословная принадлежность, ибо от рождения все равны, полагал писатель.
В начале 1730-х гг. Кантемир начал работать над поэмой «Петрида, или Описание кончины Петра Великого» (не окончена). Он преклонялся перед гением Петра I. В 1724 г., как мы уже упоминали, император не разрешил Антиоху ехать учиться в Европу, однако в 1729 г. его все-таки намеревались направить в Париж. В Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) нами выявлена копия определения от 8 сентября (ст. ст.) 1729 г. за подписью канцлера Г.И. Головкина: «.По указу Его Императорского Величества определено взять в Коллегию иностранных дел бывшего воло[ш]ского господаря, тайного советника, князя Кантемира меньшего сына князя Антиоха и послать его из оной Коллегии для наук в иностранные области. сперва во Францию к чрезвычайному и полномочному послу. графу Александру Головкину, которому велеть оного тамо обучать потребным языкам и наукам, такожде и в дела при себе употреблять, чтоб он со временем мог министерским делам обучаться. И дать ему на дорожный отсюда до Парижа проезд пятьсот рублёв, да для тамошнего его пребывания давать на всякой год по тысяче рублёв из Коллегии иностранных дел» [19, л. 1]. Эта поездка по каким-то причинам не состоялась, но вскоре молодому князю пришлось уехать за границу, правда, в другом качестве.
В декабре 1731 г. (в возрасте 23-х лет) гвардии поручик Антиох Кантемир назначается российским резидентом к английскому королевскому двору. 24 декабря (ст. ст.) ему составляется верительная грамота [5, л. 1-2], а 27 декабря (ст. ст.) - «Инструкция», в которой излагались основные направления его деятельности в стране пребывания [11, л. 49-60]. В АВПРИ сохранилась обширная переписка Кантемира
о. периода его пребывания в Лондоне, до настоящего времени малоизу-5 ченная. Лишь в конце XIX в. историк В.Н. Александренко (подробнее к о нем см.: [20]) издал дипломатическую корреспонденцию Кантемира за 1732-1735 гг., хранившуюся в то время в Московском Главном архи-¡2 ве МИД [25], а также опубликовал архивные документы в двухтомном ^ труде «Русские дипломатические агенты в Лондоне» [1]. Некоторые ^ служебные документы Кантемира публиковались и в сборниках Императорского Русского исторического общества.
В Англию князя послали восстанавливать прерванные на десятилетие отношения между двумя странами, вести переговоры о признании английским правительством императорского титула за Анной Иоаннов-ной. Из Англии в Россию в 1728 г. прибыли Т. Уорд, британский консул, и К. Рондо, числившийся его секретарем, а в ноябре 1731 г. вручивший императрице верительные грамоты на звание резидента.
Почему выбор императрицы пал на Кантемира? Исследователями приводились различные доводы: от него хотели избавиться, направляли в почетную ссылку. Его произведения не печатали: сатиры и эпиграммы в рукописях распространялись в Москве и Петербурге. Да, он разочаровался в правлении той, которой помог занять престол. Далеко не блестящим было и материальное положение князя. Умирая, его отец просил Петра I отдать состояние самому одаренному из сыновей, но император не успел исполнить его волю. Все имущество и 10 тыс. крепостных были переданы сыну Константину, женатому на дочери сенатора, всесильного главы «верховников» кн. Д.М. Голицына. Покровительство последнего и помогло Константину получить недвижимость бывшего господаря. Это породило длительную вражду между братьями. Только при Анне Иоанновне Антиоху, вместе с другими родственниками, были пожалованы 1030 душ крестьян с вотчинами.
Кантемир сблизился с семьей кн. А.М. Черкасского, с 1731 г. - кабинет-министра, в 1740-1741 гг. - канцлера, президента Государственной Коллегии иностранных дел (ГКИД). Добродушный старик, по-видимому, полюбил даровитого и симпатичного юношу и готов был отдать за него свою единственную дочь - богатейшую невесту России, но дело затянулось. Княгиня-мать не желала этого брака, а невеста не давала решительного ответа. Во время пребывания Кантемира за границей отношения с Черкасскими поддерживались через любимую сестру Антиоха Кантемира княжну Марью. Она в письмах к брату помещала подробнейшие отчеты. После смерти Черкасского в 1742 г. произошел окончательный разрыв. Этот эпизод в биографии поэта дает ценный материал для характеристики его личности: то, что для другого служило бы главным - богатство, знатность, связи - пугало молодого
о" -О
Кантемира. Когда смерть Черкасского положила конец более чем деся- ¡2 5 ^ тилетнему сватовству, Антиох в письме к сестре писал о том, что чув- ^ 2 г-с ствует себя нравственно освобожденным [31, с. 469]. 'о з °
В начале января 1732 г. молодой дипломат направился в Лондон. § ^
О
По дороге он останавливался в Берлине и Гааге, чтобы воспользоваться ^ е^ советами более опытных коллег, так решил вице-канцлер А.И. Остер- ^ ман. В Голландии, где с давних пор посланником был А.Г. Голов- о кин - сын канцлера, президента ГКИД, Антиох задержался, и, наконец, 30 марта (ст. ст.) прибыл в Лондон. Здесь ему пришлось столкнуться с большими трудностями: князь не был знаком с тонкостями дипломатической службы, к тому же не владел английским языком. Английские государственные деятели даже не хотели вести с российским резидентом переговоры, но молодой, умный и обаятельный дипломат вскоре приобрел их расположение.
Первый год пребывания в Лондоне был успешным. Кантемир смог добиться назначения чрезвычайным посланником в Россию лорда Дж. Форбса, 3-го графа Гранарда, обладавшего большим весом в Адмиралтействе, а также поддержки со стороны Англии как российской кандидатуры на польский престол, так и начала австро-русских действий в Войне за польское наследство (1733-1735 гг.). 17 июня (ст. ст.) 1733 г., после прибытия в Россию Форбса, Кантемира возвели в ранг чрезвычайного и полномочного посланника, а в декабре ему увеличили содержание с 3 до 6 тыс. руб. в год [18, л. 8]. Последнее вызывалось обоснованными жалобами на недостаток средств для поддержания престижа российского дипломата. Так, просьбу о высылке 700 фунтов стерлингов на приобретение серебряного сервиза на 12 персон (до этого он пользовался оловянной посудой), приличествующего императорскому посланнику, он подкрепил обязательством сдать его в казну после возвращения в Россию.
Становление поэта, литератора и философа в качестве дипломата проходило отнюдь не гладко. В начале своей деятельности посланник благодарил Остермана за отеческие наставления, сетуя при этом на неуправляемость британской прессы, невозможность привлечь к ответу газетчиков, искажающих жизнь в России, на «забывчивость» статс-секретаря короля Георга II У. Гаррингтона, когда речь заходила о конкретных ответах на представления Кантемира [15, с. 179]. Но уверенность и самостоятельность суждений в реляциях на имя императрицы, в донесениях и письмах Остерману возрастают. Разнообразие и масштабы решаемых им в то время задач свидетельствуют о несомненном росте уровня знаний дипломата и политика. Он принимал деятельное участие в заключении первого русско-английского торгового договора 1734 г.,
j
fz
о. хотя документ и был подписан без него в Петербурге. Находил время t заниматься наукой и литературой, исполнял поручения Петербургской œ Академии наук: покупку книг, математических и астрономических приборов, привлечение к работе в Академии иностранных ученых; наладил р широкие культурные связи. Все усилия Кантемира были направлены, ^ прежде всего, на политическое сближение двух стран. Немалое внима-^ ние он уделял развитию торговли, хлопотал об открытии в Англии российского консульства. Тесными были связи Кантемира с Королевским научным обществом. В 1734 г. он вручил его президенту Г. Слоану почетный диплом Петербургской Академии наук (первый из присужденных иностранным академикам, причем по заслугам - за научные связи с Россией). Занимался посланник наймом англичан, прежде всего, моряков, на русскую службу. Выступал за установление связей России с другими европейскими странами, например, с Португалией. В АВПРИ в ходе подготовки к изданию сборника документов о русско-португальских отношениях в XVIII - начале XIX вв. выявлена переписка Кантемира с Остерманом о необходимости установления прямых торговых контактов с этой страной. Не забудем, что за налаживание отношений с Португалией еще в 1722 г. ратовал Пётр I [27, с. 23, 27-29]. Однако русская «бюрократическая машина медленно двигалась», первый русский консул в Лиссабон был назначен лишь в конце 1760-х гг. Антиох Кантемир был увлекающимся человеком, с интересом относился ко всякого рода проектам, если они могли быть использованы в России, или принести, по его мнению, выгоду стране. Например, он сообщал из Лондона в Петербург о некоем португальце Дакоста, предлагавшем основать под российском флагом в Южной Америке поселения для добычи золота и т.д.
Посланнику пришлось бороться с негативным наследием предшествующего десятилетия враждебности между двумя странами. Он способствовал тому, что в английской печати стали появляться статьи об истории России и проводимой ею политики. По приказанию правительства, в 1735 г. Антиоху Дмитриевичу пришлось вести переписку по поводу напечатанных в Лондоне «Московских писем» («Letters Moscovites») авантюриста Ф. Локателли, высланного из России и критиковавшего русские правительственные порядки. Роль посланника в деле об этом памфлете оказалась затруднительной: ему нелегко было уверить петербургские власти, что само правительство в Англии бессильно против свободы печати. Но и спустя два года после обнародования «Писем» из Петербурга требовали, чтобы он добился наказания автора. Какие доводы ни представлял посланник о невозможности законного наказания, ему не верили и продолжали настаивать. Выведенный из терпения,
о" -О
Кантемир обратился к императрице со следующим оригинальным пред- ¡2 5 & ложением: «Никогда через суд в подобных делах сатисфакцию получить ^ 2 г-с не можно. Потому к наказанию его, Локателли, один способ остается, 'о з ° чтоб своевольным судом тайно посланных гораздо побить, и буде Ваше § ^
О
императорское величество тот способ апробовать изволит, то я оный ^ е^ в действо произведу» [цит. по: 32, с. 17]. Само собой разумеется, что ^ императрица не могла одобрить ни официально, ни конфиденциально о подобного «своевольного» суда, и, таким образом, дело кануло в Лету.
Не забыл Антиох и об отце, взяв в Лондон рукопись его труда «История возвышения и упадка Оттоманской империи». В 1719 г. эта работа Дмитрия Кантемира по приказу Петра I была напечатана на русском языке. В Англии пастор Н. Тиндал осуществил ее перевод на английский. Дважды (в 1734 и 1756 гг.) «История.» публиковалась в Англии, а потом на французском (1743 г.) и немецком (1745 г.) языках. Исследование Дмитрия Кантемира получило общеевропейскую известность. Его использовал Дж. Байрон, а Вольтер считал своей настольной книгой. Вплоть до 1830-х гг. труд молдавского ученого был наиболее авторитетным по истории Турции. Публикуя сочинение, князь Антиох информировал британского читателя об истинной сущности нараставших русско-турецких противоречий.
По мнению английского историка Э.Г. Кросса, Антиох Кантемир стоит первым во впечатляющем ряду русских дипломатов, которые были явными англофилами и своим сердечным расположением ко многому в Англии, несомненно, способствовали довольно гладкому ходу дипломатических отношений. Типичным для русских дипломатов в нем было то, что, хотя князь и читал по-английски, но говорил с трудом, так что восхищался Англией всегда по-французски [14, с. 23].
Об интересе русского посланника к европейской культуре свидетельствует не только общение с британскими учеными, литераторами, музыкантами, но и деятельность в «Министерском клубе» - избранной группе представителей дипломатического корпуса. Летом 1738 г. Кантемир писал своему другу аббату Паретти: «Мы пили за ваше здоровье за столом в нашем клубе, лучше которого в мире нет. Я без всякого тщеславия считаю, что это единственное место в Лондоне, где можно хорошо поесть и при этом повеселиться и побыть в поистине дружественной обстановке» [Там же, с. 23-24]. В Лондоне он особенно сдружился с жившими там итальянцами. Первый биограф и переводчик на французский язык сатир поэта, итальянец аббат О. де Гуаско приписывал влиянию итальянцев увлечение языком Рима, любовь к живописи и музыке. Посланник дружил с П. Ролли, поэтом, учителем итальянского языка королевской семьи и директором итальянской оперы в Лондоне.
о. Антиох не на шутку увлекся одной из певиц - Ф. Бертолли. Гуаско 5 отмечал: «...В свободное время, остававшееся от его посольских обя-к занностей, он не упускал случая воспользоваться плодами просвещения в стране, которая стала отчизной наук и искусств. Дом русского послан-
(V -
Ё2 ника был местом встреч ученых, привлекаемых его репутацией и ожи-^ давшим их любезным приемом. Образ мыслей этого народа (англи-^ чан. - С.Т., А.О.) соответствовал основательности его духа, поэтому он составил столь благоприятное представление о Лондоне, что частенько говаривал, будто Англия живет в его сердце» [цит. по: 14, с. 24].
В Лондоне Кантемир начал собирать обширную библиотеку, в которой было много философских трудов. Кроме первых трех лет пребывания за границей, не проходило почти ни одного года, чтобы поэт не обогатил русскую литературу новыми оригинальными или переводными произведениями: написал сатиру «Об истинном блаженстве» (1738 г.), переделывал созданное в России, занимался переводами. В его сатирах формулировался идеал счастливого человека, указывалось на тщету богатства и власти, прославлялся человек, пробуждающий в других добрые чувства («добрым быть собою мзда есть уже не мала» [цит. по: 32, с. 83]. Он сочиняет басни, стихи: «Противу безбожных», «О надежде на Бога», «На злобного человека», «В похвалу наук», в которых воспевался разум, наука с ее «речью тихою, но честным ушам внятною, не знающую ни гневу, ни страху, причину ищущую и любящую истину едину» [цит. по: 32, с. 83]. Среди переводов, осуществленных в то время («Оды» Анакреона, «История» Юстиниана), выделяется перевод сочинения Ф. Альгаротти «Учение Ньютона для дам», рукопись которого была переслана в Петербург, но вмешательство Святейшего Синода отменило издание. Однако не стоит говорить о воздействии английской литературы на поэтическое творчество Кантемира. Формирование стиля поэта завершилось уже в начале 1730-х гг., а, как известно, тогда он только начал изучать английский язык, хотя до конца жизни не переставал следить за новинками английской литературы и науки.
Постепенно изменялось отношение дипломата к событиям и людям, правящим Россией. Если в 1732 г. князь благодарил фаворита императрицы гр. Э.-И. Бирона и Остермана за свое назначение и даже хлопотал перед ними о пожалованных ему деревнях, то спустя четыре года личные связи с власть имущими ограничивались только направлением в Россию стихотворений для оценки их князем Черкасским - отцом невесты. Ему приходилось, как, впрочем, и всем русским представителям за границей, выполнять всевозможные поручения высокопоставленных лиц. Связи с Англией были тогда еще редки, да и молодость дипломата позволяла обращаться к нему с бесцеремонными просьбами.
о" -О
Роскошь при дворе быстро распространялась, и Кантемиру приходилось ^
по просьбе разных лиц закупать лошадей, дорогие материи, шелковые ^ 2 чулки, страусовые перья, «приискивать» искусных кондитеров, прислу- 'о з °
сии. Резидент приехал в Лондон с секретарем и переводчиком О. Спеш-
невым, знавшим лишь немецкий язык, поэтому пришлось привлекать о для переводческой работы как иностранцев, так и русских, проживавших в Англии. Посланник принял на работу в миссию А. Третьякова, буквально брошенного российским правительством на произвол судьбы во время разрыва отношений. В Англии с А. Кантемиром стал работать и Генрих Гросс (впоследствии ставший там российским посланником), брат Х.-Ф. Гросса - академика Петербургской Академии, переписку с которым Кантемир вел, находясь в Лондоне, а потом и в Париже. В АВПРИ сохранились документы 1736 г., содержащие просьбы Кантемира о прибавке жалованья канцеляристу миссии И. Несветаеву, которому предписывалось «обучаться» в Англии «для науки английского и других европейских языков» [37, л. 1-1 об.].
Вообще, по приезде в Лондон Кантемир нашел несколько десятков русских в бедственном положении, хлопотал за них, поскольку считал, что выручить их требовала честь России. Стараниями Кантемира восстановилось богослужение в православной церкви, основанной еще при Петре I, и около шести лет заброшенной. Антиох Дмитриевич занимался вопросами, связанными с заключением с Англией оборонительного союза, подписанного уже без него в апреле 1741 г., но из-за произошедшего в России государственного переворота не ратифицированного. В Лондоне Кантемир вел переговоры о возобновлении дипломатических отношений с Францией, куда ему предстояло вскоре направиться. В то же время, одной из целей его назначения в Париж было стремление ускорить заключение союза с Англией.
За заслуги в деле нормализации русско-английских отношений Кантемир был произведен в действительные камергеры. Прощальный подарок английского двора ему составил 500 фунтов стерлингов (против 350 для других). Георг II писал Анне Иоанновне, узнав о переводе Кантемира в Париж: «Мы отпустили бы его от себя, не воздав ему по заслугам, если бы не уведомили Ваше императорское величество, что он постоянно доказывал, насколько заслуживает доверия, которого Вы его удостоили, и к сколь великому нашему удовлетворению он вел себя здесь постоянно во время своего посольства, неукоснительно стараясь развивать и укреплять счастливый союз, объединяющий нас» [цит. по: 14, с. 25]. Понимая значение Англии для российской внешней политики,
гу для двора и пр.
Много сделал Кантемир для обучения сотрудников российской мис-
о. посланник составил для своего преемника в Лондоне подробные харак-5 теристики ведущих государственных деятелей, отражавшие основные к направления британского курса в европейских делах и возможные перемены.
¡2 18 апреля (ст. ст.) 1738 г. датирована отзывная грамота к английско-
^ му королю, а также, одновременно, верительная грамота и «Инструк-^ ция» полномочному министру Кантемиру, направляемому во Францию [6, л. 1-2; 12, л. 13-13 об.; 21, л. 9-10]. Как и в Британии, ему пришлось восстанавливать дипломатические отношения между двумя странами, разорванные с 1732 г. Невольно складывается впечатление, что у России в то время был лишь один авторитетный и одаренный дипломат -поэт и философ Кантемир. Впрочем, так и обстояло на самом деле. Русские официальные власти аннинских лет «безвременья» должны были это признать. В «росписи» российских представителей за рубежом, вслед за признанным лидером и традиционным координатором действий российской дипломатии, послом в Гааге Головкиным, значился Антиох Кантемир.
11 декабря (ст. ст.) 1738 г., учитывая важность поста в Париже, Кантемир был аккредитован уже чрезвычайным послом. Заслугой Кантемира явилось и то, что в Россию в качестве ответного жеста назначили французского дипломата высокого ранга (посла) Ж.-И. Тротти, маркиза де ла Шетарди. В Париже князь по предписанию Петербурга вновь стремился добиться признания за российскими монархами императорского титула, парализовать враждебность французской дипломатии, проводившей политику «восточного барьера», умело действовал, стремясь защищать интересы России во время Войны за австрийское наследство (1740-1748 гг.). Боролся, как в Лондоне, с распространением в Европе враждебных России сочинений, печатал опровержения. Способствовал расширению книгообмена между Петербургской и Парижской Академиями, используя личные связи с французскими учеными и писателями (свидетельством чему служит его корреспонденция, отложившаяся в фонде АВПРИ «Парижская миссия» и до настоящего времени неизученная).
Реляции дипломата императрицам Анне Иоанновне и Елизавете Петровне и его депеши в ГКИД из Франции обширны. К ним обычно прилагались справочные материалы, характеризующие состояние дел в стране пребывания, давался серьезный анализ внешней и внутренней политики европейских государств. Эти донесения считались «эталоном» - литературный слог его переписки служил долгое время образцом для других дипломатов. Кроме того, Кантемир регулярно переписывался с российскими представителями за границей, что было обязательным
31
о" -О
для дипломата ХУШ в. (но не все это исполняли), а количество его кор- ¡2 5 & респондентов в странах Западной Европы (прежде всего, в Британии) ^ 2 и России, поражает. Причем переписывались с ним не только государ- 'о з ° ственные деятели, дипломаты, ученые, но и художники, писатели, музы- § ^ канты, книготорговцы, даже бывшие подчиненные - чиновники миссии I ^ в Лондоне. Книжные новинки и заказанные им издания присылались ^ из разных стран. В Париже поэт и дипломат познакомился с Вольтером, о Ш.-Л. Монтескье (перевел его «Персидские письма», перевод, к сожалению, не сохранился). При участии российского посла в 1739 г. в Гааге издается «русская» трагедия П. Морана «Меншиков».
При всей загруженности по службе князь интенсивно занимался литературной работой, написал четыре сатиры, перевел на русский язык сочинения Горация, изданные в 1744 г. в Петербурге, подготовил к печати свои произведения, снабдив их комментариями (опубликованы в 1762 г.). Им составлен трехтомный русско-французский словарь, переизданный в наши дни.
Сочиненная поэтом во Франции седьмая сатира называлась «О воспитании». В ней поэт указывал на значение правильного воспитания, оттеняя его «печальные» стороны для русских детей в то время, когда лучшим средством «исправления» считались побои и розги, когда родители, погрязнув в невежестве, заботясь только о поддержании внешнего блеска, роскоши, не думали подавать хороший пример (естественно, он писал о дворянских детях). В восьмой сатире «На бесстыдную нахальчивость» Кантемир указывал писателям, как осторожно нужно обращаться с печатным словом: как врач с ланцетом, когда пускает больному кровь. Он отдавал себе отчет в значении печати как одного из важнейших средств воспитания общества [32, с. 84]. В 1740 г. поэт написал «Письмо к князю Н.Ю. Трубецкому», изобразив в нем «правильного» администратора, заботящегося о том, чтобы «чин и правда цвели в пользу людей», чтобы «страсти не качали весов», чтобы «слёзы бедных не падали на землю», словом, идеального «начальника», видящего «собственную пользу в общей пользе» [Там же]. Острота сатир заставляла Кантемира иногда подписывать их псевдонимом Харитон Макентин, представляющим анаграмму из его имени и фамилии.
В 1739 г. Антиох Дмитриевич Кантемир просил о возвращении на родину, но разрешения не получил. После восшествия в 1741 г. на престол императрицы Елизаветы Петровны ранг русского дипломатического представителя в Париже снизили до посланника [17, л. 12-13]. Почти через десять лет дипломатической службы Кантемир стал камергером, тайным советником. Уходили чиновники, его поддерживавшие: Остермана отправили в ссылку, Черкасский умер. Князь
о. лишился могущественной поддержки: пришедший к власти вице-кан-и цлер А.П. Бестужев-Рюмин, боясь соперника, не благоволил к нему. к С искренней радостью встретил дипломат начало правления дочери
Петра I. Он устроил в Париже торжественный прием по этому случаю. н В материалах АВПРИ сохранилась литография иллюминации, устроит енной Антиохом Дмитриевичем, и подробное описание церемонии ¿5 [16, л. 467-479 об.]. Само положение его как дипломата заметно облегчилось; роль Франции и маркиза Шетарди в восшествии на престол Елизаветы Петровны положила начало новым, более откровенным отношениям между двумя странами, давшим возможность вновь поставить вопрос о признании императорского титула за русскими монархами.
В Париже, как и в Лондоне, посланник уделял большое внимание «воспитанию дипломатических кадров». В рескрипте Елизаветы Петровны от 4 октября (ст. ст.) 1742 г., например, говорилось: «Понеже мы всемилостивейше за благо рассудили князь Александра, да князь Петра, князя ж Васильевых детей Хованских к вам во Францию послать, чтоб они при вас дворянами посольства обретались, и им впредь вместе с вашим жалованьем из нашей Коллегии иностранных дел переводимо будет. Того ради, мы вам о том чрез сие знать даём и помянутых обоих князей Хованских к вам адресуем, дабы вы над ними пристойное смотрение имели, также и им ко обучению всего того, что им для лутчей к службе нашей впредь годности потребно быть могло бы, всякое способствование подавали б» [цит. по: 35, с. 85]. В инструкции молодым людям, приехавшим во Францию для обучения медицине, говорилось: «По приезду... в Париж наведываться им того же часа о квартире княжеского сиятельства принца Кантемира, а при отдании поклона, придаться им в его защищение и протекцию.» [цит. по: 34, с. 44].
В конце концов, Кантемир заболел от перенапряжения и интенсивной умственной деятельности. Можно только поражаться тому, какой объем работ ему пришлось выполнять (даже по массиву материалов, которые сохранились в АВПРИ, а это, вероятно, только часть его дипломатического архива, дошедшая до нас). Вообще же, он с детства был «слаб здоровьем». Кроме того, за границей у него часто болели глаза. Ни лондонские и парижские врачи, ни поездки «на воды» не принесли облегчения. Началась чахотка, от которой он впоследствии скончался. Последним произведением поэта было стихотворение «Письмо к стихам своим». Это прощание с читателем, в нем выражалась надежда, что когда-нибудь его муза найдет признание и потомки поймут, что его сатира имела своим источником одну любовь: В речах вы признайте последних моих любовь к вам мою. Прощайте! [29, с. 26-27].
о" -о
Выше уже упоминалось, что в Париже он много переводил, часть ™ 5 &
и ^
переводов утрачена, исчезло и руководство к алгебре, составленное для ^^^ развития математического образования в России. Однако до нас дошли: 'о з ° написанное к приятелю письмо о «сложении русских стихов», перево- § ^ ды писем Горация, написанные прозой, одиннадцать писем «О природе ^ ж и человеке», в которых Кантемир обосновал собственные нравственные > правила. В них князь предстает глубоко религиозным человеком, «сто- о ящим, однако, на высоте образованности, прекрасно знакомым со всей этической литературой и воодушевленным всем, что есть для человека наиболее святого» [32, с. 85]. Вот как писал другой выдающийся поэт, чиновник иностранного ведомства России, К.Н. Батюшков в сочинении «Вечер у Кантемира»: «Антиох Кантемир, посланник русский при Дворе Людовика XV, предпочитал уединение шуму и рассеянию блестящего Двора. Свободное время от должности он посвящал наукам и поэзии. В мирном кабинете, окруженный любимыми книгами, он часто восклицал, перечитывая Плутарха, Горация и Вергилия: "Счастлив, кто довольствуется малым, свободен, чужд зависти и предрассудков, имеет совесть чистую и провождает время с вами, наставники человечества, мудрецы всех веков и народов."» [3, с. 34].
Последняя реляция Кантемира на имя Елизаветы Петровны, как всегда с приложениями: «ведомостями из Парижа», королевскими ордонансами и пр., датируется 15/26 марта 1744 г. Посланник благодарил ее за предоставление отпуска - ему разрешили выехать на отдых в Италию: «По весьма слабому и дряхлому моему нынешнему состоянию я не надеюсь, чтоб тем Вашего императорского величества великодушием в дозволении мог пользоваться, разве месяца в четыре отсюду. Однако ж, хотя поздно, оным надеюсь с немалою удачей тогда пользоваться, понеже отъезжая отсюду в Италию к осени, найду там другое лето и избегу здешнюю зиму, которая мне смертельна» [26, л. 96-96 об.]. Он обращался к императрице с просьбой об отзыве из Франции «к 1745 году». Однако уже 1/12 апреля 1744 г. секретарь миссии Г. Гросс, преданный друг, служивший с ним в Англии, сообщал в Государственную Коллегию иностранных дел: «.Тайный советник, князь Антиох Кантемир, по долго претерпенной жесточайшей болезни - сначала в желудке, потом по груди. вчерась, то есть 11 апреля / 31 марта в вечеру в 8-м часу, переменил сие временное житие с вечным блаженством. Ваше императорское величество подлинно в нем изволили потерять верного раба и весьма искусного и ученого министра. Здесь таким обще все его почитали, и понеже к превосходным качествам ума присовокупил гораздо приятное обхождение со всеми людьми,
о. а особливо с своими друзьями. Обще ж в городе и при Дворе сожалеют и о преждевременной его смерти» [7, л. 117-117 об.]. к Кантемир чувствовал, что ему не увидеть ни обещанной Италии,
ни России, в которую давно хотел возвратиться. Он хотел занять наи-¡2 более, быть может, подходящий ему пост президента Петербургской ^ Академии. За несколько дней до кончины, перечитывая с одним из дру-^ зей суждения Цицерона о дружбе, князь разговорился об обязанностях истинного друга и заставил собеседника открыть ему, насколько опасно, по заключению врачей, его положение. Физические страдания были сильны, он понимал, что работать больше не сможет: «Не могу уже читать, значит, умираю» [цит. по: 32, с. 86]. Спокойно и твердо занялся он последними распоряжениями. В АВПРИ сохранилось его подлинное завещание от 10/21 марта 1744 г., перевязанное траурной шелковой лентой. Читатель может перелистать страницы, на которых уже слабеющей рукой князь оставлял автографы. Французские нотариусы так описывали в предисловии к завещанию, состоящему из 30-и пунктов, посещение русского посланника: «Королевские советники приехали в дом его превосходительства, находящийся в Париже в улице Святого Доминика, близ Бариеры, в приходе Св. Сульпиция, где будучи, нашли они его превосходительство в каморе (так в тексте. - С.Т., А.О.) его апартамента на первом этаже, окнами на передний двор, в постели, болящего телом, однако же здрава умом и рассуждением» [10, л. 11-11 об.]. Кантемир оставлял свое движимое и недвижимое имущество в России братьям и сестре, не забыл и слуг. Подробно писал о долгах во Франции, о неполученном жалованьи из Коллегии иностранных дел; разрешал продать имущество на покрытие долгов.
В завещании есть один интересный пункт. По установленному обычаю французские короли дарили свои портреты с инкрустациями из драгоценных камней не только отъезжающим дипломатам, но, вероятно, и родственникам умерших на своем посту. Антиох Дмитриевич просил, чтобы такой портрет продали, а вырученные деньги следовало «употребить на прибавление какого-нибудь бедного гошпиталя (т.е. на улучшение госпиталя для бедных. - С.Т., А.О.) в Москве». Просил также отправить его тело в Россию морем, похоронить в греческом монастыре в Москве «без всякой церемонии ночью» [Там же, л. 4-11 об.].
Стоит отдать должное Гроссу: он старательно исполнял волю своего патрона. Получив известие о кончине посланника, 29 апреля (ст. ст.) 1744 г. вице-канцлер А.П. Бестужев-Рюмин приказал Гроссу разобрать архив Кантемира, составить описи архива и писем, каталог библиотеки, оценить книги, но не продавать их до получения согласия родственников. Французские «искусные книгопродавцы» оценили и составили
о" -О
реестры иностранных книг, отказавшись описывать русские книги ™ 5 &
и _а
и рукописные материалы, «сочиненные самим князем». Каталог ино- ^ 2 г-с
странных изданий, хранящийся в АВПРИ, впечатляющ: мы насчитали 'о з °
более 830 наименований [13, л. 329-370]. К сожалению, списков русО
ских книг, других печатных изданий и рукописей в АВПРИ не обна- ^ е^ ружено. Коллегия иностранных дел вела нескончаемую переписку ^ с Парижем и семьей Кантемира, «не спеша» оплачивать долги, в т.ч. о «служебные», образовавшиеся из-за разных закупок для русских вельмож. Родственники, прежде всего, сестра Марья, выслали средства на «отправление тела» и оплату долгов. Но их все равно не хватало, и братья его склонялись к тому, чтобы продать библиотеку, однако Бестужев-Рюмин медлил. К июню 1744 г. вещи, книги и архив князя, включая дипломатическую переписку, разобрали и описали. 17/28 июня Гросс сообщал в Петербург, что большой ящик с архивом посланника (сохранился реестр этих документов) отправил «тележной почтой» в Брюссель в сопровождении секретаря миссии Гейнцельмана и переводчика Н. Зимина, сделав все для того, чтобы французские таможенники этот багаж не досмотрели. Символично, что вместе с архивом Кантемира посылались книги Вольтера для Академии наук [8, л. 376-376 об.].
В фондах АВПРИ сохранились дела о сложностях, возникших в связи с кончиной дипломата. 28 января (ст. ст.) 1745 г. Бестужев-Рюмин, к тому времени ставший канцлером, писал в Московскую контору Коллегии иностранных дел о распоряжении императрицы узнать в Москве у родственников: «Буде русские печатные и рукописные книги продавать хотят, то бы о том к советнику канцелярии Гроссу от себя отписали и дать знали, чтоб по тому деньги за оные по оценке здесь ли им выданы или туда переведены, а посторонним не продавали и о присылке оных сюда надлежащее определение учинено быть могло, а что у вас произойдет, о том доносить вам в Секретную Коллегии иностранных дел экспедицию» [22, л. 1]. Власти беспокоило, что «тело» так долго не переправляется в Россию. В то же время внутри Коллегии велась переписка по поводу аналогичных случаев, например, о смерти в Париже в 1727 г. посла князя Б.И. Куракина: сколько было определено тогда денег на погребение и пр. Что же касается портрета короля, подаренного Кантемиру, то Гросс, ставший уже советником миссии, сообщал родственникам: «Позволите мне объявить нижайше свое мнение, честнее бы было для памяти покойного Вашего. братца, если в высокой Вашей фамилии сей портрет сохранен был» [23, л. 5-5 об.]. Он проводил в Париже аукционы по продаже вещей, расплатился со всеми долгами, искал надежный корабль (родственники настаивали на сухопутном пути, что было дороже и небезопасно). Наконец, 4/15 августа
о. 1745 г. тело Кантемира было отправлено из Руана в Россию на голланд-
5 ском корабле. Гросс докладывал канцлеру, что на корабль погрузили
к 11 ящиков: в первом - «тело покойного князя, в другом - драгоценные вещи, яко портрет королевский, обложенный алмазами, перстни золо-
¡2 тые, ключ камергерский, табакерки, часы и иные золотые и серебря-
^ ные вещицы», в двух других - портреты Петра I, русских императоров
си ,
^ и императриц, отца, сестры, его самого, да девять других «поясов» (т.е. поясных портретов), «малованных (нарисованных. - С.Т., А.О.) покойным князем» [9, л. 383 об.]. «А в последнем ящике положены книги русские и манускрипты, касающиеся до наук, с партикулярными от его фамилии письмами» [Там же]. В последний путь в страну, ставшую ему второй родиной, Антиоха Дмитриевича сопровождал «ученый человек швейцарской нации именем Кунца», знаток четырех языков, желавший найти в России «место учителя молодых людей» [9, л. 383 об. - 384].
Согласно завещанию, Антиох Дмитриевич Кантемир был погребен в октябре 1745 г. ночью «без церемонии» в Московском Николаевском греческом монастыре (находится на Никольской улице), в усыпальнице князей Кантемиров, рядом с матерью и отцом. К концу XIX в. захоронение уже сложно было отыскать: чугунные могильные плиты семьи застелили деревянным помостом, сделанным для богомольцев. Они «попирали ногами прах того человека, который первым среди русских писателей возвысил громко голос в пользу равенства пахаря и вельможи» [32, с. 20]. В 1935 г. монастырь был почти уничтожен (в настоящее время он возрождается). Прах Дмитрия Кантемира в период временного улучшения советско-румынских отношений перенесли в г. Яссы (молдавский историк В.И. Цвиркун настаивает на том, что останки господаря были фальсифицированы советской стороной [36, с. 96-107]), а прах сына, как русского подданного, оставлен в монастыре (могила не сохранилась).
Первый русский поэт-сатирик, философ, выдающийся дипломат, человек «эпохи Просвещения» Антиох Дмитриевич Кантемир не забыт. «Не русак породой» [31, с. 473], по его собственному выражению, навсегда сохранился в истории русской литературы и дипломатии. Без сомнения, его имя должно быть увековечено в Москве, а богатейший дипломатический и эпистолярный архив, хранящийся в АВПРИ, полностью изучен и издан.
Знаменитый литературный критик В.Г. Белинский писал, что в сатирах Кантемира «.столько оригинальности, столько ума и остроумия, такие яркие и верные картины тогдашнего общества, личность автора отражается в них так прекрасно, так человечно, что развернуть изредка старика Кантемира и прочесть которую-нибудь из его сатир есть истинное наслаждение» [4, с. 752]. Язык стихов Кантемира давно уже
стал архаичным. Однако темы, затронутые им в столь далекое от нас
о" -О
т ^ о: н У 2
время в философских трудах, сатирах и эпиграммах, актуальны и для ^ 2 современного российского общества. оз °
I I
Библиографический список
2
и >
1. Александренко В.[Н.] Русские дипломатические агенты в Лондоне О в XVIII веке. Т. 1-11. Варшава, 1897. ^
2. Бабий А.И. Дмитрий Кантемир. М., 1984.
3. Батюшков К.Н. Вечер у Кантемира // Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе / Изд. подгот. И.М. Семенко. М., 1977. С. 34-51. (Серия: Литературные памятники).
4. Белинский В.Г. Кантемир // Белинский В.Г. Собр. соч. в трех томах / Под общ. ред. Ф.М. Головенченко; Ред. С.П. Бычкова. Т. 2. М., 1948.
5. Верительная грамота российского резидента при английском королевском дворе Антиоха Кантемира от 24 декабря (ст. ст.) 1731 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 1. Д. 542. Л. 1-2.
6. Верительная грамота российского полномочного министра при французском королевском дворе Антиоха Кантемира от 18 апреля (ст. ст.) 1738 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93 (Сношения России с Францией). Оп. 1, 1738 г. Д. 2. Л. 1-2.
7. Депеша секретаря русской миссии в Париже Г. Гросса в ГКИД от 1/12 апреля 1744 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1744 г. Д. 3. Л. 117-117 об.
8. Депеша Г. Гросса в ГКИД от 17/28 июня 1744 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1744 г. Д. 3. Л. 376-376 об.
9. Депеша Г. Гросса канцлеру А.П. Бестужеву-Рюмину от 8/19 августа 1745 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1745 г. Д. 3. Ч. 2. Л. 383-384.
10. Завещание А.Д. Кантемира от 10/21 марта 1744 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1744 г., Д. 5. Л. 4-11 об.
11. «Инструкция» российскому резиденту при английском королевском дворе Антиоху Кантемиру от 27 декабря (ст. ст.) 1731 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 35. Оп. 1. Д. 542. Л. 49-60.
12. «Инструкция» российскому полномочному министру при французском королевском дворе Антиоху Кантемиру от 18 апреля (ст. ст.) 1738 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1738 г. Д. 2. Л. 13-13 об.
13. Каталог иностранных изданий из библиотеки А.Д. Кантемира. 1744 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1744 г. Д. 3. Л. 329-370.
14. Кросс Э.[Г.] У Темзских берегов. Россияне в Британии в XVIII веке. СПб., 1996.
15. Кумок М.В. Российский посланник в Англии А.Д. Кантемир // Вопросы истории. 1987. № 2. С. 178-184.
16. Литография иллюминации в Париже в честь восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны и описание церемонии. 1741 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1742 г. Д. 3. Л. 467-479 об.
о. 17. [Назначение А.Д. Кантемира российским посланником в Париже.] Вери-Р тельная грамота. 1741 г. // Архив внешней политики Российской империи.
Ф. 93. Оп. 1, 1742 г. Д. 1. Л. 12-13. го 18. [Об увеличении жалованья российскому чрезвычайному и полномочному
^ посланнику в Лондоне А.Д. Кантемиру. Декабрь 1733 г.] // Архив внешней
н политики Российской империи. Ф. 35. Оп. 1. Д. 556. Л. 8.
^ 19. Определение канцлера Г.И. Головкина об отправлении А.Д. Кантемира
^ в Париж от 8 сентября (ст. ст.) 1729 г. Копия // Архив внешней политики Рос-
сийской империи. Ф. 2 (Внутренние коллежские дела). Оп. 6. Д. 1139. Л. 1.
20. Орлов А.А. Профессор Василий Никифорович Александренко: русская школа англоведения в Варшавском университете на рубеже Х1Х-ХХ вв. // Отечественное англоведение XIX - первой четверти XX вв.: Сб. ст. / Отв. ред. М.П. Айзенштат. М., 2012. С. 88-95. (Серия: «История и общество»).
21. Отзывная грамота к английскому королю Георгу II от 18 апреля (ст. ст.) 1738 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 35. Оп. 1. Д. 614. Л. 9-10.
22. Отношение канцлера А.П. Бестужева-Рюмина в Московскую контору ГКИД от 28 января (ст. ст.) 1745 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 15 (Приказные дела новых лет). Оп. 5, 1745 г. Д. 20. Л. 1.
23. Письмо Г. Гросса родственникам А.Д. Кантемира от 13/24 января 1745 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 15. Оп. 5, 1745 г. Д. 20. Л. 5-5 об.
24. Походный журнал 1711 года. СПб., 1854.
25. Реляции кн. А.Д. Кантемира из Лондона / Сост. В.[Н.] Александренко. Т. Ы! М., 1892-1903.
26. Реляция А.Д. Кантемира императрице Елизавете Петровне от 15/26 марта 1744 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 93. Оп. 1, 1744 г. Д. 3. Л. 96-96 об.
27. Россия - Португалия: XVIII - начало XIX века: Сб. документов. Т. 1. 17221815 гг. М., 2007.
28. Русская поэзия XVIII века. М., 1972.
29. Русская поэзия XVIII века. Волгоград, 1978.
30. Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX вв. Л., 1975.
31. Русский биографический словарь. Т. Ибак - Ключарев. СПб., 1897.
32. Сементковский Р.И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. Биографический очерк. СПб., 1893. (Серия: Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф.[Ф.] Павленкова).
33. Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. 9. М., 1963.
34. Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. 11. М., 1963.
35. Турилова С.Л., Желтикова С.О. Состав российского дипломатического представительства во Франции в XVIII веке. По материалам Архива внешней политики Российской империи // Россия и Франция XVПI-XX века. Вып. 3 / Отв. ред. П.[П.] Черкасов. М., 2000. С. 80-87.
36. Цвиркун В.И. Легенда и реалии переноса останков Дмитрия Кантемира из Москвы в Яссы // Историческая экспертиза. 2017. № 1. С. 96-107.
37. Экстракт из реляции полномочного министра в Лондоне князя Кантемира от 16 июля 1736 г. о прибавке жалования канцеляристу Несветаеву. Составлен в Коллегии иностранных дел 1 сентября (ст. ст.) 1736 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 2. Оп. 6. Д. 2688. Л. 1-1 об.
