CC BY
16
диалектам Южной Чехии: krís nemn 'el hdo sundat 'крест некому было (букв. не имел кто) снять'. Глагол 'иметь' выступает здесь в особом безличном употреблении, как в архаичных деагентивных конструкциях типа др.-чеш. jakz by mohl dovrci zpraka - букв. 'как мог бы добросить из пращи', соврем. фразеол. co by kamenem dohodil - букв. 'как бы камнем добросил'. Исторический парадокс заключается в том, что анализируемые западнославянские инфинитивные конструкции с глаголом 'иметь' в деагентивных формах 3-го л. ед. ч. (при наличии в них причастия на -l -мужского, а не среднего рода) при местоимении 'кто' возникли довольно поздно. В древнечешском языке значение 'некому что-то сделать' выражалось глаголом 'быть' в 3-м л. ед. ч. с подлежащим-местоимением 'кто' в полупредикативной конструкции с причастием: nenye kto wykupie 'некому искупить (= спасти)' - букв. 'не есть кто выкупя'.
Современные конструкции, видимо, представляют собой результат контаминации этих старых конструкций с причастием и местоименным субъектом при нем, закономерно выраженным номинативом, с распространяющимися конструкциями глагола 'иметь' с объектным инфинитивом и объектным же местоимением.
Заслуживает внимания типологическое сходство этой славянской конструкции с безличными конструкциями глагола 'иметь' в романских языках, которое хорошо иллюстрирует перевод заглавия известного романа Г. Маркеса «El coronel no tiene quién le escriba» на такие языки, как чешский: Plukovníkovi nemá kdo psát, словацкий: Plukovníkovi nemá kto napísat', польский: Nie ma kto pisac do puikownika, хорватский: Pukovniku nema tko pisati и т. д.
Электронный круглый стол (http://www.slavnarlit.narod.ru/narlit-konf.htm)
«Кирилло-Мефодиевская традиция в жизни Тараса Шевченко
(К 200-летнему юбилею со дня рождения великого украинского поэта и художника)
В течение всей жизни Т.Г. Шевченко был тесно связан с родной для него Кирилло-Мефодиевской традицией. Выучившись в раннем детстве грамоте, как он сам вспоминал, «у дьячка», где «прошел Граматку,
Часословец и, наконец, Псалтырь», Тарас Григорьевич до конца своих дней остался верен и церковнославянскому языку и даже поместил в составленном им незадолго до смерти «Букваре южнорусском» молитвы на церковнославянском языке. Церковнославянизмами, языковыми и графическими, наполнены самые различные тексты Шевченко, особенно поздние. Они, церковнославянизмы - органическая часть его собственной культуры, его собственного языка. Среди огромного количества подобных примеров хочется указать всего один, объединяющий в интересующей нас связи как бы три ипостаси Т.Г. Шевченко: художника, ученого-археографа и мастера слова - это его акварель и описание креста св. Бориса.
Лабынцев Ю.А.
Церковнославянская книжность и Тарас Шевченко
С церковнославянской грамотой и книжностью Т.Г. Шевченко соприкоснулся будучи еще малым ребенком. Собственно и все его первоначальное образование целиком базировалось на них. Можно даже сказать, что Тарас Григорьевич прошел в детстве классический путь крестьянского мальчика-грамотея, выучившегося «по Псалтырю». В дальнейшем, благодаря в основном самообразованию, ему удалось значительно всесторонне обогатить свои знания, что в конце концов позволило даже стать «членом-сотрудником» Киевской археографической комиссии (Временной комиссии для разбора древних актов), организованной в 1843 г. Согласно данных инструкций Т.Г. Шевченко активно занимался и поиском разнообразных письменных источников, как то: «древних актов, рукописей... и старопечатных книг». Во время ряда своих экспедиций в 1840-е гг. в различные части украинских земель ему удалось описать множество таких памятников, в том числе и пергаменных. Примечательно, что момент работы Т.Г. Шевченко в Комиссии совпал со вступлением его весной 1846 г. в тайное Кирилло-Мефодиевское общество, объявившее себя по духу продолжателем дела солунских братьев.
В конце жизни у Т.Г. Шевченко отчетливо заметно и какое-то особое тяготение к церковнославянскому письму, которое, надо думать, не без основания представлялось ему и неким украинским национальным атрибутом. Вот почему, видимо, названия многих своих произведений, переписанных, например, в так называемой рукописной «Большой книжке», воспроизведены именно этим письмом.
