CC BY
86
Огляд л!тератури
УДК 616.12-008.64-036.12:577.156.41
НАГОРНАЯ Н.В., ПШЕНИЧНАЯ Е.В., БОРДЮГОВА Е.В.
Донецкий национальный медицинский университет им. М. Горького
КЛИНИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПОКАЗАТЕЛЯ МОЗГОВОГО НАТРИЙУРЕТИЧЕСКОГО ПЕПТИДА У ПАЦИЕНТОВ С ХРОНИЧЕСКОЙ СЕРДЕЧНОЙ НЕДОСТАТОЧНОСТЬЮ
Резюме. В обзоре литературы представлены данные о диагностическом значении натрийуретических пептидов у пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Представлен анализ проведенных исследований одного из них — мозгового натрийуретического пептида и его роли в скрининге больных с бессимптомной дисфункцией левого желудочка сердца, дифференциальной диагностике отечного синдрома, определении показаний к терапии ХСН и мониторинге ее эффективности, определении долгосрочного прогноза у больных с ХСН. Особое внимание уделено высокой прогностической ценности определения пептидов на ранней стадии хронической сердечной недостаточности. Представлены собственные данные. Ключевые слова: натрийуретические пептиды, хроническая сердечная недостаточность.
На протяжении последних десятилетий сердечная недостаточность (СН) во многих экономически развитых странах мира превратилась в наиболее значимую и быстро растущую не только медицинскую, но и важную социальную проблему, поскольку ведет к ранней инвалидизации больных, снижению качества и продолжительности жизни [1—3].
Хроническая сердечная недостаточность (ХСН) — синдром, вызванный нарушениями нейрогуморальной регуляции деятельности органов кровообращения, сопровождающийся снижением систолической и/или диастолической функции миокарда и проявляющийся застойными явлениями в большом и малом кругах кровообращения [4]. ХСН является наиболее частым и серьезным осложнением сердечно-сосудистых заболеваний [5—7]. Структурная перестройка и дилатация отделов сердца, уменьшение растяжимости миоцитов и подвижности стенок левого желудочка (ЛЖ), задержка натрия, воды, системная вазоконстрикция и сосудистое ремоделирование, повышающее постнагрузку на ЛЖ, нейрогуморальная активация — звенья одной цепи, представляющей известный замкнутый круг патогенеза ХСН. Несмотря на внедрение новых методов лечения, смертность больных с ХСН в течение года остается высокой: при I функциональном классе (ФК) она составляет 10 %, при II ФК — около 20 %, при III ФК — около 40 % и при IV ФК достигает 66 % [1, 2, 4, 5]. Течение ХСН имеет волнообразный характер со сменой относительно благополучных периодов с характерной стабильностью симптомов или их мед-
ленным прогрессированием на стремительно развивающуюся острую декомпенсацию клинического состояния пациентов, приводящую в итоге к их неотложной госпитализации [5, 7].
Изучение проблемы сердечной недостаточности на ранних этапах ее развития вызывает особый интерес клиницистов. Это обусловлено трудностями диагностики СН, связанными с неспецифичностью или отсутствием жалоб, клинической симптоматики, характерных признаков нарушения кровообращения. Вместе с тем диагностика СН на ранних стадиях важна для своевременного назначения адекватной терапии с целью улучшения гемодинамики и предотвращения дальнейшего ее прогрессирования.
Указанные обстоятельства определили необходимость поиска критериев ранней первичной диагностики СН, а также оценки ближайшего и отдаленного прогноза течения заболевания.
Нейрогуморальные маркеры ХСН (ренин, альдосте-рон, норадреналин, эндотелин-1, цитокины) имеют определенное прогностическое значение при ХСН. Однако большие межиндивидуальные различия, неуточненный диапазон их значений для каждой из стадий ХСН, значимая суточная вариабельность, нестабильность в крови после забора, требующая специальной обработки полученных образцов, сложность методик их определения делают названные нейрогуморальные маркеры малоподходящими для рутинного использования в клинике.
Вместе с тем достаточно часто исследователи сталкиваются с затруднениями, основанными на извест-
115
ных ограничениях в интерпретации данных неинва-зивных тестов, полученных после измерений объемов полостей сердца, фракции выброса левого желудочка, характеристик трансмитрального и транстрику-спидального кровотоков. А ведь именно от них и зависит в первую очередь точность диагностики СН при отсутствии типичной клинической картины у пациента.
Благодаря новым технологиям в последние годы в качестве маркера ранней (доклинической) стадии ХСН появилось семейство натрийуретических пептидов (NUP), куда относят группу гормонов, имеющих сходную молекулярную структуру и являющихся естественными антагонистами ренин-ангиотензиновой, симпатико-адреналовой систем, альдостерона и вазо-прессина [8, 9].
История исследования NUP началась с середины 50-х годов, когда в кардиомиоцитах были обнаружены гранулы, аналогичные гранулам эндокринных желез. В те же годы было отмечено увеличение диуреза при баллонной дилатации левого предсердия у собак [10]. В 1981 г. de Bold и соавт. [11] показали, что внутривенное введение экстракта из ткани предсердий крысам вызывает увеличение экскреции натрия и воды. В 1984 г. Flynn была идентифицирована структура первого представителя семейства NUP — предсердного натрийуретического пептида (atrial natriuretic peptide, ANP) [9].
В последующем удалось расшифровать структуру гена, кодирующего ANP, и пути его синтеза. ANP является продуктом внутриклеточного ферментативного расщепления пептида-предшественника (126 аминокислот) на С-концевой фрагмент ANP (собственно ANP — 99—126) и биологически неактивный N-концевой ANP (N-ANP или N-проANP) [12, 13].
В 1988 г. Sudoh из Matsuuo's research group выделил из мозга свиньи NUP, схожий с ANP, который был назван BNP [7]. BNP (1—32) — гормонально активный продукт деградации проBNP. Другим остатком является неактивный N-концевой пептид (N-BNP или N-проВОТ — 33-108) [15].
Пептиды предсердий называют также пептидами А-типа, а мозговые (brain natriuretic peptides, ВNP) — пептидами В-типа.
Источником ANP являются предсердия (в гораздо меньшей степени — желудочки сердца), BNP — в основном желудочки сердца. В мозге, сосудах, почках, надпочечниках и легких выделены рецепторы натрий-уретических пептидов — А, B и С [16].
Натрийуретические пептиды — физиологические антагонисты ангиотензина II в отношении стимуляции секреции альдостерона, усиления реабсорбции натрия и повышения сосудистого тонуса. Повышение плазменной активности ренина и концентрации альдостерона вызывает ремоделирование левого желудочка, накопление фиброзной ткани в миокарде под влиянием ангиотензина II и развитие систолической и диастолической дисфункций, которые служат ведущей причиной сердечной недостаточности почти у половины пациентов. Высокий уровень этих гормонов значи-
тельно связан с повышенной смертностью и заболеваемостью [17, 18]. Кроме этого, ANP и BNP усиливают проницаемость вен, вызывая перемещение жидкой части плазмы во внесосудистое пространство (снижение преднагрузки), и уменьшают тонус симпатической нервной системы (влияние на постнагрузку).
Основным стимулом к повышенной секреции BNP и ANP является объемная перегрузка предсердий [19]. Основным триггером для BNP является повышение напряжения миокарда. Напряжение, развиваемое левым желудочком, определяется нагрузкой на миокард. По закону Лапласа миокардиальный стресс прямо пропорционален внутриполостному давлению и радиусу ЛЖ и обратно пропорционален толщине стенки миокарда. Это важно для понимания патофизиологических причин повышения BNP, основным пусковым механизмом повышенного выделения которого является увеличенное конечно-диастолическое давление (КДД) [20, 21]. При бессимптомной сердечной недостаточности, когда КДД в ЛЖ еще не увеличено, повышенная работа миокарда обусловлена дилатацией полостей сердца. Источником NUP В-типа может являться зона жизнеспособного миокарда [22].
В середине 80-х гг. впервые было показано увеличение концентрации ANP при СН [23, 24]. В 1993 г. обнаружено увеличение BNP и ANP уже на стадии бессимптомной дисфункции ЛЖ [25, 26]. При этом, согласно большинству исследований, посвященных использованию NUP для диагностических или прогностических целей, BNP оказался более значимым. Это связано с тем, что В-тип секретируется в желудочках сердца, непосредственно отражая нагрузку на миокард, в то время как А-тип оказывается непрямым маркером. Имеются данные, указывающие на то, что пептиды В-типа более точно отражают миокардиаль-ное напряжение в стенке ЛЖ [27]. При мерцательной аритмии содержание в плазме пептидов А-типа со временем снижается, что отражает уменьшение секреторной активности предсердий [28]. Кроме того, ANP менее стабилен в плазме по сравнению с BNP [29].
В 1998 г. T. McDonagh и соавт. [30] в крупном исследовании (n = 1653) показали, что для выявления дисфункции левого желудочка по критерию уровня BNP 17,9 нг/мл и выше в подгруппе пациентов старше 55 лет с ИБС чувствительность составила 92 %, специфичность — 72 %, отрицательное предсказательное значение — 98,5 %. A. Maisel и соавт. [31] установили более высокое значение границы BNP для диагностики ХСН — 38,5 нг/мл.
В исследовании Hillingdon Heart Failure Study (1997), проведенном среди 122 жителей западного Лондона, M. Cowie и соавт. [32] оценивали содержание NUP у пациентов, направленных в клинику с предположительным диагнозом ХСН. После тщательного сопоставления клинических данных и показателей NUP диагноз ХСН мог быть исключен в 98 % случаев при уровне ANP выше 18,1 нмоль/л (62,6 нг/мл), а BNP — выше 22,2 нмоль/л (76,8 нг/мл) При этом специфичность теста, реализованного исключительно в амбулаторной практике, составляла 84 %.
По данным T. Tsutamoto с соавт. [33], мультивари-антный анализ показал, что при увеличении плазменного пула BNP свыше 73 пг/мл (21,2 пмоль/л) на каждые 10 пг/мл (2,9 пмоль/л) риск кардиоваскулярной смерти повышается на 3 %. При этом у больных с ХСН увеличение плазменной концентрации этого пептида свыше 106 пг/мл ассоциируется с 80% летальностью в течение ближайших двух лет.
В рамках международного исследования MONICA проводилось определение BNP у 1678 пациентов, стратифицированных по полу и возрасту. Достоверное повышение уровня BNP наблюдалось у пациентов с диастолической дисфункцией ЛЖ (20,3 ± 4,7 нг/мл в сравнении с контрольной группой 9,6 ± 0,5 нг/мл), гипертрофией ЛЖ (37,3 ± 49,1 нг/мл) и систолической дисфункцией ЛЖ (76,2 ± 23,2 нг/мл). Результаты проведенного многофакторного анализа ряда клинических показателей у пациентов с ХСН позволили выявить зависимость уровня BNP от возраста, размера левого предсердия, ФВ и степени дисфункции ЛЖ [34].
Van Cheng с соавт. изучали динамику BNP у 72 пациентов, поступивших в стационар по поводу декомпенсации ХСН [35]. В ходе лечения уровень BNP возрастал (в среднем на 233 пг/мл) у умерших больных (n = 9), тогда как у ответивших на терапию отмечалось снижение BNP (в среднем на 215 пг/мл). Динамика BNP соответствовала изменениям ФК ХСН. В то же время уровень BNP перед выпиской менее 430 пг/мл обладал 96% отрицательным предсказательным значением для повторной госпитализации или смерти в течение 30 дней. Для значений BNP 800, 950 и 1220 пг/мл отрицательное предсказательное значение составило 94, 92 и 90 % соответственно.
По данным G. Dao, P. Krishnaswamy, R. Kazanegra et al., обследовавших 250 пациентов с острой декомпенсацией СН, позитивная предсказующая ценность элевации ВNP более 23 пмоль/л (80 пг/мл) колебалась между 92 и 98 % [36]. M. Galvani с соавт. [37] в результате исследования, проведенного в 2004 г., выявили феномен монофазного увеличения плазменного содержания этого пептида у пациентов с острым коронарным синдромом, в том числе и в остром периоде инфаркта миокарда, При этом абсолютная величина BNP тесно ассоциировалась с величиной участка инфарцирования. Содержание BNP в крови этих пациентов увеличивалось пропорционально тяжести дисфункции ЛЖ, величине легочного капиллярного давления и в целом отражало суммарную величину индивидуального кардиоваскулярного риска.
Убедительные доказательства прогностической роли BNP отмечены при анализе результатов исследования Val-HeFT (Валсартан при сердечной недостаточности) [38]. Среди 4300 пациентов смертность была наивысшей в группе с BNP более 238 пг/мл (32,4 %) по сравнению с теми, у кого значение BNP было ниже 41 пг/мл (9,7 %). Однако наиболее важные данные получены при повторном определении NUP через 4 месяца. Среди пациентов с повышением BNP более 30 % от исходного уровня смертность составила 19,1 %, а при снижении BNP более чем на 45 % смертность была
13,6 %. Это первое крупномасштабное исследование, в котором указывается на необходимость динамического контроля NUP. Как отмечают Bozkurt и Mann, эти данные «...являются научной базой... для использования биомаркеров в оптимизации лечения сердечной недостаточности в будущем» [39].
По образному выражению J.C.F. Cleland [40], контроль за BNP плазмы у больных с ХСН в рутинной клинической практике может сыграть ту же роль, что и измерение количества лейкоцитов у пациентов с пневмонией. По данным R.W. Troughton et al. [41], анализ концентрации BNP позволяет провести экспресс-оценку адекватности терапии и обосновать потребность в возможной сердечной трансплантации.
Необходимо отметить, что NUP В-типа очень удобны для практики. Анализ крови может быть взят в любое время суток, что делает ненужным стандартную утреннюю методику забора крови натощак. N-proBNP стабилен в плазме в течение 2 суток при комнатной температуре и до 3 суток при температуре 2—8 °С, что позволяет направить пробу на исследование этого показателя даже на следующий день [29, 42].
Клиническое направление в изучении BNP получило развитие при создании экспресс-метода определения BNP — «Point of Care» [43]. Использование этого метода дало возможность начать изучение роли на-трийуретических пептидов в диагностике неотложных состояний. Первая работа с применением быстрого теста BNP в условиях многопрофильного стационара показала, что в приемном отделении пропускается 15 % случаев декомпенсации СН, а у 11 % пациентов с ХСН выявляется иная причина клинической симптоматики. Использование «прикроватного» теста позволило правильно установить или исключить СН в 96 % случаев неправильно поставленного диагноза [35].
В 2002 г. были опубликованы результаты большого многоцентрового исследования The Breathing Not Properly Multinational Study (BNP Study), в котором приняли участие 1586 пациентов, поступивших в приемный покой семи центров США, Франции и Норвегии [45]. Для включения пациентов в исследование требовалось, чтобы ведущей жалобой была одышка в покое или при нагрузке.
Первичный диагноз ставился врачами приемного отделения на основании клинического обследования, анамнеза заболевания, рентгенограммы и рутинных лабораторных тестов. Вероятность СН у каждого больного оценивалась в процентах по визуально-аналоговой шкале. В итоге сформировано три группы: с высокой вероятностью СН (80—100 %), промежуточной (21—79 %) и низкой (0—20 %). Другими словами, врач был либо уверен в наличии СН, либо сомневался или отвергал ее. Окончательный диагноз СН ставился двумя независимыми кардиологами примерно через 30 дней после поступления пациента в приемный покой. В их распоряжении имелась вся информация, включая архивный материал (которого не было у врачей приемного покоя) и сведения о дальнейшей судьбе больного с листами назначений, результатами эхокардиогра-фии, вентрикулографии, функции внешнего дыхания
и т.д. Значение BNP, измеренное при поступлении, становилось известным только после постановки окончательного диагноза.
Окончательный диагноз СН как главной причины одышки поставлен 744 пациентам (47 %), в 770 (49 %) случаях сердечная недостаточность отсутствовала. У 72 больных (5 %), имеющих в анамнезе указание на дисфункцию ЛЖ, одышка была следствием некарди-альных причин. Для уровня BNP в 100 пг/мл чувствительность составила 90 %, специфичность — 76 %, положительное прогностическое значение — 79 %, отрицательное — 89 %, диагностическая точность оказалась равной 83 %. Маловероятно, что для диагностики синдрома СН может быть использован один тест, поэтому был задан вопрос: может ли уровень BNP повлиять на предварительный диагноз врача приемного покоя, основанный на анамнезе, физикальном осмотре, рентгенологическом исследовании и ЭКГ? В группе с высокой вероятностью СН окончательный диагноз подтвержден в 74 % случаев, если было известно значение BNP, а точность диагностики в приемном покое увеличилась до 81,5 %. Среди тех, у кого наличие СН было под сомнением (промежуточная вероятность), значение BNP более 100 пг/мл правильно указывало на СН в 74 % случаев и неправильно отвергало СН — в 7 %. Среди пациентов, у которых врач отвергал СН или считал маловероятной (группа с низкой вероятностью, менее 20 %), окончательный диагноз СН поставлен 123 больным (17,1 %) из 721. При использовании BNP правильный диагноз мог быть поставлен сразу 111 пациентам (90,2 %) [45]. Результаты этого исследования показали, что определение BNP позволяет не только исключить СН, но и подтвердить этот диагноз.
В 2008 г. на кафедре педиатрии ФИПО ДонНМУ им. М. Горького (клиническая база — отделение детской кардиологии, кардиохирургии и реабилитации ИНВХ им. В.К. Гусака НАМН Украины) обследовано 107 детей (59 девочек, 48 мальчиков) в возрасте 4—18 лет, находившихся под наблюдением в Институте неотложной и восстановительной хирургии им. В.К. Гусака АМН Украины, с различными нарушениями ритма сердца и проводимости (НРСиП), вид и/ или количество которых по данным стандартной ЭКГ и мониторирования ЭКГ по Холтеру позволили оценить аритмию как патологическую. В контрольную группу был включен 21 практически здоровый ребенок (10 мальчиков и 11 девочек) того же возраста.
Комплексное обследование детей включало сбор и анализ жалоб, анамнестических данных, клинический осмотр, проведение общеклинических, лабораторных и инструментальных исследований (стандартная ЭКГ, допплер-ЭхоКГ, 24-часовое холтеровское монитори-рование ЭКГ, рентгенография органов грудной клетки), по показаниям — консультации специалистов узкого профиля, количественную оценку концентрации мозгового натрийуретического пептида (нг/мл) в плазме крови методом твердофазного иммуноферментного анализа.
Выявление повышенного уровня BNP позволило подтвердить наличие ХСН у 26,2 % детей с НРСиП, а
у 10,8 % пациентов с НРСиП констатировать ее наличие в ранней, доклинической стадии. Установлено, что наиболее высокий уровень BNP имели дети с желудочковой экстрасистолией высоких градаций. Выявлено наличие прямой корреляции (г = 0,76) между уровнем мозгового натрийуретического пептида и патологическими типами геометрии миокарда с наиболее выраженной зависимостью при эксцентрической гипертрофии миокарда [46].
В настоящее время BNP становится во всем мире стандартом ранней диагностики сердечной недостаточности. По рекомендациям Европейского общества кардиологов по диагностике и лечению сердечной недостаточности (2001) определение содержания натрийуретического гормона проводят в следующих ситуациях [47]:
1. Скрининговые исследования с целью выявления пациентов с высокой вероятностью наличия сердечной недостаточности.
2. Диагностика ранних стадий сердечной недостаточности.
3. Оценка эффективности проводимой терапии у больных с сердечной недостаточностью.
4. Оценка прогноза течения заболевания у пациентов с сердечной недостаточностью.
Разработка надежных и простых критериев мониторинга терапии СН была и остается актуальной задачей современной кардиологии. Динамика клинических симптомов — основной ориентир для большинства врачей. Неинвазивные гемодинамические параметры (фракция выброса ЛЖ, размеры полостей сердца) далеко не всегда коррелируют с симптоматикой СН. Кроме того, нет рекомендаций по тактике ведения пациента в зависимости от полученных значений, не определены целевые значения инструментальных показателей.
О первом опыте подбора терапии под контролем BNP сообщили Murdoch с соавторами в 1999 г. [48]. 20 пациентам с ХСН II—III ФК (по NYHA) доза ингибиторов АПФ титровалась на основании клинических показателей или уровня BNP в течение 8 недель. По сравнению с клинической группой в группе BNP отмечено более выраженное повышение ренина (р = 0,02) и снижение частоты сердечных сокращений (р = 0,03). В другой работе Troughton с соавторами проводили коррекцию терапии по результатам клинического осмотра или в зависимости от содержания BNP крови 69 пациентам с ХСН II-IV ФК (по NYHA) [34]. Срок наблюдения составил в среднем 9,5 месяца. В клинической группе число сердечно-сосудистых событий (смерть, госпитализация, декомпенсация ХСН) оказалось выше, чем в группе BNP (54 ± 19, р = 0,02). К 6 месяцам наблюдения у 27 % больных группы BNP и 53 % пациентов клинической группы отмечено развитие хотя бы одного сердечно-сосудистого события (р = 0,034).
Таким образом, BNP является ранним маркером, надежным скрининговым тестом для диагностики ХСН у малосимптомных пациентов, отражает величину индивидуального кардиоваскулярного риска, прогноз течения заболевания и может быть использо-
ван для подбора и мониторинга эффективности проводимой терапии.
Список литературы
1. Агеев Ф.Т., БеленковЮ.Н., Фомин И.В. и др. Распространенность хронической сердечной недостаточности в Европейской части Российской Федерации — данные ЭПОХА—ХСН // Сердечная недостаточность. — 2006. — № 7(1). — С. 112-115.
2. Беленков Ю.Н., Мареев В.Ю., Агеев Ф.Т. Эпидемиологическое исследование сердечной недостаточности: состояние вопроса // Сердечная недостаточность. — 2002. — № 3. — С. 57-58.
3. Сенаторова А.С., Галдина И.М. Особенности клиники и диагностики сердечной недостаточности в раннем детском возрасте и принципы ее лечения // Вестник аритмологии. — 2000. — № 18. — С. 38-40.
4. Мареев В.Ю., Ольбинская Л.И., Мартынов А.И. Проспективное, многоцентровое, открытое исследование эффективности и переносимости квадроприла у больных с недостаточностью кровообращения, обусловленной ишемической болезнью сердца и дилатационной кардиомиопатией (Исследование КВАНК) // Сердечная недостаточность. — 2007. — № 8 (1). — С. 4-47.
5. МареевВ.Ю., Агеев Ф.Т., АрутюновГ.П. и др. Национальные рекомендации ВНОК ИО ССН по диагностике и лечению ХСН (второй пересмотр) // Сердечная недостаточность. — 2007. — № 8 (1). — С. 4-41.
6. Скворцов А.А., Мареев В.Ю., Беленков Ю.Н. Система натрийуретических пептидов. Патофизиологическое и клиническое значение при хронической сердечной недостаточности // Кардиология. — 2003. — № 8. — С. 83-93.
7. Чазов Е.И., Елисеев О.М. Натрийуретические пептиды и сердечно-сосудистые заболевания. Часть II. Применение с лечебными целями//www.servier.com.
8. Zaphiriou A., Robb S., Murray-Thomas T. et al. The diagnostic accuracy о/ plasma BNP and N-pro BNP in patients referred from primary care with suspected heart failure: Results of the UK natriuretic peptide study//Eur. J. Heart Failure. — 2005. — Vol. 7. — Р. 537-541.
9. Bozkurt B., Mann D. Use of biomarkers in the management of heart failure// Circulation. — 2003. — Vol. 107. — Р. 1231-1233.
10. Елисеев О.М. Натрийуретические пептиды. Эволюция знаний// Терапевтический архив. — 2003. — № 9. — С. 40-45.
11. DeBoldA.J., Borenstein H.B., Veress A.T., SonnenbergH. A rapid and potent natriuretic response to intravenous injection of atrial miocardial extract in rats//Life Sci. — 1981. — Vol. 28. — Р. 89-94.
12. Ala-Kopsala M, Magga J., Peuhkurinen K. et al. Molecular heterogeneity has a major impact on the measurement of circulating N-terminal fragments of A- and B-type natriuretic peptides // Clin. Chem. — 2004. — Vol. 50. — Р. 1576-1588.
13. Neil C. Davidson, Abdelwahab A., Naas, Jacqueline K. et al. Comparison of Atrial natriuretic peptide, B-Type natriuretic peptide, and N-Terminal proatrial natriuretic peptide as indicators of left ventricular systolic dysfunction // Am J. Cardiol. — 1996. — Vol. 77. — Р. 828-831.
14. Sudoh T., Kangawa K., Minamino N., Matsuo H. A new natriuretic peptide in porcine brain // Nature. — 1988. — Vol. 3. — 332 (6159). — Р. 78-81.
15. Kangawa K., Matsuo H. Purification and complete amino acid sequence of a-human atrial natriuretic peptide (a-hANP) //Biochem Biophys Res Commun. — 1984. — Vol. 118. — Р. 131-139.
16. Wilkins M, Redondo J., Brown L. The natriuretic-peptide family//Lancet. — 1997. — Vol. 349. — Р. 1307-1310.
17. Lukowucz T., Fisher M., Hense H. et al. BNP as a marker of diastolic dysfunction in the general population: Importance of left ventricular hypertrophy //Eur. J. Heart Failure. — 2005. — Vol. 7. — Р. 525-531.
18. Januzzi J.L., Natriuretic peptide testing: A window into the diagnosis and prognosis of heart failure, Cleveland // Clin J. Med. — 2006. — Vol. 73. — Р. 149-157.
19. Globits S., Frank H, Pacher B., Huelsmann M., Ogris E, Pacher R. Atrial natriuretic peptide release is more dependent on atrial filling volume than on filling pressure in chronic congestive heart failure //Am Heart J. — 1998. — Vol. 135. — Р. 592-597.
20. Kazanegra R., Van Cheng, Garcia A. et al. A rapid test for B-type natriuretic peptide correlates with filling wedge pressure in patients treated for decompensated heart failure: a pilot study // J. Car. Fail. — 2001. — Vol. 7. — Р. 21-29.
21. Maeda K., Tsutamoto T., Wada A. et al. Plasma brain natriuretic peptide as a biochemical marker of high left ventricular end diastolic pressure in patients with symptomatic left ventricular dysfunction //Am Heart J. — 1998. — Vol. 135. — Р. 825-832.
22. Phillips R., Ardelijan M, Shimabukuro S. et al. Normalisation of left ventricular mass and associated changes in neurohormones and atrial natriuretic peptide after 1 year ofsustained nifedipine therapy for severe hypertension // JACC. — 1991. — Vol. 17. — Р. 1595-1602.
23. Постнов А.Ю., Постнов И.Ю., Волков В.Н., Батуро-ва К.А. Содержание предсердного натрийуретического фактора в плазме крови больных с недостаточностью кровообращения// Кардиология. — 1987. — № 9. — С. 109-110.
24. Burnett J., Kao P., Hu D. et al. Atrial natriuretic peptide elevation in congestive heart failure in the human // Science. — 1986. — Vol. 231. — Р. 1145-1147.
25. Lerman A., Gibbons R., Rodeheffer R. et al. Circulatory N-terminal ANP as a marker for symptomless LV dysfunction // Lancet. — 1993. — Vol. 341. — Р. 1105-1109.
26. Motwani J., McAlpine H., Kennedy N., Struthers A. Plasma brain natriuretic peptide as an indicator for angiotensin-converting-enzyme inhibition after myocardial infarction // Lancet — 1993. — Vol. 341. — Р. 1109-1113.
27. Hall C. The value of natriuretic peptides for the management of heart failure: current state of play // Eur. J. Heart Fail. — 2001. — Vol. 3. — Р. 395-397.
28. Van den BergM., Tjeerdsma G, Jan de Kam P., Boomsma F., Crijns H., van Veldhuisen D. Longstanding atrial fibrillation causes depletion of atrial natriuretic peptide in patients with advanced congestive heart failure // Eur. J. Heart Fail. — 2002. — Vol. 4. — Р. 255-262.
29. Buckley M, Marcus N., Yacoub M, Singer D. Prolonged stability of brain natriuretic peptide: importance forinvasive assessment of cardiac function in clinical practice // Clin Sci. — 1998. — Vol. 95. — Р. 235-239.
30. McDonagh T., Robb S., Murdoch D. et al. Biochemical detection of left ventricular systolic dysfunction // Lancet. — 1998. — Vol. 351. — Р. 9-13.
31. Maisel A., Krishnaswamy P., Nowak R. et al. Rapid measurement of B-type natriuretic peptide in the emergency diagnosis of heart failure // N. Engl. J. Med. — 2002. — Vol. 347. — Р. 161-167.
32. Cowie M., Struthers A., Wood D. et al. Value of natriuretic peptides in assessment of patients with possible new heart failure in primary care//Lancet. — 1997. — Vol. 350. — Р. 1349-1353.
33. Tsutamoto T., Wada A., Maeda K. et al. Attenuation of compensationof endogenous cardiac natriuretic peptide system in chronic heart failure // Circulation. — 1997. — Vol. 96. — Р. 509-516.
34. Clerico A., Emdin M. Diagnostic Accuracy and Prognostic Relevance of the Measurement of Cardiac Natriuretic Peptides: A Review// Clin Chem. — 2004. — Vol. 50. — Р. 33-50.
35. Van Cheng, Kazanegra R., Garcia A. et al. A rapid bedside test for В-type peptide predicts treatment outcomes in patients admitted for decompensated heart failure: a pilot study // JACC. — 2001. — Vol. 37. — Р. 386-391.
36. Dao Q, Krishnaswamy P., Kazanegra R. et al. Utility of B-type natriuretic peptide in the diagnosis of congestive heart failure in an urgent-care setting// JACC. — 2001. — Vol. 37. — Р. 379-385.
37. Galvani M., Ferrini D., Ottani F. Natriuretic peptides for risk stratification of patients with acute coronary syndromes// Eur. J. Heart Failure. — 2004. — Vol. 6. — Р. 327-334.
38. Anand I., Fisher L., Chiang Y-T. et al. Changes in brain natriuretic peptide and norepinephrine over time and mortality and morbidity in the valsartan heart failure trial (Val-Heft) // Circulation. — 2003. — Vol. 107. — Р. 1276-1281.
39. Bozkurt B., Mann D. Use of biomarkers in the management of heart failure //Circulation. — 2003. — Vol. 107. — Р. 1231-1233.
40. Cleland J.C.F., Goode K. Natriuretic peptides for heart failure. Fashionable? Useful? Necessary? // Eur. J. Heart Failure. — 2004. — Vol. 6. — Р. 253-256.
41. Troughton R.W., Frampton C.M., Yandle T.G. et al. Treatment of heart failure guided by plasma aminoterminal brain natriuretic peptide (N-BNP) concentrations // Lancet. — 2000. — Vol. 355. — P. 1126-1130.
42. Gobinet-Georges A., Valli N., Filliatre H., Dubernet M, Dedeystere O, Bordenave O. Stability of brain natriuretic peptide (BNP) in human whole blood and plasma // Clin Chem. Lab. Med. — 2000. — Vol. 38. — P. 519-523.
43. Triage® BNP Test (product insert). San Diego, CA; Biosite Diagnostics, Inc; 2000.
44. Maisel A., Krishnaswamy P., Nowak R. et al. Rapid measurement of B-type natriuretic peptide in the emergency diagnosis ofheart failure//N. Engl. J. Med. — 2002. — Vol. 347. — P. 161-167.
45. McCullough P., NowakR., McCord J. et al. B-type natriuretic peptide and clinical judgment in emergency diagnosis of heart failure// Circulation. — 2002. — Vol. 106. — P. 416-420.
Нагорна Н.В., Пшенична О.В., Бордюгова О.В. Донецький нацональний медичний ун!верситет 1м. М. Горького
кл^чне значення показника мозкового
натршуретичного пептиду в пашвнпв ¡3 хрожчною серцевою недостатнютю
Резюме. В оглядi лггератури наведено даш щодо дiагнос-тичного значення натршуретичних пептвддв у пащенпв iз серцево-судинними захворюваннями. Наведено аналiз проведених дослщжень одного з них — мозкового натрш-уретичного пептиду i його ролi у скриншгу хворих з без-симптомною дисфункщею лiвого шлуночка серця, дифе-ренцшнш дiагностицi набрякового синдрому, визначенш показань до терапй ХСН i мониторингу и ефективноста, визначенш довгострокового прогнозу у хворих на ХСН. Особливу увагу придшено високш прогностичнш цшнос-т визначення пептвддв на раннш стади хрошчно! серцево! недостатностi. Наведенi власш данi.
Ключовi слова: натрiйуретичнi пептиди, хрошчна серце-ва недостатнiсть.
46. Нагорная Н.В., Пшеничная Е.В. Ранняя диагностика хронической сердечной недостаточности у детей с нарушениями ритма сердца и проводимости // Здоровье ребенка. — 2007. — № 3 (6). — С. 22-26.
47. Guidelines for the diagnosis and treatment of chronic heart failure. Task force for the diagnosis and treatment of chronic heart failure, European Society of cardiology // Eur. Heart. J. — 2001. — Vol. 22. — Р. 1527-1560.
48. Murdoch D.R., McDonagh T.A., Byrne J. et al. Titration of vasodilator therapy in chronic heart failure to plasma brain natriuretic peptide concentration: randomized comparison of the hemodynamic and neuroendocrine effects of tailored vs. empirical therapy // Am. Heart J. — 1999. — Vol. 138. — Р. 1126-1132.
Получено 23.12.10 □
Nagornaya N.V., Pshenichnaya E.V., Bordyugova Ye.V. Donetsk National Medical University named after M. Gorky, Ukraine
clinical value of brain natriuretic peptide indicator in patients with heart failure
Summary. The literature review presented the data about the diagnostic value of natriuretic peptide for patients with cardiovascular diseases. There has been demonstrated the analysis of the researches of one of them — brain natriuretic peptide for screening the patients with asymptomatic dysfunction of the left ventricle, differential diagnostics of oedema syndrome, determination of indications for therapy of chronic heart failure and monitoring its efficiency, long-term predication for patients with chronic heart failure. The special attention is paid to a high prognostic value of peptides definition on the early stage of chronic heart failure. Own data are presented.
Key words: natriuretic peptide, chronic heart failure.
