CC BY
257
КИТАЙСКОЕ ПРИСУТСТВИЕ В НЕФТЕГАЗОВОЙ ОТРАСЛИ КАЗАХСТАНА
Владимир ПАРАМОНОВ
основатель и директор аналитического проекта «Центральная Евразия» [www.ceasia.ru] (Ташкент, Узбекистан)
Алексей СТРОКОВ
член экспертного совета аналитического проекта «Центральная Евразия» (Ташкент, Узбекистан)
АННОТАЦИЯ
Присутствие в нефтегазовой отрасли Казахстана Китая свидетельствует о его заинтересованности главным образом в разработке углеводородных месторождений страны. В настоящее время китайские компании уже контролируют примерно 1/4 часть казахстанской нефтедобычи и 1/5 часть его рынка нефтепродуктов. Кроме того, они занимают достаточно прочные позиции в строительстве и эксплуатации нефте- и газопроводов. В
кратко- и среднесрочной перспективе характер и масштабы китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Казахстана с высокой долей вероятности существенно не изменятся. В долгосрочной перспективе многое будет зависеть от того, получат ли китайские компании доступ к «большой нефти» и, соответственно, к «большому газу» после освоения шельфовых месторождений в первую очередь в рамках СевероКаспийского проекта.
КЛЮЧЕВЫЕ Китай, Казахстан, нефтегазовая отрасль, СЛОВА: «КазМунайГаз», «Синопек».
V
Введение
3 января 1992 года были установлены дипломатические отношения между Республикой Казахстан (РК) и Китайской Народной Республикой (КНР). С этого дня Китай стал рассматривать эту страну в качестве основного объекта своих экономических и в первую очередь энергетических интересов в Центральной Азии (ЦА).
Анализ казахстанского вектора внешнеполитической стратегии КНР в постсоветский период позволяет выявить три основных этапа ее осуществления.
> Первый этап приходится на начало и середину 1990-х годов. Тогда Китай оценивал сложившуюся на постсоветском пространстве принципиально новую для него ситуацию и определялся со своими энергетическими и иными интересами в ЦА, в частности с перспективами проникновения в нефтегазовую отрасль Казахстана.
> Второй этап охватил вторую половину 1990-х годов, когда началось непосредственное проникновение Китая в нефтегазовую отрасль РК на фоне расширения торговых связей между двумя странами. Рост энергетических потребностей КНР во многом обусловил ее проектно-инвестиционную активность в нефтегазовой отрасли Казахстана. Начиная с 1997 года ведущие китайские государственные энергетические корпорации стали приобретать там активы и участвовать в освоении углеводородных месторождений.
> Третий этап совпал с наступлением XXI века; именно после 2000 года масштабы и глубина китайского проникновения в Казахстан стали значительно увеличиваться. Китай приступил к массовой скупке активов в нефтегазовой и энергетических отраслях Казахстана (преимущественно в атомной отрасли). При этом КНР стала проводить более активную кредитную политику, финансируя на льготных условиях те проекты, в которых основная часть кредитов осваивается самими китайскими компаниями.
Все это привело к увеличению китайского присутствия на казахстанском рынке. В период 2001—2008 годов поставки товаров из КНР в РК выросли в 11,3 раза — с 0,74 до примерно 8,4 млрд долл., а общий товарооборот — с 1,25 до порядка 16 млрд долл. В 2009 году в результате влияния глобального финансово-экономического кризиса объемы китайско-казахстанской торговли уменьшились на 15,5% и составили 13,5 млрд долл. В последующие годы товарооборот двух стран вновь стал увеличиваться и в 2011—2012 годах стабилизировался на уровне примерно 20 млрд долл. В 2013—2014 годах вновь обозначилась тенденция к увеличению товарооборота, который возрос примерно на 35% — с 20 до 27 млрд долл. (см. табл. 1).
Таблица 1
Торговля между Китаем и Казахстаном (1992—2014 гг.)
шш ^т Год Я Товарооборот, млн долл. Поставки из Китая в Казахстан, млн долл. Поставки из Казахстана ^ в Китай, млн долл.
1992 373 245 128
1993 428 189 239
1994 219 130 89
1995 392 195 197
1996 495 266 229
1997 489 247 242
1998 432 250 182
1999 556 283 273
2000 825 455 370
2001 1 253 742 511
2002 2 478 1 493 985
^ 2003 2 856 (3 330) 1 546 1 310 J
Таблица 1 (продолжение)
2004
Товарооборот, млн долл.
3 694 (4 498)
Поставки из Китая в Казахстан, млн долл.
2 060
Поставки из Казахстана в Китай, млн долл.
1 640
2005
6 762 (7 243)
2 980
2 266
2006
8 784 (10 800)
5 130
3 654
2007
12 385 (15 226)
7 005
5 380
2008
15 964 (18 500)
8 362
7 602
2009
9 458 (12 287)
3 569
5 889
2010
14 084 (17 615)
3 962
1 0122
2011
21 313 (24 913)
5 021
16 292
2012
20 568 (23 611)
7 445
13 123
2013
22 365 (24 000)
8 240
14 125
2014
26 767 (28 250)
9 256
17 511
И с т о ч н и к и: Данные за период 1992—2001 годов — Азиатский банк развития со ссылкой
на национальные статистические органы Казахстана (Key Indicators of Developing Asia and Pacific Countries, Asian Development Bank, 2002); данные за период 2002— 2014 годов — Economist Intelligence Unit со ссылкой на национальные статистические органы Казахстана; данные в скобках за период 2003—2014 годов — ^ Министерство коммерции КНР. ^
Более наглядно динамику китайско-казахстанской торговли в постсоветский период можно проследить по диагр. 1.
Диаграмма 1
Торговля Китая с Казахстаном (1992—2014 гг., млн долл.)
30 000 25 000 20 000 15 000 10 000 5 000 0
V
CVfOtlOCOI^OOOTOT-CVfOtlOCOI^OOOTOT-CVfOt
9 9 9 9 9 9 9 9 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 1 1 1 1 99999999000000000000000
J
Одновременно с усилением присутствия КНР на потребительском рынке Казахстана интенсифицировались ее кредитная политика и проектно-инвестиционная активность, при этом главным объектом интереса Китая по-прежнему остается нефтегазовая отрасль страны. Характерной особенностью проникновения в эту отрасль китайских компаний, как и раньше, является приобретение активов у компаний третьих стран (в основном западных).
По состоянию на начало 2015 года общий объем финансовых ресурсов, направленных Китаем на укрепление своих позиций в нефтегазовой отрасли Казахстана, оценивается на уровне от 43,5 до 45,7 млрд долл., в том числе порядка 22,2—24,4 млрд долл. прямых инвестиций, около 16,3 млрд долл. приобретенных активов и 5 млрд долл. кредитов.
Активы
С конца 1990-х годов Китай настойчиво и последовательно проводит, по сути, экспансионистскую политику в нефтегазовой отрасли РК посредством достаточно масштабного приобретения иностранных и, частично, казахстанских активов; основной акцент продолжает делаться на покупке как можно больших долей в добычных проектах на суше.
Что касается РК, то она придерживается двойственной политики. С одной стороны, Астана поощряет китайское проникновение в нефтегазовую отрасль и пытается нацеливать его на приобретение активов в шельфовых проектах; а с другой, — дабы не утратить полностью контроля над стержневой отраслью своей национальной экономики, она вынуждена в определенной степени его сдерживать.
■ Во-первых, в период 1997—2014 годов китайские компании приобрели активов на сумму около 16 млрд долл. В подавляющем большинстве это были доли в операторских компаниях, занимающихся освоением нефтегазовых месторождений на суше: 94,47% активов казахстанской государственной компании ОАО «Актобемунайгаз» (включая 94,47% акций Жанажольских газоперерабатывающих заводов), 100% активов американской компании «First International Oil Company» (FIOC), 48% акций оффшорной компании (формально индонезийской) «Central Asia Petroleum Ltd.», 11% акций казахстанской государственной компании АО «Разведка Добыча КазМу-найГаз», 100% акций российско-индийской компании «Caspian Investments Resources Ltd.», 50,12% частной казахстанской компании ОАО «Каражанбасмунай», 67% канадской компании «FetroKazakhstan Inc.» (включая 50% активов Шымкентского нефтеперерабатывающего завода) и 8,4% Северо-Каспийского проекта. Помимо этого китайские компании приобрели у НК «КазМунайГаз» 100% акций ряда мелких месторождений, расположенных в южной и центральной частях Казахстана.
В двух крупных добычных проектах по освоению месторождений Тенгиз и Ка-рачаганак, где добывается около 55% казахстанской нефти и до 90% газа, китайские компании не участвуют. В то же время Китай уже имеет доли практически во всех остальных подобных проектах, контролируя в общей сложности около 24% добываемой в Казахстане нефти.
Что же касается шельфовых проектов (по добыче «большой нефти» и «большого газа»), то в них китайские активы почти отсутствуют. Китайская нефтехимическая корпорация («Sinopec») является пока формальным участником геологоразведочного проекта «Жамбай Южный» и «Южное Забурунье», в котором ей принадлежит 50% акций.
В других сегментах нефтегазовой отрасли РК активы китайских компаний относительно невелики и ограничиваются следующими проектами:
— проект реконструкции и модернизации Шымкентского нефтеперерабатывающего завода, в котором Китайской национальной нефтегазовой корпорации (КННК) принадлежат 50% активов (другие 50% принадлежат НК «КазМунайГаз»; эта же корпорация имеет 94,47% активов трех Жанажольских газоперерабатывающих заводов; остальная их часть принадлежит НК «КазМунайГаз»);
— присутствие на казахстанском рынке нефтепродуктов — компания «БтооН», контролирующая от 15 до 20% этого рынка.
■ Во-вторых, политика Китая по приобретению активов находится под воздействием противоречивых, а нередко и взаимоисключающих факторов.
С одной стороны, стремление Пекина выкупить как можно больше активов явно поддерживается Астаной. Более того, Казахстан, по сути, лоббирует покупку КНР активов, продаваемых иностранными компаниями. Отметим, что по законам РК «КазМунайГаз» имеет приоритетное право на выкуп нефтегазовых активов иностранных компаний и потому сама процедура их перехода к Китаю не может обходиться без участия Казахстана. Это свидетельствует о тесной координации действий между РК и КНР.
С другой стороны, есть основания предполагать, что Казахстан все же пытается несколько сдерживать активность Китая. В подавляющем большинстве случаев он либо выкупает обратно часть активов у китайских компаний, либо выторговывает их в обмен на какие-либо преференции. Кроме того, Казахстан стремится сохранить за собой контрольный пакет акций в стратегических добывающих компаниях АО «Разведка Добыча КазМунайГаз» и ОАО «Мангистаумунайгаз»; в первой Китаю уступили всего 11%, а во второй — 48%. При этом такие объекты, как Павлодарский нефтехимический завод и сеть автозаправочных станций «Гелиос», даже частично не перешли под китайский контроль (хотя КНР, как представляется, хотела и могла бы полностью скупить все вышеуказанные активы).
■ В-третьих, наиболее вероятно, что в краткосрочной (до трех лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе Китай, скорее всего, продолжит наращивать свои усилия по приобретению активов в Казахстане. Основными объектами китайских интересов, безусловно, будут прежде всего активы иностранных компаний в добычных проектах на суше, включая разработку таких крупных месторождений, как Тенгиз и Карачага-нак. Одновременно Китай, опираясь на поддержку Казахстана, продолжит попытки приобрести активы на шельфе Каспийского моря.
Нельзя сбрасывать со счетов и интерес КНР к перерабатывающему сегменту, особенно к переработке газа.
Повышение уровня присутствия Китая в любом сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли неизбежно повлечет за собой приобретение им новых активов в добычных проектах. Однако вовсе не факт, что КНР достигнет всех поставленных перед собой целей, тем более что они крайне амбициозны и связаны, по сути, с получением контроля над большей или, по крайней мере, значительной частью стратегических активов нефтегазовой отрасли Казахстана. Со временем Китаю будет все сложнее приобретать активы в добычных проектах на суше (за исключением Северо-Каспийского проекта).
Вероятно, если Китай и дальше будет стремиться к активному проникновению в нефтегазовую отрасль Казахстана, он сумеет добиться определенного успеха, но лишь в приобретении активов небольших добычных проектов на суше, что, разумеется, не приведет к существенному усилению китайского контроля над этой отраслью.
Кроме того, с высокой долей вероятности можно утверждать, что стратегически важные активы в проектах по освоению нефтегазовых месторождений Тенгиз и Карачаганак в кратко-
срочной/среднесрочной перспективе для КНР будут недоступны, так как западные компании, скорее всего, их не продадут.
Теоретически со временем Пекин сможет «развернуть» значительную часть экспортных потоков тенгизской и карачаганакской нефти с европейского на китайское направление. В результате возникнет проблема наполняемости нефтепровода Тенгиз — Новороссийск (что абсолютно не в интересах Казахстана и России), а поставки казахстанской нефти в Европу будут кардинально сокращены.
Учитывая вышеизложенное, можно предположить, что в краткосрочной/среднесрочной перспективе западные компании могут пойти на продажу активов в проектах «Тенгиз» и «Ка-рачаганак» китайским компаниям только в случае чрезвычайных обстоятельств, к коим можно отнести глубокий финансово-экономический кризис в ЕС и кардинальное снижение потребностей Европы в нефти. Тем не менее в долгосрочной (до 20 лет) перспективе, когда месторождения Тенгиз и Карачаганак, скорее всего, выйдут на уровень уменьшающейся добычи, возможна переуступка иностранными компаниями активов в этих проектах Китаю.
Принимая во внимание ограниченные возможности КНР по дальнейшему выкупу активов в добычных проектах на суше, можно предположить, что нефтегазовые «аппетиты» Китая неизбежно сместятся в сторону шельфовых. Его интересы будут нацелены в первую очередь на увеличение своей доли в Северо-Каспийском проекте, в перерабатывающем сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли и, соответственно, на выкуп объектов розничной сети торговли нефтепродуктами.
Наиболее вероятно, что китайские компании будут пытаться приобрести доли в активах крупных нефтеперерабатывающих заводов Казахстана. Речь идет об Атырауском НПЗ (перерабатывающем около 4,7 млн т нефти в год) и Павлодарском НХК (перерабатывающем около 5,2 млн т нефти в год). Напомним, что в Шымкентском заводе КННК уже имеет долю в 50%.
На казахстанском рынке нефтепродуктов китайские усилия будут направлены на установление контроля над как можно большим его сегментом и на выкуп объектов инфраструктуры: автозаправочных станций, складов, хранилищ и т.п.
Добыча нефти и газа
Магистральным направлением политики Китая в освоении углеводородного потенциала Казахстана по-прежнему остается всемерное наращивание объемов добычи нефти для экспорта в КНР. На этом фоне газовый сегмент отрасли, несмотря на некоторое увеличение объемов добычи голубого топлива китайскими компаниями, все еще имеет второстепенное значение: Пекин больше заинтересован в казахстанском транзите газа из Туркменистана.
Тем не менее КНР предстоит решить задачу кардинального пересмотра всей прежней стратегии проникновения в нефтегазовую отрасль РК, до сих пор основывавшейся на масштабном приобретении у иностранных и казахстанских компаний активов в добычных проектах на суше. С одной стороны, находящиеся под китайским контролем нефтегазовые месторождения (все они расположены на суше) уже вышли на стадию уменьшающейся или максимально возможной нефтедобычи. С другой стороны, перспективы возможного участия китайских компаний в иных добычных проектах (как на суше, так и на шельфе Каспия) все еще крайне туманны.
■ Во-первых, с момента начала своей проектно-инвестиционной деятельности в нефтегазовой отрасли Казахстана Китай параллельно с выкупом активов последовательно наращивал объемы добычи углеводородов, главным образом нефти. Если в
1997 году КННК принадлежало всего 1,6 млн т добытой в Казахстане нефти (или около 6% от общего объема казахстанской нефтедобычи), то в 2007 году — уже порядка 10,65 млн т (или 16,8% от общего объема); по итогам же 2014 года эта цифра составила около 20 млн т (около 25%).
В свою очередь, к промышленной добыче газа, вернее, к его улавливанию и утилизации (казахстанский газ — это в основном попутный газ, извлекаемый в процессе нефтедобычи) китайские компании (в основном ОАО «КННК-Актобемунай-газ») приступили лишь с 2004 года; их доля в казахстанской газодобыче остается небольшой.
Незначителен и прирост объемов добычи газа. Так, в 2004 году КННК принадлежало 1,6 млрд куб. м добытого в Казахстане газа (около 8% общего объема газодобычи), а в 2014 году — около 4 млрд куб. м (или чуть менее 10%). Столь медленное увеличение добычи газа во многом связано с техническими трудностями его транспортировки с месторождений, рассредоточенных по огромной территории Казахстана.
■ Во-вторых, политике Китая по наращиванию объемов добычи казахстанских углеводородов препятствует целый ряд неблагоприятных факторов, и прежде всего крайне ограниченная возможность приобретения новых активов в добычных проектах. Возможности китайских компаний наращивать добычу нефти на уже приобретенных месторождениях в рамках существующих проектов практически исчерпаны, а возможность доступа китайских компаний к новым крупным добычным проектам пока остается под вопросом.
Несмотря на имеющийся потенциал для наращивания добычи газа, наибольший интерес китайские компании по-прежнему проявляют к казахстанской нефти: масштабное наращивание объемов газодобычи экономически невыгодно. Улавливанием/утилизацией газа они занимаются лишь потому, что это связано с технологической необходимостью, а также с политическими и экологическими требованиями.
■ В-третьих, в краткосрочной (до трех лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе Китай, безусловно, будет стремиться к наращиванию объемов добычи казахстанских углеводородов. Причем интерес к добыче газа, скорее всего, будет все же расти. Стремясь к наращиванию объемов нефте- и газодобычи, китайские компании неминуемо столкнутся с объективной необходимостью приобретать новые активы в крупных проектах как на суше, так и на шельфе Каспия. Подобную возможность Китай получит в случае вхождения в проекты по разработке месторождений Тенгиз и Кара-чаганак (где добывается около 55% казахстанской нефти и до 90% газа) и/или успеха Северо-Каспийского проекта (в рамках которого ожидается добыча «большой нефти» и «большого газа»).
Однако в кратко- и среднесрочной перспективе ни то, ни другое, видимо, не удастся. Западные компании (равно как и сам Казахстан) вряд ли захотят допустить участие Китая в освоении достаточно значимых с коммерческой и стратегической точек зрения месторождений Тенгиз и Карачаганак.
Вряд ли возможен и выход на стадию добычи углеводородов в рамках Северо-Каспий-ского проекта, в котором Китай уже присутствует: имеющиеся для этого технологические препятствия, по всей видимости, не удастся преодолеть (в противном случае «Conoco Phillips» не стала бы продавать свои активы в проекте). К тому же резкое снижение мировых цен на нефть в 2014 году делает нефте- и газодобычу в рамках этого проекта нерентабельной, что кардинально уменьшает его инвестиционную привлекательность. В этой связи в краткосрочной и среднесрочной перспективе существенного увеличения объемов добычи нефти китайскими компаниями, скорее всего, ожидать не следует.
Вполне вероятно, что китайские компании смогут несколько увеличить объемы добычи (утилизации) казахстанского газа. Тем не менее можно с уверенностью предположить, что добытый газ не отправится на экспорт в Китай, а будет потребляться самими добывающими компаниями и реализовываться некоторым казахстанским населенным пунктам, расположенным недалеко от мест добычи.
В долгосрочной (до 20 лет) перспективе объемы нефти и газа, добываемых Китаем в РК, будут напрямую зависеть, с одной стороны, от участия/неучастия китайских компаний в проектах по освоению месторождений Тенгиз и Карачаганак (хотя к этому времени они, скорее всего, выйдут на стадию уменьшающейся добычи), а с другой — от успеха/неуспеха СевероКаспийского проекта (а также проекта по освоению месторождения Дархан, которое Китай, скорее всего, резервирует на будущее).
Переработка нефти и газа
Проектно-инвестиционная деятельность китайских компаний по переработке углеводородов на территории Казахстана достаточно заметна, тем более на фоне неучастия в подобного рода проектах других иностранных государств. Но в целом масштабы китайской активности в перерабатывающем сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли пока невелики. Не проявляя должного интереса к введению в Казахстане новых нефтеперерабатывающих мощностей, китайские компании уделяют все большее внимание увеличению объемов газопереработки. Это связано в первую очередь с объективной необходимостью утилизации газа, выделяющегося в процессе нефтедобычи, а также с долгосрочными планами по его экспорту.
■ Во-первых, с 1997 года, когда началось китайское проникновение в нефтегазовую отрасль РК, масштабы проектно-инвестиционной деятельности КНР по переработке углеводородов были на порядок выше, чем в области их добычи.
В настоящее время КНР задействована в трех достаточно крупных проектах по переработке углеводородов; обратимся к хронологии ее участия в них:
— в 1997—2003 годах КННК осуществила модернизацию первого (построенного в советское время), а также строительство второго и первой технологической линии третьего Жанажольского ГПЗ, в результате чего газоперерабатывающие мощности были увеличены с 0,8 до 4,5 млрд куб. м в год. В настоящее время фактически завершено строительство второй и идет подготовка к сооружению третьей технологической линии; это должно привести к увеличению суммарной мощности трех ГПЗ до 8 млрд куб. м газа в год;
— с 2006 года КННК участвует в переработке нефти (4,5 млн т ежегодно) на Шым-кентском НПЗ; ей принадлежит 50% активов этого предприятия;
— в мае 2013 года «Бторес» приступила к строительству комплекса ароматических углеводородов на Атырауском НПЗ; введение его в строй ожидается в конце 2015 года. Предполагается, что этот комплекс будет ежегодно производить 133 тыс. т бензола и 496 тыс. т параксилола.
Тем не менее объем финансовых ресурсов, вложенных Китаем в вышеуказанные предприятия, пока невелик на фоне вложений в добычные проекты и составляет примерно 2,4 млрд долл., включая 1,4 млрд долл. кредита на строительство комплекса ароматических углеводородов на Атырауском НПЗ и около 1 млрд долл. инвести-
ций в модернизацию/строительство Жанажольского ГПЗ (895 млн долл.) и модернизацию Шымкентского НПЗ (от 20 до 25 млн долл.).
В настоящее время позиции Китая в перерабатывающем сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли можно охарактеризовать как достаточно слабые. В общем объеме переработки казахстанской нефти китайская доля составляет чуть более 14%, а газа — чуть менее 10%. Остальная доля в переработке казахстанских углеводородов принадлежит НК «КазМунайГаз». Кроме того, примерно 1/5 ежегодно добываемого в Казахстане голубого топлива перерабатывается российским Оренбургским газоперерабатывающим заводом.
■ Во-вторых, китайская политика в перерабатывающем сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли в целом не слишком активна. Китайские компании пока не настроены на строительство новых крупных перерабатывающих мощностей, да и сам Казахстан не проявляет к этому особого интереса. Так, реализация проекта строительства того же Жанажольского ГПЗ, как представляется, была продиктована не столько коммерческими соображениями, сколько технологической необходимостью утилизировать огромное количество выделяющихся в процессе нефтедобычи газообразных продуктов и жесткими экологическими требованиями.
Других китайских проектов подобного масштаба в Казахстане нет. Что касается озвученных еще в 2008—2009 годах планов по строительству нефтеперерабатывающего завода на приграничной с КНР территории Казахстана, то они до сих пор так и не начали реализовываться.
■ В-третьих, в краткосрочной (до трех лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе масштабы добычи нефти (и, соответственно, ее переработки) китайскими компаниями на территории Казахстана, скорее всего, существенно не увеличатся. Более того, после того как в 2012 году Министерство нефти и газа РК приняло решение о масштабной переработке казахстанской нефти (около 1,5 млн т ежегодно) на заводах в СУАР, по толлинговой схеме, строительство китайскими компаниями новых нефтеперерабатывающих мощностей в Казахстане представляется крайне маловероятным.
В то же время китайские компании уже в краткосрочной перспективе будут увеличивать объемы переработки газа. После введения в эксплуатацию второй и третьей технологических линий третьего Жанажольского ГПЗ суммарная мощность трех этих заводов возрастет с нынешних 4,5 до 8 млрд куб. м в год. Ресурсной базой для ЖГПЗ станут дополнительные объемы газа с «газовых шапок» месторождения Жанажол.
Однако, по крайней мере в краткосрочной перспективе, производимый китайскими компаниями газ будет реализовываться на казахстанском рынке (так же, как и сейчас). В среднесрочной перспективе теоретически вероятны поставки в КНР небольших объемов газа (оценочно от 4 до 5 млрд куб. м в год) по газопроводу Бейнеу — Бозой — Акбулак — Шымкент, который должен войти в строй в 2015 году. Кроме того, существует возможность его стыковки с газопроводом Туркменистан — Китай.
Нельзя полностью исключать вероятность того, что Китай вынашивает планы взять под контроль все существующие в Казахстане перерабатывающие объекты: Атырауский нефтеперерабатывающий и Павлодарский нефтехимический заводы (не считая уже подконтрольного ему Шымкентского нефтеперерабатывающего завода). Думается, что именно по этой причине Китай начал строительство комплекса ароматических углеводородов на Атырауском НПЗ. Дело в том, что ароматические углеводороды могут использоваться для повышения качества нефтепродуктов до высших европейских стандартов (в Казахстане они для иных целей не используются). Тем самым китайские компании смогут получить хороший шанс кардинально усилить свои позиции в перерабатывающем сегменте казахстанской нефтегазовой отрасли.
В долгосрочной (до 20 лет) перспективе увеличение масштабов китайского участия в переработке нефти и газа Казахстана будет напрямую зависеть от двух факторов. Первый — участие/неучастие китайских компаний в проектах по освоению месторождений Тенгиз и Ка-рачаганак (хотя к этому времени они, как уже отмечалось, скорее всего, выйдут на стадию уменьшающейся добычи). Второй — успех/неуспех шельфовых проектов, в которых будут принимать участие китайские компании (в первую очередь это касается Северо-Каспийского проекта, а также проекта по освоению месторождения Дархан, который КНР, скорее всего, пока резервирует на будущее).
Реализация указанных проектов позволит китайским компаниям кардинально нарастить объемы добычи нефти и газа. В этом случае вполне резонно допустить, что у Китая и Казахстана появятся общие интересы в строительстве в РК новых мощностей по улавливанию и переработке газа. Можно также прогнозировать (хотя и не очень уверенно), что нефть Китай предпочтет перерабатывать в основном на своей территории.
Трубопроводные проекты
Основная цель политики Китая в казахстанской нефтегазовой отрасли — наращивание объемов добычи углеводородов и их экспорта в КНР — определяет один из главных и постоянных приоритетов Пекина — строительство трубопроводной системы из РК в китайском направлении.
Однако в настоящее время китайские компании сталкиваются с проблемой наполнения уже существующей и строящейся системы нефте- и газопроводов. Несмотря на это, Китай намеревается увеличить ее пропускную способность (по крайней мере, в краткосрочной перспективе), рассчитывая преимущественно на дополнительный транзит российской нефти через Казахстан, а также на рост объемов поставок туркменского газа в КНР по газопроводу Туркменистан — Китай.
■ Во-первых, с 2005 года наблюдается высокая активность КНР в строительстве трубопроводной системы из Казахстана и через Казахстан в китайском направлении. Она вполне адекватна усилиям Китая по приобретению активов в казахстанской нефтегазовой отрасли и увеличению объемов добычи углеводородов в РК. В 2005—2009 годах на китайские инвестиции были построены два магистральных нефтепровода: Кенкияк — Кумколь и Атасу — Алашанькоу, которые позволяют ежегодно экспортировать в Китай до 14 млн т нефти из западных и центральных областей Казахстана.
Помимо этого в 2008—2011 годах КНР проинвестировала и построила две нитки магистрального газопровода Туркменистан — Китай, что позволяет осуществлять транзит газа в объеме до 40 млрд куб. м ежегодно. В 2015 году ожидается ввод в эксплуатацию третьей нитки пропускной способностью 25 млрд куб. м в год. Кроме того, для газоснабжения предприятий компании ОАО «КННК — Актобемунайгаз», а также населенных пунктов и экономических объектов Актюбинской области был построен газопровод местного значения Жанажол — КС-13.
В настоящее время Китай с целью создания условий для увеличения поставок в КНР туркменского, а в будущем и казахстанского газа продолжает финансировать развитие отдельных элементов газопроводной системы РК.
Так, Китай проинвестировал строительство третьей нитки магистрального газопровода Туркменистан — Китай, пропускной способностью до 25 млрд куб. м в год. КНР кредитует и строительство очередного магистрального газопровода Бейнеу — Бозой — Акбулак — Шымкент пропускной способностью до 10 млрд куб. м газа в год;
по нему можно будет осуществлять поставки газа из западных и юго-западных областей Казахстана в южные, затем (по уже существующим газопроводам) в восточные области страны и далее (теоретически) в Китай. В будущем предусматривается увеличение пропускной способности данного газопровода до 15 млрд куб. м в год.
В то же время уже действующие магистральные трубопроводы, по которым нефть и газ транспортируются в КНР, пока загружены далеко не на полную мощность. Например, магистральный нефтепровод Атасу — Алашанькоу функционирует на 65% от своей проектной мощности, не добирая примерно 8 млн т нефти. В свою очередь, магистральный газопровод Туркменистан — Китай использует до 75% своей пропускной способности, не добирая примерно 10 млрд куб. м газа (в ближайшем будущем его планируется заполнить на 100%, доведя общий объем транспортируемого газа до 40 млрд куб. м, за счет дополнительных поставок из Туркменистана).
■ Во-вторых, китайские планы по строительству трубопроводов в Казахстане и через его территорию рассчитаны на долгосрочную перспективу. Несмотря на существующие проблемы, они по-прежнему предусматривают увеличение пропускной способности магистральных нефте- и газопроводов в китайском направлении.
Китайские компании, добывающие в Казахстане порядка 19 млн т нефти в год, теоретически могут заполнить нефтепровод Атасу — Алашанькоу (рассчитанный на прокачку до 14 млн т нефти в год). Однако в силу некоторых причин (к ним можно отнести географическое расположение нефтегазовых месторождений и уже сложившиеся маршруты транспортировки нефти) Китай может направить по этому трубопроводу лишь нефть с юго-запада Казахстана (с Кумкольского месторождения), а также с месторождений Жанажол, Кенкияк — надсолевой, Кенкияк — подсолевой и Северная Трува, осваиваемых компанией ОАО «КННК — Актобемунайгаз». Суммарный объем добычи на всех указанных месторождениях составляет около 12 млн т в год; часть нефти (от 3 до 4 млн т) поставляется на Шымкентский нефтеперерабатывающий завод.
Кроме того, сохраняется неопределенность в вопросах, связанных с предполагаемыми поставками казахстанского газа в КНР. Так, проектная мощность строящегося газопровода Бейнеу — Бозой — Акбулак — Шымкент (который технически возможно состыковать с газопроводом Туркменистан — Китай) составляет 10 млрд куб. м газа в год; теоретически эти объемы (примерно 10—11 млрд куб. м газа) могут быть обеспечены за счет расположенных поблизости от его трассы нефтегазовых месторождений Мангистауской, Атырауской и Кызылординской областей. Однако на практике объемы газа, поступающие с этих месторождений, будут значительно меньше из-за неизбежных технологических потерь (в условиях Казахстана не менее 30%) в процессе извлечения, улавливания и транспортировки газообразного продукта. Кроме того, часть добытого газа (минимум от 2 до 3 млрд куб. м), по сути говоря, предназначена для южных областей Казахстана, которые пока получают его из Узбекистана. Следовательно, потенциальные экспортные возможности по транспортировке казахстанского газа в Китай на данный момент составляют оценочно от 4 до 5 млрд куб. м в год.
Как представляется, именно неопределенность с поставками газа во многом объясняет тот факт, что в случае строительства газопровода Бейнеу — Бозой — Ак-булак — Шымкент КНР планирует не инвестировать финансовые ресурсы (как в случае с нефтепроводом Атасу — Алашанькоу и газопроводом Туркменистан — Китай), а предоставить их Казахстану в виде кредитов.
Тем не менее, несмотря на проблемы, связанные с наполняемостью трубопроводов в китайском направлении, их пропускная способность планомерно увеличивается. Вдобавок на трассе Атасу — Алашанькоу сооружаются дополнительные не-
фтеперекачивающие станции и ведется строительство третьей нитки газопровода Туркменистан — Китай.
Кроме того, Китай делает ставку на увеличение поставок российской нефти по нефтепроводу Омск — Павлодар — Шымкент (стыкующемуся на станции Атасу с нефтепроводом Атасу — Алашанькоу). Предполагается также и некоторое увеличение поставок нефти с Кумкольских месторождений (посредством того же нефтепровода Атасу — Алашанькоу), частично принадлежащих казахстанской АО «Разведка Добыча КазМунайГаз». Они, скорее всего, будут осуществляться в рамках китайско-казахстанских толлинговых операций по переработке нефти на НПЗ в КНР.
Стремясь к обеспечению себя дополнительными объемами газа Китай пока проявляет приоритетную заинтересованность в увеличении туркменского экспорта.
■ В-третьих, уже в краткосрочной перспективе (до трех лет) Китай, безусловно, доведет пропускную способность магистрального нефтепровода Атасу — Алашанькоу с нынешних 14 до 20 млн т нефти в год, а газопровода Туркменистан — Китай — с 40 до 65 млрд куб. м.
В среднесрочной перспективе (до 10 лет) дальнейшее увеличение пропускной способности вышеуказанных трубопроводов и строительство новых будет возможно лишь в случае вхождения Китая в какие-либо крупные добычные проекты на суше и/или шельфе Каспия. Многое будет зависеть от успеха/неуспеха Северо-Каспийского проекта, для реализации которого необходимо преодолеть многочисленные технологические трудности в первую очередь на пути освоения месторождения Кашаган (не говоря уже об освоении ряда спутниковых месторождений, также входящих в этот проект).
В долгосрочной (до 20 лет) перспективе вопрос о расширении трубопроводной системы в китайском направлении будет по-прежнему напрямую зависеть, с одной стороны, от участия/неучастия компаний КНР в проектах по освоению сухопутных месторождений Тенгиз и Карачаганак (хотя к этому времени они, скорее всего, выйдут на стадию уменьшающейся добычи), а с другой — от успеха/неуспеха шельфовых проектов, в которых они будут/захотят принимать участие (в первую очередь, Северо-Каспийского, а также проекта по освоению месторождения Дархан).
Если китайские компании за счет участия в каких-либо крупных добычных проектах сумеют кардинально увеличить объемы добычи углеводородов, то, безусловно, следует ожидать еще более масштабных, чем в последнее десятилетие, работ по расширению пропускной способности существующих и строительству новых нефте- и газопроводов в направлении КНР.
Реализация нефтепродуктов
С середины первого десятилетия наступившего века китайские производители нефтепродуктов стали все более активно проникать на рынок РК и успешно конкурировать с российскими и даже казахстанскими компаниями. Так, с 2005 года начала функционировать китайская торговая компания <^шооП», осуществляющая поставки нефтепродуктов и их реализацию на казахстанском рынке. По сути, КНР осуществляет торгово-экономическую экспансию, которая в перспективе только усилится.
■ Во-первых, хотя китайское присутствие на казахстанском рынке нефтепродуктов обозначилось относительно недавно, его доля, по разным оценкам, уже составляет от 15 до 20%.
■ Во-вторых, по всей вероятности, Китай не желает останавливаться на уже достигнутых результатах и нацелен на кардинальное усиление своих позиций. Как представ-
ляется, данную цель он предполагает достичь, в числе прочего, за счет организации производства на Атырауском НПЗ ароматических углеводородов и повышения качества нефтепродуктов до европейских стандартов. Обладая монополией на производство «ароматики», китайские компании получают уникальный шанс взять под контроль большую часть высококачественных казахстанских нефтепродуктов (а затем и усилить контроль над рынком нефтепродуктов).
■ В-третьих, в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе проникновение китайских торговых компаний на казахстанский рынок, безусловно, только усилится. Этому благоприятствует тот факт, что Казахстан предпочитает импорт нефтепродуктов из Китая строительству новых нефтеперерабатывающих предприятий. Помимо этого китайские компании, скорее всего, будут увеличивать объемы производства и реализации на казахстанском рынке сжиженного природного газа (СПГ).
Заключение
Формат присутствия КНР в нефтегазовой отрасли РК объективно способствует скорее энергетическому/ресурсному истощению Казахстана и закреплению за ним статуса сырьевого придатка, нежели развитию комплексного и полноценного (в первую очередь промышленно-инновационного) взаимодействия между двумя странами.
В кратко- и среднесрочной перспективе характер и масштабы китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Казахстана, скорее всего, существенно не изменятся. В долгосрочной перспективе многое будет зависеть от того, получат ли китайские компании доступ к «большой нефти» и «большому газу» с шельфовых месторождений, в первую очередь в рамках Северо-Каспийского проекта. В случае реализации «большой нефти»/«большого газа» и активного участия Китая в шельфовых проектах масштабы его присутствия в нефтегазовой отрасли Казахстана и во всех ее сегментах возрастут. В свою очередь, повысится энергетическая и стратегическая значимость Казахстана для КНР.
Однако даже в этом случае нынешний формат китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Казахстана вряд ли существенно изменится; устремления КНР будут по-прежнему нацелены преимущественно на вывоз из РК углеводородного сырья. В то же время в число основных видов деятельности китайских компаний едва ли войдет переработка казахстанских углеводородов.
Китайцы, безусловно, будут создавать дополнительные мощности по очистке природного газа и его сжижения. Вместе с тем экспортно-сырьевая ориентация казахстанской нефтегазовой отрасли, по всей видимости, кардинально не изменится: глубокая переработка углеводородов с получением продуктов нефте- и газохимии с высокой нормой добавочной стоимости в рамках такого рода проектов не предусмотрена.
Представляется, что в случае неудачи попыток КНР выйти на «большую нефть»/«большой газ» значимость для нее РК значительно уменьшится. Еще более сократится и без того мизерная доля Казахстана (от 2 до 3%) в обеспечении потребностей Китая в нефти.
Однако Китай при любом раскладе сохранит интерес к нефтегазовой отрасли Казахстана. Даже в случае неполучения доступа к «большой нефти»/«большому газу» КНР продолжит свое присутствие в Казахстане, но оно будет продиктовано уже не столько нефтегазовыми, сколько иными, в том числе и геостратегическими, соображениями.
