CC BY
46
\ Ь< ^fz-itft?- ■ Лш
р6
DOI: 10.14530/reg.2016.4
'¿Л: mm
МИЩУК Светлана Н иколаевна
Кандидат экономических наук, заведующий лабораторией Институт комплексного анализа региональных проблем ДВО РАН, ул. Шолом-Алейхема, 4, Биробиджан, Россия, 679016
MISHCHUK
Svetlana
Nikolaevna
Ph.D. in economics, head of laboratory
Institute for Complex Analysis of Regional Problems FEB RAS,
4, Sholom-Aleikhem Street, Birobidzhan, Russia, 679016,
УДК 332:334(571.621)
КИТАЙСКИЙ ФАКТОР В РАЗВИТИИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТИ ЕВРЕЙСКОЙ АВТОНОМНОЙ ОБЛАСТИ
На примере Еврейской автономной области проанализировано влияние использования китайского капитала и трудовых ресурсов на развитие сельского хозяйства и сельской местности отдельного российского региона. Исследование основано на официальных статистических данных, материалах управления сельского хозяйства правительства области, а также результатах интервьюирования фермеров и представителей органов исполнительной власти ЕАО.
Сельское инвестиции, Дальний область, Китай
хозяйство, иностранная рабочая сила, Восток России, Еврейская автономная
CHINESE FACTOR IN THE DEVELOPMENT OF AGRICULTURE AND RURAL AREAS OF JEWISH AUTONOMOUS REGION
The impact of the use of Chinese capital and labor resources in the development of regional agriculture and rural areas is analyzed on the example of the Jewish Autonomous Oblast (JAO). The study is based on official statistical data, materials of agricultural department of government of Jewish Autonomous Oblast, as well as the results of interviews with farmers and members of the executive authorities of JAO.
Agriculture, foreign labor force, investments, Russian Far East, Jewish Autonomous Oblast, China
Svetamic79@mail.ru
© Мищук С.Н., 2016
ВИ/Г Ц
кегианалмстика
Ш. Л
тем
те*.....\\\
л;.,,..
ГА-"
Введение
Продолжительное и внимательное изучение влияния китайского фактора на развитие Дальнего Востока России и в особенности его южных регионов в большинстве случаев имело целью поиск ответа на вопрос «Что это взаимодействие нам принесёт?». Чаще всего исследователи рассматривали масштабные процессы, как в территориальном, так и в отраслевом разрезах.
В настоящее время опубликовано множество работ, затрагивающих вопросы привлечения китайских трудовых мигрантов, инвестиций в экономику Дальнего Востока в целом и отдельных его регионов [5; 7]. Много реже встречаются работы, в которых содержатся оценки влияния трудовых и финансовых ресурсов из КНР на функционирование той или иной отрасли [4; 11].
Однако до сих пор практически отсутствуют исследования, ориентированные на изучение влияния российско-китайского взаимодействия на отдельные отрасли в конкретном регионе Дальнего Востока. Данная ситуация обусловлена элементарным отсутствием необходимой эмпирической базы.
Исследование «китайского фактора» усложняется наличием множества фактов, находящихся вне поля зрения органов государственной власти, в том числе и органов государственной статистики. Для выявления «скрытых» аспектов влияния китайских инвестиций и китайских трудовых мигрантов на сельское хозяйство Еврейской автономной области (ЕАО) в 2014 г. нами были проведены неформализованные интервью с местными фермерами и представителями органов исполнительной власти области.
Таким образом, в рамках данного исследования на основе анализа официальных статистических и эмпирических данных нами было рассмотрено влияние китайского капитала и китайских трудовых
001: 10.14530/гед.2016.4
1Р11
мигрантов на развитие сельского хозяйства и сельской местности ЕАО в течение последних 10 лет.
Китайские трудовые мигранты: зло или благо?
На рубеже XX - XXI вв. наиболее активно обсуждается вопрос о целесообразности привлечения китайских трудовых мигрантов на Дальний Восток России.
Одни авторы считают, что китайская иммиграция становится важнейшим фактором экономического подъёма восточных районов страны [2]. Другие говорят о необходимости развития Дальнего Востока без привлечения или при ограниченном использовании китайских рабочих [8; 10].
Очевидны две основные причины миграции китайцев на север: демографическое давление и безработица на северо-востоке КНР, с одной стороны, и возможность быстро заработать на бизнесе с Россией и в России - с другой. При этом вторая причина является более важной.
Приоритет экономических интересов в миграции китайцев в Россию отмечался и ранее. Так, И. Левитов на рубеже XIX -XX вв. отмечал, что «единственная забота всякого китайца - это скопить небольшую сумму денег и золота и возвратиться домой; для этого они готовы производить любую работу на каком угодно поприще, не гнушаясь ничем» [6, с. 16]. Тесную зависимость между распространением «жёлтого труда» и аренды отмечали исследователи крестьянских хозяйств Приморской области в 1912 г.
Однако в настоящее время прослеживается тенденция изменения отношения китайцев к перспективе закрепиться за пределами Китая. Поэтому следует согласиться с мнением В.Г. Гельбраса [3], что нельзя создавать компактных поселений китайцев. В случае использования труда китайцев-гастарбайтеров необходимо включать их небольшими группами в рус-
Ж
шьвщ г
1
►егмоналмсвжа
РО!: 10.14530/гед.2016.4
\IX-E\L
скоязычные коллективы.
Кроме того, основная проблема Сибири и Дальнего Востока, по мнению В.Г. Гельбраса, состоит в том, что экономический подъём не является повсеместным. Будучи анклавным явлением, экономическое оживление способствует привлечению гастарбайтеров только в отдельные отрасли хозяйства и в отдельные районы. Их труд пока слабо сказывается на общей экономической обстановке. Привлечение китайцев к выполнению контрактных работ, как правило, происходит в ограниченных масштабах. Принято считать, что их привлекают главным образом в строительство и в сельское хозяйство.
В последние годы ситуация стала меняться. Рынок стал захватывать крупный и средний капитал, действующий при поддержке китайских властей. Большая часть китайцев, работающих на рынках, стала превращаться в наёмных работников, агентов или доверенных лиц торгово-промышленных компаний Китая. Формальное отличие таких наёмных рабочих от гастарбайтеров в том, что их хозяин находится по другую сторону границы [3].
По мнению З.И. Сидоркиной, подтверждением намерений китайских граждан к закреплению на российской территории может служить увеличение числа китайцев, арендующих и приобретающих жилплощадь в российских регионах. Таким образом, происходит их легальное закрепление на российской территории [12].
Не менее острым в настоящее время является вопрос конкуренции местного населения и иностранных рабочих на российском рынке труда. В целом мы согласны с мнением Е.Л. Мотрич [8] о том, что китайские трудовые мигранты практически не конкурируют с резидентами региона на российском рынке труда. Несмотря на безработицу, местное население не стремится занять те свободные ниши на рынке труда, где требуется выполнять неквалифицированную, грязную и низкооп-
лачиваемую работу.
В то же время конкуренция с местным населением существует преимущественно в тех отраслях, где велика доля неформальной занятости. К этим сферам относятся строительство и оптовая и розничная торговля [7].
Широко распространено мнение, что необходимость привлечения трудовых мигрантов обусловлена нехваткой местной рабочей силы. Мы согласны с мнением А.Д. Орлова о том, что «нехватка трудовых ресурсов в той или иной сфере ... это вопрос структуры экономики и эффективности системы общественного разделения труда» [10, с. 197]. Необходимо модернизировать производство, тем самым снижая потребность в трудовых ресурсах и повышая производительность труда. Особенно актуальным данное направление является для Дальнего Востока России, где при сохранении устойчивой убыли населения предлагаются инвестиционные проекты по освоению природных ресурсов региона.
Сельское хозяйство на Дальнем Востоке России является привлекательным направлением для азиатских инвестиций. Реализация проектов, поддержанных Российско-китайским фондом агропромышленного развития (РКФАР) позволит привлечь азиатский капитал. В настоящее время всего на рассмотрении находится около тридцати сельскохозяйственных проекта в регионах Дальнего Востока общей стоимостью около 200 млрд рублей. Ведутся переговоры с азиатскими банками, которые готовы финансировать до 80% от стоимости проектов в аграрном секторе дальневосточного региона1.
Привлечение иностранного капитала влечёт за собой использование иностранной рабочей силы, что является одним из факторов развития сельского хозяйства в дальневосточных регионах на протяжении
1 http://dvkapital.ru/regionnow/dfo_18.08.2016_8599 _rossij sko-kitaj skij -fond-agшpшmysЫenmgo-razvitij a-zaregistrirovan-ofitsialno. Ыш!
шьвщ г
1
►егмоналмсвжа
последних 15 лет. В свою очередь, практика привлечения иностранной рабочей силы и инвестиций в сельское хозяйство регионов имеет неоднозначные последствия для их развития.
Использование иностранной рабочей силы в сельском хозяйстве ЕАО
Одним из ярких примеров долгосрочного сотрудничества российских дальневосточных регионов с иностранными трудовыми мигрантами является опыт ЕАО.
Иностранные трудовые мигранты в лице граждан КНР, занятых в сельском хозяйстве ЕАО, составляют порядка 30% от общего числа трудовых мигрантов. Предпочтительной формой организации бизнеса в сельском хозяйстве области китайские инвесторы рассматривают предприятия со 100%-ным иностранным капиталом, на долю которых в 2015 г. пришлось 36,6 тыс. га или 29,1% от общей посевной площади в ЕАО. О динамике доли посевных площадей, приходящейся на предприятия со 100%-ным иностранным капиталом, можно судить по данным, приведенным на рисунке 1. На протяжении последних 13 лет доля посевных площадей у организаций с иностранным капиталом колебалась от 13,4% в 2009 г. до 35,2% в 2003 г. В последние несколько лет отмечается рост
данного показателя, что обусловлено введением в оборот залежных земель данной категорией организаций.
В структуре посевных площадей ЕАО соя занимает лидирующее положение в течение последних 10 лет, что связано с её высокой рентабельностью и устойчивым спросом на российском и международном рынках [13]. В 2005 г. в среднем по области на долю посевов сои приходилось 61,8% от общего объёма посевных площадей, в 2015 г. - 86,7%. В 2015 г. 23,4% от экспорта сои в Китай из дальневосточных субъектов РФ пришлось на ЕАО [1].
В хозяйствах, использующих иностранную рабочую силу, посевы сои в 2015 г. составили 96,4% от общей посевной площади у данной категории организаций (рис. 2). Данный показатель традиционно превышал средний показатель доли посевов сои в структуре посевных площадей у организаций с иностранным капиталом. Устойчивый спрос на сою обусловил сокращение посевных площадей под зерновые культуры, картофель и овощи и местными сельскохозяйственными производителями (рис. 3).
Урожайность сои по ЕАО с 1990 г. по 2015 г. характеризуется положительной динамикой, при этом у китайских сельхозпроизводителей данный показатель выше среднеобластного. Принимая во внимание, что общие показатели по области включают данные и по организациям с иностран-
40
2003 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015
Рис. 1. Доля посевных площадей организаций с иностранным капиталом в общей посевной площади в ЕАО, %
"Зерновые "Соя пКартофель □ Овощи
Рис. 3. Структура посевных площадей у хозяйств всех категорий, %
ным капиталом, мы рассчитали урожайность сои в ЕАО без учёта иностранных организаций. По нашим расчетам, в 2015 г. средняя урожайность сои по области после обработки составила 10,7 ц/га, у предприятий с иностранным капиталом - 12,2 ц/га, показатель урожайности сои по области без учёта иностранных хозяйств - 10,0 ц/га (рис. 4).
На наш взгляд, можно выделить несколько причин более высоких показателей урожайности на предприятиях с ки-
тайским капиталом по сравнению с урожайностью местных сельхозпроизводителей: внесение в больших объёмах минеральных удобрений, применение стимуляторов роста и химических средств защиты растений.
Так, предприятия со 100%-ным китайским капиталом вносят ежегодно около 45% от общего объёма вносимых в почву минеральных удобрений, занимая около 20% посевных площадей области.
Также у организаций с китайским ка-
Рис. 4. Урожайность сои в ЕАО, ц/га
питалом часто встречаются случаи превышения допустимых норм внесения разрешённых химикатов или использования запрещённых веществ. Такая практика повторяется не один год, что приводит к ухудшению состояния земель.
По мнению экспертов, официальные показатели урожайности сои у китайских предприятий занижены и в отдельные годы её реальная урожайность достигала 25ц/га. Занижение отчётных данных по урожайности связано с желанием предприятий скрыть реальные доходы и, соответственно, снизить сумму налогов.
По данным Управления сельского хозяйства правительства ЕАО, более высокие показатели урожайности на предприятиях с иностранным капиталом отмечались также по картофелю и овощам. Так, например, урожайность овощей в 2008 г. у китайских сельхозпроизводителей составила 250 ц/га, тогда как средняя по области - 167 ц/га.
В области животноводства предприятия со 100%-ным китайским капиталом заняты производством свинины: соответствующее поголовье составило в 2009 г. 12,0% от областного показателя, в 2013 г. -3,9%.
Учитывая, что животноводство остаётся приоритетным направлением развития сельского хозяйства области, есть основания предполагать увеличение доли данной категории предприятий в общем объёме производства животноводческой продукции в будущем.
Китайская компания «Шен ху ню ань», Главное управление лесной промышленности китайской провинции Хэй-лунцзян и российское ООО «Стройэлит-центр» планируют построить в четырёх муниципальных образованиях ЕАО (Биробиджанский, Смидовичский, Ленинский муниципальный районы и г. Биробиджан) ряд агропромышленных объектов в рамках агропромышленного парка «Весна» на сумму 1 млрд юаней. На его территории предполагается строительство свинокомплекса, заводов по производству муки, комбикорма, запчастей для сельхозтехники, агротехцентра, теплиц и овощехранилища.
В с. Партизанское Смидовичского района ведётся работа по строительству свиноводческого комплекса на 27 тысяч голов свиней производительностью 2,5 тыс. т мяса в год1.
1 http://www.zol.ru7n/2639e
ВИ/Г Е
►егионалистика
Ш. Л
тем
те*.....\\\
X......-У\\
Строительство агрообъектов, реализуемых и планируемых для реализации в ЕАО на основе китайских инвестиций, позволяет предположить рост производства продукции сельского хозяйства при усилении социально-экономической поляризации сельской местности и непосредственно сельского хозяйства области исходя из интересов инвесторов. До настоящего времени для ЕАО не проводилась оценка изменения сельского хозяйства в результате реализации крупных инвестиционных проектов.
Процессы адаптации сельского хозяйства и сельской местности к современным экономическим условиям на примере регионов Центральной России подробно рассмотрены Т.Г. Нефёдовой [9]. На наш взгляд, предложенные модели адаптации сельского хозяйства в центральных регионах России соответствуют ситуации, складывающейся в ЕАО.
Если в Центральной России первая модель адаптации была характерна для 1990-х гг., то в ЕАО она действовала на 20 лет дольше, что обусловлено удалённостью и меньшей привлекательностью региона для крупных агрохолдингов, действующих в европейской части России. Реализация инвестиционных проектов в сельском хозяйстве ЕАО стала возможной в результате привлечения китайского капитала.
Предварительный анализ эмпирических данных позволил нам выделить 5 направлений влияния китайского фактора на принимающую сельскую территорию и её жителей, а также на показатели сельского хозяйства региона.
1. Экономический эффект привлечения китайских трудовых мигрантов
Активное привлечение трудовых ресурсов из Китая, ввоз импортной сельскохозяйственной техники и оборудования сыграли роль в поддержке сельского хозяйства ЕАО. Однако всё это не привело к радикальным изменениям в сельском хо-
■ЧЛч V ,,
001: 10.14530/гед.2016.4
и
зяйстве области: за последние шесть лет индексы производства продукции сельского хозяйства имеют устойчивую тенденцию к снижению. Следовательно, можно предположить, что спад был бы ещё более значительным в отсутствие «китайского фактора».
2. Использование земель
Прежде чем рассматривать особенности землепользования, необходимо обратить внимание на тот факт, что далеко не всегда все гектары, находящиеся в пользовании у иностранных инвесторов, обрабатываются. Кроме того, официальные показатели посевных площадей, находящихся у иностранных компаний, могут быть занижены, так как достаточно распространённой практикой является передача земель местными фермерами в пользование иностранным арендаторам.
Так, в Приморском крае земельные участки на 80 тыс. га оформлены в собственность через российских граждан предпринимателями КНР, более 90 тыс. га оформлены таким же образом другими иностранными компаниями в аренду и в собственность. По оценкам экспертов, в ЕАО площадь используемых китайскими фирмами земель достигает 80%, при официальном показателе менее 30%.
Правила землепользования играют важную роль в сохранении высоких показателей качества земельных ресурсов. Китайские сельхозпроизводители, возделывая свободные земли, с одной стороны, используют необходимые удобрения, с другой - используют непроверенные семена сои и химикаты.
Применение несертифицированных семян или рассады, неудовлетворительное выполнение сельскохозяйственными предприятиями правил землепользования и борьбы с сорняками могут оказать негативное влияние на почву; происходит занос и распространение карантинных объектов на территории РФ.
Несмотря на отсутствие официаль-
Ш
ж
ШЩШ;:^
й а
кегианалмстика
¡З^ТЕ
РО!: 10.14530/гед.2016.4
__Л
' П. Е\Ь
ной информации об использовании китайскими аграриями стимуляторов роста растений, в неформальной беседе со специалистами российских структур, занимающихся вопросами оценки и мониторинга состояния сельскохозяйственных земель, говорится об их применении. Не отрицается возможность использования ими нелегально ввезённых химикатов для обработки посевов.
Конкуренция с иностранными товаропроизводителями
Существует проблема снижения конкурентоспособности продукции местного производства в сравнении с импортными овощами из Китая, которые завозят в область круглогодично. Это повлияло на снижение количества посевных площадей под овощи и его увеличение под сою. Китайские фермеры преимущественно выращивают овощи лишь для собственного потребления, для вывоза в КНР - сою.
Опыт сотрудничества с иностранными инвесторами из АТР в Приморском крае показал, что они не используют современные технологии производства в сельском хозяйстве1. Результаты привлечения иностранных инвесторов в сельское хозяйство Приморского края вполне сопоставимы с ситуацией в ЕАО. Иностранные инвесторы из стран АТР лишь привозят свою рабочую силу, выращивают те сельскохозяйственные культуры, которые интересны им с точки зрения их реализации (в том числе в Китай). За более чем 10 лет они не внедрили передовые технологии производства или переработки сельскохозяйственной продукции.
Девальвация рубля 2015 г. изменила экспортно-импортные отношения между Россией и Китаем. Закупочные цены на сою в Китае были выше, чем у российских предприятий. В итоге практически весь объём сои, выращенной в области, был вывезен в Китай. По данным Управления
Л.
ш
http ://agro -primorye.ru/novosti/selscoe_hozyaistvo_ dalnego_vostoka_priznali/
сельского хозяйства Правительства ЕАО, переработкой сои в области занимается ООО «Экстружн», производственные мощности которого позволяют переработать до 30 тыс. т сои в год. Из-за нехватки сои предприятие использует только 70% производственных мощностей. Перерабатывается в год от 20 до 25 тыс. т сои, закупленной у сельскохозяйственных товаропроизводителей области.
Если ранее соя поставлялась на перерабатывающие заводы в Амурскую область и другие регионы России, то в современных условиях продукция уходит за пределы страны, тем самым усиливая сырьевую специализацию области и других регионов Дальнего Востока.
4. Конкуренция на областном рынке труда
Существует точка зрения о том, что китайские трудовые мигранты лишают работы местное население, что приводит к ухудшению уровня жизни сельского населения, его деградации и т.п.
По данным Управления трудовой занятости населения Правительства ЕАО, доля вакансий в общем числе заявок на замещение свободных рабочих мест в сельском и лесном хозяйстве на протяжение более 5 лет составляет около 30%.
Из-за нехватки трудовых ресурсов в сёлах на период посадочных работ или сбора урожая местные сельхозпроизводители привлекают на работу жителей города. Крупные предприятия или фермеры подают заявки на привлечение иностранной рабочей силы.
На наш взгляд, нехватка рабочей силы обусловлена общим сокращением численности населения в сельской местности. В свою очередь, миграционный отток населения обусловлен ухудшением социальной инфраструктуры сельской местности: происходит сокращение числа образовательных учреждений, низкий уровень медицинского обслуживания, недостаточное число культурно-досуговых центров (клу-
бов, библиотек). В результате объединения сельских библиотек, клубов и музеев в одну структуру происходит не только сокращение работающего в них персонала, но и объёмов их финансирования, качества предоставляемых услуг.
Использование иностранной рабочей силы не требует от администраций развития социальной инфраструктуры, усиления образовательной или культурной составляющих территории. Наоборот, встречаются случаи сдачи в аренду китайским партнёрам зданий бывших клубов, детских садов. Исходя из этого, можно говорить, что привлечение трудовых мигрантов косвенно ухудшает качество жизни в сельской местности.
5. Трансформация трудовых отношений
Принципиально новым этапом в российско-китайских отношениях стало привлечение и использование местных работников на иностранных предприятиях в сельском хозяйстве.
Данная практика ранее применялась в торговле (введение в 2007 г. запрета на привлечение иностранных граждан в розничную торговлю привело к найму российских граждан в качестве продавцов на рынках) и строительстве (в области функционирует компания «Стройэлитцентр», в которой работают не только китайцы, но и местные жители).
С одной стороны, этому способствует политика органов исполнительной власти, стимулирующая вовлечение на рынок труда местного безработного населения. С другой стороны, в области существуют сельские населённые пункты, где функционируют только китайские сельскохозяйственные предприятия, на которые эпизодически привлекают местных жителей.
Данные трудовые отношения не являются масштабным явлением, однако принципиально отличаются от ситуации, которая существовала 5 и более лет назад.
С-'-'
Заключение
До настоящего времени сельскохозяйственные организации с китайским капиталом не оказали существенного положительного влияния на развитие сельской местности и сельского хозяйства в ЕАО. Краткосрочные результаты в виде арендной платы за используемые сельскохозяйственные угодья не компенсируют отрицательные эффекты практики землепользования и ухудшения социальной ситуации в сельской местности.
Активное привлечение трудовых мигрантов в сельское хозяйство области не компенсирует существующие проблемы с высоким уровнем износа сельскохозяйственной техники (80%), снижением плодородия почв, использованием семян, имеющих низкие репродукционные свойства, а также отсутствием налаженной системы перерабатывающих производств сельскохозяйственной продукции в области.
Реализация агропроектов может привести к поляризации сельской местности, что является типичным вариантом развития сельских территорий, однако в условиях приграничного положения области может иметь отрицательное геополитическое значение.
В настоящее время крайне важно проработать не только вопросы экономического сотрудничества, но и учесть возможные социальные последствия этого взаимодействия. В частности, необходимо на системной основе проводить работу по улучшению состояния транспортной и социальной инфраструктуры в сельской местности, использованию системы логистики в сельском хозяйстве, тем самым усиливая диверсификацию товарной структуры сельского хозяйства и расширяя возможности развития области в целом.
Список литературы
1. Антонова Н.Е., Синеговский М.О. Соевод-ство в Амурской области в разрезе глобального и национального трендов // Регионалистика.
ж
ШЩШ;:^
B-iiT Ц
кегианалмстика
DOI: 10.14530/reg.2016.4
2016. Т. 3. № 2. С. 21-35.
2. Витковская Г., Зайончковская Ж. Новая столыпинская политика на Дальнем Востоке России: надежды и реалии // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия / под ред. Г. Витковской, Д. Тренина. М.: Гендальф, 1999. 126 с.
3. Гельбрас В.Г. Китайская миграция: мифы и реальность // Мост через Амур. Внешние миграции и мигранты в Сибири и на Дальнем Востоке. Сб. мат-ов межд. исследовательского семинара / под ред. В.И. Дятлова. М.: Иркутск: Наталис, 2004. С. 25-34.
4. Журавская Т.Н. Изменение способов «серого импорта» на российско-китайской границе // Известия Алтайского государственного университета. 2012. № 2-1. С. 203-207.
5. Иванов С.А. Миграция китайского капитала и труда в Приморском крае // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2014. № 4. С.35-46.
6. Левитов И. Желтая раса. СПб.: Типография инженера Г.А. Бернштейна, 1900. 49 с.
7. Мищук С.Н. Влияние иностранной рабочей силы на социально-экономическое развитие Дальнего Востока России (середина XIX в. - начало XXI в.) // Проблемы Дальнего Востока. 2013. № 1. С. 91-104.
8. Мотрич Е.Л. Миграция как фактор развития Дальнего Востока. URL: http://www.migro center.ru/publ/konfer/ekaterinburg/m_ekaterinbur g07.php (дата обращения: 21.04.2016).
9. Нефёдова Т.Г. Десять актуальных вопросов о сельской России: Ответы географа. М.: ЛЕНАНД, 2013. 456 с.
10. Орлов А.Д. Гипериммиграция: миф о «нехватке рабочих рук» и объективные принципы выбора миграционно-демографической стратегии РФ // Национальная идентичность России и демографический кризис / Материалы II Всероссийской научной конференции (15 ноября 2007 г.). М.: Научный эксперт, 2008. С.197-208.
11. Рыжова Н.П. Благовещенск: в поисках «чайнатауна» // Этнографическое обозрение. 2008. № 4. С. 17-31.
12. Сидоркина З.И. Иммиграция в демографическом развитии Дальнего Востока. Владивосток: Дальнаука, 2007. 36 с.
13. Mishchuk S.N. Russian-Chinese Agricultural
...
Cooperation in the Russian Far East // Regional Research of Russia. 2016. Vol. 6. № 1. Pp. 59-69.
References
1. Antonova N.E., Sinegovskiy M.O. Cultivation of Soybeans in Amur Oblast in the Context of Global and National Trends. Regionalistica [Regionalistics]. 2016. Vol. 3. No. 2. Pp. 21-35. (In Russian)
2. Vitkovskaya G., Zayonchkovskaya Zh. New Stolypin Policy in the Russian Far East: Hopes and Realities. In: Perspectives of the Far East Region: Transnational Interactions. Ed. by G. Vitkovskaya, D. Trenin. Moscow, 1999. 126 p. (In Russian)
3. Gelbras V.G. Chinese Migration: Myths and Reality. In: Bridge across Amur. External Migrations and Migrants in Siberia and Far East. Proceedings of International Research Seminar. Ed. by V.I. Dyatlov. Moscow - Irkutsk, 2004. Pp. 2534. (In Russian)
4. Zhuravskaya T.N. Transformations of the Practices of «Gray Import» at the Russian-Chinese Border. Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University]. 2012. No. 2-1. Pp. 203-207. (In Russian)
5. Ivanov S.A. Chinese Capital and Labor Migration in Primorsky Territory. Ojkumena. Regionovedcheskie issledovania [Ojkumena. Regional Researches]. 2014. No. 4. Pp. 35-46. (In Russian)
6. Levitov I. The Yellow Race. S.-Petersburg, 1900. 49 p. (In Russian)
7. Mishchuk S.N. The Impact of Foreign Labour on Socio-Economic Development of the Russian Far East (mid XIX - early XXI). Problemy Dalnego Vostoka [Far Eastern Affairs]. 2013. No. 1. Pp. 91-104. (In Russian)
8. Motrich E.L. Migration as an Indicator of Development of Far East. Available at: http://www.migrocenter.ru/publ/konfer/ekaterinbu rg/m-ekaterinburg07.php (accessed 21 April 2016). (In Russian)
9. Nefedova T.G. Ten Actual Issues of Rural Russia: Answers of Geographer. Moscow, 2012. 452 p. (In Russian)
10. Orlov A.D. Hypermigration: A Myth on «In-sufficient Labour Resources» and Objective Prin-
ШлМ^гШШ^ "V rXMj
шшС?1
►егмоналмсвжа
DOI: 10.14530/reg.2016.4
ciples of Choice of Migration and Demographic Strategy of Russian Federation. In: National Identity of Russia and Demographic Crisis. Proceedings of the II All-Russian Scientific Conference (November 15, 2007). Moscow, 2008. Pp. 197208. (In Russian)
11. Ryzhova N.P. Blagoveshchensk: In Search of a «Chinatown». Etnograficheskoe obozrenie [Ethnographic Review]. 2008. No. 4. Pp. 17-31. (In Russian)
12. Sidorkina Z.I. A Role of Immigration in Demographic Development of Far East. Vladivostok, 2007. 36 p. (In Russian)
13. Mishchuk S.N. Russian-Chinese Agricultural Cooperation in the Russian Far East. Regional Research of Russia. 2016. Vol. 6. No. 1. Pp. 5969.
Для цитирования:
Мищук С.Н. Китайский фактор в развитии сельского хозяйства и сельской местности Еврейской автономной области // Региона-листика. 2016. Т. 3. № 4. С. 20-30.
For citing:
Mishchuk S.N. Chinese Factor in the Development of Agriculture and Rural Areas of Jewish Autonomous Region. Regionalistica [Regionalistics]. 2016. Vol. 3. No. 4. Pp. 2030. (In Russian)
