CC BY
20
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА УГОЛОВНОГО ПРАВА
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА КЛЕНОВА
Самарский национальный исследовательский университет им. академика С.П. Королева,
443086, Российская Федерация, Самара, ул. Московское шоссе, д. 34
Е-таН: klenova_tatiana@mail.ru
БР!1\1-код:2053-1031
ОЛЬГА ВАЛЕРИЕВНА КЛИМАНОВА
Самарский национальный исследовательский университет им. академика С.П. Королева,
443086, Российская Федерация, Самара, ул. Московское шоссе, д. 34
Е-т^Н: klimanovaov@mail.ru
БР!Ы-код:9558-2636
РО!: 10.35427/2073-4522-2022-17-4-klenova-klimanova
КАЗУАЛЬНОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ И КОНКРЕТИЗАЦИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА: О ПРЕДПОЧТЕНИЯХ В ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ И УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКЕ
Аннотация. В статье исследуются вопросы казуального регулирования и конкретизации уголовного законодательства, с позиции научного обоснования и с учетом предпочтений в законодательном процессе и уголовной политике. Казуальное регулирование подтверждается не только выделением специальных составов преступлений в результате конкретизации Уголовного кодекса РФ, но и любыми фактами детализации его предписаний, как Общей, так и Особенной частей. Абстрактное регулирование связывается с повышением уровня обобщения при конструировании уголовно-правовых норм и предписаний, что само по себе не влечет изменение пределов предмета регулирования. Технически задача повышения уровня обобщения нормативного материала достигается путем уменьшения круга признаков сообщаемого в норме правила поведения и применения оценочных понятий. В статье сделан вывод, что казуальный тип правового регулирования приоритетно используется, в основном, не в период кодификации, а в условиях текущего уголовно-правового регулирования.
Признается вредным для качества закона злоупотребление казуальным регулированием, в значительной степени обусловленное стратегией ситуационного предупреждения преступлений, в других случаях — задачей упрощения законодательства с учетом запросов практики. Обильное насыщение Особенной части Уголовного кодекса РФ специальными нормами, как правило, имеет политическую подоплеку, однако не получает официального обоснования в пояснительных записках к законопроектам ни с политических, ни с социальных и правовых позиций. Признавая включение уголовно-правового регулирования в политические процессы как реальность, авторы статьи заключают, что задача выбора приоритетного типа правового регулирования является преимущественно правовой задачей.
Ключевые слова: абстрактное регулирование, казуальное регулирование, конкретизация уголовного законодательства, кодификация уголовного законодательства, криминализация, законодательная техника, уголовная политика
TATIANA V. KLENOVA
Samara National Research University
34 st. Moscow highway, Samara,443086, Russian Federation
E-mail: klenova_tatiana@mail.ru
SPIN code: 2053-1031
OLGA V. KLIMANOVA
Samara National Research University
34 st. Moscow highway, Samara, 443086, Russian Federation
E-mail: klimanovaov@mail.ru
SPIN code: 9558-2636
CASUAL REGULATION AND SPECIFICATION OF CRIMINAL LEGISLATION: ABOUT PREFERENCES IN THE LEGISLATIVE PROCESS AND CRIMINAL POLICY
Abstract. The article examines the issues of casual regulation and specificity of criminal legislation, from the standpoint of scientific justification and taking into account preferences in the legislative process and criminal policy. Casual regulation is confirmed not only by the allocation of special offenses as a result of the specification of the Criminal Code of Russian Federation, but also by any facts of detailing its prescriptions, both the General and Special Parts. Abstract regulation is associated with an increase in the level of generalization in the construction of criminal law norms
and prescriptions, which in itself does not entail a change in the limits of the subject of regulation. Technically, the task of increasing the level of generalization of regulatory material is achieved by reducing the range of signs of the rule of conduct reported in the norm and the use of assessment concepts. The article concluded that the casual type of legal regulation is used primarily not during the codification period, but in the conditions of current criminal legal regulation. Abuse of casual regulation is recognized as harmful to the quality of the law, largely due to the strategy of situational prevention of crimes, in other cases — the task of simplifying legislation taking into account the requests of practice. The abundant satiety of the Special Part of the Criminal Code of Russian Federation by special norms, as a rule, has a political background, but does not receive official justification in explanatory notes to bills from either political or social and legal positions. Recognizing the inclusion of criminal law in political processes as a reality, the authors of the article conclude that the task of choosing a priority type of legal regulation is mainly a legal task.
Keywords: abstract regulation; casual regulation; specifying criminal legislation; codification of criminal law; criminalization; legislative technique; criminal policy
1. Введение
На разных этапах развития уголовного законодательства неодинаково решается вопрос о пропорциях между казуальным регулированием (с перечислением формально определенных признаков, приближенно к конкретным обстоятельствам дела) и абстрактным регулированием (с уменьшением круга признаков и применением оценочных понятий, предполагающих свободу усмотрения при применении закона) и предпочтении одного другому. Соответственно, расширяется или сужается круг преступлений, а значит, изменяется запретительная сила уголовного законодательства. Судя по тому, как и с какими последствиями осуществляется выбор приоритетного типа правового регулирования, это не только вопрос культуры и опыта законодателей, но и проблема уголовной политики. Момент выбора центральным типом уголовно-правового регулирования либо казуального, либо абстрактного регулирования позволяет также понять, как субъекты уголовной политики судят об адресатах уголовного закона, уровне их развития не только социального, но и когнитивного. Речь не только о лицах, которые предупреждаются о возможности уголовной ответственности за преступления, но и тех, кто применяет закон.
Казуальный тип правового регулирования приоритетно используется в основном не в период кодификации, а в условиях текущего уголовно-правового регулирования. При этом казуальное регулирование подтверждается не только выделением специальных составов
преступлений в результате конкретизации Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ) в целях дифференциации уголовной ответственности, но и любыми фактами детализации его предписаний, как Общей, так и Особенной частей, что, как представляется, в значительной степени обусловлено стратегией ситуационного предупреждения преступлений, а также задачей упрощения законодательства с учетом запросов практики.
К сожалению, в настоящее время в теории уголовного права не выработано общей позиции об основаниях и пределах использования казуального и абстрактного регулирования, которая могла бы рассматриваться как влиятельная для законодательного процесса и уголовной политики.
Одним исследователям видится, что составы преступлений преимущественно должны определяться казуистически, а оценочные понятия предпочтительнее использовать в Общей части уголовного законодательства, регламентируя индивидуализацию наказания1. Т.А. Лесниевски-Костарева, обосновывая такой подход, ссылается на позицию немецкого исследователя В. Гласса2.
Другие авторы считают правильным повышать степень определенности статей Общей части. Так, А.В. Никуленко обосновал, что применение казуистического способа необходимо при конструировании дозволительных (управомочивающих) норм института обстоятельств, исключающих преступность деяния, закрепленного в гл. 8 УК РФ3.
В самом деле, обращение к казуистическому приему правового регулирования востребовано не только в целях дифференциации уголовной ответственности посредством запрещающих уголовно-правовых норм, именно это направление законотворчества принято называть конкретизацией уголовного законодательства. При регламентации общих предписаний об условиях уголовной ответственности и последствиях нарушения требуемого правила поведения также есть необходимость сузить, а в каких-то случаях и исключить судей-
1 См., например: Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М., 2000. С. 304; Панько К.К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России. Воронеж, 2004. С. 129.
2 См.: Glass W GeneraLklauselnim Strafrecht // Festschrift für E. Schmidt. Göttingen, 1961. P. 132.
3 См.: Никуленко А.В. Возможности совершенствования правовой регламентации обстоятельств, исключающих преступность деяния // Юридический вестник Самарского университета. Т. 7. 2021. № 4. С. 85-91.
ское усмотрение. Определенность предписаний об условиях уголовной ответственности является гарантией против необоснованного осуждения невиновных. Что касается предписаний о характеристиках наказания и правилах назначения наказания, закрепленных в Общей части УК РФ, наполнение их конкретным содержанием совершенно оправданно не только с точки зрения обеспечения единообразия судебной практики, но и в связи с необходимым антикоррупционным эффектом.
Однако в текущем законотворческом процессе модным стало использовать казуальный тип регулирования в Особенной части УК РФ, дополняя ее выделенными из общей нормы специальными нормами. Высокая частотность соответствующих законодательных решений, принимаемых без какого-либо обоснования, позволяет сделать предположение, что имеет место злоупотребление казуальным уголовно-правовым регулированием. Подобная законодательная практика вроде бы повышает видимую запретительную силу настоящего Кодекса. Вместе с тем нельзя не признать, что функциональные возможности конкретизированных запрещающих уголовно-правовых норм только снижаются, поскольку они не годятся для активного решения задач, сопряженных с обеспечением личной, общественной и государственной безопасности в условиях меняющихся политических, социальных, экономических факторов. Кроме того, такое злоупотребление может привести к серьезным нарушениям принципа равенства. Казуальное регулирование олицетворяет бюрократическую модель судебной власти. При этом, когда оно выражено в конкретизации признаков составов преступлений, характеризующих потерпевшего и (или) субъекта преступления, может означать дискриминацию в связи с реальным различием в отношении к лицам, находящимся в одинаковой ситуации, при отсутствии объективных и достаточных оснований для различия в обращении.
Конечно, необходимо понимать и потенциальную опасность злоупотребления абстрактным уголовно-правовым регулированием, которое усиливает значение судейского усмотрения настолько, что на определенном этапе судебные позиции вступают в конкуренцию с уголовным законом, а значит, возможен судейский произвол.
Злоупотребление как казуистическим, так и абстрактным регулированием, считаем, заслуживает трактовки как инструментов репрессивной уголовной политики.
В настоящей статье особенности кодификационного процесса исследованы с применением исторического метода и использованием
современных материалов, включая репрезентативную совокупность статистических данных, полученных авторами в открытых источниках. Проведено исследование 88 законопроектов, которыми предусматривались введение новых и исключение действовавших статей УК РФ за весь период его 25-летней жизни, и официальной сопроводительной документации к ним.
2. Практика конкретизации уголовного законодательства
По состоянию на время принятия — 13 июня 1996 г., УК РФ содержал 360 статей. За время действия из него были исключены 14 статей и введены 143 статьи (12 статей — в Общую часть и 131 — в Особенную часть4). Неизменными остались только 13,6% от общего числа первоначальных статей УК РФ, действующих в настоящее время (42 статьи Общей части и 7 статей Особенной части).
Изменения Особенной части сопровождались увеличением числа конкурирующих и смежных составов преступлений. Например, в результате конкретизации общей нормы о незаконном предпринимательстве (ст. 171 УК РФ) выделены пять соответствующих норм (ст. 1711, 1712, 1713, 1714, 1715 УК РФ); норма о террористическом акте (ст. 205 УК РФ) дополнена шестью конкурирующими нормами (ст. 2051, 2052, 2053, 2054, 2055, 2056 УК РФ) и др.Исследование официальной сопроводительной документации к законопроектам о введении в Особенную часть УК РФ конкурирующих и смежных составов преступлений подтверждает, что, как правило, отсутствует мотивированная дифференциация уголовной ответственности и что совсем не оцениваются риски нарушения необходимого баланса казуального и абстрактного регулирования.
Вполне резонно можно предположить, что в данных об основаниях введения казуальных норм содержится ключ для отграничения «правильных» норм от «порочных» норм, способных нарушить систему и повлечь проблемы, в том числе квалификационного характера. Соответствующая информация имеет единственный официальный источник — пояснительные записки к законопроектам. Пояснительные записки всегда сопровождают проекты. В них должны быть отражены «предмет законодательного регулирования и концепция законопроекта, а также мотивированное обоснование необходимости его
4 Данные приводятся с учетом изменений и дополнений УК РФ по состоя-
нию на 1 мая 2022 г.
принятия или одобрения», как отмечается в Регламенте работы Государственной Думы Федерального Собрания РФ (принят постановлением Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 22 января 1998 г. № 2134-11 ГД5). Однако крайне редко указанные требования соблюдаются (в абсолютном большинстве изученных случаев, связанных с полной криминализацией и декриминализацией преступлений, — нет).
Приведем несколько примеров. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации»6 (на наш взгляд, самый масштабный закон в текущем уголовно-правовом регулировании, предложивший фактически новую редакцию УК РФ) ввел в настоящий Кодекс 10 статей, ряд которых — казуального характера. При этом не все из предложенных изменений были объяснены в пояснительной записке к законопроекту. В частности, в ней вовсе нет информации не только об основаниях новых уголовно-правовых запретов, но даже о самом факте введения составов статей 2851, 2852. В УК РФ эти составы идейно сформулированы, как специальные по отношению к злоупотреблению должностными полномочиями. Однако по общему правилу специальной признается та норма, которая имеет все существенные признаки общей и конкретизирует некоторые из них. Сравнивая набор конструктивных признаков данных составов, наблюдаем нарушение этого правила: «специальная» норма ст. 2851 не содержит, как минимум, два обязательных признака, указанных в ст. 285 (общественно опасное последствие и мотив). Кроме того, санкция ст. 2851 мягче санкции ст. 285, хотя охраняемый объект, размерность предмета, очевидно, не свидетельствуют о пониженной степени общественной опасности. Эти факторы неизбежно влекут трудности правоприменительного характера: решение о квалификации преступления будет совершенно различным, если рассматривать указанные составы как смежные или как общий и специальный. Отсюда в том числе ничтожная практика применения ст. 2851 УК РФ (по официальным данным судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2017 г. по ст. 2851 УК РФ было осуждено по основной статье три человека, в 2018 г. — один, в 2019 г. — три, в 2020 г. — один,
5 Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 января 1998 г. № 2134-11 ГД (ред. от 22 февраля 2022 г.) «О Регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. № 7. Ст. 801.
6 СЗ РФ. 2003. № 50. Ст. 4848.
в 2021 г. — три7). Такую ситуацию возможно было предотвратить, проработав и заявив в сопроводительной документации основание криминализации указанных деяний, которое задало бы концептуальный вектор для доработки положений на этапе согласования законопроекта до их вступления в силу.
Другим ярким примером введения казуальных норм, вызвавшим дискуссию, является Федеральный закон от 1 мая 2016 г. № 139-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления уголовной ответственности за нарушение требований законодательства об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости»8, которым в ст. 2003 сформулирован состав привлечения денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости. По данным пояснительной записки, введение указанного состава призвано способствовать решению проблемы так называемых обманутых дольщиков, которых на тот момент, по данным Министерства строительства и ЖКХ РФ, в стране было свыше 70 тыс. Кроме того, как отметили разработчики, введение специального состава позволит сформировать единые правовые подходы при квалификации преступлений в рассматриваемой сфере, поскольку действия недобросовестных застройщиков ранее квалифицировались по различным статьям УК РФ, в том числе по ст. 159, 160, 165, 201 и т.п.9
Очевидно, что признать указанные основания криминализации достаточными нельзя. Статистические сведения подтверждают лишь актуальность проблемы в целом, которая предполагает комплексное решение с использованием мер, в первую очередь, гражданско-правового и административного характера. Имеющееся неединообразие практи-
7 См.: Данные судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения: 02.05.2022).
8 СЗ РФ. 2016. № 18. Ст. 2515.
9 См.: Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части установления уголовной ответственности за нарушение требований законодательства об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости и нецелевое использование денежных средств, уплачиваемых участниками долевого строительства по договору участия в долевом строительстве» // СПС «КонсультантПлюс».
ки квалификации деяний в данном случае скорее носит субъективный характер и не свидетельствует прямо о дефектах законодательства: задача обеспечения единообразия практики обычно решается Верховным Судом РФ через выражение судебных позиций не нормотворческого, но разъяснительного характера. Содержательно вопросы разграничения форм хищений, иных преступлений против собственности и служебных преступлений, которые предложено решить путем введения специального состава, традиционны и определены как в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ по соответствующим делам, так и в конкретных судебных решениях с учетом обстоятельств дела.
Иных обоснований введения состава ст. 2003 в УК РФ официально не предложено. О проблеме отсутствия оснований этой криминализации высказался Верховный Суд РФ в своем официальном отзыве, отмечая, помимо прочего, важное концептуальное противоречие такой интенции либеральному вектору уголовной политики по экономическим преступлениям: «Постановка вопроса о криминализации деяний уместна при условии, что неприменимы или исчерпаны все обычные для указанной сферы средства правовой защиты и при этом установлено, что иные, не уголовно-правовые, меры оказались неэффективными. Предложение о необходимости установления уголовно-правовой охраны рассматриваемых отношений должно быть сделано на основе анализа практики применения действующего законодательства, данных, подтверждающих неэффективность его применения, сведений о распространенности правонарушений, об объеме последствий этих нарушений и степени их опасности, а также о мерах государственного принуждения, способных восстановить социальную справедливость и предупредить совершение новых правонарушений. Однако содержание пояснительной записки не позволяет заключить, что подобное исследование проводилось»10. Аналогично (и справедливо) также отвергнут Верховным Судом РФ аргумент о квалификационных трудностях в действующей системе правового регулирования,
10 Официальный отзыв Верховного Суда РФ от 6 марта 2013 г. № 2-ВС-899/13 на проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части установления уголовной ответственности за нарушение требований законодательства об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости и нецелевое использование денежных средств, уплачиваемых участниками долевого строительства по договору участия в долевом строительстве» // СПС «КонсультантПлюс».
поскольку при наличии соответствующих обстоятельств возможна квалификация указанных деяний по ст. 201 УК РФ, а также, например, по ст. 1594, 171, 174, 1741, 238 УК РФ. Это не дефект, а повседневная задача квалификации преступлений.
Такая позиция Верховного Суда РФ заслуживает поддержки. Жаль, что концептуальные замечания о создании необоснованной конкуренции уголовно-правовых норм в условиях фактической урегулирован-ности отношений нормами УК РФ, а также об отсутствии достаточного обоснования введения специальных составов Верховный Суд РФ вынужден повторять и что не единичны факты игнорирования его позиции законодателем (см., например, официальные отзывы Верховного Суда РФ на законопроекты о дополнении УК РФ ст. 1702, 2002, 1721 и др.).
Другая иллюстрация масштабного внедрения в уголовный закон казуальных норм касается преступлений террористической направленности. Соответствующие корректировки во многом обусловлены определением терроризма как преступления международного характера и требованиями имплементации конвенционных норм11. Важно, что их основная идея предполагает не слепое копирование, а адаптацию конвенционных позиций на национальном уровне под индивидуальный контекст, что должно делаться, как отмечается, с надлежащим обоснованием, в том числе социологического характера (с применением качественных и количественных методов исследования явления в каждом конкретном государстве)12. Указанные сведения, несомненно, должны быть приведены в сопроводительной документации и анализироваться на этапе предварительных согласований законопроектов подобного характера.
Приведенные примеры показывают, что казуальные уголовно-правовые запреты все чаще вводятся в уголовное законодательство как само собой разумеющиеся, без необходимой социальной и юридической аргументации, порождают коллизии и подтверждают доминирование политической воли над правовой осознанностью в законопроектной деятельности.
С позиции науки уголовного права выделение специальных уголовно-правовых норм рекомендуется, чтобы дифференцировать уголовную ответственность за тот или иной вид преступного поведения с уче-
11 См., например, досье на проекты федеральных законов, связанных с введением в УК РФ ст. 2051 (2002 г.), 2052 (2006 г.).
12 См.: Aaronson E., Shaffer G. Defining Crimes in a Global Age: Criminalization as a Transnational Legal Process // Law & Social Inquiry. Vol. 46. Iss. 2. May 2021. P. 480.
том общественной опасности. Именно так было обосновано введение Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»13 в УК РФ специальных видов мошенничества: в сфере кредитования (ст. 1591), при получении выплат (ст. 1592), с использованием платежных карт (ст. 1593), в сфере предпринимательской деятельности (ст. 1594)14, в сфере страхования (ст. 1595), в сфере компьютерной информации (ст. 1596). Тем не менее именно этот Закон стал нарицательным для произвольной законотворческой практики. Согласно оценкам экспертов, декларированная идея дифференциации уголовной ответственности за виды мошенничества осталась нереализованной, пределы санкций за специальные виды мошенничества определены без учета характера и степени общественной опасности, и не ясно, какую из конкурирующих норм о мошенничестве следует признавать приоритетной при квалификации преступле-ния15. Настоящий Закон стал объектом не только критики, но и насмешек. Так, Ю.В. Голик и А.И. Коробеев отмечают: «Как видим, речь идет о конкретизации объекта и предмета мошенничества путем простого наименования сфер деятельности. Однако не очень понятно, почему выделены именно эти сферы активности мошенников. Почему, например, нет сферы ЖКХ, здравоохранения, образования? Ведь именно они вызывают наибольшее беспокойство у наших граждан и в определенном смысле раздражают власть — деньги вкладываются, а отдачи нет! Специалисты утверждают, что таким образом можно расписать от трехсот до шестисот отраслей. Вот кодекс-то "посолиднеет"!»16.
3. Конкуренция запрещающих уголовно-правовых норм
и пределы конкретизации уголовного законодательства
При конкретизации законодательства обычно возникает состояние конкуренции общей и специальной норм. Если конкурируют за-
13 СЗ РФ. 2012. № 49. Ст. 6752.
14 Исключена из УК РФ Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 325-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации».
15 Подробнее см.: Кленова Т.В. О разграничении смежных и конкурирующих составов преступлений (на примере мошенничества) // Уголовное судопроизводство. 2014. № 1. С. 27-29.
16 Голик Ю.В, Коробеев А.И. Прошлогодние трансформации уголовного закона: реплика // Уголовное право. 2013. № 2. С. 16-17.
прещающие уголовно-правовые нормы, то их обычно различают по пределам предмета регулирования и (или) объему признаков содержания. С первым из названных критериев согласиться нельзя. Отношения, регулируемые запрещающими уголовно-правовыми нормами по поводу уголовной ответственности лица, совершившего преступление (охранительные уголовные правоотношения), вообще не поддаются сравнению по объему или пределам, в отличие от отношений, составляющих объект охраны от преступного посягательства. Обычно результатом конкретизации запрещающей нормы является много-объектность преступления, т.е. объем отношений, охраняемых уголовно-правовой нормой от преступного посягательства, становится не меньше, а больше.
Критерием, определяющим соотношение общих и специальных уголовно-правовых норм, являются признаки сообщаемого в норме правила поведения, но не пределы предмета регулирования. Если это запрещающие уголовно-правовые нормы, то они сравниваются как общие и специальные по кругу признаков состава преступления. Специальный состав дополняется конкретизирующими признаками.
Не установив пределы конкретизации, современный законодатель повторяет ошибки давних времен, установленные и описанные в юридической литературе. Так, Н.А. Неклюдов на примере анализа положений Уложения о наказаниях уголовных и исправительных о преступлениях и проступках против собственности очевидными несовершенствами этого закона признал многочисленность статей (общее число статей превышало две тысячи) и сопутствующие неполноту в перечислении родов преступлений, недостаточность самих определений состава преступления. Н.А. Неклюдов подытожил: «Раздробление преступления на целые десятки казуистических видов и случаев ставит в тупик: следует ли наказать имевшее место деяние, а если следует, то по какой именно статье, если оно, заключая в себе все признаки состава данного преступления, не подходит буквально ни под один определенный в законе частный случай»17.
Н.А. Неклюдов выделил путем системного толкования статей разных разделов и глав Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, в том числе его ссылочных статей в адрес Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 40 видов мошенничества (ст. 1060 «Обман строительный»; ст. 1667 «Обман рыночный или торговый»,
17 Неклюдов Н.А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Т. 2: Преступления и проступки против собственности. СПб., 1876. С. 696—699.
охватывающая «обман в количестве товара», «обман в роде и качестве товара», «обман в расчете или размене денег», «надувание мяса для придания ему лучшего вида», «подмен вверенных вещей»; ст. 1680 «Мошенническое похищение чужого недвижимого имущества»; ст. 50 «Прошение милостыни с обманом» Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и др.).
Неужели такая приземленная криминализация — это и наш настоящий путь?
Недостатки конкретизации уголовного законодательства имеют характер не сугубо процедурный и частный, а концептуальный, что подтверждается в научных исследованиях. М.М. Бабаев и Ю.Е. Пудо-вочкин напоминают, что решение о криминализации должно приниматься на основе оценки рисков, наличия реальной угрозы значимым общественным ценностям, однако многие законодательные решения (например, ст. 148, 2121, 3222, 3223, 3301, 3302 УК РФ) далеки от учета подлинной опасности запрещаемых деяний и адекватных мер ответственности за их совершение. Разумно объяснить их концепцией обязательности «взвешивания рисков» нельзя18.
Казуальный тип правового регулирования реализуется, в основном, не в период кодификации, а в условиях текущего уголовно-правового регулирования. На содержание кодифицированных уголовных законов, по состоянию на момент их принятия, в большей мере оказывает влияние идея их стратегической стабильности. М.И. Ковалев писал: «Стабильная уголовно-правовая норма предполагает: а) преобладание при описании диспозиции стабильных признаков преступного деяния над признаками временными; б) преобладание обобщенных описаний над конкретными. В законах временных или специальных соотношение между обобщенными признаками и конкретными может быть и иным»19. Таким образом, для кодификации свойственно повышение в уголовном кодексе абстрактности норм и расширение пределов законодательно определенных возможностей судейского усмотрения. Это можно сказать и о последнем этапе кодификации в России, завершившемся принятием УК РФ, за исключением статей его Общей части, которые отличаются большей конкретностью по сравнению с Общей частью УК РСФСР 1960 г.
18 См.: Бабаев М.М, Пудовочкин Ю.Е. Очерки криминальной рискологии. М., 2021. С. 153-155.
19 Ковалев М.И. Роль правосознания и юридической техники в развитии уголовного законодательства // Советское государство и право. 1985. № 8. С. 77.
Текущее же уголовно-правовое регулирование испытывает активное воздействие стратегии ситуационного предупреждения преступлений. Федеральные законы, изменяющие и дополняющие действующий кодифицированный уголовный закон, принимаются не в целях сохранения его концепции и обеспечения его стабильности, а направлены на решение ситуационных задач уголовной политики. Кроме того, в данном контексте нередки нарушения системных нормативных связей как внутри уголовного закона, так и внешнего характера — с актами иной отраслевой принадлежности.
Уголовная противоправность определяется уголовным законом с учетом действия тех юридических предписаний различной отраслевой природы, которые непосредственно регулируют общественные отношения, нарушаемые преступным деянием. А.Г. Безверхов и Ю.С. Норвартян верно отмечают, что в правотворчестве с учетом указанных связей необходимо использовать другие методологические средства одновременно на основе взаимодействия с иными отраслями права, а также уровня социально-экономического и политического развития современного общества20.
Следует признать, что конкретизация уголовного законодательства закономерна и полезна, когда осуществляется в целях дифференциации уголовной ответственности за разновидности преступлений, значительно отличающиеся по общественной опасности. Соответственно, конкретизация уголовно-правовых норм имеет пределы. Эти пределы устанавливаются с учетом социальных целей, для достижения которых эти нормы принимаются. Изменение опасности деяния предполагает изменение пределов санкции, в которых можно индивидуализировать наказание, т.е. вопрос о наказании в специальной норме должен решаться иначе, чем в общей норме. Введение специального запрета с санкцией, повторяющей санкцию общей запрещающей нормы, заведомо бессмысленно, ведь это конкурирующие нормы. Тем более будет оцениваться как ошибочное решение о введении специального состава преступления, если оно мотивируется возросшей опасностью деяния, а санкция предлагается более мягкая, чем предусмотрена общей нормой, как в ранее приведенном примере с нецелевым расходованием бюджетных средств и средств внебюджетных фондов (ст. 2851, 2852 УК РФ). Или наоборот.
20 Cm.: BezverkhovA.G., Norvartyan Yu. S. Systematicity of the criminal legislation of Russia: methodology issues // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2019. No. 3 (12). P. 336, 339.
Представляется, что Особенная часть уголовного закона, насыщенная специальными составами преступлений, затрудняет модернизацию законодательства, потому что:
— отличается пробельностью, что предполагает применение метода аналогии при обосновании уголовной ответственности. Перечневым способом выразить все многообразие проявлений вида преступления невозможно;
— в условиях меняющихся общественных отношений казуистическое определение составов преступлений не имеет стабилизирующего значения для законодательства. В связи с новыми реалиями в такие составы нужно вновь и вновь вносить изменения и дополнения.
4. Заключение
В законодательном процессе необходимы оба типа уголовно-правового регулирования — и казуальный, и абстрактный. Оценка эффективности избрания того или иного типа правового регулирования возможна посредством анализа двух систем обстоятельств: на предварительном этапе — предпосылок соответствующих изменений закона, а на последующем этапе — какими могут оказаться правовые и социально-политические последствия вступления закона в силу. Поскольку негативные последствия, в случае их наступления, потребуют затратного устранения, метод превенции ошибок и прогнозирования последствий должен быть более востребован, что достижимо через повышение требований к обоснованию законотворческих решений в сопроводительной аргументации, возможно, путем обязательного указания системы оснований принятия закона: социальных, формально-юридических, правоприменительных.
В любом случае нельзя признать казуальное регулирование (с перечислением формально определенных признаков, приближенно к конкретным обстоятельствам дела) лучшим и прогрессивным по сравнению с абстрактным регулированием21. Именно с последним связывается перспектива стабилизации уголовно-правового регулирования, и главное — гарантирование справедливого, а не бюрократического правосудия.
При конструировании составов преступлений расширение применения казуального регулирования нежелательно, поскольку за-
21 См.: Кленова Т.В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. Самара, 2001. С. 222.
кономерно приводит к злоупотреблениям законодателей: к законотворчеству без определения и целей, и последствий конкретизации законодательства, а также с преувеличением регулирующей функции запрещающих уголовно-правовых норм. Такой подход характеризуется бюрократическим.
Вместе с тем уместно повышение казуальности Общей части УК РФ. Наполнение конкретным содержанием предписаний Общей части УК РФ об общих условиях применения запрещающих уголовно-правовых норм, а также характеристиках наказания и правилах назначения наказания совершенно оправданно не только с точки зрения обеспечения единообразия судебной практики, но и в связи с необходимым антикоррупционным эффектом.
Признавая включение уголовно-правового регулирования в политические процессы как реальность, напомним, что поскольку самому уголовному праву не свойственны политические функции, следует понижать влияние политических моментов на законодательную технику, включая выбор приоритетного типа правового регулирования. Ясно, что важнейшим вопросом уголовной политики является кадровый вопрос — квалификации лиц, вовлеченных в законотворческий процесс, и правоприменителей. Но его нельзя решить путем примитивизации уголовного законодательства и правоприменительной практики.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙСПИСОК
Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Очерки криминальной рискологии. М.: Юр-литинформ, 2021.
Голик Ю.В., Коробеев А.И. Прошлогодние трансформации уголовного закона: реплика // Уголовное право. 2013. № 2. С. 16-17.
Кленова Т.В. О разграничении смежных и конкурирующих составов преступлений (на примере мошенничества) // Уголовное судопроизводство. 2014. № 1. С. 25-30.
Кленова Т.В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. Самара: Самарский университет, 2001.
Ковалев М.И. Роль правосознания и юридической техники в развитии уголовного законодательства // Советское государство и право. 1985. № 8. С. 73-79.
Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М.: Издательство НОРМА, 2000.
Неклюдов Н.А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Т. 2: Преступления и проступки против собственности. СПб.: Типография В.П. Воленса, 1876.
Никуленко А.В. Возможности совершенствования правовой регламентации обстоятельств, исключающих преступность деяния // Юридический вестник Самарского университета. Т. 7. 2021. № 4. С. 85—91.
Панько К.К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 2004.
BezverkhovA.G., Norvartyan Yu. S. Systematicity of the criminal legislation of Russia: methodology issues // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2019. No. 3(12). P. 325-342.
Aaronson E., Shaffer G. Defining Crimes in a Global Age: Criminalization as a Transnational Legal Process // Law & Social Inquiry. 2021. Vol. 46. Iss. 2. pp. 455-486. DOI: https://doi.org/10.1017/lsi.2020.42.
Glass W Generalklauselnim Strafrecht // Festschrift für E. Schmidt. Göttingen, 1961.
REFERENCES
Bezverkhov, A.G. and Norvartyan, Yu.S.(2019). Systematicity of the criminal legislation of Russia: methodology issues. Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences 3 (12), pp. 325-342.
Aaronson E. and Shaffer G.(2021). Defining Crimes in a Global Age: Criminalization as a Transnational Legal Process. Law & Social Inquiry, 46(2), pp. 455-486. DOI: https://doi.org/10.1017/lsi.2020.42
Glass, W.(1961). Generalklauselnim Strafrecht. In: Festschrift für E. Schmidt. Göttingen. (in Germ.)
Babaev, M.M. and Pudovochkin, Ju.E. (2021). Ocherki kriminal'noi riskologii [Essays on Criminal Riskology]. Moscow: Jurlitinform. (in Russ.).
Golik, Ju.V., Korobeev, A.I. (2013). Proshlogodnie transformatsii ugolovnogo zako-na: replika [Last Year's Transformations of the Criminal Law: Replica]. Ugolonoe pravo [Criminal Law], (2), рp. 16-17. (in Russ.).
Klenova, T.V. (2014). O razgranichenii smezhnykh i konkuriruyushch ikh sostavov prestuplenii (na primere moshennichestva) [On the Delimitation of related and Competing Offenses (on the Example of Fraud)]. Ugolovnoesudoproizvodstvo [Criminal Justice],(1), pp. 25-30. (in Russ.).
Klenova, T.V. (2001). Osnovy teorii kodifikatsii ugolovno-pravovykh norm [Fundamentals of the Theory of Codification of Criminal Law Norms]. Samara: Samara University. (in Russ.).
Kovalev, M.I. (1985). Rol' pravosoznaniya i yuridicheskoi tekhniki v razvitii ugolovnogo zakonodatel'stva [The Role of Legal Awareness and Legal Technology in the Development of Criminal Legislation]. Sovetskoegosudarstvo iparvo [Soviet State and Law], (8), pр. 73-79. (in Russ.).
Lesnievski-Kostareva, T.A.(2000). Differentsiatsiya ugolovnoi otvetstvennosti. Teoriya i zakonodatel'naya praktika [Differentiation of Criminal Liability. Theory and Legislative Practice]. Moscow: Publishing house "Norma". (in Russ.).
Nekljudov, N.A. (1876). Rukovodstvo k Osobennoi chasti russkogo ugolovnogo prava. T. 2: Prestupleniya i prostupki protiv sobstvennosti [Guide to the Special Part of Russian Criminal Law. T. 2: Crimes and Misdemeanors Against Property.]. Saint Petersburg: Tipografija V.P. Volensa. (in Russ.).
Nikulenko, A.V. (2021). Vozmozhnosti sovershenstvovaniya pravovoi reglamentatsii obstoyatel'stv, isklyuchayushchikh prestupnost' deyaniya [Opportunities to Improve the Legal Regulation of Circumstances that Exclude the Crime of an Act]. Yuridicheskii vestnik Samarskogo universiteta [Legal Bulletin of Samara University], 7(4), pp. 85—91. (in Russ.).
Pan'ko, K.K. (2004). Metodologiya i teoriya zakonodatel'noi tekhniki ugolovnogoprava Rossii [Methodology and Theory of Legislative Technology of Criminal Law of Russia]. Voronezh: Voronezh State University Publishing House. (in Russ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:
Кленова Татьяна Владимировна — заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П. Королева, доктор юридических наук, профессор.
Климанова Ольга Валериевна -доцент кафедры уголовного права и криминологии Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П. Королева, кандидат юридических наук.
AUTHORS INFO:
Tatyana V. Klenova — Head of the Department of Criminal Law and Criminology, Samara University, Doctor of Legal Sciences, Professor.
Olga V. Klimanova — Associate Professor of the Department of Criminal Law and Criminology, Samara University, Candidate of Legal Sciences.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Кленова Т.В., Климанова О.В. Казуальное регулирование и конкретизация уголовного законодательства: о предпочтениях в законодательном процессе и уголовной политике // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2022. Т. 17. № 4. С. 126-143. DOI: 10.35427/2073-4522-2022-17-4-klenova-klimanova
FOR CITATION:
Klenova T.V., Klimanova O.V. (2022) Casual regulation and concretization of criminal legislation: about preferences in the legislative process and criminal policy. Trudy Institute gosudarstva i prava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 17(4), pp. 126-143. DOI: 10.35427/2073-4522-2022-17-4-klenova-klimanova
