CC BY
60
УДК 808
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА КАК ИНСТРУМЕНТ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА РИТОРА
В ЭПИДЕЙКТИЧЕСКОЙ РЕЧИ
Кудрявцева П. Б.
Рассматриваются особенности построения эпидейкгической речи и связь её композиционных частей с этосом, логосом и пафосом, формирующими образ ритора. Ставится, а затем последовательно разбирается вопрос об анализе риторического текста с помощью ключевых слов. Выявляются устойчивые связи ключевых слов с элементами образа ритора, а также закономерности, позволяющие упростить анализ текста в рамках риторической критики. Ключевые слова: эпидейктическая речь, образ ритора, ключевое слово, риторическая критика, этос, логос, пафос.
KEY WORDS AS AN INSTRUMENT OF CREATING THE IMAGE OF THE RHETOR
IN THE EPIDEICTIC SPEECH
Kudryavtseva P. B.
The article looks at the features of the epideictic speech structure. The connection of the speech components with ethos, logos and pathos which create the image of the author is investigated. Based on the case study of epideictic speeches, the author raises and examines the issue of the rhetorical text analysis using keywords. The paper reveals strong connections between the keywords and the elements of the rhetor's image. Certain regularities facilitating text analysis in the framework of rhetorical criticism are demonstrated.
Keywords: epideictic speech, image of the author, keyword, rhetorical criticism, ethos, logos, pathos.
В последние десятилетия значительно увеличилось количество научных работ, посвященных поиску и последующему анализу ключевых слов в тексте или корпусе текстов. Ученые предлагают различные концепции, которые базируются на теории литературы, математической статистике, психологии и многих других дисциплинах, так или иначе затрагивающих вопрос восприятия информации реципиентом. Риторика как наука, направленная на создание влиятельных текстов, также органически связана с этой проблемой, однако на данный момент количество риторических исследований, привлекающих в качестве инструмента анализа ключевые слова, невелико. На наш взгляд, такая ситуация сложилась не только из-за того, что понятийный аппарат одной из древнейших филологических дисциплин уже давно сформирован и описан еще античными риториками, но и из-за обилия трактовок самого термина «ключевое слово».
Как справедливо заметил отечественный лингвист С. И. Соломатов, «...ключевое слово - это единица текста, которая может выполнять различные функции в различных условиях. Это и инструмент информационного поиска, и средство воздействия на психику адресата, и смысловая веха текста, и носитель главного смысла произведения, и сигнал актуального смысла в общественном сознании на протяжении исторических периодов разной длительности» [Соломатов: 51-52]. Однако нельзя не отметить, что объем этого понятия почти не изменяется от направления к направлению, иначе
говоря, если учёный рассматривает ключевое слово,, его внимание будет приковано к конкретным лексемам или дву- и трехчленным сочетаниям лексем. Что же касается того языкового пространства, на котором эта единица функционирует, то здесь мы не наблюдаем подобного единообразия и единомыслия. Ключевое слово в трудах различных ученых может быть инструментом исследования художественного или публицистического текста, высказывания, дискурса, языка или даже языковой группы. Место функционирования задает содержание данного понятия, поэтому для нас принципиально важно подчеркнуть, что мы будем говорить о ключевых словах, функционирующих в пределах текста, представляющего собой завершенное авторское высказывание.
Первый вопрос, который мы ставим перед собой в нашей статье: является ли ключевое слово инструментом, применимым для анализа именно риторического текста. Ведь последний существенно отличается от всех других типов текста не только с точки зрения используемых в нем языковых средств, но и с точки зрения композиции. Для риторики изучение текста является лишь средством для изучения аргументации, а истинный предмет этой дисциплины — «произведение слова, которое еще не создано, но которое предстоит создать» [Волков 2001: 9]. С этой точки зрения ключевое слово становится прогностическим инструментом автора риторического текста, который, следуя за теоретическими обоснованиями, выстраивает свою речь
так, чтобы ключевые слова были восприняты аудиторией сообразно его намерению. Однако риторический текст выступает в качестве объекта исследования не только самой риторики, но и риторической критики, дисциплины, основной задачей которой является интерпретация, анализ и оценка той или иной произнесенной речи, зафиксированной впоследствии на бумаге. В этом случае ключевое слово выступает в роли инструмента поиска скрытых смыслов и выявления тактик убеждения, задействованных автором текста. Первым, кто сформулировал подобный метод анализа риторического текста, был известный американский учёный Кеннет Бёрк.
Его метод, названный кластерным, тесно связан с языковой картиной мира. Кеннет Бёрк отталкивался в своих работах от утверждения, что язык «отражает» и формирует окружающую нас действительность, диктуя ей определенные условия. Он утверждал, что с помощью ключевых слов критик может выявить отношение автора к тому или иному предмету речи. Когда исследователь обнаружит их, он сможет не только лучше понять то или иное произведение, но и увидеть, какова истинная цель выступления ритора, есть ли в его речи скрытые смыслы. Очевидно, что в таком случае успешность данного метода, его конечные результаты напрямую зависят от критика, который его применяет. Подобная субъективность отрицательно сказывается на формировании и развитии метода. При всём многообразии трактовок, учёными так и не была выработана стройная схема анализа риторического произведения, учитывающая намеченную Бёрком последовательность шагов. Заметим, что, независимо от того, в рамках какой из двух вышеупомянутых дисциплин текст рассматривается, особенности его построения диктуют исследователю методологию его последующего анализа, в том числе и с помощью ключевых слов.
Для нас же принципиально важным является то, что любой ораторский текст объединяет в себе категории этоса, логоса и пафоса, выделенные ещё Аристотелем. Под этосом мы, вслед за А. А. Волковым, будем понимать условия ведения речи, которые публика ставит ритору. Логос определим как совокупность языковых средств, которые направлены на выражение основной идеи риторического произведения. Выражение эмоциональной стороны этого текста, воздействующей на аудиторию, назовем пафосом речи. Совокупность этоса, логоса и пафоса принято называть образом ритора, его правильность «является важнейшей предпосылкой приемлемости аргументации и влиятельности речи, поскольку от доверия и
симпатии к ритору зависит доброжелательное или настороженное отношение аудитории к содержанию речи» [Волков 2001:76]. Модель образа ритора формируется с помощью разнообразных речевых средств, среди которых некоторые исследователи выделяют и ключевые слова текста. Как справедливо отмечает О. И. Шарафутдинова, речевое наполнение этого компонента образа ритора может варьироваться от выступления к выступлению, однако «набор этих средств остается неизменным и составляет базу для сопоставления отдельных образов ритора» [Шарафутдинова: 176].
Образ ритора является одной из важных составляющих риторического выступления. Уже в риториках М. В. Ломоносова не только дается ёмкое определение понятия «ритор», но и подробно описываются качества, которыми необходимо обладать, чтобы быть влиятельным оратором. Термин «образ ритора» был введен много позже в работе В. В. Виноградова «О художественной прозе». Однако каким бы самобытным ни был индивидуальный стиль человека, произносящего публичную речь, в обществе всегда бытует образ идеального ритора, исторически изменчивый, но неизменно влияющий на реализацию в тексте этоса, пафоса и логоса. В зависимости от эпохи этот образ будет приобретать или терять некоторые черты, что отразится и на построении текста, и на связи вышеперечисленных элементов с ключевыми словами риторического произведения, и на самой традиции произнесения и бытования речей.
Подобное суждение созвучно концепции Ю. Н. Караулова, согласно которой языковая личность выступает в роли материального носителя идеологии, творца и одновременно продукта языка [Ворожбитова: 22]. Ю. Н. Караулов в своей книге «Русский язык и языковая личность» выделяет три уровня структуры языковой личности: вербально-семантический уровень, единицами которого являются слова и грамматические, текстовые, дискурсивные модели, что, на наш взгляд, относится к риторическому логосу; лингвокогнитивный уровень, внутри которого сосредоточены понятия, идеи, концепты, мировоззренческие установки, идеологические стереотипы, структурирующие представление личности о действительности и связанные с этосом речи; мотивационный уровень, включающий в себя деятельностно-коммуникативные потребности, мотивы речевого поведения и интенции продуктивных и рецептивных речевых поступков, который так или иначе связан с пафосом речи. Позднее в статье Л. Н. Колесниковой «Риторика и риторическая
личность» переосмысление данной концепции приводит к выделению высшего уровня в иерархической модели языковой личности, который был назван риторической личностью. Исследователь интерпретирует концепцию Ю. Н. Караулова с точки зрения воздействия на аудиторию и говорит о трех сторонах оценки речи человека в восприятии образа оратора — этической, интеллектуальной и эстетической [Колесникова: 189], что, на наш взгляд, также связывает образ ритора с триадой этоса, логоса и пафоса.
В этой связи необходимо подробнее остановиться на таком понятии, как пафос речи, который способствует реализации авторского замысла с помощью эмоционального воздействия на аудиторию. «Речевые эмоции склоняют слушателя к принятию того или иного решения, формируют его отношение к предмету речи, а также к говорящему. Состав риторических эмоций, направление эмоциональной аргументации задается императивом - мыслью-волением оратора, который, обращаясь к данной аудитории, стремится реализовать определенные цели. Для того чтобы его замысел осуществился, оратор использует эмоциональную аргументацию, благодаря которой он наводит те или иные риторические эмоции на аудиторию» [Смолененкова: 119].
Как известно, риторическая аргументация подразделяется на эпидейктическую, судитель-ную и совещательную. Все они в той или иной степени используют эмоциональную составляющую, что связано с необходимостью отстаивания ритором права на произнесение ораторского текста, на ассиметричную модель отношения между говорящим и аудиторией. В судительной и совещательной аргументациях оратору необходимо привести аудиторию к определенному решению, с помощью речевого высказывания доказать или опровергнуть суждение о внеязыковой действительности. Без риторического пафоса добиться от разнородной аудитории конкретного действия крайне затруднительно, а то и вовсе невозможно. Эпидейктическая речь в этом случае берет на себя ключевую роль, ведь только придя к согласию относительно ценностей и норм, мы можем принимать решения о будущем и оценивать шаги, предпринятые в прошлом. Таким образом, «утвердить право на эпидейктическую речь - значит поставить себя в определенное отношение к аудитории, оппоненту и предмету» [Волков 2009: 353]. Чтобы добиться этого, оратор, как правило, заранее разделяет все ценности, присущие аудитории, на положительные и отрицательные и продумывает такие тактики воздей-
ствия, которые были бы созвучны с ними. «Ритор стремится построить такое представление аудитории о ней самой, при котором она признает для себя возможным принять те апелляции к реальности, авторитету или к своим собственным целям и ценностям, к которым прибегает ритор, и готова объединиться с ним в общем «мы»» [Волков 2009: 355]. Такой риторический замысел, однородный по своей структуре, как правило, вер-бально выражается в тезе речи — главной мысли текста, в которой почти наверняка можно вычленить несколько ключевых слов риторического произведения. Так как пафос речи является основой риторического замысла, а теза — его вербальным выражением, то мы можем говорить о наличии некой методологической связи между ключевыми словами текста и его пафосом.
Так как предметом эпидейктической речи являются ценности и нормы, мы можем предположить, что ключевые слова подобного текста будут относиться к более абстрактной лексике с широким значением. Ведь «эти ценности и нормы должны оставаться равными себе в прошлом, настоящем и будущем, иными словами, рассматриваться вне времени и вне конкретных обстоятельств, при которых принимаются решения» [Волков 2001:71].
Однако для нас наибольший интерес представляет логос речи — особые языковые средства, которые используются для реализации риторической цели. Его формальное выражение кажется нам наиболее маркированным, ведь каждый ритор использует присущий ему одному языковой репертуар, дающий представление не только о его общем культурном и интеллектуальном уровнях, но и о том, как именно видит он эту проблему, какое место отводит ей. Так, например, использование просторечно-разговорной лексики может подтолкнуть аудиторию к мысли, что произносящий речь несерьезно относится к предмету обсуждения. Тем не менее, словарь оратора не может состоять только из общелитературных слов, ведь тогда нейтральный регистр не позволит раскрыть ту или иную риторическую эмоцию. Поэтому любой ритор привлекает книжную, специальную, научную, философскую лексику, старается не только логично, но и лаконично и последовательно воспользоваться всеми доступными языковыми средствами. Это и является основой логоса ритора. Чем выше логос по стилю, тем авторитетнее выглядит в глазах аудитории ритор, что позволяет объединить адресатов, настроить их на серьезное и вдумчивое восприятие речи. Однако не следует забывать и о том, что основным принципом влиятельной речи является использование целесообразных средств
выражения, приемлемых и убедительных для аудитории. В противном случае может возникнуть комический эффект, который не позволит достичь основной цели речи.
Логос реализуется через тезу и риторическую аргументацию, ведь именно аргументация «представляет собой рациональные процедуры убеждающего обоснования приемлемости пропозиций» [Волков 2009: 219]. Суждение, формирующее пропозицию, может быть как положительным, так и отрицательным. Если целью положительной аргументации является обоснование пропозиции, выраженной в форме утвердительного суждения, то цель отрицательной прямо противоположна [Волков 2009: 221]. При положительной аргументации в пропозиции будут употребляться положительные (добро, красота и т.д.) или нейтральные (искусство, медицина и т.д.) по смыслу слова, некоторые из которых попадут и в список ключевых слов текста. При отрицательной аргументации поиск ключевых слов усложнится, ведь ритор, выбирая нейтральные по значению слова, мог наделить их отрицательной коннотацией, используя для этого неключевые слова текста (например, формирование устойчивой оппозиции медицина-капкан и т.п.). Эпидейктический логос, как правило, выражен с помощью положительной аргументации, что облегчает анализ текста и делает поиск ключевых слов более прозрачным.
Интересна связь ключевых слов и с это-сом речи. «Необходимо, чтобы речь соответствовала ожиданиям аудитории по поводу того, кто, кому, когда, где, как долго, при каких обстоятельствах, с какой целью, что должен сказать. ... Для оценки этоса (уместности) конкретной речи критику следует описать условия произнесения речи в широком и в узком значении этого слова. . В узком смысле слова под условиями произнесения речи мы понимаем место публичного выступления и повод произнесения речи, определяющие жанр. Также к условиям произнесения речи относятся характер аудитории и качества образа ритора. Каждый из этих факторов находит своё отражение в тексте, а также влияет на восприятие речи аудиторией и на последствия риторического акта» [Смолененкова: 102-118]. Перечисленные факторы неизбежно влияют на выбор лексических средств и на формирование множества ключевых слов текста.
Риторический этос диктует ритору и определенный стиль текста, призванный педантично и экономно использовать языковые средства, кратко и ясно выражать основную мысль, а также не пренебрегать логикой повествования в
угоду выразительности и художественности. Если ритор выдерживает диктуемый этосом стиль, то, как правило, ключевые слова текста можно легко обнаружить, ведь они легко соотносимы с композиционными частями текста, а также не отягощены стилистическим и информационным «шумом». Если же ритор пренебрегает обозначенными выше принципами построения текста, то произведение не достигает главной риторической задачи — он никого и ни в чем не может убедить. Как отмечает Ю. Ю. Кабанкова, «создание единого гармоничного образа эффективного этичного ритора является основной предпосылкой приемлемости аргументации данного ритора конкретной аудиторией и влиятельности его речи» [Кабанкова: 33]. В эпидейкгической речи достижение этой гармонии происходит в том числе и за счет однородности и непротиворечивости набора ключевых слов, которые будут направлены на приобщение аудитории к ценностям и нормам оратора.
Таким образом, мы можем говорить о том, что ключевые слова в равной степени связаны с этосом, логосом и пафосом речи. Некоторые ученые, придерживающиеся подобной точки зрения, даже предпринимали попытки соотнести определенные лексико-
семантические классы ключевых слов с вышеперечисленными компонентами, формирующими образ ритора [например, Романен-ко 2003]. На наш взгляд, о возможности подобного соотнесения можно говорить только при учете особенностей жанра, условий произнесения и аудитории, что позволит по-новому взглянуть на механизмы анализа ключевых слов текста. В нашей статье были продемонстрированы некоторые особенности выделения ключевых слов в эпидейктической речи и закономерности, руководствуясь которыми поиск данных элементов текста может быть упрощен. Всё это делает рассматриваемый нами метод ключевых слов ещё более перспективным для исследования именно риторических текстов и подтверждает нашу гипотезу о тесной связи ключевых слов с традиционной риторикой, делая их эффективным инструментом филологического анализа.
Литературоведение
Список литературы
1. Волков А.А. Курс русской риторики. М., Издательство храма св.муч.Татианы, 2001.
2. Волков А.А. Основы риторики. М., 2003.
3. Волков А.А. Теория риторической аргументации. М., 2009.
4. Ворожбитова А.А. «Языковая личность» и «литературная личность» как лингвори-торические категории // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2007. №8. С.22-30.
5. Кабанкова Ю.Ю. Образ современного ритора — основные ценностные ориентиры // Риторика в контексте образования и культуры. Материалы XIX Международной научной конференции. 2015. С.33-37.
6. Колесникова Л.Н. Риторика и риторическая личность // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: гуманитарные и социальные науки. 2013. №2. С.187 -192.
7. Романенко А.П. Образ ритора в советской словесной культуре. М., 2003.
8. Смолененкова В.В. Основы риторической критики. М., 2012.
9. Соломатов С.И. Ключевые слова в журналистском портрете политика и предпринимателя. Екатеринбург, 2005.
10. Шарафутдинова О.И. Речевые средства создания образа ритора (на материале российского политического дискурса конца XX века) // Вестник Челябинского государственного университета. 2008. №16. С.171-176.
Об авторе
Кудрявцева Полина Борисовна - аспирант Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, pbkudryavtseva@gmail.com
