CC BY
51
Заключение. Применение искусственных нейронных сетей позволяет с высокой точностью предсказать динамику нарушения жизнедеятельности больных гематогенным остеомиелитом позвоночника на фоне лечения и может использоваться для моделирования и выбора эффективной тактики лечения больных, прогнозирования результатов медико-социальной экспертизы.
Литература
1. Афонин Д.Н. Передняя компрессия спинного мозга при туберкулезе и гематогенном остеомиелите позвоночника: Авто-реф. дис... докт. мед. наук.- СПб., СПбНИИФ, 2003.- 42 с.
2. Ежов А., Чечеткин В. // Откр. сист.- 1997.- № 4. • С. 34.
3. Каллан Р. Основные концепции нейронных сетей.- М: Вильямс, 2001.- 312 с.
4. Нейронные сети. Statistica Neural Networks/ Пер. с англ.-М.: Горячая линия -Телеком, 2001.- 182 с.
5. Тиходеев С. Хирургическое лечение гематогенного остеомиелита позвоночника: Автореф. дис...д.м.н — Л.:ВМА, 1990.
6. Ульрих Э.В., Мушкин А.Ю. Вертебрология в терминах, цифрах, рисунках.- СПб.: ЭЛБИ-СПб, 2002.- 187 с.
7. FrankelH.L. et al. // Paraplegia.- 1969.- № 7.- P. 179-192.
8. Hurri H. et al. // J. Spinal Disord.- 1998.- № 2.- P. 110-115.
УДК 343.95
КЛИНИКО-ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИЕ И КРОССКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ КРИМИНАЛЬНОЙ АГРЕССИИ В СУДЕБНОПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ
Н.Г. БАТУЕВА, А.Ю. БЕРЕЗАНЦЕВ*4
Проблема агрессивного поведения, в том числе криминальной агрессии является междисциплинарной и находится на стыке биологии, психиатрии и психологии. Причем психологический аспект агрессивного поведения представляется наиболее многогранным, поскольку имеет целый ряд векторов - индивидуально -личностных, социально-психологических, социокультуральных. Агрессивность - это свойство личности, особенность характера, которая выражается в готовности к агрессивному восприятию и соответствующей интерпретации поведения другого лица или лиц в рамках межличностных отношений. Агрессивное поведение человека - это действия, базирующиеся на агрессивности и направленные на причинение физического, морального или иного ущерба людям или другим объектам окружающего мира, сопряженные с насилием против них [3]. При рассмотрении эволюции взглядов исследователей на агрессивное поведение можно выделить три основных научных направления: биологическое, психоаналитическое и социально-поведенческое. Нет необходимости останавливаться на каждом из них, поскольку они широко представлены в литературе. Биологическое направление ведущую роль придаёт эволюционно-инстинктивным и наследственным факторам, психодинамическое рассматривает агрессию как проявление инстинкта смерти, социально-поведенческое как реакцию на фрустрацию и результат социального навыка. Социальноповеденческое направление оказалось наиболее востребованным применительно к задачам клинической психологии и психиатрии. Р.Бэрон, Д.Ричардсон [1] считают, что агрессия возникает в социальных условиях, способствующих насильственному поведению. По их мнению, агрессия - это «любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения».
Особую проблему представляют агрессивные проявления у лиц с психическими расстройствами, поскольку в систему личность-ситуация вмешивается психопатологический фактор, который искажает систему личностной регуляции и может быть причиной совершения правонарушения. Разумеется, наиболее значима роль психопатологического фактора в совершении агрессивных действий у лиц с тяжелыми психическими расстройствами, однако и менее тяжелые психические нарушения (не исключающие вменяемости, если речь идет о криминальной агрессии) так или иначе, отражаются в агрессивном поведении,
хотя при этом сохраняется значительная роль личностных, индивидуально-психологических механизмов регуляции. В последнее время научные исследования всё чаще обращаются к проблемам транскультуральной (кросскультуральной, этнокультуральной) психиатрии и психологии, с целью уточнения роли этно- и со-циокультуральных факторов в регуляции психической деятельности и сохранении психического здоровья человека. В связи с этим, особую актуальность приобретает выявление и изучение социально-психологических и этнокультуральных факторов, способных оказывать влияние на развитие тех или иных негативных явлений, в частности, на формирование агрессивных форм поведения, в том числе на проявления криминальной агрессии. Роль этнокультуральных факторов в формировании криминальной агрессии в настоящее время исследована недостаточно. В то же время они в значительной степени определяют моральноэтическое отношение к возможности совершения агрессивных действий, потенциальную готовность к криминальной агрессии, понятие о её нормативности или ненормативности, принятые в данной культуре формы реагирование на стресс. Другими словами, осмысление проблем ценности жизни и здоровья себя и других людей, тяжести преступления и степени наказания и другие экзистенциальные вопросы решаются людьми в зависимости от их этнокультуральных особенностей, социальноэкономических характеристик, религиозного и идеологического мировоззрения, которые являются важными факторами в формировании противоправного поведения. Как уже указывалось, агрессию лиц с психическими расстройствами определяют не только психопатологические факторы, и в каждом случае необходимо изучение тонких взаимосвязей личности и деятельности, составляющих функциональное, социально-психологическое и биосоциальное единство. Проблема криминальной агрессии, как психически здоровых, так и лиц с психическими расстройствами, остаётся одной из важнейших для общей и судебной психологии и психиатрии, прежде всего в плане задач профилактики. Для обоснования мер предупреждения агрессивного поведения необходимы как анализ психопатологических, психологических, мотивационных сторон поведения субъекта, так и оценка роли макро - и микросоциальных факторов, влияющих на его противоправные действия [2, 3].
Внешние социальные нормы и ограничения (регуляция преимущественно через интеллектуальную
составляющую)
Внутригрупповые (этнокультураль-ные) нормы и ограничения (регуляция преимущественно через волевую составляющую)
Интеллектуальная составляющая (способность осознавать фактический характер своих действий)
Волевая составляющая (способность руководить воими действиями)
*1 Государственный НЦ социальной и судебной психиатрии им.
В.П.Сербского
Рис. Модель влияния социально-психологических факторов на регуляцию правового поведения
Материал и методы. С целью изучения клинических особенностей психических расстройств у лиц, совершивших агрессивные противоправные действия в Республике Бурятия (РБ), а также разработки дифференцированных подходов к их профилактике с учетом клинических факторов и этнокультуральных механизмов регуляции поведения были обследованы 191 подэкс-пертных, совершивших агрессивные правонарушения и проходившие амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу (СПЭ) на базе Республиканского психоневрологического диспансера г. Улан-Удэ в 2004 - 2006 гг. Условиями включения в выборку было наличие у подэкспертных психических расстройств и их постоянное проживание в РБ. Для более полной оценки клинико-психопатологических и этнокультуральных факторов была обследована контрольная группа из 97 человек, совершивших агрессивные противоправные деяния и признанных СПЭ психически здоровыми. В качестве основных методов исследования
применялись: клинико-психопатологический, клинико-
психологический, статистико-математический. В качестве основного инструмента исследования использовалась «карта для клинико-эпидемиологических этнокультуральных исследований». В «карте» представлены основные социодемографические данные
об подэкспертном: пол, возраст, национальность, образование, профессиональный статус, семейное положение. Анамнестические сведения включали в себя информацию о наследственности, перенесенных экзогенных вредностях, случаях противоправного поведения. Подробно собирались сведения о родительской семье подэкспертного, в частности, о характере взаимоотношений в ней и характере полученного воспитания. Отдельно был выделен блок вопросов, направленных на оценку этнокультуральных факторов. В «карте» были представлены криминологические сведения о характере правонарушения и его кратности. Использовались также психологические опросники, направленные на диагностику личностной агрессивности, оценивалась мотивация криминальной агрессии. Блок клинической информации включал в себя диагноз, установленный при проведении СПЭ (по МКБ-10), данные о ведущем психопатологическом синдроме на момент совершения правонарушения. Программа обработки материала включала систематику полученных данных путем их разделения: на первом этапе исследования на лиц с психическими расстройствами и психически здоровых (без учета этнической принадлежности); на втором на две этнические группы - русские и буряты. Каждая из выделенных групп на обоих этапах исследования также подразделялась на подгруппы лиц с тяжелыми психическими расстройствами и с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. В качестве группы сравнения использовались лица, признанные СПЭ психически здоровыми. Полученные данные были сведены в таблицы, позволявшие дать социально-демографическую, этнокультуральную и клиническую характеристики обследованного контингента в целом и по всем выделенным группам в изученном контингенте. Применялись методы стандартной математической обработки на ЭВМ наряду со статистическими методами расчета для получения абсолютных чисел, экстенсивных показателей, статистической достоверности различий сравниваемых величин (р).
В процессе планирования исследования была сформулирована и обоснована рабочая модель влияния социальнопсихологических (включая этнокультуральные) факторов на регуляцию правового поведения, в том числе на проявления криминальной агрессии (рисунок). Как указывает К.Лоренц [4], «общественное поведение людей пронизано культурной ритуали-зацией до такой степени, что именно из-за ее вездесущности это почти не доходит до нашего сознания». Согласно К.Лоренцу, групповые поведенческие стереотипы, формирующиеся в социальных общностях, носят адаптивный характер, способствуют социализации личности и служат фактором профилактики агрессии. Вместе с тем, внешние нормативные требования, (правовые, общие для всех), несмотря на свою обыденность, требуют более осознанного отношения. Как указывает Х.Хекхаузен [7], чтобы стандарты самооценочного характера оказались действенными, на них должно быть направлено внимание субъекта, т. е. должно возникнуть состояние так называемой «объективации самосознания». По Б.Д. Парыгину [6]: «за принадлежностью индивида к той или иной общности или группе общностей стоит определённая программа предписанного извне поведения, которое находит выражение в системе требований, норм, правил и шаблонов деятельности». Очевидно, что часть подобных правил и предписаний связана общими для всех социальными нормами, другая формируется в процессе развития в определенной этнокультурной среде и диктуется нормами поведения, принятыми в определенных общностях (включая этнические), хотя и связанными с широким социальным контекстом, однако обладающими определенной автономией. С.В. Лурье [5], касаясь иерархических составляющих этнокультуральной системы значений, выделяет традиционное сознание (представление о бытии, присущее членам данного этноса), культурные константы (бессознательные комплексы, складывающиеся в процессе адаптации и выполняющие в культуре роль основных регулятивных механизмов), и адаптационно'-деятельностные модели. Последние задают определенный алгоритм действия, но в самой общей форме, не применительно к конкретным обстоятельствам. Таким образом, мотивационные детерминанты определяются с одной стороны внешними социальными влияниями, с другой - внутриличност-
ными установками, формирующимися в процессе онтогенеза в определенной культурной среде и чаще носящими неосознаваемый характер. Эмоции и воля являются важным компонентом управления своим поведением. Эмоциональная сфера тесно связана и с когнитивным компонентом психики, однако очевидная роль аффективного фактора в генезе поведенческих расстройств, при совершении подавляющего большинства агрессивных правонарушений, заставляет рассматривать эти две стороны психической деятельности в тесной взаимосвязи.
Результаты. Подавляющее большинство подэкспертных как психически здоровых (56,7%), так и лиц с психическими расстройствами (66,5%) находились в возрастном диапазоне от 20 до 39 лет. На первом этапе работы были изучены общие характеристики лиц, совершивших агрессивные противоправные деяния и направленных на судебно-психиатрическую экспертизу. В группе лиц с психическими расстройствами (191 чел.) в 32 случаях было принято решение о неспособности лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими во время совершения общественно опасного деяния (ООД). Остальные 159 человек были признаны вменяемыми. Как среди психически здоровых, так и среди лиц с психическими расстройствами преобладали мужчины (соответственно в 76,3% и 88,5% случаев). Среди лиц с психическими расстройствами, признанными вменяемыми (159 чел.), преобладали больные с органическими психическими расстройствами (ОПР) - 76 человек (47,8%), расстройствами личности - 41 человек (21,8%), умственной отсталостью - 22 человека (13,8%), психическими расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ (ПАВ) - 20 человек (12,6%). Среди пациентов с ОПР значительную часть (66,4 %) составили лица с органическими расстройствами личности (Р07.00 по МКБ-10), в 18,4% ОПР квалифицировались как органическое эмоционально лабильное расстройство (Р06.60), и в 10,5% как посткоммоцион-ный синдром (Р07.20). Остальные ОПР диагностировались в единичных случаях. Практически у всех обследованных с ОПР выявлялась неврологическая органическая микросимптоматика, а у 5,0% обнаруживались признаки текущего органического процесса. Клиническая картина и глубина психопатологических расстройств в данной группе отличалась разнообразием. Исходя из синдромальной характеристики выявленных нарушений, наиболее часто на первом плане отмечались различные психопатоподобные состояния (40,8%), проявлявшиеся раздражительностью, гневливостью, брутальностью, конфликтностью. Далее следовали психоорганические расстройства (38,1%), проявлявшиеся некоторым снижением памяти, нарушением осмысления окружающего, иногда недержанием аффекта. Подэкспертные в некоторых случаях были бестолковы, рассеянны, у них выявлялось оскудение всех психических процессов. Аффективные расстройства непсихотического уровня отмечались у 15,8% подэкспертных, в большинстве случаев ведущим был депрессивный радикал. Далее, в единичных наблюдениях отмечались дефицитарные состояния, которые характеризовались врожденной или приобретенной слабостью интеллектуально-мнестических функций вследствие перенесенных экзогенноорганических воздействий (в том числе перинатальных). Встречались также неглубокие резидуально-органические состояния, проявлявшиеся астено-невротической симптоматикой и легкие резидуальные состояния, вследствие перенесенного органического поражения мозга, не сопровождавшиеся заметным снижением интеллектуально-мнестических функций и другими синдромаль-но очерченными психическими нарушениями. Таким образом, клинические проявления психических нарушений в данной группе подэкспертных значительно варьировали - от легких резидуально-органических состояний, до выраженных психоорганических нарушений. Клиническую группу подэкспертных с расстройствами личности составили 41 человек (25,8% от числа лиц с психическими расстройствами, признанных вменяемыми). Более половины из них (31 чел.) составили лица с эмоциональнонеустойчивым расстройством личности (импульсивный и пограничный тип по МКБ-10 - Р60.30-60.31). Также отмечались смешанное, истерическое, диссоциальное расстройства личности (Р61.00, Р60.40, Р60.20). В клинической картине в данной группе на первый план выступали поведенческие нарушения (раздражительность, вспыльчивость, конфликтность, оппозиционность), однако в единичных случаях встречались астено-невротические и субдепрессивные расстройства. У лиц с умственной отсталостью
(F70.00-70.10) выявлялись дефицитарные расстройства в рамках данной нозологии и следовали психопатоподобные нарушения, в единичных случаях встречались церебрастенические расстройства. У пациентов с психическими расстройствами, связанными с употреблением ПАВ преобладал синдром зависимости от алкоголя (F10.11) и в ряде случаев полинаркомания ^19.21). Лицам с синдромом зависимости были свойственны изменения аффективной сферы в виде черт эмоциональной огрубленности по органическому типу, во многих случаях с явлениями моральноэтического снижения и психопатоподобными проявлениями в виде раздражительности, вспыльчивости, возбудимости. У большинства когнитивные изменения представлены конкретностью, обстоятельностью мышления, примитивностью суждений, эгоцентричностью, склонностью к простым формам реагирования.
В группе подэкспертных, признанных невменяемыми определялись следующие нозологические формы психических расстройств: шизофрения (53,1%), ОПР (21,8%), умственная отсталость (18,7%), алкогольные психозы (6,2%). Согласно МКБ-10, большую часть больных шизофренией составили лица с параноидной шизофренией - 12 чел. ^20.00). Остальные диагностические рубрики отмечались в единичных случаях: недифференцированная (атипичная) шизофрения ^20.30), шизотипическое расстройство ^21.00), простая форма шизофрении ^20.60), шизофрения неуточненная ^20.90). При клинико-
психопатологическом обследовании у 6 человек (35,3%) наблюдалась острая психотическая симптоматика во время совершения правонарушения, у остальных, в большинстве случаев, отмечались негативно-личностные изменения различной степени выраженности - от умеренно выраженных изменений в виде эмоционального уплощения, некоторого снижения психической продуктивности, до глубокого эмоционального опустошения с редукцией энергетического потенциала. В отдельных наблюдениях на первый план выступали психопатоподобные расстройства, также на фоне негативно-личностных изменений. Органические психические расстройства были представлены органическими бредовыми расстройствами ^06.20), органическое расстройствами личности ^07.02), в единичных случаях встречались слабоумие вследствие перенесенной черепно-мозговой травмы и раннее органическое расстройство личности ^02.80). Группа больных с умственной отсталостью составили 6 человек. По МКБ-10 основную часть составили лица с умеренной умственной отсталостью с расстройствами поведения и без такового ^71.10). У данных пациентов отмечалось выраженное снижение интеллектуально-мнестических функций с примитивностью, облегченностью и конкретностью суждений, пассивностью, безинициативностью, выраженным огрублением и недифференцированностью эмоциональных проявлений, зачастую с эйфорическим фоном настроения, нарушением критических и прогностических способностей. В единичных случаях диагностировались синдромы зависимости от алкоголя и ряда психоактивных веществ ^10.20, F19.20).
Был проведен сравнительный анализ всех подэкспертных с психическими расстройствами (как с тяжелыми нарушениями, так и не исключающими вменяемости) и психически здоровых. Доля лиц без определенного места жительства среди пациентов с психическими расстройствами составила 8,4%, среди здоровых -4,1%. При анализе наследственных факторов обращает на себя внимание большой процент отягощенности алкоголизацией (24%) в обеих подгруппах. При изучении условий воспитания установлено, что у большинства подэкспертных с психическими расстройствами чаще встречались варианты патологического воспитания. Среди типов патологического воспитания преобладала гипоопека в 24,7%, в отличие от группы психически здоровых подэкспертных (14,4%, р<0,05). В неполных семьях воспитывались 30,9% лиц с психическими расстройствами (среди здоровых - 25,8%), в 6,3% воспитывались вне семьи (соответственно 1% у здоровых, р<0,05). В группе психически здоровых доля лиц состоящих в официальном браке составила 29,9%, что значительно превышает таковую в группе с психическими расстройствами (18,3%, р<0,05). Высокая доля неграмотных встречалась среди лиц с психическими расстройствами (19,4%), в отличие от здоровых (4,1%), (р<0,001). Необходимо отметить, что по структуре и характеру агрессивных противоправных действий в группах достоверных отличий не отмечалось. Так, доля убийств из агрессивных правонарушений, совершенных лицами с психическими расстройствами составила 61,9%; тяжких телесных повреждений - 25,8%; насильственных сексуальных действий -
7,2%; грабежей и разбоев, сопряженных с насилием - 2,1% (у психически здоровых соответственно - 52,6%; 20,8%; 4,2%; 6,8%). В то же время, в группе психически здоровых достоверно чаще встречались первичные правонарушения (59,8%), тогда как у лиц с психическими расстройствами повторные (р<0,05). Жертвами агрессивных противоправных деяний у психически здоровых достоверно чаще становились супруги (р<0,01), а улиц с психическими расстройствами - знакомые (соседи, коллеги по работе и т.д. - (р<0,05). Анализ уровня личностной агрессивности, проведенный с помощью проективных психологических методик не выявил достоверных различий между психически здоровыми и лицами с психическими расстройствами. При сравнительном анализе мотивации противоправных действий (сравнение проводилось между лицами с психическими расстройствами, признанными вменяемыми - 159 человек и психически здоровыми, так как в отношении пациентов с тяжелыми психическими расстройствами говорить о мотивации не вполне корректно, а правильнее оценивать «механизмы» общественно опасных действий) были выявлены некоторые различия. Так, у испытуемых с психическими расстройствами достоверно чаще встречалась агрессия в групповой динамике (р < 0,001) и агрессия при неверной оценке ситуации (р < 0,05), тогда как у психически здоровых агрессия в структуре эмоционального возбуждения (р = 0,01). Сравнительное изучение лиц с психическими расстройствами и здоровых, выявило, что у лиц с психическими нарушениями был достоверно ниже уровень образования, хуже показатели социальной адаптации - трудовой занятости, семейнобрачных отношений, чаще, чем у психически здоровых отмечалось социальное сиротство в детстве, либо они воспитывались в атмосфере безразличия и формализма. Лица с психическими расстройствами были больше подвержены асоциальному влиянию и окружению, чаще совершали правонарушения в группе.
На втором этапе работы были изучены этнокультуральные особенности лиц с психическими расстройствами, совершивших агрессивные противоправные деяния. Исходя из сформулированной рабочей концепции и определения роли этнокультуральных факторов в регуляции правового поведения, все подэкспертные были разделены на две группы с учетом этнической принадлежности. Среди обследованного контингента русские составили 184 человека (около 65%), из них лица с психическими расстройствами - 124 (108 вменяемых и 16 невменяемых); буряты составили 104 человека (35%), из них лица с психическими расстройствами - 67 (51 вменяемый и 16 невменяемых). Из всех лиц с психическими нарушениями около 83% были признаны вменяемыми (из них 68% составляли славяне и 32% - буряты). Далее проводился последовательный сравнительный анализ выделенных этнических групп. Сначала анализировались социальнопсихологические параметры (включая этнокультуральные) в выделенных этнических субпопуляциях независимо от наличия или отсутствия психической патологии, исходя из сформулированного положения об универсальном характере этнокультураль-ных механизмов регуляции. Далее проводился сравнительный анализ подэкспертных в этнических подгруппах с диагностированной психической патологией с целью уточнения роли психопатологических факторов в формировании агрессивного противоправного поведения в системе «синдром - личность - ситуация». Подавляющее большинство обследованных лиц независимо от этнической принадлежности находились в возрасте 20-39 лет (61,8%). Подавляющее большинство среди обследованных составили мужчины (88,5%). Соотношение мужчин и женщин среди этнических групп практически не различается, 7,8:1 у русских и 7,4:1 у бурят. Следует отметить, существенную разницу в образовательном статусе в этнических подгруппах. Так, отсутствие образования достоверно чаще отмечалось в русской субпопуляции по сравнении с бурятской (19,6% и 4,8% соответственно, р <
0,001). Не работающие составили более половины всех случаев в обеих подгруппах. Достоверно чаще буряты воспитывались в полных семьях по сравнению со славянами (75% и 59,2% соответственно, р < 0,01). Свою семью имели 32,7% бурят и только 16,3% славян (р < 0,01). При этом в русской субпопуляции достоверно чаще были лица, состоящие в гражданском браке (27,7% и 12,5% у бурят соответственно, р < 0,01). Это отражает исторически сложившуюся культуральную ненормативность совместного проживания вне брака, а также разводов в семьях бурят. На момент правонарушения 72,6% из всех обследованных лиц находились в состоянии алкогольного опьянения (без достоверных
статистических различий в этнических подгруппах). Правонарушения были совершены впервые примерно в половине наблюдений в обеих этнических группах (42,9% у русских и 53,8% у бурят). Почти идентична структура правонарушений в обеих этнических группах. Убийства составили 55,7% в славянской и 55,8% в бурятской подгруппах. Отсутствовали достоверные различия и в характере других правонарушений, а также в направленности криминальной агрессии. Необходимо отметить, что уровень личностной агрессивности, оценивавшийся с помощью психологических тестов также показал отсутствие достоверных различий в двух этнических субпопуляциях.
При анализе этнокультуральных характеристик оценивалось отношение подэкспертных к своему родному языку, религии, характер воспитания, семейных взаимоотношений и приоритетных ценностей. Лишь в 48,1% буряты знают и считают родным язык своего народа, что подтверждают данные этнографов. Самоидентификация с религиозными конфессиями отмечалась у 66,3% русских и 85,6% бурят (p<0,01).Предпочтение у славян в вероисповедании отводилось православной церкви, у бурят -буддизму. Доля подэкспертных, соблюдающих все религиозные каноны, у бурят оказалась выше в 2,7 раза (р < 0,01). Это свидетельствует о большей ортодоксальности и традиционности бурятских народов и перекликается с данными этнопсихологических исследований, указывающих на такие особенности характера, присущие бурятской этнической группе, как сдержанность, покорность, спокойствие, что, несомненно, связано с буддистской традицией. Некоторые различия выявлены у поэкспертных сравниваемых национальностей в зависимости от возрастной иерархии (отношения к родителям и старшим) в семье. В русской субпопуляции относительно выше удельный вес уважительного, но не подчиненного отношения к старшим (соответственно 64,1% и 31,7%, р<0,0001). У бурят, напротив преобладает количество семей с уважительно подчиненным отношением к родителям и старшим (65,4% против 20,7% у русских, p<0,0001). Данные показатели подтверждают традиционный уклад воспитания в бурятских семьях, беспрекословное подчинение и уважение старейшинам рода, почтение людям старшего возраста. Взаимоотношения в собственных семьях подэкспертных в более чем 40% характеризовались доброжелательными, более 30% - конфликтными с отдельными членами семьи в обеих этнических группах. Также следует отметить, что в славянской группе относительно выше был показатель формальных отношений в семье (19,6% против 3,8% у бурят, p<0,001). Особое внимание было уделено воспитанию подэкспертных в их родительских семьях. Именно в воспитании наиболее четко прослеживаются национальные традиции и стереотипы. Выявлено, что в родительских семьях бурят основной стратегией воспитания детей было беспрекословное подчинение старшим (51% против 16,4% в славянской подгруппе, p<0,0001). В русских семьях чаще отмечался формализм в воспитании (29,5% против 6,7%, p<0,0001). Изучение ценностных установок личности выявил основную приоритетную ценность обеих этнических групп, чем явилась семья и брак (51,9% у бурят и 37,5% у русских, p<0,05). В то же время в славянской подгруппе к приоритетным ценностям в большей степени относилось материальное благополучие (36,4% против 10,6%, p<0,0001), а у бурят далее преобладали ценности связанные с образованием и профессией (25% и 7,1% соответственно, р<0,0001). Также надо отметить повышенную мистическую настроенность бурят (54% и 28,2% соответственно, p<0,0001), а также достоверное предпочтение, отдаваемое бурятами религиозным методам лечения, что еще раз подтверждает более высокий процент религиозности среди данной субпопуляции.
При сравнительном анализе этнических подгрупп с диагностированными психическими расстройствами (124 подэксперт-ных русской национальности и 67 бурят), следует отметить значительное число больных с органическими психическими расстройствами (более 40% в обеих этнических группах). Далее следуют расстройства личности (23,4% у русских и 16,4% у бурят), умственная отсталость (16,9% у русских и 11,9% у бурят), психические расстройства, связанные с применением ПАВ (12,1% у русских и 6,0% у бурят), преимущественно, страдающие синдромом зависимости от алкоголя. Все эти нозологии были представлены в этнических подгруппах без статистически значимых различий. В то же время, больные шизофренией достоверно преобладали в бурятской подгруппе (16,4% и 4,8% соответственно, р < 0,01). Вместе с тем, по ведущему психопатологическому
синдрому на период совершения правонарушения выявились существенные различия в двух этнических подгруппах. Так психопатические и психопатоподобные синдромы достоверно преобладали в славянской субпопуляции (33,9% и 16,4% соответственно, р < 0,01). В бурятской же этнической группе достоверно чаще встречались больные с психоорганическим синдромом (26,9% против 14,5%; р < 0,05), и галлюцинаторно-бредовыми расстройствами (10,4% и 1,6% соответственно, р < 0,01). В целом можно было констатировать более тяжелый регистр психопатологических расстройств в бурятской субпопуляции. Таким образом, структура психопатологических расстройств у лиц, совершивших агрессивные противоправные действия, оказалась различной в двух этнических субпопуляциях при идентичном уровне личностной агрессивности, а также характере и направленности криминальной агрессии. Исходя из предположения, подтверждаемого многочисленными эпидемиологическими исследованиями о приблизительно одинаковой структуре основных психиатрических нозологий в различных этносах, а также, опираясь на сформулированную выше рабочую концепцию, данные различия можно интерпретировать в контексте влияния ведущего этно-культурального механизма регуляции.
Есть два уровня регуляции, выполняющих сдерживающие функции в плане проявлений агрессии - поведенческие нормы и стереотипы внутри социальных общностей и групп, носящие неосознаваемый характер и нормативные стандарты, не связанные с общинной идентификацией и требующие, даже в критической жизненной ситуации «объективизации самосознания». У бурят регуляция поведения связана с внутриобщинными нормами и стереотипами и больше опосредуется через волевое звено регуляции (способности руководить своими действиями), а социальная декомпенсация в виде совершения агрессивного противоправного деяния происходит при ослаблении интеллектуального звена регуляции (способности осознавать фактический характер своих действий), как менее «защищенного» ведущим этнокульту-ральным механизмом регуляции при психоорганических и бредовых расстройствах. У славян ведущий механизм регуляции более характерен для индустриального общества и связан с внешними (правовыми, общими для всех) нормами и ограничениями, опосредованный через интеллектуальное звено регуляции, а социальная декомпенсация в виде агрессивного противоправного деяния происходит при ослаблении волевого звена регуляции, как менее «защищенного» ведущим этнокультуральным механизмом (при психопатоподобных расстройствах).
Заключение. Клинический анализ выявил нозологические группы психических расстройств в контингенте подэкспертных. Среди лиц, с психическими расстройствамине исключающими вменяемости, преобладали лица с органическими психическими расстройствами, расстройствами личности, умственной отсталостью. Среди больных с тяжелыми психическими расстройствами преобладали лица с шизофренией, органическими психическими расстройствами, умственной отсталостью. Исходя из синдро-мальной структуры расстройств, в группе подэкспертных с психическими нарушениями, не исключающими вменяемости; наиболее часто отмечались психопатические и психопатоподобные синдромы (28,8%), симптомокомплексы, характерные для органических психических расстройств (в широком диапазоне - от легких церебрастенических проявлений до умеренно выраженных психоорганических нарушений - 26,0%), невротические и неврозоподобные синдромы в рамках резидуально-органических состояний и последствий злоупотребления психоактивными веществами. Изучение лиц с психическими расстройствами и здоровых вне зависимости от этнического фактора выявило, что у больных был достоверно ниже уровень образования, хуже показатели социальной адаптации - трудовой занятости, семейнобрачных отношений, чаще было социальное сиротство в детстве, либо они воспитывались в атмосфере безразличия и формализма, были больше подвержены асоциальному влиянию и окружению. Больные чаще совершали правонарушения в группе.
Среди лиц, совершивших агрессивные противоправные действия в бурятской субпопуляции, достоверно чаще встречались больные шизофренией по сравнению со славянами. Исходя из синдромальной характеристики выявленных психопатологических нарушений, в бурятской субпопуляции достоверно чаще отмечались бредовые и психоорганические синдромы, а в славянской - психопатические и психопатоподобные. В бурятской субпопуляции отмечался более тяжелый регистр психопатологи-
ческих расстройств при идентичной структуре правонарушений и уровне личностной агрессивности (у здоровых и у лиц с психическими расстройствами) в обеих подгруппах, что позволяет говорить о ведущей роли клинических и этнокультуральных (этнопсихологических) факторов в формировании агрессивных форм противоправного поведения. Сравнительное изучение этнических субпопуляций, среди подэкспертных, совершивших агрессивные правонарушения в аспекте их социальной адаптации (кратность ООД, образовательный уровень, семейная адаптация) позволило констатировать их худшие показатели в славянской субпопуляции, что свидетельствует (с учетом регистра психопатологических расстройств в этих группах) о существенной роли традиционного жизненного уклада, этнопсихологических и этнокульту-ральных механизмов в профилактике ООД. Анализ этнокульту-ральных и этнопсихологических особенностей в этих этнических группах выявил различия воспитательных стилей в родительских семьях лиц, совершивших агрессивные правонарушения. В бурятской субпопуляции сохранился традиционный стиль воспитания, основанный на ограничениях и послушании старшим.
Представленность двух основных механизмов этнокульту-ральной личностной регуляции - механизма, связанного с внешними макросоциальными факторами и опосредованного через когнитивное звено регуляции (способность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий) и механизма, связанного с микросоциальными факторами, опосредованного через аффективно-волевое звено регуляции (способность руководить своими действиями) оказалась различной в двух этнических субпопуляциях. В славянской субпопуляции преобладал этнокультуральный механизм, связанный чаще с когнитивным звеном регуляции, в бурятской субпопуляции - с аффективно-волевым звеном регуляции. Этнокультуральные механизмы регуляции носят адаптивный характер и имеют значение для профилактики агрессивных противоправных действий. Социальная декомпенсация в виде совершения агрессивных противоправных действий в славянской субпопуляции происходила при ослаблении из-за психического расстройства в основном эмоционально-волевого звена регуляции - способности руководить своими действиями (при психопатических и психопатоподобных синдромах). Социальная декомпенсация в бурятской субпопуляции происходила при ослаблении из-за психического расстройства чаще когнитивного звена регуляции - способности осознавать характер и общественную опасность своих действий (при психоорганических и бредовых синдромах). В бурятской субпопуляции важное значение имеет обращение за психиатрической помощью и терапия. В славянской субпопуляции поведенческая терапия, реконструктивно-личностная коррекция с акцентом на формирование традиционных ценностей, работа с семьями пациентов будет носить профилактический характер.
Литература
1. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия.- СПб.: Питер, 1999.352 с.
2. Дмитриева Т.Б., Положий Б.С. Этнокультуральная психиатрия.- М., 2003.- 448 с.
3. Дмитриева Т.Б., Шостакович Б.В. Агрессия и психическое здоровье.- СПб.: Юридический центр Пресс, 2002- 464 с.
4. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло) / Пер. с нем..-М.: Амфора, 2001.- 349 с.
5. Лурье С.В. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы.- М.: Академический проект, Деловая книга, 2005.- 624 с.
6. Парыгин Б. Социальная психология.- СПб, 1999.- 591 с.
7. ХекхаузенХ. Мотивация и деятельность.- М., 1986.- Т.1.-
С. 365-405.
CLINICO-PSYCHOPATHOLOGICAL AND CROSSCULTURAL ASPECTS OF CRIMINAL AGGRESSION IN FORENSIC-PSYCHIATRIC PRACTICE
N.G. BATUEVA, A.YU. BEREZANTSEV
Summary.
The correlation with peculiarities of psychopathologic disorder which influence social adaptation of persons of persons with psychic disorders is ascertained.
Key words: psychopathologic disorder, aggressive actions
УДК 612.57
ИЗМЕНЕНИЕ КОНЦЕНТРАЦИИ КОРТИКОСТЕРОНА, ИНСУЛИНА И ИНДЕКСА ГОРМОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ В КРОВИ И ЛИМФЕ КРЫС В ОСТРОМ ПЕРИОДЕ ПОСЛЕ ОБЩЕЙ УПРАВЛЯЕМОЙ ГИПЕРТЕРМИИ
А.А. ИГНАТОВ, А.В. ИГНАТОВА, Ю.В. ПАХОМОВА, М.Г. ПУСТОВЕ-ТОВА, А.Г. САМОХИН, А.В. САМСОНОВ*
В ответ на действие экстремальных факторов различной этиологии отмечается комплекс гормональных и метаболических изменений, характерных для общего адаптационного синдрома, при этом изменения метаболизма опосредованы первичными нейроэндокринными реакциями [6]. При этом выраженность метаболического ответа пропорциональна тканевой травме [1].
Нейроэндокринная система ведет регуляцию, координацию и интеграцию всех морфо-функциональных систем организма и ответственна за сохранение гомеостаза, адаптации и реактивности организма [12]. В условиях общей управляемой гипертермии (ОУГ) основные метаболические системы функционируют на качественно новом уровне адаптации, идущем с большей затратой энергии и, соответственно, с большей ценой адаптации [2, 9], под которой понимается более высокие затраты, в т. ч. и структурные, на сам процесс адаптации [7, 10, 14]. Под действием высокой температуры формируется временная патофизиологическая динамическая система, стремящаяся к снижению возросшей энтропии, при этом возврат к исходным характеристикам по законам термодинамики невозможен [11].
Цель работы — изучение уровня кортикостерона и инсулина в крови и лимфе крыс в остром периоде после общей управляемой гипертермии и изменений параметров оси «кортикосте-рон - инсулин» с помощью интегрального показателя индекса гормональной адаптации (ИГА) в остром периоде после ОУГ.
Материал и методы. Исследования проведены на крысах-самцах линии Wistar (возраст 2,5 мес.) массой 258±14,06 г. С целью изучения особенностей системных метаболических реакций в различные сроки после ОУГ экспериментальные животные были разделены на 4 группы в зависимости от сроков с момента перегревания: 1 группа - контроль (п=41); 2 группа - 5 часов с момента перегревания (п=50); 3 группа - 1-е сутки с момента перегревания (п=37); 4 группа - 3 сутки с момента перегревания (п=41). Разогревание животных велосьпо «Способу экспериментального моделирования общей гипертермии у мелких лабораторных животных» (патент РФ № 2165105) в водной среде при температуре теплоносителя 45°С, до достижения ректальной температуры 43,5°С (стадия теплового удара). Для оценки нарушения баланса между ката- и анаболическими процессами в организме при стрессовых воздействиях исследовали ИГА, который отражает соотношение концентраций кортикостерона и инсулина в плазме крови и лимфе [15]. Уровни кортикостерона и инсулина определяли методом радиоиммунного анализа с помощью наборов «Immunotech» на установке «Гамма-12». Размерность для кортикостерона - в мкг%, инсулина - в мкЕд/мл. Для вычисления ИГА в плазме крови и лимфе применялась формула: Ига Концентрация кортикостерона Концентрация инсулина
ИГА выражены в усл. ед. Уровень ИГА в плазме крови и лимфе у контрольной группы животных принимался за 100%, что соответствовало 30,32±3,07 и 38,99±3,99 усл. ед.
Результаты. На протяжении острого периода после ОУГ уровень кортикостерона в плазме крови крыс значительно превышал контрольные значения показателя: достоверный рост уровня гормона в 4 раза отмечен сразу после окончания перегревания (р<0,001). Уровень кортикостерона в плазме крови в остром периоде после ОУГ оставался стабильно высоким и достоверно превышал исходные значения (р<0,001) у 3-й группы животных на 320,77% и 4-й группы животных на 236,98%, что можно объяснить с позиции возникающего при действии экстремальных температур эмоционально-болевого стресса, для которого характерно развитие гиперкортицизма (рис.1).
* ГОУ ВПО Новосибирский госмедуниверситет Росздрава, кафедра патофизиологии с курсом клинической патофизиологии
