CC BY
213
АРХИТЕКТУРА И ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВО
УДК 72.031/032
ПОЛЯКОВ ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ, канд. архит., доцент,
Polyakov. EN@yandex. ru
ВОРОНИНА АНАСТАСИЯ СЕРГЕЕВНА, студентка,
ЗАРИПОВА АННА ВАДИМОВНА, студентка,
МУГАФАРОВА ЭЛЛИС РИМОВНА, студентка,
Томский государственный архитектурно-строительный университет, 634003, г. Томск, пл. Соляная, 2
КНОССКИЙ ДВОРЕЦ - КУЛЬТОВЫЙ ЦЕНТР «СОТРЯСАТЕЛЯ ЗЕМЛИ» ПОСЕЙДОНА
В статье показана роль культа Священного Быка (Посейдона) в религиозных обрядах, искусстве и архитектуре Кносского дворца (о-в Крит). Рассмотрены методы, с помощью которых критяне пытались нейтрализовать ярость подземного чудовища.
Ключевые слова: минойская культура, Кносский дворец, архитектура, культ Подземного Посейдона.
POLYAKOV, EUGENIYNIKOLAYEVICH, Cand. of arch. sc., assoc. prof.,
Polyakov.EN @ yandex. ru
VORONINA, ANASTASIA SERGEYEVNA, student,
ZARIPOVA, ANNA VADIMOVNA, student,
MUGAFAROVA, ELLIS RIMOVNA, student,
Tomsk State University of Architecture and Building,
2 Solyanaya sq., Tomsk; 634003, Russia
KNOSSKY PALACE - THE CULT CENTRE OF EARTH «SHAKER» (POSEIDON)
The role of cult of Sacred Bull (Poseidon) in religious ceremonies, art and architecture of the Knossky palace (island Crete) is pointed out in the article. Methods by means of which the Crete people tried to neutralize fury of an underground monster are considered.
Keywords: Minoiskaya culture, Knossky palace, architecture, cult of Underground Poseidon.
Со времен минойской цивилизации сейсмически активный район Восточного Средиземноморья (Крит, Киклады, Санторин, побережье Эгейского
© Е.Н. Поляков, А. С. Воронина, А.В. Зарипова, Э.Р. Мугафарова, 2011
моря) считался «вотчиной» бога морей Посейдона. С расселением греческих племен на острова его отождествили с морскими просторами. Отсюда происходят его эпитеты Синекудрый, Лазурнокудрявый, Темновласый (Гомер). Он жил в роскошном «светлозданном» дворце в Эгах (греч. Aigeus или Aigai) близ острова Эвбеи [1, с. 74]. Временами он мчится по морю в золотой колеснице в форме морской раковины, запряженной белыми конями с золотыми гривами и медными копытами (Гомер, Одиссея, V, 380): «С приближением его мгновенно утихали штормы; колесницу, резвясь, сопровождали поднявшиеся со дна морские чудища...» [2, с. 41].
Однако гораздо более древние индоевропейские представления об этом боге были связаны, прежде всего, с плодородием земли и с влагой, дарующей земле жизнь. Его изначально именовали «держателем источников», «водителем нимф». Кроме того, уже в те времена Посейдон имел эпические определения «Земледержец» (Гомер, Одиссея, I, 68) и Энносигей («Сотрясатель земли» - там же, V, 366).
В этом нет ничего удивительного. Многие древние народы были уверены, что колебания земной поверхности происходят от движения могучих подземных животных, на спинах которых покоится земная твердь [3, с. 77]. Именно поэтому Подземный Бык, которому поклонялись жители острова Крит, воспринимался ими как олицетворение разрушительных сил природы в облике Сотрясателя Земли, Отца Быков - Посейдона (рис. 1).
Рис. 1. Слева - Подземный Бык (Посейдон), справа - схватка Тесея с Минотавром
Как выглядел этот бог в представлениях древних критян?
Одну из возможных версий выдвинула М. Рено в своем романе «Тесей». Она вложена в уста героя, обладавшего даром предчувствовать землетрясения: «Я поднял руку, призывая к тишине. Из глубоких глубин доносился едва различимый, приглушенный, чудовищный рев Земного Быка в тайной подземной пещере. Ни один другой звук на земле и вполовину не так ужа-
сен, как этот рев. Я прямо чувствовал, как слова мои уходят вглубь - сквозь плиты Бычьего Двора, через подвалы под ними, сквозь обломки прежних Лабиринтов, сквозь нетронутую девственную землю и скалы под ней, - вниз, в священную пещеру, где темный Владыка стоит в своем бычьем обличье, длиннорогий, тяжелолобый, и огромные глаза его светятся, как угли в ночной тьме.» [4, с. 319].
Культ Священного Быка стал неотъемлемой частью, отличительным признаком культуры минойского Крита, который в последнее время все настойчивее стали отождествлять с легендарной Атлантидой. Напомним, что именно Посейдон были основателем и богом-покровителем государства атлантов [5]. В этой статье мы попытаемся хотя бы частично раскрыть роль культа Священного Быка в религиозных обрядах, в произведениях искусства и в архитектуре Кносского дворца, в котором жили Миносы, «владыки морей». А также постараемся понять, каким образом обитатели острова пытались приспособиться к необузданному нраву подземного чудовища.
К середине II тыс. до н. э. могучее минойское государство не только объединило весь остров, но в течение ряда столетий и господствовало над окружающими землями и морями:
«Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,
Тучный, отвсюду объятый водами, людьми изобильный;
Там девяносто они городов населяют великих.» (Одиссея, XIX, 172)
Основное отличие древнейшей цивилизации Крита от всех прочих было в том, что она была не земледельческой, а морской державой. Остров, расположенный посередине между Европой, Азией и Африкой, занимал прекрасную стратегическую позицию. Об этом пишет в своей «Политике» Аристотель: «Кажется, что остров создан для того, чтобы повелевать Грецией. Его местоположение - одно из самых счастливых: остров господствует над всем морем, по берегам которого расположились греки... Вот почему Минос овладел морским могуществом и завоевал острова, из коих он составил свои колонии.»
Остров с его отвесными скалистыми берегами был неприступной цитаделью, созданной самой природой. Видимо, поэтому города Крита не имели оборонительных стен. Они им не были нужны.
Кроме того, в эпоху своего расцвета Крит находился под защитой моря и своего могучего флота. Море здесь темно-синее, почти черное. И пустынное, дикое, бурное; с палубы корабля не видно берегов. Воистину человек чувствовал себя здесь песчинкой на божьей ладони. Поэтому на форштевне каждого критского корабля крепилась деревянная бычья голова-оберег с цветком на лбу и с позолоченными рогами. Все корабли царского флота на Крите имели парадные паруса, которые берегли и поднимали лишь при входе в порт. Парус был темно-синий с красным гербом. На гербе - обнаженный воин с бычьей головой (символ царя Миноса либо Посейдона, покровителя минойских моряков). Находясь под защитой могучего бога, военные корабли из Кносса смело крейсировали у берегов Испании, Сирии, в Черном море и Атлантическом океане. Критские купцы поддерживали тесные связи с Египтом и Двуречьем.
Суровый бог морей, обеспечивший благополучие и безопасность острова и минойской державы в целом, естественно, требовал особых жертв и форм почитания. Остановимся на них подробнее.
Первой формой обрядов были кровавые жертвоприношения. В жертву обычно приносили молодых быков, не пригодных к тавромахии, о которой будет сказано ниже. Быки находились под особым покровительством Посейдона, считались его «детьми». Порой бог сам определял в жертву то или иное животное (мифы о Пасифае, Марафонском быке). Причина заключается в том, что это могучее животное у многих индоевропейских народов считалось олицетворением неиссякаемого плодородия Земли. Его кровью и семенной жидкостью символически кропили вспаханное поле. Кроме того, у многих «морских» народов бык ассоциировался с «рогатым» диском Луны, вызывающей морские приливы и отливы. Поэтому ритуальное убийство животного (отсечение головы) производилось двойной секирой - лабрисом. Его изображения встречаются во многих помещениях Кносского дворца.
«Лабрис (греч. ЬаЬг^) - двухлезвийный топор, который стал эмблемой царской власти на Крите, причем левая и правая части топора, символизировавшие нарастающую и убывающую Луны, олицетворяли созидательную и разрушительную сущность богини.» [2, с. 230]. По мнению Артура Эванса [6] и ряда других ученых, именно отсюда происходит слово «лабиринт», которым называли «дом двойного топора» - дворец царя Миноса.
В комнатах, где совершались ритуальные жертвоприношения, были установлены ритуальные чаши, а на полу был изображен квадрат красного цвета. Здесь животное истекало кровью. Такой квадрат имелся и в так называемом «Тронном зале» Кносского дворца (рис. 2). Самый древний в Европе трон был обращен к северу, в сторону подводного дворца Посейдона (Эвбея, Сан-торин?). По обе стороны от него вдоль стен стояли невысокие каменные скамьи. Здесь совершались ритуальные действия и решались важнейшие государственные дела.
Второй, более известной формой почитания Священного Быка на Крите были «бычьи пляски» - тавромахия (таврокатапия).
Платон приписывал этот обряд легендарным атлантам, но более вероятно, что он зародился на Крите еще в период неолита. Предназначенного в жертву человека сначала бросали в яму к быку, чтобы тот его убил. Но иногда попадался достаточно ловкий пленник. Он какое-то время увертывался, и это очень забавляло участников церемонии.
Затем яму стали делать больше. В нее опускали не одну, а сразу несколько жертв, чтобы охота длилась дольше. Когда бык кого-нибудь убивал, остальных вытаскивали из ямы и выпускали в следующий раз. Но чем дольше жили жертвы, тем искуснее и ловчее они становились. Случалось, что бык уставал быстро и уже не хотел гоняться за обреченными людьми. Тогда считалось, что бог удовлетворен на этот раз и не хочет жертвы. В этой ситуации наиболее ловкие и быстрые «жертвы» жили дольше и успевали обучить своему искусству остальных. Каждое поколение добавляло к «бычьей пляске» что-то новое. Ведь любой человек ищет славы. Даже жертва, обреченная на смерть. Просто увернуться от рогов - это уже никого не устраивало. Надо было превратить страш-
ный ритуал в грациозный танец, побороть свой страх и играть с быком так, будто ты его любишь. Это был золотой век тавромахии. «Бычьи прыгуны» были в такой славе, что на арену, из любви к искусству, шла благороднейшая и храбрейшая молодежь Крита с целью почтить бога и заслужить себе имя. Однако в период Новых дворцов «бычьими плясками» занимались уже специальные команды обученных рабов, привезенных из разных стран. В чем-то они были похожи на римских гладиаторов. Наиболее ловкие и удачливые из них становились любимцами публики и были в большом почете.
Рис. 2. Интерьер «Тронного зала», Кносский дворец (вверху - вариант реконструкции, внизу - современное состояние)
Для «бычьей пляски» на Крите вывели особую породу быков. Как правило, бойцовый бык был белый с коричневыми пятнами, с мощным телом, коротконогий, с широким лбом и с огромными, очень длинными рогами. Рога изгибались прямо вперед и вверх, потом опускались слегка и снова загибались кверху возле концов. Это заставляло быка идти на противника прямо. Перед выступлением рога раскрашивались продольными золотыми и красными полосами. Спина быка должна быть достаточно широкой и плоской для удобства приземления прыгуна. Кроме того, эти могучие звери были очень медлительны и тупы. Проворный бык убил бы свою жертву слишком быстро и сорвал представление. Таких быков использовали для жертвоприношений.
Красочное описание «бычьей пляски» дано в романе М. Рено: «Он (прыгун) мягко побежал навстречу хмурому быку. ухватился за рога и завис между ними, так что бык его нес, потом взвился вверх и оттолкнулся руками. Зверь был слишком глуп, чтобы податься назад и подождать. потеряв его,
бык все равно бежал вперед... А он перевернулся в воздухе - дуга получилась красивой, как натянутый лук, - и попал на широкую спину обеими ногами враз. Его стройные быстрые ноги тотчас подбросили его вверх - казалось, он не прыгает вовсе, а парит над быком, словно стрекоза над камышами, а бык тем временем выбегает из-под него... Вот он приземлился - так же на обе ноги, ноги вместе, будто склеенные, - встал на землю и легко коснулся рукой руки ловца. Это было как привет, как дань учтивости - он не нуждался в опоре. И ушел под музыку прочь.» [4, с. 230].
По мнению Дж. Грехема, ритуал тавромахии происходил в центральном дворе Кносского дворца, вымощенном плитками из известняка: «Дворы могли использоваться для неких действий, требовавших большого пространства и площадки определенных размеров... Зрители размещались в портиках или наблюдали за действием из окон верхних этажей. Промежутки между столбами или колоннами портиков были загорожены гипсовыми блоками высотой около метра, предохранявшими зрителей от нападения быков» (рис. 3).
Рис. 3. Центральный двор минойского дворца
Однако с этой версией вряд ли можно согласиться. Небольшие размеры (51^27 м) и общая прямоугольная форма двора явно не годились для представлений с участием диких животных. Следует напомнить, что размер подобной арены в центре римского Колизея намного больше - 86^54 м! Кроме того, арена амфитеатра имеет овальную форму и чем-то напоминает яму, в которой проводились древнейшие жертвоприношения критян. Округлая арена намного удобнее и безопаснее для работы венаторов - профессиональных гладиаторов, сражающихся с животными. Кроме того, подобные арены и площадки обязательно покрывались плотным слоем морского песка, чтобы
максимально уберечь от травм участников подобных представлений (в особенности - «бычьих прыгунов»!). Маловероятно, что Миносы могли согласиться с подобным «дискомфортом» в своей главной резиденции. Как известно, в подобных дворах обычно проходили светские и культовые церемонии, приемы гостей и иностранных послов, оценка качества дани и подношений (опыт стран Двуречья, Ассирии, Нового Вавилона, Древнего Ирана).
Арена, на которой происходила тавромахия, скорее всего была возведена на равнине, к востоку от дворца. Она была деревянной, поэтому сохранились только ее изображения на фресках и печатях. Традиционно имела два входа - для людей и животных. Царская ложа размещалась над бычьими воротами. Освящал быка верховный жрец Посейдона, а организацией игр ведала верховная жрица - богиня Земли. Ее позолоченная ложа стояла на красных столбах и была увенчана короной из священных рогов. По обе стороны от нее были предусмотрены места для жриц, а вокруг рассаживались придворные дамы (рис. 4).
Рис. 4. Фрагмент миниатюрной фрески с изображением святилища. Кносский дворец (XVI в. до н. э.)
Конечно же, эти сюжеты были отображены во многих произведениях минойского искусства, демонстрирующего культ Священного Быка, истинного владыки острова. Пляски и акробатические игры с быком долгое время оставались любимой темой живописцев, скульпторов и резчиков печатей. На фресках, а также на каменных и золотых сосудах постоянно встречаются изображения быка: иногда мирно пасущегося, иногда разъяренного, летящего
галопом. За Большим Восточным залом Кносского дворца были обнаружены склады и мастерские. Среди этих помещений выделяется комната, которую А. Эванс определил как «Школьная», со знаменитой фреской, изображающей игры с быком (рис. 5).
Рис. 5. Фреска «Таврокатапсия». Восточное крыло Кносского дворца, так называемая «Школьная» комната
Эта фреска показывает, насколько динамичным и живым было миной-ское искусство. Темный прыгун делает сальто над спиной быка, а его светлый напарник уже повис на рогах, готовый к прыжкку. Третий, более рослый юноша - ловец. Он должен вовремя подхватить, подстраховать товарища, завершающего свой прыжок. Несмотря на то, что бык огромен, у него нет никаких шансов. Он летит в пространстве, почти не касаясь земли. Его вытянутое в прыжке тело состоит из двух кривых, которые почти соприкасаются друг с другом в изгибе, а затем расходятся широкими валиками. Но люди ловчее, проворнее. Они успеют одолеть его, прежде чем он нанесет им смертельные раны. В этой фреске есть все от начала до конца: красота и боль, искусство и страх, ловкость и мужество, изящество и кровь - вся свирепая музыка этого ритуального действа.
Не меньшее впечатление производят жертвенные ритоны в виде бычьих голов. Великолепен ритон в виде головы быка из черного стеатита, найденный в Малом дворце Кносса (рис. 6):
«Рога были сделаны из дерева, облицованного золотым листом. С большим мастерством передал скульптор форму головы животного, показал крепкую шею с отвисшими складками кожи спереди, завитки волос между рогами; гравировкой обозначена шерсть на морде; умело применена инкрустация: белым перламутром выложены ноздри, горный хрусталь, подцвечен-
ный краской, вставлен вместо глаз, что придает удивительную живость взгляду. Уши были исполнены отдельно из стеатита и вставлены в специальные отверстия. Несомненно, это был культовый сосуд. Вместилище, сделанное внутри головы быка, закрыто снизу крышкой из пластины стеатита, на которой выгравирована голова быка. Жидкость наливалась в отверстие, вырезанное на темени, и могла выливаться через маленькое отверстие, проделанное в морде, - этому принципу следовали и греческие ритоны более позднего времени.» [7, с. 128].
Рис. 6. Ритон в виде головы быка. Кносский дворец (2-я пол. XVI в. до н. э.)
Существует легенда, что парадной короной первых Миносов служила объемная золотая маска в виде бычьей головы с длинными изогнутыми рогами и глазами из шлифованного горного хрусталя. По преданию, ее изготовил Дедал. Эту маску царь надевал в торжественных случаях - при коронации, культовых церемониях, приеме послов. Видимо, тогда и родился миф о «быкоголовом» царе критян (егип. кефтиу), сыне Подземного Быка, который впоследствии, уже после покорения Крита ахейцами, трансформировался в миф о Минотавре.
Другим примером на эту тему может служить рельефная пластинка из расписного фаянса. На ней изображена корова, которая облизывает сосущего ее теленка. По всей видимости, эта пластинка украшала какой-нибудь ларец или священный сосуд из дерева, не сохранившийся до наших дней (рис. 7).
Рис. 7. Корова с теленком. Рельеф из святилища Кносского дворца (нач. XVI в. до н. э.)
А теперь нам следует остановиться на тех особенностях в архитектуре Кносского дворца, которые свидетельствуют о незримом присутствии в нем бога Посейдона - покровителя и защитника династии Миносов (рис. 8).
Автором первоначального варианта дворца (Дома Секиры, Лабиринта), согласно мифам и свидетельствам античных авторов, был легендарный мастер Дедал, сын Евпалама Метионова и Алкиппы. «Дедал оказался на Крите, где дивились его мастерству, и там он стал другом царя Миноса.» (Диодор, IV, 77, 1). «На одном из горных отрогов, что вдавался в долину, был уже виден с дороги Дом Секиры. Представьте себе все царские дворцы, сколько вы их видели в жизни, составьте их вместе и друг на друга - это будет маленький домик по сравнению с Домом Секиры. В границах этого Дворца можно было б выстроить большой город; он занимал всю вершину горного отрога и спускался вниз - терраса за террасой, ярус за ярусом - ярко-красные, будто тлеющие колонны, почему-то более тонкие снизу, с синими полосами наверху и у основания - того сочного, блестящего синего цвета, который так любят критяне... За колоннами виднелись портики и балконы с веселыми расписными стенами - они казались цветочными клумбами в полуденной тени... Вершины кипарисов едва виднелись над крышами вокруг дворцов, так они были высоки; а над самой высокой крышей, на сверкающей лазури критского неба была - словно вырезана - пара громадных, мощных рогов, вонзавшихся ввысь.» [4, с. 210].
Рис. 8. Панорама Нового дворца в Кноссе, XVI в. до н. э. (вверху - современное состояние, внизу - вариант реконструкции)
Как видно из приведенного выше отрывка, дворцовый комплекс занимал вершину серого, довольно пологого холма. Его постройки каскадом «сбегали» по склонам. По всей видимости, первоначально он состоял из ряда от-
дельных зданий и в дальнейшем сохранил деление на как минимум четыре замкнутые части. Составными элементами комплекса были центральный открытый и мощеный двор, вокруг которого группируются помещения западного, северного, южного и восточного крыльев. Каждая из этих частей имела самостоятельное функциональное назначение и свое особенное планировочное решение. Подробно на этом аспекте мы останавливаться не будем, так как он достаточно основательно освещен в научной литературе. Отметим лишь некоторые особенности планировочной схемы дворца, имеющие прямое отношение к теме исследования.
Общая площадь комплекса - около 24 тысяч квадратных метров: «Кнос лежит на равнине; окружность древнего города равна тридцати стадиям.» (Страбон, X, 4, 7, с. 476). Есть одна интересная особенность в ситуационной схеме этого градостроительного комплекса.
На осевой линии любого из минойских дворцов к северу или к югу можно увидеть округлый или конический холм, а на некотором расстоянии от него - гору с раздвоенной вершиной, похожую на громадные бычьи рога: «Слева синеют горы, среди которых выделяется высокая Ида с раздвоенной вершиной. При желании в этих двух пиках можно увидеть исполинские бычьи рога. Именно так и воспринимают их минойцы.» [8, с. 82]. Выходит, что неслучайно наиболее значительные из критских святилищ были открыты на горе Юктас, расположенной точно на оси Кносского дворца к югу от него; на горе Иде, занимающей точно такое положение по отношению к Фестскому дворцу; и на горе Дикте, соотносящейся с Маллией.
Среди многочисленных комнат Кносского дворца нет одинаковых по форме и размерам. Гармония ансамбля достигнута не за счет симметрии, а за счет живописного равновесия, свободного сочетания архитектурных форм. Здесь нет ярко выраженных фасадов, внутреннее пространство познается в движении по многочисленным залам, темным коридорам, переходам и лестницам этого огромного «лабиринта». Композиция пятиэтажного дворца абсолютно лишена статичности, хотя все его помещения прямоугольны в плане и ориентированы по странам света - дань древневосточным традициям (согласно одной из версий, первые жители Крита пришли сюда из Малой Азии). Все комнаты и залы группируются вокруг центрального двора (прямоугольной площадки размером 51^27 м), о котором мы уже говорили выше. Дворец воспринимается как некая часть природы, независимой от человеческой логики и планомерности. Построенный в течение столетий, он - свидетель гибели Атлантиды - напоминает своими очертаниями застывшую вулканическую лаву: «Дворы, световые колодцы и лестницы, как бы врывавшиеся между закрытыми апартаментами, создавали контрастирующие переходы от залитых светом к менее освещенным помещениям, что производило в известной мере живописный эффект и усиливало впечатление динамичности. Неодинаковое количество этажей в различных частях здания также производило в известной мере живописное впечатление и акцентировало пространственную протяженность... Мы уже отмечали отсутствие стремления у зодчих Кносского дворца дать симметричное регулярное распределение помещений: все прямоугольные ячейки распределяются как бы по капризу, случайно. Такая расплани-
ровка помещений, сросшихся в единое нераздельное целое дворца, находится в полном соответствии с тем сознательным отрицанием неподвижности, к которому стремится критская архитектура, утверждающая динамику и не боящаяся даже произвести впечатление неустойчивости.» [9, с. 624].
Обилие проемов создавало в интерьерах дворца сквозные живописные перспективы; широкие окна и многопролетные входы раскрывали окружающий пейзаж, а колонные портики почти стирали грань между интерьером и внешним миром. Игра света и тени, цвета и рельефа, обилие внешних и внутренних лестниц с их колоннами, то уширяющимися, то утоняющимися кверху, создавали архитектуру, полную разнообразных форм: «Критская архитектура, - пишет Б.А. Виппер, - вообще не знает здания как некоего законченного, пластического тела, как самостоятельного тектонического организма. Не знает она и принципиального различия между внутренним и наружным пространством: ее комнаты ничем не отличаются от портиков, ее световые шахты - от закрытых зал... Создается впечатление, что в этой архитектуре главным было сквозное пространство, а не стены, движение, но не укрытие. Стены шахт, соединяемые с лестницами, пробиты окнами, простенки расцвечены яркими полосами - красными, желтыми, синими» (рис. 9).
Рис. 9. Дворцовый комплекс в Кноссе (XV[I-XVI вв. до н. э.). Макет
При строительстве Кносского дворца, несомненно, учитывались климат острова и вопросы инсоляции помещений. Многие из комнат были вырублены в склоне скалы. В них было прохладно летом и тепло зимой. Строители проявили немалое архитектурное мастерство и фантазию в составлении самого плана дворца. Они искусно разместили отдельные его части, соединив большие залы и храмы в одно целое, не оставив без внимания возможность оптимального освещения здания. С этой целью в лабиринте устроены особые дворики-колодцы, через которые свет падал или на лестницы, или непосредственно в залы, получавшие таким образом освещение с одной стороны. Применение колонн позволяло увеличивать размеры комнат, приближая их по площади к самым обширным залам современных дворцов.
В царские покои входили по большой лестнице. Черные и красные колонны обрамляли световую шахту, которая не только освещала расположенные внизу покои, но и являлась своего рода «кондиционером», обеспечивающим естественную вентиляцию дворца (рис. 10). Когда теплый воздух поднимался вверх по лестнице, можно было открывать и закрывать двери «Тронного зала».
Рис. 10. Дворцовый комплекс в Кноссе (XVII-XVI вв. до н. э.). Световой колодец (вверху), реконструкция фасадов (внизу)
Это помогало регулировать поток более холодного и наполненного ароматами дикого тимьяна и лимона воздуха, поступавшего с внешней колоннады. Зимой двери закрывались, и в покои для обогрева приносили переносные печи.
Особого внимания заслуживают так называемые «иррациональные» колонны, прекрасно учитывающие сейсмическую активность средиземноморского бассейна. Книзу они не расширялись, как в постройках других древних народов, а, наоборот, сужались: «Колонна. существует здесь (на Крите) только как какой-то конструктивно неоправданный элемент, как приставная колонна, по странной особенности противоречащая современным принятым в архитектуре правилам: ствол колонны всюду имеет форму опрокинутого усеченного конуса. Очевидно, здесь имеет место ассоциация со столбом из древесного ствола, воткнутого вершиной в землю. Для деревянной архитектуры подобный метод вполне оправдан: тонкий конец легче врыть в землю, а комлевой дает более широкую и устойчивую площадь опоры для балок, несущих плоскую крышу. » [9, с. 244] (рис. 11).
Рис. 11. «Иррациональные» колонны Кносского дворца
Ствол колонн завершался капителью в форме круглого валика и лежащей на нем квадратной плиты. В кносской колонне нет сходства с образами живой природы. Зодчий нашел форму, основанную на пропорциональных и числовых соотношениях, и обнажил сущность колонны как опоры, выделив и подчеркнув именно эту ее функцию. Такая форма не повторяется более ни-
где: ни в архитектуре Месопотамии, ни в Персии, ни в Египте или классической Греции.
Стволы колонн были выполнены из дерева - материала, прекрасно работающего на изгиб и кручение. По этой причине они были идеально приспособлены к сейсмическим толчкам. Поверхность опоры штукатурилась и окрашивалась.
Суженное основание колонны вставлялось в каменную базу. Это один из древнейших примеров шиповых конструкций. Шип не позволял колонне выскользнуть из гнезда. Базы могли свободно, независимо друг от друга, вибрировать в такт колебаниям земной поверхности. При этом колонна плавно покачивалась, подобно огромному волчку или веретену, поставленному вертикально: «Форма колонн, суженная у основания, полна динамики. Массивную балку она несет на своих широких плечах, как бы балансируя. Усилие, с которым колонна поднимает нагруженную на нее тяжесть, приобретает почти акробатическую легкость.» [10, с. 23] (рис. 12).
Рис. 12. Кносский дворец. Юго-западный ступенчатый портик (реконструкция А. Эванса)
Особая роль в архитектуре минойских дворцов принадлежит также громадным каменным «рогам посвящения». Они были одним из самых популярных культовых символов в минойской религии.
В качестве архитектурного украшения и вместе с тем своеобразного оберега, отвращающего все дурное, они стояли на крышах и портиках критских дворцов, между колоннами. Даже окна, судя по найденным фрагментам декораций, поверху были украшены стилизованными бычьими рогами и фризом из розеток.
Все эти знаки Подземного Быка постоянно напоминали обитателям дворца о зыбкости Геи, о зреющих внизу могучих силах, грозящих гибелью человечеству (рис. 13, 14).
Рис. 13. «Рога посвящения» (западное крыло Кносского дворца)
Помимо каменных «оберегов», строители Кносского дворца нашли очень эффективные инженерные методы защиты сооружений.
По всей видимости, зодчие, возводившие дворец, воспользовались народными традициями. В качестве примера можно привести жилые постройки городка Гурнии (II тыс. до н. э.).
Дома здесь возводились на твердом скальном основании и требовали минимального объема подготовительных работ по вертикальной планировке участка. Они учитывали также неровности холмистого рельефа и лепились по склонам, подобно ласточкиным гнездам. Уклон местности иногда был настолько крут, что домик в 2-3 этажа имел обычно один вход внизу, другой -
непосредственно во второй этаж. Сообщение между этажами осуществлялось по наружным, открытым лестницам и пандусам. Плоские крыши помещений, расположенных ниже по склону, служили террасами комнат, находящихся выше. Какой-либо узаконенной ориентации построек по сторонам света не было. Стены домов возводились из неотесанного камня на глиняном растворе, а сверху покрывались толстым слоем штукатурки из той же глины. В кладку стен включали деревянные антисейсмические связи.
Рис. 14. «Рога посвящения». Общий вид
О внешнем виде критских жилых домов дают представление найденные в Кносском дворце фаянсовые пластинки, изображающие двух- и трехэтажные дома (рис. 15). На большинстве их ясно обозначены горизонтальные полосы, передающие, вероятно, деревянные брусья, которые использовались для скрепления сырцовых и каменных стен. В условиях Средиземноморья такая конструктивная система повышала сейсмостойкость кладки, поскольку дерево придавало ей эластичность.
В Кносском дворце основание стен состояло из двух рядов огромных, поставленных на ребро блоков-ортостатов, задняя поверхность которых оставалась необработанной («циклопическая» кладка). Блоки попарно скреплялись деревянными брусьями, а пространство между ними заполнялось бутовой кладкой на глине. Стены были почти всегда сырцовыми, с деревянным каркасом из кипарисового дерева. В некоторых частях дворца применена каменная кладка на глине с таким же каркасом, придававшим стенам сейсмостойкость (рис. 16).
Рис. 15. Фаянсовые пластинки с изображениями жилых домов. Старый дворец в Кноссе, 1800-1700 гг. до н. э.
При восстановлении дворца после землетрясений в ход пускались разбитые при катастрофе блоки, так что нижние части позднего дворца уже не имели четкой конструкции более раннего.
С землетрясениями зодчие боролись и другими методами.
Интересно, что многие жилые комнаты и спальни дворца размещались в подвальных этажах, заглубленных на несколько метров. Современными учеными доказано, что максимальные колебания грунта во время землетрясения происходят в верхних слоях, где наибольший эффект оказывают поверхностные волны. С глубиной эти колебания уменьшаются. Любопытно, что эта закономерность была известна критянам четыре тысячи лет назад. Примером тому может служить восточное крыло дворца, глубоко врезанное в склон холма. Оно выходит на центральный двор только своим верхним этажом. Жилые покои царской семьи с их узкими световыми и широкими колонными двориками, с обширными светлыми залами, уютными спальнями и благоустроенными ванными комнатами размещались ниже уровня большого двора. Парадная лестница с каменными маршами, которые с одной стороны опирались на деревянные колонны, стоявшие на разных уровнях, соединяла этажи жилых покоев с большим двором наверху.
Под западным крылом дворца в нижнем этаже располагалась целая вереница складов. Хранилища имели в плане форму сильно вытянутых в длину прямоугольников. До наших дней здесь сохранились сосуды, пифосы и каменные ящики в полу для хранения продуктов. В огромных глиняных амфорах хранилось оливковое масло. Похоже, что вязкая жидкость служила своеобразным амортизатором и частично гасила энергию подземных толчков.
Рис. 16. Фрагменты каменной кладки в Кносском дворце (реконструкция)
Но не исключено, что у этих сосудов была еще одна функция. Некоторые сосуды, найденные А. Эвансом, предназначались не для хранения масел и вина, а были своеобразными урнами, в которые наливали мед и в нем консервировали трупы. По специальным желобам подавалась жидкость для бальзамирования
тел. При раскопках в других местах археологи установили, что на Крите был свой способ мумификации, отличавшийся от египетского. Жрецы высушивали тела умерших, а затем помещали их в скрюченном виде в глиняные саркофаги и сосуды. Ученые предполагают, что жертвам было примерно от 10 до 15 лет. Всего было найдено более трехсот человеческих останков. Возможно, что это была одна из форм жертвоприношений Богине-матери или Подземному Посейдону. Однако не исключено, что часть этих детей могла погибнуть от удушья, пытаясь укрыться в сосудах от землетрясения (рис. 17).
Рис. 17. Сосуды для жидких «демпфирующих» материалов в подвалах минойских дворцов
Не исключено, что у обитателей Кносского дворца были свои живые «сейсмографы». О колебаниях почвы жителей острова могли предупреждать священные змеи, жившие в особых сосудах. Они чутко реагировали на подземные толчки и за несколько часов до землетрясения, шипя, выползали наружу. Поэтому змеи издавна почитались на Крите. За ними ухаживала одна из жриц Богини-матери. Об этом свидетельствуют многочисленные статуэтки «богинь со змеями» (рис. 18).
Рис. 18. Богини со змеями - минойские статуэтки ХУ1-ХУ вв. до н. э.
Но, похоже, что страх перед разрушительными силами Земли и Моря жителям Кносса был неведом. Об этом говорят сюжеты многочисленных фресок «морского» и бытового содержания, их гибкие, упругие линии и яркие, звучные тона красок. В крайней случае, потомки Посейдона надеялись спастись от грядущей катастрофы на своих больших палубных кораблях - даре синевласого Колебателя Земли (рис. 19).
Поэтому жизнь при дворе Миносов, полная забав и развлечений, напоминала Версальский дворец времен Людовика XIV. Жемчужиной моря, дра-
гоценным алмазом, вправленным в синь небес, должна была казаться эта столица приближающимся к острову морякам. По крайней мере, Овидий и Геродот, видевшие Критский дворец в более или менее сохранившемся виде, описали его в необычайно восторженных тонах.
Рис. 19. Минойский флот. Роспись во дворце на о-ве Фера
Артур Эванс открыл нечто удивительное. Оказывается, народ, прославленный своим могучим флотом и обрядами тавромахии, утопал в роскоши и сладострастии и, вероятно, на вершине своего развития дошел до того сибаритствующего «декаданса», который уже таил в себе зародыш упадка и грядущей гибели. Достаточно окинуть взглядом план Кносского дворца, чтобы убедиться, что это было поистине грандиозное здание, превосходившее размерами и Ватикан, и Эскориал, и Версаль. Сотни залов и комнат предназначались для торжественных приемов, служили покоями для царя и царицы, сановников и придворных дам, слуг и невольников. Здесь же располагались и просторные мастерские царских ремесленников. В этом дворце были и водоотводные каналы, и великолепные банные помещения, и даже вентиляция. На фресках изображали юношей, собиравших на лугах крокусы и наполнявших ими вазы, девушек среди лилий. В живописи, которая раньше была подчинена определенным религиозным канонам, теперь господствовало буйное сверкание красок, жилище служило не только обителью - оно призвано было услаждать глаз.
Кто знает, не вызвала ли эта праздная «эпикурейская» жизнь гнев могучего Подземного Быка? Настал час, когда это огромное царство с населением не менее ста тысяч человек по каким-то причинам было разрушено. Первую версию гибели Кносса выдвинул Артур Эванс. Он исходил из того, что Крит -один из наиболее подверженных землетрясениям район Европы. Гипотеза английского ученого сводилась к тому, что разрушить дворец Миноса до основания мог только сильнейший подземный толчок.
Следует отметить, что минойская цивилизация пережила, по крайней мере, три больших землетрясения. Самое разрушительное из них произошло, вероятно, в середине XVII в. до н. э. (хотя некоторые исследователи на-
зывают даты не позднее 1450 г. до н. э.). Приведем красочную выдержку из романа М. Рено: «Земля подо мной накренилась, содрогаясь и трескаясь, мраморные плиты встали дыбом; я споткнулся и упал на четвереньки... Вокруг - треск, грохот, рев, вопли, стоны... Пальцы судорожно ухватились за край вздыбленной плиты - плита раскачивалась взад-вперед, точно живая... А меня катало и швыряло вокруг нее, потому что каменная площадь Дедала вздымалась волнами, словно вода... А глубоко внизу, швыряя стонущую землю своими черными громадными рогами, ревел неистово Земной Бык. Громче всего остального был этот рев: громче криков ужаса, громче грохота падающих стен и колонн... А вокруг - все, что люди вознесли над землей, - все снова вернулось к ней, сокрушенное яростным богом. От разрушенных трибун неслись стоны и крики; из-под развалин Дворца - дикий вой собак и женщин, вопли детей, обезумевших от страха и боли, мужские голоса, зовущие на помощь, хруст и грохот еще державшихся и падающих камней...» [4, с. 328].
В 1939 г. греческий археолог Спиридон Маринатос выдвинул гипотезу, согласно которой гибель царства Миноса произошла после мощнейшего извержения вулкана Стронгиле на острове Тира (современный Санторин из архипелага Киклады, расположенный в 62 милях от Крита). В результате взрыва, по силе превышающего атомный взрыв в Хиросиме, остров раскололся на несколько частей. В 1956 г. доктор Ангелос Георге Галанопулос доказал, что извержение породило гигантскую волну высотой в несколько десятков метров. Приведем фрагмент текстов Платона: «За одни ужасные сутки. Атлантида исчезла, погрузившись в пучину. После этого море в тех местах стало вплоть до сего дня несудоходным и недоступным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров». Долгое время древние мореходы обходили это страшное место стороной: «После извержения (вулкана на острове Фера) первыми осмелились подплыть к этому месту родосцы (во время их господства на море), которые и воздвигли на острове святилище Посидону Асфалию («хранителю в опасностях» при морских путешествиях).» [11, с. 65].
После сильных землетрясений на Крите остров долгое время был покрыт слоем вулканического пепла. Рассеянные в воздухе частички пыли долгие годы не пропускали солнечные лучи, что погубило природу Крита и его уникальную цивилизацию. В середине XV в. до н. э. из-за ослабления сети торговых путей и разрушений, которые несли за собой частые землетрясения в материковой Греции, минойская цивилизация начала приходить в упадок. То есть блистательная культура, просуществовавшая более десяти веков, погибла не от вражеских нашествий, а от разрушительного стихийного бедствия, вызванного Подземным Посейдоном.
Библиографический список
1. Гомер. Одиссея / Гомер ; пер. с греч. В. Жуковского. - М. : Московский рабочий, 1982. -352 с.
2. Грейвс, Р. Мифы Древней Греции : [пер. с англ.] / Р. Грейвс ; под ред. и послесл. А. А. Тахо-Годи. - М. : Прогресс, 1992. - 624 с.
3. Евсюков, В.В. Мифы о Вселенной / В.В. Евсюков. - Новосибирск : Наука, 1988. - 176 с.
4. Рено, М. Тезей : [пер. с англ.] / М. Рено. - СПб. : Северо-Запад, 1993. - 624 с.
5. Щербаков, В. Все об Атлантиде / В. Щербаков. - М. : Ларге, 1990. - 224 с.
6. Эванс, А. Дворец Миноса / А. Эванс. - М. : Наука, 1936. - 112 с.
7. Сидорова, Н.А. Искусство Эгейского мира (из истории мирового искусства) / Н.А. Сидорова. - М. : Искусство, 1972. - 227 с.
8. Кинжалов, Р.В. Шесть дней Древнего мира: Этнографические очерки / Р.В. Кинжалов. -Л. : Лениздат, 1989. - 189 с.
9. Шуази, О. История архитектуры: в 2 т. Т. 1 : [пер. с франц.] / О. Шуази. - М. : Изд-во
Всесоюзной академии архитектуры, 1937. - 631 с.
10. Полевой, В.М. Искусство Греции: в 2 т. Т. 1 / В.М. Полевой. - Изд. 2-е. - М. : Советский художник, 1984. - 536 с.
11. Страбон. География в 17 книгах / Страбон ; пер. Г.А. Стратановского. - М. : Наука, 1964 - 941 с.
