CC BY
16
ISSN 2687-0770 ИЗВЕСТИЯ ВУЗОВ. СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ._2021. № 4
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
Научная статья
УДК 94(470) "1945/1955"
doi: 10.18522/2687-0770-2021-4-84-89
КАЗАКИ В ЛАГЕРЯХ ДЛЯ ПЕРЕМЕЩЕННЫХ ЛИЦ
Олег Валерьевич Ратушнякш, Татьяна Витальевна Ратушняк2
1 Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник имени Е. Д. Фелицына, Краснодар, Россия, oleg_ratushnyak@mail.ruH
2 Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия, tatyana.ratushnyak@mail.ru
Аннотация. Анализируются сразу две проблемы, являющиеся еще малоизученными в российской историографии. Одна из них связана с деятельностью лагерей для перемещенных лиц. Другая охватывает пребывание казаков за рубежом в первые годы после окончания Второй мировой войны. Отмечается, что в целом казаки, оказавшиеся в числе перемещенных лиц, прошли тот же путь, что и другие выходцы из СССР. В то же время особенностью пребывания казаков из числа лиц, оказавшихся за пределами СССР в годы Второй мировой войны, в лагерях ди-пи был факт соседства с ними казаков, ушедших за рубеж в годы Гражданской войны. Показано, что в лагерях для перемещенных лиц социально-политическая и социально-культурная жизнь казаков была насыщена не только обсуждением современного положения, но и затрагивала вопросы прошлого и будущего казачества. Взаимоотношения казаков первой и второй волны эмиграции были противоречивыми - от взаимопомощи до неприятия - и носили преимущественно субъективный характер.
Ключевые слова: казачество, казаки, перемещенные лица, Вторая мировая война, лагеря ди-пи Для цитирования: Ратушняк О. В., Ратушняк Т. В. Казаки в лагерях для перемещенных лиц // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2021. № 4. С. 84-89.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0).
Original article
COSSACKS IN CAMPS FOR DISPLACED PERSONS Oleg V. Ratushniak1H, Tatiana V. Ratushniak2
1 Krasnodar State Historical and Archaeological Museum-Reserve named after E. D. Felitsyn, Krasnodar, Russia, oleg_ratushnyak@mail.ruH
2 Kuban State University, Krasnodar, Russia, tatyana.ratushnyak@mail.ru
Abstract. The article analyzes simultaneously two problems that are still poorly understood in Russian historiography. One of them is related to the activities of camps for displaced persons. Another problem covers the stay of the Cossacks abroad in one of the little-studied periods of Russian history -the first years after the end of the Second World War. Attention is drawn to the fact that, on the whole, the Cossacks who found themselves among the displaced persons followed the same path as other immigrants from the USSR. At the same time, the peculiarity of the stay of the Cossacks from among the persons who ended up outside the USSR during the Second World War in the DP camps of the was the fact that the Cossacks who went abroad during the Civil War were adjacent to them. It also proves the conclusion that in the camps for displaced persons the socio-political and socio-cultural life of the Cossacks was saturated not only with the discussion of the current situation, but also touched upon the issues of the past and future of the Cossacks. It is shown that the relationship between the Cossacks of the first and
© Ратушняк О. В., Ратушняк Т. В., 2021
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
second waves of emigration was contradictory - it ranged from mutual assistance to rejection. And the reasons for this dualism were predominantly subjective.
Keywords: Cossacks, Cossacks, displaced persons, Second World War, DP camps
For citation: Ratushniak O. V., Ratushniak T. V. Cossacks in Camps for Displaced Persons. Bulletin of Higher Educational Institutions. North Caucasus Region. Social Science. 2021;(4): 84-89. (In Russ.).
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY 4.0).
Проблемы российской эмиграции неоднократно становились предметом исследования как российских, так и зарубежных ученых. Однако далеко не всем вопросам уделено равное внимание. Практически не анализировалось нахождение в лагерях для перемещенных лиц отдельных представителей российской эмиграции, в частности казачества. В то же время изучение данной проблемы позволяет получить дополнительные сведения по истории казачества и российской/советской эмиграции, лучше понять некоторые процессы, происходившие в Европе после Второй мировой войны, когда за рубежом оказалось значительное количество советских граждан. Большинство из них насильственно были вывезены германскими оккупационными властями из СССР или попали в немецкий плен. Однако были и те, кто добровольно оставил свою родину. Среди лиц, оказавшихся за рубежом, фигурировали и представители казачества.
Установить точную численность казаков, перемещенных в ходе Второй мировой войны за пределы своей страны, в настоящее время чрезвычайно сложно. Прежде всего потому, что и в советских, и в германских документах казаки редко выделялись в качестве отдельной этнической группы. В некоторых документах Третьего рейха, включая документы вермахта, есть упоминание о казачьих частях и подразделениях. Однако в казачьих подразделениях вермахта, как, впрочем, и в казачьих частях Красной Армии, далеко не все военнослужащие были казаками.
После окончания войны перед правительствами государств-победителей возникли проблемы, связанные с перемещенными лицами и с действиями германских властей по отношению к ним. Во-первых, необходимо было определить дальнейшую судьбу этих людей, так как не все стремились вернуться на родину. Во-вторых, до окончательного решения первой задачи нужно было создать благоприятные условия для их жизни.
Судьбой перемещенных лиц занимались различные общественные, правительственные и межправительственные организации. Одной из наиболее представительных организаций являлась Администрация Объединенных Наций по оказанию помощи и восстановлению (далее - UNRRA, от англ.: United Nations Reliefand Rehabilitation Administration), созданная в ноябре 1943 г. Среди её учредителей (44 государства) был и Советский Союз.
Перемещенные лица стали одним из объектов, кому UNRRA оказывала помощь. Однако статус ди-пи (от англ.: displaced persons - перемещенные лица) еще необходимо было подтвердить. Претендент на данный статус должен был доказать, что он не был гражданином СССР (по крайней мере до 1 сентября 1939 г.), в Германию привезен против своей воли, в сотрудничестве с национал-социалистами не замечен, в частях Русской освободительной армии не состоял и владеет языком страны проживания [1, с. 461].
Только пройдя процедуры регистрации и идентификации, ди-пи могли рассчитывать на материальную помощь со стороны UNRRA, которая помимо материальной поддержки занималась и вопросами репатриации и в этом плане активно сотрудничала с официальными представителями
СССР.
В том, что летом 1947 г. деятельность UNRRA была приостановлена, в значительной степени ответственны правящие круги США. Однако вскоре ее работу продолжила IRO (от англ. International Refugee Organization - Международная организация по делам беженцев), учредителем которой явилась Организация Объединенных Наций (ООН). Основной задачей IRO стала организация размещения ди-пи в различных государствах, включая заботу об их устройстве на новом месте. Беженцам предоставлялась возможность переезда в те государства, правительства которых были заинтересованы в рабочих руках (Австралия, США, Канада, Бельгия, Франция, Англия и некоторые латиноамериканские государства).
ISSN 2687-0770 BULLETIN OFHIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
С 1 января 1951 г. решение проблемы ди-пи взяло на себя Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев. При этом IRO действовала еще на протяжении почти всего 1951 г. В основе работы Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев лежала Конвенция о статусе беженцев 1951 г. [2, с. 12-13], имеющая международный характер.
В основном ди-пи размещались в Германии и Австрии, в зонах, контролируемых США и Великобританией. Среди них было и значительное количество казаков. При этом в лагерях содержались и казаки, оказавшиеся за пределами СССР в годы Второй мировой войны, и казаки-эмигранты, ушедшие за границу в годы Гражданской войны в России. Пребывание в лагерях ди-пи было полностью добровольным. В большинстве их создавались комитеты и избирались коменданты из числа перемещенных лиц, которые в свою очередь подчинялись сначала представителю оккупационных властей, а позже - местным властям. При этом даже после официального роспуска лагерей часть ди-пи еще некоторое время жили в них и даже получали пособие по безработице от местной администрации [3, с. 564-565].
Положение беженцев в разных лагерях различалось. В американской и британской зонах Германии обстановка была наиболее благоприятная. Руководство лагерей поощряло действующее здесь самоуправление, поддерживало развитие различных культурных (библиотеки) и образовательных учреждений (школы), созданных ди-пи [4, с. 452]. Казаки выполняли самую разнообразную работу, получая за неё определённую плату. Жили главным образом в бараках и больших комнатах, рассчитанных на 15-20 человек. В лагерях для перемещенных лиц в Менхегофе, Мюнхене, Регенсбурге, Шляйсхгайме работали школы и даже гимназии. Многие казаки, относительно хорошо устроившиеся в других государствах, помогали тем, кто находился в лагерях. Например, для Политехнической школы лагеря в Фюссене и Шляйсхгайме казак А.И. Скрылов, получивший в 1928 г. в Югославии диплом геодезиста и затем переехавший в США, выслал теодолит и учебные пособия. В лагере Пеггец на казачьем кладбище 15 октября 1945 г. казаками была произведена закладка памятника [5, с. 173].
Общественно-культурная и общественно-политическая жизнь казаков в лагерях была насыщена обсуждением современного положения, затрагивала вопросы прошлого и будущего казачества. Одним из обсуждаемых был вопрос о дальнейшей судьбе казаков, проживавших в лагерях. И здесь порой наблюдалось противостояние различных казачьих организаций. Активным участником общественно-политической жизни ди-пи был Казачий национальный центр в Германии. Вопросы прошлого и будущего казачества были предметом обсуждения на различных собраниях, выносились на страницы местной печати, созданной самими казаками. Например, в лагере Шляйсхгайм (Германия, недалеко от Мюнхена) издавался журнал «На пикете». Его учредителем значилась общеказачья станица. Журнал позиционировался как информационно-бытовой. Казаки-националисты издавали литературно-исторический и информационный журнал «Казакия». Всеказачьим антикоммунистическим зарубежным объединением выпускался ежедневный бюллетень «Антикоммунист».
Большая часть лагерей для перемещенных лиц окормлялась русскими православными священниками, находящимися под юрисдикцией РПЦЗ [6, с. 313-314]. Церковь играла значимую роль в жизни казаков. В.Г. Науменко в феврале и марте 1949 г. писал кубанскому казаку полковнику Ф.И. Елисееву: «В нашем лагере, где немного казаков, мы всегда служим панихиды и по Краснову, и по Шкуро и по всем другим умученным, в том числе и по Рабе Божием Келече (речь идет о генерале Султане Келеч-Гирее, повешенном в Москве по приговору советского суда вместе с П.Н. и С.Н. Красновыми, А.Г. Шкуро и Г. фон Паннвицем. - О.Р., Т.Р.). Хотя он и мусульманин, но ведь Бог-то один... Служим и по Рабе Божием Гельмуте - это по Паннвицу, который действительно благородно держал себя до конца.» [7, с. 413]. Как видно из сочувственного тона данного письма, сотрудничество казаков (в частности атамана Кубанского казачьего войска В.Г. Науменко) с германскими властями носило добровольный характер.
Отмечали в лагерях и войсковые праздники. В коллекции документов Кубанского казачьего войска за рубежом содержится описание праздника Покрова Пресвятой Богородицы в лагере Фишбек в 1948 г.: «Войсковой праздник отмечен богослужениями. и казачьей трапезой... на богослужениях присутствовали не только казаки, но и многие жители лагеря - не казаки, а казачья трапеза, невзирая на тяжелые времена, удалась на славу. И закусок, и напитков - конечно, напитков наших, национальных - было достаточно, а особо жаждущим хватило и через край. Были речи на темы о про-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
шлом и настоящем казачества и казачьих деятелей, тосты за их здоровье и казачье будущее. Затем начались танцы, песни» [5, с. 174].
Одним из популярных занятий и времяпровождения казаков в лагерях стало чтение. Они активно участвовали в издании газет и журналов, книг. Так, в 1946 г. представитель донского казачества Н.Е. Парамонов открыл в Байроте (Бавария) издательство, которое в скором времени приобрело большую известность далеко за переделами Баварии. Н.Е. Парамонов печатал преимущественно классиков, издавая их типографским способом [8, с. 388].
В издательской деятельности принял участие и атаман Кубанского казачьего войска за рубежом генерал В.Г. Науменко, сотрудничавший в годы Второй мировой войны с германскими властями. Он наладил в одном из лагерей ди-пи издание информационного листка «Казак». Издательская деятельность в лагерях ди-пи поражает прежде всего количеством наименований выпускаемых изданий, тираж которых был крайне мал. На протяжении пребывания казаков в лагерях ди-пи (преимущественно в Баварии) ими издавались различные газеты и журналы («Казачий Союз», «Казачий вестник»), информационные листки и бюллетени, в том числе журнал для молодежи «Казачья смена».
Последние годы Второй мировой войны и первые послевоенные годы ознаменовались началом взаимодействия казаков-эмигрантов двух волн. К первой волне мы относим казаков, ушедших за рубеж в годы Гражданской войны в России, ко второй - тех казаков (выходцев из СССР), которые оказались за границей в результате перипетий Второй мировой войны и не планировали возвращаться в Советский Союз. Отметим определенный дуализм в их взаимоотношениях. С одной стороны, будучи казаками и потомками казаков, эмигранты обеих волн имели общее историческое прошлое, а также некий объединяющий социум в лице казачества (порой без идентификации его как сословие, этнос, субэтнос и т.д.). С другой стороны, казаки и первой, и второй волны эмиграции первоначально относились друг к другу с некоторым недоверием и даже враждебностью, что определялось различными причинами, преимущественно субъективного характера. Так, казаки первой волны эмиграции считали выходцев из СССР своеобразными предателями в гражданском противостоянии периода революции и Гражданской войны, тем, кто поддержал советскую власть. В свою очередь казаки, оказавшиеся за границей в результате перипетий Второй мировой войны, видели в казаках-эмигрантах тех, кто поддержал фашистскую агрессию и оккупацию, а также сторонников монархического режима. В то же время были причины, приводившие к стремлению казаков первой и второй волны к сближению. И общее историческое прошлое было в этом плане далеко не основной причиной. Казаки, принадлежавшие к первой волне эмиграции, разыскивали среди выходцев из СССР своих родных и близких, а казаки из числа советских эмигрантов, оказавшиеся в трудной ситуации беженца и не желавшие возвращаться в СССР, видели в «братьях-казаках» тех, кто потенциально мог оказать помощь в устройстве за границей. Обе волны эмигрантов объединяла паническая боязнь возвращения в СССР, при этом советские эмигранты боялись возвращения не меньше эмигрантов первой волны. И они делали все, чтобы этого избежать, в том числе и путем выдачи себя за казаков послереволюционной волны (если не могли вообще избежать регистрации, которой выходцы из СССР боялись почти на генетическом уровне).
И.В. Халафова (одна из современниц исследуемых событий) отмечает: «...обе эти эмиграции, несмотря на то, что многое различало и разделяло их, несмотря даже на стычки и конфликты, за пять лет общей сознательной борьбы и труда, в главном слились воедино. Одним из самых наглядных примеров этого слияния была полная взаимопомощь и сотрудничество обеих эмиграций во времена так называемых "скринингов", в течение которых еще наивные союзники сотрудничали с СССР в вывозе бывших русских подданных, которых Советское правительство хотело возвратить на родину. В то время опасность была актуальной, и перед глазами стоял насильственный вывоз казаков из Лиенца» [9, с. 111].
Стремясь избежать репатриации, казаки использовали различные способы, включая запись во французский иностранный легион.
Дуализм во взаимоотношениях между казаками-эмигрантами обеих волн сказывался и в первые десятилетия после окончания Второй мировой войны. Они то сближались, то опять разъединялись. Причины разъединения и даже обострения отношений чаще всего носили идеологический характер, связанный с разным социальным опытом, приобретенным между двумя мировыми войнами. Казак-эмигрант В.Г. Улитин вспоминает: «Трудно было нам понимать друг друга, найти общий язык для
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
определения сущности нашего общего врага» [10, с. 107]. И это действительно было так. Эмигранты первой волны видели в «подсоветских» виновников своего поражения в Гражданской войне, а последние в свою очередь помнили те беды, которые были связаны с антибольшевистскими силами и фашистским нашествием.
Несмотря на разногласия и противоречия между казаками-эмигрантами обеих волн, в целом их жизнь проходила по одному общему сценарию. Попав в лагеря ди-пи, они вынуждены были сосуществовать друг с другом, и искать способы избежать репатриации. Если казаки первой волны первые годы пребывания за рубежом стремились расположиться в государствах сопредельных с бывшей родиной, то после Второй мировой войны и они, и казаки-эмигранты второй волны стремились уехать как можно дальше от территории СССР, преимущественно за границы евразийского континента. В большинстве случаев возможность для выезда была одна - трудоустройство (контракт на работу) в государствах, нуждавшихся в рабочих руках. Учитывая, что многие казаки были связаны с тяжелым физическим, преимущественно сельскохозяйственным трудом, найти работу и подписать контракт для них было проще, чем для некоторых других перемещенных лиц. Чаще всего государствами, принявшими казаков-эмигрантов, были страны, нуждавшиеся в сельскохозяйственных работниках, - Австралия, Канада, государства Латинской Америки. К 1952 г. практически большинство казаков покинули лагеря ди-пи, переехав на другие континенты или оставшись в Европе. Из европейских государств большинство казаков приняли Бельгия, Великобритания, Германия, Франция, также нуждавшиеся в рабочих руках после Второй мировой войны.
Таким образом, в целом казаки, оказавшиеся в числе перемещенных лиц, прошли тот же путь, что и другие выходцы из СССР. В то же время была особенность, которая отличала жизнь казаков от других ди-пи. Она определялась соседством казаков двух волн эмиграции, которые, с одной стороны, были объединены общими историко-культурными корнями, а с другой - разъединены некоторыми событиями недавнего прошлого.
Список источников
1. Родионова Н. А. Жизнь лагеря для перемещенных лиц Менхегоф и судьба его обитателей (на основе воспоминаний К. В. Болдырева, И. И. Халафовой, А. И. Жедилягиной) // Нансеновские чтения. 2009. СПб., 2010. С. 454-466.
2. Ионцев В. А. Мировые миграции. М. : Знание, 1992. 62 с.
3. Полян П. М. Жертвы двух диктатур: жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. М. : Наука, 2002. 896 с.
4. Ульянкина Т. И. «Дикая историческая полоса»: иммиграция русских ученых в США из послевоенной Европы // Русский Берлин: 1920-1945. М. : Русский путь, 2006. С. 423-461.
5. Ратушняк О. В. Казачье зарубежье в 1940-1960-е гг. Краснодар : КубГУ, 2017. 300 с.
6. Шкаровский М. В. Русская церковная эмиграция в Италии в период Второй мировой войны и первые послевоенные годы // Нансеновские чтения. 2009. СПб., 2010. С. 308-314.
7. Науменко В. Г. Великое Предательство. Стрелянов (Калабухов) П.Н. Как погибали казаки. М. : Посев, 2009. 544 с.
8. Полчанинов Р. В. Русский книжный «бум» в Германии в 1945-1948 гг. // Нансеновские чтения. 2009. СПб., 2010. С. 283-401.
9. Каневская Г. И. «Я - бездомный, но зато на воле...». Русские перемещенные лица в Австралии (19471954 гг.). Владивосток : Изд-во Дальневосточного ун-та, 2005. 232 с.
10. Улитин В. Г. За Курганом. Очерки, статьи. Ростов н/Д. : Ростиздат, 2000. 160 с.
References
1. Rodionova N.A. The life of the Menchegoff camp for displaced persons and the fate of its inhabitants (based on the memoirs of K.V. Boldyrev, I.I. Khalafova, A.I. Zhedilyagina). Nansen Readings. 2009. Saint Petersburg, 2010:454-466. (In Russ.).
2. Iontsev V.A. World migrations. Moscow: Znaniya Publ.; 1992. 62 p. (In Russ.).
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2021. No. 4
3. Polyan P.M. Victims of two dictatorships: life, work, humiliation and death of Soviet prisoners of war and Ostarbeiters in a foreign land and at home. Moscow: Nauka Publ.; 2002. 896 p. (In Russ.).
4. Ulyankina T.I. "Wild historical strip": the immigration of Russian scientists to the United States from post-war Europe. Russian Berlin: 1920-1945. Moscow: Russkii put' Publ.; 2006:423-461. (In Russ.).
5. Ratushnyak O.V. Cossacks' abroad life in the 1940s-1960s. Krasnodar: Kuban State University Press; 2017. 300 p. (In Russ.).
6. Shkarovsky M.V. Russian Church Emigration in Italy during the Second World War and the First Post-War Years. Nansen Readings. 2009. Saint Petersburg, 2010:308-314. (In Russ.).
7. Naumenko V.G. Great Betrayal. Strelyanov (Kalabukhov) P.N. How the Cossacks died. Moscow: Posev Publ.; 2009. 544 p. (In Russ.).
8. Polchaninov R.V. Russian book "boom" in Germany in 1945-1948. Nansen Readings. 2009. Saint Petersburg, 2010:283-401. (In Russ.).
9. Kanevskaya G.I. "I am a homeless person, but I am free... ". Russian displaced persons in Australia (19471954). Vladivostok: Far Eastern University Press; 2005. 232 p. (In Russ.).
10. Ulitin V.G. Behind the Kurgan... Essays, articles. Rostov-on-Don: Rostizdat Publ.; 2000. 160 p. (In Russ.).
Информация об авторах
О. В. Ратушняк - доктор исторических наук, заместитель генерального директора. Т. В. Ратушняк - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России.
Information about the authors
O. V. Ratushniak - Doctor of Science (History), Deputy General Director.
T. V. Ratushniak - Candidate ofScience (History), Associate Professor of the Department of Russian History.
Статья поступила в редакцию 05.10.2021; одобрена после рецензирования 27.10.2021; принята к публикации 13.12.2021. The article was submitted 05.10.2021; approved after reviewing 27.10.2021; accepted for publication 13.12.2021.
