CC BY
18
УДК 811.512.111
КЛАССИФИКАЦИЯ АБСОЛЮТНЫХ АГНОНИМОВ ЧУВАШСКОГО ЯЗЫКА*
CLASSIFICATION OF ABSOLUTE AGNONYMS OF THE CHUVASH LANGUAGE
Э. В. Фомин
E. V. Fomin
БОУВПО «Чувашский государственный институт культуры и искусств» Минкультуры Чувашии, г. Чебоксары
Аннотация. Статья посвящена установлению разновидностей абсолютных агнонимов чувашского языка, под которыми понимаются слова и словосочетания, значение которых неизвестно. Проведенный анализ показал, что все их многообразие в итоге сводимо к ограниченному количеству типов, основанных на наличии или отсутствии предполагаемых значений, структурных особенностях, сущностных параметрах. Обозначенный подход позволит глубже осознать природу абсолютных агнонимов и составить объективную методику их успешной семантизации.
Abstract. The article is devoted to the various Chuvash absolute agnonyms (words and word combinations the meanings of which are not known). The analysis showed that all the variety of the ag-nonyms is reduced to several types based on the existence or lack of supposed meanings, structural features, intrinsic parameters. The designated approach will allow to realize the nature of absolute agnonyms and to develop a verifiable technique of their semantization.
Ключевые слова: агнонимы, типы агнонимов, классификация, чувашский язык.
Keywords: agnonyms, types of agnonyms, classification, the Chuvash language.
Актуальность исследуемой проблемы. Агнонимы как слова, значение которых неизвестно части носителей языка, еще недавно представлялись монолитным явлением. Затем с обращением внимания исследователей на пласт слов, семантика которых никому неизвестна, понадобилось введение нового термина. Теперь они называются абсолютными агнонимами [10, 259]. И это не просто терминологические нововведения, а констатация внутренней сложности агнонимов и признание первого этапа их дифференциации состоявшимся.
В свою очередь в ходе разработки методики семантизации уже понадобилась внутренняя классификация абсолютных агнонимов. Таким образом две тысячи совершенно разных по характеру единиц могут быть сведены к нескольким типам, предполагающим следование частным алгоритмам семантизации (о подходах к дефинированию агнонимов см. [8]).
Материал и методика исследований. В основу исследования положены абсолютные агнонимы, зафиксированные в словаре чувашского языка Н. И. Ашмарина [1]. Все их
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 13-04-00045
многообразие в работе подвергается типологизации на основе учета внешних параметров. Классификации сопровождаются примерами семантизации, установленными с привлечением методов ближней этимологии.
Результаты исследований и их обсуждение. Абсолютные агнонимы в чувашском языке не являют целостную систему. Это лишь пласт случайной лексики с неизвестным значением или неуверенным толкованием, завещанный осмыслению лингвистам будущего лексикографами первой половины ХХ в. [2, III].
Пробный словарь агнонимов чувашского языка, изданный в 2013 г., определил исходную позицию проведения исследований [6]. Словарь только констатирует проблемный статус лемм:
ерккён слово с неизвестным значением [1, т. 5, 410]; имёш: Имёш юма? имя легендарной старухи-знахарки [1, т. 3, 120]; пуртёш хампи выражение с неизвестным значением в наговоре [1, т. 10, 92]; сар ?ип ути зверобой? [1, т. 11, 68].
К настоящему времени успешно семантизированы около тысячи абсолютных агно-нимов. Первоначально языковеды предполагали, что даже уверенные семантизации агно-нимов не позволят признать их полноценными лексическими единицами [9, 177]. Однако специалисты все больше убеждаются в обратном. Среди агнонимов немало слов и фра-зем, достойных включения в литературный язык. И даже более, при желании из семантизированных абсолютных агнонимов можно составить искусственные речения, фонотак-тически и грамматически подлинно чувашские, но понятные исключительно составителям, например: Авра уйланкалла карккамашпа йакаштарса айтатар. 'В сторону округлой поляны давайте отправимся на стригуне, скользя'.
В основу классификации абсолютных агнонимов можно положить такие внешние параметры, как уровень семантизированности (1), специфика структуры (2), сущностные характеристики (3). Как бы странным ни показалось на первый взгляд, в семантизации агнонимов важными оказываются внешние свойства, а не внутренние (выведение их проблематично).
1. По уровню семантизированности можно выделить агнонимы с предполагаемым значением (1.1), агнонимы, зафиксированные без толкований (1.2), и агнонимы, ограниченные констатацией родовых признаков (1.3).
1.1. Агнонимы с предполагаемым значением. Группа составляет значительную часть агнонимичной лексики чувашского языка, см., например:
акар устаревшее слово, по-видимому, означавшее борзую собаку [1, т. 1, 87-88];
апасла3 приблизительно то же, что сосла [1, т. 5, 392];
йамлах материя, вещество (крайне сомнительное слово) [1, т. 5, 72];
нихути заумное слово, от русского не ходи? [1, 9, 37];
павлин то же, что уртташ, турткаш павлин? [1, т. 9, 74];
тула хаяхё стебель пшеницы? [1, т. 14, 121].
На первый взгляд их нельзя квалифицировать в качестве абсолютных агнонимов. Однако это не так хотя бы потому, что не всегда предполагаемые значения оказываются справедливыми. К примеру, в словарной статье ёреске угадывается попытка лексикографов предположить русское происхождение леммы:
ёреске зря? Ёреске ан ту. Неожиданно не сделай [1, т. 4, 130].
Однако преобразование зря в ёреске предполагает сложный и невероятный путь фонетических изменений. Между тем более надежным представляется иная интерпрета-
ция: ёреске < русское резко 'внезапно; грубо, дерзко' с закономерным протетическим [ь] в анлауте. Кроме того, не случайной кажется диалектная параллель ёрескел 'напрасно, без причины, ни за что'; ёрескеллё 'неожиданно, скоропостижно, зря, ни с того, ни с сего; необыкновенно (хорошо), чересчур, чрезвычайно' (ср. также с казахским орескел 'грубый, несуразный, ничем не оправдываемый, не соответствующий норме') [4, 65].
1.2. Агнонимы, зафиксированные без толкований. Данная группа абсолютных агнонимов нередко приводится в сопровождении иллюстративного материала или иных сведений. Настоящий пласт составляет другую значительную часть словаря агнонимов чувашского языка.
Слова данной группы в словаре Н. И. Ашмарина лемматизируются следующим образом:
ийпен. Ийпенетёп [1, т. 3, 87];
камалсар. Тепри камалсар тавакан шыва юсана. Другой исправил воду, которая делает камалсар (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 6, 50];
юлаш гл. Юлашмарё? (знак вопроса в оригинале) [1, т. 4, 319]. Такие случаи, как правило, успешно поддаются семантизации, см., например: елех гл. Саспа кулса дурекен дынна ёлехет теддё. Человека, который смеется в голос, называют ёлехет [1, т. 4, 99]. < ё- прот. + лех подражание хихиканью. В лемматизи-рованном слове наблюдается переход подражательного ёлех в разряд глаголов. Реконструируемая глагольная форма от ёлех - ёлехлет. Ср.: лёхлет 'хихикать, посмеиваться' < лёх(-лёх) 'подражание хихиканью' + -лет аффикс отыменного глаголообразования; лахлат 'громко смеяться, хохотать' < лах(-лах) 'подражание хохоту' + -лат аффикс глаголообразования. Контекстуальное значение ёлех - 'смеяться громко' вступает в противоречие с внутренней формой, предполагающей значение 'хихикать', видимо, из-за указания на громкость смеха - саспа 'в голос'.
Сложные случаи семантизации составляют агнонимы без каких-либо сопровождающих сведений. Они являют образцы неких звуковых комплексов с утерянным значением, см., например:
йолкка [1, т. 4, 319]; купелек [1, т. 6, 301]; лапук [1, т. 8, 113]; ума1 [1, т. 3, 236]; эрхемет [1, т. 3, 32].
В попытках семантизации такой лексики не за что ухватиться. Разве что ключом к идентификации слова может стать его фонетический облик (созвучие с известными словами исследуемого, родственных и контактировавших языков), и то в исключительных случаях.
В результате применения обозначенного подхода под агнонимом йолкка можно предположить русское заимствование ёлка, а купелек возвести к чувашскому купелек 'четырехугольная кумачовая нашивка на переде женского платья' или татарскому ^бэлэк 'бабочка' (чувашское слово явно татарского происхождения). Но проверить справедливость данных предположений (йолкка) или уточнить значение (купелек) практически не представляется возможным. В остальных случаях (лапук, ума2, эрехмет) остается всего лишь признать агнонимичный статус слов.
1.3. Агнонимы, ограниченные констатацией родовой принадлежности, см., например: автан ури название растения [1, т. 3, 261];
асла йос название животного [1, т. 5, 11]
кенче название растения [1, т. 6, 189]; курак ^ырли название ягод [1, т. 7, 3]; сараки название цветка [1, т. 11, 62];
9ур тырри пулли название рыбы со светлыми чешуйками, маленькая [1, т. 12, 256]. Эти слова и фраземы до сих пор не включались в состав абсолютных агнонимов. Группа объемна и представляет тип, крайне сложно поддающийся семантизации, поскольку иллюстративный материал при агнонимах, как правило, отсутствует.
2. По структурным параметрам следует выделить однословные агнонимы (2.1), агнонимы в составе фразем (2.2) и производных слов (2.3).
2.1. Однословные агнонимы, например: йапав утеха? [1, т. 5, 79].
катар. Пирён Тумкй хёрёсем катар кутлй шупйрпа, симёс тёслё саппанпа, ука янй пыдхипа. Девушки нашего Тумкй в шубыре с задней частью катар, в переднике зеленого цвета, с поясом, украшенным позументом (перевод наш - Э. Ф.) [1, т. 6, 157].
нёсёлке мягкий, нежный? Йётён епле ййлтйрка, кёпи епле нёсёлке. Лен какой блестящий, рубашка из него до того нёсёлке (перевод наш - Э. Ф.) [1, т. 9, 61].
Выделение данной группы вызвано исключительной необходимостью противопоставить ей пласт агнонимов, существующих в условиях синтагм.
2.2. Агнонимы в составе синтагм. Их существование в чувашском языке обусловлено развитым синтаксическим способом деривации. Группа неоднородна. Исходно ее следует разделить на три части.
2.2.1. Полностью агнонимичные синтагмы:
пат тава то же, что шйп тула как раз наружу? [1, т. 10, 154]; хантар чёни название растения [1, т. 16, 49].
Количество таких агнонимов ограничено несколькими единицами. Примеры являют интереснейший факт редкого стечения абсолютных агнонимов. В практике семанти-зации еще не было ни одного случая удачного дефинирования агнонимичных синтагм.
2.2.2. Синтагмы с одним агнонимичным компонентом: чикра: чикра шар^а водяной бисер [1, т. 15, 201]; шапша: шапша вути щавель [1, т. 17, 129].
В синтагме чикра шйрда, в целом семантизируемой как водяной бисер (?), первый компонент является словом с неизвестной семантикой, шйрда - бусина.
Словарная статья шапшй вути сопровождается иллюстративным материалом (Шапшй вути - кйшкар (в)ути. 'Шапшй вути - щавель') и названием населенного пункта, которым паспортизировано слово, - Малое Карачкино Ядринского района Чувашской Республики. География слова сразу же дает основания проверить возможное марийское происхождение шапшй, и подход оказывается правильным: шапшй вути < горномарийское шапшуды 'щавель', букв. 'кислая трава' из шапы 'кислый' + шудо 'трава' [3, 141].
2.2.3. Синтагмы, состоящие из семантически прозрачных слов, но в целом отмеченные проблемным значением:
салтак пу^ солдат? Салтак пуд пул терё те, давйнпа салтак пултйм пуль. Сказал, чтобы стал салтак пуд, наверное, потому стал солдатом (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 11, 37];
9У9 повязка для головы? Ййпйр-ййпйр юр дйват, пирён дуд ди пулмйди (пулмё-ши?). Торопливо идет снег, у нас не будет дуд ди? (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 12, 307];
типё шарах засушливая, знойная погода? Хёлле типё сивё пулсан дула типё шйрйх пулат. Если зимой будет сухой холод, летом будет типё шйрйх (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 14, 59].
По сути синтагмы данной подгруппы являются агнонимами условно. Их значения, предположенные уже лексикографами, как правило, справедливы.
2.3. Агнонимы в составе производных слов. Группу представляют связанные корни, значение которых уже неизвестно носителям языка, а их производные обладают доступной семантикой, ср.:
антар: антарла украшенный неизвестным предметом, называвшимся антар в загадке о серьгах. Антарла, чёнтёрлё, арки вёдё кёмёллё. Украшено антар и кружевом; концы пол украшены серебром <...> [1, т. 1, 257-258];
кавсак: кавсаклан истлеть. См.: касал быть разрезаемым [1, т. 6, 19, 124].
Семантизацию агнонимов в составе производных слов можно провести путем вычитания значения словообразовательных аффиксов. Однако это не дает гарантии объективности. По сути их необходимо рассмотреть с учетом морфологической и этимологической составляющих. Именно таким образом была установлена семантика агнонима шык:
шык: шыксар безобразный [1, т. 17, 187].
Путем отсечения каритивного значения, придаваемого слову аффиксом -сар, в агнониме шык можно признать красоту, гармонию. Дополнительное подтверждение предполагаемому значению находим в татарском языке, где шык - красота; уют; см. также: шыксыз (где -сыз ~ чуваш. -сар) 'некрасивый, невзрачный, неказистый; неприятный на вид, неприглядный, безобразный, гадкий; неуклюжий, нескладный; неуютный, неубранный' [7, т. 2, 640], а также ср. с русским шик 'показная роскошь, щегольство'.
3. По сущностным характеристикам разграничиваются абсолютные агнонимы (3.1) и квазиагнонимы (3.2).
3.1. Абсолютные агнонимы. Группу составляют все слова и словосочетания с неизвестным или неуверенным значением (см. примеры выше). Выделение группы вызвано двумя причинами: во-первых, необходимостью разграничить между собой обычные и абсолютные агнонимы; во-вторых, желанием противопоставить последним явления, мимикрирующие под них, в частности, квазиагнонимы.
3.2. Квазиагнонимы. Данную разновидность агнонимов составляют слова, зафиксированные прежде всего в ошибочном написании и реже - приведенные в неизвестной диалектной форме. И таких случаев в словаре Н. И. Ашмарина набирается немало.
Квазиагнонимы в словарь включаются несколькими способами, например:
сименле. Тёнчере усал сименлё япала пит нумай. В мире очень много плохих си-менлё вещей (перевод наш. - Э. Ф.). Описка вместо сиенлё вредный? [1, т. 11, 145];
тулаш то же, что тулаш наружная сторона? Описка? Лашасене тулашне таварса хавараддё. Распрягая, лошадей оставляют в тулаш (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 11, 117].
В целях не формальной, а уверенной семантизации каждый квазиагноним должен подвергнуться повторному рассмотрению - следует проверить соответствие общего смысла контекста и предполагаемой семантики квазиагнонима, возведенного к известному аналогу с учетом ошибок в пределах допустимости.
О явных случаях фиксирования слова с ошибками или признания его редким закономерным вариантом уже известной лексемы следует сообщить в аналитической части словарной статьи, см. примеры анализа квазиагнонимов - ошибочной (йепе) и вариативной (инхар-ханхар):
йепе1 в молитве. Может быть, описка вместо йёпе? Йепе сипетлё сывламна укерёсёнччё. Йепе благодатную росу заставил бы выпасть (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 4, 278]. Ошибочное орфографирование йёпе 'мокрый, влажный'.
Настоящее заключение сделано потому, что, во-первых, в чувашском языке не существует слова йепе, семантически близкого к реализованному контексту (йепе2 'как' < епле); во-вторых, лексикографами уже предложен фонетически и семантически близкий аналог йёпе 'мокрый'; в-третьих, понятен механизм ошибочного орфографирования -пропущена дужка над буквой е первого слога, что на письме случается достаточно часто.
инхар-ханхар по-видимому, то же, что инкар-ханкар тартарары. Елёк дын вилсен пытарна чухне инхар-ханхара кайтар тенё. В старину, когда хоронили человека, говорили: пусть уйдет в инхар-ханхар (перевод наш. - Э. Ф.) [1, т. 3, 126, 125]. То же, что литературное кинкар-канкар 'преисподняя, тартарары' [11, 178].
В пользу справедливости вариативного характера агнонима инхар-ханхар говорят такие факты, как предложение составителей словаря под ним понимать то же, что и инкар-ханкар (литературное кинкар-канкар) 'тартарары'; созвучие с ясно осознаваемыми аналогами (инкар-ханкар, кинкар-канкар); содержание иллюстративного текста об отправлении души человека куда-то, скорее в преисподнюю.
Приведенной классификацией разнообразие агнонимов не исчерпывается. Кроме перечисленных, имеются агнонимы в составе заумных фольклорных текстов и собственных имен. Они как лексико-фразеологические единицы, существующие в особых условиях, должны стать объектом специальных исследований [5, 180], [6], [3].
Резюме. Абсолютные агнонимы чувашского языка - сложное явление, представленное значительными объемами. В конечном итоге они сводимы к нескольким типам. Опираясь на них, лингвисты получат возможность исследовать агнонимы более предметно.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ашмарин, Н. И. Словарь чувашского языка : в 17 т. / Н. И. Ашмарин. - Казань ; Чебоксары, 19281949.
2. Вместо предисловия // Ашмарин, Н. И. Словарь чувашского языка. - Чебоксары : Чуваш. гос. изд-во, 1934. - Т. 6. - С. I-III.
3. Дмитриева, Ю. Чувашские народные названия дикорастущих растений / Ю. Дмитриева ; ред. К. Адягаши. - Дебрецен : Б. и., 2001. - 211 с.
4. Егоров, В. Г. Этимологический словарь чувашского языка / В. Г. Егоров. - Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1964. - 355 с.
5. Иванова, А. М. Собственные имена чувашского языка в аспекте теории агнонимов / А. М. Иванова // Сборник научных трудов молодых ученых и специалистов. - Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2013. -С. 178-181.
6. Материалы для словаря агнонимов чувашского языка / составитель Э. В. Фомин. - Чебоксары : Пегас, 2013. - 258 с.
7. Татарско-русский словарь : в 2-х т. - Казань : Мэгариф, 2007.
8. Фомин, Э. В. Агнонимы чувашского языка как объект научного изучения / Э. В. Фомин // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2013. - № 3 (79). -С. 174-177.
9. Фомин, Э. В. Опыт лексикографирования асемантичной лексики чувашского языка / Э. В. Фомин, А. М. Иванова // Материалы Международного конгресса «Актуальные проблемы комплексного исследования алтаистики и тюркологии». - Кокшетау : Кокшетаус. гос. ун-т, 2009. - С. 176-180.
10. Фомин, Э. В. Опыт составления словаря агнонимов чувашского языка / Э. В. Фомин // Вестник Чувашского университета. - 2013. - № 4. - С. 259-263.
11. Чувашско-русский словарь. - 2-е изд. / под ред. М. И. Скворцова. - М. : Рус. яз., 1985. - 712 с.
