CC BY
527
УДК 821.512.162
У. А. Набиева
«Китаби-Деде Горгуд» - древний памятник озанского репертуара
Одной из важных проблем, стоящих перед горгудоведами, является вопрос о процессе перехода эпоса «Китаби-Деде Горгуд» из устного бытования в письменную форму. Существуют различные мнения относительно письменной истории этого памятника. Среди них более убедительными являются доводы известного фольклориста и эпосоведа Х. Г. Кероглы. Вероятность ошибочного прочтения декоративной подписи на титульном листе сводится, можно сказать, к нулю. Х. Короглу, благодаря длительным наблюдениям, смог рассмотреть на фоне декоративно оформленной арабскими буквами надписи на титульном листе вышеуказанное имя и отчество переписчика. С другой стороны, само наличие каллиграфии свидетельствует о том, что Абдуллах ибн Фарадж Кетхода записывал текст не из устной речи. Он или внимательно изучил текст для его дальнейшей перезаписи, или же этот текст был ему давно известен. Возможно, что переписчик вначале терпеливо и сдержанно вывел свое имя на титульном листе, а затем взялся переписывать поблекший, уже не раз переписываемый им текст. Можно также предположить, что это было связано и с привнесением в текст новых дополнений. «Ки-таби-Деде Горгуд» в качестве источника, сохранившего сюжеты огузской эпической традиции, само по себе было сложной проблемой, и начинается, прежде всего, с воссоздания правильной архитектонической системы эпоса. Потому что в эпосе озаны преподносят эпическое творчество огузов и сюжеты, возникшие на различных этапах истории, как вчерашний день огузов. Они пытались объединить в единые хронологические рамки многие историко-традиционные ценности, факты и события, противостояния Ближних и Дальних Огузов. В самой же рукописи отражены события, охватывающие почти двухтысячелетний период жизни огузов. Профессиональные озаны, включив в свой репертуар этот период, продемонстрировали такое мастерство, что им нельзя не восхищаться. Обращая внимание на текст, замечаем, что озан брал в среднем один образец из 50-100-летней истории огузов. Эти образцы выстроены в эпосе с таким мастерством, что на первый взгляд даже незаметна многовековая разница между ними. Имеющиеся на сегодняшний день рукописные варианты эпоса «Китаби-Деде Горгуд» являются ценным источником, целиком отражающим живущие в народной памяти и переходящие из уст в уста сюжеты, мотивы и образы.
One of the important issues facing from the researchers of gorgud is the issue of the transition of the epos "Kitabi-Dede Gorgud" interpretation of existence in writing. There are different views on the recorded history of the monument. Among them are more convincing arguments by H. G. Korogly, well-known folklorist and epos researcher. The probability of erroneous reading of decorative signature on the title page is reduced, we can say to zero. Kh. Koroghlu through long observation was able to see against the background of decorative design of Arabic script lettering on the front page above the name and patronymic of the copyist. On the other hand, the mere presence of calligraphy indicates that Abdullah ibn Faraj Kethoda wrote the text of the speech is not. He carefully studied or text for further rewriting, or whether the text has been long known to him. It is possible that the scribe at first patiently and discreetly got his name on the title page, and then took rewrite faded, is not it time to rewrite the text. We can also assume that it was connected with the introduction of new additions to the text. "Kitabi Dede Gorgud" as the source, saving the stories Oghuz epic tradition, in itself was a challenge, and begins first of all with the correct reconstruction of the architectural system of the epic. Because in the epic ozan presented Oghuz epic creativity and stories that emerged at various stages in history as the last day Oghuz. They tried to combine into a single chronological framework of the many historical and traditional values, facts and confrontation events between Near and Far Oghuz. In the same manuscript are reflected events which happened nearly two thousand year period of Oguz' life. Professional ozan to include in their repertoire of this period demonstrated a skill that they can not fail to admire. Drawing attention to the text of the notice that ozan took an average of one sample of the 50-100-year history of the Oghuz. These samples are lined up in the epic with such skill that at first glance does not even noticeable difference between the two centuries. The question about interpretation of the transition Kitabi Dede Gorgud from verbal memory into written form is one of the important problems for Gorgud-researchers. The present day hand-written epic Kitabi Dede Gorgud is a valuable source entirely reflective living in people's memory and scenes, motifs and images passing from mouth to mouth. The present day "Kitabi-Dede Gorgud's manuscripts are valuable source on fully recognized living in people's memory and oral passing scenes, motifs and images.
© Набиева У. А., 2014
Ключевые слова: эпос «Китаби-Деде Горгуд», устная память, жизнь огузов, рукописи, предположения, источник, книга, эпическая традиция, запись.
Keywords: epic "Kitabi-Dede Gorgud", verbal memory, the Oguz's life, manuscripts, assumptions, a source book, the epic tradition, the written form.
Одной из важных проблем, стоящих перед горгудоведами, является вопрос о процессе перехода эпоса «Китаби-Деде Горгуд» из устного бытования в письменную форму. Ввиду того что появление огузских сказаний в репертуаре озанов связано с доисламским периодом, различные мировоззрения древнего мира не могли остаться в стороне от огузского эпоса. Символические, тотемистские, анимистские взгляды в первозданном виде нашли свое отражение в тюркских, а также в более поздних огузских эпических текстах. Следует отметить, что и сам эпос «Деде Горгуд», занимающий на протяжении более чем 700 лет главенствующее положение в репертуаре озанов, подвергался изменениям, переработкам и импровизациям [1]. Вместе с изменениями, происходящими в жизни огузских беков, их жизненном укладе, мировоззрении, традициях, географической среде обитания менялся, обновлялся и эпос. Этот процесс принял стремительный размах после периода арабских завоеваний.
Другим фактором, оказавшим влияние на эпический репертуар озанов, является стремительное принятие огузами исламских ценностей. Это было связано с тем, что возникла благоприятная общественно-политическая ситуация для перехода огузов от одной, более древней, формы монотеизма (тенгрианства) к другой, более молодой (исламу). Тенгрианство было передовым мировоззрением в тюркском эпическом сознании; поклонение Тенгри (древнему верховному божеству Неба) сближало тюрков с арабами, поклоняющимися Аллаху, сделало их первыми приверженцами этой новой религии.
Наблюдения, проведенные над текстами, показывают, что введение исламских ценностей, имен Аллаха и пророка Мухаммеда в контекстное содержание сюжета являются продуктами более поздней переработки. Этот процесс претворялся различными писцами в период записи эпоса. Однако поправки писцов не приняли широкомасштабный характер, а состояли из отдельных слов, выражений и кратких текстовых дополнений.
Сегодня существуют многочисленные разногласия по вопросу о периоде и самом процессе записи эпоса. В. М. Жирмунский, В. А. Гордлевский, В. В. Бартольд каждый в отдельности придерживаются разных мнений об истории возникновения эпоса и его записи.
Согласно В. А. Гордлевскому, эпические события связаны с освоением огузами Анатолии в XI-XIII вв. [2] В. В. Бартольд [3], а вслед за ним и В. М. Жирмунский считают, что многие сказания (бои) эпоса связаны с бытом огузов периода государства Аккоюнлу [4]. По мнению А. Е. Якубовского, возникновение эпоса относится к XV в. [5], а по мнению Э. Алибекзаде - к VI-VII вв. [6]
Также нет единого мнения и по поводу истории записи эпоса «Китаби-Деде Горгуд». Э. Алибекзаде относит начало этого процесса к VI-VII вв., Г. Араслы - к X-XI, О. Шаиг и М. Эргин - ко второй половине XVI в.
Существует множество гипотез и в отношении более ранней записи Дрезденской рукописи: определенная часть исследователей указывает на XI в. Считаем необходимым остановиться на одном из этих заключений, связанных с наблюдениями Ш. Джамшидова. Автор пишет: «...После слова "таммет" (знак. - У. Н.), на том месте, где обычно указывается дата написания рукописи, в нижнем углу листа друг под другом в ряд проставлены три буквы-цифры. Эту запись можно смело прочесть как цифры, так как подобный метод записи даты в свое время был широко распространен... Эту букву, похожую на арабскую букву "айн", можно прочесть как трижды сокращенную запись цифры 4, т. е. 444 или 466. Мы взяли последний вариант автореферата докторской диссертации, напечатанного в 1985 г. Однако при внимательном рассмотрении первый вариант кажется более реальным. Цифра 4 повторяется под острым углом, уменьшаясь по направлению вниз. Верхняя часть у всех одинакова. Вторая отличается от первой, а третья от второй только по высоте. Поэтому дату первой записи памятника принимаем согласно первому варианту как 444 год хиджры или 1052/53 год. Это в точности подтверждает мысль о записи памятника в XI века... » [7] Конечно, если это предположение подтвердится, то в истории горгудоведения это могло бы считаться важным открытием. Но другие предположения по данному вопросу пока опровергают это.
Среди имеющихся на руках рукописных экземпляров Дрезденский текст является, без всякого сомнения, переписанным с одного из не дошедших до нас списков. Та дата не могла
быть ранее XIII в. Дрезденский текст был переписан с рукописи после процесса исламизации среди огузов в период выхода эпоса из репертуара. Этим завершилось бытование эпоса в профессиональном исполнении - и начался письменный этап «Китаби-Деде Горгуд».
В последующие века, еще до Дрезденского текста, не исключается запись текста рукописи несколькими переписчиками. Однако среди предположений по вопросу о дате записи Дрезденской рукописи пока наиболее убедительными остаются предположения X. Короглу: «Китаби-Деде Коркуд ала лисани таифеи огузан» ("Китаби-Деде Горгуд на языке огузских племен") - памятник огузского эпоса был записан в 887/1482 г. [8] А из декоративной "подписи" на титульной странице над основным текстом можно предположить, что автором или переписчиком был Абдуллах ибн Фарадж Кетхода» [9].
Вероятность ошибочного прочтения декоративной подписи на титульном листе сводится, можно сказать, к нулю. X. Короглу, благодаря длительным наблюдениям, смог рассмотреть на фоне декоративно оформленной арабскими буквами надписи на титульном листе вышеуказанное имя и отчество переписчика [10]. Здесь, в декоративной арабской вязи, ясно можно распознать имя «Абдуллах ибн Фарадж Кетхода». Разумеется, что имя лица, не имеющего никакого отношения к тексту эпоса «Деде Горгуд», не могло случайно отобразиться на титульном листе рукописи.
В Средние века было традиционным подписывать имя переписчика на одной из предшествующих тексту страниц или же на титульном листе рукописи. В таких случаях переписчики выводили свое имя особым каллиграфическим почерком так, чтобы оно привлекало внимание. Поэтому вполне возможно, что переписчик Дрезденской рукописи оставил свое имя именно в особом каллиграфическом оформлении.
С другой стороны, само наличие каллиграфии свидетельствует о том, что Абдуллах ибн Фарадж Кетхода записывал текст не из устной речи. Он или внимательно изучил текст для его дальнейшей перезаписи, или же этот текст был ему давно известен. Возможно, что переписчик вначале терпеливо и сдержанно вывел свое имя на титульном листе, а затем взялся переписывать поблекший, уже не раз переписываемый им текст. Можно также предположить, что это было связано и с привнесением в текст новых дополнений.
После того как были обнаружены Дрезденская и Ватиканская рукописи «Китаби-Деде Горгуд», они долгое время были объектом пристального изучения и текстологической классификации. «Обе рукописи были опубликованы и достаточно изучены как зарубежными, так русскими и советскими тюркологами» [11]. В то же время «Китаби-Деде Горгуд» привлек внимание востоковедов со всего света и был переведен на ряд иностранных языков. «Интерес к этому бессмертному памятнику появился и в Ираке. Произведение было переведено на арабский язык и опубликовано под названием «Сказание Деде Коркут» (Багдад, 2007. 264 с.). Вступительное слово к книге написал большой друг нашей литературы д-р Абдуллятиф Бен-дероглу» [12].
С тех пор как научному миру стал известен дрезденский вариант эпоса «Китаби-Деде Горгуд», он был включен Н. Г. Флейшером в каталог Дрезденской библиотеки. Возможно, ему же принадлежит следующая запись о рукописи, помещенной в каталог под номером «86»: «152-страничная брошюра по-тюркски; малый 40, записанный устаревшим почерком насх на восточнотюркском или огузском диалекте «Китаби-Дедем Горгуд». Это сказания о приключениях Ближних и Дальних (Ич Огузы и Дыш Огузы) Огузов во времена Мухаммеда. Название книги связано с той большой ролью, которую играет во всех сказаниях некий «Горгуд». Легенды повествуют о нем как о «верующей, умной и надежной среди огузских племен личности». К данным сведениям можно прибавить следующее: в центре титульного листа расположена круглая печать, а в нижнем левом углу - прямоугольная (на которой написано «Дрезденский музей, Еа 86»). Вверху написано название произведения: «Китаби-Деде Коркут ала лисани таифеи огузан». Под этим названием можно с трудом увидеть слова (монограмму): «Сахиб Ассалам Абдуллах ибн Фарадж Кетхода». В верхнем правом углу - надпись «tarixi-vafati Osman, sans 993», а ниже, по направлению к правому углу, - примечание «написано по подобию мухаббетнаме». Есть ничем не обоснованное мнение о том, что в названии «Дедем Коркут» на первой странице частица «-m» по схеме ABCD («абжад») обозначает цифры года хиджры, когда была переписана рукопись. Вариант названия «Дедем Коркут» в Дрезденском экземпляре рукописи использовался 20 раз (в разных сказаниях). Предложение «написано по подобию мухаббетнаме» с точки зрения графики и орфографии указывает на
тип почерка, которым написана рукопись. Если это примечание принадлежит переписчику, то слова «по подобию мухаббетнаме» по схеме ABCD можно принять как дату появления Дрезденской рукописи: 664 год хиджры (1284). Помимо этого на той же странице есть записи, не связанные с темой книги. На обратной стороне страницы можно прочесть дважды написанное по-персидски двустишие, а также другие записи на тюркском и арабском языках (записи отличаются каллиграфическим оформлением). Сам текст начинается со второй страницы» [13]. Затем широкое место занимает следующее за текстом описание объема текста, количества строк и рядов, количества строк на первых и последних страницах, периода и правил записи книги, вероятности записи нескольких сказаний со слов нескольких поколений озанов. Здесь интересно и мнение автора о том, что «на раннем этапе превращения эпоса "Китаби-Деде Горгуд" в образец письменной литературы он был записан в разное время и возможно со слов разных озанов. Нелогическая последовательность боев-сказаний связана именно с этим» [14]. Это замечание автора наводит на определенные соображения по поводу бытования репертуара сказаний эпоса «Деде Горгуд».
Относительно варианта рукописи существуют мнения многих ее исследователей, большая часть которых касается вопросов истории языка рукописи, а также вопросов текстологического изучения.
Дрезденская рукопись с точки зрения изучения всех текстологических показателей является ценным памятником, но не менее ценным является ее изучение как сборника эпических сюжетов. Несмотря на то что эта рукопись хотя и является широко изученной на сегодняшний день с точки зрения разнообразия устаревших типов почерка, текстологии, истории языка и т. д., все же она не вовлекалась до сих пор в круг исследований в качестве источника, в целом отражающего эпическое мышление, древние сюжеты, мотивы и образы огузов. В. М. Жирмунский, Х. Т. Зарифов, А. Ю. Якубовский, М. Эргин, О. Шаиг, Х. Г. Короглу и ряд других исследователей, говоря об огузской эпической традиции и касаясь данного вопроса, обращались к общетюркским сюжетам, мотивам и образам, однако Дрезденская рукопись основательно не анализировалась как источник народных эпических сюжетов. Х. Короглу, применивший более широкий подход к изучению этой проблемы, тем не менее, не сумел преодолеть влияния взглядов В. М. Жирмунского, и исследовал «Китаби-Деде Гор-гуд» как источник, сохранивший эпическую традицию, привлекая к сравнительному анализу лишь отдельные сюжеты эпоса [15].
Следует отметить, что рассмотрение «Китаби-Деде Горгуд» в качестве источника, сохранившего сюжеты огузской эпической традиции, само по себе было сложной проблемой, и начинается, прежде всего, с воссоздания правильной архитектонической системы эпоса, потому что в эпосе озаны преподносят эпическое творчество огузов и сюжеты, возникшие на различных этапах истории, как вчерашний день огузов. Они пытались объединить в единые хронологические рамки многие историко-традиционные ценности, факты и события, противостояния Ближних и Дальних Огузов. В самой же рукописи отражены события, охватывающие почти двухтысячелетний период жизни огузов. Профессиональные озаны, включив в свой репертуар этот период, продемонстрировали такое мастерство, что им нельзя не восхищаться. Обращая внимание на текст, замечаем, что озан брал в среднем один образец из 50-100-летней истории огузов. Эти образцы выстроены в эпосе с таким мастерством, что на первый взгляд даже незаметна многовековая разница между ними. Для того чтобы классифицировать это сюжетное разнообразие и изучить его, разделив на группы, прежде всего, необходимо восстановить ясную архитектоническую систему эпоса. Архитектоническая система позволяет, в первую очередь, определить циклы и стадии происхождения боев, включенных в эпическую канву. При группировании сказаний по периодам вырисовывается довольно интересная картина их происхождения, определяются временные и пространственные рамки боев-сказаний, а в некоторых случаях - и географическая территория. Следы каждого периода творчества проявляются в той или иной мере в самих сказаниях. С помощью этого метода, исходя из особенностей каждого периода в трехэтапном развитии эпоса, тематических и содержательных рамок, исторических фактов, реализовывается определение общей картины сюжетной многогранности Дрезденского текста.
Многочисленные исследователи «Китаби-Деде Горгуд» проблем, связанных с архитектоникой памятника, практически не касались. В этом плане представляет интерес вступительная статья профессора Х. Короглы к бакинскому изданию 1989 г.
Пытаясь найти логическую стройность и хронологическую последовательность расположения в «Китаби-Деде Горгуд», Х. Короглы предлагает собственный вариант (VIII, I, III, IV, XI, II, VI, VII, IX, X, XII), который, по его мнению, оптимален.
С выводом исследователя о том, что каноническое расположение сказаний во многом не соответствует ни логике, ни хронологии, согласиться можно, однако и предложенный им вариант интересен, особенно если его рассмотреть на фактах конкретных биографий.
Так, Алп Рустам сын Дузана, один из персонажей, погибающих в сказании VIII, с которого, по мнению Х. Короглы, начинается повествование, участвует в последующих событиях, описанных в сказаниях IX, XI, XII. Другой пример. Уруз сын Салур Казана изображен в младенческих годах в двух сказаниях - IV и XI, в сказании же III он предстает зрелым воином, которому отец поручает охрану границы. Между тем, если принять вариант Х. Короглы, то и его биография оказывается нелогичной. Подобных несоответствий логике и хронологии в предложенном Х. Короглы варианте немало.
Любые чисто механические попытки логического и хронологического расположения сказаний «Китаби-Деде Горгуд» обречены на неудачу, поскольку, на наш взгляд, в этом памятнике имеет место сознательное нарушение архитектоники, придающее ему особое своеобразие и колорит.
Действие в сказаниях проходит как бы одновременно (что показывает, особенно, сравнение сказаний IV и XI; VIII и VII), в результате чего нет возможности уложить их содержание в хронологические и логические рамки.
Детальный анализ биографий каждого из свыше шестидесяти героев «Китаби-Деде Горгуд» и его содержания приводит к выводу, что наиболее оптимально расположить 12 сказаний соответственно хронологии и логике можно следующим образом: IV, XI, III, II, I, V, VI, VII, IX, X, VII и XII.
Сложность этой перегруппировки сказаний, на наш взгляд, и является одним из художественных достоинств «Китаби-Деде Горгуд», отличающих его от других образцов тюркского эпоса.
Наряду с этим «Китаби-Деде Горгуд» является носителем целого ряда традиций, свойственных произведениям тюркского эпоса.
Имя Деде Горгуд, внесенное в заголовок дастана, подсказывает, что именно ему отводится центральное место в сюжетной структуре «Китаби-Деде Горгуд». Действительно, Деде Горгуд единственный герой дастана, появляющийся на страницах всех двенадцати песен. Более того, на всем протяжении дастана герои обращаются к нему за советом и помощью, призывают его в особые минуты (для наречения именем, для переговоров с людоедом, для дачи выкупа за невесту, для сватовства).
Интересно отметить, что Деде Горгуд появляется в основном в конце каждой из двенадцати песен и, подытоживая описанные в песне события, «сказывает их». Вместе с тем в целом ряде песен он выступает как активный участник происходящего. Так, в третьей песне именно он дает имя Бамси Бейреку, который позднее именно через него сватывается к Ба-ну-Чичек, и Деде Горгуд же помогает Бейреку дать назначенный братом Бану-Чичек Дели Карчаром за нее выкуп. Другой пример. В восьмой песне именно Деде Горгуда посылают на переговоры к Темяглазу, истреблявшему огузский род, и ему удается добиться разумного компромисса. В девятой песне именно благодаря мудрому совету Деде Коркута Баяндур-хан сумел разрешить сомнения относительно дележа дани из Грузии.
Как и в большинстве образцов тюркского героического эпоса, прозаические части «Ки-таби-Деде Горгуд» сменяются стихотворными, и наоборот. Симптоматично, что почти все герои памятника говорят и прозой и стихами.
Таким образом, нельзя говорить о полном стирании из памяти эпоса «Китаби-Деде Горгуд», потому что существующая традиция, структура, репертуарное бытование эпоса хотя и остались в прошлом, все же в целом появившееся и процветавшее вместе с ним озанское творчество, а также циклы огузских сюжетов, мотивов, образов распространились по всему тюркскому эпосу. Эпическая традиция озанов, разнообразие ее форм и стиля проявились в устном народном творчестве последующих периодов.
Примечания
1. «Китаби-Деде Коркут» (составители, транскрипция, упрощенный вариант и предисловие Ф. Зейналов и С. Ализаде). Баку, 1988 (на азербайджанком языке).
2. Гордлевский В. А. Государство Сельджукидов Малой Азии. М., 1960. С. 31-218.
3. Бартольд В. В. Турецкий эпос и Кавказ // Язык и литература: сб. Т. V. Л., 1930. С. 3-45.
4. Жирмунский В. М. «Китаби Коркут» и огузская эпическая традиция // Советское востоковедение. 1958. № 4. С. 90-101.
5. Короглы Х. Г. Новые данные о героическом эпосе огузов // Народы Азии и Африки. 1986. № 6. С. 87-89.
6. dlibayzada E. M. «Dada Qorqud» manavi alami. Bax: E. Olibayzada. Azarbaycan xalqinin manavi madaniyyat tarixi. Baki: Ganclik, 1997. S. 423-508.
7. «Kitabi-Dadam Qorqud» (Tarixi, cografi, tekstoloji tadqiq va Drezden alyazmasinin dürüstlaedirilmie elmi matni). (Tartib edani: 6. A. 3am^idov). Baki: Elm, 1999. S. 57.
8. Короглы Х. Г. Новые данные о героическом эпосе огузов...
9. Короглы Х. Г., Набиев А. М. Азербайджанский героический эпос. Баку, 1986. С. 41.
10. Там же. С. 87-89.
11. Там же. С. 41.
12. Paeayev Q. «Kitabi-Dada Qorqud» iraq-Türkman lahcasi va adabi dilimiz: Seзilmie asarlari, Yeddi cildda. II cild. Baki: Tahsil, 2012. S. 25.
13. dlizada S. Q. Drezden nbsxasi. Vatikan nbsxasi. Orfoqrafiya, «Kitabi-Dada Qorqud» - 1300 ensiklopediyasi, 2 cildda, 1-ci cild. Baki: Yeni Naerlar Evi, 2000. S. 30.
14. Ibid. S. 31.
15. Короглу Х. Г. Две тайны древнего титульного листа «Книга Моего Деда Коркута» // Вопросы литературы. 1987. № 6. С. 209-212.
Notes
1. "Kitabi-Dede Korkut" (originators, the transcription, the simplified option and the preface F. Zeynalov and S. Alizadeh). Baku. 1988 (on Azerbaijanians language).
2. Gordlevsky V. A. Gosudarstvo Sel'dzhukidov Maloj Azii [State of Seldzhukidy of Asia Minor]. Moscow. 1960. Pp. 31-218.
3. Bartold V. V. Turetskij ehpos i Kavkaz [Turkish epos and Caucasus]// YAzyk i literatura: sb [Language and literature: coll]. Vol. V. Leningrad. 1930. Pp. 3-45.
4. Zhirmunsky V. M. «Kitabi Korkut» i oguzskaya ehpicheskaya traditsiya ["Kitabi Korkut" and oguz epic tradition]// // Sovetskoe vostokovedenie - Soviet oriental studies. 1958, No. 4, pp. 90-101.
5. Korogly H. G. Novye dannye o geroicheskom ehpose oguzov [New data on the oguz heroic epos]// Narody Azii i Afriki - People of Asia and Africa. 1986, No. 6, pp. 87-89.
6. Olibayzad a E. M. "Dad a Qorqud" manavi alami. Bax: E. Olibayzad a. Azarbaycan xalqinin manavi madaniyyat tarixi. Bak i: Ganclik, 1997. P. 423-508.
7. "Kitabi-Dadam Qorqud" (Tarixi, cografi, tekstoloji tadqiq v a Drezden alyazmasinin dürüstl a e dirilmi e elmi matni). (Tartib edani: 6. A. 3am^idov). Bak i: Elm, 1999. P. 57.
8. Korogly H. G. Novye dannye o geroicheskom ehpose oguzov [New data on the oguz heroic epos].
9. Korogly H. G., Nabiyev A. M. Azerbajdzhanskij geroicheskij ehpos [Azerbaydzhan heroic epos]. Baku. 1986. P. 41.
10. Ibid. Pp. 87-89.
11. Ibid. P. 41.
12. Paeayev Q. "Kitabi Dad a Qorqud" iraq Türkman lahcasi v a adabi dilimiz: Seзilmi e asarlari, Yeddi cildd a. II cild. Bak i: Tahsil, 2012. P. 25.
13. Olizad a S. Q. Drezden nbsxasi. Vatikan nbsxasi. Orfoqrafiya, "Kitabi Dad a Qorqud" - 1300 ensik-lopediyas i, 2 cildd a, 1 ci cild. Bak i: Yeni N a e rlar Evi, 2000. P. 30.
14. Ibid. S. 31.
15. Koroglu H. G. Dve tajny drevnego titul'nogo lista «Kniga Moego Deda Korkuta» [Two secrets of the ancient title page "my Granddad Corcout's Book"]// Voprosy literatury - Literature questions. 1987, No. 6, pp. 209-212.
