CC BY
54
Гладышева Стелла Геннадьевна
КЕМБРИДЖСКИЕ ПЛАТОНИКИ: В ЗАЩИТУ СОЗЕРЦАНИЯ
В статье рассматривается проблема идентификации "кембриджских платоников" - представителей философии ренессансного неоплатонизма в Англии XVII в. Позиция "платоников" представлена как показательная для времени мировоззренческого перехода от христианского до-модерна к модерну. Выявлены модернистские черты кембриджского платонизма. С другой стороны, обозначена полемическая направленность мысли "платоников" против модерна; сущность их противостояния новому мировоззрению определена как защита созерцания. Адрес статьи: \칫.агато1а.пе1/та1ег1а18/3/2017/8/15.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 8(82) C. 60-64. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2017/8/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
УДК 111.84 Философские науки
В статье рассматривается проблема идентификации «кембриджских платоников» - представителей философии ренессансного неоплатонизма в Англии XVII в. Позиция «платоников» представлена как показательная для времени мировоззренческого перехода от христианского до-модерна к модерну. Выявлены модернистские черты кембриджского платонизма. С другой стороны, обозначена полемическая направленность мысли «платоников» против модерна; сущность их противостояния новому мировоззрению определена как защита созерцания.
Ключевые слова и фразы: кембриджские платоники; неоплатонизм; обожение; моральная философия; трансцендентализм; механицизм; пуританизм; созерцание.
Гладышева Стелла Геннадьевна, к. филос. н., доцент
Московский технологический университет (МИРЭА) svglad@mail. ru
КЕМБРИДЖСКИЕ ПЛАТОНИКИ: В ЗАЩИТУ СОЗЕРЦАНИЯ
Кембриджские платоники - это название школы философов и теологов, которая процветала в Кембридже между 1623 и 1688 гг., - членов по большей части двух кембриджских колледжей - Эммануэль и Христа. Бенджамин Уичкот, Натаниель Кулверелл, Джон Смит, Ральф Кадворт, Генри Мор - все они преподаватели в Кембридже в упомянутый период. Основателем кембриджского платонизма считается Бенджамин Уичкот, который учился, а затем и преподавал в колледже Эммануэль; в 1644-1659 гг. - ректор Королевского колледжа в Кембридже.
Кембриджский платонизм достаточно хорошо изучен за рубежом. Изначально интерес к нему проявляли преимущественно протестантские теологи: в фундаментальном труде Дж. Таллока об английской рациональной теологии и христианской философии [24] второй том целиком посвящен кембриджским платоникам; Дж. Посон посвятил исследованию их места в религиозной мысли отдельное исследование [22].
Однако в ХХ в. наблюдается усиление внимания к школе также и со стороны философов. Одним из первых посвятил ей отдельную работу Э. Кассирер [20], английское издание (The Platonic Renaissance in England) появилось в 1953 г.
В девяностых годах прошлого века было издано несколько научных сборников, посвященных философии самих кембриджских платоников [24], а также анализу их взглядов в философском, религиозном и научном контексте Англии XVII в. [23]. Некоторые труды, в которых значительное внимание уделено кембриджскому платонизму, доступны сегодня на русском языке [18].
Некоторый интерес к «платоникам» можно отметить и в нашей стране. Так, до революции крупными достижениями в рамках названной темы стали: обширная статья А. И. Смирнова в его фундаментальном, но малоизвестном исследовании, посвященном английским моралистам XVII века [17], а также первая часть труда В. А. Кожевникова «Философия чувства и веры» [11].
Сегодня можно назвать по крайней мере одну диссертационную работу [15]; статьи М. В. Косныревой [12], И. В. Ковалевой и А. А. Семенова [10] и др.
Изучение платоновской традиции в контексте становления новоевропейской этики на протяжении многих лет ведется сектором этики Института философии РАН. Так, анализ творчества кембриджских платоников как предшественников этики сентиментализма представлен Р. Г. Апресяном в 1986 г. [2]. В 2014 г. в труде «История этики Нового времени: лекции и статьи» он представлен в более широких исторических рамках [3]. О. В. Артемьева рассматривает моральную философию кембриджских платоников сквозь призму этического интеллектуализма [4; 5].
Вместе с тем вопрос об идентификации кембриджских платоников в общем остается открытым. Как и вопрос о значении их творчества, об их месте и роли в европейской философии Нового времени. Сами они, разумеется, идентифицировали себя, прежде всего, как христиане и воспринимались обществом как таковые. В большинстве своем они имели священнический сан. С другой стороны, из самого названия очевидна их «вписанность» в традицию платоновской метафизики, ставшей актуальной в эпоху Ренессанса.
Здесь следует отметить, что на время начала Ренессанса в Италии (XIV в.) в Византии приходится очередная -последняя ввиду приближающейся гибели империи - попытка возрождения дохристианского философского миропонимания в его чистоте - в виде неоплатонизма [14, с. 79]. Не имея шансов к развитию на родине, эта, уже вполне очищенная от синтеза с христианством, неоплатоническая философия из Византии проникала в Италию, а затем - за Альпы, достигая Англии. Вначале Гемист Плифон, затем Флорентийская академия: Пико делла Ми-рандола, Марсилио Фичино, и другие представители ренессансного неоплатонизма способствовали его распространению по всей Европе. Как раз идеи Флорентийской академии в контексте общего влияния Возрождения начали просачиваться и в Англию с конца XV - начала XVI в. Первоначально им уделялось особое внимание в Оксфордском университете. Но в середине XVII века ситуация изменилась: Оксфорд стал оплотом аристоте-лизма, а влияние платонических идей, начиная с сороковых годов XVII в., стало расти в Кембридже.
Поскольку платоновское миропонимание исходило из уст христианских богословов, то их самоназвание включало и тот, и другой компонент: «христианские платоники». Многими современниками это сочетание оценивалось как оксюморон: присутствовало понимание, что действительное соединение позиций невозможно - либо христиане, либо платоники.
Но проблема идентификации кембриджских платоников далеко не исчерпывается таким выбором. Дело в том, что после тысячелетия христианства не могло произойти действительного возвращения к античному миропониманию в чистом виде. Возрожденный в эпоху кризиса средневекового мировоззрения «старый» неоплатонизм сыграл важнейшую роль в выражении нового, модернистского взгляда на мир. Существо которого состояло в смене точки отсчета философствования: не мир и не Бог, а разумное «я» индивида оказывается отныне в его центре. Будущая философия получит следующие характеристики: антропоцентрическая и трансцендентальная. Ренессансный неоплатонизм в большой мере ответственен за это.
Вопрос об идентификации кембриджских платоников поэтому может быть уточнен таким образом: было их мировоззрение по своему существу христианским или модернистским? От его решения зависит и оценка их роли в духовной и интеллектуальной ситуации XVII в.: защитники старого или сторонники нового?
Но надо сразу сказать, что однозначного ответа на эти вопросы дать, в принципе, нельзя. Поскольку уже при первых попытках исследования темы быстро выясняется: для характеристики взглядов «платоников» неприемлема сама по себе строгая дихотомия, заложенная в вопросах.
Но одновременно выясняется и другое: как раз ввиду неопределенности и внутренней напряженности позиция, представленная кембриджскими платониками, служит выражением духа эпохи; и она интересна тем, что пробуждает новый интерес к нему, обещая непривычный ракурс взгляда на привычную картину первого века эпохи модерна, где линии разлома со старым, до-модерном, казалось бы, давно и четко обозначены.
При изучении кембриджского платонизма невозможно отрешиться от мысли, что XVII в. - век глобального мировоззренческого перехода: он начался со смеси элементов христианского Средневековья и модернизма и закончился триумфом последнего, началом эпохи Просвещения [28]. Представляется резонным еще раз уточнить вопрос о позиции кембриджских платоников - в свете процессуальности движения от старого миропонимания к новому, - поставив его так: в чем конкретно они шли «в ногу с эпохой», а в чем пытались сопротивляться ее духу, что стремились сохранить. Попытаемся ответить именно на этот вопрос.
В первую очередь можно отметить, что возрождение линии Платона в Англии, в частности, в Кембридже, объективно «работало» на становление модернистской парадигмы уже своим влиянием на становление научно-философского мировоззрения Нового времени. С целью выявления модернистских черт в кембриджском платонизме его вполне возможно было бы рассмотреть в данном «сциентистском» контексте: проследить, например, развитие мысли от метафизических спекуляций Генри Мора к научной интерпретации платоновских идей математиком Исааком Барроу и затем к влиянию этих идей на физику Исаака Ньютона, ученика последнего и корреспондента первого [6, с. 235-236].
Но куда более существенным представляется указать, что модернизм кембриджских платоников выражается в первую очередь в том главном, что делает модерн модерном: в утверждении индивидуального разумного индивида как исходной точки всякого познания. С учетом, что для «платоников» в первую очередь он важен как таковой в аспекте познания религиозного.
Их понимание христианства приближается к тому, чтобы характеризоваться словами «естественная религия». При этом кембриджские платоники, как и их ренессансные предшественники, склонны были рассматривать неоплатонизм в качестве подходящей (и самодостаточной) основы для таковой. Они шли по стопам Пико и Фичино, согласно взглядам которых человек, следующий исключительно собственным внутренним побуждениям, своему разуму, способен самостоятельно восходить к богоподобию.
Правда, представители кембриджского платонизма, возможно, в силу священнического сана, не были столь радикальны в преуменьшении значения внешней божественной помощи. Однако тенденция к признанию первостепенного значения в деле богопознания за человеком и, соответственно, тенденция к преуменьшению значения Откровения, Церкви, Таинств в их учении - очевидна. «Платоников» не без оснований подозревали в ереси, в частности, в арминианской. Однако точнее суть дела выражает прозвище «латитюдериане» (широкоглоточные) [21, p. 62-63], данное за то, что они, как и их ренессансные предшественники, были за предельное расширение, если не упразднение конфессиональных границ; склонялись к идее естественной универсальной религии. К универсальному теизму, как назовет впоследствии это направление В. Дильтей [9, с. 42].
Истина, исповедуемая христианством, для них представлялась достижимой, т.к. она, по их мысли, открывается всем и каждому изнутри естественным разумом - поскольку в нем присутствует божественное начало.
Такое возвышенное понимание собственного человеческого разума и открывало через кембриджский платонизм дорогу новоевропейскому антропоцентризму и трансцендентализму - что выглядело бы, наверное, весьма неожиданным для самих «платоников», но их последователи уже воспринимали ее как некую очевидность [8].
Движение к Богу оказалось в новой интерпретации неоплатонизма движением вовнутрь себя, вело к утверждению автономии «я», к представлению человека о себе как о замкнутой монаде. Для характеристики модернистской перспективы кембриджских платоников оказывается вполне подходящим высказывание А. Ф. Лосева о Н. Кузанском: «виртуозное балансирование на философско-эстетическом и культурно-историческом острие. Малейший шаг вперед - и средневековый универсализм начнет безвозвратно разрушаться и превращаться в абсолютизирование не самого объективного абсолюта, но человеческой личности уже в отрыве от средневекового
универсализма» [13, с. 316]. Неоплатонизм в новой интерпретации из учения о бытии превращался в учение, описывающее человека.
Однако, при всей очевидной теперь направленности к модерну, кембриджские платоники столь же очевидно не могут быть причислены к его сторонникам. Есть в их представлениях нечто существенное, что сознается ими как присущее «старому», христианскому взгляду и сохранение которого видится им принципиально важным. Этим важным и существенным для них оказывается созерцание; признание опыта непосредственного усмотрения вещей и самого Бога как высшей способности и высшей цели человека.
И здесь важна самоидентификация кембриджских платоников: они считали себя чуть ли не последним оплотом христианства; пытались сохранить его как «старый» взгляд на мир перед надвигающимся новым. Последний проницательно оценивался ими как секулярный и даже атеистический. Неотвратимое движение к безбожию находило, в их понимании, свое выражение в трех главных направлениях мысли XVII в.: в новой философии: механистическом рационализме и эмпиризме, а также в новой трактовке христианства, появившейся веком ранее, - в протестантизме. Свое понимание христианской религии они отстаивали в острых дискуссиях с представителями именно этих направлений [7, с. 32-38].
Кембриджские платоники чутко уловили общее направление инверсии мышления в сторону модерна, которая по-разному проявилась в новом типе христианства и в новой философии. Они сформулировали его как свойственное тому и другому утверждение превосходства действия, сообразного с законом, над созерцанием. Сообразное с законом, т.е. рациональное, действие и вправду было признано в эпоху утвердившегося модерна самодостаточным и самоценным; а протестантизм и философия Нового времени сегодня хрестоматийно рассматриваются как его предпосылки.
Кембриджские платоники, как было отмечено ранее, высоко оценивая разум, утверждали обратное - превосходство созерцания над действием. Для них открытие Бога человеком выглядело как «теория», понимаемая вполне по-гречески - непосредственное узрение умом смысловой целостности всего ему предстоящего. Что касается любой осмысленной деятельности, в первую очередь нравственной, то она, в их понимании, могла оставаться таковой только в контексте стремления к конечной цели - ясному и отчетливому созерцанию.
Своих оппонентов они критиковали именно за непонимание созерцания как необходимого условия, предваряющего всякое действие. По их мысли, подчинять свои действия требованиям закона (божественного или научного) без опыта созерцания - это значит действовать вслепую.
Здесь важно отметить и тот момент, что, акцентируя приоритет созерцания по отношению к практике, кембриджские мыслители выступали еще и против подмены теоретического знания чистой рациональностью. Как истинные платоники они утверждали, что смысловая завершенность, открывающаяся в непосредственном созерцании, первична не только по отношению к действию, но и по отношению к формальной, логической системности; к знанию, выраженному в понятиях и законах.
Худшее обвинение активно утверждающемуся типу мысли, предполагающему действие без всякой опоры на непосредственное видение Бога и, соответственно, вещей «в идее», концентрировалось для них в слове «механицизм». Понятно, что данное обвинение относилось к творцам научного естествознания. Но и пуритане характеризовались кембриджскими платониками как «механические христиане» [12].
Достаточно понятно, что кембриджские платоники как наследники ренессансного неоплатонизма в трактовке созерцания следовали, во-первых и в главных, платоновскому его пониманию: «ясное и непосредственное сознание Основы мироздания» для них было почти тождественно понятию «Откровение». Как и для античных платоников, оно было важно для них не самим по себе охватом умом мира в пределе его становления, а сопровождающим его переживанием узренной цельности как красоты [1]. «Истинное - прекрасное - благое» для них - неразрывный синонимический ряд. Само понятие «разум» используется кембриджцами в двух смыслах. Во-первых, как мистическое знание - непосредственное интуитивное переживание единения с Абсолютом. Они используют плотиновский термин "intellectual touch", прикосновение человеческого разума к Божеству. Во-вторых, как ясное созерцание мира идей. То, что истинное знание у «платоников» - это именно знание-переживание, обнаруживается у другого представителя школы - Г. Смита - в словах о том, что знание Бога - это знание того, что наиболее реально; и, хотя это знание духа, а не чувств, это не абстрактное теоретическое знание, оно может быть описано только метафорами, взятыми из ощущений: «Мы должны подниматься над жизнью чувств, чтобы знать Бога, но делая так, мы должны достичь не просто понятийную идею его, но высшую и духовную разновидность "ощущения", ноэзу, которая выше дискурса» [27, p. 138].
Что касается становления нравственности, то оно рассматривается кембриджскими платониками как процесс трансформации человека, стремящегося к предельно ясному созерцанию - обожению. Слово deification, неожиданное для западного богословия, появляется у главы школы Б. Уичкота; он предлагал соотечественникам без смущения использовать его [26, p. 62]. Это слово - латинская калька с греческого беюоц, (теозис), которое обнаруживается в лексиконе Плотина.
Но трактовку знания Бога как созерцания, теории - результата «теозиса» - можно обнаружить и в патристике. И здесь важно остановится на общности собственно платонической и святоотеческой позиций, которая, несомненно, имела место в первом, глубоком синтезе «Афин» и «Иерусалима», осуществленном в рамках святоотеческой традиции в первую эпоху становления христианской догматики. В ней было по-гречески проинтерпретировано иудейское понимание высшего блага, высшего состояния человека: как слушания Бога -предстояния перед живой Истиной, в котором человек обретает предельно ясное осознание, созерцание сверхразумного смысла человеческого бытия, разрешающее все вопросы. В патристике оно очень показательно
названо словом «ôeœpia». Исцеляющее слышание Бога, стояние в максимальной открытости смысла было отождествлено греческой мыслью со всеохватным взглядом, при выходе из эмпирии открывающем созерцанию универсум как завершенную смысловую тотальность - логически цельную и эстетически прекрасную. Греческая «ôeœpia» у Отцов Церкви приобрела неведомый ранее оттенок звучания: состояние высшего блага описывается ею как состояния прямого общения человеческого «я» и божественного «Ты». Но в понимании первостепенного значения опыта непосредственного созерцания она сохраняла при этом близость пониманию теории, сложившемуся в античной философии.
Легко находить примеры общности патристики с античностью в высказываниях ее самых значительных представителей. Например, у прп Симеона Нового Богослова (в Гимне 43) обнаруживается характеристика добродетельного человека как микрокосма, эстетически прекрасной целостности: «Человека, которого Сам Бог сотворил по образу своему и подобию, мы называем миром (kôg^oç), потому что он украшается (косцеиш) добродетелями» [16, с. 201].
Первостепенное значение непосредственного созерцания описывается святителем Василием Великим, который указывал на первичность именно нерасчлененного восприятия объекта в мысли и на вторичность понятий. По его мысли, теория - вживание и погружение в предмет - всегда предшествует логическому анализу вещей. Последний никогда не исчерпывает созерцания, всегда остается «иррациональный остаток», неразложимый на признаки; что означает непостижимость вещей в их последней сущности. Относительно вопроса о знании Бога Василий Великий отмечал, что и здесь понятие предполагает предшествующее ему созерцание, в котором открывается Божественная реальность. Понятия же расчленяют данные этого опыта, никогда его точно не выражая, и потому - не заменяя его. Таким образом, согласно святителю, опыт созерцания нельзя свести к понятиям, а понятия возможны и значимы только через него и в нем [19, с. 85-89].
Исходя из сказанного, становится достаточно понятным, что, защищая тезис: знание Бога выражается и реализуется не в практике преобразования природного мира и даже не в самой по себе жизни по Закону, но, прежде всего - в способности к созерцанию, кембриджские платоники не только выступали как наследники своего античного учителя, но также защищали и христианское понимание вопроса, - прежде всего, то, которое было сформулировано в патристике.
Итак, подводя итоги прояснения вопроса о соотношении старого и нового во взглядах кембриджских платоников, можно сказать, что, во-первых, они вовсе не противники нового, а напротив, выглядят как истинные приверженцы модерна, когда фактически соглашаются с Декартом в том, что философия должна начинаться с «я»; призывают полагаться на собственный разум. Как отмечает О. В. Артемьева, свою любимую библейскую метафору «Светильник Господень - дух человека...» (Притч. 20:27) «платоники» «интерпретировали в том смысле, что разум - "Божественный руководитель" (Divine Governor) жизни человека» [5, с. 212]. Тем самым они становятся «мостом» к позиции трансцендентализма, в русле которого формируется представление об автономии «я» с соответствующими следствиями в сфере этики. Итог развития христианской моральной философии кембриджских платоников в XVIII в. оказался вполне в духе Века разума. Вполне проясняется склонность к ее «позитивной» интерпретации в духе утилитаризма и гедонизма. Исследователь духовной трансформации XVII в. Дж. Крэгг описал получившийся результат следующим образом: «Они рассматривали разум как божественный свет и мораль как плод жизни в Боге; к началу XVIII столетия первый стал называться "здравый смысл", а вторая была приравнена к пользе» [21, p. 37]. Этот итог только по видимости парадоксален, а на самом деле - совсем не удивителен.
Но кембриджские платоники - сторонники старого, когда дело идет о магистральной тенденции модерна отдавать «пальму первенства» практике. «Платоники» в этом случае важны напоминанием об угрозе забвения того обстоятельства, что созерцание - это начало и последний смысл практической деятельности. Предупреждением об опасности утраты человеческого в человеке, превращения его в бессмысленно функционирующую машину. Заслуга кембриджских платоников видится в усмотрении близости позиций пуританизма и научного естествознания - исходя из общего для них игнорирования опыта непосредственного созерцания.
Сегодня нетрудно констатировать, что суть позиции, с которой кембриджские платоники защищали «старое», до-модернистское мировоззрение, вряд ли была расслышана современниками. Но, думается, что сегодня, во времена подведения итогов и осмысления плодов модерна, именно она - в их собственном творчестве и в творчестве их последователей, - прежде всего, заслуживает пристального внимания. Ведь очевидно, что здесь «платоники» не были посрамлены: ни в своих пессимистических прогнозах, ни в утверждении первостепенной значимости созерцания.
Путь к прояснению этой очевидности, правда, оказался достаточно долгим. В эпоху модерна человеческое разумное «я» действительно почти безальтернативно рассматривается как субъект действия. В качестве такового оно разрастается до уровня бога, как это видно из развития немецкой трансцендентальной философии от Канта к Фихте. Тенденция к возвращению ценности созерцания возникла, с одной стороны, с выходом немецкой классической философии за пределы трансцендентализма, с возвращением к метафизике в лице Гегеля и Шеллинга. С другой - из уточнения понимания самого трансцендентализма: от неокантианцев - к Гуссерлю. Последний констатировал «кризис европейского человечества» именно в связи с утратой для него тождественности понятий «рациональность» и «осмысленность». Кембриджские платоники удивительным образом сумели сказать то же самое, но не во время подведения итогов развития модернисткой парадигмы, а в самом ее начале. Изучение их взглядов поэтому позволяет по-новому увидеть интеллектуальную панораму XVII в. и несколько иначе оценить его переходность.
Список источников
1. Аверинцев С. С. Неоплатонизм перед лицом платоновой критики мифопоэтического мышления [Электронный ресурс]. URL: http://www.plato.spbu.ru/resesrch/plato_2400/03.htm (дата обращения: 05.06.2017).
2. Апресян Р. Г. Из истории европейской этики Нового времени (этический сентиментализм). М.: МГУ, 1986. 80 с.
3. Апресян Р. Г. История этики Нового времени: лекции и статьи. М.: Директ-Медиа, 2014. 359 с.
4. Артемьева О. В. Английский этический интеллектуализм XVIII-XIX вв. М.: ИФ РАН, 2011. 196 с.
5. Артемьева О. В. Кембриджские платоники // Этика: энциклопедический словарь / ред. Р. Г. Апресян и А. А. Гусейнов. М.: Гардарики, 2001. С. 211-212.
6. Гайденко П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. 456 с.
7. Гладышева С. Г. Метафизика, гносеология и этика «кембриджских платоников» // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2007. № 1. C. 24-41.
8. Гладышева С. Г. Нравственная философия «кембриджских платоников»: перспектива развития // Стратегический аспект социально-экономического развития России: сборник научных трудов факультета экономики и управления МГТУ МИРЭА. М., 2013. С. 191-201.
9. Дильтей В. Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. М. - Иерусалим: Университетская книга; Gesharim, 2000. 463 с.
10. Ковалева И. В., Семенов А. А. Общая характеристика философии Генри Мора в контексте основных научных и теологических проблем XVII века // Академия: исследования и материалы по истории платонизма. СПб., 2002. Вып. 5. С. 345-364.
11. Кожевников В. А. Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII века и к критической философии. М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1897. Ч. I. 783 с.
12. Коснырева М. В. Основные идеи кембриджского платонизма XVII в. [Электронный ресурс]. URL: http://www.plato. spbu.ru/SUMMERSCHOOL/summerschool1/07.htm (дата обращения: 05.06.2017).
13. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1978. 623 с.
14. Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Мн.: Лучи Софии, 2007. 336 c.
15. Перепелкина М. В. Платонизм Ралфа Кедворта: автореф. дисс. ... к. филос. н. М., 2001. 21 с.
16. Симеон Новый Богослов, прп. Творения: в 3-х т. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. Т. 3. 392 с.
17. Смирнов А. И. Английские моралисты XVII века. Реформа моральных наук и основание научной этики в Англии. Казань, 1880. 440 с.
18. Талиаферро Ч. Доказательство и вера: философия и религия с XVII века до наших дней. М.: Знак, 2014. 576 c.
19. Флоровский Г. Восточные Отцы IV века. Минск: Изд-во Белорусского Экзархата, 2006. 304 с.
20. Cassirer E. Die Platonische Renaissance in England und die Schule von Cambridge. Leipzig - Berlin, 1932. 143 S.
21. Cragg Gerald R. From Puritanism to the Age of Reason. L., 1966. 299 p.
22. Pawson G. P. H. The Cambridge Platonists and Their Place in Religious Thought. L., 1930. 95 p.
23. Philosophy, Science, and Religion in England, 1640-1700 / ed. by Richard W. F. Kroll, Richard Ashcraft, Perez Zagorin. Cambridge University Press, 1992. 287 p.
24. The Cambridge Platonists in Philosophical Context / ed. by G. A. J. Rogers, J. M. Vieime and Y. C. Zarka. L., 1997. 249 p.
25. Tulloch J. Rational Theology and Christian Philosophy in England in the Seventeenth Century: in 2 vol. Boston: Adamant Media Corp., 2005. Vol. 2. 500 p.
26. Whichcote B. The Manifestation of Christ and the Deification of Man // The Cambridge Platonists / ed. by C. A. Patrides. L.: Arnold, 1969. P. 62-76.
27. Willey B. The Seventeenth-Century Background. N. Y.: Columbia University Press, 1967. 334 p.
28. Willey B. The Touch of Cold Philosophy // The Seventeenth Century: Studies in the History of English Thought and Literature from Bacon to Pope by Richard Foster and Other Writings in His Honour. Stanford, California: Stanford University Press, 1951. P. 369-376.
CAMBRIDGE PLATONISTS: IN DEFENCE OF MEDITATION
Gladysheva Stella Gennad'evna, Ph. D. in Philosophy, Associate Professor Moscow Technological University (MIREA) svglad@mail. ru
The article examines the problem of identifying "Cambridge Platonists" - representatives of Renaissance Neo-Platonism philosophy in England of the XVII century. According to the author, the conception of "Platonists" is representative for the period of ideological transition from Christian pre-modernity to modernity. Modernistic features of Cambridge Platonism are revealed. On the other hand, the paper emphasizes polemic orientation of arguments of "Platonists" against modernity; essence of their opposition to new ideology is interpreted as defence of meditation.
Key words and phrases: Cambridge Platonists; Neo-Platonism; deification; moral philosophy; transcendentalism; mechanicalism; precisianism; meditation.
