CC BY
33
Heit A. Versöhnte Vernunft. Eine Studie zur systematischen Bedeutung des Rechtfertigungsgedankens...
потустороннем интеллигибельном мире. При этом нравственное совершенство с ценностной точки зрения обладает преимуществом перед блаженством. Кроме того, концепция Канта допускает также представление об эсхатологическом совершенствовании ко злу. Эта двойственная возможность философии Канта отвечает богословскому учению об эсхатологическом спасении одних и осуждении других людей.
Вторая часть эсхатологии, — учение о совершенстве рода, — может быть построена только в контексте философии истории. Здесь обретает свое систематическое место экклезиология Канта, поскольку он определяет Церковь как общество, целью которого является понуждение к нравственности. Царство Божие на земле есть, в понимании Канта, всемирная общность всех людей, каждый из которых поступает нравственно. В религиозно-философской концепции Канта условием для возможности осуществления Царства Божия на земле является реализация веры в оправдание и, как следствие, преодоление обществом греха.
К. И. Уколов (ПСТГУ)
Keller D. Der Begriff des höchsten Guts bei Immanuel Kant: theologische Deutungen. Paderborn: Mentis, 2008. 400 S.
Книга «Понятие высшего блага у Иммануила Канта: богословские аспекты» представляет собой диссертацию, которую Даниэль Келлер защитил летом 2007 г. на католическом Богословском факультете Боннского университета. Работа посвящена анализу этики и философии религии Канта в перспективе проблем основного богословия.
Интерес католического богослова к философии Канта основывается на убеждении, что основное богословие в эпоху «после Канта» не может игнорировать теоретические построения кёнигсбергского философа и призвано к серьезному критическому изучению этих построений и поиску путей дальнейшего осмысления поставленных в них проблем. Одной из таких проблем является центральное для философии религии Канта представление о высшем благе и связанные с ним категории.
Учение о высшем благе имеет особую значимость для основного богословия, поскольку на это учение опираются рассуждения Канта о надежде, о нравственном понятии Бога и о вере чистого разума. С понятием высшего блага связаны размышления Канта о соотнесенности добродетели и блаженства, о возможности совместной жизни в этическом обществе; вопрос о смысле и цели морального поведения в условиях падшего мира, с одной стороны, и естественного стремления человека к блаженству, с другой; проблематика ограниченности человеческих возможностей и потребности в допущении бытия Божия.
Целесообразность обращения к анализу учения Канта о высшем благе, — указывает автор в качестве обоснования научной новизны и актуальности своей
работы, — обусловлена тем, что, несмотря на возрастающий интерес к Канту в современных гуманитарных исследованиях, проблематика высшего блага до сих пор не оказывалась в центре философской и богословской дискуссии1.
Понятие высшего блага присутствует во всех трех «Критиках» Канта, а также в трактате «Религия в переделах только разума». Если говорить более конкретно, то Кант уделяет ему особое внимание в главе о каноне чистого разума своей первой «Критики», в главе о диалектике «Критики практического разума», в учении о методе «Критики способности суждения», а также в третьей книге «Религии в пределах только разума».
Автор рассматриваемого исследования ставит перед собой следующие задачи. Во-первых, он задается целью показать, что понятие высшего блага претерпело определенное изменение в рамках критического периода философии Канта. Вместе с тем, несмотря на это изменение, на протяжении всего критического периода у Канта можно проследить два различных представления о высшем благе. Первое — общественно-универсальное определение высшего блага как этического общества, которое Кант развивает преимущественно в первых двух «Критиках» и в трактате «Религия в пределах только разума». Второе представление о высшем благе касается уже не общества, а индивидуума, и присутствует оно главным образом в «Критике практического разума» и в «Критике способности суждения». Хотя Кант явным образом и не связал два этих представления между собой, Келлер намеревается показать, что второе из них допускает свою интеграцию в первое.
Второй задачей автора диссертации является раскрытие основывающегося на понятии высшего блага учения Канта о надежде. Помимо этого Даниэль Келлер намеревается рассмотреть нравственный постулат бытия Божия, который логически вытекает из понятия высшего блага и представляет собой условие возможности и реализации высшего блага. В этом состоит третья задача работы. Четвертой задачей является анализ учения Канта о необходимой вере практического разума. Благодаря тому, что в этом учении вера разума мыслится в качестве гносеологического коррелята нравственного постулата бытия Божия, оно также своей основой имеет концепцию высшего блага. Кроме того, Келлер планирует структурно соотнести развитое Кантом в перспективе представления о высшем благе понятие надежды с христианским понятием надежды, а также рассмотреть кантовское понятие высшего блага в контексте католической эсхатологии.
Первая глава (с. 38—63) посвящена учению Канта о блаженстве, поскольку, по убеждению Келлера, понятие блаженства является конститутивным элементом идеи высшего блага. В философии Канта, приходит к заключению автор, можно выделить два различных представления о блаженстве: эмпирическое и
1 На это указывает, в частности, Отфрид Хёффе: Höffe O. Immanuel Kant. München, 2000. S. 248. Если говорить точнее, то за последние пятьдесят лет в центре внимания ученых оказывалось почти исключительно личностно-индивидуальное понятие высшего блага, и рассматривалось оно преимущественно лишь на материале «Критики практического разума». Автор же настоящей диссертации, помимо личностно-индивидуального, исследует также общественно-универсальное понятие высшего блага на материале всех трех «Критик» и трактата «Религия в пределах только разума».
Keller D. Der Begriff des höchsten Guts bei Immanuel Kant...
нравственное. Блаженство в эмпирическом смысле означает психофизическое благополучие человека и удовлетворенность физическим состоянием мира. Идея эмпирического блаженства предполагает систематическое благоразумное удовлетворение чувственных склонностей человека, а тем самым и определенный осмысленный разумом план жизни. Под нравственным блаженством понимается удовлетворенность человека своим собственным состоянием, осуществляющаяся на пути практического разума. Эта самоудовлетворенность возникает как следствие исполнения своего морального долга. Келлер показывает возможность объединения этих двух понятий блаженства в едином понятии, основой которого является представление о целостной реализации человека в соответствии с его устремленностью к совокупности всех целей — как эмпирических, так и нравственных.
Во второй главе (с. 64—89) анализируется понятие высшего блага на материале «Критики чистого разума». После раскрытия учения Канта о высшем благе автор рассматривает вытекающее из него понятие надежды. Подводя итоги второй главы, Келлер утверждает, что под высшим благом в первой «Критике» понимается как моральный мир, так и доставляемое добродетелью блаженство. Моральный мир, согласно теоретической конструкции Канта, есть такой интеллигибельный мир, в котором все люди, благодаря свойственному им практическому разуму, пытаются исполнить безусловное требование морального закона и через это приблизить чувственный мир к моральному миру. Что касается индивидуальной концепции высшего блага, то в ней свойственная индивидууму степень добродетели трактуется как необходимое и достаточное условие соответствующего блаженства индивидуума. Таким образом, полагает автор, в «Критике чистого разума» in nuce уже присутствуют как общественноуниверсальное понятие высшего блага как морального мира, так и личностноиндивидуальное понятие высшего блага как условной соотнесенности добродетели и блаженства.
Кроме того, в первой «Критике» присутствует также и проблематика надежды, причем основой учения о надежде в концепции Канта является априорный моральный закон практического разума: вопрос о долженствовании и вопрос о надежде необходимо связаны друг с другом. Келлер следующим образом реконструирует ход рассуждений Канта: реализация безусловной заповеди должна быть возможной. Безусловная заповедь требует «быть достойным блаженства». Следовательно, должны быть возможными как «состояние» «быть достойным блаженства», так и связанное с ним само блаженство. А это означает, что в перспективе, определяемой действующим на основе предписаний практического разума субъектом, можно надеяться на закономерную связь добродетели и блаженства в моральном мире как высшем благе. Вместе с тем, надежда на будущую реализацию высшего блага оказывается рационально обоснованной только при условии допущения в качестве объективного условия реализации высшего блага бытия Божия и посмертного существования.
Третья глава (с. 90—160) посвящена рассмотрению понятия высшего блага и связанного с ним понятия надежды в «Критике практического разума». Основным результатом этой главы является утверждение, что оба понятия высшего
блага — личностно-индивидуальное (блаженство, пропорциональное2 добродетели) и общественно-универсальное (Царство Божие) — согласуются друг с другом в общей концепции кантовской этики. Пропорциональная связь добродетели и блаженства в высшем благе как Царстве Божием предполагает допущение бытия Божия в качестве условия возможности и реализации высшего блага. В отличие от первой «Критики», связь добродетели и блаженства в представлении о высшем благе мыслится теперь не аналитически, а синтетически априори: высшее благо есть синтетическая априорная связь добродетели и блаженства. В данной главе Келлер также обращается к учению Канта о надежде, однако теперь на материале «Критики практического разума»: добровольное признание и активное восприятие имманентного миру требования высшего блага является основанием рациональной надежды (для действующего на основе предписаний практического разума субъекта) на реализацию высшего блага в трансцендентном будущем. Объективными условиями реализации высшего блага здесь так же, как и в «Критике чистого разума», являются бытие Божие и бессмертие души, однако Бог, — по причине трансформации учения Канта о побуждающих мотивах, и, как следствие, понимания высшего блага как синтетической априорной связи добродетели и блаженства, — не выступает теперь в качестве побуждающего мотива нравственного действия.
В четвертой главе (с. 161—170) понятие высшего блага рассматривается в системе «Критики способности суждения», при этом особое внимание уделяется телеологическому аспекту высшего блага как конечной цели. Так, личностно-индивидуальное высшее благо здесь по-прежнему трактуется как связь добродетели и блаженства, однако акцент ставится на идее высшего блага как той конечной цели человека, которая требуется логикой исторического процесса. В этой главе, в отличие от двух предыдущих, не рассматривается понятие надежды, поскольку в третьей «Критике» оно отсутствует. Автор приходит, в целом, к заключению, что «Критика способности суждения» в проблематике высшего блага в полной мере следует второй «Критике».
В пятой главе (с. 171—241) понятие высшего блага анализируется на материале трактата «Религия в пределах только разума». При этом устанавливается, что в качестве исходного пункта систематического раскрытия понятия высшего блага здесь выступает представление о радикальном моральном зле. Кроме того, автор показывает, что концепция высшего общественного блага позволяет Канту говорить о преодолении радикального морального зла: только как член Царства Божия, находящегося под властью Бога, человек может надеяться на окончательное преодоление зла. В заключительной части главы затрагивается проблематика надежды в контексте философского понятия благодати.
Несмотря на то, что в трактате «Религия в пределах только разума» Кант занимается преимущественно разработкой понятия общественного высшего блага, личностно-индивидуальное понятие высшего блага здесь также присутствует и допускает свою интеграцию в общую концепцию высшего блага: Келлер интерпретирует соотнесенность в рамках высшего общественного блага как от-
2 Пропорциональность означает здесь не количественное соответствие, но указывает на необходимую связь добродетели и будущего блаженства.
Keller D. Der Begriff des höchsten Guts bei Immanuel Kant...
ношение дружбы при условии взаимной ответственности. В учении о надежде Кант, в общем, сохраняет здесь характерный для него ход рассуждений: добродетельная жизнь является условием для надежды на благодатное божественное воздаяние. Ввиду того, что здесь у Канта возникает, как может показаться, новый объект надежды — божественное удовлетворение, Келлер показывает, что в философии религии Канта рациональная надежда с систематической точки зрения всегда ориентируется только на один объект — на высшее благо. Понятие надежды позволяет Канту преодолеть границу имманентной морали на пути к трансцендентности, поскольку надежда на реализацию высшего блага предполагает практическую веру в бытие Божие.
Шестая глава (с. 242—296) посвящена рассмотрению морального понятия Бога как условия возможности и реализации высшего блага. Сначала автор показывает, что представление о высшем благе выступает у Канта в качестве основания для дедуктивного выведения морального понятия Бога. После этого моральное понятие Бога в его соотнесенности с понятием высшего блага анализируется на материале трех «Критик» и трактата «Религия в пределах только разума». В заключение Келлер проясняет предикаты морального понятия Бога.
В «Критике чистого разума» моральное понятие Бога выступает в качестве гаранта обязательности морального закона, а также как побудительный мотив морального поведения. В том же случае, если Бог не гарантирует возможности и реальности высшего блага, то моральный закон, хотя и не утрачивает своей действенности, все же перестает быть побуждающим мотивом и не обладает больше обязательной силой. После «Критики чистого разума» у Канта изменяется учение о побуждающих мотивах, что отражается также и на моральном понятии Бога: допущение бытия Божия на уровне практического действия упраздняет в «Критике практического разума» автономию разума, поскольку допущение Бога предполагает возможность и реальность высшего блага. Только при условии допущения Бога можно надеяться на пропорциональное добродетели блаженство. Бог больше не выступает здесь как побуждающий мотив, но только как гарант высшего блага.
Далее Келлер выявляет следующие предикаты морального понятия Бога. Тот Бог, который постулируется на основе понятия высшего блага, есть личностная сущность, обладающая высшей интеллигенцией. Способность Бога к реализации высшего блага предполагает атрибуты разума и воли. Бог должен мыслиться также как всемогущий, чтобы он мог обеспечить пропорциональное добродетели блаженство в будущем Царстве Божием. Бог должен быть всеведущим, чтобы он мог оценить степень добродетели каждого конечного разумного существа. Бог должен быть вечным, чтобы он мог обеспечить пропорциональное добродетели блаженство всем людям в прошлом и будущем. Такие предикаты, как святость, праведность, благость, остаются в концепции Канта развитыми не в полной мере и приписываются Богу только в своей моральной модификации.
В седьмой главе (с. 297—330) анализируется гносеологическая составляющая практического постулата Бога. Для морально действующего субъекта, — приходит к заключению автор, — моральный постулат Бога означает акт личностного решения. В этом акте действующий субъект принимает моральный закон и при-
знает долг высшего блага в качестве своего собственного долга. Таким образом, моральная вера разума означает свободное признание субъектом бытия Божия в перспективе возможности реализации высшего блага. Это личностное решение (моральная вера разума) по своему характеру отнюдь не случайно, поскольку своим необходимым объектом, неразрывно связанным с моральным законом, имеет высшее благо. С другой стороны, данное личностное решение не является «субъективным» в дурном смысле этого слова: моральная убежденность одного человека принципиально не отличается — ни по структуре акта веры, ни по содержанию этой веры — от моральной убежденности другого человека. Кант исходит из того, что моральная убежденность веры в бытие Божие может быть передана одним субъектом другому, который ее свободно принимает. Таким образом, моральный постулат Бога в системе Канта как свободный акт субъекта является важным для всякого морально действующего субъекта, поскольку надежда на высшее благо как общую цель человеческой жизни возможна только при условии допущения бытия Божия.
Заключительная, восьмая глава (с. 331—369) посвящена сопоставлению философского кантовского и богословского христианского представления о надежде. Автор приходит к выводу, что при структурном сопоставлении кантовского и христианского понятия надежды первое обнаруживает сходство со вторым по пяти критериям из шести возможных. Кантовскому понятию надежды недостает качества христоцентричности. Таким образом, кантовское понятие надежды не полностью отвечает соответствующему понятию христианского богословия.
В послесловии своей работы Даниель Келлер указывает перспективы дальнейшего богословского осмысления учения Канта о высшем благе. Так, во-первых, он предлагает исследовать, в какой мере развитое Кантом в своей философии представление о моральном долге способствовать блаженству других людей согласуется с христианским представлением о любви к ближним. Кроме того, допустимо сопоставление морально-практического понятия Бога у Канта и христианского представления о Боге. Хотя оба эти представления предполагают сходные предикаты Бога: личностность, единство, всемогущество, всеведение, вездесущие и вечность, однако при анализе предпосылок, лежащих в основе того и другого понятия, выясняется их различие. И, наконец, важной задачей дальнейшего исследования является сравнение кантовского представления о моральной вере разума с христианским учением о вере.
К. И. Уколов (ПСТГУ)
