CC BY
19© Коллектив авторов, 2014
Клиническое значение биомаркеров водно-натриевого обмена, выявляемых в сыворотке крови и моче у пациентов с протеинурическими формами хронического гломерулонефрита
А.А. ПУЛИН1 2, М.Ю. БРОВКО1, Т.Ю. КУСТОВА1, Л.В. КОЗЛОВСКАЯ1, В.В. ФОМИН1, Н.А. МУХИН1
'ГБОУ ВПО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России; 2ФГБУ «Государственный научный центр. Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна» ФМБА России, Москва
Clinical significance of serum and urinary biomarkers for water-salt metabolism in patients with proteinuric forms of chronic glomerulonephritis
A.A. PULIN1, 2, M.YU. BROVKO1, T.YU. KUSTOVA1, L.V. KOZLOVSKAYA1, V.V. FOMIN1, N.A. MUKHIN1
1I.M. Sechenov First Moscow Medical University, Ministry of Health of Russia; 2State Research Center, A.I. Burnazyan Federal Medical Biophysical Center, Federal Biomedical Agency of Russia, Moscow
Резюме
Цель исследования. Определение характера и выраженности изменений, выявляемых в сыворотке крови и моче биомаркеров состояния водно-натриевого обмена у пациентов с протеинурическими формами хронического гломерулонефрита (ХГН), их значение для оценки активности и прогноза заболевания.
Материалы и методы. Обследовали 47 больных с ХГН: в 1-ю группу вошли 10 больных с нефротическим синдромом (НС) и сниженной функцией почек, во 2-ю группу — 16 больных с сохраняющимся НС и нормальной функцией почек, в 3-ю группу — 10 пациентов с частичной ремиссией НС, в 4-ю группу — 11 пациентов с гематурической формой ХГН в стадии активности. Контрольную группу составили 9 здоровых лиц, сопоставимых по полу и возрасту с больными ХГН. В исследованных группах определяли уровень копептина в сыворотке крови, а также экскрецию аквапорина-2 (AQP-2) и молекулы повреждения почек 1-го типа (KIM-1) с мочой методом непрямого иммуноферментного анализа (ELISA). Результаты. Концентрация копептина в сыворотке крови у больных с НС как нарушением, так и без нарушения функции почек была достоверно выше, чем у больных с частичной ремиссией НС, гематурической формой ХГН и контрольной группой. У больных с гематурической формой ХГН этот показатель практически не отличался от такового в контрольной группе. Уровень экскреции AQP-2 с мочой достоверно не различался в 3 группах пациентов с НС. Концентрация AQP-2 в моче у больных ХГН гематурического типа была выше, чем у больных с НС, но при этом достоверно меньше, чем в контрольной группе. Самый высокий уровень экскреции с мочой KIM-1 получен в группе больных с НС и снижением функции почек, в то же время у больных с НС и стабильной функцией почек, как и с частичной ремиссией НС, экскреция была достоверно ниже. Наименьшие значения получены в группе больных ХГН гематурического типа и контрольной группе, различия между этими группами статистически незначимы. При корреляционном анализе получены данные, свидетельствующие об обратной корреляции между уровнем копептина в сыворотке крови и концентрацией AQP-2 в моче, а также AQP-2 и KIM-1 в моче.
Заключение. Уровень копептина в сыворотке крови, а также уровень секреции AQP-2 с мочой могут быть использованы для оценки активности ХГН с НС и эффективности лечения. Такое же практическое значение может иметь определение уровня экскреции с мочой KIM-1 у пациентов с НС. Показана возможность использования концентраций копептина, AQP-2 и KIM-1 в качестве дифференциально-диагностического критерия гематурической формы ХГН.
Ключевые слова: антидиуретический гормон, копептин, аквапорин-2, молекула повреждения почек 1-го типа, хронический гломерулонефрит, нефротический синдром.
Aim. To determine the nature and magnitude of changes in the detectable serum and urinary biomarkers of water-salt metabolism in patients with proteinuric forms of chronic glomerulonephritis (CGN), their importance for assessing the activity and prognosis of the disease.
Subjects and methods. Forty-seven patients with CGN were examined. Group 1 included 10 patients with nephrotic syndrome (NS) and decreased renal function; Group 2 comprised 1 6 patients with persistent NS and normal renal function; Group 3 consisted of 10 patients with partial remission of NS; Group 4 included 11 patients with active hematuric CGN. A control group consisted of 9 healthy individuals matched for gender and age with the patients with CGN. The serum level of copeptin and the urinary excretion of aquaporine-2 (AQP-2) and kidney injury molecule-1 (KIM-1) were determined by indirect enzyme-linked immunosorbent assay (ELISA).
Results. In the NS patients with and without renal dysfunction, the serum copeptin concentration was significantly higher than that in those with partial remission of NS or hematuric CGN and in the controls. In the patients with hematuric CGN, this indicator was virtually different from that in the control group. Urinary AQP-2 excretion was significantly similar in 3 NS groups. In the patients with hematuric CGN, the urinary AQP-2 concentration was higher than that in those with NS, but it was significantly lower than in the control group. The highest urinary excretion of KIM-1 was found in the patients with NS and diminished renal function while its excretion was significantly lower in the patients with NS and stable renal function, as in those with partial remission of NS. The lowest values were seen in the patients with hematuric CGN and in the control group; the differences between these groups were statistically insignificant. Correlation analysis showed that there was an inverse correlation between serum copeptin and urinary AQP-2 levels and between urinary AQP- 2 and KIM-1 levels.
Conclusion. Serum copeptin levels and urinary AQP-2 secretion may be used to assess the activity of CGN and NS and to evaluate therapeutic effectiveness. The determination of urinary KIM-1 excretion may be of the same practical value in patients with NS.
It has been shown that the concentrations of copeptin, APQ-2, and KIM-1 may be used as a differential diagnostic criterion for hematuric CGN.
Key words: antidiuretic hormone, copeptin, aquaporin-2, kidney injury molecule-1, chronic glomerulonephritis, nephrotic syndrome.
АДГ — антидиуретический гормон
ВНО — водно-натриевый обмен
НС — нефротический синдром
ОПП — острое повреждение почек
ОЦК — объем циркулирующей крови
РААС — ренин-ангиотензин-альдостероновая система
СКФ — скорость клубочковой фильтрации
СПУ — суточная протеинурия
ХГН — хронический гломерулонефрит
АрР-2 — аквапорин-2
Е№С — эпителиальные натриевые каналы
К1М-1 — молекула повреждения почек 1-го типа
В настоящее время большое внимание исследователей привлечено к изучению в одно-электролитных расстройств, прежде всего нарушений натриевого обмена, при хроническом гломерулонефрите (ХГН). Данная проблема приобретает особое значение в связи с полученными в эксперименте и клинических условиях данных о роли антидиуретического гормона (АДГ) — одного из важнейших показателей водно-натриевого обмена (ВНО) в формировании и прогрессировании поражения почек [1—3]. Однако исследование уровня АДГ в сыворотке крови является сложной задачей из-за его нестабильности и большой вариабельности концентрации в течение суток. Поэтому в широкую клиническую практику внедряется исследование суррогатного маркера АДГ копептина, который представляет собой С-концевой фрагмент предшественника молекулы вазопрессина, обладающий гораздо большей стабильностью. Выявлена тесная прямая корреляция между концентрацией АДГ и копептина независимо от осмолярности плазмы [4].
Двумя основными внутрипочечными эффектами АДГ являются активация экспрессии гена аквапорина-2 (AQP-2), ведущая к увеличению количества водных каналов на наружной мембране клеток собирательных трубочек, а также активация эпителиальных натриевых каналов в дистальных (Е№С) отделах нефрона, что приводит к повышению реабсорбции натрия [5—7].
Несмотря на то что белок аквапорин-2 (АОР-2) рассматривают как один из биомаркеров повреждения почек, уровень его экскреции с мочой у больных с протеинуриче-скими формами ХГН не изучался в клинической практике. Имеются лишь единичные экспериментальные дан-
Сведения об авторах:
Бровко Михаил Юрьевич — асп. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии; е-шаИ: michail.brovko@gmail.com Кустова Татьяна Юрьевна — асп. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии; е-шаИ: tatiana_kystova@mail.ru Козловская Лидия Владимировна — д.м.н., проф. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии Фомин Виктор Викторович — д.м.н., проф. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии МПФ, проректор по лечебной работе; е-mail: fomin_vic@mail.ru Мухин Николай Алексеевич — д.м.н., проф., акад. РАН, зав. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии МПФ, дир. Научно-образовательного клинического центра здоровьесберегающих технологий, дир. клиники нефрологии, внутренних и профболезней им. Е.М. Тареева; е-mail: moukhin-nephro@yandex.ru
ные, свидетельствующие о значительном снижении экспрессии у животных гена AQP-2 при нефротическом синдроме (НС) вопреки увеличению уровня АДГ в сыворотке крови [8, 9].
К известным биомаркерам нарушения целостности почечной ткани относится также молекула повреждения почек 1-го типа (К1М-1). Определяют ее в моче у нефро-логических больных в основном для диагностики острого повреждения почек (ОПП) [10, 11]. Однако оценка уровня К1М-1 при различных клинических формах ХГН не проводилась.
В связи с этим изучение концентрации копептина (как суррогатного маркера АДГ) в сыворотке крови наряду с исследованием двух других биологических маркеров — АОР-2 и К1М-1 у больных с активными нефротически-ми формами ХГН, характеризующимися выраженными нарушениями ВНО, важно с научной и практической точки зрения. Результаты исследования могут иметь значение в связи с появлением на фармакологическом рынке блокаторов почечных рецепторов АДГ и почечных эпителиальных натриевых каналов (Е№С).
В связи с изложенным целью исследования было определение характера и выраженности изменений определяемых в сыворотке крови и моче биомаркеров состояния ВНО у пациентов с протеинурическими формами ХГН, их значение для оценки активности и прогноза заболевания.
Материалы и методы
Обследовали 47 больных с ХГН: 19 (40%) женщин и 28 (60%) мужчин в возрасте от 17 до 62 лет (в среднем 38,1 + 13,9 года), наблюдавшихся в клинике нефрологии, внутренних и профессиональных болезней им. Е.М. Тареева, УКБ №3, ГБОУ ВПО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России с 2011 по 2012 г. Среди 47 обследованных больных диагноз ХГН подтвержден морфологически у 27: у 6 выявлен мезангиопролифератив-ный гломерулонефрит, у 2 — мезангиокапиллярный гломеруло-нефрит, у 10 — мембранозный нефрит, у 7 — фокально-сегментарный гломерулосклероз, у 2 — нефрит с минимальными изменениями (по классификации В.В. Серова, 1980).
Контактная информация:
Пулин Андрей Алексеевич — к.м.н., доц. каф. внутренних, профессиональных болезней и пульмонологии МПФ ГБОУ ВПО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России, зав. криобанком Центра биомедицинских технологий ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России; 119021 Москва, ул. Россолимо, д. 11, стр. 5; е-mail: andreypulin@gmail.com
Результаты исследования биомаркеров сравнивали в 4 группах больных, различающихся по степени активности ХГН и функциональному состоянию почек.
В 1-ю группу вошли 10 больных с НС: отечный синдром различной степени выраженности и локализации, протеинурия, достигавшая в отдельных случаях 12—13 г/сут (в среднем 8,74+3,03 г/сут), гипоальбуминемия (24,17+3,95 г/л), гипертриглицериде-мия (4,47+1,99 мг/л). Кроме того, наряду с активным НС критерием включения в 1-ю группу служило прогрессирующее снижение функции почек: у всех больных отмечались повышение уровня креатинина в сыворотке крови (с 1,3 до 2,44 мг/дл, в среднем
I,75+1,45 мг/дл), а также снижение расчетной скорости клубоч-ковой фильтрации — СКФ (с 29 до 66 мл/мин, среднее 45,5+14,04 мл/мин по формуле MDRD).
Во 2-ю группу вошли 16 больных с сохраняющимся НС и нормальной функцией почек: суточная протеинурия — СПУ (8,4+4,93 г/сут), гипоальбуминемия (24,81+4,88 г/л), гипертри-глицеридемия (3,8+2,02 мг/л), креатинин (0,67+0,12 мг/дл), расчетная СКФ более 90 мл/мин по формуле MDRD.
В 3-ю группу объединены 10 пациентов с частичной ремиссией НС: отсутствовали отеки, протеинурия была менее 3 г/сут, однако при этом сохранялась на уровне более 1 г/сут (в среднем 2,08+0,86 г/сут), концентрация в сыворотке крови альбумина и креатинина в пределах нормы.
В 4-ю группу вошли 11 пациентов с гематурической формой ХГН в стадии активности (протеинурия 0,79+0,99 г/сут, эритроциты от 8000 до 200 000 в 1 мл в моче по Нечипоренко).
Контрольную группу составили 9 здоровых лиц, сопоставимых по полу и возрасту с больными ХГН: 3 мужчин и 6 женщин в возрасте от 22 до 62 лет (средний 45,9+14,5 года).
Клинические анализы крови, мочи, исследование СПУ, биохимическое исследование крови и мочи с определением уровня креатинина, общего белка, альбумина, показателей липидно-го обмена, электролитов и др. проводили в межклинической биохимической лаборатории ГБОУ ВПО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России, СКФ рассчитывали по формуле MDRD.
У всех пациентов с ХГН и здоровых лиц исследовали концентрацию копептина в плазме крови, а также уровень экскреции с мочой AQP-2 и KIM-1. Плазму получали путем центрифугирования крови, взятой утром натощак в пробирки с ЭДТА, после чего замораживали при -70 °С. Утреннюю мочу (10—20 мл) собирали в сухие пластиковые пробирки, центрифугировали для удаления клеток мочевого осадка и замораживали до исследования при температуре -70 °С. В исследование не включали пациентов с признаками активной мочевой инфекции и сопутствующим сахарным диабетом. Уровень копептина в сыворотке крови, а также экскреции AQP-2 и KIM-1 с мочой исследовали методом непрямого иммуноферментного анализа (ELISA) с использованием коммерчески доступных наборов.
Статистический анализ полученных данных проводили с применением пакета прикладных программ Statistica 6,0 и SPSS
II.5. На основании критериев Шапиро—Вилка и х2 Пирсона оценивали нормальное распределение исследуемых показателей. При сравнении параметров, имевших ненормальное распределение, использовали критерий Манна—Уитни или критерий Кру-скала—Уоллиса. Критический уровень значимости для всех статистических данных принимали равным 0,05. При анализе данных определяли медиану, разброс величин по отношению к медиане по показателю интерквартильного размаха (25-й процен-тиль; 75-й процентиль). Корреляционный анализ проводили методом ранговой корреляции Спирмена.
Результаты
Концентрация копептина в сыворотке крови у больных ХГН характеризовалась большой вариабельностью — от 7,58 до 0,73 нг/мл. Она была достоверно выше в группах больных с НС с нарушением и без нарушения функции почек — соответственно 3,83 (1,03; 5,22) и 3,62 (2,20; 4,70)
нг/мл, чем у больных с частичной ремиссией НС, гематурической формой ХГН и контрольной группой (p<0,05). Причем у больных с гематурической формой ХГН этот показатель практически не отличался от такового в контрольной группе. Несмотря на более высокую среднюю концентрацию копептина в группе пациентов с частичной ремиссией НС — 2,36 (1,08; 3,11) нг/мл, различия с двумя указанными группами — больными с гематурической формой ХГН и контролем оказались статистически незначимыми — 0,99 (0,90; 2,62) и 0,95 (0,85; 2,44) нг/мл соответственно (р>0,05) (см. рисунок, а).
Уровень экскреции аквапорина-2 с мочой достоверно не различался и был наименьшим в 3 группах пациентов с НС — 0,035 (0,01; 0,08), 0,03 (0,01; 0,06) и 0,035 (0,01; 0,08) нг/мл соответственно у пациентов с НС и сниженной функцией почек, НС со стабильной функцией почек и частичной ремиссией НС (р>0,05). Концентрация AQP-2 в моче у больных ХГН гематурического типа была выше, чем у больных с НС, независимо от наличия признаков нарушения функции почек (p<0,001), и больных с частичной ремиссией НС (р<0,05). При этом экскреция AQP-2 у больных ХГН гематурического типа была в среднем достоверно меньше, чем в контрольной группе, — 0,21 (0,12; 0,49) и 0,41 (0,38—0,58) нг/мл соответственно (р<0,05) (см. рисунок, б).
При анализе динамики экскреции с мочой KIM-1 самые высокие значения получены в группе больных с НС и снижением функции почек — 9,52 (3,45; 10,10) нг/мл. В то же время у больных с НС и стабильной функцией почек, как и у пациентов с частичной ремиссией НС, экскреция KIM-1 была достоверно ниже — 2,29 (1,54; 7,24) и 2,06 (1,51; 3,21) нг/мл соответственно (р<0,05). Наименьшие значения получены в группе больных ХГН гематуриче-ского типа и контрольной группе, однако различия между этими группами статистически незначимы — 0,96 (0,5; 2,37) и 0,35 (0,24; 1,59) нг/мл соответственно. Группы больных с НС с сохраненной функцией почек, частичной ремиссией НС и ХГН гематурического типа достоверно не различались между собой по средним уровням KIM-1 в моче. При этом все группы пациентов с протеинуриче-скими формами ХГН статистически значимо отличались по уровням мочевой экскреции KIM-1 от контрольной группы (р<0,05) (см. рисунок, в).
Выявлена обратная корреляция между уровнем ко-пептина в сыворотке крови и концентрацией AQP-2 в моче (Rs=—0,43; p<0,001) в отсутствие достоверной прямой корреляции между концентрацией копептина в сыворотке крови и экскрецией с мочой KIM-1 (Rs=0,21; p=0,056). В то же время установлена обратная корреляция экскреции с мочой AQP-2 и экскрецией KIM-1 (Rs=—0,37; p<0,05).
Обсуждение
Пациенты ХГН с НС представляют особую группу прежде всего с наиболее выраженными нарушениями ВНО. До настоящего времени состояние наполнения артериального русла и патогенез задержки натрия и воды почками у больных ХГН с НС не до конца изучены. Для объяснения механизмов формирования нефротических отеков предложены две различные теории [12]. Теория малого заполнения (underfill) характеризуется следую-
1
(VI
V
!
* (у.
4-
р<0<Ь5 ^03
*
4 4■
1 1 т 1 4 1
<и 011 и
КС сп :ин!«ьмпй НЕс мдаилдо^ Чэгпчфи» СИ» СнЛ ргМм^пй НС
*ГН 1Ш
Контроль
ш
(КШ15 * >
* *
>
4
■н — —
* ■
1 *
НСооснншрн-кА НСснйрчыьизЛ '■ ¡сычм.ш КГН Нйлрлль
ОН ГЧ* |ЧНП««МС Ч^этурн"«™™
а
б
в
Концентрация копептина в сыворотке крови (а), а также AQP-2 (б), KIM-1 (в) в моче у больных в исследованных группах.
Данные представлены в виде медианы, интерквартильного размаха (25-й процентиль; 75-й процентиль), минимальных и максимальных значений.
щим: протеинурия приводит к гипоальбуминемии и снижению онкотического давления, выходу жидкости из внутрисосудистого в интерстициальное пространство с формированием отеков, уменьшению объема циркулирующей крови с последующей активацией симпатической части вегетативной нервной системы и ренин-ан-гиотензин-альдостероновой системы (РААС). Гиповоле-мия также может вносить вклад в снижение СКФ. Доказательством в пользу указанной теории служит то, что объем циркулирующей крови (ОЦК) достоверно снижен у У3 пациентов с НС [13]. Противопоставлением представленной «классической» теории формирования отеков при НС является подтвержденный факт того, что у многих пациентов с НС, а также с задержкой жидкости и натрия выявлено увеличение ОЦК [12]. При этом у пациентов данной популяции уровни основных маркеров РААС остаются в пределах нормы и даже снижены. У таких больных ведущее значение имеют теория переполнения (overfill) и повышенная реабсорбция натрия и воды обусловленная первичными нарушениями функции почек [14, 15].
Таким образом, механизмы задержки натрия при НС оставались до недавнего времени не вполне ясными, однако последние исследования показали, что в качестве одного из основных механизмов усиления реабсорбции натрия в почке может выступать внутриканальцевая активация плазминогена, попадающего в мочу при повреждении почечного фильтра. Продукт его деградации — плаз-мин, способен связываться с ENaC, вызывая их протеоли-тическую активацию, которая приводит к усилению реаб-сорбции натрия [16].
Описанные нарушения ВНО при НС обусловливают активацию выработки АДГ. В нашем исследовании значение концентрации копептина в сыворотке крови как суррогатного маркера АДГ статистически значимо выше у больных с протеинурическими формами ХГН. Наиболее высокая концентрация копептина в сыворотке крови зарегистрирована в группе пациентов с НС и сниженной функцией почек, что соответствует высокому уровню стимуляции выработки АДГ в ответ на усугубление нарушений ВНО у таких больных. Снижение активности ХГН со снижением выраженности НС сопровождалось уменьшением степени нарушений ВНО и достоверным снижением уровня копептина в сыворотке крови, что коррелировало с клиническими данными. У пациентов с активным гематурическим ХГН уровень копептина был значительно ниже и достоверно не отличался от такового у здоровых лиц. Выявленное нами различие может использоваться в дифференциальном диагнозе обсуждаемых форм ХГН — нефротической и активной гематурической, что особенно важно для гематурической формы, при которой клинические критерии активности не столь очевидны, как при не-фротической.
При сравнении результатов исследования в группах экскреции с мочой AQP-2 установлено, что его уровень у пациентов с ХГН с НС достоверно ниже, чем у пациентов с гематурической формой ХГН. Максимальные уровни AQP-2 в моче зарегистрированы у здоровых лиц. Отмече-
на обратная корреляция между уровнем копептина в сыворотке крови и концентрацией АОР-2 в моче. По данным литературы, подобный характер изменений этих показателей отмечался ранее в экспериментальных исследованиях на животных, но однозначного объяснения не получил [8, 9]. По-видимому, экспрессия гена АОР-2 подавляется в ответ на локальные (на уровне мозгового вещества почки) выраженные нарушения реологии в перитубу-лярных капиллярах и осмотического давления в интер-стициальной ткани. Поскольку в нашем исследовании уровень АОР-2 в моче у больных с НС повышался по мере уменьшения активности ХГН, приближаясь к таковым у здоровых лиц, то правомочно предположить существование компенсаторного механизма «ускользания» почки от избыточной активации АДГ при НС. В противном случае увеличение количества водных каналов (АОР-2) с задержкой жидкости почкой происходило бы еще активнее, приводя к усугублению гидратации организма. В отличие от больных с нефротическими формами ХГН у больных с активной гематурической формой ХГН уровень экскреции с мочой АОР-2 сопоставим с таковым у здоровых лиц. Выявление внутринозологических особенностей экспрессии АОР-2 с мочой обосновывает возможность использования этого показателя для дифференциального диагноза протеинурических и гематурических форм ХГН. Последнее наблюдение подчеркивает нозологические различия между протеинурическими и гематурическими формами ХГН.
Кроме определения степени дизрегуляции ВНО в данном исследовании удалось объективизировать активность нефротических форм ХГН на основании оценки уровня экскреции с мочой К1М-1: максимальное увеличение концентрации К1М-1 в моче у пациентов с НС и сниженной СКФ и, наоборот, уменьшение концентрации у больных с меньшей активностью ХГН указывает на возможность применения этого показателя как одного из критериев активности НС. Отмеченная нами обратная корреляция между уровнем экскреции с мочой К1М-1 и АОР-2 нуждается в уточнении — в настоящее время это представляется в большей степени отражением независимых процессов, хотя и характеризует выраженность повреждения почек в целом.
Заключение
В нашем исследовании впервые предпринята попытка выяснить значение уровня АДГ в сыворотке крови и экскреции с мочой АОР-2 при НС не в эксперименте, а в клинических условиях. Уровень копептина (как суррогатного маркера АДГ) в сыворотке крови, а также уровень секреции с мочой АОР-2 могут быть использованы для определения активности ХГН с НС и оценки эффективности лечения. Такое же практическое значение может иметь определение уровня экскреции с мочой К1М-1 у пациентов с НС. Представляется практически значимой возможность использования уровней копептина, АОР-2 и К1М-1 в качестве критерия для дифференциальной диагностики гематурической формы ХГН.
ЛИТЕРАТУРА
1. Usberti M, Federico S, Meccariello S. et al. Role of plasma vasopressin in the impairment of water excretion in nephrotic syndrome. Kidney Int 1984; 25 (2): 422—429.
2. Pyo H.J., Summer S.N., Niederberger M. et al. Arginine vasopressin gene expression in rats with puromycin-induced nephrotic syndrome. Am J Kidney Dis 1995; 25 (1): 58—62.
3. Моисеев C.B., Фомин В.В. Нефрологические аспекты застойной сердечной недостаточности. Тер арх 2003; 6: 84—89.
4. Morgenthaler N.G., Struck J., Alonso C., Bergmann A. Assay for the Measurement of Copeptin, a Stable Peptide Derived from the Precursor ofVasopressin. Clin Chem 2006; 52 (1): 112—119.
5. Harris H.W., Strange K, Zeidel M. Current understanding of the cellular biology and molecular structure of the anti-diuretic hormone-stimulated water transport pathway. J Clin Invest 1991; 88 (1): 1—8.
6. KnepperM.A., Nielsen S, Chou C.L., DiGiovanniS.R. Mechanisms of vasopressin action in the renal collecting duct. Semin Nephrol 1994; 14 (4): 302—321.
7. Мишарин A.B., Ресненко А.Б., Фиделина О.В. Система: «рецептор антидиуретического гормона 2-го типа — аквапо-рин-2» в почке крысы при остром воспалении. Бюл экспе-рим биол 2004; 11: 511—517.
8. ApostolE, Ecelbarger C.A., Terris J. et al. Reduced renal medullary water channel expression in puromycin aminonucleoside-induced nephrotic syndrome. J Am Soc Nephrol 1997; 8 (1): 15—24.
9. Fernández-Llama P., Andrews P., Nielsen S. et al. Impaired aquaporin and urea transporter expression in rats with adriamycin-induced nephrotic syndrome. Kidney Int 1998; 53 (5): 1244— 1253.
10. Coca S.G., Parikh C.R. Urinary Biomarkers for Acute Kidney Injury: Perspectives on Translation. Clin J Am Soc Nephrol 2008; 3 (2): 481—490.
11. Смирнов А.В., Каюков И.Г., Дегтерева О.А. и др. Проблемы диагностики и стратификации тяжести острого повреждения почек. Нефрология 2009; 3: 9—18.
12. Vande Walle J.G., Donckerwolcke R.A. Pathogenesis of edema formation in the nephrotic syndrome. Pediatr nephrol 2001; 16 (3): 283—293.
13. Usberti M., Gazzotti R.M., Poiesi C. et al. Considerations on the sodium retention in nephrotic syndrome. Am J Nephrol 1995; 15 (1): 38—47.
14. Dorhout-Mees E.J., Geers H.G., Koomans H.A. Blood volume and sodium retention in the nephrotic syndrome: A controversial pathophysiological concept. Nephron 1984; 36 (4): 201—211.
15. Наточин Ю.В. Эволюция водно-солевого обмена: от феноменологии к механизмам физиологических функций. Журн эволюц биохим 2002; 5: 460—468.
16. Svenningsen P., Friis U.G., Versland J.B. et al. Mechanisms of renal NaCl retention in proteinuric disease. Acta Physiologica (Oxf) 2013; 207 (3): 536—545.
Поступила 21.02.2014
