CC BY
120
ИЗ ЮРИДИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ
Роман Михайлович ЛАНЦМАН (1924—1988) — доктор юридических наук. Область научных исследований — кибернетические методы исследования в судебной экспертизе.
КИБЕРНЕТИЗАЦИЯ ПОЧЕРКОВЕДЧЕСКОИ
ЭКСПЕРТИЗЫ1
Если исходить из общепринятого понимания кибернетики как науки о самых общих закономерностях процессов управления сложными динамическими системами и если принять во внимание, что движущей силой такого управления является сбор, обработка и оценка поступающей информации, то станет ясно, что многие виды идентификационной экспертизы могут быть с пользой для дела кибернетизированы. Существует по крайней мере два основания для такого утверждения: во-первых, в процессе проведения криминалистической идентификации (баллистическая, трасологическая, почерковедческая экспертизы) решающее значение приобретает сбор, обработка и оценка информации об объектах, признаки которых подвергаются сравнительному анализу; во-вторых, основная рабочая задача криминалистической идентификации в конечном итоге сводится к упорядочению всего процесса сравнительного анализа в целях получения оптимального результата при решении вопроса о тождестве идентифицируемых объектов.
Очевидно, однако, что применять кибернетические методы исследования следует лишь тогда, когда управляемая система достаточно сложна и возникает необходимость повысить эффективность ее действия (управления). Говоря иными словами, к кибернетике целесообразно обращаться либо когда сама криминалистическая задача сложна, либо когда вообще задача не может быть решена прочими имеющимися в распоряжении криминалистической науки средствами.
Какие же задачи криминалистического исследования могут быть успешно решены лишь путем применения методов и средств кибернетики? Нам представляется, что таковыми являются те идентификационные исследования, в процессе проведения которых у исследователя возникает необходимость наиболее полного представления о предметах (явлениях) материального мира, частичное отражение которых зафиксировано в тех или иных следах.
Например, для того чтобы выделить наибольший информационный материал в том или ином исследуемом графическом комплексе (рукописи, подписи, цифровом материале), по-видимому, недостаточно одного визуального наблю-
5 р
дения, а необходимо четкое представление как о физиологическом механизме, так и о функциональной организации процесса письма в целом.
Ч
п
Ланцман Р. М. Кибернетизация почерковедческой экспертизы // Правоведение. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1966, № 4. С. 128—132. [Здесь и далее библиографические ссылки приводятся согласно источнику и ГОСТу, принятому на период публикации статей.]
□ гп
146 из юридического наследия /т
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
О.Е. Кугафина (МПОА)
Забегая несколько вперед, следует отметить, что если в области выяснения физиологического механизма процесса письма криминалистами, физиологами, психологами и другими учеными проделана значительная работа и в целом этот механизм достаточно изучен, то функциональная организация этого процесса — по существу нетронутая целина.
Работа эксперта, проводящего графическую идентификацию, сводится, образно говоря, к тому, чтобы «оживить» застывший графический результат письма, рассматривая его как один из компонентов сложной динамической системы —условно-рефлекторной деятельности. Только с этих позиций можно, например, рассматривать и исследовать одну из центральных проблем судебного почерковедения — проблему устойчивости признаков почерка. Итак, с точки зрения природы изучаемого явления почерк необходимо рассматривать в системе рефлекторной цепи. В то же время сам почерк является системой воплощенных в рукописи навыков.
Всякую систему характеризуют взаимосвязанные элементы. Знания количества этих элементов и качества их связей, разумеется, уже достаточно для самой общей характеристики системы. Однако для познания существа системы необходимо более детальное и глубокое изучение этих связей. Состояние этой изученности по существу и определяет то количество информации о системе, которой располагает исследователь. Если связи системы полностью изучены или их изучение не представляет затруднений, а сама система характеризуется совершенно определенными функциями, которые легко описать, то такая простая детерминированная система не может служить объектом кибернетического исследования.
Кибернетика распространяет понятие управления и контроля лишь на такие системы (включая динамические и разнообразно меняющиеся взаимосвязанные элементы), которые делают изучение их связей обычным путем недоступным или труднодоступным для исследователя. Иначе говоря, кибернетика имеет дело со сложными и очень сложными вероятностными системами. Одной из наиболее интересных и наиболее сложных систем такого рода, привлекающей внимание представителей различных направлений кибернетики, является мозг человека. Необходимо отметить, что, к сожалению, до настоящего времени исследование этой системы не дало ощутимых результатов. Хорошо известна лишь анатомическая картина мозга. Что же касается процессов взаимодействия и принципов функционирования нервных клеток, как, впрочем, и функциональной организации работы анализаторов (в том числе и двигательного анализатора, принимающего участие в формировании почерка), организации памяти и т.д., то об этом исследователю пока известно слишком мало.
Основатель современной математической экономики, разработавший общие принципы управляющих кибернетических устройств, создатель теории игр Джон Нейман замечает по этому поводу: «Мы не знаем, где физически расположена память в нервной системе; мы не знаем, есть ли это отдельный орган или совокупность особых частей других уже известных органов и т.д. Память вполне может пребывать в системе особых нервов, которая в этом случае должна быть достаточно большой... О ее природе и местонахождении мы знаем не больше, чем древние греки, считавшие местонахождением разума диафрагму. Мы знаем
в
ЕСТНИК Ланцман Р. М.
УНИВЕРСИТЕТА Кибернетизация почерковедческой экспертизы 1^+7
имени O.E. Кутафина (МГЮА)
только, что это должна быть память большой емкости и что трудно представить себе, как бы мог обойтись без нее такой сложный автомат, как нервная система человека»2.
Совершенно очевидно, что недостаточная изученность функциональной организации такого сложного управляющего устройства, каким является мозг человека, определяет и относительную недоступность изучения функционирования управляемых им звеньев и в том числе в процессе письма.
Остановимся несколько подробнее на соотношении детерминированной и вероятностной систем. Между ними нет и не может быть непреодолимой преграды. По существу, это такое же соотношение, какое имеет место между понятиями полного и неполного, точного и неточного знания. Диалектика процесса познания достаточно убедительно свидетельствует, что движение от незнания к знанию будет происходить всегда. Поэтому даже самая сложная вероятностная система когда-либо превратится в детерминированную. Однако в зависимости от того, с какой стороны мы рассматриваем ту или иную систему, она может быть и вероятностной, и детерминированной.
Так, любая абстрактная система (теория), будучи по своей природе детерминированной, при применении в условиях реальной действительности становится вероятностной. Графическая идентификация как процесс отождествления лица по почерку является вполне детерминированной, легко описываемой системой, но как только возникает вопрос о проведении идентификации по конкретному тексту, так сразу же вся система становится вероятностной, поскольку успех идентификации начинает зависеть от опыта эксперта, качества воспринимаемой информации, конкретной методики сравнительного анализа и многих других причин.
Итак, любая сложная динамическая система, с одной стороны, может быть детерминированной (в той мере, в какой она может быть детально описана и понята), а с другой стороны — вероятностной (в той мере, в какой она еще не может быть понята, объяснена и описана). Именно эта вероятностная сторона системы и является объектом интенсивного научного исследования кибернетики.
Если рассматривать почерк как объект исследования в системе различных связей, то станет очевидным, что некоторые из них не изучены, а многие попросту не определены. В высказанном ранее отправном, с нашей точки зрения, для кибернетизации идентификационной экспертизы положении мы отметили, что в сложных случаях исследователь сталкивается с необходимостью получения наиболее полного представления о явлении, отражение которого зафиксировано в тех или иных следах.
Недооценка этого важного положения, оперирование только имеющимися отражениями (следами) непосредственно приводит к одностороннему исследованию, которое в конечном итоге обусловливает примат практики в решении сложных вопросов идентификации и игнорирование теоретических исследований.
ность зрительно воспринимать почерковые особенности разных людей при про-
Нейман Джон. Вычислительная машина и мозг. Кибернетический сборник I. М., 1960, с. 48.
б Р
Сказанное имеет прямое отношение к почерковедческой экспертизе. Кажущаяся очевидность и простота почерковедческого исследования, «легкая» возмож-
X m П
К
□
m
2
148 из юридического наследия /т
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
О.Е. Кугафина (МПОА)
ведении сравнительного анализа привели к тому, что долгие годы (по существу с момента зарождения экспертизы и почти до наших дней) научная разработка почерковедческой экспертизы велась только с позиции практики.
Разумеется, такая научная разработка сыграла положительную роль и способствовала в подавляющем большинстве случаев принятию правильных решений экспертами по самым разнообразным почерковедческим исследованиям. Создана целая школа экспертов почерковедов высокой квалификации, работающих в различных учреждениях судебной экспертизы и системе НТО МООП. Вместе с тем такая разработка судебного почерковедения не могла не вызвать того, что при наличии большого количества самых разнообразных практических пособий, практикумов, руководств, инструкций, методических писем, ориентирующих и классификационных таблиц серьезные теоретические исследования почерка предпринимались чрезвычайно редко3.
Это привело к тому, что в случаях исследования сложных графических объектов даже самая хорошая практика не могла найти правильного решения и эксперты вынуждены были отказываться от дачи заключения. В чем же причина этого?
Видимо, ни у кого не вызывает сомнения тот очевидный факт, что основным рабочим орудием, позволяющим эксперту проводить почерковедческую экспертизу, являются его глаза. Именно зрительное восприятие тех или иных особенностей графики сравниваемых объектов дает эксперту возможность (разумеется, при активном использовании разработанной в криминалистике методологии почерковедческого исследования) прийти к выводу о наличии или отсутствии тождества. Следует отметить, что в тех случаях, когда у эксперта почерковеда не возникает необходимости в исследовании и дифференциации близких4 по двигательным характеристикам почерковых объектов, задача дифференциации решается сравнительно легко, поскольку эксперту помогает простое использование приемов несчитанной статистики. В таких случаях можно смело утверждать, что практика почерковедческой экспертизы (конечно, при наличии достаточного сравнительного почеркового материала) находится на должном научном уровне и не вызывает сомнений с точки зрения объективности вывода.
Однако когда предпосылкой правильного решения вопроса о тождестве является предварительная дифференциация близких по рисунку движения почерков (например, в исследовании подписей, исполненных с искусным подражанием),
3
Проводимые в последние два-три года интересные работы по исследованию почерка в свете современных требований науки, касающиеся проблемы устойчивости почерка (И. А. Славедская. Возможности использования электромиографии для судебного почерковедения. В сб.: «Криминалистика и судебная экспертиза», вып. 2. Киев, 1965, с. 156— 164), возможностей применения вероятностно-статистических методов при идентификации лица по почерку (Рубинов В. М., Просолова Э. М. О статистическом методе оценки идентификационной значимости признаков почерка.Вопросы судебной экспертизы и уголовного процесса. Ташкент, Изд. «Наука» Узб., ССР, 1965, стр. 103—111), исследования возможностей применения математических методов в целях формализации графического материала (Пошкявичюс В. А. Основания и некоторые возможности применения математических методов в криминалистических исследованиях. Сборник научных работ № 1. Вильнюс, 1964, с. 107—124) и т. п., к сожалению, пока не изменили общей тенденции рассмотрения почерка только с позиции практики.
Близость почерковых объектов рассматривается нами с точки зрения зрительного восприятия эксперта.
™^ЕСТНИК
в Я УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Ланцман Р. М.
Кибернетизация почерковедческой экспертизы
149
во многих случаях не помогает ни опыт квалифицированного эксперта, ни разработанная система признаков почерка. Иначе говоря, зрительное восприятие в таких случаях является весьма несовершенным и малопригодным помощником эксперта. Эта непригодность заключается прежде всего в невозможности оценить мелкие количественные характеристики, отражающие незначительные изменения в кривизне штрихов сравниваемых объектов.
Здесь мы подходим, пожалуй, к наиболее важному аспекту кибернетического моделирования. Если глаза эксперта при сравнительном исследовании некоторых почерковых объектов являются несовершенным орудием, то весьма актуальной становится проблема создания более совершенного аппарата различения, который бы работал в областях и диапазонах, недоступных непосредственному зрительному восприятию человека. Ясно, что такая модель смогла бы выделять необходимую информацию в максимально близких, но разных почерковых структурах.
Разрабатываемая нами в течение ряда лет опознающая система по существу и представляет собой машину, которая моделирует зрительное восприятие экс-перта-почерковеда5. Речь идет, говоря точнее, о моделировании современными электронно-вычислительными устройствами некоторой части функций мышления эксперта-почерковеда при решении задач дифференциации близких по характеристикам движения почерковых объектов,
В связи с тем, что современная физиология не дает четкого представления о функциональной организации зрительного восприятия, кибернетическое моделирование последнего охватывало только наиболее общие, поддающиеся некоторой формализации фрагменты. В основу экспериментов, проведенных по кибернетизации почерковедческого исследования, был положен принцип создания обучающейся машины, т.е. такой машины, которая бы сперва запоминала образцы почерка (обучалась), а затем, научившись их различать, проводила распознавание, т.е. относила исполнение исследуемых объектов к лицам, образцы почерка которых она запомнила.
Таким образом, в машину не была заложена программа, повторяющая действия эксперта. Более того, смысл нашей работы по кибернетическому моделированию заключался в том, чтобы машина вырабатывала свои собственные признаки, а не искала те признаки, которые обычно использует эксперт. И, как показали результаты проведенных экспериментов, машина «научилась» самостоятельно выделять информативные признаки почерка6. Осмысливание первых результатов процесса кибернетизации почерковедческой экспертизы позволяет прийти к некоторым новым выводам как в оценке признаков почерка, визуально наблюдаемых экспертом и подвергающихся сравнительному анализу, так и в понимании сущности графической идентификации7. Достижение современных наук
См.: Ланцман Р. М. Применение комплексного кибернетического метода исследования в криминалистической экспертизе почерка // «Советское государство и право» 1964, № 7.
Козинец Б. Н, Ланцман Р. М., Якубович В. А. Опознание и дифференциация почерков при помощи электронно-вычислительных машин. В сб.: Самообучающиеся автоматические Ч
системы. М., Изд. «Наука», 1966, с. 21—28. С
Козинец Б. Н., Ланцман Р. М., Якубович В. А. Криминалистическая экспертиза близких почерков при помощи электронно-вычислительных машин. Доклады Академии Наук СССР, Е 1966, т. 167, № 5, с. 1008—1011.
5
6
7
150 из юридического наследия /т
аИ—I
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
О.Е. Кугафина (МПОА)
и, в частности, выводы, полученные при решении некоторых задач математической проблемы опознания образа8, позволяют утверждать, что в идентификационный графический комплекс должны входить лишь основные характеристики движения по контуру букв. Вместе с тем целый ряд особенностей почерка, вызванных различными трудно учитываемыми внешними воздействиями, являются помехами и не отражают двигательного навыка пишущего.
Петр Игнатьевич ТАРАСОВ-РОДИОНОВ (1897-1955) — заместитель директора ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР (1949-1952) и заведующий кафедрой криминалистики Московского юридического института; в последние годы жизни — директор Ленинградских курсов прокурорско-следственных работников Прокуратуры СССР. Область научных исследований — организация предварительного следствия, тактика отдельных следственных действий, разработал основы тактики следственного эксперимента.
СОВЕТСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА9
Советская криминалистика является еще молодой отраслью науки советского судебного права. Однако она уже достигла значительного развития, сделав вклад в науку в области научно-технических приемов расследования, тактики проведения отдельных следственных действий и методики раскрытия и расследования отдельных видов преступлений, вооружив тем самым следственные органы Советского Союза научными приемами и методами расследования и обеспечив усиление борьбы с преступностью.
Не без борьбы достигла советская криминалистика того положения, которое она заслуженно начинает занимать в настоящее время. Серьезными ошибками многих советских криминалистов до недавнего прошлого являлись увлечение научной техникой, забвение вопросов тактики и методики следствия и, что самое главное, игнорирование вопросов советского процессуального права. Эти ошибки привели к тому, что советская криминалистика была оторвана от следственной практики, не разрабатывала особо актуальных проблем, разрешение которых было крайне необходимо для следственной практики, не изучала в должной мере и не обобщала следственной практики — этого богатейшего резервуара для разработки научных обобщений и выводов, так необходимых для усиления и более
ГоановскаяР. М., Ганзен В. А. Алгоритм для опознания контурных изображений. В сб.: «Вычислительная техника и вопросы программирования», Изд. ЛГУ, 1964, стр. 69—79.
Тарасов-Родионов П. Советская криминалистика // Социалистическая законность. М., 1951. № 7. С. 6—15.
