CC BY
20
DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2017.66.033 Желтов А. А.
ORCID: 0000-0001-6920-0754, доцент, кандидат исторических наук, Вологодский институт права и экономики ФСИН России, КЛАССЫ ЧИНОВ ТЮРЕМНОГО ВЕДОМСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО «ТАБЕЛИ О РАНГАХ»
Аннотация
В статье прослеживаются особенности присвоения классных чинов «Табели о рангах» чиновникам тюремного ведомства Российской империи. Для анализа данной проблематики привлечены различные исторические источники. На протяжении XIX века происходило постепенное повышение классных чинов у лиц, возглавлявших тюремные учреждения. Классные чины вводились для тюремных врачей и экономов, а также сотрудников губернских тюремных инспекций, образованных в конце XIX века. Присвоение первого классного чина зависело от уровня образования, занимаемой должности и стажа службы. Существовала возможность получения классного чина на один ранг выше положенного по должности.
Ключевые слова: Табель о рангах, чины тюремного ведомства, чинопроизводство, государственная служба, история тюремной системы России.
Geltov А. А.
ORCID: 0000-0001-6920-0754, Associate professor, PhD in History, Vologda Institute of Law and Economics of the Federal Penitentiary Service of Russia, RANKS CLASSES ON TABLES OF RANKS IN PRISON DEPARTMENT OF RUSSIAN EMPIRE
Abstract
The article presents the peculiarities of assigning the class ranks "Table of Ranks" to officials of the prison department of the Russian Empire. In order to analyze this problem we used various historical sources. During the XIX century, there was a gradual increase in class ranks among the persons who headed the prisons. Class ranks were introduced for prison doctors and manciples, as well as employees of provincial prison inspections, which were formed at the end of the XIX century. The assignment of the first class rank depended on the level of education, the held position and the length of service. There was the possibility of obtaining a class rank of one rank higher than that of the position.
Keywords: table of ranks, ranks of prison department, promotion in rank, public service, history of the Russian prison system.
Система ранжирования классных чинов гражданских служащих и соотнесения их с армейскими званиями, известная как «Табель о рангах», являлась значимым фактором государственного управления в Российской империи. Система «Табели о рангах» применялась для организации всех государственных служб и ведомств. В связи со спецификой деятельности каждого ведомства, в их штатной структуре формировались особенности, отражавшиеся в распределении классных чинов. В данной работе постараемся проследить как реализовалась данная система в тюремном ведомстве Российской империи.
В XVTII веке даже косвенных свидетельств о его наличии особого штата управления у тюрем обнаружить не удается. Судя по имеющимся данным, управление тюрьмами в этот период полностью возлагалось на административный аппарат губерний и городов. Даже в начале XIX века, должность начальника тюремного учреждения могла оставаться годами вакантной, а обязанности по ней (как дополнительные) возлагались на одного из полицейских офицеров. Такая ситуация описана в 1827 году в Москве перед назначением на должность смотрителя тюремного замка штабс-капитана Иванова [1, С. 419].
Для первой половины XIX века имеющиеся исторические сведения о чинах управления местами заключения (острогами, тюрьмами, тюремными замками) весьма скудны. М.Н. Гернет в книге «История царской тюрьмы» упоминает, что в начале XIX века появилось «Положение о должности смотрителя тюремного замка в Москве и о должности караульного офицера в тюремном замке» [2, С. 104]. По этому Положению штат служащих в Московском тюремном замке в начале XIX века состоял из квартального полицейского поручика (смотрителя), четырех полицейских унтер-офицеров и одного рядового. Внешние и внутренние караулы возлагались на воинскую команду, возглавлявшуюся караульным офицером.
В первой четверти XIX века наблюдаются различия в наименовании должностей чиновников, возглавлявших тюремные учреждения. Так по установленному в 1811 году расписанию для Санкт-Петербургской городской тюрьмы, ее начальник именуется как надзиратель. В Вологодской городской тюрьме в 1826 году персонал был представлен смотрителем и четырьмя нижними смотрителями [3, С. 268].
В Полном собрании законов Российской империи первое упоминание классного чина у смотрителя тюрьмы обнаруживается в указе Сената от 10 августа 1820 года «Об определении смотрителей острогов из полицейских чиновников». Появление данного указа было вызвано должностным преступлением коллежского регистратора Братчикова, выпустившего по сфабрикованной им записке из Харьковского острога арестанта Козачка. В указе отмечалось, что смотритель острога был выбран из числа арестантов, а должен был «быть определяем из числа Полицейских чиновников» [4, С. 409].
На основе имеющихся данных можно заключить, что ранг должности тюремного смотрителя в первой трети XIX века ограничивался XIV-XII классом.
В 1851 году утверждается положение, устанавливавшее классные чины для сотрудников Санкт-Петербургской городской тюрьмы. Этим положением наименование руководителя данного учреждения было изменено с надзирателя тюрьмы на смотрителя. Должности смотрителя тюрьмы присваивался VI класс, а должностям его помощников: старшему - VIII и младшему IX классы; письмоводителю и эконому тюрьмы по должности и по мундиру IX класс, а по пенсии VIII разряд [5, С. 371-373]. В том же 1851 году была учреждена должность Смотрителя Петергофских присутственных мест и тюрьмы, которой был присвоен XII класс по должности, X класс по мундиру и IX разряд по
пенсии [5, С. 23-24]. Высокий (VI) класс смотрителя Санкт-Петербургской городской тюрьме обусловлен столичным ее положением. Смотрители губернских тюремных замков максимально могли иметь VII класс по должности или еще более низкий ранг. Так, в 1862 году при учреждении должность особого Смотрителя в Московской временной тюрьме, ей был присвоен VIII класс [6, С. 795].
В 1850-1860-х годах лица, возглавлявшие уездные тюрьмы (смотрители уездных тюремных замков) достигали невысоких классных чинов (Х^-ХП класс), что отчетливо прослеживается по данным Памятных книг Вологодской губернии. Начиная с 1870-х годов, по тем же источникам фиксируются уже более высокие классные чины. В 18801890-е гг. некоторые смотрители уездных тюремных замков достигали ранга надворного советника (VII класс). Среди них начальник Устюгской тюрьмы П.С. Прахов, имевший в 1875-1876 гг. чин коллежского асессора, а в 1883 году -надворного советника (7, С. 51) и начальник Тотемской тюрьмы И.П. Сентянин, упомянутый в 1887 году как коллежский асессор, а в 1893 году - в чине надворного советника [8, С. 58].
Принятый в 1868 году временный штат управления и надзора в центральных пересыльных тюрьмах устанавливал должностям смотрителей тюрем с содержание более тысячи арестантов (в Москве и Томске) Х класс по должности и IX разряд по пенсии, а для тюрем с содержание менее тысячи арестантов (в Орле, Нижнем Новгороде, Казани, Перми и Тюмени) XII класс по должности и X разряд по пенсии [9, С. 861].
Свидетельства о повышении классов тюремных смотрителей в 1870-х годах обнаруживаются в документах, представленных в полном собрании законов Российской империи. В утвержденном в 1873 году расписание должностей Александровской центральной тюрьмы (под Иркутском) должности смотрителя был присвоен уже VII класс, его помощнику - IX класс, а эконому - X класс [10, С. 583].
7 декабря 1876 года было утверждено положение об увеличении окладов содержания и повышения классов должностей и разрядов по пенсии для должностных лиц тюремного управления. Положением 1876 года смотрителям губернских тюрем был определен VIII класс по должности в VII разряде по пенсии, смотрителям уездных тюрем и смирительно-рабочих домов - IX класс по должности и VIII разряд по пенсии. Одновременно увеличивались классные чины помощникам смотрителей губернских тюрем: IX класс по должности и VIII разряд по пенсии [11, С. 511-512].
Постановлением от 15 июня 1887 года выделялось 6 разрядов начальников тюрем и 5 разрядов их помощников. Начальникам тюрем 1-3 разрядов присваивался VI класс по должности и III (2 ст.) разряд по пенсии. Для начальников тюрем 4-го разряда был установлен VII класс по должности и VI разряд по пенсии; для 5-го - соответственно VIII класс и VII разряд, и для 6-го - IX класс и VIII разряд. Классные чины помощников начальников тюрем также устанавливались в зависимости от разрядов: 1 разряд - VII класс; 2-й - VIII класс, 3-й - IX класс, 4 и 5-й - X класс [12, С. 225].
Должности смотрителей тюремных замков после 1887 года сохранялось, а в отдельных местностях и продолжали вводиться. Так, в 1888 году в уездах Закавказских губерний были введены 12 штатных единиц тюремных смотрителей, которым присваивался IX класс по должности и VI разряд по пенсии [20, С. 41].
Классные чины также были установлены для тюремных врачей и экономов. Положением от 17 февраля 1862 года (№ 37991) врачи тюремных больниц и прочий медицинский персонал получили достаточно высокие классы в Табели о рангах: «... отнести по должностям и шитью на мундирах, к следующим классам и разрядам: Старших Врачей и Консультантов к VI, Старших Ординаторов к VII, Младших и Сверхштатных Ординаторов и Аптекарей к VIII, Аптекарских помощников (гезелей) к X, Смотрителя и Бухгалтера к IX и Письмоводителя к X». Положением от 15 июня 1887 года (№ 4593) постоянным врачам, состоящим при местах заключения, присваивался VII класс по должности и такой же разряд по шитью на мундире, а назначаемым им в помощь ординаторам - VIII класс по должности и VIII разряд по шитью на мундире.
Должность эконома существовала не во всех местах заключения. В учрежденном в 1875 году Санкт-Петербургском Доме предварительного заключения должности эконома был установлен VIII класс и VII разряд по пенсии. Введенной в следующем году должности помощника эконома был присвоен IX класс по должности и такой же разряд по шитью на мундире и VIII - по пенсии [14, С. 173]. В штате Дуйской каторжной тюрьмы (о. Сахалин), определенном нормативным актом принятым одновременно с предыдущим, для эконома был установлен X класс по должности и X разряд по шитью на мундире и IX - по пенсии [14, С. 173]. Выше уже приводился штат Александровской центральной тюрьмы, утвержденный в 1873 году, где также должности эконома был присвоен X класс.
После учреждения в 1890 году в губерниях Тюремной инспекции должности губернского тюремного инспектора был присвоен V класс по чинопроизводству и 1 степень III разряда по пенсии. Другие члены тюремной инспекций получили следующие ранги: помощник губернского тюремного инспектора - VI класс по чинопроизводству и 2 степень III разряда по пенсии; секретарь губернского тюремного инспектора - VIII класс по чинопроизводству, VII разряд по пенсии. Впрочем, существовала возможность получить классный чин на один ранг выше чина, полагавшегося в качестве предельного по должности. Например, приказом № 1 от 1 января 1913 года из статских советников (V класс) в действительные статские советники (IV класс) были произведены шесть тюремных инспекторов. Тем же приказом были награждены орденом Владимира 3 -й степени тюремные инспекторы -московский (А. Захаров) и могилевский (граф В. Толстой), уже имевшие чин действительного статского советника [15, С. 72-74].
Для лиц, не имеющих оконченного полного курса гимназии (с 1871 года уездного (городского) училища), при поступлении на службу нужно было прослужить несколько лет в должностях, дающих право на классный чин, и лишь после этого они получали право сдать экзамены, по итогам которых им присваивали первой классный чин - XIV класса (коллежский регистратор). Примером тому может послужить служебная карьера начальника Вологодской губернской тюрьмы (1897 г.) надворного советника Е.И. Грекова. С 1871 года он состоял в полиции на должностях позволявших получить классный чин: полицейский надзиратель (XIV) и становой пристав (VIII), но чина не имел. 20 ноября 1879 года «выдержал испытание на первый классный чин» и 1 января 1880 г. произведен в коллежские регистраторы. Последующие чины до коллежского асессора получал через 3 года, а VII класс получил через 4 года после VIII [16, Л. 1-8]. В памятных книжках Вологодской губернии за 1901 год, как не имеющий чина, фигурирует
начальник Кадниковской уездной тюрьмы В.А. Бобров, а в 1913 году он упоминается в должности начальника Грязовецкой уездной тюрьмы в чине губернского секретаря. Те же источники отмечают начальника Тотемской тюрьмы в 1913-1915 гг. А.Е. Попова без чина, а в 1916 году он уже записан как губернский секретарь.
В то же время выпускникам вузов при поступлении на службу присваивали XII класс, отличникам - X класс. Например, А.В. Ефимов, ставший первым тюремным инспектором Вологодской губернии при образовании инспекции в 1910 г., благодаря оконченному с дипломом 1-й степени курсу юридических наук в Императорском университете Св. Владимира в Киеве при поступлении на службу получил чин коллежского секретаря (X класс) [17, С. 68-75; 18, С. 44].
Женщинам, занимавшим должности, позволявшие иметь классные чины (напр., должности помощниц начальников тюрем по женскому отделению), таковые не присваивались. Однако они получали те же прав на пенсию. По положению от 15 июня 1887 года помощницам начальников тюрем и смотрительницам женских отделений был установлен VIII разряд по пенсии [12, С. 225].
Таким образом, при присвоении классных чинов служащим тюремного ведомства использовались единые принципы, которые применялись для всех государственных структур и учреждений. Особенности проявлялись в установлении классных чинов для конкретных должностей. Некоторая специфика была при изменении классов должностей во времени. Несмотря на общую тенденцию повышение классов должностей, в разных ведомствах оно происходило не синхронно.
Список источников / References
1. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.2. - СПб, 1830. - 1138 c.
2. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. - Т. 1. - М., 1951. - 328 с.
3. Ведомость вологодского подполковника И. Домашнева о состоянии городской полиции (15 сентября 1826 г.) // Старая Вологда. XII - начало XX в. - Вологда, 2004. - С. 268.
4. Полное собрание законов Российской империи. - Т.37. - СПб., 1830. - 981 с.
5. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.26. - Отд. 1. - СПб., 1852. - 752 c.
6. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.37. - Отд. 1. - СПб., 1865. - 832 c.
7. Вологодский адрес-календарь и месяцеслов на 1883 год. - Вологда, 1882. - 124 с.
8. Памятная книжка Вологодской губернии на 1893 и 1894 годы. - Вологда, 1893. - 212 c.
9. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.43 (Штаты и табели).- СПб., 1873. - 1157 c.
10. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.48 (Штаты и табели). - СПб., 1876. - 846 c.
11. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.51. - Отд. II. - СПб., 1878. - 580 c.
12. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. III. - Т.7 (Штаты и табели). - СПб., 1889. - 484 c.
13. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. III. - Т.8 (Штаты и табели). - СПб., 1890. - 405 c.
14. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. II. - Т.51. - Отд. III. - СПб., 1878. - 718 c.
15. Журнал министерства юстиции. - 1914. - № 1. - С. 72, 74.
16. Государственный архив Вологодской области. Ф. 113. Оп. 2. Д. 2.
17. Отчет о деятельности Вологодской губернской тюремной инспекции за 1912. - Вологда, 1913. - 101 с.
18. Журнал министерства юстиции.- 1907. - № 7. - С. 44.
Список литературы на английском языке / References in English
1. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.2. - SPb., 1830. - 1138 p. [in Russian]
2. Gernet M.N. Istoriya carskoj tyur'my [The history of the royal prison]. - Vol.1. - M., 1951. - 328 p. [in Russian]
3. Vedomost' vologodskogo podpolkovnika I. Domashneva o sostoyanii gorodskoj policii (15 sentyabrya 1826 g.) [Statement of Vologda Lieutenant Colonel I. Domashnev on the state of the city police (September 15, 1826)]. Staraya Vologda. XII - nachalo XX v. [Old Vologda. XII - early XX century]. - Vologda, 2004. - P. 268. [in Russian]
4. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Vol.37. - SPb., 1830. - 981 p. [in Russian]
5. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.26. - Sep. 1. - SPb., 1852. - 752 p. [in Russian]
6. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.37. - Sep. 1. - SPb., 1865. - 832 p. [in Russian]
7. Vologodskij adres-kalendar' i mesyaceslov na 1883 god [Vologda address-calendar and months for the year 1883]. -Vologda, 1882. - 124 p. [in Russian]
8. Pamyatnaya knizhka Vologodskoj gubernii na 1893 i 1894 god [Memorable book of the Vologda province for 1893 and 1894 years]. - Vologda, 1893. - 212 p. [in Russian]
9. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.43 (States and tablets). - SPb., 1873. - 1157 p. [in Russian]
10. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.48 (States and tablets). - SPb., 1876. - 846 p. [in Russian]
11. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.51. - Sep. II. - SPb., 1878. - 580 p. [in Russian]
12. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. III. -Vol.7 (States and tablets). - SPb., 1889. - 484 p. [in Russian]
13. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. III. -Vol.8 (States and tablets). - SPb., 1890. - 405 p. [in Russian]
14. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii [The complete collection of laws of the Russian Empire]. - Coll. II. -Vol.51. - Sep. III. - SPb., 1878. - 718 p. [in Russian]
15. ZHurnal ministerstva yusticii [Journal of the Ministry of Justice]. - 1914. - №1. - P. 72, 74. [in Russian]
16. Gosudarstvennyj arhiv Vologodskoj oblasti [State Archive of the Vologda Region]. F. 113. Op. 2. D. 2.
17. Otchet o deyatel'nosti Vologodskoj gubernskoj tyuremnoj inspekcii za 1912 [Report on the activities of the Vologda Provincial Prison Inspection for 1912]. - Vologda, 1913. - 101 p. [in Russian]
18. ZHurnal ministerstva yusticii [Journal of the Ministry of Justice]. - 1907. - № 7. - P. 44. [in Russian]
DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2017.66.032 Медведик И. С.
ORCID 0000-0002-5200-5925, доцент, кандидат исторических наук, Астраханский государственный университет АНГЛО-РОССИЙСКИЙ КОНФЛИКТ В ПЕРСИИ: ДИСКУССИИ В БРИТАНСКОМ ПАРЛАМЕНТЕ ПЕРЕД
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНОЙ (1912 - 1914 ГГ.)
Аннотация
На конкретном историческом материале рассматриваются проблемы восприятия международного конфликта его участниками. Анализируются дебаты в британском парламенте перед Первой мировой войной в связи с конфликтом России и Великобритании из-за влияния в Персии. Выявляется отношение парламентариев к различным аспектам конфликта, к России как противоборствующей стороне. Сделаны выводы о позиции британского парламента в связи с конфликтом. Затрагивается вопрос о возможностях парламента влиять на формирование британской внешней политики в начале XX в.
Ключевые слова: англо-российский конфликт, Персия, Россия, дискуссии в парламенте, оппозиция.
Medvedik I.S.
ORCID 0000-0002-5200-5925, Associate Professor, PhD in History, Astrakhan State University
ANGLO-RUSSIAN CONFLICT IN PERSIA: DISCUSSION IN THE BRITISH PARLIAMENT BEFORE THE
FIRST WORLD WAR (1912-1914)
Abstract
The problem of international conflict perception by its participants is examined on the specific historical material. Debates in the British Parliament before the First World War are analyzed in connection with the conflict between Russia and Britain in relation to the influence in Persia. The attitude ofparliamentarians to various aspects of the conflict and to Russia, in particular, as to the opposing party is revealed. Conclusions are made about the position of the British Parliament in connection with the conflict. The ability of the parliament to influence the formation of British foreign policy at the beginning of the 20h century is touched upon.
Keywords: Anglo-Russian conflict, Persia, Russia, discussions in parliament, opposition.
Отличительная особенность современной историографии состоит в поиске новых подходов, в том числе при изучении истории международных отношений. Одна из актуальных проблем - выявление тех, кто стоял «за границами дипломатии» [8] и кто, тем не менее, имел ряд возможностей влиять на принятие или реализацию внешнеполитических решений. Это позволит понять сложное взаимодействие различных, подчас противоречивых точек зрения, воссоздать картину многогранного процесса выработки, принятия и реализации внешнеполитических решений.
В XIX - начале XX вв. британский парламент не имел внешнеполитических полномочий. Он мог лишь получать информацию о деятельности министерства иностранных дел (Foreign Office) и оценивать ее [1, C. 148-150], [9, C. 134, 193]. Ситуация стала меняться в начале XX, когда в связи с избирательными реформами нижняя палата парламента пополнилась новыми членами. Они интересовались внешней политикой, часто находились в оппозиции по отношению к правительству [7, C. 149], [10]. Кроме того, именно в эти годы появляются в парламенте и за его стенами группы давления: комитеты по различным внешнеполитическим проблемам. Подобные группы давления позже получили название «лобби», а всю совокупность способов давления на членов парламента стали называть «лоббированием». Парламент, основываясь на том, что он выражает интересы нации, стремился контролировать внешнеполитическую сферу. Кроме того, дебаты в парламенте отражали мнение общественности. Изучение парламентских дебатов по внешнеполитическим вопросам представляет научный интерес.
Одним из узлов англо-российских противоречий в предвоенные годы был персидский вопрос. Заключение соглашения 1907 г. между Англией и Россией о разграничении сфер влияния в Азии не разрешило противоречия, а, наоборот, вывело на повестку дня новые спорные вопросы. В конце 1911 - начале 1912 гг. британскому министру иностранных дел Э. Грею удалось отстоять позицию правительства в дискуссиях с оппозицией, критиковавшей британскую политику в Персии и отношения с Россией. В последующие месяцы вплоть до начала Первой мировой войны парламентариям пришлось сосредоточиться на других, более важных в то время проблемах. Однако персидский вопрос и связанные с ним отношения с Россией оставались в поле зрения парламентариев.
При анализе отношения британского парламента к англо-российскому конфликту в Персии интерес представляет точка зрения оппозиции в Палате общин, так как она часто отличалась от позиции правительства и могла представлять альтернативные пути развития или оказать влияние на внешнеполитический курс. Палата лордов уделяла мало внимания внешнеполитическим проблемам. Хронологические рамки исследования можно определить следующим образом: июль 1912 - июль 1914 гг.
Таблица «Дискуссии в британском парламенте по персидскому вопросу (1912-1914 гг.)» дает представление об обсуждавшихся аспектах проблемы и о времени проведения дискуссий. Анализ таблицы позволяет сделать вывод о
