CC BY
172
Р.М.Валеев., Р.Г.Федорченко
КАЗАНСКОЕ УНИВЕРСИТЕТСКОЕ КИТАЕВЕДЕНИЕ И В.П.ВАСИЛЬЕВ В ПЕКИНСКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ
В статье представлен обзор развития казанского университетского востоковедения и китаеведения в первой половине Х1Х в. и оцениваются роль и основные итоги научной поездки В. П. Васильева в Китай в составе Пекинской духовной миссии.
Ключевые слова: Востоковедение и китаеведение, Казанский университет, Пекинская духовная миссия, В. П. Васильев.
This paper reviews the development of the Kazan University Oriental and Chinese studies in the first half of XIX century. The article presents evaluation of the role and the main scientific results V.P. Vasiliev accomplished in China being a member of Beijing Spiritual Mission.
Key words: Oriental and Chinese studies , Kazan University, Beijing Spiritual Mission, V.P. Vasiliev.
На рубеже XVIII - начале XIX вв. Казань являлась крупным социополитическим, торговоэкономическим и культурным центром востока Российской империи. Занимая важный стратегический рубеж между Западом-Россией-Востоком, в Казани сформировались основные условия для развития востоковедения. В первой половине XIX в. ключевым центром российского и мирового университетского востоковедения, в том числе синологии стал Казанский университет.
Особенно в XIX - начале XX вв. Казань как место встречи и свидания двух миров - западного и восточного (А.Г ерцен) стал центром российского и мирового востоковедения.
Попечитель Казанского учебного округа М.Н.Мусин-Пушкин писал: «Казань, соединяя Европейскую Россию с Азиатскою, служа складочным местом для товаров восточных, привлекая обширною торговлею своею азиатцев, заключая много татар, а в числе их довольно образованных, обучавшихся в Бухарии, - есть... то место, где весьма легко соединено быть может без больших издержек теоретическое и практическое изучение языков восточных»[1].
В целом в XVIII - начале XX вв. в России формировалась и развивалась система организации ориенталистики, углублялись научные и мировоззренческие принципы научно-исследовательской работы востоковедов - ученых и практиков. Знания и наука о Востоке являлись органической частью отечественных фундаментальных и прикладных гуманитарных исследований. В XIX веке востоковедное знание приобретает подлинно научный и мировоззренческий характер. Зарождение востоковедения в России было связано, прежде всего, с государственными интересами и общественными потребностями. В генезисе российского востоковедения, научного направления изучения азиатских государств и народов, научная революция произошла в конце XVIII - первой половине XIX вв. В этом процессе важную роль сыграли университеты России, в том числе Казанский университет.
Во второй половине XIX - начале XX вв. особенно заметно развитие филологической и исторической мысли в ориенталистике, новых методик и приемов исследования. Научное и общественное значение российского востоковедения, его уровень определялся накоплением объективных знаний о народах и странах Востока и интересом государства и общества к их осмыслению. В XIX - начале XX в. в академии и университетах развивается классическое востоковедение, связанное с восточными языками, литературой и историческими памятниками, древней и средневековой историей и культурой народов зарубежного Востока, азиатских территорий и народов Российской империи. В основе российского востоковедения лежали разнообразные внешнеполитические, торгово-экономические и научно-культурные связи со странами Востока, масштабные задачи социокультурного освоения Востока России, европейское ориентальное образование и наука и, в особенности, самобытные национальные научные школы и культуры восточных народов России. Казань и Казанский университет сыграли исключительную роль в формировании и развитии образования и науки о Востоке.
В первой половине XIX в. «восточная словесность и древность» олицетворяли природу востоковедения в России. В последней четверти XIX в. ведущими учеными-ориенталистами была сформулирована более широкая социокультурная задача отечественного востоковедения -передавать студентам и обобщать «все знания относительно Востока, добываемые наукой, а не одни только языки его»[2,176]. В начале XX в. востоковедение в России представляло особую
систему знаний об истории и культуре народов Востока. Стержнем сформировавшегося классического востоковедения в России в начале XX в. стали восточное языкознание и исследования памятников традиционной восточной письменности и материальной культуры. Знание и использование классических и живых восточных языков, письменных текстов или памятников материальной культуры народов Востока - ключевые черты российского университетского и академического востоковедения. В Х1Х-ХХ вв. академическое и университетское направления отечественного востоковедения характеризуются взаимодействием с государством и обществом, обновлением тематики и изменением роли региональных научных дисциплин, появлением новых форм организации исследований и объединения ученых-восто-коведов, международными научными и культурными контактами с Азией и Европой.
В истории востоковедения в России в Х1Х-ХХ вв. прослеживаются научные школы, имеющие определенное географическое положение - петербургская, московская, казанская школы и др. В этих востоковедческих центрах заметны традиции и новации в систематизации преподавания восточных предметов и организации знания о народах и территориях Азии. Востоковедение, как сформировавшееся специальное гуманитарное образование и наука, структурировалось с образованием восточных кафедр, с появлением соответствующих программ и учебных пособий, организацией научных путешествий из академических и университетских центров. Углубление востоковедческого знания и науки о Востоке в Х1Х - начале ХХ вв. характеризуется возрастающей специализацией отдельных филологических и исторических дисциплин и усилением процесса дифференциации. Заметно возрастание взаимозависимости различных отраслей и дисциплин востоковедения. В ориенталистике получили развитие вспомогательные дисциплины -нумизматика, источниковедение, палеография, эпиграфика, археография, сфрагистика, геральдика и т.д. Востоковедческое образование и наука о Востоке приобрели системный, комплексный и интегрированный характер.
В Х1Х - начале ХХ вв. петербургский, московский, казанский и другие центры востоковедения оказали решающее влияние на развитие отечественной науки, культуры, литературы и искусства. Отечественная наука о Востоке существенно влияла на социокультурные процессы в обществе - ослабевал «варварский образ» Азии, утверждались научные знания об истории и культуре восточных народов, расширялись и углублялись представления об окружающих азиатских странах, усиливались историко-культурные связи народов России с Востоком. Она утверждала в российском обществе уважение к чужой культуре и самостоятельную ценность традиционных культур Востока. Принципы гуманизма, равноправия и равнозначности цивилизаций и культур выделяются в деятельности отечественных востоковедов. Стремление к познанию и признанию культур народов и цивилизаций Востока превращалось в осознанную потребность общества и государства. Образование и наука о Востоке стали важным элементом и продуктом культуры народов, проживающих в России. Геополитическое и географическое положение России между Европой и Азией, между Востоком и Западом способствовало развитию феномена научного и практического ориентализма. Синтез историко-географических, этнических зон, культур и религий играл в прошлом и настоящем востоковедения огромную роль.
Университетское востоковедение в Казани занимает важное место в истории отечественной и мировой ориенталистики Х1Х-ХХ вв. Преподавание восточных языков и научные востоковедческие исследования в университете и в других образовательных и научных центрах представляются феноменом отечественной культуры и науки. Научная и педагогическая деятельность востоковедов значительно способствовали дальнейшему становлению и развитию востоковедения как гуманитарного образования и науки. Их труды до сих пор представляют собой ценнейшие источники научных исследований и истории российского востоковедения. Разряд восточной словесности университета в Казани положил начало систематическому и комплексному востоковедческому образованию в России. Университетское востоковедческое образование и наука о Востоке в России в Х1Х - начале ХХ вв. становятся основой и формой развития науки о Востоке и в целом социально-политической и общекультурной деятельности во всех сферах общества и государства.
На протяжении Х1Х - начала ХХ вв. в казанском университетском востоковедении произошли организационные, научно-исследовательские и социокультурные изменения. Этот период, несмотря на переломные вехи истории востоковедении в Казанском университете, характеризуется поступательностью и непрерывностью развития образования и науки.
Университетское востоковедение в Казани в первой половине Х1Х в. формировалось и развивалось на основе организации научных путешествий в страны мусульманского Востока, Центральной и Восточной Азии. Наряду с практическими занятиями воспитанников с природными носи-телями живых азиатских языков непосредственное знакомство с историей, языками, культурой, бытом и нравами во время научных командировок и путешествий стали особенной чертой казанской школы востоковедов Х1Х - начала Х1Х вв.
В архивных фондах гг. Казани, С.-Петербурга и в отечественной историографии представлен огромный материал, посвященный научным путешествиям воспитанников разряда восточной словесности Казанского университета - О.Ковалевского и А.Попова в Центральную Азию (1828-1833 гг.), В.Васильева в Китай (1840-1850 гг.) и И.Березина и В.Диттеля на Ближний Восток (1842-1845 гг.)[3]. Традиция научных путешествий в зарубежные страны Востока сохранялась и развивалась в казанском востоковедении во второй половине Х1Х - начале ХХ вв.
Особенно с 20-х годов Х1Х в. Совет Казанского университета для более глубокого изучения восточных языков, всестороннего знакомства с историей, культурой, бытом и нравами восточных народов обращает внимание на необходимость организации научных путешествий по Поволжью, Приуралью, Кавказу и Сибири и в страны зарубежного Востока. Такие мероприятия рассматривались как основа для подготовки научных кадров востоковедения[4]. Активными организаторами научных командировок были ректор университета Н.И.Лобачевский и попечитель Казанского учебного округа М.Н.Мусин-Пушкин.
Заграничные стажировки в Министерстве народного просвещения рассматривались как возможность подготовки университетских преподавателей из бывших университетских студентов. В своем письме граф С.С.Уваров, исполнявший должность министра народного просвещения, писал М.Н.Мусину-Пушкину: «Озабочивая замещением в университете вакансий преподавателей, остающихся ко вреду учащихся не малое время праздными, я полагаю испросить Высочайшего соизволения на отправление некоторого числа молодых людей в чужие края, для усовершенствования по разным частям университетского преподавания» [5].
Попечитель Казанского учебного округа не меньшее внимание уделял подготовке новых профессорско-преподавательских кадров и их научному росту, также считая, что лучшим средством этого является научная командировка и экспедиция. В период с 1827 по 1843 гг. профессора и преподаватели университета совершили около 30 научных экспедиций и заграничных командировок, не считая их частых поездок в Петербург, Москву, Дерпт[6].
В отечественном востоковедении XVIII - XIX вв. огромный интерес вызывал Китай и особую роль в развитии российско-китайских связей и становлении российского китаеведения сыграла Пекинская духовная миссия, куда также стали отправляться представители университетских центров[7]. В истории казанского университетского востоковедения и китаеведения первой половины XIX в. важное место занимают научные путешествия в Китай и участие в составе Пекинской духовной миссии монголоведа О.М.Ковалевского (1800-1878)[8] и китаеведа В.П.Васильев(1818-1900 гг.).
История академического и университетского отечественного китаеведения XIX в. представлена яркими и выдающимися именами ученых-синологов и их бесценным наследием, посвященным истории и культуре великого соседа России - Китая. Среди них особо выделю лишь следующие имена - это Н.Я.Бичурин (1777-1853), П.И.Каменский (1765-1845), С.В.Липовцев (17701841), П.И. Кафаров (1817-1878) и В.П.Васильев (1818-1900). Все они в разные годы жили и учились в Казани, и их тернистый путь в науку о Китае был связан с Российской духовной миссией в Пекине. Особенно жизнь и наследие Бичурина, Кафарова и Васильева составили эпоху в российском китаеведении XIX в.- науке о Востоке, изучающем Китай, его народ, язык, историю и культуру. Их биографии и судьбы тесно сплетены и в целом раскрывают величие и трагедию научного творчества и поиска первых российских ученых-китаеведов, заложивших основы классической синологии в России.
Формирование университетского китаеведения в Казани связано со следующими событиями и именами. 11 мая 1837 г. впервые в России была открыта кафедра китайского языка и словесности, в 1844 г. преобразованная в китайско-маньчжурскую кафедру. Первым профессором китайского языка в Казанском университете стал архимандрит Даниил (Д.П.Сивиллов, 1798-1871)[9], который преподавал в 1837-1844 гг. Преемником архимандрита Даниила в Казанском университете стал И.П.Войцеховский (1793-1850), заложивший основы
научного маньчжуроведения в Казани в 1844-1850 гг. В 1851-1855 гг. кафедру возглавлял В.П.Васильев (1818-1900)[10], который только что приехал из Пекина.
Страницы формирования казанского университетского китаеведения и подготовки для отправки в состав Пекинской духовной миссии связаны со следующими фактами.
14 марта 1838 г. профессором китайского языка архимандритом Даниилом было получено письмо от попечителя казанского учебного округа, в котором тот просил оценить знания студента Рушко. Аналогичное письмо, касающееся кандидата Васильева и студента Навроцкого, было получено профессором монгольского языка Осипом Ковалевским. Попечитель просил оценить знания студентов, намереваясь впоследствии Рушко «отправить в Пекин для усовершенствования в языке китайском», Васильева для «усовершенствования в языке Тибетском», а студента Навроцкого «для усовершенствования в языке Монгольском, изучения языка Манчжурского»[11].
Отправка студентов в Китай планировалась в составе духовной миссии, представлявшей на тот момент одну из немногих официальных возможностей посетить Срединную империю. С XVII в. миссия являлась единственным центром для подготовки в России знатоков китайского и маньчжурского языков[12]. В задачи членов Пекинской духовной миссии входило изучение маньчжурского, китайского и монгольского языков, а также истории, культуры и религии народов Цинской империи. До 60-х годов XIX в. миссия была для правительства одним из важнейших источников разнообразной информации о положении дел в Срединной империи.
В ответных письмах в марте 1838 года преподаватели китайского и монгольского языков, архимандрит Даниил и Осип Ковалевский, положительно оценивали успехи вышеупомянутых студентов и соглашались, что отправление их на стажировку заграницу «послужит единственным средством доставить им все возможные способы к приобретению основательных познаний в восточных языках»[13]. Касаясь изучения тибетского языка, ординарный профессор Осип Ковалевский, посещавший в 1831 г. Пекин в составе XI-й Пекинской духовной миссии, отмечал, что «в Китайской столице, сколько мне известно находятся тысячи лам из природных Тибетцев, а в том числе и таких, которые знают язык Санскритский и разные Индийские наречия».
Получив положительные отзывы о студентах от преподавателей, М.Н.Мусин-Пушкин отправил запрос в Министерство народного просвещения, с просьбой включить их в число казеннокоштных студентов XII духовной миссии в Пекин, планируемой к отправке из Москвы в 1840 году. Однако, ограниченное количество мест, выделенных для светских членов миссии (всего пять человек), не позволило включить всех предполагаемых студентов Казанского университета.
В связи с предполагаемым открытием при Казанском университете кафедры тибетского языка было принято решение направить в Пекин в составе духовной миссии В.Васильева, выдержавшего испытания на степень магистра[14].
С отъездом В.Васильева из Казани 20 января 1840 г. в составе XII духовной миссии в далекое путешествие в Китай открывалась новая страница в жизни молодого ученого, где, по его словам, родились «многие его мысли и взгляды». Уникальная образовательная и научная командировка В.П.Васильева в Пекин (с января 1840 г. по сентябрь 1850 г.), продолжавшая традиции научных путешествий в истории российского востоковедения XIX в., сыграла исключительную роль в его научной судьбе.
Эта научная поездка переломное в истории университетской синологии XIX в. В истории Российской духовной миссии в Пекине (1715-1864) впервые был прикомандирован выпускник российского университета и магистр восточной словесности. В Пекине он развил наблюдательность, память и удивительную способность научной работы над оригинальными текстами. Именно в этот период сформировались особенные черты характера личности -скептицизм, упорство, настойчивость и твердость. В основном сформировался основательный научный фундамент разносторонних знаний об истории и культуре народов Китая.
По поручению Совета университета профессором О.М.Ковалевским в июне 1839 г. была составлена программа для студента Казанского университета, направляемого в Пекин[15]. Программа была представлена министру народного просвещения, который направил ее на рассмотрение Академии наук. Санкт-Петербургская академия наук, одобрив ее, просила разрешения у министра народного просвещения о назначении В.Васильева своим представителем и выделила в его распоряжение 2200 руб. для приобретения восточных сочинений[16].
«Руководительное наставление» О.М.Ковалевского основных направлений занятий В.П.Васильева в Пекине стала оригинальной университетской образовательной и научной программой комплексной подготовки востоковеда-синолога, тибетолога, буддолога и маньчжуроведа. В нем он наиболее полно осуществил идею и принципы: «университетское образование..., не ограничиваясь одною теориею языков, руководствует своих питомцев к практическому их употреблению, а объясняя историю и литературу важнейших азиатских народов, открывает путь к дальнейшей разработке богатейших рудников восточной учености, для пользы и славы нашего Отечества»[17]. В программе занятий обращалось основное внимание изучению тибетского и санскритского языков, «истории Тибета, его литературы и древностей», сбору сведений о Китае Индии и Монголии, приобретению книг и рукописей и др. Будущий ординарный академик В.П.Васильев был назначен агентом-корреспондентом Академии наук с целью приобретения тибетских и монгольских книг, а также для выполнения других академических научных поручений. В дополнение к наставлению университета и Академии наук[18] попечитель распорядился, чтобы были даны дополнительные задания по сбору для Казанского университета редких предметов для обогащения зоологического музея, гербария и т.д.[19]
В инструкции путешественнику, составленной О.Ковалевским, отмечается, что Казанский университет, отправляя В.Васильева в Пекин при Российской духовной миссии сроком на десять лет, надеется со временем приобрести в его лице отличного преподавателя тибетского языка и глубокого исследователя географии, истории, религии и древностей народов, населяющих «восточную полосу Азии»[20]. Основательное изучение тибетского языка, а также его наречий, как подчеркивалось, являлось первым и главнейшим занятием и основною целью будущего ученого[21]. Для этих целей В.Васильеву предлагали обратить внимание на составление «лексикона» на основе тибетских сочинений разных периодов.
После изучения языка и составления учебных пособий основное внимание должно было быть уделено изучению истории Тибета, его литературы и древностей наравне с историей, литературой и древностями народов, имевших влияние на судьбу Тибета или находившихся с ним в контакте. Было отмечено, что «Индия, Китай, Монголия и другие страны должны необходимо войти в круг любознательности г. Васильева»[22].
При изучении истории необходимо было «определить индийско-тибетскую и китайскую хронологию, равно как и географическое положение государства в разные периоды их жизни, не придерживаясь тех систем придуманных некоторыми ориенталистами, оставив в стороне доводы и догадки ученых европейцев». В.Васильеву было поручено «стараться самому изыскивать истинное значение географических наименований», не обращая внимания на системы, придуманные «некоторыми ориенталистами»[23]. Предполагалось, что он, получивший в университете достаточные сведения о буддизме, ламской иерархии и философии буддизма, сумеет в Пекине «пополнить и совершенствовать приобретенные познания»[24].
Важным предметом наблюдений Васильева должна была стать экономика страны пребывания. «Земли и жители, как основание силы государства., государственные постановления и управление; предметы народного хозяйства и народная образованность во всех отношениях», по мнению Ковалевского должны занимать внимание г. Васильева. Китайский язык и литература не являлись главным занятием, однако считались важнейшим средством достижения цели[25].
В обязанности В.Васильева также входило приобретение для университетской библиотеки книг на санскритском, китайском, тибетском и монгольском языках[26]. В качестве пожелания высказывались мысли о необходимости иметь собрание тибетских и монгольских летописей, «о которых Европа чрезвычайно мало имеет сведений».
Он, как и предшествующие путешественники, обязан был вести подробный дневник о своих занятиях и наблюдениях как в пути, так и во время всего периода пребывания в Пекине. В дневнике предполагалось помещать ежедневные записи о происшествиях в китайской столице, постановления правительства «и все что знаменует характер места и народа».
Присоединившись к Пекинской миссии в Казани, находящейся здесь проездом из Санкт-Петербурга в Пекин, Васильев в январе 1840 г. начал свое путешествие в Китай[27]. Ежегодно, в последующие десять лет, как члену миссии Васильеву была назначена сумма в 500 руб. серебром и 700 руб. на учителей и приобретение книг для университетской библиотеки. Нахождение его при миссии считалось действительною службой, и в дальнейшем он даже был представлен к чину коллежского асессора[28].
Во время нахождения в пути и в Пекине Васильев вел обстоятельный дневник. В.П.Васильев отмечает, что в дневник были внесены больше официальные известия, почерпнутые из Пекинской газеты, нежели собственные впечатления и переживания.
Другим важным оригинальным источником об этой научной командировке являются его письма, направляемые М.Н.Мусину-Пушкину. В частности, из них мы можем узнать о сложностях, которые возникли с обучением тибетскому языку. Например, он отмечал, что учителя из местных лам, очень плохо владели языком и с трудом могли обучить ученика чему-либо новому, кроме изученного им в университете. Прежде чем удалось найти подходящего наставника, Васильеву несколько месяцев пришлось заниматься самостоятельно[29]. Впоследствии, вернувшись в Казань, в отчете для Совета университета, Васильев отмечал: «напрасно многие ожидают больших успехов от пользования природными учителями. Если учащиеся не знакомятся ни сколько наперед с методом по которым он должен заниматься известным языком востока, то уроженцы приведут его к познанию языка в такие лабиринты, что он долго будет блуждать напрасно тратя время. Можно сказать, что сведущий профессор в Европе научат ему (языку -Р.В., Р.Ф.) гораздо скорее нежели самый ученый китаец природного происхождения»[30].
«Краткий отчет во время десятилетнего пребывания в Пекине магистра Васильева», сохранив-шийся в Национальном архиве РТ, помогает лучше понять предмет и цели его научных и учебных занятий. «Изучая историю и культуру восточных стран», пишет Васильев, «я никогда не почитал занятий собственно китайским языком дело для меня второстепенным»[31].
Важной частью отчета В.П.Васильева является информация о его письменных работах. Автор отмечает, что «отчет о моих письменных трудах покажется не совсем удовлетворительным», он обращал больше внимания на сбор разнообразного материала для дальнейшей обработки по возвращении в Россию, также Васильев больше времени уделял поиску редких книг и общению с ламами[32]. На основе архивных материалов следует отметить, что в Пекине В.Васильев составил письменные конспекты по следующим направлениям - тибетская грамматика, история буддизма в Индии, география Тибета, литература буддизма, географические карты и др.[33]
В своей автобиографической записке профессор Санкт-Петербургского университета с горечью отмечал о своем унизительном положении и тяжелом душевном состоянии в Пекинской духовной миссии: «там все попавшие находились в полной зависимости от ее начальника»; «меня, конечно, тут уже не секли, не били, но бывает нечто худшее: притеснения, унижения!»; «и вот я десять лет горел внутренним огнем, меня все жгло, а нужно было казаться беззаботным, веселым. От усиленных занятий языками многие из состава Миссии болели, даже сам лекарь миссии долгое время пролежал и был безнадежен»[34].
Трудно переоценить значение десятилетия напряженной работы В.П.Васильева по сбору и изучению материалов по истории буддизма в Тибете и сопредельных с ним странах, настойчивых поисков и обработки данных китайских источников, раскрывающих сложные взаимосвязи китайской империи с соседними народами и племенами, скрупулезной работы над созданием исторических карт Китая со времен глубокой древности до позднего средневековья. Исследования Китая и стран Юго-Восточной Азии, начатые им во время пребывания в составе Духовной миссии, получили свое развитие в периоды научно-педагогической работы в Казанском (1851-1855) и Санкт-Пе-тербургском университетах (1855-1900).
Значимым итогом научной командировки в Пекин явилось пополнение библиотеки Казанского университета китайскими, маньчжурскими, тибетскими, монгольскими книгами и рукописями. В 1850 г. В.П.Васильев привез собрание восточных фолиантов, состоящее из 2737 томов и 14447 тетрадей[35]. Собрания сочинений, прибывшие в Казань в пятьдесят одном ящике охватывали все отрасли знаний: богословие, философия, правоведение, библиография и филология, история и география, изящная литература в стихах и прозе, земледелие и промышленность, астрономия и медицина[36]. Благодаря этой восточной коллекции, к середине XIX в. библиотека Казанского университета стала обладательницей «таких истинно редких произведений и собраний, которым, по справедливости, могло бы позавидовать любое книгохранилище в Европе»[37].
Осенью 1850 г. Васильев представил в историко-филологический факультет университета подробный отчет о своей деятельности в Китае[38]. Он добросовестно выполнил все наказы ученых университета, добившись исследовательских результатов, неустанно работал над совершенствованием своих знаний в монгольском, тибетском, китайском и маньчжурском
языках, собрал ценный материал по истории, литературе, этнографии, географии, философии и религиям Китая и других стран Азии и выполнил огромную работу по изучению буддизма.
Сегодня его научные, общественно-политические и просветительские идеи свидетельствуют о выдающемся прогрессивном ученом и мыслителе XIX в. Для него были органичны научный критицизм, размышления об общности Востока и Запада, критика колониальной политики Европы, гуманизм и вера в будущность народов Азии, оценки об экономическом, политическом и духовном прогрессе китайского народа, гуманистического характера китайской культуры, критика консерватизма и догматизма императорского Китая и др. В оценке Васильева: «человек, где бы он ни жил, все остается человеком, что везде видно его высокое призвание преобразовать самого себя, выработать окружающую его природу. Человек столько же заслуживает внимания на Востоке, как и на Западе». Патриотизм, любовь к Отечеству, неприятие цензуры и существующего общественного порядка, идеи просвещения народа и возвышения науки в России органичны в наследии ученого-китаеведа. Современный Восток и особенно Китай интересовали Васильева в не меньшей степени, чем средневековое азиатское государство и общество.
В 1883 г. в университетской актовой речи «Современное положение Азии - китайский прогресс» профессор В.П.Васильев писал: «Китай имеет все данные, чтобы достигнут самой высшей точки умственного, промышленного и вместе политического прогресса. Его принцип глубокого уважения к науке, стремление всего народа учиться с необыкновенным напряжением, не стесняясь количеством лет, показывает, что там может вырасти нация самая образованная в свете, что она может создать ученых, которые могут не только разрабатывать науку сообща с остальным миром, но даже не остановятся на общем уровне»[39].
Ученый и мыслитель В.П.Васильев активно критиковал европоцентрические подходы в оценке роли и наследия восточных государств и обществ - идеи неполноценности азиатских народов, умаления их культурного наследия, абсолютизации роли европейской цивилизации в мировой истории, невозможности возрождения народов Азии и Африки.
Литература
1. РГИА Ф.733. Оп.41. Д.86. Л.2.
2. Бартольд В.В. Обзор деятельности факультета восточных языков // Сочинения. Т.1К Работы по истории востоковедения. М., 1977. С.176.
3. НА РТ. Ф.92. Оп.1. Д.2237. «Об отправлении двух студентов Казанского университета в Иркутск для обучения монгольскому языку». 741 лл.; Там же. Ф.92. Оп.1. Д.4814. «Об отправлении студентов Казанского университета Васильева, Навроцкого и Рушко в Пекин для изучения китайского, монгольского и маньчжурского языков. 14 марта 1838 г.» 453 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Совет. Д.1266. «Документы о научном путешествии в Иркутск и Монголию кандидата О.Ковалевского и студента Попова. Т.1. 23 апреля 1828 - 15 мая 1832 г.» 168 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Совет. Д.1267. «То же. Т.2. 27 апреля 1828 - 2 июля 1834 г.» 114 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Совет. Д.2283. «О командировании и пребывании магистра Васильева В.П. в Китае с Пекинской духовной миссией.» 115 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Совет. Д.2450. «Об ученом путешествии магистров Березина И.Н., Диттеля В.Ф. по Европейской Турции, Малой Азии, Персии, Сирии и Египту. (1841 г.)» 128 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Ректор. Д.654. «О путешествиях магистров Диттеля и Березина. 21 мая 1845 г.» 12 лл.; Там же. Ф.977. Оп. Ректор. Д.837. «О годичном путешествии по Восточным странам магистров Каз. ун-та Диттеля с целью приобретения для музеев университета восточных манускриптов и монет. 25 января 1847 г.» 66 лл.; РГИА. Ф.733. Оп.42. Д.90. «Дела о назначении ст-ов ун-та В.П.Васильева, Н.Навроцкого и С.М.Рушко в Пекинскую дух. миссию для изучения языков тибетского, санскритского, монгольского, маньчжурского и китайского. Краткий отчет о занятиях в Пекине магистра ун-та В.П.Васильева. Лл.205-256. 17 марта 1838 - 5 декабря 1852 г.» 327 лл.; Там же. Ф.733. Оп.42. Д.306. «Дело о командировании магистров ун-та В.Диттеля и И.Н.Березина в научную экспедицию в Турцию, Малую Азию, Персию, Сирию и Египет. При деле находится «План ученого путешествия» магистров Каз. ун-та В.Диттеля и И.Березина на Восток, составленный в 1841 г. А.К.Казем-Беком. Годичный отчет путешествующего по Востоку магистра И.Н.Березина. 30 мая 1841 - 24 декабря 1847 г.» 446 лл.; Мазитова Н.А Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете. (Первая половина XIX в.). Казань, 1972. С.71-96; Шамов Г.Ф. Профессор О.М.Ковалевский: Очерк жизни и деятельности. Казань, 1983. С.19-68; Валеев Р.М., Ермакова Т.В., Кульганек И.В. и др. Монголовед О.М. Ковалевский: биография и наследие (1801-1878. Казань, 2004; Дацышен В. Г. История Российской духовной миссии в Китае. Гонконг, 2010 и др.
4. Мазитова Н.А. Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете (первая половина XIX века). Дисс. ... канд. ист. наук. Казань, 1972. С.71.
5. НА РТ, Ф.92. Оп.1. Д.5445 «О приготовлении в чужих краях преподавателей для Университета».
6. Об ученых путешествиях профессоров, преподавателей и воспитанников КУ с 1827 по 1843 год // ЖМНП. 1843. Ч.43. С.54-104.
7. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М.,1977; История отечественного востоковедения до середины XIX века. М.,1990; История отечественного востоковедения с середины XIX века до 1917 года. М., 1997; Дацышен В.Г. История Российской духовной миссии в Китае. Гонконг - Братство Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла, 2010 и др.
8. РГИА. Ф.733. Оп.40. Д.318. «Дела о командировании О.М.Ковалевского и студента АВ.Попова в Иркутск для изучения монгольского языка, об участии О.М.Ковалевского в русской духовной миссии в Пекине, о покупке им в Китае монгольских книг для ун-та, назначении О.М.Ковалевского и АВ.Попова адъюнктами Казанского университета и о введении преподавания в университете монгольского языка. 17.1.1826 - 23.3.1839 гг.» 225 лл.; НА РТ. Ф.92. Оп.1. Д.3829. «Об учреждении при Казанском ун-те кафедры монгольского языка и об утверждении Ковалевского и Попова адъюнктами. 7 июня 1833 - 5 апреля 1839 г.» 65 лл.; Шамов Г.Ф. Профессор О.М.Ковалевский: Очерк жизни и деятельности. - Казань, 1983; Валеев Р.М., Ермакова Т.В., Кульганек И.В. и др. Монголовед О.М.Ковалевский: биография и наследие (1801-1878. Казань, 2004; Россия-Монголия-Китай: Дневники монголоведа О.М.Ковалевского 1830-1831 гг. / Подготовка к изданию, предисловие, глоссарий, комментарий, указатели И.В.Кульганек, Р.М.Валеев. Казань, 2005 и др.
9. См.: Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Казанского университета (1804-1904). К., 1904. Ч.1; Русский биографический словарь. СПб., 1905.
10. РГИА. Ф.733. Оп.42. Д.5. «Дела об учреждении в ун-те кафедры китайского языка, приобретении
китайских книг и рукописей, назначении архимандрита Даниила проф. китайского яз., увольнении его и
назначении на его место И.П.Войцеховского. 5 марта 1837 - 17 ноября 1844 г.» 70 лл.; НА РТ. Ф.92. Оп.1. Д.4599. «Об учреждении при Казанском университете кафедры китайского языка. 1 марта 1837 г.» 32 лл.; НА РТ. Ф. 92. Оп.1. Д.5451. «Об утверждении при Казанском университете кафедры маньчжурского языка. 28 марта 1843 г.» 2 лл.; Шамов Г.Ф. Роль востоковедов Казанского университета в изучении Монголии и Китая (первая половина ХК века). Дисс. ... канд. ист. наук. Казань, 1956; Дацышен В. Г. Изучение китайского языка в России РУШ - нач. XX вв.): Учебное пособие. Новосибирск, 2011.
11. НА РТ. Ф. 92 . Оп.1. Д. 4814. Л. 1-3 об.
12. Васильев В. Воспоминание об И.И.Захарове // ЖМНП. 1885, сент.
13. НА РТ. Ф. 92. Оп.1. Д. 4814. Л. 1-3 об.
14. НА РТ. Ф. 92. Оп.1. Д. 4814. Л. 14.
15. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совета. Д. 8453. Лл. 6-10.
16. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совета. Д.8453. Л.5.
17. Ковалевский О.М. О знакомстве европейцев с Азией. Речь, произнесенная в торжественном собрании императорского Казанского университета, 8-й день августа 1837 г. ординарным профессором Осипом Ковалевским. Казань, 1837. С. 36.
18. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совета. Д. 8453. Лл.11-12.
19. НА РТ. Ф. 977, Оп. Совета. Д. 8453. Л.5.
20. Там же. Л. 6.
21. Там же. Л.6
22. Там же. Л.7
23. НА РТ. Ф. 977, Оп. Совета. Д. 8453. Л.8.
24. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совета. Д. 8453. Л.10.
25. Там же. Л.10.
26. Там же. Л. 9.
27. Александров Б.Г. Бэй-гуань: Краткая история Российской духовной миссии в Китае. - М., 2006. С. 83
28. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совет. Д.2283. Л. 3-5
29. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совет. Д. 2283. Л.47-49.
30. Там же. Л.61 об.
31. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совет. Д. 2283. Л.60.
32. Там же. Л. 67 об.
33. Там же. Л. 75-79.
34. Александров Б.Г. Бэй-гуань: Краткая история Российской духовной миссии в Китае. М., 2006. С. 87.
35. Фойгт К.К. Обозрение хода и успехов преподавания азиатских языков в Казанском университете за десятилетие с 1842 по 1852 год. Казань, 1852. С.61.
36. НА РТ. Ф. 92. Оп.1. Д.4814. Л. 300-301.
37. Фойгт К.К. Указ .соч. С.57.
38. НА РТ. Ф. 977. Оп.1. Д. 8453. Лл.59-82. Карты Лл.83-88.
39. Васильев В.П. Современное положение Азии - китайский прогресс. СПб., 1883.С.22.
