Китайский текст в рассказах В. Сорокина «Concretные» и «Ю» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Litera

Правильная ссылка на статью:

Юй Л. Китайский текст в рассказах В. Сорокина «ConcretHbie» и «Ю» // Litera. 2024. № 8. DOI: 10.25136/24098698.2024.8.71446 EDN: POWZEE URL: https://nbpublish.com'Hbrary_read_article.php?id=71446

Китайский текст в рассказах В. Сорокина «Concretaba» и

«Ю»

Юй Линхун

ORCID: 0000-0003-2461-8318

аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов

117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6

И [email protected]

Статья из рубрики "Литературоведение"

DOI:

10.25136/2409-8698.2024.8.71446

EDN:

POWZEE

Дата направления статьи в редакцию:

07-08-2024

Дата публикации:

14-08-2024

Аннотация: Статья посвящена выявлению и анализу китаизмов и других маркеров китайской культуры в рассказах Владимира Сорокина «Concretные» и «Ю», входящих в сборник «Пир» в 2001 году. Автор подробно рассматривает китайские мотивы в вышеуказанных рассказах, а также анализирует восприятия образа Китая в социальнокультурном контексте в России. Напомним, что в предыдущем романе «Голубое сало» уже прослеживается заинтересованность автора Китаем. Влияние китайской культуры на творчество Сорокина заметно и в рассказах «Concretные» и «Ю». На основе раблезианских гастрономических гипербол писатель продолжает свой лингвистический эксперимент, опираясь на идею русско-китайского симбиоза в футурологическом мире. Важно отметить, что Сорокин всегда шел в ногу со временем, «впитывая» в себя дух эпохи. Так, в его творчестве нашли отражение геополитическая идея «неоевразийства» Дугина 1990-х годов, а также нарастующий интерес россиян к китайской культуре.

Придерживаясь постмодернисткой эстетики, Сорокин в своих текстах подвергает деконструрукции сам исторический процесс, намекая на возможную «китайскую гегемонию» в будущем. Помимо этого, в обоих рассказах проявляется интерес Сорокина к китайской философии. Например, даосская идея о переходе противоположностей друг в друга может быть соотнесена с противопоставлением в творчестве Сорокина эстетики безобразного прекрасному. Автором был проведен анализ произведений писателя с использованием структурно-семиотических и культурно-исторических методов, позволяющих более глубоко понять китайские мотивы в творчестве Сорокина. Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе китайских «элементов» в упомянутых рассказах, что, позволяет, с одной стороны, проиллюстрировать особенности создания «новорусского» языка Сорокиным, его творческий метод, с другой — отображает те социокультурные тенденции, которые были небезыинтересны автору и нашли свое отражение в его творчестве. Используя в качестве стилистической доминанты гастрономические гиперболы раблезианского типа и типичные постмодернистские приемы Сорокин в «Пире» деконструирует историю и прогнозирует «китайскую гегемонию». В результате показано, что китайская культура играет немаловажную роль в творчестве и сознании Сорокина: писатель изображает столкновение и диалог между разными культурными цивилизациями, пытаясь найти выход для России через «алхимический брак» с Китаем.

Ключевые слова:

Владимир Сорокин, Concretные, Ю, китаизмы, китайский текст, транскультура, даосизм, образ Китая, тотаритаризм, постмодернизм

Владимир Сорокин является одним из самых известных писателей в современной русско й литературе. Будучи ярким представителем концептуализма и постмодернизма, он извес тен в своем творчестве деконструкцией различных узнаваемых дискурсов и тошнотворны ми натуралистическими описаниями. Между тем он и является гурманом — кулинария им еет особое значение в произведениях Сорокина: «это нечто, пусть неявно, но стимулиру

ющее автора» -Ш. Так, в 2001 году писатель публикует свой сборник «Пир», состоящий и з 13 рассказов, где отдельное внимание уделено теме еды. В беседе с Борисом Соколов ым писатель отмечал: «Меня всегда интересовала еда, и как физиологический акт, прин осящий удовлетворение, и как язык коммуникациви, объединяющий людей» В другом интервью он заявил: «Если брать кухни разных народов, то это, по сути, это языки» В «Пире» Сорокин наполняет в свои литературные и языковые эксперименты гастрономиче ской образностью, что привлекло особое внимание критиков. Соколов в своей статье ука зывает, что «едой, равно как и её потребителями, по мысли Сорокина, может стать все. Р астения, животные, рыбы, птицы, люди, вещи, слова, буквы, речи, события, лозунги, мол итвы, чувства, жуткие продукты генной инженерии в обществе будущего, экскременты и

даже пустота» По мнению Липовецкого: «Сорокин исследует кулинарную образность, представляя ее как процесс буквального поглощения культуры (в конечном счете, превр

ащаемой в экскременты)»

Кроме, казалось бы, противоестественного союза еды и литературы, показано, что в это м сборнике Сорокина находят свое развитие новорусскго языка будущего, который уже п рослеживался в предыдущем романе «Голубое сало». Отмечено, что большая часть неол огизмов в «Голубом сале» происходит из иностранных слов, в том числе включая обилие

китаизмов. В отличие от других используемых в романе иноязычных слов, писатель употр ебляет китаизмы в качестве ругательств и совершает языковое насилие. По признанию п

исателя, у него «довольно давно и спонтанно возникла очарованность Китаем» [6]. Кром е того, он утверждал, что «Китай можно спокойно изучать через китайскую кухню» [7]. К ак видно из приведенных цитат, анализ влияния китайской культуры на Сорокина сквозь призму гастрономической образности имеет под собой необходимые основания.

Рассказ «Сопсге^ые» написан как пьеса и строится на диалоге трех «китаизированных» молодых человек в будущей Москве. В этом квазиисторическом мире молодежь говорит н а гибридном новорусском языке с обилием окказионализмов и авторских неологизмов, ч то является прямым продолжением «лингвистической» линии, берущей начало в «Голубо м сале». Варваризмы, большую часть которых составляют китаизмы, англицизмы и галли цизмы, выполняют функцию фонетической зауми в рассказе. Тем не менее, когда речь и дет о китаизмах, можно заметить, что, по сравнению с большим количеством обсценной л ексики и матерных высказываний в «Голубом сале», в рассказе только одно слово — «ва

мбадан» — используется Сорокиным как ругательство, остальные же употребляемые с лова являются обиходно-бытовыми выражениями. Более того, объяснения почти всех за имствованных китаизмов можно найти в словарике, который помещен в конце рассказа, что делает речь молодых людей в рассказе более доступной и понятной. Китаизмы здесь не мешают восприятию текста, а придают рассказу особый комический эффект и экзотиче ский характер за счет их необычного произношения. Как указывает Соколов: «Сорокин у меет придать какой-то внутренний драматизм даже заведомой абракадабре, так что чита ется она просто захватывающе. <...> Поэтика может не зависит от смысла речь — доказы вает Сорокин»

По сравнению с «Голубым салом», в рассказе наблюдается больше предложений, которы е полностью состоят из транслитерации китайских слов. Например, существуют такие кит айские фразы, как «Во баолэ!» (Я сыт), «Во элэ!» (Я голоден), «Ни хэдян шэньмэ?» (Что

будете пить?), «Ни цзяо шэньмэ?» (Как вас зовут?) и т. д. Употребление изысканно « округлых» фраз на китайском языке в «Сопсге^ых» может в какой-то мере являться сви детельством размышлений Сорокина над судьбой будущей России. Родной язык, часто по двергающийся влиянию иностранных языков и культур, занимает особое место в русской ментальности: «Язык - народ, в нашем языке это синонимы, какая в этом глубокая мысль ! Это отождествление языка и народа прочно закрепилось в русской национальной психо логии, в русской литературе» Известно, что многие отечественные литераторы приз ывали и призывают к защите чистоты русского языка, но творчество Сорокина тяготеет к противоположному полюсу — не только в «Сопсге^ых», но и в его других произведениях часто встречается так называемый «макаронический стиль».

С одной стороны, заимствованные китаизмы и кальки из китайского являются важным эл ементом художественного мира Сорокина — использование значительного количества не ологизмов и окказионализмов, созданных писателем для передачи языка футурологичес кой России, считается типичным приемом постмодернистского коллажа и языковой декон струкции. С другой стороны, это может быть рассмотрено и как метод размышления Сорок ина над будущими отношениями между Китаем и Россией. Известно, что «макаронически е произведения могут быть отражением естественного состояния в культурах с широко р

аспространенным билингвизмом или подверженных сильному влиянию другого языка» ^ В художественном мире Сорокина описывается будущее России, оказавшейся под сил ьным влиянием китайской культуры, что в какой-то мере может свидетельствовать о тягот ении писателя к идее русско-китайского симбиоза. Сорокин сам не раз упоминал о своем

интересе к Китаю: «В Китае потрясает громадная потенция, чисто физиологическая. <...> Они совсем другие, поэтому меня и завораживает идея китайской гегемонии. Заворажив ает идея алхимического брака между Китаем и Россией. Мне кажется, из этого может вы йти нечто великолепное» -Ш1.

Кроме китайских вкраплений в новорусском языке, в «Сопсге^ых» существует еще один интеренсый нюанс, на который стоит обратить внимание. В рассказе герои направляются в литературно-гастрономические путешествия в «ТЯ1Р-КОРЧМУ», расположенную между у

лицей Вернадского и Мао Цзэдуна Мао Цзэдун, вождь китайской компартии и первы й лидер КНР, в середине 1960 гг. возглавил пролетарскую культурную революцию и стал единственным кумиром миллиарда китайцев. Сопровождаясь чудовищными зверствами, к ультурная революция вызвала волну самоубийств среди интеллигенции и привела к упад ку общественной жизни. Как указывают исследователи: «.его борьба с антисоциализмо м являлась в большей степени борьбой за личную власть, за беспредельное утверждени е собственного политического могущества на фоне тотального неприятия инакомыслия и подавления всякой инициативы в процессе социалистического строительства» Это и

обосновывает утверждение, что Мао — «китайский Сталин» [16!. Можно считать, что Соро кин неслучайно выбирает улицу Мао Цзэдуна вместо реально существовавшего Ленинско го проспекта — кроме намеренной постмодернистской «манипуляции» историей России и Китая, писатель таким образом деконструирует культ личности и тоталитарную культуру в ообще.

В «Сопсге^ых» также читается пародия на идеологический контекст России 1990-х гг. Н а волне капиталистической глобализации и психологической путаницы возникла геополи тическая идеология «неоевразийства», пытающаяся найти пути к достойному существова нию для народов и ставшая одним из наиболее популярных идейных течений в переходн ые годы. Помимо улицы Мао Цзэдуна, писатель нарочно выбирает улицу (проспект) Верн адского, названную в честь В. И. Вернадского, сын которого, Георгий Вернандский, явля лся одним из лидеров евразийского движения, идеи которого впоследствии унаследован

ы неоевразийством -117!. Т. Филимонова отмечает в своей статье: «В 1999 году, когда вы шел роман "Голубое сало", в российской политике неоевразийство часто ассоциировалос ь с синосферой. В массовом понимании евразийства и неоевразийства часто подчеркива

лись новые политические связи между Россией и Китаем» I18!. Учитывая год издания «Го лубого сала» (1999), можно считать, что данное высказывание подходит и к рассказу «С опсге^ые», опубликованному в 2001 году. Подобная тема и поднимается в работе Б. Сок олова, который развивает мысль о том, что сюжет перекрестья улиц Вернадского и Мао

Цзэдуна в «Сопсге^ые» прогнозирует «китайское засилье» в будущем Таким образо м, ТЯ1Р-КОРЧМА, расположенная между улицей Вернадского и Мао Цзэдуна, является св оего рода политической пародией-аллегорией Сорокина на идею неоевразийства.

Если говорить о рассказе «Ю», в котором действие перенесено в будущее, то еда рассма тривается как дело государственной важности: «Повара — это сердце мира» Сам Со рокин утверждал в своем интервью о схожести столь разных, на первый взгляд, областе й — кулинарии и литературы: «Собственно, приготовление пищи, приготовление какого-т о сложного блюда — это, в общем, некий сюжет. В самом процессе много литературного

» Весь рассказ о поваре Ю строится на противопоставлении натуральной и клониро ванной пищи, в детялах описывается процесс их приготовления. В этом фантастическом мире тоже говорят на гибридном языке с китайскими и английскими вкраплениями: «Сор окин в традициях восточной кухни смешивает, комбинирует, делает попытки завуалирова

ть ингредиенты разных языков, и на выходе получает рассказ "Ю", полный словесных мо нстров, готовых к непосредственному "употреблению в пищу" читателем» I22!.

Стоит отметить, что удельный вес китаизмов в «Ю» гораздо ниже, чем в рассказе «Concr е^ые». Более того, подавляющее большинство китайских слов разбросаны в рассказе б ез дальнейших разъяснений — они в основном используются в названиях кулинарных ше девров повара Ю: «Охота императора Цзе-вана на вепря», «Красавица Си Ши под цвету щей сливой», «Пьяный Ли Бо», «Гуси над Хуан Хэ», «Цао Цао пытает разбойника», «Люб

овь Тао Юань-мина», «Лисица-оборотень»123! и т.д. Анализируя ряд названий блюд, мо жно отметить, что большая часть из них взята из китайской истории или связана с древн екитайской литературой. Кроме этого, китайские имена (Тянь Хуа, Шуйцайхуа, Лю Rex, Ц ань Дай-жу) и некоторые ингредиенты китайских блюд (фаршированные кочаны по-сычуа ньски, сянгу жоу) тоже встречаются на страницах рассказа. Чуждо звучащие китайские н аименования без дальнейших объяснений не только создают восточный колорит в расска зе, но и в очередной раз доказывают, что фонетический облик китаизмов для Сорокина важнее, чем их смысловые значения.

В отличие от прямой транскрипции бытовой речи «Сопсге^ые», в рассказе «Ю» использу ется ряд китайских фразеологизмов, переведенных Сорокиным на русский язык. Наприм ер, «приказать слюне журчать» (кит.: жаждать), «красть колокол, заткнув уши»

(кит.: обманывать самого себя), «когда дерево падает — обезьяны разбегаются

» (кит.: ШШШШШ., когда падает главарь, за ним валятся и все помощники). Более того, писатель создает немало таких псевдокитайских выражений, как «перебирать невидимую

чечевицу» -124!, «находить горшок с барсучьим салом» [25! и т.д.

Отмечается, что «Ю» содержит в себе больше элементов китайского культурного кода, ч ем «Сопсге^ые». Кроме языковой стратегии, в рассказе «Ю» также существует много др угих элементов китайской культуры, проникающих в повседневную жизнь футурологичес кой России. Во-первых, здания, по своим очертаниям напоминающие китайские иерогли фы, — Дворец в форме иероглифа шунь (благополучие). Во-вторых, предметы обихода, к

опирующие элементы китайской культуры, — «замок Долголетия» i^, под которым подра зумевается украшение в форме замка-амулета, —благословение на долгую жизнь; широк

ая труба из расщепленного бамбука, «бамбуковая жена»127!, своеобразное приспособле ние для проветривания помещения. Такое всестороннее культурное влияние Китая на Ро ссию в художественном мире «Ю» отражает социально-психологическую ситуацию в Росс ии на рубеже ХХ — ХХ1 веков: на фоне экономического кризиса и напряжения в общест ве стало заметно, что после введения политики реформ и открытости Китай начал стреми тельно развиваться, а укрепление и углубление российско-китайских отношений способс твовало культурному обмену и сближению двух стран. В этом отношении образ Китая ока зался важным элементом в современной русской литературе. На это обратили внимание и китайские исследователи: «Было бы удивительно, если бы в произведениях современн ой русской литературы не возникло феноменов и эстетических явлений, связанных с Кит аем. Как древний и загадочный, так и современный Китай используется писателями как с

редство для привлечения внимания русских читаталей»128!. Таким образом, Сорокин в св оем тексте хорошо иллюстрирует растущий интерес россиян к языку и культуре Китая.

Еще следует отдельно сказать о китайской философии в «Ю». Об этом свидетельствует с амо имя героя, произношение которого напоминает иероглиф «^», что значит «присутст вующий». «Ю» вместе с «У» (кит.^, «отсутствующий») составляют антиномическую пару в даосской системе. В отличие от понятий «бытие» и «небытие» в онтологическом дуализ

ме западной философии, между китайскими «Ю» и «У» нет такого противоречия. По мнен ию основоположника даосизма Лао-цзы, они условны, преходящи и могут меняться места ми. В финальной части рассказа повар Ю, изначально созданный как продолжатель трад иции натуральной пищи, вписан в историю как «Проводник-Естества-Напоминавший-О-Си

ле-Противоестественного» -t29!. Невозможность пробудить во Властелине мира вкус к Ест еству, неизбежно привела к гибели Ю, после чего его навечно поставили в центре Глав ной Праздничной Кухни в назидание потомству — на случай, если то попытается использ овать вместо клонированных продуктов натуральные. Повара Ю помнят вечно и после ег о смерти, что в некотором смысле подтверждает учение древнего даосизма: все вещи в действительности не отрицают, а дополняют друг друга. Как Лао-цзы указывает в «Дао-д э цзине»: «^ЙЛ^^Т^^^Т^» («Все вещи в мире исходят из сущего [Ю], а сущее ис ходит из несущего [У]» 13Ш); («То и другое являются совместно, но им

енуются по-разному» i31^).

Диалог между Ю и другими поварами перед Выпускным Банкетом тоже наполнен даосско й философией. Именно высказывание Ю о том, что он не хочет стать придворным поваро м, показывает его желание получить это звание:

«- Моя? — хотеть того, чего не хочется. Например - колпака придворного повара.

- Ты не — хочешь им стать?

- Наоборот. Я + + не хочу им стать, а значит - Я ИМ СТАНУ!» [32]

Обратимся в следующей фразе Лао-цзы: «Ж0'й',й0 'S'» («"Всегда в движении" значит "удаляется без конца", "удаляется без конца" значит "возвращается"» [33]). Эту фразу мо жно понять таким образом: с одной стороны, все сущее вечно двигается и меняется; с д ругой — оно находится в круговороте бытия. У каждой вещи две стороны, и эти две стор оны могут перетекать друг в друга. Когда вещь достигает своего предела, она переходит в противоположное — иными словами, в каждой вещи существует перспектива взаимной обратимости или взаимной проницаемости. В даосизме имеется такое совершенное состо яние, известное как «Мин» (кит.ВД, «просветление»), которое подразумевает осознание н еизменных законов, управляющих изменением вещей. Чтобы достичь состояния просветл ения, необходимо знать законы природы и соблюдать их. Если говорить неком общем «пр авиле» для человека, то оно следующее: «Если человек хочет достичь чего-нибудь, он н ачинает с противоположного, а если он хочет сохранить что-либо, он допускает в это что -то противоположное. Желающий быть сильным должен начать с ощущения, что он слаб ый» I34!.

Подобный пример, демонстрирующий применение Сорокиным даосской мысли «перехода в собственную противоположность» появляется в другом эпизоде рассказа: накануне Вы пускного Банкета повара Ю, MUO MUO и Petroff не спали и медитировали на шарах, посл е чего MUO MUO признается, что его одолевает беспокойство. По мнению Ю, «милый сер дцу MUO MUO беспокоится, потому что + + хочет [надеть желтый колпак придворного ше

ф-повара]. А нужно--хотеть. Тогда все будет gold» [35!. Кроме вышеуказанных, то, что

Ю в итоге превратили в его полную противоположность, тоже о даосской философии «пе рехода в собственную противоположность».

Идея о «переходе в собственную противоположность» как способе достичь состояния пр осветления в даосизме в определённой мере перекликается с эстетикой безобразного в творчестве Сорокина: «Искусство, убеждает нас автор "Пира", как раз и должно создава

ть нетленный чудный образ, отображая действительность крови и кала» -t36!. По признан ию самого Сорокина, его в литературе «интересует именно безумие: чем чудовищнее тек

сты, тем это лучше» i37!. В художественном мире Сорокина общепринятые нормы и приви ла человеческого общества показались бы неуместными: художественный мир «Ю», нап ример, состоит из большого количества натуралистических сексуальных и кровавых сцен , чудовищного обжорства, актов дефекации и т.д. С этой точки зрения писатель и выраж ает свое отношение к традиционной эстетике, основанной на категории «прекрасного», д оказывая что в литературе прекрасное и безобразное могут переходить друг в друга.

Как в «Голубом сале», так и в рассказах «Сопсге^ые» и «Ю» Сорокин, увлеченный созд анием футурологического языка, продолжает лингвистический эксперимент, создавая ги бридный новорусский язык с обилием китайских вкраплений. Было показано, что Сороки н в своих текстах выстраивает оригинальную сатирическую модель будущего, основанну ю на предельном смешении различных культур, в частности, китайской и русской. Исполь зуя в качестве основного «метода» раблезианскую гастрономическую гиперболизацию, Сорокин изображает столкновение и диалог двух разных культурных цивилизаций, пытая сь найти выход для будущей России. Мы видели, что Сорокин, с одной стороны, с точност

ью ловит «нервные узлы общества» [38! (уже упоминалось, что геополитическая идея «н еоевразийства» Дугина 1990-х годов и растущий интерес россиян к китайской культуре н ашли отражения в его творчестве), с другой — «подпитывается» философскими идеями В остока.

Библиография

1. Соколов Б. В. Моя книга о Владимире Сорокине. — М.: АИРО-ХХ1, 2015. С. 131.

2. Соколов Б. В. Моя книга о Владимире Сорокине. — М.: АИРО-ХХ1, 2015. С. 37.

3. Сорокин В.Г. Диалог о еде / беседовал И. Смирнов // Современная русская литература. 2001. Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/texts/eda.htm

4. Соколов Б. Жрать «Пир» Владимира Сорокина. 2001. Режим доступа: https ://srkn.ru/criticism/sokolov3.shtml

5. Липовецкий М. Н. Сорокин-троп: карнализация // Новое литературное обозрение. 2013. № 120. С. 234.

6. Сорокин В. Г. Собачье сердце / беседовал И. Кормильцев // Rolling Stone. 2006. № 11. С. 38-42.

7. Сорокин В.Г. Диалог о еде / беседовал И. Смирнов // Современная русская литература с В. Курицыным. 2001. Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/texts/eda.htm

8. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 363.

9. Соколов Б. В. Моя книга о Владимире Сорокине. — М.: АИРО-ХХ1, 2015. С. 36.

10. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 363.

11. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. — Ленинград: Наука, 1981. Т. 23. С.423.

12. Марусенков М. П. Абсурдопедия русской жизни Владимира Сорокина. Заумь, гротеск и абсурд. — СПб.: Алетейя, 2012. С. 128.

13. Сорокин В. Г. Собачье сердце / беседовал И. Кормильцев // Rolling Stone. 2006. № 11. С. 38-42.

14. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 351.

15. Бондарева В. В. Политическая оппозиция Мао Цзэдуна в середине 1960-х гг.: курс на «Культурную революцию» // Научный диалог. 2015. №8 (44). С.76.

16. Иванов Г. Китайский Сталин. Почему Мао Цзэдуна часто сравнивают с советским вождём? // Аргументы и факты. 2012. Режим доступа:

https ://aif.ru/society/history/kitayskiy_stalin_pochemu_mao_czeduna_chasto_sravnivayut_s _sovetskim_vozhdyom

17. Орлик И. И. Евразийская идея: возникновение и эволюция // Вестник РУДН. Серия: Всеобщая история. 2010. №4. С. 9.

18. Filimonova T. «Chinese Russia: Imperial Consciousness in Vladimir Sorokin's Writing» // Region. 2014. Vol. 3. № 2. Pp. 228.

19. Соколов Б. В. Моя книга о Владимире Сорокине. — М.: АИРО-ХХ1, 2015. С. 37.

20. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 430.

21. Сорокин В. Г. Россия хранит золотые запасы мракобесия / беседовал А. Архангельский // Огонек. №10. 2017. Режим доступа:

https ://www.kommersant.ru/doc/3235600

22. Хабибулина М.Н. Кулинарная vs культурная трансгрессия в рассказе В. Сорокина «Ю» // Русская и белорусская литература на рубеже ХХ-ХХ1 веков. —Минск: РИВШ, 2014. С. 182-188.

23. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 446.

24. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 446.

25. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 449.

26. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 445.

27. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С.

448.

28. »ЖЕ. 2023^. 26Ш. (Чжэн Юнван. Исследование взаимосвязи между мягкой силой и литературой в современной российской культуре — Пекин: Изд-во Китай. акад. обществ. наук, 2023. С. 261. )

29. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С.

449.

30. Лао Цзы. Книга о Пути жизни (Дао-Дэ цзин): с комментариями и объяснениями/ пер. с кит., сост., предисл., коммент. В. Малявина. — Москва: Издательство АСТ, 2018. С. 101.

31. Лао Цзы. Книга о Пути жизни (Дао-Дэ цзин): с комментариями и объяснениями/ пер. с кит., сост., предисл., коммент. В. Малявина. — Москва: Издательство АСТ, 2018. С. 21.

32. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 440.

33. Лао Цзы. Книга о Пути жизни (Дао-Дэ цзин): с комментариями и объяснениями/ пер. с кит., сост., предисл., коммент. В. Малявина. — Москва: Издательство АСТ, 2018. С. 70.

34. Фэн Ю-лань. Краткая история китайской философии. — СПб.: Евразия, 1998. С. 122.

35. Сорокин В. Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.: Ad Marginem, 2002. Т.3. С. 440.

36. Соколов Б. В. Моя книга о Владимире Сорокине. — М.: АИРО-ХХ1, 2015. С. 57.

37. Сорокин В.Г. Самое скучное — это здоровые писатели / беседовал С. Шаповал // Столица. 1994. № 42 (204). С. 44.

38. Сорокин В. Г. Доктор Сорокин / беседовал И. Гавриков. 2005. Режим доступа: https ://srkn.ru/interview/gavrikov.shtm

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.

Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Проза Владимира Сорокина в массе критических источников рассмотрена достаточно объемно: есть серьезные статьи, изыскания, монографические работы, диссертационные проекты. Исследователей привлекает многое что, детально разбираются сюжеты, подвергается анализу образы, темы, не исключается, безусловно, и смысловой вектор его текстов. Собственно, и т.н. «китайский текст» упоминается в качестве одного из производных авторского дискурса. На мой взгляд, это правомерно, синтез разных культур дает возможность, отчасти, и предугадать развитие отечественной, да и мировой истории. Рецензируемая статья относится к работам аналитического типа, методика анализа рассказов / малых форм, которые выбраны автором, современна, конструктивна. Общая оценка «китайского текста» у В. Сорокина дана в логически выверенном режиме, должная аргументация превалирует в тексте рецензируемого сочинения. Научной (критической) базой работы являются труды М.Н. Липовецкого, Б.В. Соколова и других исследователей. Стиль статьи соотносится с собственно научным типом: например, «Рассказ «Сопсге^ые» написан как пьеса и строится на диалоге трех «китаизированных» молодых человек в будущей Москве. В этом квазиисторическом мире молодежь говорит на гибридном новорусском языке с обилием окказионализмов и авторских неологизмов, что является прямым продолжением «лингвистической» линии, берущей начало в «Голубом сале». Варваризмы, большую часть которых составляют китаизмы, англицизмы и галлицизмы, выполняют функцию фонетической зауми в рассказе», или «В художественном мире Сорокина описывается будущее России, оказавшейся под сильным влиянием китайской культуры, что в какой-то мере может свидетельствовать о тяготении писателя к идее русско-китайского симбиоза. Сорокин сам не раз упоминал о своем интересе к Китаю: «В Китае потрясает громадная потенция, чисто физиологическая. <...> Они совсем другие, поэтому меня и завораживает идея китайской гегемонии. Завораживает идея алхимического брака между Китаем и Россией. Мне кажется, из этого может выйти нечто великолепное» и т.д. Ссылки и цитации даются в режиме издательского норматива. Однако считаю, что статью следует высчитать, чтобы убрать явные ошибки и опечатки: например, «кроме, казалось бы, противоестественного союза еды и литературы, показано, что в этом сборнике Сорокина находят свое развитие новорусскго языка будущего.», или «весь рассказ о поваре Ю строится на противопоставлении натуральной и клонированной пищи, в детялах описывается процесс их приготовления» и т.д. Детально автор статьи останавливается на языковом уровне текстов В. Сорокина, разбирает их точечно, объективно: «в отличие от прямой транскрипции бытовой речи «Сопсге^ые», в рассказе «Ю » используется ряд китайских фразеологизмов, переведенных Сорокиным на русский язык. Например, «приказать слюне журчать» (кит.: жаждать), «красть колокол,

заткнув уши» (кит.: обманывать самого себя), «когда дерево падает —

обезьяны разбегаются» (кит.: ШШШШШ., когда падает главарь, за ним валятся и все помощники). Более того, писатель создает немало таких псевдокитайских выражений, как «перебирать невидимую чечевицу» [24], «находить горшок с барсучьим салом» [25] и т.д. Сорокинский нонтекст в работе также учтен, это необходимо для полновесности анализа, раскрытия темы: например, «как в «Голубом сале», так и в рассказах «Сопсге^ые» и «Ю» Сорокин, увлеченный созданием футурологического языка, продолжает лингвистический эксперимент, создавая гибридный новорусский язык с

обилием китайских вкраплений. Было показано, что Сорокин в своих текстах выстраивает оригинальную сатирическую модель будущего, основанную на предельном смешении различных культур, в частности, китайской и русской. Используя в качестве основного «метода» раблезианскую гастрономическую гиперболизацию, Сорокин изображает столкновение и диалог двух разных культурных цивилизаций, пытаясь найти выход для будущей России...» и т.д. Серьезных недочетов в работе не выявлено, материал уместно использовать в формате изучения творчества Владимира Сорокина. Тема как таковая раскрыта, поставленная цель достигнута. Рекомендую рецензируемую статью «Китайский текст в рассказах В. Сорокина «Сопсге^ые» и «Ю» к публикации в журнале «Litera».