CC BY
69
многих россиян, в том числе сотрудников органов внутренних дел. Проведенная монетизация льгот даже с учетом ее последующей корректировки до сих пор является символом социальной несправедливости и произвола государственной власти для миллионов наших сограждан.
В целях повышения качества законотворчества путем реализации в нем принципа справедливости представляется целесообразным, во-первых, активно использовать и расширять механизм всенародного обсуждения законопроектов, закрепленный в части 6 статьи 119 Регламента Государственной Думы РФ1. Например, необходимо распространить возможность его применения не только на этапе рассмотрения законопроекта, принятого в первом чтении, но и на этапе, когда законопроект еще не внесен в Государственную Думу РФ. Примером высокой эффективности применения всенародного обсуждения может служить принятый в 2011 году Федеральный закон «О полиции»2, который был вынесен на всенародное обсуждение, что позволило существенно доработать и оптимизировать первоначальную редакцию текста законопроекта. Во-вторых, необходимо повысить научный характер законотворчества, а именно: нормативно закрепить обязательность участия научного сообщества в процессе разработки концепции законопроекта и учета его предложений в процессе рассмотрения законопроекта в Государственной Думе РФ. В.К. Бабаев по этому поводу справедливо отмечал, что «требование научности к правотворчеству особенно возрастает в наши дни, когда перспективы развития рыночных, национальных, государственных, социально-бытовых отношений четко не определены и в правовом урегулировании их приходится идти на ощупь»3.
Хачатрян A.C., аспирант кафедры уголовного права и криминологии Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации — «Клеточная трансплантация: вопросы правовой оценки и повышения качества законодательства»
Открытие стволовой клетки и развитие связанных с этим открытием клеточных технологий в медицине относятся к важнейшим событиям, произошедшим в биологии в XX веке. Перспективное направление медицины — клеточная трансплантология — занимает в настоящее время особое место в перечне методов лечения наиболее распространенных и тяжелых заболеваний. Исследования стволовых клеток человека открыли перед медициной перспективы получения донорских органов и тканей при помощи культивирования соматических стволовых клеток. Стволовая клетка обладает уникальным свойством: самовоспроиз-водиться и дифференцироваться в различные типы специализированных клеток.
В настоящее время в медицине активно проводятся эксперименты по получению в искусственных условиях хрящевой, мышечной и других видов тканей. В российской медицинской практике клеточные технологии широко используются в практике частных фирм, но пока фактически нелегально, поскольку отсутствует законодательство, регулирующее отношения в этой сфере. Однако актуальность правовой регламентации отношений в области применения клеточных технологий очевидна как медикам, так и законодателям. Это связано с тем, что самым лучшим носителем стволовых клеток является эмбрион человека, а одним из основных источников получения стволовых клеток в настоящее время — эмбриональные ткани.
В практической медицине способы получения эмбрионов разнообразны и далеко не всегда криминальны. Клиники, практикующие экстракорпоральное оплодотворение, во время оплодотворения in vitro обычно используют более одной оплодотворенной яйцеклетки, так как часто первая имплантация может оказаться безуспешной и требуется еще несколько процедур. В результате остаются тысячи невостребованных яйцеклеток, которые можно использовать для получения стволовых клеток. Источником являются также абортивный материал; эмбрионы — продукты клонирования; эмбрионы, специально полученные для выделения стволовых клеток. В России все эти источники потенциально возможны, однако чаще всего используется абортивный материал.
Использование клеточных технологий вновь заставляет обратиться к проблеме аборта и статуса плода. С момента фертилизации яйцеклетки человеческая жизнь развивается непрерывно, так что невозможно четко разграничить первые фазы эмбрионального развития, но, вместе с тем, существует необходимость определения биологического статуса эмбриона. Одновременно и легальный статус эмбриона остается неопределенным. Ответа на этот вопрос не дает и Пояснительный доклад к Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины 1996 года (Совет Европы).
В статье 18 Конвенции, касающейся проведения исследовании на эмбрионах in vitro, подчеркивается необходимость защиты эмбриона при проведении исследований: если национальное законодательство разрешает проведение исследований на эмбрионах in vitro, то закон должен обеспечивать адекватную защиту эмбриона. В то же время в Конвенции не отражается какая-то определенная позиция относительно принципиальной допустимости исследований на эмбрионах in vitro, лишь в пункте 2 данной статьи запрещается создание эмбрионов человека с целью проведения на них исследований. Вопросы о том, допу-
1 О Регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации: постановление ГД ФС РФ от 22 января 1998 года № 2134-11 ГД // СЗ РФ. 1998. № 7, ст. 801.
2 О полиции: федеральный закон от 7 февраля 2011 года № 3-Ф3 // СЗ РФ. 2011. № 7, ст. 900.
3 Теория государства и права: учебник / под ред. В.К. Бабаева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006. С. 350.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2013, № 22
m
Межвузовский научно-практический круглый стол «Качество современного российского законотворчества: состояние и пути повышения»
Межвузовский научно-практический круглый стол «Качество современного российского законотворчества: состояние и пути повышения»
стимо ли использовать эмбрионы в практической медицине для терапевтических целей, в Конвенции не затрагиваются.
Европейскими правилами разрешается трансплантация тканей только от погибших плодов: «Должно быть запрещено хранить человеческие эмбрионы и фетусы живыми для использования их материала». Однако определение момента смерти плода с той же точностью, которая имеет место при установлении факта смерти мозга у человека, пока представляется невозможным. Ткани плода более устойчивы к гипоксии, чем ткани взрослых организмов, поэтому жизненно важные функции прекращаются более медленно. В силу этого на практике применяется либо критерий живорожденности, определяемый возрастом плода и его весом, либо традиционный критерий, основанный на отсутствии дыхательных движений и сердцебиения. В то же время, когда органы и ткани эмбриона или фетуса прекращают функционировать, клетки все еще остаются живыми, и именно на этом основаны техники создания фетальных имплантов.
В заявлении Всемирной медицинской ассоциации «О трансплантации эмбриональных тканей» (1989 г) отмечается, что увеличение спроса на зародышевую ткань может повлиять на принятие женщиной решения о прерывании беременности. Некоторые из них могут пожелать забеременеть с целью передачи абортивной зародышевой ткани нуждающемуся близкому человеку или продать постороннему. Во избежание конфликта медперсонал, участвующий в прерывании беременности, не должен получать прямой или косвенной выгоды от использования тканей, получаемых в результате аборта.
На риск коммерциализации отношений, связанных с фетатерапией, с превращением женщин в «сырьевые придатки» прибыльной медицинской индустрии, обращается внимание и в вышеуказанной Конвенции. Чтобы предотвратить преднамеренное производство плодов для трансплантологических целей, необходимо, по мнению авторов документа, обеспечить: а) независимость принятия женщиной решения об аборте; б) запретить уголовно-правовыми нормами использование врачами абортивного материала для пересадок; в) исключить любую форму оплаты заказного аборта; г) наказывать торговлю абортированными плодами, их тканями и органами. С точки зрения европейских правоприменителей, с этой целью должно быть гарантировано отсутствие конфликта интересов, обеспечена полная независимость между медицинской группой, осуществляющей прерывание беременности, и группой, которая может использовать эмбрионы и фетусы для терапии.
В России отмеченная в Конвенции проблема является достаточно актуальной. Согласно статье 56 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЭ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»1 прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям — при сроке беременности до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и согласия женщины — независимо от срока беременности». Искусственное прерывание беременности может проводиться по согласию женщины при сроке беременности до 12 недель. Постановление Правительства РФ от 6 февраля 2012 года № 98 «О социальном показании для искусственного прерывания беременности»2 относит к таковым беременность, наступившую в результате совершения преступления, предусмотренного статьей 131 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вопрос об искусственном прерывании беременности в поздние сроки по социальным показаниям решается в учреждениях, получивших лицензию на медицинскую деятельность, комиссией в составе руководителя учреждения, акушера-гинеко-лога, юриста, специалиста по социальной работе (при его наличии). Производство аборта по медицинским показаниям с согласия женщины возможно независимо от срока беременности. Медицинские показания к прерыванию беременности устанавливаются в амбулаторно-поликлинических или стационарных учреждениях комиссией в составе врача акушера-гинеколога, врача той специальности, к области которой относится заболевание (состояние) беременной, и руководителя учреждения (отделения) здравоохранения.
Таким образом, при сроке беременности до 12 недель судьба человеческого зародыша может быть решена по любым основаниям независимо от наличия медицинских и социальных показаний для такого уничтожения, соответственно, право на жизнь плода в этом случае фактически не защищено. По смыслу закона жизнь человеческого зародыша подлежит правовой охране лишь по истечении 12 недель с момента зачатия при условии отсутствия у матери социальных и медицинских показаний для искусственного прерывания беременности. При наличии медицинских показаний жизнь человеческого плода вообще не составляет предмета правовой охраны — женщина, а в некоторых случаях и врачи могут распорядиться этой жизнью по собственному усмотрению. При наличии социальных показаний человеческий зародыш может быть лишен жизни при сроке беременности до 22 недель.
Сам факт использования зарождающейся жизни — человеческого эмбриона — аморален, однако ответственность за указанное деяние не предусмотрена. До сих пор не решен вопрос относительно правового статуса эмбриона. Вопрос о том, что следует считать началом жизни человека, чрезвычайно сложный. Спектр мнений по этому поводу чрезвычайно широк. На наш взгляд, наиболее правильной выглядит позиция С.С. Шевчука, который предлагает за начало жизни считать не момент рождения человека, а достижение внутриутробным плодом определенного этапа развития, при этом достигший определенного уровня раз-
1 СЗ РФ. 2011. № 48, ст. 6724.
2 СЗ РФ. 2012. № 7, ст. 878.
278
Юридическая наука и практика
вития плод должен быть признан человеческим существом, обладающим специальной правосубъектностью и обеспечиваемый гражданско-правовой защитой1. Такая точка зрения поддерживается и представителями науки уголовного права, по мнению которых современное состояние права «нарушает права плода на жизнь и здоровье, и уголовное законодательство обязано защитить его права»2. С определением момента возникновения права на жизнь зародыша связаны также проблемы распоряжения эмбрионами, их органами и тканями, в частности, в целях проведения с ними экспериментов, использования в качестве трансплантатов.
Контент-анализ СМИ и сети «Интернет», проведенный автором, позволяет прийти к выводу, что способами получения исходного материала для изготовления клеточных субстанций может быть принуждение к аборту, обман женщины относительно состояния ее здоровья или здоровья будущего ребенка, «беременность на продажу», при которой товаром служит эмбрион. Причем наиболее оптимальным как с позиции качества, так и количества является материал второго триместра беременности. И в этом случае возникает вопрос о легальности его происхождения.
Проведенное автором интервьюирование специалистов-медиков показало, что заготовка такого исходного материала имеет место в российских клиниках и родильных домах, хотя нелегальность такой деятельности очевидна. Но в то же время подобное поведение не является уголовно наказуемым, поскольку в соответствии со статьей 123 УК РФ криминальным признается аборт, произведенный ненадлежащим исполнителем — лицом, не имеющим соответствующего высшего медицинского образования. Сроки беременности значения для признания деяния преступным не имеют, если медицинский работник имел надлежащий сертификат. В настоящее время аборт на более поздних сроках беременности, нежели допускается в нормативных документах Минздрава, декриминализирован, и остается лишь констатировать, что законодатель фактически легализовал практику поздних абортов в сфере здравоохранения.
В отличие от российского уголовного закона в белорусском праве, как ранее в советском, предусмотрена охрана прав эмбриона. В части 1 статьи 156 УК Республики Беларусь введен запрет на незаконное производство аборта врачом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля, совершение аналогичных действий неспециалистами образует квалифицированный состав данного преступления. Используемая белорусским законодателем формулировка незаконного аборта позволяет однозначно относить к криминальным нарушениям получение эмбриональных стволовых клеток в результате проведения поздних абортов, независимо от того, кто являлся субъектом преступления.
Нам представляется целесообразным изменить редакцию статьи 123 УК РФ, включив в нее положения, охраняющие права эмбриона, которые традиционно присутствовали в советском уголовном законодательстве различных периодов, и изложить ее в следующей редакции:
1. Незаконное производство аборта — наказывается...
— преступление средней тяжести.
2. Незаконное производство аборта на поздних сроках беременности, а равно принуждение к производству аборта, либо незаконное производство аборта в целях использования эмбрионального материала или совершенное с корыстной целью, либо выполненное лицом, не имеющим высшего медицинского образования, — наказывается...
— тяжкое преступление.
3. Незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью или смерть потерпевшей...
— тяжкое преступление.
Клочухина Ю.А., адъюнкт кафедры теории и истории государства и права Нижегородской академии МВД России — «Качество законодательства об институте губернаторства Российской империи и Российской Федерации: анализ с позиций правил юридической техники»
При оценке качества законодательства современной России, на наш взгляд, важно учитывать особенности законодательства в предшествующий исторический период, так как это дает более полную картину исследуемого объекта. Также, опираясь на исторический опыт, мы можем оценить действенность тех или иных правовых норм и, учитывая прошлые ошибки, совершенствовать современное законодательство. Предметом нашего интереса является институт губернаторства и соответственно правовые документы, регламентирующие его деятельность в современной России и в Российской империи второй половины XIX века. Попробуем подойти к изучению проблемы, используя методологию хронодискретного моногео-графического сравнительного правоведения3.
В Российской империи институт губернаторства регламентировался частью первой второго тома Свода законов Российской империи, а в современной России — Федеральным законом от 6 октября 1999 года
1 См.: ШевчукС.С. Некоторые проблемы правового регулирования применения искусственных методов репродукции // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Голубов И.И., Григорович Е.В. Уголовная ответственность при использовании искусственных методов репродукции // Юрист. 1999. № 11. С. 30.
3 См.: Демичев A.A. Хронодискретное моногеографическое сравнительное правоведение как направление современной юридической науки // История государства и права. № 16. 2010. С. 2—7.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2013, № 22
279
Межвузовский научно-практический круглый стол «Качество современного российского законотворчества: состояние и пути повышения»
