CC BY
982ТОЧКА ЗРЕНИЯ: КЛАССИФИКАЦИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
Классификация прав человека: подходы к проблеме
Наталия Варламова
в статье рассматриваются различные классификации прав человека, предполагающие выделение естественных и позитивных прав человека; прав человека и прав гражданина; основных и иных прав; абсолютных и относительных прав; негативных и позитивных прав; индивидуальных и коллективных прав; личных (гражданских), политических, социально-экономических и культурных прав; трех поколений прав человека. Автор обращает внимание на некорректность критериев, положенных в основу ряда классификаций, и предлагает возможные варианты решений возникающих в этой связи проблем.
^ Права человека и гражданина; классификация; естественные и позитивные права; основные права; абсолютные и относительные права; негативные и позитивные права; поколения прав человека
Описание того или иного явления как системы предполагает выделение образующих его элементов, установление их структурных и функциональных взаимосвязей, обеспечивающих упорядочение данного множества элементов и его функционирование в качестве единой системы. Необходимой составляющей структурно-функционального упорядочения системообразующих элементов является их классификация — обособление отдельных групп элементов, объединенных общими признаками, и определение характера связей между ними. В основу классификации могут быть положены самые разные признаки изучаемых элементов, однако, чтобы классификация имела научное значение, эти признаки (критерии) должны быть не случайными, а существенными, отражающими такие проявления классифицируемых элементов, которые способствуют раскрытию их сущности (единства их сущности).
Права человека, взятые в своем системном единстве, определяют общий правовой статус человека или другими словами — меру свободы человека в государстве и обществе.
Отсюда и отдельные виды (группы) прав человека, выделяемые в процессе их классификации, должны представлять собой разные формы юридического опосредования социального бытия свободы.
В литературе обосновывается множество самых разных классификаций прав человека. Если отбросить отдельные экзотические и весьма сомнительные в плане адекватности действительности и научной значимости1, то общепризнанным является противопоставление естественных и позитивных прав человека; прав человека и прав гражданина; основных (конституционных) и иных (отраслевых) прав; абсолютных и относительных прав; негативных и позитивных прав; индивидуальных и коллективных прав; личных (гражданских), политических, социально-экономических и культурных прав; различных поколений прав человека2. В основу каждой из этих классификаций положен сугубо формальный критерий, что отражает общую тенденцию доминирования позитивистских интерпретаций права и прав человека и одновременно делает невозможным четкое обособление система-
тизируемых прав. Л. Д. Воеводин верно подметил, что всякая классификация условна. Она может дать более или менее приблизительное, а не абсолютно точное распределение прав, и авторы, придерживающиеся одной классификации, довольно существенно расходятся в распределении прав и свобод по определенным группам3.
Так, различие естественных и позитивных прав человека проводится исходя из того, закреплены или нет данные права в позитивном праве. «Естественные права присутствуют в общественном сознании как представление о справедливом и должном положении человека в обществе». «Недостатки» естественных прав — их абстрактность, неопределенность в содержании, отсутствие механизмов защиты — «преодолеваются приданием им позитивной формы, то есть награждением качеством юридичности». «Позитивные права фиксированы, они формально определены, закреплены в нормах международного и национального права». Таким образом, «естественные права составляют потенциальный резерв развития позитивных прав»4. Однако естественные права человека и сами по себе являются юридическими и непосредственно действующими, и они не утрачивают своего качества естественности, даже будучи позитивированы. Это, кстати, прямо выражено в Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что все провозглашенные в ней права являются естественными (принадлежащими каждому от рождения), неотчуждаемыми и непосредственно действующими (ч. 2 ст. 17, ст. 18) и что перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина (ч. 1 ст. 55). Аналогичные нормы есть и в конституциях других стран.
В данном контексте точнее говорить о правах естественных неотчуждаемых и октроированных. В современных условиях первые тоже большей частью закреплены в позитивном праве, но юридическая сила притязаний, воплощенных в них, от факта позитивации не зависит, тогда как осуществление октроированных прав возможно лишь в том случае и в той мере, в какой это предусмотрено законом (исходящим от государства нормативным актом). При этом признание тех или иных прав естественными или октроированными зави-
сит от характера (содержания, сущности) воплощенных в них притязаний. Естественные права человека образуют его притязания на свободу как качество, естественно, изначально и неотъемлемо присущее каждому человеку и выделяющее людей из мира иных живых существ. Притязания на иные социальные блага, помимо свободы5, могут рассматриваться только как октроированные права, поскольку эти блага сами по себе людям не присущи и обладание ими не может считаться естественным; они могут быть либо присвоены (захвачены силой), либо предоставлены государством и обществом, что и фиксируется в законе (объективном праве) в виде «прав человека».
Аналогичным образом (в плане формальности и сути критерия) обычно проводится разграничение прав человека и гражданина. По мнению Л. Д. Воеводина, «эта двучленная классификация основывалась на естественно-правовой доктрине, которая учила, что одни права и свободы существовали до государства и не зависят от его признания, другие же, напротив, провозглашены государством и поэтому не существовали до него. Первые права — человека, вторые — права гражданина»6. Такой позиции и сегодня придерживаются многие исследователи. «Права человека (равно как и обязанности), — утверждает Н. В. Витрук, — имеют естественное происхождение, вытекают из факта сочленства индивида в обществе, а права гражданина вытекают из сочленства индивида в государстве. Права человека с закреплением в конституции, законе трансформируются в права гражданина»7. Таким образом, получается, что «государственное признание прав человека представляет собой форму их трансформации в права гражданина, которые есть лишь превращенные права человека»8. Отсюда, в общем, вполне логичен вывод, что «в наше время указанное деление все более утрачивает свой смысл, поскольку прирожденные права человека давно признаны всеми демократическими государствами и таким образом выступают одновременно и в качестве прав гражданина»9.
Между тем различие прав человека и прав гражданина (и его стирание) имеет принципиально иной генезис и смысл. Оно было выявлено еще К. Марксом в одной из его ранних работ10. Права человека — это его права как
частного лица, члена гражданского общества, собственника, эгоистического субъекта, действующего в своих интересах11. Права гражданина — это права человека (того же человека) как члена политического сообщества, участника осуществления политической (государственной) власти12. Причем и права человека, и права гражданина естественны по своей сути и происхождению (то есть не октроированы государством). Согласно естественно-правовой (естественно-договорной) доктрине, вступая в политическое сообщество (учреждая государство), люди передают ему часть своей естественной свободы, с тем чтобы обеспечить гарантии оставшейся ее части (естественных и неотчуждаемых прав человека) и обретают в связи с этим право участвовать в осуществлении государственной власти и контролировать ее действия. Презюмировалось, что государство обеспечивает права человека своим гражданам как членам политического сообщества, объединившимся именно с этой целью. В этом смысле французская Декларация 1789 года и говорит о правах человека и гражданина.
В дальнейшем возобладало представление, что гражданство (сочленство в данном политическом союзе) не является необходимым условием для признания, обеспечения и защиты прав человека и государство должно гарантировать их всем лицам, находящимся под его юрисдикцией (своим гражданам, иностранцам, лицам без гражданства). Так, Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал, что только при наличии очень веских оснований может признать различие в обращении исключительно по признаку гражданства совместимым с Конвенцией о защите прав человека и основных сво-бод13.
Сегодня различие в правах человека и гражданина признается допустимым лишь в отношении прав, обеспечивающих собственно участие в осуществлении власти (избирать и быть избранным, участвовать в референдуме, поступать на государственную службу). Причем и эти права являются естественными, неотчуждаемыми и принадлежат каждому человеку, только реализуются им в рамках лишь того политического сообщества (государства), членом (гражданином) которого он является14. Поэтому в современных условиях различие между правами человека и правами
гражданина не стирается, а актуализируется. Если раньше права человека государство могло обеспечивать только своим гражданам (и в этом смысле права человека и права гражданина были тождественны), то сегодня привилегией граждан остаются лишь права участия во власти, а все иные права человека гарантируются всем людям независимо от наличия гражданства.
Другое общепризнанное деление прав человека на основные (фундаментальные) и иные (отраслевые) в том виде, как оно проводится15, оказывается вообще лишенным какого-либо научного значения. Основными признаются права и свободы человека, зафиксированные в конституции и важнейших международно-правовых актах (среди них обычно называют Всеобщую декларацию прав человека от 10 декабря 1948 года, Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, Международный пакт о социальных, экономических и культурных правах от 16 декабря 1966 года, Конвенцию о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, а иногда еще и Европейскую социальную хартию от 18 октября 1961 года и пересмотренную Европейскую социальную хартию от 3 мая 1996 года16). При этом вопрос о том, чем обусловлено включение тех или иных прав в конституцию, либо вообще не обсуждается, либо объясняется тем, что они «являются фундаментальными для обеспечения правового статуса человека и гражданина»17. Получается, что права являются основными (фундаментальными), потому что закреплены в конституции, а закреплены в конституции они потому, что имеют фундаментальное значение. Претендовать на качество научного критерия такой логический круг явно не может.
Утверждается, что основные, фундаментальные права человека «являются правовой базой для производных, но не менее важных его прав»18. Это значит, что иные (не основные) права человека не менее важны (фундаментальны)? Что касается произ-водности всех иных прав от основных, то этот критерий тоже не работает, ибо многие основные права производны друг от друга. Так, например, право на личную и семейную тайну (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ), тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых,
телеграфных и иных сообщений (ч. 2 ст. 23) и неприкосновенность жилища (ст. 25) про-изводны от права на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23). Наконец, уточняется, что объем гарантированных конституцией прав «чаще всего... зависит от «возраста» того или иного основного закона»19, то есть носит едва ли не случайный характер.
На конституционном установлении основано и деление прав человека на абсолютные (не подлежащие ограничению) и относительные (в отношении которых могут быть установлены ограничения)20. При этом исходят из части 3 статьи 56 Конституции РФ, согласно которой не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (ч. 1), 24, 28, 34 (ч. 1), 40 (ч. 1), 46-54 Конституции. Права, закрепленные в указанных статьях, и рассматриваются как абсолютные. Однако из контекста статьи 56, посвященной порядку введения чрезвычайного положения и допустимости в его условиях отдельных ограничений прав и свобод человека, явствует, что в части 3 речь идет о запрете вводить специальные, дополнительные ограничения перечисленных в ней прав и свобод именно в условиях чрезвычайного положения, а не о том, что указанные права и свободы в принципе не могут быть ограничены. Большинство из этих прав в силу своего характера предполагают возможность и даже необходимость определенных ограничений при их реализации, в частности: право на жизнь (ст. 20), право на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23), право на защиту персональных данных (ст. 24), свобода вероисповедания (ст. 28), свобода экономической деятельности (ч. 1 ст. 34)21, право на жилище, причем именно право на жилище, а не неприкосновенность жилища (ч. 1 ст. 40), право на судебную защиту (ст. 46), право на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей (ч. 2 ст. 47)22, право на юридическую помощь (ст. 48), право потерпевших на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52).
Между тем Конституционный Суд Российской Федерации поддерживает данную классификацию. В ряде своих решений он указал, что в силу части 3 статьи 56 Конституции РФ носят абсолютный характер и не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах право на судебную защиту23, презумпция не-
виновности24, право на получение квалифицированной юридической помощи и на самостоятельный выбор защитника25, право осужденного на пересмотр приговора26. При этом применительно к праву на судебную защиту Конституционный Суд специально подчеркнул, что оно ни в каком случае не может вступить в противоречие с целями, в которых в соответствии с частью 3 статьи 55 Конституции законодателем могут быть введены ограничения прав и свобод человека (защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства)27.
Однако очевидно, что это не так, подобные противоречия возможны. В частности, право на пересмотр судебного решения в порядке надзора (один из элементов права на судебную защиту) может противоречить праву другой тяжущейся стороны на исполнение судебного решения, вступившего в законную силу (то есть ее праву на судебную защиту), а также принципу правовой определенности как одной из составляющих правопорядка, а значит, и основ конституционного строя. Это было неоднократно констатировано Европейским Судом по правам человека28 и признано самим Конституционным Судом РФ29. На самом деле необходимые ограничения указанных прав предусмотрены в самой процедуре их осуществления, регламентированной законом. И речь может идти об оправданности (обоснованности, соразмерности) установленных ограничений (что и было предметом рассмотрения Конституционного Суда в указанных выше делах), а не об их допустимости в принципе.
В практике Европейского Суда по правам человека в качестве не подлежащих каким-либо ограничениям рассматриваются лишь право не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (ст. 3 Конвенции), право не содержаться в рабстве или подневольном состоянии (п. 1 ст. 4 Конвенции), право не быть осужденным за деяние, которое, согласно действовавшему в момент его совершения праву, не являлось уголовным преступлением, и не подвергаться более тяжкому наказанию, чем то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления (ст. 7 Конвенции)30. Осуществление всех
остальных прав и свобод, гарантированных Конвенцией, может быть ограничено. Европейский Суд исходит из того, что плюрализм и демократия основаны на компромиссе, требующем различных уступок от людей или групп, которые должны соглашаться с некоторыми ограничениями предоставленных им свобод, чтобы гарантировать большую стабильность страны в целом31. А в отношении права на доступ к правосудию Европейский Суд специально отмечал, что оно не является абсолютным и допускается возможность его ограничения, не затрагивающего его сущно-
сти32.
В теории права абсолютные и относительные права противопоставляются по другим основаниям. Абсолютное право предполагает, что ему корреспондирует обязанность неограниченного числа лиц (всех иных субъектов права) воздерживаться от его нарушения и не препятствовать его реализации. Относительное право является элементом уникальной правовой связи, его обеспечивает обязанность индивидуально-определенного лица, находящегося в обязательственном правоотношении (возникшем из договора или деликта) с носителем данного права.
Естественные неотчуждаемые права человека представляют собой абсолютные права, причем в силу того, что они выражают изначально присущую человеку свободу, они являются первичными абсолютными субъективными правами в том смысле, что они не производны от правовой нормы (объективного, позитивного права), а сами функционируют в качестве и субъективного права (каждое конкретное лицо имеет право — индивидуальное притязание — на жизнь), и правовой нормы (каждый — любой — человек имеет право на жизнь). Они затем получают конкретизацию во вторичных правовых нормах, закрепляющих порядок реализации первичных субъективных прав (в объективном, позитивном праве). Так, первичное субъективное право на физическую и психическую неприкосновенность (и соответствующая первичная правовая норма) находит свою конкретизацию в целой совокупности вторичных правовых норм, ограждающих человека от физического и психического насилия. На их основе при соответствующих обстоятельствах у конкретных лиц возникают вторичные субъективные права на защиту от произвольного насилия со
стороны иных субъектов права (как частных лиц, так и государства). Первичные субъективные права и первичные правовые нормы, их описывающие, образуют общий правовой статус человека, определяющий его юридическое положение в государстве и обществе. Это и есть основные права человека. Они занимают в правовой системе особое место, практически предопределяя ее содержание, ибо все объективное право является их конкретизацией применительно к разным правоотношениям.
В конституционной доктрине ряда стран западной демократии специально подчеркивается двойственный характер основных прав и свобод, которые являются и субъективными правами, образующими основу правового статуса человека, и одновременно задают параметры правопорядка в обществе, определяют принципы организации государственной власти и содержание государственной деятельности33. При таком понимании основные права рассматриваются как определяющие «руководящие принципы и объективные критерии для установления условий осуществления свободы и должны учитываться при формировании политического волеизъявле-ния»34. На своеобразие юридической природы основных прав и свобод человека (их «объективно-субъективный» характер) обращается внимание и в отечественной лите-ратуре35.
Деление прав человека на негативные и позитивные заимствовано из западной доктрины. Негативными называют права, условием реализации которых является лишь невмешательство в их осуществление, непре-пятствование ему со стороны других частных лиц и государства. Позитивные права реализуются при содействии государства, фактически именно посредством его деятельности36. Таким образом, критерием классификации здесь выступают условия и способы реализации прав человека. Вопрос о том, как они связаны с характером (сущностью) самого права (содержанием воплощенного в нем притязания), обычно не затрагивается. А ведь очевидно, что условия и способы реализации того или иного права обусловливаются их юридической природой.
Вызывает сомнения и распределение прав по указанным группам. К негативным правам обычно относят личные и политические сво-
боды: свободу мысли, совести и религии, право на участие в управлении государственными делами, право на равенство перед законом, право на жизнь, свободу и безопасность, свободу от произвольного задержания, право на гласное и справедливое судебное разбирательство и т. п., а к позитивным — так называемые социально-экономические и культурные права: право на защиту от безработицы, право на образование, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на социальное обеспечение, право на пользование культурными ценностями и т. п.37 При этом иногда обращают внимание на то, что часть прав, которые большинство исследователей рассматривают как социально-экономические и культурные, такие как право собственности, свобода предпринимательской деятельности, свобода творчества, являются негативными38, но упускают из вида, что отдельные личные права (например, право на справедливое судебное разбирательство) для своей реализации также требуют позитивных действий государства, а некоторые права (право на участие в управлении государством и производные от него права — избирать и быть избранным, участвовать в референдуме, поступать на государственную службу) не могут быть квалифицированы ни как негативные, ни как позитивные. Другими словами, предложенные критерии не однозначны, не четки и не универсальны в том смысле, что не могут обеспечить систематизацию всех известных прав человека.
При классификации прав человека на индивидуальные и коллективные не выдерживается единство критерия. Таковым здесь выступает субъект соответствующих прав. Если применительно к индивидуальным правам он очевиден — это отдельный человек, индивид, самостоятельно реализующий определенное право, то понятие «коллектива» как субъекта права и, соответственно, коллективных прав оказывается крайне «размытым». К коллективным правам относят права, «принадлежащие и реализуемые совместными действиями людей определенной общности»39. Другими словами, субъектами этих прав являются определенные социальные общности и реализоваться они должны этой общностью в целом, а не отдельными людьми, ее образующими. Однако тут же уточняется, что коллективные права «реализуются, как правило,
группой совместно, хотя часть из них может осуществляться одновременно как индивидом, принадлежащим к данному сообществу, так и сообществом в целом (например, права верующих, права языковых меньшинств), а другие — исключительно посредством коллективных действий (например, право гражданского неповиновения, право политической оппозиции, право на забастовку)»40. В итоге в категорию коллективных попадают весьма разнородные права: права естественно сложившихся социальных общностей (наций, народов, национальных меньшинств, местных территориальных сообществ); права так называемых условных социальных групп (женщин, детей, молодежи, престарелых, инвалидов, безработных, беженцев, потребителей, жертв политических репрессий и т. п.); права ассоциаций (общественных, в том числе религиозных объединений, и иных юридических лиц); права, которые могут быть реализованы только несколькими лицами совместно, хотя и их индивидуальными действиями (свобода собраний и объединений, право на забастовку)41 и даже права «всего человечества в целом»42.
Очевидно, что большинство этих прав по своей сути являются индивидуальными, то есть осуществляются отдельными людьми. Женщины, дети, беженцы, инвалиды и т. п. никаких коллективных субъектов права не образуют. Здесь речь идет о правах (точнее, льготах и привилегиях), предоставляемых лицам, относящимся к данным социально уязвимым группам населения, которыми они пользуются индивидуально. Юридические лица (в том числе общественные и религиозные объединения, политические партии), по общему правилу, пользуются теми же правами, что и люди (физические лица), если это не противоречит содержанию соответствующих прав и специальной праводееспособности (целям деятельности) соответствующего юридического лица. Причем осуществляют они эти права в качестве единого лица (в этом суть самой конструкции юридического лица), поэтому данные права остаются индивидуальными. Не меняет характера некоторых прав и то, что их реализация предполагает совместные действия ряда лиц (свобода собраний и объединений, право на забастовку и т. п.), поскольку каждый человек самостоятельно принимает решение об участии в соответст-
вующем объединении или акции, иными словами, осуществляет данное право непосредственно и индивидуально43.
В качестве коллективных прав целесообразно рассматривать права, которые в силу своей природы в принципе не могут быть реализованы непосредственно одним лицом. В таком случае к ним могут быть отнесены только права естественно сложившихся социальных общностей: право нации на самоопределение (в том числе права национальных, религиозных, языковых и т. п. меньшинств на самоорганизацию и сохранение своей идентичности), право народа на неповиновение правонарушающей власти (право народа на восстание), право народов на социально-экономическое развитие, право местных сообществ на территориальное самоуправление. Что касается «человечества в целом», то оно вообще не может выступать субъектом права, ибо не обладает внутренним единством и отсутствует иная социальная общность, с которой оно могло бы находиться в правовом взаимодействии.
Наиболее распространенной является классификация прав человека по сферам их реализации. В данном контексте выделяют личные (гражданские), политические, социально-экономические и культурные пра-ва44. Утверждается, что права человека здесь различаются по их социальному назначению и содержанию45. Однако на деле речь идет о классификации сфер жизнедеятельности человека, в которых могут быть использованы те или иные права46, а не самих прав.
В литературе справедливо обращалось внимание на то, что распределение прав по данным группам довольно условно. Очевидно, что все права человека являются личными в том смысле, что принадлежат личности (человеку) и реализуются ею47. Право собственности, традиционно относимое к экономическим правам, может быть реализовано и в сфере сугубо личной (частной, индивидуальной) жизни, если это не связано с производительным ее использованием (предпринимательской деятельностью). Свобода слова, собраний, объединений, информации, обычно квалифицируемые как политические права, также далеко не всегда используются для участия в политической жизни и оказания влияния на государственную власть. Гораздо чаще посредством них удовлетворяются сугу-
бо личные интересы. Ведь свобода объединений — это и право создать общество пчеловодов; свобода собраний — право собраться в публичном месте, чтобы отпраздновать день рождения или поддержать спортивную команду; свобода слова, печати и информации предполагает беспрепятственное циркулирование в том числе и информации, не имеющей никакого политического значения, и т. п.
Таким образом, данный критерий вообще не позволяет систематизировать права человека, ибо не связан с их характером; он указывает лишь на предполагаемую (не всегда обоснованно) сферу их возможной реализации.
В последнее время достаточно прочно утвердилась классификация прав человека по так называемым поколениям48. Она была предложена в конце 70-х годов XX века Карелом Васаком49. Чешский ученый стремился увязать три поколения прав человека с тремя лозунгами Французской революции — свободой, равенством и братством, то есть исходил из их содержательной специфики. В дальнейшем, однако, акценты сместились в сторону сугубо хронологического критерия данной классификации — времени признания и обеспечения соответствующих категорий прав. Сами же права человека разных поколений рассматриваются как однопорядковые. При таком подходе выделение различных поколений прав человека имеет разве что историческое значение, а само число поколений может быть сколь угодно велико50. Не случайно критики «поколенческой» классификации обращали внимание на некорректность и сомнительную научную ценность именно хронологического подхода к группировке прав человека, поскольку различные права невозможно строго и однозначно соотнести с историческим периодом их утверждения, а сам термин «поколения» создает ложное впечатление о вытеснении одних прав другими51.
Между тем права человека разных поколений (сам термин, действительно, не совсем удачен, но уже устоялся) имеют принципиально разную юридическую природу, представляя собой различные способы выражения, упорядочения и защиты притязаний на свободу. И именно эти сущностные характеристики прав человека, а не временной фактор должны быть положены в основу их классификации.
Права первого поколения, утвердившиеся еще в Новое время, впервые были закреплены в Декларации прав американского штата Вирджиния от 12 июня 1776 года и получили широкое распространение благодаря таким актам, как Декларация независимости США от 4 июля 1776 года и американский Билль о правах от 25 сентября 1789 года (первые десять поправок к Конституции США), французская Декларация прав человека и гражданина от 26 августа 1789 года. Права первого поколения — это безусловные притязания человека на свободную самореализацию в обществе и государстве52. Они носят естественный и неотчуждаемый характер, являются дозаконотворческими и внезако-нотворческими; законами они не создаются, а лишь официально признаются, конкретизируются и защищаются.
К правам первого поколения относятся так называемые негативные права (в терминологии Г. Еллинека status negativus)53 — притязания на неприкосновенность сферы частной жизни, вторгаться в которую не могут ни частные лица, ни публичные власти. Они требуют от государства (органов и лиц, наделенных публично-властными полномочиями) и частных лиц воздержания от действий, препятствующих человеку в реализации его свободы. Это хорошо известные права: право на жизнь; право на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, в том числе жилища и корреспонденции; уважение личного достоинства, чести и доброго имени; право иметь имущество в собственности; а также свобода совести и вероисповедания; слова, печати, мнений и убеждений; свобода собраний и объединений; свобода труда и иной экономической деятельности и т. п. Причем «при ближайшем рассмотрении нетрудно... убедиться, что мы имеем здесь дело не с отдельными правами, а только с особо признанными направлениями индивидуальной свободы, которая сама по себе едина и означает свободное от вмешательства государства состояние индивида»54.
Притязание на свободу, в свою очередь, порождает и притязание на ее защиту со стороны государства (что, собственно, и вызывает и оправдывает существование государства). Такие притязания по Г. Еллинеку образуют status positivus, включающий право на судебную и полицейскую (административную)
защиту в случае нарушения status negativus со стороны частных лиц или государства. Status positivus предполагает активные (положительные) действия со стороны государства (его органов и должностных лиц)55.
Кроме того, Г. Еллинек выделял status activus — права, конституирующие активного гражданина, притязающего на участие в осуществлении государственной власти: в формировании государственных органов (право избирать и быть избранным), в принятии государственных решений (право на участие в референдуме), в отправлении публично-властных полномочий (право на доступ к государственной службе), а также имеющего возможность оказывать влияние на власть (право петиции).
Все права первого поколения имеют единую юридическую природу. Это права, обеспечивающие свободу человека в обществе. Из того, что они являются проявлением и конкретизацией свободы человека и ее гарантий, проистекает их неисчерпаемость и неокончательность любой их позитивации, а следовательно, ограниченность и несовершенство любого их перечня, который по определению не может быть закрытым56. С течением времени такие перечни, содержащиеся в конституциях всех демократических государств и в международно-правовых актах, существенно расширились и видоизменились. Однако суть всех «новых» прав (например, права на защиту персональных данных, права на генетическую неприкосновенность) остается неизменной, поэтому и никаких новых «поколений» прав человека они не образуют.
Права второго поколения имеют принципиально иной характер. Они начали формироваться на рубеже XIX—XX веков и были конституционно признаны в большинстве стран мира к середине XX века; тогда же они утвердились и в форме международно-правовых стандартов. Права второго поколения знаменовали переход от классического либерализма XVII—XVIII веков к современной социально-правовой государственности.
Кризис либерализма рубежа XIX—XX веков показал недостаточность прав первого поколения для устойчивости социальной организации. Они были признаны нуждающимися в дополнительных гарантиях, создании условий, позволяющих ими пользоваться.
Для людей, не имеющих нормального жилья, достаточного питания, возможности получить медицинскую помощь и дать детям образование, личные и политические права не представляют особой ценности, ведь они просто не могут в полной мере ими воспользоваться. Зачем неграмотному свобода печати? Или неприкосновенность жилища бездомному? И тогда «к "праву что-то делать" добавилось "право что-то получать", иначе говоря, кроме возможности действовать, граждане получили возможность потреблять»57. Права первого поколения были дополнены правами социальными, в которых видели естественное продолжение основных прав и свобод, необходимое условие их реализации.
В самом общем виде постулировалось, что право на жизнь, свободу, личное достоинство и производные от них права предполагают и право на достойный уровень жизни. Позднее в международно-правовых и конституционных актах это право было «развернуто» в обширный каталог социально-экономических и социально-культурных прав, таких как право на труд, то есть на получение гарантированной работы с оплатой не ниже установленного государством минимума; право на отдых, то есть на рабочее время не свыше установленной продолжительности, оплачиваемые отпуска и дни еженедельного отдыха; право на здоровые и безопасные условия труда; право на забастовку; право на защиту от безработицы; право на социальное обеспечение и социальное страхование; право на охрану здоровья и медицинскую помощь; право на жилище; право на государственную поддержку семьи, материнства и детства; право на образование; право на пользование достижениями культуры; право на благоприятную окружающую среду и т. п.
Социально-экономические права коренным образом отличаются от прав первого поколения. Права первого поколения признаются абсолютными, подлинно субъективными правами, безусловно связывающими государство, подлежащими судебной защите, в то время как социальные права в собственно юридическом смысле правами не являются, ибо представляют собой притязания не на свободу, а на получение от государства (за счет перераспределения национального дохода посредством системы прогрессивного налогообложения) определенных материальных
благ через систему бесплатных или предоставляемых на льготных условиях услуг (в области медицины, образования, обеспечения жильем и т. п.) либо прямых денежных выплат (пенсий, пособий, стипендий), гарантирующих «достойный уровень жизни». Права второго поколения обычно квалифицируются в качестве целевых, программных, обязывающих государство на социально ориентированную деятельность. Это не субъективные права, а объективные обязанности государства, выполнение которых находится в зависимости от состояния экономики. Соответственно, провозглашенные международными актами и конституцией страны социально-экономические права непосредственно не подлежат судебной защите, а рассматриваются как общие установки на социальную поддержку, которые должны быть конкретизированы в текущем законодательстве, исходя из финансовых возможностей государства.
Социально-экономические права не могут рассматриваться как естественные и неотчуждаемые. Ведь это не притязание на свободу, естественно и изначально присущую человеку, а притязания на некоторые материальные и социальные блага, которые общество должно ему предоставить, причем первоначально изъяв их у других своих членов. Социально-экономические права — «это "права" в кавычках, так как в действительности большинство из них суть не права, а привилегии, льготы и преимущества социально слабых»58; это «мнимые» права, предоставление которых невозможно без ущемления прав первого поколения59.
Предоставление прав второго поколения всегда обосновывалось, прежде всего, нравственными соображениями60, а также социально-политической целесообразностью (необходимостью поддержания социального ми-ра)61.
Не носят социально-экономические права и безусловный характер. В отличие от прав первого поколения, обеспечение которых не должно ничем обусловливаться, социально-экономические права предоставляются в зависимости от экономических возможностей государства и действительной нуждаемости претендующих на них лиц62. Социально-экономические права являются октроированными в том смысле, что всегда предоставляются государством и претендовать на них можно
лишь в той мере, в какой это установлено законом.
Права третьего поколения опосредуют отношения межу социальными общностями, прежде всего этническими. Это коллективные права, принадлежащие не отдельным людям, а их устойчивым, исторически сложившимся сообществам, и реализуемые не индивидуально, а совместно. Права третьего поколения можно рассматривать как своеобразную проекцию, экстраполяцию индивидуальных прав человека на взаимоотношения социальных общностей; они обеспечивают юридиза-цию (правовой характер) этих взаимоотношений и таким образом выражают притязания человека на свободу в социальной жизни, в данном случае свободу социальной самоорганизации, коллективного самоопределения.
У прав третьего поколения специфический субъект — нация как особая социальная общность, образующая субстрат государства. Нация — это сообщество людей, связанных общностью языка, религии, обычаев и традиций, материальной культуры, особенностей быта, психологического склада (стереотипов поведения), исторической (в том числе политической) судьбы, территории проживания и т. п. Ни один из этих признаков не является ни необходимым, ни достаточным для идентификации нации, но именно они в той или иной мере, в той или иной комбинации в зависимости от условий формирования нации обусловливают осознание принадлежащими к ней лицами своей идентичности (особости, неповторимости) и противоположности в связи с этим всем иным нациям, что и выступает главным и безусловным нациообразующим признаком.
Достаточная развитость нации порождает у нее притязание на самоопределение — культурное, социально-экономическое и, в конце концов, политическое, влекущее за собой политико-территориальное обособление от других наций. «Естественное стремление этносов противопоставить себя другим этносам особенно наглядно проявляется в их стремлении к созданию своей организации политической власти. В условиях правового международного общения такое естественное стремление признается как естественное право народов на политическое самоопределение»63.
Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отноше-
ний и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, одобренная Резолюцией 2625 (XXVI) Генеральной Ассамблеи ООН от 24 октября 1970 года, называет следующие способы осуществления народом права на самоопределение: создание суверенного и независимого государства; свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним; установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом.
В реализации данного права проявляется свобода нации создавать или не создавать свою государственную (политическую) организацию. И эта свобода, будучи правовой, всегда ограничена свободой других субъектов, в данном случае свободой других наций и лиц (людей), ее (нацию) образующих. При его реализации не допускается нарушение прав человека и права на самоопределение других наций. В современном государственно-организованном обществе последнее требование предполагает и уважение государственного суверенитета. Декларация о принципах международного права устанавливает, что принцип самоопределения народов не должен толковаться как санкционирующий или поощряющий любые действия, которые вели бы к расчленению, к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов и вследствие этого имеющих правительства, представляющие весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи. Поэтому осуществление права национального меньшинства на внешнее политическое самоопределение возможно лишь с согласия государства, в составе которого оно находится. Но такое выделение по обоюдному согласию скорее исключение, чем правило64.
Обычно государство препятствует сецес-сии. Но в данном случае оно должно уважать право национальных меньшинств на внутреннее политическое самоопределение, то есть политическое, а как следствие, и экономическое, социальное, культурное и т. п. самоуправление в рамках данного государства. Отказ в обеспечении права нации на внутреннее политическое самоопределение, особен-
но если он сопряжен с нарушением прав лиц, принадлежащих к данной нации (их дискриминацией по этническому, языковому, религиозному и т. п. признакам), является правовым основанием для сецессии (реализации права на внешнее политическое самоопределение) вопреки воле суверенного государства. И даже в случае силового решения данной проблемы нация, притязающая на самоопределение, может рассчитывать на политическую и юридическую поддержку мирового сообщества (международное признание вновь созданного государства).
Формирование нации исторически связано с определенной территорией, и реализовать свое право на политическое самоопределение нация стремится на территории, которая является для нее исторической родиной. Отсюда вытекает право нации на историческую родину. Неразрешимые (с правовой точки зрения) проблемы возникают, когда на одну и ту же территорию как на свою историческую родину претендует две или более нации (Палестина, Косово). К сожалению, пока такого рода конфликты решаются сугубо силовым путем. Но в целом изменение государственных границ в современном мире должно быть следствием политического самоопределения наций65.
Самоопределение нации преследует цель наилучшего обеспечения прав и свобод человека. Поэтому обязанность подчинения государственной власти обусловливается уважением ею прав и свобод человека. В противном случае у народа возникает естественное право на неповиновение правонарушающей власти, выражающееся, в том числе, и в незаконных и неконституционных действиях. Эти действия могут представлять собой мирное, ненасильственное сопротивление населения политике властей, неподчинение установленному порядку управления (гражданское неповиновение), а могут приобретать и более радикальный характер, вплоть до восстания66.
Права третьего поколения — право нации на самоопределение и вытекающие из него право на историческую родину и право на сопротивление правонарушающей власти — опосредуют отношения между социальными общностями (международные отношения, понимаемые и в традиционном смысле как межгосударственные, и в более широком — как собственно международные), поэтому их га-
рантом, как правило, является не государство (во многом это права «против государства»67), а мировое сообщество, заинтересованное в поддержании правового характера существующего миропорядка.
К правам третьего поколения относят и так называемое право народа на экономическое и социальное развитие — по сути, обязанность передовых стран Европы и Америки оказывать помощь в социально-экономическом и культурном развитии тем народам Африки, Азии и Латинской Америки, которые по ряду причин живут в условиях, не соответствующих современным представлениям о человеческом достоинстве.
Право народа на развитие, в отличие от рассмотренных ранее прав третьего поколения, выражает притязание не на свободу, а на социальную помощь и в этом смысле может быть уподоблено правам второго поколения. Это своего рода коллективное право второго поколения, экстраполяция прав второго поколения на систему международных отношений. Как и собственно права второго поколения, право народа на развитие не является естественным и неотчуждаемым, оно «октроировано» мировым сообществом, то есть нация может претендовать на международную помощь лишь в той мере, в какой другие страны согласятся ее предоставить. Строго юридически право народа на развитие вообще не может быть квалифицировано в качестве права и представляет собой морально-политическую обязанность мирового сообщества.
Систематизированные представленным образом (исходя из их юридической природы) права человека трех поколений не являются однопорядковыми. Права первого поколения первичны (по сути, а не только по времени их утверждения), а права второго и третьего поколений призваны их обеспечивать и могут реализовываться лишь постольку, поскольку способствуют этому.
Варламова Наталия Владимировна -доцент, старший научный сотрудник Института государства и права РАН, кандидат юридических наук.
1 Л. И. Глухарева, например, выделяет реализуемые, полностью не реализуемые и принципиально не реализуемые права, а также стоимост-
ные и нестоимостные права человека (см.: Глухарева Л. И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). М., 2003. С. 50-51).
2 См., например: ВитрукН.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 255258, 281-296; Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972. С. 210-257; Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России: Учебное пособие. М., 1997. С. 182-184; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 36-59; Крусс В.И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 7782; Лебедев В. А. Конституционно-правовая охрана и защита прав и свобод человека и гражданина в России. М., 2005. С. 7-34; Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 17-27; Права человека: Учебник / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 2009. С. 104109, 143-193.
3 См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 254-255.
4 Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 40.
5 Именно такие определения прав человека преобладают. Например, права личности - «это формально-определенные, юридически гарантированные возможности пользоваться социальными благами, официальная мера возможного поведения человека в государственно-организованном обществе» (Бережнов А.Г. Государство и личность // Общая теория государства и права: Академический курс: В 3 т. 2-е изд. / Под. ред. М. Н. Марченко. М., 2002. Т. 1. С. 419); «Права человека - это возможности личности удовлетворять и развивать свои потребности и интересы, гарантируемые и стимулируемые со стороны общества и государства» (Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 31).
6 Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 211-212.
7 Витрук Н.В. Указ. соч. С. 255.
8 Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 176.
9 Лебедев В. А. Указ. соч. С. 10.
10 См.: Маркс К. К еврейскому вопросу // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. М., 1954. С. 390406. См. также: Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 104-105.
11 «...Ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т. е.
как индивида, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес и частный произвол и обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как родовое существо, — напротив, сама родовая жизнь, общество рассматривается как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединяющей их, является естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности» (Маркс К. Указ. соч. С. 401-402).
12 «...Правами человека являются политические права, права, осуществляемые лишь в сообществе с другими людьми. Их содержанием является участие в этой общности и притом в политической общности, в государстве. Они входят в категорию политической свободы, в категорию прав гражданина государства» (МарксК. Указ. соч. С. 399). «Там, где политическое государство достигло своей действительно развитой формы, — поясняет К. Маркс, — человек не только в мыслях, в сознании, но и в действительности, в жизни ведет двойную жизнь, небесную и земную, жизнь в политической общности, в которой он признает себя общественным существом, и жизнь в гражданском обществе, в котором он действует как частное лицо» (Там же. С. 390—391). При этом К. Маркс ошибочно полагал, что дуализм частной и публичной (политической) жизни человека, нашедший свое выражение в дуализме гражданского общества и его политической организации (государства), может и должен быть преодолен. Реализация подобной утопии на практике ведет к деспотизму, для торжества которого, по приводимым К. Марксом словам Ж.-Ж. Руссо, необходимо изменить «человеческую природу, превратить каждого индивида, который сам по себе есть некое совершенное и изолированное целое, в часть более крупного целого, от которого этот индивид в известном смысле получает свою жизнь и свое бытие»; нужно отнять «у человека его собственные силы» и дать «ему взамен такие, которые были бы для него чужими и которыми он не мог бы пользоваться без содействия других» (Там же. С. 406).
13 Application no. 17371/90, Gaygusuz v. Austria, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV P. 42; Application no. 40892/98, Koua Poirrez v. France, Judgment of 30 September 2003. Para. 46.
14 Категория апатридов невелика. Это лица, оказавшиеся вне какого-либо политического сообщества в силу исключительных обстоятельств или политики государства, неправомерной по своей сути (лишение в СССР гражданства выезжающих на постоянное место жительства за границу, непризнание Латвийской Республикой гражданства за лицами, приехавшими на ее территорию в период нахождения Латвии в составе СССР, и т. п.). Согласно современным международным стандартам, государства должны содействовать сокращению числа лиц без гражданства. Так, Европейская конвенция о гражданстве от 6 ноября 1997 года (см.: Совет Европы и Россия: Сборник документов. М., 2004. С. 417— 426. Российская Федерация подписала, но не ратифицировала данную Конвенцию) в числе принципов, на которых должно основываться внутреннее право государств-участников, регулирующее вопросы гражданства, называет право каждого человека на гражданство и избежание случаев безгражданства (п. «а» и «Ь» ст. 4). По общему правилу государство не может допустить утрату своего гражданства (разрешить выход из гражданства либо лишить гражданства), если у человека нет другого гражданства или гарантий его получения. Отход от этого принципа допускается только в исключительных случаях, связанных с серьезными неправомерными действиями самого гражданина. В частности, Европейская конвенция о гражданстве допускает утрату гражданства ex lege либо по инициативе государства в случае приобретения его гражданства путем мошенничества, предоставления ложной информации или сокрытия любого относящегося к делу факта, касающегося лица, даже если в результате этого человек становится лицом без гражданства (ч. 3 ст. 7). В некоторых странах (Великобритания, Франция, Дания) допускается лишение гражданства лиц, совершивших серьезные преступления против интересов государства (терроризм, государственная измена, убийство государственного деятеля и т. п.), даже если в результате этого осужденный оказывается лицом без гражданства.
15 См., например: Бережнов А. Г. Указ. соч. С. 430; Витрук Н.В. Указ. соч. С. 255-258; Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 58; Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 144-147.
16 См.: Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 146.
17 Государственное право Германии. Т. 2. М., 1994. С. 167.
18 Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 147.
19 Государственное право Германии. Т. 2. С. 167.
20 См.: Витрук Н. В. Указ. соч. С. 256.
21 Сама формулировка данной статьи Конституции содержит ограничение закрепляемого права: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (выделено мною. — Н.В.) (ч. 1). «Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию» (ч. 2).
22 Опять-таки сама конституционная формулировка предусматривает ограничение данного права: «Обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом» (выделено мною. — Н. В.).
23 Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 года № 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна (п. 3 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 19. Ст. 1764; Постановление Конституционного Суда РФ от 28 октября 1996 года № 18-П по делу о проверке конституционности статьи 6 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина О. В. Сушкова (п. 2 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 45. Ст. 5203.
24 Постановление Конституционного Суда РФ от 28 октября 1996 года № 18-П по делу о проверке конституционности статьи 6 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина О. В. Сушкова (п. 2 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 45. Ст. 5203.
25 Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 1996 года № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В. М. Гурджиянца, В. Н. Синцова, В. Н. Бугрова, А. К. Никитина (п. 4 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 15. Ст. 1768.
26 Постановление Конституционного Суда РФ от 6 июля 1998 года № 21-П по делу о проверке
конституционности части пятой статьи 325 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. В. Шаглия (п. 2 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 28. Ст. 3394.
27 Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 года № 4-П по делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна (п. 3 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 19. Ст. 1764.
28 См., например: Application no. 52854/99, Rya-bykh v. Russia, Judgment of 24 July 2003. Paras. 55, 57; Application no. 48758/99, Volkova v. Russia, Judgment of 5 April 2005. Paras. 34, 36— 37; Application no. 60974/00, Roseltrans v. Russia, Judgment of 21 July 2005. Paras. 25, 27-28; Application no. 67051/01, Zasurtsev v. Russia, Judgment of 27 April 2006. Paras. 48, 50-52; Application no. 14853/03, Borshchevskiy v. Russia, Judgment of 21 September 2006. Paras. 47-48; Application no. 14502/04, Nelyubin v. Russia, Judgment of 2 November 2006. Paras 27-30; Application no. 24247/04, Prisyazhnikova and Dolgopolov v. Russia, Judgment of 28 September 2006. Paras 25-28.
29 Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 1 12, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Ниж-некамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан (п. 3—5, 9 мотивировочной части) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. № 7. Ст. 932.
30 Положение п. 2 ст. 7 Конвенции, согласно которому данная статья не препятствует осуждению и наказанию любого лица за совершение какого-либо действия или за бездействие, являвшееся в момент его совершения уголовным преступлением в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами, не может рассматриваться как ограничение гарантируемого статьей права; оно просто является уточнением формулировки пункта 1, так как «общие принципы права, признанные цивилизованными странами», образуют неотъемлемую часть внутреннего и международного права.
31 Application nos. 41340/98, 41342/98, 41343/98, 41344/98 Refah Partisi (the Welfare Party) and Others v. Turkey, Judgment of 13 February 2003. Para. 99.
32 Application no. 4451/70, Golder v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1975. Series A. No. 18. Para. 38.
33 См., например: Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. М., 1981. С. 147-158; Лопес-Пина А. Судебная защита основных прав в Испании // Защита прав человека в современном мире. М., 1993. С. 85-87; Государственное право Германии. Т. 2. С. 162-164, 177.
34 Лопес-Пина А. Указ. соч. С. 87.
35 См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 87-113; Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 18; МатузовН.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 80-81; Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 101-102.
36 См.: Витрук Н. В. Указ. соч. С. 255; Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 49-50.
37 См.: Витрук Н.В. Указ. соч. С. 255; Карташ-кин В. Права человека и внешняя политика США // Права человека накануне XXI века. Российско-американский диалог. М., 1994. С. 344; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 49-50; Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 147-148.
38 См.: Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 50.
39 Там же. С. 55.
40 Там же.
41 См., например: Поленина С. В. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект. М., 2000. С. 14; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 55-56; Лебедев В. А. Указ. соч. С. 26; Права человека / Под ред. Е. А. Лу-кашевой. С. 151-153.
42 Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С. 30.
43 «Свободными являются не столько эти объединения, собрания граждан, культовые организации, сколько сами граждане, которые располагают по своему выбору правом объединяться, проводить собрания или поклоняться культу» (Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности. М., 1993. С. 84).
44 См., например: Бережнов А.Г. Указ. соч. С. 428-430; Витрук Н. В. Указ. соч. С. 281296; Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 226-299; Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в
России. С. 182-184; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 43-46; Крусс В. И. Указ. соч. С. 77-78; Лебедев В. А. Указ. соч. С. 18-33; Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 153-193.
45 См.: Бережнов А.Г. Указ. соч. С. 428; Вит-рук Н. В. Указ. соч. С. 256; Крусс В. И. Указ. соч. С. 77; Лебедев В. А. Указ. соч. С. 11.
46 См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 247-250, 253; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 43.
47 См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. С. 234, 254; Глухарева Л. И. Указ. соч. С. 43.
48 См., например: Human Rights in the World Community / Ed. by R. P. Claude, B. H. Weston. Philadelphia, 1989. P. 17-18; Глухарева Л.И. Указ. соч. С. 51-55; Малевич Ю.И. Права человека в глобальном мире. М., 2004. С. 46-53; Мюл-лерсон Р. А. Указ. соч. С. 29-31; Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 21-27; Права человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. С. 147-151.
49 См.: Vasak K. Human Rights: A Thirty-Year Struggle: the Sustained Efforts to Give Force of Law to the Universal Declaration of Human Rights // UNESCO Courier. Paris: UNESCO, 1977.
50 См.: Huys R., Maasert L. The New Generation of Human Rights. Amsterdam, 1980.
51 См.: Buergenthal T., Kiss A. La protection internationale des droits de l'homme. Précis; Strasbourg; Arlington, 1991. P. 131.
52 См.: ЧетвернинВ. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М., 1993. С. 29.
53 См.: Jellinek G. Das System der subjektiven öffentlichen Rechte. 2. Auft. Tübingen, 1905; Ел-линек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2004. С. 406-409.
54 Еллинек Г. Указ. соч. С. 406.
55 См.: Jellinek G. Op. cit. S. 114-135.
56 Поправка IX к Конституции США в этой связи совершенно обоснованно устанавливает, что перечисление в Конституции определенных прав не должно толковаться как отрицание или умаление других прав, сохраняемых за народом (Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. М., 1993. С. 42). Аналогичная норма содержится и в Конституции РФ: «Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» (ч. 1 ст. 55).
57 Мийон-Дельсоль Ш. Политические идеи XX века. М., 1995. С. 210.
58 Четвернин В. А. Государство: сущность, понятие, структура, функции // Проблемы общей теории права и государства. Учебник для вузов / Под ред. В. С. Нерсесянца. М., 1999. С. 639.
59 См.: Montgomery J. W. Human Rights and Human Dignity. Dallas, 1986. P. 27-28.
60 См., например: Соловьев В. С. Владимир Святой и Христианское Государство // Соловьев В. С. Собрание сочинений: В 12 т. Фототипическое издание. Брюссель, 1966-1969. Т. 11. С. 133; Новгородцев П.И., Покровский И. А. О праве на существование. М., 1911; Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека от 26 июня 2008 года (IV.8) // Официальный сайт Московской Патриархии: http://www.mospat.ru/center.php?page =41597&newwin=1&pm=1.
61 См.: Гордон Л. А. Социально-экономические права человека: содержание, особенности, значение для России // Общественные науки и современность. 1997. № 3. С. 9-10.
62 «Социально-экономические права прямо утверждают только низшие, минимальные пределы социальных нормативов, тот их уровень, который вполне достижим в данное время и нарушение которого абсолютно нетерпимо» (Гордон Л. А. Указ. соч. С. 9).
63 Четвернин В. А. Государство: сущность, понятие, структура, функции. С. 545.
64 Из недавней истории можно вспомнить образование Чехии и Словакии в качестве самостоятельных государств на базе прежней Чехословацкой Республики. Правда, в данном случае речь шла не о выходе национального меньшинства из государства, а о распаде двухсоставной федерации.
65 См. подробнее: Четвернин В. А. Государство: сущность, понятие, структура, функции. С. 553555.
66 Уже во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года сопротивление угнетению рассматривалось в качестве естественного и неотъемлемого права человека (ст. 2) (Французская республика: Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 26). Развернутое обоснование права народа на восстание представлено в Декларации независимости США 1776 года (Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты. С. 25).
67 См.: Четвернин В. А. Государство: сущность, понятие, структура, функции. С. 556.
