CC BY
12
дов России, преемственность истории нашей Родины. Угрозами национальной безопасности в области культуры являются размывание этих ценностей и ослабление единства многонационального народа России путем внешней культурной и информационной экспансии.
Сохранение культурного наследия означает сознательную заботу об уже имеющемся культурном достоянии в целях его обогащения и передачи будущим поколениям. На решение этой задачи направлены, в частности, Федеральный закон №73-ФЗ от 25 июня 2002 г. «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», Федеральная целевая программа «Культура России (2012-2018 годы)», утверждённая постановлением Правительства №186 от 3 марта 2012 г. Таким образом, национальные интересы становятся той эффективной формой сопряжения интеграции и реализации приоритетов и актуальных запросов населения, государ-ствообразующих структур, обеспечивающих геополитический статус и суверенитет.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беляев, В.П., Бидова, Б.Б. Сущность национальных интересов: общетеоретический аспект / В.П. Беляев, Б.Б. Бидова // Актуальные проблемы российского права. - Курск, 2020. - Т. 15. - № 7 (116). - С. 11-22.
2. Карнаушенко, Л.В. Деструктивное информационно-психологическое воздействие на массовую аудиторию: правовые аспекты противодействия // Вестник Краснодарского университета МВД России: теория и история права и государства. - Краснодар: Краснодарский университет, 2017. - № 2 (36). - С. 157-162.
3. Щенникова, К.Ю. Традиционные ценности как фактор сохранения и единения современной России / К.Ю. Щенникова // Власть. - 2017. - Том 25. - № 1. - С. 159-164.
А.И. Митрофанова КНЯЗЬ А.М. ДОНДУКОВ-КОРСАКОВ В ДАРГИНСКОМ ПОХОДЕ 1845 ГОДА
Аннотация. В данной статье автор анализирует деятельность князя А.М. Дондукова-Корса-кова в военной компании на Кавказе в 1845 г., а именно - участие князя в Даргинском походе, который был предпринят во времена командования графа М.С. Воронцова.
Ключевые слова: Кавказская война, Даргинский поход, А.П. Ермолов, М.С. Воронцов.
A.I. Mitrofanova
PRINCE A.M. DONDUKOV-KORSAKOV IN THE DARGINS MARKETING OF 1845
Abstract. In this article, the author analyzes the activities of Prince A.M. Dondukov-Korsakov in a military company in the Caucasus in 1845, namely the participation of the prince in the Dargin campaign, which was undertaken during the command of Count M. S. Vorontsov.
Keywords: Caucasian war, Dargin campaign, A.P. Ermolov, M.S. Vorontsov.
Князь Александр Михайлович (род. 1820 г.) поступил на военную службу в 1841 г. в возрасте 21-го года корнетом лейб-гвардии Кирасирского Наследника Цесаревича полка, а в 1844 г. (5-го августа) получил назначение на Кавказ. Туда его отправили как чиновника для особых поручений. Дон-дуков-Корсаков был приставлен к Отдельному Кавказскому корпусу, а именно к его командиру генерал-адъютанту А.И. Нейдгардту. Н.А. Волконский, автор краткой биографии князя, замечает, что именно на Кавказе, перейдя от Нейдгардта к князю М.С. Воронцову, Александр Михайлович в несколько лет из юноши превратился в мужа, «полного опытности, силы воли и всех задатков для будущей многосторонней деятельности» [1, 3]. Стоит отметить, что Волконский связывал этот процесс становления личности Дондукова-Корсакова больше с влиянием графа Воронцова, по его мнению, способного «вырабатывать для отечества нужных и полезных людей» [1, 3]. Нам же представляется, что такие перемены в личности Александр Михайловича, связаны в большой степени с его службой
на Кавказе, а в последствии, по его собственным воспоминаниям (преломленным через призму его жизненного опыта - прим. авт.), с трагическими и глубоко личными событиями Даргинского похода 1845 г., о котором он подробно пишет в части II (главы V и VI) своих «воспоминаний» [3, 115-167].
Для Дондукова-Корсакова, участника Даргинского похода, по прошествии времени стало очевидно, что эта операция была одной из тех, в основе которой лежало непонимание Петербургом всей сложности военных действий на Кавказе. Александр Михайлович подчеркивает: «Существенный вред делам Кавказа принесло открытие этой страны Петербургом после посещения Грузии и Кавказа покойным Императором (Николаем I в 1837 г. - прим. авт.). Тогда явилась целая система проектов для завоевания и покорения Кавказа; все это разрабатывалось в канцеляриях военного Министерства, представляя обширное поле соображениям офицеров Генерального Штаба, налетом бывших на Кавказе. Покойный Государь, при своей прозорливости и высоких дарованиях, имел тоже слабость думать, что, раз окинув своим орлиным взором страну или какое-либо дело, он проникал во все подробности оного и лучшим был судьей при решении обсуждаемых вопросов... Таким образом составлялись ежегодно программы военных действий на Кавказе, где до мельчайших подробностей даже назначались части войск в состав отрядов, имевших принимать участие в экспедициях. ... На Кавказ в Главную Квартиру и в отряды, во время экспедиции, посылались облеченные доверием Министерства лица, которые столько же стесняли как корпусного Командира, так и Начальников отрядов, сколько содействовали ложным взглядам военного Министерства на положение дел на Кавказе. Масса молодых офицеров из Гвардии, ежегодно участвующих в экспедиции, с самонадеянностью молодости судили, по возвращении в Петербург, о положении края» [3, 47-48]. Именно такие причины поражений экспедиций на Кавказе в 40-е гг. видел князь Александр Михайлович.
Как известно, стратегия А.П. Ермолова предусматривала медленное и планомерное покорение Кавказа, но Петербург хотел победы и победы быстрой, в этой связи центром проводилась достаточно неоднозначная политика в отношении Кавказской войны, а именно: кавказское командование было вынуждено предпринимать карательные экспедиции на обширных горных территориях, пытаясь захватить опорные пункты противника [2, 217]. Князь Александр Михайлович называет данные походы бесцельными и пагубными операциями, к ним он относит «Штурм Ахульго 1839 г., бой при Валерике в 1841 г., неудачную экспедицию в Ичкерию Генерала Граббе в 1842 г. и, наконец, ознаменованную столь тяжкими потерями и отсутствием всяких результатов (кроме опыта - прим. авт.) экспедицию графа Воронцова в Дарго, предпринятую им по прежде составленному плану, в исполнение непреклонной воли Государя Николая Павловича, при незнании графом настоящего положения дел на Кавказе» [3, 48-49].
Стоит отметить, что указанные выше суждения князя, сформулированы будут намного позже Даргинского похода 1845 г. Тогда 24-хлетний, только поступивший на службу юноша вряд ли осознавал все тонкости Кавказской войны, так же явно, как к концу своей жизни. Для него данная экспедиция в тот период жизни, скорее, носила бессмысленный характер военного столкновения «туземцев» и российских войск (иногда даже чересчур цивилизованных для тех мест). Тем не менее, все, что 24-хлетний мужчина увидел на Кавказе, и в частности - в Дарго, стало для него бесспорно страшным, но таким важным боевым крещением, которое закалило характер и подготовило почву для дальнейшего становления политических и других мировоззренческих взглядов князя, в будущем они отчетливо проявятся в 60-е гг. XIX в.
Участвуя в походе, Александр Михайлович был впервые на службе ранен пулей, попавшей в левую икру. Случилось это 6-го июля на подходе к Дарго в Ичкерийском лесу. Прикреплен Донду-ков-Корсаков в тот момент был к Литовскому Егерскому батальону первой Карабинерной роты. В лесу данный батальон в числе первых встретился с неприятельским завалом (коих в дальнейшем продвижении экспедиции будет столько, что Александр Михайлович перестанет во всех подробностях описывать их уже к середине повествования - прим. авт.). В то время, как Литовские егеря, увидев первый завал, бросились в штыковую атаку, по наивности даже не слезая с лошадей, Дондуков-Кор-саков был ранен при попытке помочь своему товарищу Мельникову, которому пулей прострелило живот, падая, сослуживец зацепился за стремя коня. Раненного в ногу Александра Михайловича вытащил с поля боя юный князь Ираклий Грузинский. Дондуков-Корсаков и Ираклий, находясь в тот момент в авангарде войска с милицией, все же сумели снять Мельникова с коня, последнего корпус
милиции, кстати, в последний момент вынес его из-под огня. Дондуков при этом, все еще был в завале и стал свидетелем той первой в его жизни бойни с горцами, которая потрясла его тогда, куда меньше, чем его рана, откуда он извлек пулю самостоятельно, а брошенный князем Федором Паскевичем батистовый платок использовал в качестве жгута. Впоследствии, лежа в завале и наблюдая бой авангарда во главе с генералом К.Я. Белявским, он подробно старается описать самоотверженность солдат и офицеров в этой кампании. Самоотверженность кавказцев на протяжении всей военной службы будет поражать Александра Михайловича, данное утверждение логически проистекает из его воспоминаний. Это восхищение, как нам представляется, впервые появилось именно в период Даргинского похода (так князь впервые подробно описывает самоотверженность генерал-майора Б.Б. Фока - прим. авт.).
После столкновения с горцами в Ичкерийском лесу и ранения князь фактически выпадает из активных боевых действий. При этом, возможно, именно этот факт не только способствовал сохранению жизни Александра Михайловича в дальнейшем, но и помог ему взглядом простого наблюдателя увидеть события и поступки окружающих его людей, оценить и осмыслить их умом человека незаурядного, осознать сложность и противоречивость войны и военной службы на Кавказе, суровость и непримиримость горцев, горечь провала Даргинского похода. Надо отметить также, что в воспоминаниях князь мало подчеркивает свое ранение, более стараясь сосредоточить внимание на событиях и исторических фактах кампании, пытаясь рассказать обо всем, не упустив ни одной детали, а иногда и прерывая повествование рассуждениями, чтобы, как нам кажется, описать происходившее максимально подробно.
Говоря о личной трагедии князя Дондукова-Корсакова в Даргинском походе, нельзя не упомянуть о смерти в экспедиции его университетского товарища А. Лонгинова. Пробираясь к авангарду после потери связи с другими частями армии, Александр Михайлович 14 июня ехал позади, но вдруг заметил поодаль мертвое тело. Так как сам с лошади из-за ранения спешиваться он не мог, князь отдал приказ своему телохранителю-казаку Густомясову повернуть лицом того, на кого он указывал. Дондуков-Корсаков сразу узнал в погибшем друга и товарища своего Лонгинова. Князь, по его собственным словам, прослезился, это говорит о том, что данная трагедия была по-настоящему личной потерей для него. «Расположившись на ночлег, Корсаков с товарищами Глебовым и Васильчиковым положили тело Лонгинова подле себя, решив, что разделят между собой его кольца, образа и пряди волос для того, чтобы тот, кто останется в живых, отослал бы, как пишет Александр Михайлович: "эти дорогие остатки"» [3, 144] семье Мельникова. «Позднее они завернут тело друга в бурку и перевяжут ее веревками, чтобы похоронить на следующий день. Смерть университетского близко друга потрясла Корсакова, несмотря на адскую боль в ране, по его воспоминаниям, заснуть он не мог долго, под ливнем, вдруг какой-то казак задел лошадью тело покойного товарища: "Я притянул его тогда ближе к себе", - пишет Александр Михайлович. - "Желая оградить от подобных случайностей, и к рассвету, когда пробили зорю, оказалось, что я лежал и заснул на трупе товарища. Мы сейчас же распорядились вырыть яму около того места, где мы лежали, призвали священника для отпевания и на свежей могиле развели огромный костер, чтобы скрыть от горцев место погребения..."» [3, 145].
Таким образом, князь А.М. Дондуков-Корсаков, впоследствии написавший воспоминания о данном периоде своей службы на Кавказе, понимает всю историческую важность произошедшего события. Это понимание, как нам представляется, приходит к нему не сразу, только к концу жизни он во всей полноте осознает, что 24-хлетним, он был участником по-настоящему героических военных столкновений и что тогда, в молодости, поверхностно понимал и оценивал их значение.
ЛИТЕРАТУРА
1. Волконский, Н.А. Биография генерал-адъютанта, генерала от кавалерии, князя Александра Михайловича Дондукова-Корсакова / Н.А. Волконский. - Тифлис: тип. Гл. упр. главнач. гражд. ч. на Кавказе, 1883. - 38 с.
2. Дондуков-Корсаков, А.М. Мои воспоминания. 1845-1846 гг. / А.М. Дондуков-Корсаков. - СПб., тип. М.М. Стасюле-вича, 1902-1903. - 175 с.
3. Гордин, Я.А. Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века / Я.А. Гордин. - СПб.: Журнал "Звезда", 2000. - 464 с.
