CC BY
105
Кибертерроризм как фактор угрозы национальной безопасности России
Стародубцева Мария Александровна,
преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Алтайского государственного университета E-mail: [email protected]
Пинчук Антон Павлович,
аспирант кафедры уголовного процесса и криминалистики Алтайского государственного университета E-mail: [email protected]
Кулаевский Андрей Витальевич,
магистрант кафедры уголовного процесса и криминалистики Алтайского государственного университета E-mail: [email protected]
Целью исследования является подтверждение либо опровержение гипотезы о наличии в современной информационной войне составляющей кибертерроризма и ее угрозе как национальной безопасности России, так и ее стратегическим позициям в международном сотрудничестве. Результатом работы явилось выявление и формулирование идей обеспечения национальной безопасности и международного сотрудничества. Указаны способы противодействия кибертерроризму с помощью искусственного интеллекта, а также рассмотрен оперативно-розыскной аспект антикибертеррористической деятельности в России. Сегодня в среде российской молодежи реализуются классические технологии управляемого хаоса, когда в стране создается политическая и экономическая нестабильность, способствующая захвату власти специальными подготовленными группами. Данная теория, по мнению авторов, гармонично вписывается и в концепцию национальной безопасности.
Ключевые слова: кибертероризм, угроза, национализм, безопасность, скулшутинг, терроризм.
Исследование выполнено в рамках реализации Программы поддержки научно-педагогических работников ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет», проект «Организационно-правовые меры профилактики идеологии терроризма, экстремизма и иных деструктивных идеологий в сфере образования».
В результате разразившейся в 2020 году пандемии новой коронавирусной инфекции и объявленных во многих странах мира «блокировок» и «шоковых потрясений» произошла резкая дестабилизация и обострение международной политической ситуации и экономических отношений, многие международные союзы экономического и политического профиля утратили актуальность. Это, в свою очередь, привело к росту военных конфликтов, фактической остановке национальных экономик и краху мировой экономической системы [1]. Это ввергло страны в экономический кризис, который резко обострил внутриполитические конфликты [2, с. 120].
«Изоляция», объявленная в России в марте 2020 года, вырвала многих людей из привычного образа жизни, разрушила устоявшиеся связи и устои, что привело к активизации преступников, которые переместили свою деятельность в цифровую сферу [3].
Это означало рост статистики терроризма и кибертерроризма [4]. Они выступают естественными последствиями гибридно-информационной войны, идущей на международном уровне [5, с. 29]. Посредством сети «Интернет» осуществляется непрерывная вербовка молодежи в экстремистские и террористические организации, активизируются националистические сообщества [6, с. 442].
Стоит отметить, что работа в области профилактики терроризма и кибертерроризма ведется на кафедре уголовного права и криминологии Юридического института ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет» с 2010 года, и немаловажной ее составляющей является постоянный мониторинг террористических и кибертерро-ристических угроз [7, с.42].
Рост предотвращенных террористических актов и актов кибертерроризма, всплеск случаев скулшутинга, активизация националистских и террористических организаций - все это авторы считают звеньями одной цепи. По сути, речь идет о целенаправленном формировании идеологами террористических организаций нового типа террориста. В деструктивные организации сейчас вербуют не религиозных фанатиков, а подростков, легко поддающихся влиянию кураторов в социальных сетях. В 2016-2017 гг. авторы наблюдали первый опыт подобной вербовки - всплеск активности суицидальных сообществ в социальных сетях [8, с. 258]. Уже тогда можно было отметить массовость данного явления, организованного посредством сети «Интернет» в качестве некоего тренажера для кураторов террористических организаций [9, с. 47]. Хронологически следом идет волна скулшутинга в российских образовательных учреждениях
5 -о
сз
<
[10]. Отметим, что до 2014 г. данное явление в российской действительности не встречалось [11]. Далее по хронологии следует волна активности националистических сетевых сообществ 20162018 гг. (националистические объединения «Артподготовка», «Комитет «Нация и Свобода» и т.д.), призывавших молодежь к проведению 5 ноября 2017 г. митингов оппозиции правящей власти под лозунгом новой революции [12].
Сегодня же наблюдается новая волна действий вербовщиков и кураторов из социальных сетей, призывавших несовершеннолетних подростков выйти на оппозиционные митинги в поддержку А. Навального 23 января 2021 г. Через крупнейшие социальные сети была запущена всероссийская кампания агитации по освобождению оппозиционера, спровоцировавшая митинги и столкновения с правоохранительными органами в крупных городах страны. Подавляющим большинством задержанных участников протестов является молодежь, также выполнявшая задания сетевых кураторов. И это далеко не первый случай вовлечения молодежи в политические акции [13].
Для целей настоящего исследования необходимо провести краткий анализ результатов проведенных авторами в 2021 г. социологических опросов в рамках криминологического исследования по тематике противодействия терроризму и ки-бертерроризму для подтверждения либо опровержения авторской гипотезы о наличии в современной информационной войне составляющей кибер-терроризма и ее угрозе как национальной безопасности России, так и ее стратегическим позициям в международном сотрудничестве.
Видится необходимым найти подтверждение либо опровержение гипотезы о наличии в современной информационной войне составляющей кибертерроризма и ее угрозе как национальной безопасности России, так и ее стратегическим позициям в международном сотрудничестве. Перед авторами встал ряд задач: анализ результатов, проведенных авторами в 2021 г. социологических опросов в рамках криминологического исследования по тематике противодействия терроризму и кибертерроризму, сравнение основных данных методом сопоставления, подбор аргументов для подтверждения или опровержения авторской гипотезы и определение актуальности результатов авторского исследования для современного научного дискурса и практического применения.
В основу настоящей работы положено криминологическое исследование, проведенное в 2021 г. Региональным антитеррористическим научно-методическим центром Юридического института ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет» совместно с волонтерской организацией «Антиэкстремизм», работающей на базе — Юридического института ФГБОУ ВО «Алтайский 2 государственный университет» на тему «Исследо-й вание проблем профилактики терроризма и иных ° деструктивных идеологий в сети «Интернет». ав На основе полученных данных авторы постара-
лись подтвердить вывод об острой актуальности изучаемого вопроса непосредственно в наше время, в частности на фоне разворачивающихся в мире событий, связанных с пандемией новой корона-вирусной инфекции.
Необходимо отметить, что настоящее исследование носит, в большей степени, эмпирический характер, в связи с чем, основное внимание уделяется именно анализу данных двух смежных криминологических исследований. Авторы нашли аргументы, прямо подтверждающие угрозу кибертер-роризма национальной безопасности и международному сотрудничеству, и определили степень их актуальности на современном этапе. При этом, были рассмотрены основные трактовки кибертерро-ризма и гибридной войны в трудах исследователей XXI века и постарались привести указанные идеи в систему с позиции национальной безопасности.
Сегодня в военно-политическом дискурсе появился новый термин - «гибридные» войны, которые считаются войнами нового типа. Под гибридной войной понимают современный способ ведения военных действий, представляющий собой сочетание классических методов военных операций с партизанской войной, терроризмом, информационной войной (кибервойной), биологической и т.д. Примерно с 2014 г. данный термин введен в официальную политику. [12]. Возрастающая роль глобализации, переход обществ из индустриальной в постиндустриальную стадию привел к пониманию необходимости и важности информационных противоборств [4]. Для политиков и военных стало очевидным, что современное общество находится в большой зависимости от информационно-телекоммуникационных систем, и этот факт не может быть не учтен при разработке технологий воздействия на сознание людей путем манипуляций [12, с. 293].
Самым известным на современном этапе определением информационных войн считается определение, данное А.В. Бедрицким: «... это вид конфликта, при котором задачами противоборствующих сторон являются защита собственной информации и информационных систем, манипулирование информацией противника или ее искажение, а также ограничение возможностей противоборствующей стороны в доступе и обработке информации» [2]. Применение в гибридной войне технологий манипулировании массами как информационного оружия сегодня можно считать гибридно-информационной войной. По аналогии с «холодной» войной разворачивающееся сейчас международное противостояние называют «ледяной войной» [14].
Итак, в указанном нами выше исследовании приняли участие 103 студента Колледжа ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет» и 50 респондентов из числа взрослого населения.
Результаты опроса среди студентов распределились следующим образом.
78% опрошенных знают об использовании сети «Интернет» в качестве средства для пропаганды
экстремизма и терроризма. 92% указали на то, что лично сталкивались в сети с террористическими действиями. На взгляд авторов, подобные цифры означают достаточно низкий уровень осведомленности студентов относительно того, что именно считается террористическими действиями в сети «Интернет».
Основными причинами терроризма 38% респондентов указали целенаправленное «разжигание» представителями экстремистско-настроенных и террористических организаций националистической агрессии, 18% отметили напряженную социальную и экономическую обстановку в стране, 14% выделили низкий уровень правовой культуры и недостаточную степень толерантности населения.
По мнению респондентов, основными личностными качествами террориста являются склонность к агрессии (19%), фанатизм (15%), нетерпимость к инакомыслию (9%). 50% опрошенных отнесли к основным качествам террориста все перечисленное. 5% респондентов не отнесли к значимым качествам ни одно из указанных.
Наиболее эффективной антитеррористической мерой из принимаемых государством респонденты считают блокирование сайтов/контента/пользователей, замешанных в террористической деятельности в сети интернет (41% опрошенных). 26% считают эффективным судебное преследование за пропаганду терроризма и 17% - судебное преследование за призывы к совершению террористического акта. Однако, 17% респондентов занимают отрицательную позицию, указывая, что ни одно из перечисленных действий не предполагает эффективной борьбы с проявлениями экстремизма и терроризма.
Нельзя не отметить, что активное развитие цифровых технологий позволяет ускорить возможности защиты пользователей сети «Интернет» от террористической пропаганды. Так в настоящее время основным направлением развития искусственного интеллекта, применяемым в криминалистике, служит компьютерная лингвистика, которая способна распознавать террористическую пропаганду.
В настоящее время активно используются системы распознавания текста, а также анализа интернет-контента с целью вычленения информации определенного содержания (чаще всего экстремистского и террористического) [15, с. 21].
Информационный поиск в социальных сетях с использованием технологии искусственного интеллекта направлен на решение следующих задач:
• обеспечение непрерывности и заданной глубины мониторинга образной и вербальной информации;
• анализ и оценка действий каждого выявленного лица и контактирующих с ним пользователей (общее количество постов и комментариев, среднее количество комментариев к одному посту, среднее количество комментариев на каждого участника группы);
• стабильность обсуждаемых тем, упоминание ключевых слов, уровень внимания (заинтересованность пользователей в материалах экстремистского и террористического характера);
• вовлеченность в активное обсуждение данной информации;
• влияние (насколько лояльно выявленная группа относится к терроризму/экстремизму);
• формирование и генерация отчетов на основании полученных данных и их анализа в режиме реального времени.
Кроме того, искусственный интеллект может распознать информацию, относящуюся к совершаемому преступлению. Так, к примеру, для сокрытия истинных намерений, в целях противодействия выявлению совершаемых преступлений в сети Интернет преступники в ходе общения используют жаргонную терминологию, принятую в употреблении узкого круга лиц, «посвященных в тему». При создании алгоритмов программного обеспечения для фильтрации контента в сетевом информационном пространстве следует учитывать, что в качестве условных обозначений пропаганды экстремизма и терроризма используются в том числе «пожертвования на пути Аллаха», «помощь братьям по вере в тагутском плену», «помощь семьям муджаидов, шахидов», «поддержка исламскому призыву и «делу джихада», «антифа», «скины», «ультрас», «сатанисты», «неоязычники», «АУЕ» «околофутбол», «офники» и т.д.
Кроме того, искусственный интеллект обращает внимание на посты, которые содержат предложения с неприемлемой информацией (казни заложников; видео с мест боевых действий в Сирии, Афганистане, Пакистане и др. регионах повышенной террористической активности; фотографии с оружием; инструкции участникам террористических ячеек, незаконных вооруженных формирований по обучению приёмам и методам изготовления оружия, взрывчатых веществ, самодельных взрывных устройств, осуществления терактов, способам противодействия правоохранительным органам).
Возвращаясь к анализу проведенного исследования, обратим внимание на результаты опроса среди взрослого населения, которые отражают несколько иную картину.
100% респондентов отметили, что знакомы с терминами «экстремизм» и «терроризм». Основные причины терроризма, по мнению опрошенных, заключаются в целенаправленном «разжигании» представителями экстремистско-настроенных и террористических организаций националистической агрессии (42%), в низкой правовой культуре населения и недостаточной терпимости людей (24%), в деформации системы ценностей в современном обществе (16%), и в недостаточном правовом просвещении граждан в сфере противодействия (профилактики) терроризма (8%). Это отражает осведомленность респондентов о достаточно низком уровне правовой культуры по исследуемому вопросу и желании изменить ситуацию.
5 -о
сз
<
Защищенными от террористической угрозы себя признают 50% взрослого населения, при этом полностью защищенными себя считают 14%. При использовании интернета защищенными себя ощущают 36% респондентов, однако 80% признают уязвимой конфиденциальность своих персональных данных в сети «Интернет».
68% опрошенных не сталкивались с пропагандой экстремизма и терроризма в социальных сетях, 32% отметили случаи подобного столкновения. Авторы указывают, что большинство респондентов не разграничивают пропаганду именно экстремистских и националистических идей, считая за них сообщения об однородных, но не тождественных деяниях.
Степень эффективности мер, проводимых в месте работы по предотвращению терактов, террористических угроз респонденты считают высокой в 52%, 78% отмечают, что меры предотвращения террористических угроз, терактов в их учреждениях проводятся. К мерам антитеррористической защищенности в учреждениях, реализуемым на практике, респонденты отнести оборудован-ность помещений и территории системой видеонаблюдения (56%), систему экстренного оповещения об угрозе возникновения или о возникновении чрезвычайных ситуаций (42%), информационные стенды, содержащие схему эвакуации при возникновении чрезвычайных ситуаций, телефоны ответственных лиц, аварийно-спасательных служб, правоохранительных органов (52%), систему охранного освещения (30%), средства тревожной сигнализации (кнопка экстренного вызова наряда полиции) (36%). 58% респондентов сообщили, что в их организациях действует пропускной режим. Однако, 10% сообщили, что никакие меры по профилактике потенциальной террористической угрозы на практике не реализуются, и 20% сообщили об отсутствии пропускного режима. Это означает необходимость дальнейшей работы в указанном направлении.
Все вышесказанное подтверждает гипотезу авторов о наличии в современной информационной войне составляющей кибертерроризма и ее угрозе как национальной безопасности России. Это обосновывает необходимость совершенствования мер профилактики распространения терроризма и кибертерроризма посредством сети «Интернет».
Противодействие же кибертерроризму и экстремизму ведется в основном на уровне правоохранительных органов. В большинстве случаев материалы, признанные впоследствии экстремистскими и носящими террористический характер, выявляются в ходе оперативно-розыскных мероприятий, проводимых правоохранительными органами.
Сегодня в системе оперативных подразделений — России, осуществляющих оперативно-розыскную 2 деятельность в сфере противодействия киберэкс-й тремизму и кибертерроризму, действует, поми-° мо органов безопасности, Главное управление 2 по противодействию экстремизму МВД России
(ГУПЭ МВД) и подчиненные ему центры по противодействию экстремизму в субъектах РФ (ЦПЭ). Кроме того, в области оперативно-розыскной деятельности уже давно действует и зарекомендовал себя отдел «К» МВД РФ.
В пространстве информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», безусловно, не обойтись и без поддержки Роскомнадзора. Оперативные подразделения в сфере противодействия экстремизму в своем арсенале имеют налаженный контакт с данным органом, контролирующим цифровое пространство в России. Так в Соглашении о взаимодействии Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций закреплено: «Взаимодействие между Сторонами осуществляется в соответствии с установленной нормативными правовыми и ведомственными правовыми актами компетенцией структурных подразделений и территориальных органов на региональном уровне, в том числе по вопросам пресечения распространения экстремистских материалов, в том числе в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет».
Оперативные подразделения правоохранительных органов имеют в своем арсенале соответствующий инструментарий для борьбы с ки-берэкстремизмом и кибертерроризмом. Как отмечалось выше, значение таких органов велико в первую очередь в силу первоочередного характера их действий по выявлению и пресечению неприемлемых материалов. Например, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» предусматривает некоторые оперативно-розыскные мероприятия, имеющие своей сущностью выявление и раскрытие рассматриваемых нами преступлений. Одним из таких мероприятий является, например, «Получение компьютерной информации». Кроме того, в условиях сети «Интернет» можно проводить ряд и иных оперативно-розыскных мероприятий (например, опрос, наведение справок, отождествление личности, снятие информации с технических каналов связи). Также сотрудники оперативных подразделений зачастую занимаются мониторингом информации, размещаемой в именно информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». ФЗ «О связи» в ч. 2 ст. 64 закрепляет такую возможность для оперативно-розыскных органов. Кроме того, в «Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года» среди основных направлений государственной политики по противодействию экстремизму выделен «мониторинг средств массовой информации и информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет», в целях выявления фактов распространения идеологии экстремизма, экстремистских материалов и незамедлительного реагирования.
Отметим, что возрастающая роль глобализации, переход обществ из индустриальной в по-
стиндустриальную стадию привел к пониманию необходимости и важности информационных противоборств. Для политиков и военных стало очевидным, что современное общество находится в большой зависимости от информационно-телекоммуникационных систем, и этот факт не может быть не учтен при разработке технологий воздействия на сознание людей путем манипуляций [16, с. 18].
Как отмечалось в начале работы, целью исследования является подтверждение либо опровержение гипотезы о наличии в современной информационной войне составляющей кибертеррориз-ма и ее угрозе как национальной безопасности России, так и ее стратегическим позициям в международном сотрудничестве.
Авторы подтвердили гипотезу о наличии в современной информационной войне, составляющей кибертерроризма и ее угрозе как национальной безопасности России, так и ее стратегическим позициям в международном сотрудничестве.
Сегодня в среде российской молодежи реализуются классические технологии управляемого хаоса, когда в стране создается политическая и экономическая нестабильность, способствующая захвату власти специальными подготовленными группами. Выявленная цепь применения технологий манипулирования прямо приводит к формированию понимания кибертерроризма как инструмента гибридно-информационного противостояния.
Проведенное исследование позволило сделать не претендующие на исключительность и бесспорность выводы и суждения, и предложить следующие изменения методов работы и предложения по противодействию киберпеступности:
- Внешние и внутренние деструктивные силы, используя сложившуюся в мире ситуацию пандемии, активизировали террористическую деятельность с использованием сети «Интернет» и социальных сетей. В частности, проводится активная пропаганда, осуществляется склонение молодежи к совершению проступков и правонарушений по типу морального разложения, неповиновения власти, критицизма («группы смерти», акты скулшутинга и колумбайна, националистические акции и протесты). Это является первым шагом к совершению преступлений, в том числе, террористической направленности [17]. Приведенные в исследовании примеры свидетельствуют об этом.
- Отмечается активизация по обработке и вербовке российских граждан украинских националистов. Причем использование этих людей в террористической деятельности направлено на разжигание религиозной и политической вражды.
- Все это говорит о том, что терроризм постепенно «меняет лицо»: религиозно-националистические течения уступают место активной вербовке молодежи без твердой гражданской позиции [18].
- Все это обязывает государство и общество внести коррективы в мероприятия по профилактике идеологии терроризма в Российской Федерации и отдельных регионах. Прежде всего, речь идет о повышении уровня эффективности работы правоохранительных органов, которые сегодня имеют достаточный опыт и работают на опережение, однако, необходима постоянная профилактика идеологии терроризма в ки-берпространстве [19].
- Считаем целесообразным активизировать работу по патриотическому воспитанию молодежи, повышению уровня их правовой культуры, привлекая к данной деятельности институты гражданского общества [20].
- Учитывая опыт контрпропагандистской и граж-данско-патриотической работы в ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет» (в частности, на уровне университета действуют волонтерские организации «Антиэкстремизм», «Кибердружина 22», на базе Юридического института образован Региональный антитеррористический научно-методический центр), считаем приоритетным направлением в этой деятельности привлечение студенческой молодежи с активной жизненной позицией. Практическая значимость исследования состоит в острой актуальности поднятой темы в современных условиях борьбы с пандемией новой коронавирусной инфекции, показавшей разобщенность государств, забывших о правилах межкультурного взаимодействия. Поэтому данное исследование может быть использовано в учебном процессе для демонстрации антиэкстремистского посыла в контексте национальной безопасности при обсуждении международных отношений.
В рамках заявленной проблемы планируется продолжение дальнейших исследований и проведение социологических опросов по указанной тематике на международном уровне в рамках международных научно-практических конференций.
Литература
1. Анисимова И.А. Преступления террористической направленности: сравнительные аспекты / И.А. Анисимова. - Барнаул: Издательство Алтайского государственного университета, 2021. - 122 с.
2. Бедрицкий А.В. Информационная война: концепции и их реализация в США / А.В. Бедрицкий. - Москва: РИСИ, 2008. - 189 с.
3. Болычев Н.И. Противодействие вовлечению молодежи в радикальные организации, осуществляемому с помощью сети Интернет / Н.И. Болычев // Вестник Воронежского института МВД России. - 2016. - № 1. - С. 203-208.
4. Вертон Д. Черный лед: невидимая угроза кибертерроризма / Д. Вертон. - Нью-Йорк: Макгроу-Хилл/Осборн Медиа, 2003. - 273 с.
5. Капитонова Е.А. Особенности кибертеррориз-ма как новой разновидности террористическо-
5 -о
сз
<
CM
со
го акта / Е.А. Капитонова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. - 2015. - № 2(34). - С. 2941.
6. Карпов В.О. Культ Колумбайна: основные детерминанты массовых убийств в школах / В.О. Карпов // Вестник Казанского юридического института МВД России. - 2018. -№ 4(34). - С. 442-446.
7. Мазуров В.А. Кибертерроризм: понятие, проблемы противодействия / В.А. Мазуров // Доклады Томского государственного университета систем управления и радиоэлектроники. -2010. - № 1-1(21). - С. 41-45.
8. Мазуров В.А., Стародубцева М.А. Новая волна «синих китов»: смертельные группы как тренажёр для вербовщиков ИГИЛ / В.А. Мазуров, М.А. Стародубцева // Аллея науки. - 2017. -№ 13. - С. 258-263.
9. Мазуров В.А., Стародубцева М.А. Кибер-терроризм как оружие в гибридной войне /
B.А. Мазуров, М.А. Стародубцева // Российско-Азиатский правовой журнал. - 2020. - № 1. -
C. 46-52.
10. Най Д.С. До скорой встречи, оружие! / Д.С. Най // Новая газета. - 2010. - № 10. - С. 7.
11. Панталева Н.С., Пархитько Н.П. Кибертер-роризм и киберэкстремизм как современные угрозы национальной и международной безопасности / Н.С. Панталева, Н.П. Пархитько // Юридическая наука. - 2019. - № 3. - С. 47-50.
12. Романова В.А. Информационная составляющая гибридных войн современности / В.А. Романова // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. - 2015. -№ 2. - С. 293-299.
13. Саленко А.В. Свобода мирных собраний: «детские митинги» и «взрослые санкции» / А.В. Саленко // Журнал российского права. - 2019. -№ 8. - С. 48-61.
14. Стародубцева М. А., Мазуров В.А. «Ледяная война» - новый вариант политического экстремизма / М.А. Стародубцева, В.А. Мазуров // Постулат. - 2018. - № 4-1(30). - С. 34.
15. Себякин А.Г. Искусственный интеллект в криминалистике: система поддержки принятия решений // Baikal Research Journal. - 2019. (Т. 10). - № 4.
16. Авдеев В.А., Авдеева О.А. Преступность террористического характера и экстремистской направленности в РФ: состояние и тенденции правового регулирования / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Российский судья. - 2018. -№ 8. - С. 18-23.
17. Цирлов В.Л. Правовые основы кибербезопас-ности Российской Федерации / В.Л. Цирлов // Правовая информатика. - 2013. - № 4. - С. 6668.
18. Чернядьева Н.А. Понятие «Международный терроризм» в международных соглашениях ООН / Н.А. Чернядьева // Вестник СГЮА. -2012. - № 4(87). - С. 198-202.
19. Листопадов Н.А. Разгром террористов в Шри-Ланке / Н.А. Листопадов // Азия и Африка сегодня. - 2009. - № 11(628). - С. 23-26.
20. Ермолович Г. П., Захаренко И.С. Европол как международная полицейская организация / Г.П. Ермолович, И.С. Захарченко // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2007. - № 1(33). - С. 23-30.
CYBERTERRORISM AS A THREAT TO THE NATIONAL SECURITY OF RUSSIA
Starodubtseva M.A., Pinchuk A.P., Kulaevsky A.V.
Altai State University
The purpose of the study is to confirm or refute the hypothesis about the presence of a component of cyberterrorism in the modern information war and its threat to both Russia's national security and its strategic positions in international cooperation. The result of the work was the identification and formulation of ideas for ensuring national security and international cooperation. The ways of countering cyberterrorism with the help of artificial intelligence are indicated, and the operational-search aspect of anti-cyber-terrorist activities in Russia is also considered. Today, among the Russian youth, the classic technologies of controlled chaos are being implemented, when political and economic instability is created in the country, which contributes to the seizure of power by special trained groups. This theory, according to the authors, harmoniously fits into the concept of national security.
Keywords: cyber terrorism, threat, nationalism, security, school shooting, terrorism
References
1. Anisimova I.A. Terrorist Crimes: Comparative Aspects. Barnaul: Altai State University Publishing House, 2021. 122 p. (In Russ.).
2. Bedritskiy A.V. Information war: concepts and their implementation in the USA. Moscow: RISS, 2008. 189 p. (In Russ.).
3. Bolychev NI Counteraction to the involvement of young people in radical organizations, carried out with the help of the Internet. Vestnik Voronezhskogo instituta MVD Rossii, 2016, no. 1. pp. 203-208. (In Russ.).
4. Verton D. Black Ice: The Invisible Threat of Cyberterrorism. New York: McGraw-Hill, Osborne Media, 2003. 273 p.
5. Kapitonova EA Features of cyber terrorism as a new type of terrorist act. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Obshchestvennyye nauki. 2015, no. 2 (34). pp. 29-41. (In Russ.).
6. Karpov V.O. The Cult of Columbine: the main determinants of mass murder in schools. Vestnik Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii. 2018, no. 4 (34). pp. 442-446. (In Russ.).
7. Mazurov V.A. Cyberterrorism: concept, problems of counteraction. Doklady Tomskogo gosudarstvennogo universiteta sistem upravleniya i radioelektroniki. 2010, no. 1-1 (21). pp. 41-45. (In Russ.).
8. Mazurov V.A., Starodubtseva M.A. A New Wave of Blue Whales: Lethal Groups as a Simulator for ISIS Recruiters. Alleya nauki. 2017, no. 13. pp. 258-263. (In Russ.).
9. Mazurov V.A., Starodubtseva M.A. Cyberterrorism as a weapon in a hybrid war. Rossiysko-Aziatskiy pravovoy zhurnal. 2020, no. 1. pp. 46-52. (In Russ.).
10. Nye D.S. See you soon, weapons! Novaya Gazeta. 2010, no. 10. pp. 7. (In Russ.).
11. Pantaleva N.S., Parkhitko N.P. Cyberterrorism and cyber extremism as modern threats to national and international security. Yuridicheskaya nauka. 2019, no. 3. pp. 47-50. (In Russ.).
12. Romanova V.A. Information component of the hybrid wars of our time. Gosudarstvennoye i munitsipal'noye upravleniye. Uchenyye zapiski SKAGS. 2015, no. 2. pp. 293-299. (In Russ.).
13. Salenko A. Freedom of Peaceful Assemblies: "Children's Rallies" and "Adult Sanctions". Zhurnal rossiyskogo prava = Journal of Russian Law. 2019, no. 8. pp. 48-61. (In Russ.).
14. Starodubtseva M.A. Curator of the "group of death" - the new flagship of youth extremism. Nauka i mir. 2017, no. 5 (45). pp. 39-41. (In Russ.).
15. Sebyakin A.G. Artificial intelligence in criminalistics: system of decision-making support // Baikal Research Journal. 2019. vol. 10. no. 4. (In Russ.).
16. Avdeev V.A., Avdeeva O.A. Terrorist and Extremist Crime in the Russian Federation: State and Trends of Legal Regulation. Rossiyskiy sud'ya. 2018, no. 8. pp. 18-23. (In Russ.).
17. Tsirlov VL Legal bases of cybersecurity of the Russian Federation. Pravovaya informatika. 2013, no. 4. pp. 66-68. (In Russ.).
18. Chernyadyeva N.A. The concept of "International terrorism" in UN international agreements. Vestnik SGYUA. 2012, no. 4 (87). pp. 198-202. (In Russ.).
19. Listopadov N.A. Defeat of terrorists in Sri Lanka. Aziya i Afrika segodnya. 2009, no. 11 (628). pp. 23-26. (In Russ.).
20. Ermolovich G. P., Zakharenko I.S. Europol as an international police organization. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta MVD Rossii. 2007, no. 1 (33). pp. 23-30. (In Russ.).
