Казаковы Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

Свидетельства. Мемуары

КАЗАКОВЫ

В двухтомнике «Золотые страницы купечества, промышленников и предпринимателей Татарстана», изданном в 2001 г. в Казани (издательство «Яналиф»), несколько страниц посвящено близкой мне по родству купеческой династии Казаковых. Эта книга о наиболее деятельных и прогрессивных представителях Российского дореволюционного общества, незаслуженно забытых и недооцененных, за что создатели книги заслуживают сердечную благодарность. Но, к сожалению, информация о купеческой династии Казаковых очень сжата и содержит досадные ошибки. Это подвигло меня, живого свидетеля далеких событий начала XX в., написать историю купеческой ветви династии Казаковых, оставивших заметный след в жизни нашего народа.

По данным историка М. И. Ахметзяно-ва («Татарские шеджере». - Казань, 1991) основоположником рода Казаковых был Иш-мухаммет, который после разрушения г. Булгар переселился в Предволжье и основал там д. Нижние Ширданы (в русских документах — в Свияжском уезде Казанской губернии). В книге Ахметзянова приводится шеджере Ишмухаммета, где особо выделена центральная линия: «Ишмухаммет — Баиш — Аиш — Булат — Ямак — Абдулкарим — Назир — Мухамметзян — Шакир». Последние два колена — Мухамметзян и Шакир (Мухамметшакир) являются моими прадедом и дедом.

По сведениям того же Ахметзянова, «предок этой фамилии Баиш Розгильдяев в

1617-18 гг. упоминается в исторических актах Алатырского уезда. В 1613 г. в Свияж-ске упоминается служилый татарин Аиш Ба-итов. Сын Аиша, Дусай Аишев, в 167576 гг. в Ширданах числился помещиком». Этот старинный род со временем потерял свои привилегии и обеднел. Лишь моему прадеду Мухамметзяну удалось к началу XIX в. заработать капитал и занять видное место в купеческой среде.

Прадеда Мухамметзяна я не застал, но деда Мухамметшакира помню хорошо, так как тесно общался с ним вплоть до его кончины в 1932 г. Он же и рассказал мне о наших далеких предках. Многие сведения я почерпнул также из источниковеднической литературы. Прадеду Музамметзяну и деду Мухамметшакиру, их времени, деяниям, их семьям я посвящаю свои исследования и воспоминания.

Мухамметзян Назирович Казаков (1800-1890)

Родоначальником купеческой династии Казаковых был мой прадед Мухамметзян, происходивший из древнего рода татарских мурз Горной стороны. По рассказам моего деда Мухамметшакира (Шакира) его отец, Мухамметзян, совсем юным покинул родную деревню Нижние Ширданы и перебрался в Казань. Сумев накопить немного денег на выполнении разных поручений богатых горожан он купил себе лодку, на которой стал перевозить людей и мелкие товары через Волгу. Вскоре Мухамметзян перешел на

д

Дети Мухамметшакира Казакова. Стоят: Мухамметрахим (справа) и Абдулхамид. Сидят: Мухаммет, Бибирабига и Зулейха.

перевозку по Волге колес для телег, пользовавшихся тогда большим спросом. С этим товаром он добрался до самой Астрахани, где осел, устроившись на работу к богатому астраханскому чаеторговцу. Хозяин Мухам-метзяна вел торговлю с Китаем, вывозя субпродукты скотоводства и закупая в Китае большие партии чая. Деятельный характер позволил Мухамметзяну сблизиться через своего хозяина с китайскими чаеторговцами, подружиться с ними и установить постоянные взаимовыгодные торговые отношения. Торговля расширялась, доходы росли, что вскоре позволило Мухамметзяну собрать целый караван товаров из 40 верблюдов и самостоятельно отправиться в Китай.

Уже в 30-е гг. XIX столетия Мухаммет-зян открыл в Астрахани собственное дело по продаже чая, рыбы, бакалеи и других товаров по всему Поволжью. В 1852 г. он вошел во вторую гильдию астраханского купечества. Коммерческие интересы Мухам-метзяна тесно связывали его и с Казанью, где с 1856 г. он вошел во 2-ую гильдию купечества. В 1863 г. он стал уже купцом 1-й гильдии, а с 1875 г. был зачислен в потомственное почетное гражданство.

В 1836 г. Мухамметзян женился на 20-летней красавице из богатой купеческой семьи Юсуповых — Бадыйгульзамал (18151878). Построив в 1839 г. в Казани на ул. Евангелистов (ныне ул. Татарстан) деревянный двухэтажный дом, Мухамметзян поселил там свою молодую жену с двухлетним сыном Мустафой (1837 г. р.), а сам продолжил торговые дела в Астрахани. В собственном доме на ул. Евангелистов у них родились еще двое сыновей — Мухамметфа-из (1841 г. р), Мухамметшакир (1844-1932) и дочь Гайнихаят (1845 г. р.).

Успешный купец Мухамметзян изрядно разбогател и на свои средства решил построить в Казани мечеть. Для выбора места строительства он обратился за помощью к знаменитому уже тогда богослову и ученому Ш. Марджани. В своей книге «Мостафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар» Ш. Марджани, описывая эту мечеть под номером двенадцать, указывает, что ее начал строить казанский купец Мухамметзян сын Назира сын Абдулкарима сын Митри сын Ишбулды. Здесь приводится шеджере Ишбулды, которое несколько отличается от шеджере Иш-мухаммета, приведенного М. Ахметзяно-вым. Далее Ш. Марджани пишет, что место

строительства мечети было выкуплено из казны ма-халлей, т. е. общиной. Ранее здесь располагалось старое заброшенное кладбище. Ш. Марджани сам сориентировал установку мечети по сторонам света и назначил день начала строительства — понедельник 19 мая 1875 г. (1292), (из-за дождя начало строительства перенесли на следующий день). Мечеть прослужила 100 лет, и была снесена в 1975 г.

Ш. Марджани так описал жизненный путь Мухамметзяна: «.. .Строитель мечети — выходец из деревни Нижние Ширданы, в юные годы приехав в Казань, сначала зарабатывает, обслуживая богатых горожан, затем расширяет торговлю разными товарами между Астраханью и Казанью и становится на ноги. Этот астраханский купец Мухамметзян рассказал, что один из его дедов во время Пугачевского восстания служил в казаках, отсюда и произошла русская фамилия Казаков». Кстати сказать, подобную версию о происхождении фамилии Казаков приводит и писатель Михаил Юхма в книге «Кунгеш — птица бессмертия» из серии «Пламенные революционеры», посвященной Муллануру Вахито-ву—тоже выходцу из семьи Казаковых (его мать, Умугульсум, доводится моей маме двоюродной сестрой: они дочери родных братьев Мустафы и Мухамметшакира Казаковых, т. е. внучки Мухамметзяна Казакова).

Вопрос о происхождении фамилии Казаков давно интересует потомков этого рода. Так, мой дальний родственник Ильгиз Касимов (потомок Назира из рода Ишмухам-мета), ныне житель Зеленодольска, врач по профессии, уже в наши дни рассказал мне со слов своей матери и ее дяди, служивших до революции у моего деда Шакира, следующую историю. Во второй половине XIX в., в годы Кавказской войны, царская армия, испытывавшая острую нужду в лошадях, обратилась к астраханскому купечеству за помощью. Именно Мухамметзяну была поручена почетная миссия пополнить царскую армию лошадьми. Он скупил у астраханских

СВИДЕТЕЛЬСГВА. МЕМУАРЫ

казаков 100 отборных лошадей и поставил их армии. По преданию, государь остался доволен и прислал Мухамметзяну ценные подарки и в знак особой благодарности одарил русской фамилией Казаков.

Ильгиз Касимов утверждает, что Му-хамметзян является первым носителем этой фамилии. Действительно, потомки предыдущих — Назира и Абдулкарима не были Казаковыми.

Версия моей мамы сводится к слову «ка-чак», т. е. беглый. Отсюда и созвучие — Казаков.

Вернемся к моему прадеду Мухаммет-зяну. Построив в Казани мечеть, получившую в народе название Казаковская, и разделив оставшиеся средства между сыновьями, Мухамметзян постепенно отошел от торговых дел. Уже на склоне лет, овдовев в 1878 г., Мухамметзян вторично женился на 42-летней Махубзямал Салиховой. Умер Мухамметзян в 1890 г. Его прах покоится на старо-татарском кладбище в Казани.

Старший сын Мустафа рано выделился из семейного капитала и долгое время самостоятельно и успешно занимался торговлей, став казанским купцом 2-й гильдии, а в 1875 г. был возведен в потомственное почетное гражданство. Мухамметфаиз до 1900 г. числился то во 2-й, то в 1-й гильдии купцов Казани, пока не был переведен в другое сословие. Мне не известны какие-либо значительные торговые и предпринимательские дела этих братьев моего деда, а вот об успешных купеческих делах своего деда Мухамметшакира, продолжившего коммер-

д

Абдулла Мухамметюсупович Апанаев (справа), Губайдуллин Газиз Салихович (в середине).

Казань, 1910-е гг.

ческие начинания своего отца, я хорошо знаю и посвящаю ему следующую главу.

Мухамметшакир Мухамметзянович Казаков (1844-1932)

Младший сын Мухамметзяна Казакова, Мухамметшакир (Шакир), получив свою долю наследства, в 18-19-летнем возрасте покинул отчий дом и уехал в Астрахань, чтобы продолжить там начатый отцом торговый обмен с Китаем и близлежащими приграничными странами. Шакир неоднократно снаряжал торговые караваны верблюдов возвращаясь обратно с большими партиями чая и других товаров. Вскоре возникла необходимость не только расширить торговлю, но и наладить производство. Для этого в Астрахани было построено кирпичное здание чаеразвесочной фабрики, открыты магазины. Дела шли успешно, и в 18701872 гг. Шакир построил собственный кирпичный двухэтажный дом на берегу канала с куполом над входом (дом сохранился и по сей день). К этому времени он был уже женат на девушке по имени Бибигазиза (18531923). В этом же доме у них родилось пятеро детей: Мухамметрахим (1873-1937), Зу-лейха (1874-1954), Абдулхамит (1877-1937), Мухаммет (1879-?) и самая младшая — Би-бирабига (1890-1965) — моя мама.

Развивая свою торговлю между Астраханью и Казанью, Шакир часто посещал Ка-

зань. С 1856 г. он вместе со своим отцом числился в ревизской сказке купцов Казанской губернской казенной палаты. С 1857 г. они

— казанские купцы 2-й гильдии, с 1863 г.

— 1-й гильдии, а с 1875 г. возведены в потомственное почетное гражданство.

Изрядно приумножив свои богатства Шакир на свои средства строит в 1898 г. большую двухэтажную кирпичную мечеть, также известную как Казаковская мечеть. Она действует и по сей день как Соборная мечеть Астрахани*.

Эту мечеть впервые я увидел в 10-летнем возрасте, когда наша семья в 1925 г. переезжала из Казани в Баку, останавливаясь по пути на несколько дней в Астрахани. В тот год мы с мамой и двумя моими младшими братьями-близнецами Микаилем и Ис-рафилем пароходом по Волге прибыли в Астрахань, где нас встретил отец — Газиз Губайдуллин — заранее прибывший туда из Баку с тем, чтобы пароходом по Каспийскому морю доставить семью в Баку. В Астрахани мы провели несколько дней в ожидании прибытия морского парохода. Мама с близнецами в основном находилась в гостинице, а меня отец знакомил с городом и,

* Мне известно, что в 1989 г. астраханская религиозная общественность широко отметила 100-летие этой мечети, помянув при молебствии добрым словом ее создателя — Мухамметшакира Казакова.

конечно, с бывшими владениями деда. Мы подолгу бродили по тихим и зеленым улочкам и переулкам Астрахани, где отец показывал мне то одно строение, то другое, рассказывая, что здесь был магазин деда, здесь — чаеразвесочная фабрика, здесь — собственный дом, в котором родилась и жила наша мама. Наш визит в мечеть мне запомнился хорошо. Нас очень приветливо и гостеприимно встретил мулла, провел на минарет, откуда мы любовались панорамой города. Мулла просил передать сердечный привет достопочтимому Шакиру ага, моему деду, жившему тогда в Казани.

Вернемся к дальнейшей судьбе Шаки-ра Казакова. Став крупным предпринимателем, в начале XX в. он с семьей переехал в Казань. Построив здесь двухэтажный кирпичный дом с обширным двором, конюшней, складами, флигелем для прислуги он поселил в нем всю семью. Дом этот и по сей день в хорошем состоянии и входит в жилой фонд Казани (ул. Каюма Насыри, 3).

Успешные торговые дела в Казани позволили Шакиру приобрести здесь доходные дома. Так, в 1906 г. он купил у А. Г. Хусаи-нова трехэтажный кирпичный дом на ул. Московской, где товарищество «Апана-евы и Казаковы» содержало номера гостиницы «Болгар» (42 комнаты). Она примечательна тем, что здесь некоторое время жил Габдулла Тукай. Мама рассказывала мне,

СВИДЕТЕЛЬСТВА. МЕМУАРЫ

что как-то отец водил ее познакомиться со знаменитым поэтом. В 1950-х гг. предпринималась попытка создать в этом доме мемориальную комнату Г. Тукая, однако это не удалось из-за отсутствия финансов.

Кроме номеров «Болгар», в оценочном табеле 1912 г. за Мухамметшакиром Казаковым значатся каменные дома с усадебными землями по улицам Евангелистской, Московской и Захарьевской. На рубеже XIX-XX вв. Шакир стал также крупным акционером одной из Волжских пароходных компаний. На судах этой компании он развозил свои товары по всему Поволжью от Казани до Астрахани. В 1914 г. мои родители Раби-га Казакова и Газиз Губайдуллин на одном из пароходов деда совершили свадебное путешествие.

Вернемся к последним годам жизни Ша-кира Казакова. После Октябрьского переворота его имущество национализировали. Овдовев в 1923 г., он поочередно жил у своих дочерей, у Рабиги и Зулейхи. Свое превращение из знатного богача в беднейшего жителя казанских коммуналок он воспринял обреченно спокойно, покорно. Никаких бунтарских высказываний, возмущения или недовольства новой властью от деда не исходило. Видимо, горечь перемен он прятал глубоко в душе, не проявляя внешне. Был он молчалив и замкнут. Помню лишь часто пов-

д

торяемую им вслух фразу со вздохом: «Эх-ма, эшлар не так, эшлар по-мужицки!» («эшлар» по-татарски «дела»), произносимую без обращения к кому-либо, скорее всего относящуюся к его мыслям, что выдавало его внутреннюю оценку окружавшей обстановки.

В последние свои годы дед часто совершал поездки в Астрахань. Выезжал всегда внезапно, один, заранее никого не предупредив. Быстро возвращался в Казань, ничего никому не говоря о цели поездки и о времени, проведенном там. Я предполагаю, что у деда с Астраханью было связано много добрых воспоминаний. Возможно, он посещал свои владения, мечеть, находя в этом какое-то утешение: «дескать, не зря прожил, что-то и людям оставил», видимо, это помогало снимать с души напряжение и жить дальше. Но это лишь мое предположение, ибо мой замкнутый дед ничего не рассказывал о своих поездках ни дочерям, ни сыновьями, ни даже своей жене. Семья, оказывавшая ему большое почтение, к частым поездкам в Астрахань относились по-доброму, как к стариковским чудачествам.

Расскажу здесь и о своей бабушке Би-бигазизе, с которой дед прожил в любви и согласии всю жизнь. Она, несмотря на свое знатное происхождение, всегда была отменной и проворной хозяйкой. Я застал их уже обедневшими, без прислуги и поваров. Все заботы по дому легли на плечи бабушки. Незабываемая бабушка — Газиза... Хорошо помню ее статную, ладную фигуру, в длинном платье, обязательно с длинными рукавами, с покрытой платочком головой, в переднике, опрятную, всегда чистенькую, приветливую и вечно хлопочащую по хозяйству.

А как она готовила! Я был ее любимым внуком, и она частенько обращалась ко мне: «Сынок, джаным, что тебе сегодня приготовить?» По моему заказу бабушка принималась за готовку пирогов. Особенно мне запомнились ее таба-перемечи, которые она пекла в русской печи. В ту пору мы вместе

жили на Левобережной Кабана, 100 в квартире, предоставленной моему отцу, одну комнату в которой мои родители выделили для деда Шакира с бабушкой.

Кроме таба-перемечи бабушка часто баловала меня незабываемым и загадочным блюдом с красивым названием «бламанже». С радостным нетерпением и волнением я смотрел, как бабушка опрокидывала фигурную металлическую емкость на большое блюдо и оттуда вываливалось дрожащее розовое, красное или зеленое желе. Первый кусочек, конечно, перепадал мне. И это сладкое чудо я ел только при жизни бабушки.

Однажды зимой я катался на коньках по льду озера Кабан и, лихо въехав в прорубь, с головой ушел под лед. Спас меня катавшийся тут же Искандер—старший сын Джа-мала Валиди (они жили с нами в одном доме). Искандер потащил меня домой. Стоял лютый мороз, и одежда на мне заледенела так, что я был несгибаемым. Моя бабушка заботливо вытащила меня из смерзшейся одежды, напоила горячим чаем, натерла тело чем-то пахучим и уложила спать. Три дня я просидел дома, не ходил ни в школу, ни гулять. Да и не в чем было: мое пальто сохло на русской печи все это время.

К сожалению, наше общение с бабушкой было недолгим. Увы, вскоре она скончалась.

Мухамметшакир Казаков пережил свою жену почти на десять лет и больше не женился. Овдовев, дед подолгу жил у нас, и я,

Абдулхамит Казаков. Казань, 1912 г.

Зулеиха Казакова. Казань, 1910 г.

уже повзрослевший, смог больше узнать о нем. Дед отличался исключительной добротой и широтой натуры. Об этом свидетельствуют и его бывшие служащие, которых у него было множество — по дому и в магазинах. Как правило, его работники имели многодетные семьи (по 5-6 детей) и содержали их достойно. Дед хорошо и щедро оплачивал их труд. Так что никакой «классовой вражды» со стороны рабочего люда наша семья никогда не испытывала.

Вспоминаю его строгий и скромный облик истинного мусульманина. Одевался он по старым татарским обычаям: на голове обязательно кяляпуш или тюбетейка, на ногах мягкие кожаные ичиги, на теле длинные белые рубахи, сверху казакин или бешмет. Строго придерживался он норм шариата: пять раз в день совершал намаз и постоянно посещал мечеть. Дед никогда не курил, не употреблял алкоголь, не фотографировался, считая это большим грехом. Мои многочисленные попытки тайно его сфотографировать очень сердили, поэтому в семье нет ни одной его фотографии.

Кстати сказать, у деда Шакира была страсть к коллекционированию часов знаменитых фирм. Когда он жил у нас, то вся его комната была заставлена и увешана часами именитых мастеров, в основном швейцарского производства. Моему отцу он подарил великолепные швейцарские золотые карманные часы с массивной цепью и с боем. Эти часы очень пригодились моим родителям при переезде в Баку. Вырученные от их продажи деньги обеспечили нам переезд и провоз багажа из Казани в Баку.

Мне дед тоже подарил массивные серебряные карманные часы, но мне они в детскую пору не были нужны. Обычно эти часы лежали в бездействии у меня на столе, а потом куда-то исчезли. Однако в память о деде у меня сохранились настольные медные часы со стеклянными стенками и ручкой. Эти красивые старинные часы давно не ходят, а просто стоят на письменном столе напоминая о прошлом моей семьи.

Щедрый Шакир Казаков в свое время одарил своих дочерей очень весомым приданым. Старшей дочери — Зулейхе, муж которой, Абдулла Апанаев, был крупным ко-незаводчиком, кроме прочего он подарил имение с обширными пойменными лугами.

Нашу семью дед Шакир обеспечил абсолютно всей домашней утварью почти на всю жизнь: мебель из красного дерева, замечательные китайские сервизы, очень красивые напольные фарфоровые вазы, столовое серебро, наборы постельного и столового белья из голландского полотна. Наборы

СВИДЕТЕЛЬСТВА. МЕМУАРЫ

белья хранились в упакованном виде большими стопами, красиво и аккуратно перевязанные лентами. Все это богатство лежало в трех массивных сундуках с музыкальными замками и кочевало с нами при наших переездах из города в город.

При аресте моего отца органами НКВД в 1937 г. эти сундуки были опечатаны и оставлены у нас. Позже о них то ли забыли, то ли не смогли вывезти, но эти сундуки с добром очень выручили нас. Когда обоих наших родителей арестовали, а нас — меня и

своего сына Мухамметзяна за то, что тот всячески отлынивал от крестьянского труда. И когда Мухамметзян в ранней юности изъявил желание уехать из деревни в город, отец Назир обрадовался и с удовольствием отпустил «лентяя и дармоеда», каким он его считал. А Мухамметзян, оказавшись в городе один-одинешенек, без гроша в кармане, проявив смекалку и ловкость, не гнушаясь никакой работы, быстро встал на ноги и даже разбогател (об этом см. выше).

Работники совхоза, возглавляемого Г. Апанаевым в первые годы Советской власти. В центре -Абдулла Апанаев и его жена Зулейха (в колпаке). 1918 г.

моего младшего брата—оставили одних без жилья и средств к существованию, мы, на свой страх и риск, вскрыли эти сундуки и постепенно отнесли имеющиеся вещи на рынок. Продавали все буквально за бесценок, лишь бы не умереть с голода. Так в трудные наши годы выручило нас приданое деда Ша-кира.

В памяти моей остались наши прогулки с дедом Шакиром по Приморскому бульвару Баку, где под шум прибоя дед рассказывал мне, уже повзрослевшему, о себе, своем детстве, о своем отце Мухамметзяне. Оказывается, мой прадед Назир недолюбливал

Когда пришла пора жениться, Мухам-метзян приехал к отцу просить благословения и пригласить родителей на свадьбу. Отец стал перед сыном хвалиться своими амбарами, нажитым добром, но поехать на свадьбу не мог: не в чем было ехать. Мухамметзян снарядил своего работника Галиуллу с отрезами материй, обувью и бельем и наказал родителям одеться поприличнее, чтобы соответствовать событию и не позорить свой род: ведь женился он на богатой невесте из знатного рода. Приехав в город на свадьбу сына, отец Назир был ошарашен богатством Мухамметзяна и, конечно, простил ему юно-

шескую леность. Отец понял, что сын просто не был приспособлен к крестьянскому образу жизни, а в городе его таланты полностью раскрылись.

Это все дед Шакир рассказывал мне, тихо посмеиваясь и говоря: «Каждый человек должен правильно определить свое место в жизни. Вот мой отец сумел это сделать и меня этому научил». Эти слова деда я не только запомнил, но и руководствовался ими всю жизнь. Умер он в 1932 г. (а не в 1917 г., как написано в «Золотых страницах купечества...») и похоронен на старо-татарском кладбище в Казани.

Дети и внуки Мухамметшакира Мухамметзяновича Казакова

Как я уже писал, у Мухамметшакира и Бибигазизы было пятеро детей. Старшие сыновья — Мухамметрахим и Абдулхамит — еще в пору жизни в Астрахани приобщились к торговым делам отца.

Старшего сына Мухамметрахима дед Шакир отправил в Мекку для совершения паломничества. После хаджа в семье его стали называть «Хаджи абый».

Обоих сыновей Мухамметшакир Казаков женил на сестрах Юнусовых — Уму-гульсум и Фахрибану — дочерей коммерции советника Исхака Губейдулловича Юнусова, одного из богатейших и влиятельных купцов Казани.

Младшего сына — Мухаммеда — Ша-кир отправил в 1910 г. в Германию, выделив ему часть капитала, на который тот открыл в Берлине мелкую торговлю. Мухаммед женился на немке, у них было двое детей — Махмуд и Марьям. С моими двоюродными братом и сестрой я переписывался до 1933 г. Со временем переписка эта по известным причинам стала опасной, а имеющиеся письма и фотографии были уничтожены. В Россию Мухаммед не вернулся. Дальнейшая их судьба мне не известна. По слухам во время войны (1941-1945) семья Мухаммеда переехала в Турцию.

Как я уже писал, семья Мухамметшаки-ра в начале ХХ в. окончательно переехала из Астрахани в Казань. Старшие сыновья Мухамметрахим и Абдулхамит 1 января 1908 г. учредили товарищество на вере «Торговый дом братьев Казаковых и Ко» для торговли разного рода товарами с уставным капиталом около 3 000 рублей. Фирма развернула широкие операции по торговле сырьем и шерстью с годовой прибылью в 1913 г. в 11 250 рублей. Довольно активно работало представительство торгового дома в Берлине.

СВИДЕТЕЛЬСТВА. МЕМУАРЫ

После революции коммерческая деятельность братьев Казаковых прекратилась. Принадлежавшие им магазины и дома были национализированы. Но в годы НЭПа старший из братьев, Мухамметрахим, возобновил свою коммерческую деятельность, открыв магазин головных уборов на Сенной площади в Казани. При магазине была мастерская по изготовлению картонных коробов для шляп.

У Мухамметрахима Казакова и Уму-гульсум Юнусовой было двое дочерей: Ру-кия и Асия. Обеих выдали за коммерсантов, или как говорили «нэпманов». В конце 1920-х гг. НЭП ликвидировали, многих «нэпманов» тоже. Не избежали печальной участи и зятья моего дяди: обоих расстреляли. Во втором браке Асия Казакова была замужем за выдающимся татарским композитором Салихом Сайдашевым. В бытность нашего пребывания в Баку, Салих абый, приезжая туда на гастроли, обязательно гостил у нас.

Из всех детей моего деда Хаджи абый Мухамметрахим был самый близкий и дорогой нам человек. После ликвидации НЭПа, он вместе с женой Умугульсум переезжая из города в город, часто меняя работу, спасался таким образом от преследования властей. Он был в любой момент готов к аресту: всегда при себе носил саквояж с бельем, полотенцем, мылом и мочалкой и всегда интересовался: есть ли в доме второй выход. Выживал он в те трудные годы только благодаря своей энергии и исключительным способностям. Каждый наш переезд обеспечивал наш добрый дядюшка Хаджи. Он собирал нас в дорогу, провожал, встречал, обустраивал наш быт на новом месте. Мой отец Газиз Губайдуллин был очень занят на преподавательской и научной работе, так что Хаджи абый все заботы о нас брал на себя.

Когда в Поволжье в 1930-е гг. разразилась эпидемия холеры, подхватил ее и Му-хамметрахим. Спасся он тем, что будучи в прошлом в Китае, запасся опиумом. Заболев холерой, Хаджи абый на неделю уединился и принимал опиум, обильно запивая горячим чаем. Через неделю он был уже здоров. И нас учил, что холеру надо лечить обильным питьем горячего чая.

После 1930-х гг. Мухамметрахима Казакова арестовали, из мест заключения он не вернулся.

Тяжело сложилась судьба и у среднего сына Мухамметшакира Казакова — Абдул-хамита. До революции он, помимо коммерческой деятельности, некоторое время участвовал в джадитском движении, финансиро-

д

Абдулла Апанаев, 1920-е гг.

вал его программы. За попытку создания татарской учительской семинарии в Казани вместе с Г. Баруди, С. Галеевым и Г. Апана-евым он был выслан на два года в Вологодскую губернию под гласный надзор полиции, однако быстро покинул место ссылки и уехала в Германию.

В книге «Тюркизм и пантюркизм»* сообщаются дополнительные сведения о жизни и деятельности Абдулхамита Казакова, которые мы здесь приводим полностью:

«Любопытно, что после революции 1905-1907 гг. и татарские предприниматели начали обращать свои взгляды на Европу. Видный деятель джадидизма и одновременно предприниматель Абдулхамид Казаков в августе 1908 г. был сослан в Вологду за «революционную» и «панисламистскую» деятельность, но уже 19 сентября 1908 г. получил разрешение на выезд за границу. Он уе-

* Червонная С. М., Гилязов И. А., Горошков Н. П. Тюркизм и пантюркизм в оригинальных источниках и мировой историографии: исходные смыслы и цели, парадоксы интерпретаций, тенденции развития // Ас-алан. - М., 2003. - № 1 (10). - С. 80.

хал в Берлин, откуда вернулся в Казань только 10 июня 1910 г. (НА РТ, ф. 1, он. 6, д. 505, л. 141, 148, 176. Любонытно здесь отметить, что в 1909 г. в Берлине находился один из нредставителей известной фамилии Анана-евых (имя его, к сожалению, нока не известно) — это была либо ссылка, либо кратковременная эмиграция, так что можно нола-гать, что в Германии нроживали нредстави-тели татарской нолитической эмиграции. См.: Revue du Мопёе Musulman, 1909. -№ 10. - Р. 297). За это время он, очевидно, уснел наладить свои дела и нозднее открыл в Берлине фирму, занимавшуюся сбытом сырья (нрежде всего кожи и мехов) и носред-нической деятельностью. Симнтоматично, что Шакир Мухаммедьяров, онубликовав-ший восторженную статью о берлинской фирме А. Казакова в журнале «Икьтисад», нодчеркивал, что создание такого рода татарских нреднриятий за границей должно снособствовать общему нрогрессу татарской нации, не только экономическому, но и но-литическому, и культурному (см.: Мохам-мадьяров Ш. Берлинда татар фирмасы // Икьтисад. - 1911. - № 7. - Б. 203-204. Пред-нринимательская деятельность А. Казакова в Германии сослужила ему вноследствии нлохую службу — в 1920-е гг. он был осужден органами ОГПУ как «резидент немецкой разведки», см.: Гайнетдинов Р. Б. Тюр-ко-татарская нолитическая эмиграция: начало XX в. 30-е гг. - Набережные Челны, 1997. - С. 57.)».

После революции Абдулхамит Казаков с семьей нереехал в Москву, работал там на небольших должностях в различных учреждениях, вел тихий, замкнутый образ жизни, с родней ночти не общался, ноэтому о нем известно мало. В 1935 г. он был арестован, в 1937 г. — расстрелян, в 1956 г. — реабилитирован. Его имя вошло в книгу «Расстрель-ные сниски», изданную в Москве в 1993 г. (Вын. 1. Донское кладбище. 1934-1940. -С. 98-99).

У Абдулхамита и его жены Фахрибану Юнусовой было трое детей: Амина, Фуад и Марьям. Старшую дочь Амину выдали замуж за известного нреднринимателя, турецкого нодданного Абдрахмана Шафиева (известного но книге Рафаэля Мустафина нод нсевдонимом «Шафи Алмас»). До 19301931 гг. они жили в Москве, затем навсегда уехали в Берлин, где у них был собственный большой дом. Дальнейшая их судьба мне не известна. Сын Абдулхамита, Фуад, в молодые годы уехал во Францию, где нолу-чил солидное образование и долгие годы работал там инженером в области мостостроения. Больше о нем ничего не известно.

КАЗАКОВЫ

Младшая дочь Марьям с детства была больна и умерла в Москве в молодые годы.

Далее речь пойдет о судьбе дочерей Му-хамметшакира Казакова.

Старшая дочь Зулейха была женой известного общественного деятеля и предпринимателя Абдуллы Мухамметюсуповича Апанаева. Это была очень умная, властная и деятельная женщина. До революции она вела большое хозяйство купеческой семьи, воспитывала трех детей, была надежной помощницей и опорой деятельному мужу. После событий 1917 г. она мужественно переносила многократные аресты мужа и старалась поддержать детей. Зулейха апа научилась готовить, шить, вязать, освоила мастерство изготовления кукол. Устроившись

в артель игрушек, она получила статус «рабочей», что в те годы для дочери и жены предпринимателей было немаловажным. Возможно, этот статус спас ее и от арестов. Зулейха прожила долгую жизнь и умерла в 80-летнем возрасте в д. Козловке Чувашской республики. В деревне она жила у дочери Гайши, которой после отбытия заключения (как жены «врага народа») в Карагандинских лагерях предоставили возможность работать заведующей акушерско-гинекологи-ческим отделением местной больницы.

Гайша Апанаева была женой Гали Рахима (известный литературовед), во втором

СВИДЕТЕЛЬСГВА. МЕМУАРЫ

браке была замужем за Наджибом Халфи-ным (доцент Высшего педагогического института в Баку). О нем подробно написано в статье М. Магдиева «Последний из могикан» («Идел». - 1994. - № 1). О Гайше моя жена Амина написала статью «Гайшабез» в журнале «Свембика» (1991. - № 5).

Сын Абдуллы и Зулейхи Апанаевых, Муса, долгое время работал фотокорреспондентом казанских газет и журналов, умер в начале 1930-х гг.

Младший сын Апанаевых Якуб был исключен с 3-го курса Казанского института лесного хозяйства из-за происхождения. Не стерпев этого унижения, он в 1930-е гг. тайно бежал в Турцию, переплыв пограничную реку Чорох. Там с помощью своего дядюш-

ки Юсуфа Акчуры (в то время советник президента Ататюрка по вопросам культуры) успешно закончил лесотехнический институт и в одно время, по слухам, был министром лесного хозяйства Турции. Подробностей его жизни я не знаю. В 1960-1970 гг. мы с Гайша апой обратились в международный «Красный Крест» с просьбой сообщить о судьбе Якуба, но получили ответ, что Турция не входит в эту международную организацию и не имеет сведений о ее гражданах.

Настала очередь рассказать и об Абдул-ле Мухамметюсуповиче Апанаеве (1873-

д

1937). Это был человек большого масштаба. Я много с ним общался и хорошо его помню. В семье его ласково называли Бабутя. Видимо, кто-то из малышей не мог произнести «Абдулла» и так назвал его. Это имя прижилось, так как Абдулла абый, несмотря на свой высокий статус и известность, был человеком очень мягким и доброжелательным.

Позволю здесь привести отрывок из книги «Золотые страницы купечества, промышленников и предпринимателей Татарстана», где о нем сказано: «Купец первой гильдии Абдулла Мухамметюсупович Апанаев (1873-28.09.1937) 7 ноября 1905 г. выступил в качестве одного из соучредителей Торгового товарищества на вере под фирмой «Торгово-промышленное товарищество Апанае-вы и Казаковы» (вклад 3000 рублей). Удачливый предприниматель, он кроме недюжинных коммерческих способностей проявил еще и огромную общественную активность. Будучи гласным городским, купец успевал работать в четырех комиссиях при Городской управе, являлся членом Губернского попечительства детских приютов.

В 1913 г. А. М.-Ю. Апанаев выступил с очень интересной инициативой. Он предло-

жил создать Национальный музей, фонды которого составили бы древние книги, рукописи и другие реликвии, сохранившиеся в старых татарских семьях Казани. Известно также, что А. М.-Ю. Апанаев проявил живейший интерес к развитию национального просвещения и культуры. Именно по его совету и, очевидно, не без его помощи первая татарская библиотека «Китапханаи Исла-мия» и библиотека «Восточного клуба» стали пополняться новыми изданиями и произведениями русской классики. Занимался он и благотворительностью: «в 1916 г. купец пожертвовал на нужды второй соборной мечети города Казани принадлежавший ему земельный участок в 40 десятин, который находился у деревни Зюзино Спасского уезда»*.

Когда я знал его, Абдулла абый был уже не у дел, все было конфисковано. Но как человек еще нестарый и энергичный, он проявил свои организаторские способности и некоторое время небезуспешно работал директором совхоза под Казанью. Однако вскоре был освобожден и от этой должности, как «социально нежелательный элемент».

В 1931 г. Абдулла Апанаев предпринял попытку вслед за сыном Якубом тайно перебраться в Турцию, но на границе его задержали, что закончилось ссылкой на 5 лет в лагеря. Отсидев срок, Абдулла абый вернулся в Казань к жене Зулейхе Казаковой, которая жила тогда в небольшом домике на Тукаевской улице, занимая одну комнату в коммунальной квартире. На работу Абдул-ла абый устроиться не мог и жил на иждивении жены. Чтобы оправдать свое существование, Абдулла абый снабжал семью продуктами, что в те годы было очень проблематично. Целые дни он ходил по магазинам, выстаивал в очередях, выискивал где что дают. По воспоминаниям соседки по квартире Хадичи Юнусовой (тоже из знатного рода Юнусовых), однажды Абдулла абый вернувшись усталый и замерзший прислонился к теплой печке и склонив голову тихо и печально промолвил: «Эх, Аллах! И зачем я только вернулся из лагерей?! Там я работал бригадиром, нас три раза в день кормили. Часто меняли постельное белье. Ни забот, ни хлопот. Под моим началом работали культурные образованные люди. Мы дружно и ладно жили. Вечера проводили в интересных беседах, а здесь я как бездомная собака ношусь по городу в поисках продуктов. Жизнь так неинтересна и бессодержа-

*Золотые страницы купечества, промышленников и предпринимателей Татарстана. - Казань, 2001. -Т. 1. - С. 124.

тельна, лучше бы вновь оказаться в лагерях». Эти слова довольно скоро сбылись. Его опять арестовали, но на сей раз не отправили в лагерь, а расстреляли в 1937 г. Так закончилась жизнь нашего дорогого и незабываемого, яркого, талантливого, деятельного и доброго Бабутя — Абдуллы Апанаева.

О младшей дочери Мухамметшакира, Бибирабиге, моей маме, жене профессора Г. Губайдуллина, я здесь не пишу, поскольку в вышедшей в 2002 г. в Казани книге «Га-зиз Губайдуллин»* из серии «Шахесларе-без» подробно рассказано о профессоре, его жене и семье.

***

Род Казаковых знаменит не только предпринимателями и коммерсантами. В начале XX в. он прославился своими выдающимися представителями, внесшими весомый вклад в историю нашего народа. Прежде всего расскажу об Исхаке Мустафовиче Казакове (1876-1939), которого знал лично и хорошо помню. По родству Исхак абый доводился моей матери двоюродным братом.

Нашим семьям в 1920-е гг. предоставили общую квартиру на втором этаже флигеля дома на Тукаевской улице. Мы занимали две комнаты, а семья Исхак абый — четыре. У Исхака абый с женой Нафисой было четверо детей: Исмаил, Мария, Хаджи-Мурад и Флора. Старший сын Исмаил в те годы болел туберкулезом легких и большую часть времени лежал в отдельной комнате, Мурад и Мариша были моими сверстниками и друзьями по детским играм, а Флора была тогда грудным ребенком.

Исхак абый занимал высокий пост—заместитель председателя ЦИК и СНК ТССР, занимаясь вопросами обустройства городского хозяйства. Они с моим отцом были дружны и часто свободное время проводили в беседах о текущих делах и обстановке в стране. Исхак абый, к сожалению, не избежал репрессий и в 1939 г. погиб в заключении. Посмертно реабилитирован. Его сын Хаджи-Мурад Казаков (1914-1984) стал видным художником в Татарстане.

Сестра Исхака Казакова Умугульсум была матерью выдающего деятеля нацио-

нально-освободительного движения татарского народа Мулланура Вахитова, расстрелянного в 1919 г. белочехами во время известных событий в Казани.

Внучка Мустафы Казакова (от старшей дочери Бибизамалы) Марьям Саинова, была женой героя гражданской войны генерал-лейтенанта Якуба Джангировича Чаныше-ва (1892-1987).

О двух последних родственниках я знаю только по рассказам матери и из литературных источников, поскольку лично с ними не был знаком. А вот мамину племянницу Асию Казакову (дочь Мухамметрахима), ставшую женой выдающегося татарского композитора Салиха Сайдашева, хорошо знал и помню. Ее красивое лицо и приветливая улыбка и сейчас стоят у меня перед глазами. С ее сыном Фархадом, школьным учителем, мы общались некоторое вовремя, но, к сожалению, уже много лет не встречаемся. Мои неоднократные попытки разыскать его не увенчались успехом.

Жизнь разбросала нас, потомков Казаковых, по разным городам и весям, «иных уж нет, а те — далече». Но я уверен, все, кто живы, хранят память о наших славных предках, достойно проживших трудную, честную, наполненную трагическими событиями XX в. жизнь.

***

Смотрю я на фотографии Казаковых, на их спокойные благородные лица: добропорядочные люди были. Но власть их посчитала социально нежелательными элементами и почти всех уничтожила.

Мысли поневоле перекидываются на нынешнее поколение начинающих предпринимателей — представителей малого и среднего бизнеса. Дала бы власть им укрепиться, встать на ноги, с ними богатели бы страна и народ. Хотелось бы, чтобы их судьбы сложились более счастливо. Я убежден, не уничтожь власть преуспевающих и предприимчивых людей в 1930-е гг., так называемый сейчас средний класс, мы бы сейчас жили в другой стране, с другими нравами и моралью и, может быть, не задавались бы вопросом: «Какую Россию мы потеряли»?

Фотографии из личного архива С. Губайдуллина.

Сальман Губайдуллин

* Газиз Гобайдуллин: фанни-биографик жыентык = Газиз Губайдуллин: научно-биографический сборник. - Казан, 2002. - 336 б.

СВИДЕГЕЛЬСГВА. МЕМУАРЫ