CC BY
2425. А. Н. Селекционная станция // Кубань. 1942. 25 окт. С. 2.
26. Кринко Е. Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942-1943 гг.). Майкоп, 2000. С. 64.
27. ГАКК. Ф. Р. 380. Оп. 4. Д. 19. Л. 19.
28. ГАКК. Ф. Р. 1712. Оп. 1. Д. 13. Л. 2.
29. В Кавказском заповеднике // Большевик. 1945.3 янв. С. 1.
30. Еремеева А. Н. «Целесообразно эту просьбу временно отклонить» (попытки создания филиала Академии наук на Кубани в 1940-е гг.) // Культурная жизнь Юга России. 2006. № 2. С. 49-54.
А. N. YEREMEEvA. SCIENTIFIC INTELLIGENTSIA oF KuBAN REGioN
in the years of the great patriotic war
The article is dedicated to the activity of Kuban scientists in the wartime and to the specificity of scientific institutions functioning in the conditions of evacuation and temporary occupation.
Key words: scientific intelligentsia, Krasnodar region, peculiarities of scientific activity, evacuation of scientific institutions, scientists during occupation.
И. Ю. ЮРЧЕНКО
КАЗАЧИЙ РЕНЕССАНС НА КАВКАЗЕ В НАЧАЛЕ 90-х ГОДОВ ХХ ВЕКА И ЕГО ОТРАЖЕНИЕ В ЮРИДИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ (Федеральные законы и акты)
Освещая правовую ситуацию на Северном Кавказе в период становления российского федерализма (юридические источники, федеральные законы и акты первой половины 1990-х), автор статьи подходит к проблеме возрождения казачества как части регионального культурного и политического процесса.
Ключевые слова: Северный Кавказ, федерализм, юридическая база возрождения казачества.
В конце 80-х годов ХХ века на волне перестройки, гласности, демократизации общественно-политической жизни начался процесс стихийного возрождения российского казачества. «Казачий ренессанс» развивался по трем направлениям: научное освоение феномена казачества (расширилась тематика исследований, быстро росло число публикаций); возрождение казачьих традиций (песенный фольклор, национальный костюм), создание казачьих ансамблей, музеев, лицеев и т. п.; общественно-политическая структуризация казачьего движения (появление различных казачьих организаций, союзов, «войск») в условиях активного диалога с региональными и федеральными властными структурами.
Важнейшим достижением на данном этапе стало включение казачества в закон РСФСР о реабилитации репрессированных народов. Это послужило фундаментом юридического обеспечения: впервые, хотя и с оговорками, казачество было отнесено к числу народов России (процитируем соответствующий фрагмент ст. 2-й: «Нации, народности или этнические группы и иные исторически сложившиеся культурно-этнические общности людей, например, казачество» [1]. Как причисленные к репрессированным народам, казаки приобретали право на реабилитацию.
Процесс возрождения казачества на Северном Кавказе развивался в общем русле казачьего ренессанса, но приобрел в 90-е годы заметную специфику, связанную с этно-конфессиональными особенностями региона и проблемами федеративного государственного строительства, суверенизации в северокавказских республиках РФ [2].
При становлении молодой российской государственности на обломках распавшегося Со-
ветского Союза власть и общество столкнулись с необходимостью в наиболее полном объеме обеспечить права местного самоуправления (культурная самобытность, религиозно-конфессиональная принадлежность различных народов и народностей, этнокультурных групп). Необходимо было сохранить целостность и государственный суверенитет России, учитывая подчас прямо противоположные, доходящие до антагонизма интересы. Наиболее общие подходы были очерчены в процессе подготовки и подписания 31 марта 1992 года федеративного договора о разграничении полномочий между республиками и федеральным центром. Конституция РФ, принятая в 1993 году (гл. 3), дает перечень всех субъектов РФ (ст. 65), разграничивает их полномочия с полномочиями федеральных властей. В следующем году (15.02.94) был подписан договор между федеральным центром и Республикой Татарстан. Таким образом удалось снять большую часть противоречий и в целом обеспечить федерации стабильность.
Однако в регионе Северного Кавказа ситуация оставалась напряженной, все более взрывоопасной. В условиях постоянно тлеющих конфликтов на территории бывших советских республик Закавказья главным очагом нестабильности российского Северного Кавказа в 1990-е годы стала Чеченская Республика (ЧР). Современная территория, занимаемая ЧР (за исключением северной ее части -левобережья Терека), примерно соответствует историческому расселению чеченских тейпов. На юго-востоке она граничит с Дагестаном, который со времен первой Кавказской войны [3] Чечня стремилась подчинить своему влиянию -вплоть до объединения (по иную сторону границы проживали преимущественно чеченцы и
родственные им, хотя и не поддерживавшие идеи объединения, аварцы). С запада к Чечне примыкает родственная ей Ингушетия, претендующая в свою очередь на Пригородный район Северной Осетии. На юге проходит граница с Грузией, а на севере - со Ставропольским краем, от которого к Чечне еще в советское время отошли Наурский и Шелковский р-ны, исторически принадлежавшие терским казакам (на этом основании их административная принадлежность теперь оспаривается казачьими общественными организациями).
В 1990 году 25 ноября прошел I съезд Общенационального Конгресса Чеченского Народа (ОКЧН), Исполком конгресса возглавил Д. М. Дудаев. ОКЧН принял декларацию об образовании Чеченской республики Нохчи-Чо. Двумя днями позже сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР приняла декларацию о суверенитете. В июле 1991 года II съезд ОКЧН заявил: Республика Нохчи-Чо не входит ни в РСФСР, ни в СССР. А после августовских событий в Москве ОКЧН и лично Д. Дудаев захватили всю власть в республике: 3 сентября правительство во главе с Д. Завгаевым было низложено, 15 сентября ОКЧН принял решение о роспуске Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики. Фактически с этого момента суверенитет Российской Федерации не распространялся на территорию Чеченской республики, Москва потеряла видимость контроля над ситуацией, перманентная политическая нестабильность на региональном уровне усугубляла слабую дееспособность федеральных властей. Следствием такого положения дел стала быстрая криминализация: на несколько лет республика оказалась рассадником бандитизма, опасным для всей страны.
Вот почему особое значение приобрел вопрос о возрождении российского казачества, в частности, в Северо-Кавказском регионе. На этой территории с традиционно сложными межнациональными отношениями казачество представляло собой не только одну из многочисленных этнокультурных групп и народов. В мозаике национальных и конфессиональных конфликтов его использовали как объект политических спекуляций, далеко не всегда чистоплотных и подчас угрожавших временно достигнутой, хрупкой стабильности. Здесь была необходима аккуратная, предельно осторожная и гибкая, полноценная система государственной политики на федеральном и региональном уровне. При разработке политической линии следовало учитывать исторические корни возникающих проблем и опыт разработки региональной политики еще во времена царского правительства - в XIX веке, в схожих условиях.
В охарактеризованных нами условиях казачество становилось субъектом государственно-правовых отношений. С этого времени берут начало два параллельных процесса. С одной стороны, подчас стихийным образом возникают различные казачьи общества и организации в центре и в большинстве регионов. С другой - идет процесс образования различных государственных органов и активного законотворчества в данной сфере: создается и расширяется правовая база возрождения российского казачества. В этот период были разработаны общефедеральные положения, опре-
делявшие государственную политику по данной проблеме в целом. Распоряжения правительства РФ (№ 545-р; 546-р от 24.03.92) положили начало работе над проектом закона «О реабилитации казачества». В том же году Б. Н. Ельцин подписал Указ № 632 «О мерах по реализации Закона Российской Федерации "О реабилитации репрессированных народов" в отношении казачества» (от 15.06.92), было принято Постановление ВС РФ № 3321-1 «О реабилитации казачества» (от 16.07.92) [4].
В апреле 1994 года принято Постановление Правительства РФ № 355 «О концепции государственной политики по отношению к казачеству»; включавшее в приложении примерную схему взаимодействия государства с казачьими территориальными объединениями [5]. Созданный в соответствии с Указом Президента РФ № 835 «О государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации» (от 9.08.95) реестр казачьих обществ [6] до сих пор остается предметом жарких споров в среде самих казаков: он положил начало расколу на «реестровых» казаков-государственников и «нереестровых» казаков-самостийников. Зимой того же года (Распоряжение Правительства РФ № 1740-р) была начата подготовка пакета указов Президента РФ и постановлений Правительства РФ, регулирующих вопросы государственной поддержки казачества. Юридические основы государственной службы казаков определялись Указами Президента РФ № 563 «О порядке привлечения членов казачьих обществ к государственной и иной службе» (от 16.04.96) и № 882 «Об утверждении Типового договора о несении государственной и иной службы членами казачьих обществ» (от 13.06.96) [7]. Наконец 11 июня того же года президент Ельцин внес в Госдуму проект закона «О российском казачестве», а инициативная группа депутатов (Л. А. Иванченко, А. Г. Мартынов, С. В. Сычев, В. П. Зволинский) подготовила альтернативный проект федерального закона «О казачестве».
В начале 1990-х была заложена юридическая база привлечения казачества к военной, пограничной службе и к поддержанию общественного порядка: Указ Президента РФ № 341 «О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества» (15.03.93); постановление Правительства РФ № 353-17 о присвоении казачьих наименований воинским частям (от 22.04.94); Указ Президента РФ № 943 «О проведении эксперимента по невойсковой охране отдельных участков государственной границы Российской Федерации» (19.04.1996) [8]. Одним из первых регионов реализации этих мер предполагался Северный Кавказ. Правительственные документы были конкретизированы рядом подзаконных актов заинтересованных министерств и ведомств - приказами и директивами Министерства обороны, Федеральной пограничной службы и Министерства внутренних дел. Это приказы Министра обороны РФ «О мерах по выполнению в армии и на флоте Указа Президента Российской Федерации от 15 марта 1993 г. № 341 "О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского
региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества"» (№ 488 от 23.10.93), о присвоении казачьим частям традиционных казачьих наименований (№ 036 от 15.06.94); приказ ФПС-ГКПВ РФ «О привлечении казачества России к охране государственной границы Российской Федерации» (№ 233 от 8.06.94); распоряжение «Об использовании российского казачества в охране Государственной границы Российской Федерации» (Д-132 от 26.12.94); приказы «О дополнении Перечня пограничных соединений, в подразделениях которых будут проходить службу казаки» (№ 270 от 19.04.96) и «О реализации Указа Президента Российской Федерации от 19 июня 1996 г. № 943 "О проведении эксперимента по невойсковой охране отдельных участков государственной границы Российской Федерации"» (№ 450 от 27.06.96); распоряжение «О первоочередных мерах по проведению эксперимента с привлечением граждан Российской Федерации к участию на добровольных началах в охране отдельных участков госграницы на территории ЗабПО и российско-казахстанском участке» (Д-75 от 10.07.96) [9]. Разработанные в это время основы привлечения казаков к мероприятиям по охране общественного порядка вошли в ведомственный нормативный акт МВД от 28.06.94 (№1/2899) об участии казачества в обеспечении общественного порядка.
Помимо этих документов, регулирующих вопросы привлечения казаков к несению государственной службы, были разработаны правовые основы экономической деятельности казачьих обществ, которым предполагалось предоставить ряд льгот. Юридическую базу экономического возрождения и обеспечения госслужбы казачества составили: Указ Президента РФ «Об экономических и иных льготах, предоставляемых казачьим обществам и их членам, взявшим на себя обязательства по несению государственной и иной службы» (№ 564 от 16.04.96); постановления Правительства РФ «Об утверждении Положения о порядке формирования целевого земельного фонда для предоставления земель казачьим обществам, включенным в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, и режиме его использования» (№ 667 от 8.06.96) и «О размерах безвозмездной финансовой помощи на строительство (покупку) индивидуальных жилых домов и выплат на первоначальное обзаведение хозяйством членам казачьих обществ» (№ 885 от 17.07.96) [10].
Как видим, в первой половине 1990-х была заложена солидная правовая база возрождения казачества и привлечения его к государственной службе. Потребность в этом подтвердилась с началом так называемой первой чеченской войны (1994).
И процесс образования различных казачьих общественных организаций особенно активно шел на Северном Кавказе. По данным Главного управления казачьих войск при Президенте РФ, на 1996 год были зарегистрированы 438 общественных объединений казаков в 75 из 89 субъектов федерации; 18 таких организаций были зарегистрированы в Министерстве юстиции РФ (в их числе - четыре международные: «Союз казачьих войск России и зарубежья», «Всевеликое Войско Донское», «Единый международный союз каза-
чек», благотворительный фонд «Казачья школа»; две общероссийские: «Союз казаков» и «Союз казачьих формирований»; 12 межрегиональных: Сибирское казачье войско, Оренбургское казачье войско, Казачий фонд культуры, Великое братство казачьих войск, Всеуральское казачье войско, общество «Казачье братство», Астраханское казачье войско, Объединенные казачьи войска Сибири, Уссурийское казачье войско, Союз уральских казаков, Центральное казачье войско, Белый союз казачьих войск).
Кроме того, в 1996 году ГУКВ приняло документы Терского казачьего войска, располагавшегося на территории шести субъектов РФ (в том числе ЧР), и Всекубанского казачьего войска.
В Северокавказском регионе к этому времени были зарегистрированы следующие казачьи объединения.
В Республике Адыгея: из состава Всекубан-ского Казачьего Войска - Майкопский отдел ВКВ (г. Майкоп), Вольненское КО ВКВ (с. Вольное, хут. Набережный), Ново-Воскресенское КО ВКВ (с. Натырбово), Казачий курень поселка Табачного Майкопского района ККВ (пос. Приречный); всего 14 общественных объединений казаков, 67 казачьих обществ. В Республике Дагестан: Кизляр-ский округ Терского казачьего войска (г. Кизляр); всего: одно общественное объединение казаков, 17 казачьих обществ. В Республике Ингушетия: Сунженский круг Терского казачества (ст-ца Троицкая, ст-ца Слепцовская, ст-ца Ассинская, ст-ца Несте-ровская, ст-ца Вознесенская, г. Серноводск), Союз казачьих формирований Республики Ингушетия (г. Назрань); всего: одно общественное объединение казаков. В Кабардино-Балкарской республике: Терско-Малкинский казачий округ Терского казачьего войска (г. Прохладный); всего одно общественное объединение казаков и 14 казачьих обществ. В Карачаево-Черкесской республике: 10 общественных объединений казаков. В Республике Северная Осетия - Алания: Терское казачье войско в составе одного округа из трех отделов (г. Владикавказ), Северо-Осетинское отделение общественной организации «Казачий круг»; всего семь общественных объединений казаков.
В Чеченской республике: Терско-Гребенский отдел Терского казачьего войска (ст-ца Червленая, Шелковской р-н), Наурский отдел ТКВ (ст-ца Наурская), Грозненский округ ТКВ (г. Грозный); всего одно общественное объединение казаков.
В Краснодарском крае: 62 общественных объединения казаков, причем только в состав ВКВ входило 383 казачьих общества.
В Ставропольском крае: Ставропольское казачье войско (г. Ставрополь) в составе 15 отделов, Пятигорский округ ТКВ (г. Пятигорск) в составе 10 отделов; всего два общественных объединения казаков. К 1996 году в состав СКВ вошло 114 первичных организаций, в состав ТКВ - 75.
В общей сложности на Северном Кавказе к 1996 году были зарегистрированы 99 общественных объединений казаков и 670 казачьих обществ. Обобщим в таблице хронологию процесса и числовые показатели (по данным ГУКВ).
Как видно из таблицы, в первой половине девяностых годов в Северокавказском регионе было
Динамика образования казачьих объединений на Северном Кавказе в начале 1990-х годов
Субъект Российской Федерации Год регистрации КО Всего
1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996
Республика Адыгея - 2 3 7 1 1 - 14
Республика Дагестан - - - 1 - - - 1
Республика Ингушетия 1 - - - 1 - - 2
Кабардино-Балкарская республика - - - - 1 - - 1
Карачаево-Черкесская республика - - - 3 4 2 1 10
Республика Северная Осетия - Алания - 1 - - 4 1 1 7
Чеченская республика - 1 - - - - - 1
Краснодарский край - 1 3 3 2 20 32 61
Ставропольский край - 1 - - 1 - - 2
Итого 1 6 6 14 14 24 34 99
зарегистрировано значительное количество казачьих общественных объединений. Процесс структурной организации казачества «снизу» шел весьма активно, особенно после 1994 года; главным «казачьим регионом» Северного Кавказа в эти годы стал Краснодарский край. Был создан значительный потенциал для привлечения казачества региона к государственной службе, появилась необходимость организационного оформления казачьих объединений «сверху». Для реализации этих возможностей были разработаны юридические нормы и правовые механизмы.
Однако проблема государственной службы казачества осложнялась отсутствием единого координирующего административного органа на федеральном уровне. В первой половине 1990-х единственной структурой такого рода был отдел по проблемам казачества в структуре Министерства национальной и региональной политики РФ. Организационные возможности и компетенции его были недостаточны для того чтобы обеспечить проведение единой государственной политики в отношении казачества, но он сыграл свою роль в сборе и систематизации материала, отчасти пытался координировать деятельность казачьих организаций. Эта деятельность прервалась после упразднения Министерства.
Позднее было воссоздано Главное управление казачьих войск при Президенте РФ. Однако и этой структуре не удалось выполнить в полной мере возложенные на нее задачи.
В целом можно констатировать, что в девяностые годы ХХ века организационная и политико-правовая база для возрождения северокавказского казачества и привлечения его к несению государственной службы была создана. Однако идея не реализовалась на практике: многочисленные законы и указы не действовали, отсутствовало целевое финансирование, а федеральная власть так и не смог-
ла создать дееспособный орган организационного обеспечения государственной национальной и региональной политики в отношении казачества.
Литература и примечания
1. «После практически латентного существования на протяжении десятилетий, казачество было названо в принятом 26 апреля 1991 года Законе РСФСР "О реабилитации репрессированных народов". В этом документе (в ред. Закона РФ от 01.07.93 N° 5303-1) репрессированными признавались нации и народности или этнические группы и иные исторически сложившиеся культурно-этнические общности людей, к каковым закон относит и казачество (ст. 2)», - сказано во вступлении к первому выпуску информационного бюллетеня Главного управления казачьих войск при Президенте РФ (Информационный бюллетень ГУКВ. Объединения казаков и их правовое обеспечение. 1990-1996 гг. Вып. 1. 1996. С. 1).
2. Юрченко И. Ю. Северокавказское казачество в этноконфессиональных конфликтах региона ХУШ-ХХ веков. М., 2009.
3. Впервые идею объединения Чечни и Дагестана в одно феодально-теократическое государство (имамат) выдвинул как цель газавата Гази-Магомет (более известен под именем Кази-мулла) после своего избрания имамом в мае 1830 г.
4. Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. М., 1992. № 25. Ст. 1429; № 30. Ст. 1805.
5. Российская газета. 1994. 13 мая.
6. Там же. 1995. 15 авг.
7. Там же. 1996. 24 апр.; 1 июля.
8. Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1993. № 12. Ст. 993; 1996. № 26. Ст. 3065.
9. ЗабПО - Забайкальский погранотряд.
10. Собрание законодательства РФ. 1996. № 17. Ст. 1955; № 25. Ст. 3023; Российская газета. 1996. 6 авг.
i. yu. yurchenko. cossack renaissance in the caucasus in the early 90's of the xx century and its reflection in legal sources (Federal laws and acts)
Reporting the legal situation in the North Caucasus during the formation period of Russian federalism (legal sources, federal laws and acts in the first half of the 1990s), the author of the article considers the problem of revival of the Cossacks as a part of the regional cultural and political process. Key words: North Caucasus, federalism, legal basis of revival of the Cossacks.
Филологические науки
Е. Г. АВДЫШЕВА, Л. Ю. БУЯНОВА
ФРАЗЕОЛОГИЗМ КАК ВЕРБАЛЬНО-МЕНТАЛЬНОЕ СРЕДСТВО КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ МИРА: ЗТНОКОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ
Авторы статьи рассматривают фразеологизмы с лексемами «душа» и «soul» как средство языковой концептуализации окружающего мира.
Ключевые слова: фразеологизм, концептуализация, концепты Душа / Soul.
Фразеологизм - один из самых актуальных и частотных объектов современных антропоцентрических исследований. Это обусловлено тем, что в нем в большей мере, чем в других языковых единицах (исключая такие, как текст/дискурс), проявляется субъективный фактор, отражающий лингвокреативный потенциал человеческого мышления. В диаде «фразеологический знак -человек» при лингвистическом анализе фразеологизма точкой отсчета становится человек, определяющий и перспективу, и конечные цели этого анализа. Фразеологизмы функционируют как ментально-когнитивные знаки, формирующие фразеологическую картину мира посредством специфических мыслительных процедур - категоризации, объективации, структурации, языковой концептуализации. Фразеологическая картина мира представляет собой сегмент языковой картины мира, которая, по концепции Е. С. Кубряковой, есть «особое образование, постоянно участвующее в познании мира и задающее образцы интерпретации воспринимаемого. Это - своеобразная сетка, накидываемая на наше восприятие, на его оценку, совокупность обозначений, влияющая на членение опыта и виденье ситуаций, событий и т. п. через призму языка и опыта, приобретенного вместе с усвоением языка и включающего в себя не только огромный корпус единиц номинации, но в известной мере правила их образования и функционирования» [1].
В качестве структурного признака фразеологических единиц (ФЕ) может выступать и разде-льнооформленность, и сверхсловность, и устойчивость.
Анализ функциональной стороны ФЕ позволяет выделить следующие свойственные им функции, реализующиеся в языке и речи: номинативную; коммуникативную; прагматическую; экспрессивную; эмотивную; эстетическую; стилистическую (С. А. Гаврин); эмоциогенную (Л. Ю. Буянова); метаязыковую (Л. Ю. Буянова); функцию «характеризующей предикации» (В. Н. Телия); культурогенную (Л. Ю. Буянова) и другие, редко фиксируемые в дефинициях фразеологических единиц.
В семантике ФЕ отражается длительный процесс развития культуры народа, от поколения к поколению передаются культурные установки, стереотипы, эталоны и архетипы. При анализе специфики культурной коннотации следует учитывать постулат о том, что система образов,
закрепленных во фразеологическом составе национального языка, служит своего рода «хранилищем», особым когнитивно-семиотическим вместилищем для кумуляции мировидения и так или иначе связана с материальной, социальной и духовной культурой данной языковой общности, а потому может свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях. Русский фразеологизм является, по нашим наблюдениям, особым когнитивно-аксиологическим знаком, с помощью которого формируется и развивается русская языковая национальная картина мира. Концептосфера может рассматриваться в этой связи как символьно-ассоциативная образная кон-тинуумность, конституентами которой выступают фразеологизмы, выполняющие функцию концептуальных доминант. В целом интерпретация русской фразеологии как ментально-оценочной отражательной системы обусловлена ее онтологическими и фенотипическими свойствами, которые также влияют на формирование семантической структуры фраземы и закрепление речевого смысла ФЕ. В этой динамической, постоянно развивающейся системе направление, механизмы, основные способы и средства фразеологической концептуализации мира определяются в том числе этнокультурной, ментальной, религиозной, духовно-нравственной, конфессионально-вероис-поведальной, социально-исторической спецификой каждого из этапов общего цивилизационного процесса, а также национальными социокультурными установками и ценностями.
Концептуальная доминанта, с нашей точки зрения, - это такая фразеологическая единица, которая максимально однозначно и семантически адекватно актуализирует тот или иной фрагмент русской концептосферы, репрезентируя всю совокупность релевантных для него смыслов, семантических оттенков, ассоциативных корреляций.
Перечисленные особенности позволяют рассматривать фразеологизм как уникальный языковой знак, выступающий вербально-ментальным средством концептуализации мира.
Понятие языковой концептуализации трактуется учеными по-разному. Под языковой концептуализацией чаще всего понимают вербализованное оформление, семиотическую структурацию накапливаемых человеческим сознанием и мышлением смыслов, ассоциаций, образов, символов и т. п. По С. Г. Воркачеву, языковая концептуализация - это совокупность приемов семантическо-
