CC BY
82
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 1, с. 367-374
УДК 481
КИЕВСКАЯ РУСЬ КАК ФАКТОР РУССКО-УКРАИНСКОИ ПОЛИТИКИ (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
© 2011 г. С.Г. Павлов
Нижегородский государственный педагогический университет
sergeypavlov70@mail. т
Поступила в редакцию 05.04.2010
Показана невозможность установления правопреемства государственности Киевской Руси по топониму Украина и этнониму русь; представлены филологические и религиозно-культурные основания для объединения России и Украины в рамках языкового и политического союза.
Ключевые слова: политика, этноним, Киевская Русь, восточное славянство, патриотизм, религия, культура.
Введение. Постановка проблемы
В полипарадигмальной структуре современной филологии одним из основных методологических принципов является антропологизм. Изучение текста и языка в их органической связи с человеком и обществом диктует обращение ученых к широкому спектру культурноисторических и социальных проблем. На этом поприще филологи сталкиваются и с политическими реалиями, что придает науке определенную специфику. Представитель Чикагской школы политической психологии социолог и политолог Г.Д. Лассуэлл полагал, что политика -наиболее эффективный способ самореализации для людей с пониженной самооценкой, стремящихся к власти как возможности доминировать («Психопатология и политика», 1930). Можно по-разному относиться к чикагской теории лидерства, но исключить хотя бы в некотором проценте политиков именно эти мотивы нельзя. Принимая их во внимание, было бы неразумным допустить неподконтрольное участие в политике одних профессионалов.
Политическое противостояние втягивает в идеологические баталии ученых, что при конституционно закрепленном плюрализме и естественно, и необходимо. Подчеркнутое дистанцирование от «грязных» политических интриг выглядит иногда просто социальным дезертирством. Мобилизационный посыл может исходить от обстоятельств, игнорировать которые, по меньшей мере, недальновидно. Так, смена цивилизационного кода, на которую ориентирована «оранжевая» украинская власть, - наша общая проблема. России отнюдь не безразлично, на каком расстоянии от ее границ находится ближайшая база НАТО. Разумеется, исследова-
ние в жанре «не могу молчать» не должно срываться на публицистический крик, подменяя научную аргументацию эмоциональной. Строгая беспристрастность, поднимающая исследование над политической конъюнктурой, не означает, однако, отсутствия гражданской позиции ученого. В конце концов, именно она предопределяет предмет и задачи исследования. Они уже сами по себе свидетельствуют не только о научных интересах специалиста, но и о мировоззрении человека. Не секрет, что при общенаучной установке гуманитария на объективность процесс отбора и анализа фактов зачастую характеризуется сознательной избирательностью, а интерпретация - оценочностью. Рационально обоснованный субъективизм -одна из возможных позиций наблюдателя. Важно лишь недвусмысленно указать нравственные императивы и критерии оценки. Данная работа опирается на традиционную для России философию и аксиологию: «Особенности российской науки Нового времени были заданы свойствами российской культуры и психологии, выраженными православием, сформировавшим принципиально другой тип личности (по сравнению с западной. - С.П.), в том числе и научной» [1, с. 192].
Особенностью православного мировидения является примат нравственного начала перед интеллектуальным и эстетическим. Отсюда активность русских ученых в социокультурной области - от педагогики до политики. Традицию совмещения научной и воспитательной деятельности заложил наш первый лингвист М.В. Ломоносов. Подавая прошение в академию о назначении его профессором химии, он писал: «...В которой должности, я нижайший, со всевозможным старанием как в произыска-
нии наук, так и в обучении российского юношества отечеству пользу чинить буду» [2, с. 339]. Филология, оперирующая порой более реактивным материалом, чем химия, не имеет права оставаться в стороне от политических дискуссий. Если пользу Отечеству не будут «чинить» наши, ее «причинят» не-наши, для которых российское юношество лишь удобный объект идеологической агрессии и контингент для формирования в России пятой колонны диссидентов и внутренних эмигрантов. Российский филолог не может позволить себе роскоши заниматься своими проблемами в башне из слоновой кости, потому что геополитикой занимаются люди, внимание которых пагубно отражается на судьбе страны. В газете «Голос Украины» (30.04.93) опубликована статья посла США в Киеве Р. Попадьюка «Вы не осознаете, насколько вы важны». Основной ее тезис откровенно антирусский: Украина имеет особое значение в Восточной Европе, потому что должна противодействовать возрождению имперской России [3, с. 91]. Преподаватель философии из Рокфорда (США) свидетельствует о характере американской прессы: «Я ежедневно по утрам читаю несколько наших наиболее авторитетных газет и встречаю там эгоистическую и даже эгоцентрическую корысть и непримиримость ко всему тому, что может препятствовать осуществлению собственно американских интересов независимо от того, насколько они затрагивают интересы других государств» [4, с. 122]. Можно вполне обоснованно предполагать, что за откровенностью прессы стоят двойные стандарты и цинизм секретных директив. История показывает, что при реализации своих целей американские политики не слишком щепетильны в выборе средств. В такой ситуации филологический изоляционизм лишается оправдания, т. к. позиция невмешательства обязательно будет использована против нас.
Иногда цель филологического ответа на вызовы политики не приобретение нового знания, а сохранение старого, поэтому приоритеты подобного рода исследований отданы актуальности, а не новизне. Проблема не в отсутствии, а как раз в наличии публикаций. Некоторые из них заставляют жертвовать научной новизной и академической невозмутимостью в пользу злободневной полемичности. В нашем случае историко-филологическая аргументация должна бы выполнять миротворческую миссию: ведь полемика идет между братьями. К тому же для православной ментальности всегда приемлемее уничтожать врага, превращая его в друга, а не в
труп. Но раздраженное национальное чувство и нежелание видеть чужую правду лишь усугубляют политическую конфронтацию. Публицистика оппонентов полна взаимных упреков и оскорбительных выпадов, научные труды -натяжек и ошибок, граничащих с фальсификацией. Гуманитарное знание во многом интерпретационно. Уже незначительное изменение оптики при рассмотрении известных фактов может камня на камне не оставить от традиционной концепции. Сегодня пришло время собирать камни - с любовью к предкам, с национально-политическим тактом и ответственностью перед современниками и потомками.
Составной термин Киевская Русь стал удобным предметом для различного рода псевдонаучных спекуляций русских и украинских ультра-патриотов. Его части используются для обоснования прав на этническое и культурное наследство Киевской Руси. Идеологическая задача исторических, лингвистических, антропологических изысканий - освятить авторитетом древности свое происхождение и предъявить молодому выскочке политические виды на его будущность. В случает успешности данного научного предприятия российская сторона получает моральное право взывания к совести неблагодарных украинских отпрысков: «Вернитесь к нам». Украинская - к совести русских оккупантов: «Оставьте нас в покое». Рассмотрим вопрос правопреемства древнерусской государственности в филологическом аспекте.
Украинская позиция
Источником национального движения на Украине была культурная элита, придавшая ему центробежные тенденции. Много потрудился над удлинением украинской истории М.С. Грушевский (1866-1934). Способ выбран очень простой. Термином украинцы называются европейские племена IV в., расселившиеся на территории, которая когда-то станет Украиной: «Начало исторической жизни украинского народа, или, точнее тех этнических групп, которые в историческом процессе были сплочены в украинскую народность, совпадает с эпохой расселения украинских племен на своей новой территории, с конца IV в.» [5, с. 38]. Стремление углубить историю украинского народа всегда отличало украинских националистов типа М.С. Грушевского. По их мнению, создавший Киевскую Русь украинский народ затем был порабощен позднее сформировавшимися северо-восточными пришельцами, которые, отобрав у киевлян имя и культуру, заключили их в свое
государство-тюрьму - Россию. Казалось бы, современное состояние вопроса позволяет поставить все точки над і - хотя бы в научных изданиях. Советская наука давно подвела итог: «В течение второй половины XIX и ХХ в. время от времени вспыхивала достойная сожаления полемика, в которой сражающиеся стороны пытались «доказать» «великорусское» или «украинское» происхождение Древнего Киева. Только позже было установлено, что в эпоху древнекиевской Руси еще не было ни великорусов, ни украинцев, что Киев был центром всего восточного славянства» [6, с. 32].
Но вот снова в солидном научном труде ученых института этнографии высказывается сомнение в правильности «академической» точки зрения, согласно которой формирование украинцев началось в XII в., а завершилось на рубеже XIV-XV вв. А.П. Пономарев считает, что традиционное мнение «не принимает в расчет того, что название «Украина» как один из показателей завершающего этапа формирования украинского этноса появилось еще в ХІІ в. (выделено нами. - С.П.), а следовательно, этногенетический процесс начался до этого времени» [7, с. 18]. Далее следует ссылка на Ипатьевскую летопись, под 1187 г. сообщающую о русских князьях, возвращающихся из половецкого похода: «На том бо пути разболе-ся Володимер Глебович болестъю тяжкою, ею же скончался. И плакашася по немь вси переяс-лавци <...> О нем же Оукраина много постона» [8, с. 653]. У неосведомленного читателя создается впечатление, что Украина - это топоним, употреблявшийся ее населением, которое в таком случае действительно логично считать украинцами, достигшими «завершающего этапа формирования». Другой автор данного коллективного труда, лингвист П.Е. Гриценко, пишет об «украинском языке» XIII в. как о необсужда-емой данности: «Важнейшим внеязыковым импульсом динамики украинского языка (выделено нами. - С.П.) было монголо-татарское нашествие 1240 г.» [7, с. 66].
Выделенные фрагменты научно некорректны. Общепризнано, что решающим фактором этнической идентификации является самосознание. О каком «завершающем этапе» этногенеза может идти речь, если и в 20-х гг. XX в. у малороссийских переселенцев не было самосознания украинцев? Малороссы Дальнего Востока называли себя хохлами, малороссами, малорусами, черкесами, а в Приморье называли себя по губерниям: полтавські, київські, чернігівські [7, с. 77]. О чем же говорит запись под 1187 г.? Оплакивала переяславского князя Владимира не
вся Русь, а только его собственная земля, бывшая в то время русским пограничьем с половцами и названная оукраиной (видимо, оукраиной). Употребление невозможной в средневековой рукописи заглавной буквы слова Оукраина в печатном издании летописи, вероятно, на совести корректора. Небесполезно заметить, что редактор издания академик А.А. Шахматов симпатизировал культурному (не политическому!) украинофильству. Будучи правым либералом и сводя украинофильство к национально-просветительскому движению, он недооценивал опасности украинского сепаратизма и вполне мог «пропустить» такой невинный анахронизм. В 10-е гг. XX в. он спрашивал: «Неужели теперь, когда единство достигнуто, когда все три русские народности живут общею жизнью, рост белорусской и малорусской народностей приведет к распадению?» [9, с. 84.]. Время ответило на риторический, как казалось ученому, вопрос. И для возобновления единства требуются филологические изыскания, в том числе самого академика А.А. Шахматова.
А.П. Пономарев утверждает: «Вопреки расхожему мнению о локальном бытовании этого названия летописи свидетельствуют об обратном - о довольно быстром распространении его во многих землях Киевской Руси» [7, с. 19]. Он продолжает летописный обзор контекстов со словом оукраина, опровергая «расхожее мнение». Второй случай употребления оукраины -1189 г. Князь Ростислав «еха и Смоленьска в борзе и приехавшю же емоу ко Оукраине Га-личькои» [8, с. 663]. И снова делается акцент на широкое распространение «термина» оукраина: «Если учесть, что Галиция включала ряд земель - Покутье, Буковину, Xолмщину, Поднестровье и др., то можно представить, насколько широко было распространено уже в XII в. это название» [7, с. 19].
Далее А.П. Пономарев указывает еще два употребления, одно из которых оказывается ошибочным: «Под 1213 г. упоминается «Волынская Украина». В том же 1213 г. летописец употребляет уже обобщающий термин «вся Украйна», имея в виду исконные восточнославянские земли...» [7, с. 19]. Даются соответственно две ссылки на с. 663 и с. 732 [8]. На с. 732 вся Оукраина есть, однако на с. 663 находится уже приведенное известие под 1189 г., где речь не о «Волынской», а об Оукраине Галичь-кои. Галицкая область - пограничная с Польшей часть Волынского княжества, но так или иначе приходится констатировать ошибку в счете. После третьего упоминания оукраины (за вычетом дважды посчитанной «Волынской Украи-
ны») цитация прекращается, и очень некстати. Дело в том, что слово оукраина распространено гораздо шире, чем хотелось бы сторонникам украинской древности. В летописях, по справке
А.М. Волконского, приведенной в статье А. Ца-ринного, оно употребляется еще неоднократно. Только - уже по отношению не к Киевской, а к Московской Руси - к Тульской, Калужской, Курской областям, Полоцку и Пскову: 1271, 1480-1481, 1512-1531, 1517, 1532 и 1541 [10, с. 141]. Например, Софийская летопись под 1271 г. сообщает о польском набеге на Псковщину: «собрашася поганая Латына, и пришед-ше таино, и взяша съ украйны неколико Пьсковскихъ сел» [11, с. 197]. Не обращая на эту запись внимания, А.П. Пономарев обращается к ХIV-ХV вв. и перечисляет земли, по отношению к которым в источниках употреблен «термин “Украина”»: «В ХIV-ХV вв. так назывались земли в верховьях рек Сейм, Трубеж, Сул-ла, Пселл, т. е. Северщина и Переяславщина...» [7, с. 19]. Никакого упоминания об украинах Московской Руси нет. Причем слово украина действительно употребляется во множественном числе. Так, татарский царевич Ислам обязуется «великому князю Василию и его сыну князю Ивану и их украинам лиха никоторого ни чинити» [12, с. 279].
Совершенно очевидно, что украина в летописях ХП-ХШ вв. - не терминологический топоним, а нарицательное имя для обозначения окраины удельного княжества, и не обязательно в Юго-Западной Руси. В более позднем фольклоре встречается даже сибирская украина: «Во сибирской во украине / Во Даурской стороне, в Даурской стороне, / А н(а) славной на Амуре-реке» [13, с. 168]. Данное значение зафиксировано и в сларе члена 32 европейских Академий И.И. Срезневского: украина ‘пограничная местность’, украиникъ ‘живущий в пределах какой-либо местности’, украиный ‘пограничный’, украинянинъ, украиняникъ ‘житель пограничной местности’ [14, с. 184-185]. В советское время это принималось безоговорочно. Авторы учебника по восточнославянским языкам указывают, что в ХП-ХШ вв. «слово «Украина» имело другой смысл: украинцев и украинского языка еще не существовало» [15, с. 25]. Так что продлить историю украинского народа до XII в. никак нельзя и летописное слово оукраина никаких прав наследства на Древнюю Русь современным украинцам не дает.
К выяснению исторического родства привлекаются обычно данные антропологии. Сразу укажем, что собственно антропологический аспект не имеет решающего значения в определе-
нии национальной идентичности и родства народов. Между средневековым населением Русской равнины (вятичи, словене, кривичи) и их потомками (современные русские) нет морфологической преемственности [16, с. 202-203]. В антропологической классификации украинцы оказываются в рамках днепро-карпатской группы популяций вместе с западными (частично чехи и словаки) и южными (сербы и хорваты) славянами, а также с финно-уграми (южные, центральные и восточные венгры) [7, с. 62].
Для диахронического изучения родства релевантен лишь один антропологический признак. Только краниологический материал (по признакам черепа) «позволяет ввести хронологический аспект в изучении антропологического состава народов мира и осуществить сравнение антропологических особенностей современных и древних народов» [16, с. 5]. В целом украинцы действительно ближе к средневековому населению Киевской Руси, чем русские и белорусы [16, с. 200-201]. Излишне говорить, что играть на этом могут только откровенно расистские идеологи. Социальная антропология - язык, религия, культура - гораздо важнее расовых и популяционных признаков.
Именно русские стали хранителями языкового и фольклорного наследства Киевской Руси. Академик Б.Д. Греков подчеркивал: «Очень важно обратить внимание на еще одно обстоятельство: былины Владимирова цикла, т. е. былины о Киеве и «киевском периоде» истории нашей страны, сохранены для нас не украинским, а великорусским народом» [17, с. 41]. Язык, зафиксированный в летописях, доступен прямому наблюдению, и потому здесь полная ясность. «Повесть временных лет» написана на древнерусском языке, который имеет гораздо большее сходство с русским, чем с украинским. В свое время этот незамысловатый, но неотразимый аргумент использовал историк М.П. Погодин в полемике с М.А. Максимовичем: «.Я не знаю по Малороссийски, а летописи, Нестерову и Киевскую, понимаю сполна, следовательно в них нет ничего Малороссийского.» [18, с. 127]. Это одновременно говорит о национальной самобытности малороссов и величине их культурной дистанции по отношению к Киевской Руси. Правда, выводы М.П. Погодина оказались чересчур сильными. Он первым выдвинул ошибочное мнение о великорусскости древних киевлян.
Итак, украинцам надо принять: Киевская Русь создана не ими, а восточными славянами, объединившимися вокруг среднеприднепровских полян. Восточнославянский этногенез
должно рассматривать как дивергенцию с разновеликим сохранением характеристик исходного типа: А (восточнославянский прототип) ^ ВА (русские) и Са (украинцы), причем культурная разница между А и а не в пользу украинцев.
Русская позиция
Теперь обратимся к этнонимической аргументации русской стороны. Кризис самоидентификации, культурная унификация, демографическая катастрофа, - всё это заставляет поддерживать усилия по сохранению державного и национального мироощущения русских. Однако цель не оправдывает средства. Некоторые наши патриоты-охранители используют самоназвание русский как повод отказать украинцам в праве на самостоятельную судьбу. С. Родин, проследив по летописям использование терминов русь и русские, пишет: «Для установления истины нам важно то, что Русский народ изначально идентифицировал свою национальность как русскую и не дробил, не делил ее ни на какие «ветви». Поэтому в целях восстановления объективной картины прошлого мы должны раз и навсегда отвергнуть терминологические спекуляции на эту тему либерально-коммунистической и украинской историографии как псевдонаучные и антиисторические» [19, с. 31]. Автор, признавая русскими все три ветви восточного славянства, настаивает на химеричности украинцев как искусственно созданной антисистемными силами нации. Насколько справедливо это по отношению к политическому галицийскому «украинству», настолько же неверно в отношении остальных украинцев, не разделяющих прозападного национализма галичан, но и не желающих терять национальное лицо.
Даже симпатизируя державным настроениям С. Родина, нельзя не отметить ложности исходной установки: если Русь - значит, Киев раз и навсегда принадлежит ее преемнице России. Наличие в древнейших памятниках этнонима русь и отсутствие этнонима украинцы не может считаться, как бы нам ни хотелось, маркером этнической идентичности современного восточного славянства. Нации живут в истории, а не в учебниках или геополитических схемах. Нации заключают, нарушают и пересматривают международные договоры. Они теряют входящие в них этносы и приобретают новые. Они в конце концов рождаются и умирают. В XIX в., когда началось украинское национальное движение, малороссы были уже самобытной народностью. Н.В. Гоголь, например, хорошо
различал русского и малоросса, признавая их братьями-близнецами: «Русский и малоросс -это души близнецов, пополняющая одна другую, родные и одинаково сильные» [20, с. 142].
Антропологи, историки и лингвисты согласны в том, что этноним в этногенетической реконструкции не имеет решающего значения: «Если учесть многочисленные случаи передачи и усвоения этнонимов, зафиксированные и исторически, и этнографически, то становится ясно, что использовать этот источник информации следует лишь с большой осторожностью» [21, с. 29]. «Этноним и его объект - не одно и то же. Теперь как будто - это бесспорно. Но вот в исследовательских работах понимание этого далеко не всегда присутствует» [22, с. 11]. Забвение данной историко-этимологической аксиомы ведет к ошибкам.
Расодиагностические и этногенетические исследования - комплексные программы, включающие антропологические, географические, культурно-хозяйственные, типологические, лингвистические, историко-этнографические критерии классификации. Практически не удается формализовать доказательную базу для разграничения этноса и субэтноса, субэтноса и этнографической группы. Абсолютно недопустимо основывать выводы на одном из критериев, тем более на таком, как этноним. Попытайся, например, современный римлянин ссылкой на этноним Явша доказывать «химеричность» сицилийцев, у него были бы те же затруднения, что и у некоторых наших патриотов. Чтобы отказать сицилийцам в автономии, римлянин должен апеллировать не к унаследованному им этнониму, а к недостаточной культурной обособленности сицилийцев от общеитальянского типа и к неэффективности социополитического отделения последних.
Одно и то же имя может последовательно принадлежать разным народам. Крупнейший специалист в области славянской этнонимики академик О.Н. Трубачев указывает на индоарийское происхождение этнонима русь. Имя северопонтийского, таврического народа рос было перенесено сначала на ближайшие к нему азовско-донские славянские племена, потом на днепровские и наконец на «русь» варяжскую [23, с. 482]. По О.Н. Трубачеву, этноним русь с северно-черноморских степей был распространен на политический союз восточных славян, основавших Киев - матерь городов русских. Дрейф прекратился на восточнославянском единстве. Но под неподвижным этнонимом продолжался этногенез. Эквивалент этнонима русь - производное от топонима Русь относи-
тельное прилагательное русские - удержался для общего названия выделившихся на рубеже XIV-XV вв. из древнерусской народности великорусов, малороссов и белорусов. В узком смысле (с начала XVII в.) - для великорусов -прямых предков современных русских.
Этносам и субэтносам нельзя отказать в праве политического самоопределения. Нельзя, однако, отказывать и в праве сомневаться в его целесообразности. Самоопределение не всегда полезно и не может быть самоцелью. Русские же патриоты должны понять, что прекрасная сама по себе идеологема триединства русской нации сейчас не ко времени. Она только раздражает национальное чувство украинцев и белорусов. Суверенная Украина - еще не трагедия. Дело не в самостийности, а в ее политических и культурных приоритетах. Какой цивилизационный проект изберет Украина, зависит и от русской позиции - меры ее реалистичности и политического вкуса.
Связь времен и имен: от первоучителя к первосвятителю
Присяга первого президента Украины Л.М. Кравчука, клявшегося на рукописи Пере-сопницкого Евангелия, имела ощутимый для филолога символический подтекст. Дело в том, что переведенное на Волыни в 1551-1556 гг. Пересопницкое Евангелие - один из первых случаев записи малороссийской речи, правда, уснащенной многочисленными полонизмами, богемизмами и оставшимися без перевода церковнославянизмами. Желание семиотически подчеркнуть глубину своей культурной традиции в инаугурационном ритуале можно только приветствовать. При любом геополитическом раскладе руки славянских президентов на украинском Евангелии с церковнославянизмами и на российской Конституции без слова русский имеют разную значимость. Однако стремление украинской элиты разорвать связь с Россией и отождествить себя с древними киевлянами доходит до явных курьезов. 9 ноября (27 октября), когда Православная Церковь вспоминает киевопечерского монаха прп. Нестора Летописца, на Украине отмечается День украинской письменности и языка. Этим праздником официальный Киев пытается вытеснить из народной памяти 24 мая - День славянской письменности и культуры (память свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия). Но прп. Нестора нельзя считать украинцем. Это как раз предмет дискуссии. Если он полянин, как называют его многие исследователи, то антропологические основания счи-
тать его «украинцем» есть. Однако, как было сказано выше, это не существенно. Важно, что прп. Нестор говорил на древнерусском языке и принадлежит православной культуре, объединяющей Древнюю Русь с Россией и Украиной. Вера и духовность - фундаментальный уровень человеческой личности и социума, обусловливающий всю культурную эмпирию. Здесь узловой момент русско-украинских отношений. Остальное уходит в тень религиознокультурного фактора.
Славянская филология началась деятельностью святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Выполненная в виде креста буква «аз» глаголической азбуки св. Кирилла стала символическим началом общеславянской книжной культуры. Крест, когда-то соединивший славянские племена в единую христианскую семью, единственное, что может выполнить сегодня роль объединительного фактора. И для этого не нужен переводчик. У восточных славян есть общий язык - в буквальном смысле слова.
Н.С. Трубецкой писал: «Итак, «славянство» не есть понятие этнопсихологическое, антропологическое, этнографическое или культурноисторическое, а понятие лингвистическое. Язык, и только язык, связывает славян друг с другом <...> Будучи модернизированной и обрусевшей формой церковнославянского языка, русский литературный язык является прямым преемником общеславянской литературно-языковой традиции, ведущей свое начало от святых первоучителей славянских.» [24, с. 206-207].
Преемниками великой миссии солунских братьев стали писатели, следующие по стопам родоначальника современного русского литературного языка А.С. Пушкина. Г.П. Данилевский вспоминал, как отказывавшийся писать по-малороссийски Н.В. Гоголь говорил филологу-украинофилу О.М. Бодянскому: «Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски. Надо стремиться к поддержке и упрочению одного, владычного языка для всех, родных нам, племен. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня - язык Пушкина. <...> Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни; он должен прежде всего поставить себя перед лицом Того, Кто дал нам вечное человеческое слово.» [20, с. 141-142]. Державно-патриотичный русский Пушкин и религиозно-одухотворенный малоросс Гоголь -наши общие культурные ориентиры. Зримым символом русско-украинского братства могут быть эти великие писатели, стоящие рядом друг с другом на новгородском памятнике в честь
тысячелетия русского государства. Только как культурное ограбление украинцев можно квалифицировать современное положение вещей, когда в 86% украинских школ русская литература преподается в украинском переводе. Утратой билингвизма украинцы отторгаются и от мировой литературы, с которой они связаны через русский язык и выдающиеся достижения русской школы переводчиков.
Великая Россия - это русское государство с идеалом Святой Руси и всеми лояльными к нему народами. Великий Славянский Союз -это тысячелетние узы религии, языка и культуры, которые нужно уберечь от деструктивной политики, тенденциозной публицистики и недобросовестной науки. Единая религия, поддержанная лингвокультурной общностью и «памятью крови» - самый мощный импульс славянского сближения. Поэтому наиболее эффективный способ преодоления русско-украинского кризиса - воцерковление патриотизма. Церковность не даст ему выродиться в шовинизм и позволит избежать соблазнов своего бездуховного двойника - интернационализма. Православный патриотизм - это всё: и научная беспристрастность, и дружелюбная публицистика, и взвешенная политика. Это реальная и единственная возможность продолжения славянской судьбы независимо от евро-атлантической версии глобальной цивилизации. Если славяне не хотят превратиться в статистов истории, иного пути, кроме проведения политики в духе Slavia Orthodoxa, нет.
Поездка по Украине Человека-2009, патриарха Кирилла, стала новым вкладом в дело собирания славян, начатого богословско-филологической деятельностью св. Кирилла. Визит святейшего, вопреки наличному политическому status quo, подтверждает иррационально питаемые интуиции: православные народы Украины и России не поддерживают спровоцированного амбициями национальных элит разделения. Новый импульс конструктивному развитию русско-украинских отношений должна придать и обнадеживающая смена украинского руководства. В назревающей борьбе за передел мира восточнославянский союз народов стал бы серьезной геополитической силой. В противном случае «столкновение цивилизаций» грозит исчезновением православного славянства как сколько-нибудь значимого культурного феномена.
Незадолго до смерти О.Н. Трубачев писал о славянском единстве: «Союз, который лукавые политики, как им кажется, благополучно разва-
лили и даже проводили в последний путь, помнится, признанием «лицемерности» (?) его характера, - союз этот и не думал распадаться, но, как говорится, был, есть и будет» [25, с. 5]. За столетие перед этим другой великий русский филолог А.А. Шахматов определенно высказывался за национальное многообразие в политическом единстве: «.Удастся ли белорусской и малорусской интеллигенции сохранить белорусский и малорусский народ, сольется ли она в великорусский - пусть это разрешится со временем в свободных условиях. Но для пользы русского дела пожелаю, чтобы ни одна русская народность не была обезличена, чтобы все они получили правильное и широкое развитие. Только тогда Россия будет сильна, только тогда русское племя сохранит и себя на пользу всему культурному человечеству» [9, с. 85]. Сегодня слова тружеников славянской нивы просвещения звучат как лингвополитическое завещание. Задача восточных славян - сделать их пророчеством.
Список литературы
1. Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект / РАН Институт языкознания. М.: Academia, 2005. 640 с.
2. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 10. Служебные документы. Письма. 1734-1765 гг. М.-Л.: Изд-во Ак. наук СССР, 1957. 934 с.
3. Мошес А.Л. Политика Запада в отношении Украины // Международная экономика и международные отношения. 1996. № 2. С. 90-98.
4. Стафетская М. Дискуссия по докладу Ю.Б. Бо-рева «Парадигма эпохи» // Вопросы филологии. 2006. № 2 (23). С. 118-133.
5. Украинский народ в его прошлом и настоящем. Т. 1. СПб.: Издание М.А. Славинского, 1914. 306 с.
6. Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л.: Наука, 1972. 655 с.
7. Украинцы. М.: Наука, 2000. 535 с.
8. Ипатьевская летопись. Полное собрание русских летописей. Т. 2. М.: Языки русской культуры, 1997. 648 с.
9. Шахматов А.А. О государственных задачах русского народа в связи с национальными задачами племен, населяющих Россию // Вопросы филологии. 2006. № 2 (23). С. 74-85.
10. Царинный А. Украинское движение // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М.: Москва, 1998. С. 133-252.
11. Полное собрание русских летописей. Т. 5. Псковская и Софийская летописи. Санктпетербург, 1851. 275 с.
12. Полное собрание русских летописей. Т. 8. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. Санктпетербург, 1859. 304 с.
13. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. 2-е изд., доп. М.: Наука, 1977. 487 с.
14. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: В 3 т. М.: Книга, 1989. Т. 3. Ч. 2.
15. Булахов М.Г., Жовтобрюх М.А., Кодухов
В.И. Восточнославянские языки: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов. М.: Просвещение, 1987. 304 с.
16. Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. (Краниологическое исследование). М.: Наука, 1969. 324 с.
17. Греков Б.Д. Киевская Русь. М.: АСТ, 2004. 671 с.
18. Погодин М.П. Ответ на «Филологические письма» М.А. Максимовича // Русская беседа, 1856. Кн. 4. Отдел «Критика».
19. Родин С. Отрекаясь от русского имени. Украинская химера. М.: Крымский мост-9Д, 2006. 475 с.
20. Гоголь без глянца / Сост., вступ. ст. П. Фокина. СПб.: ТИД Амфора, 2008.
21. Алексеев В.П. Этногенез. М.: Высшая школа, 1986. 176 с.
22. Никонов В.А. Этнонимия // Этнонимы. М.: Наука, 1970. 269 с.
23. Трубачев О.Н. Русь. Россия. Очерк этимологии названия // Трубачев О.Н. Труды по этимологии: Слово. История. Культура: в 2 т. М.: Языки русской культуры, 2005. Т. 2. 664 с. С. 479-483.
24. Трубецкой Н.С. История. Язык. Культура. М.: Прогресс, 1995. 800 с.
25. Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. Изд. 2-е, доп. М.: Наука, 1997. 284 с.
KIEVAN RUS AS A FACTOR IN THE RUSSIAN-UKRAINIAN POLITICS (a philological aspect)
S.G. Pavlov
The article shows the impossibility of establishing the rightful statehood continuity of Kievan Rus through the toponym Ukraine and the ethnonym rus. The philological, religious and cultural basis for uniting Russia and Ukraine within the framework of the language and political alliance is presented.
Keywords: policy, ethnonym, Kievan Rus, Eastern Slavdom, patriotism, religion, culture.
